Большая лотерея

    Наверное, я все-таки попала в рай случайно. Может быть, в небесной канцелярии что-то напутали, а может милосердие Божие в моем случае оказалось более широким, чем того требовалось. Но кто бы мог подумать, что мне здесь надоест. Время в раю отсутствует, здесь, как и в аду, душа постигает нехитрую истину о том, что время придумано человеком, а не Богом. Так что я не могу сказать, как долго наслаждалась райской обителью, прежде чем она мне наскучила. С уверенностью можно утверждать, что достаточно долго для того, чтобы вспомнить забыть и вспомнить заново всю свою земную жизнь. И соскучиться по ней.
     Наверное, я все-таки неправильная душа. Неблагодарная. Но однажды ощутив лишь тень скуки, я немедленно заразилась опасной болезнью тоски. Рай прекрасен. Ни одна душа в человеческой своей природе не в состоянии передать блаженство рая. Но вечность приедается, и с этим ничего нельзя поделать. Лишь настоящие святые, люди, в ком единственной земной страстью была любовь к Богу, оказавшись здесь, сумели приблизиться в новом бытии ближе к ангельским чинам, нежели остались человеческими душами. Но абсолютное большинство устраивало свой быт на пример людского, и я не оказалась исключением. Конечно, здесь отсутствует понятие сна, работы или приема пищи, что несколько выбивает из привычного за десятилетия земной жизни уклада, но во многом загробная жизнь была похожа на прежнюю. Мы бродили по раю, внимали красоте и величию, общались друг с другом, животными и ангелами, занимались искусствами, а в общем и целом, если честно, предавались бесконечной праздности. Очень долго это было приятно, потом начало надоедать.
     Не то чтобы я жаловалась, но во мне постепенно развилась какая-то неприкаянность. Все было хорошо, даже больше того – все было просто великолепно, ведь это рай! И от осознания непреложности этого постулата постепенно во мне воскресали черты человечности. Первое время я, как и все, предавалась истовому наслаждению, купалась в лучах божественной любви и не хотела больше ничего. В раю нет желаний, кстати. Тут просто нечего желать, ибо у тебя есть абсолютно все, что может пожелать душа. А душа, в отличие от человеческого своего бытия, в раю не так и многого может хотеть. Вообще, поначалу очень странно осознавать, что присущие телу и разуму желания и инстинкты больше тебя не трогают никаким образом. И единственным ощущением, наполнявшим меня поначалу, было безграничное, всеобъемлющее счастье. Именно поэтому мне кажется, что я неправильная душа – постепенно мое счастье потеряло остроту и начало превращаться в привычку. Возвращение человеческих ощущений я скрывала со страхом и тщательностью настоящего преступника.
     Никакой точки отсчета я для себя так и не смогла обозначить. Наверное, это копилось во мне, из микроскопического зернышка превратившись затем в пышно цветущее дерево сомнения. Мне не хватало остроты ощущений, перемен, стремлений, желаний, порывов, безрассудства, волеизъявления, наконец. Конечно, мою волю в раю никто не ограничивал ничем, но в том то и дело, что моей теперешней воле вообще не нужны были надзиратели, ибо все желания сводились к тому, чем бы себя занять в вечности. Любая нормальная душа должна стремиться к ангелоподобию. Моя же, зараженная неведомой болезнью, напротив, стремилась снова стать жалкой человеческой душонкой, терзаемой страхами, сомнениями и противоречивыми желаниями. От такого вынужденного лицемерия я искренне страдала, и была, как мне казалось, вообще единственной страдающей душой в раю. Я никогда бы в земной жизни не смогла допустить мысль, что вечная жизнь может превратиться из источника радости в настоящую пытку. Бродя по саду, я не могла найти себе места. Нельзя сказать, что рай перестал мне нравиться. Но за его великолепием я видела нищету земной природы и жаждала её. Устроенность и непреходящее постоянство великолепия жизни здесь навевали воспоминания о полном мучений, испытаний и горестей существовании на Земле, и мне мучительно хотелось снова преодолевать жизненные препятствия. Отсутствие плоти существенно осложняло попытки испытать ощущения телесного свойства. Даже осязание в раю приобретало качественно иное, гораздо более возвышенное и изящное свойство, но мне страшно не хватало грубой примитивности телесного восприятия. Я сторонилась общения с другими душами и норовила все больше времени проводить в одиночестве, предаваясь воспоминаниям о Земле. Несмотря на то, что это продолжалось достаточно долго, по меркам рая я все еще считалась молодой душой, когда мои терзания, наконец, выплыли наружу.
     Знай я о ангелах-кураторах раньше – может во мне вообще бы не появилось этой разъедающей болезни. Но с ангелами общались только старшие души, умудренные опытом райской жизни, поднявшиеся на очередную ступеньку духовного развития. Молодые же лишь с замиранием поглядывали на небольшие ослепительно-белые облака, которыми вопреки расхожему земному представлению здесь представлялись ангелы. В этом не было никакой дискриминации, и если б у молодой души хватило смелости приблизиться к ангелу, гром и молнии её бы не поразили и вечного проклятия она бы на себя не навлекла. Но молодым душам было свойственного некое подобие человеческого страха, выражавшееся в почтительном трепете перед ангельскими чинами и обыкновению улепетывать подальше от приближающегося облака.
     Однако я ничего не заметила и не почувствовала, когда рядом со мной на ветку дерева, которое я называла про себя баобабом из-за его исполинских размеров, опустилось пушистое облачко, такое белое, что от взгляда на него начинаешь вибрировать. Эта вибрация – единственное, что осталось душам от ощущения боли, оставшегося на Земле. Вот и я на облачко старалась не смотреть, так же как старалась не думать о том, что из-за воспоминаний о детстве не заметила ангела и не сбежала куда-нибудь прочь.
     - Не сбежала бы все равно.
     Общение между душами выражалось не в речевой форме, а в чем-то вроде телепатии. Однако же ощущение от голоса ангела вообще было непередаваемым. Словно каждая клетка эфирного вещества, которое было мной, резонировала в звучании этого голоса. Вслед за этой моей мыслью, ощущение резко изменилось, передав мне сигнал, который проще всего интерпретировался как смех. Ангелы умеют смеяться. Обалдеть. Облачко заискрилось вспышками белых точек, и зрелище было потрясающим настолько, что я уставилась на него, в какой-то мере даже наслаждаясь вибрирующим аналогом боли.
     - Отвернись уже.
     Я послушно отвернулась. Голос ангела транслировался мне моим же естеством. Непередаваемое ощущение.
     - Я все знаю.
     Чувство страха затопило меня. Вспомнившая, как нужно бояться, душа. Страшное должно быть зрелище. Это думала я – или говорил ангел? Господи, как все сложно.
     - Сложно. Ты сама так сделала, что стало сложно.
     Я не решалась на него взглянуть и не знала, что вообще нужно делать.
     - Ничего не нужно. Я твой куратор, я тебя вижу не так, как все остальные. Твои мысли – мои мысли. Мой голос – твой голос. Не обращай внимания. Ты стала серой, знаешь?
     Я вздрогнула и попыталась разглядеть себя. Души визуализировали свое естество так, как больше всего нравились себе в прежней жизни. Я с момента появления в раю определила свой облик таким, каким он был в момент смерти – цветущая молодая женщина немногим более тридцати. Но сейчас, посмотрев на себя, я убедилась – из меня исчезли краски, и эфирное вещество стало дымчато-серым.
     - Эфирное вещество. Обзовут же себя. Итак, ты мечтаешь о Земле. Тебе здесь плохо?
     Я воскликнула «Нет», прежде чем сообразила, что делаю это так как слышу его – резонируя. Тон ангела продолжал оставаться таким же ровным и невозмутимым.
     - Я и так это знаю. Спросил больше для того, чтоб это осознала ты. Больше ничего спрашивать не буду. Я за тобой наблюдаю по долгу службы с тех пор, как ты здесь. Хочешь назад на Землю? Хочешь страдать, болеть, разрушаться, терпеть голод и жажду, испражняться и совокупляться? Вернуться к животному началу?
     В первое мгновение я ощутила отвращение. Потом ликование ангела. Он, наверное, и сам забыл, что я «подключена» к нему так же, как он ко мне. А потом меня затопила волна тоски такая сильная, что где-то глубоко под ней я едва уловила ощущение, переданное ангелом, которое мои клетки уловили как удивление и легкое замешательство. Я скучала не по животному существованию. Не по своему телу, хотя я, несомненно, его очень любила и слишком мало в нем прожила, каких-то несчастных 34 года, пока не встретилась с грузовиком. Ведь и там, на Земле, я была я. Та же душа. То есть наоборот. Я – и есть душа, душа и есть – я. Тело было одеждой, к сожалению чаще, чем хотелось бы, диктовавшей мне свои условия поведения. Но, с другой стороны, не окажись я сильнее своего тела, сильнее того животного начала, о котором говорил ангел – разве б я оказалась в раю? Скучала я как раз по этой борьбе, составляющей смысл жизни. Здесь, в раю, я потеряла смысл, заменила следствие причиной. Нелепая смерть под колесами КАМАЗа не дала мне доиграть свою партию до конца, не позволила продолжить дрессировку того дикого и своевольного животного, каким было мое тело, обожавшее жизнь и наслаждавшееся ею со всей силой и остротой своих инстинктов. Балансировать на краю этого наслаждения и в то же время держать примитивную плоть в узде сильного духа – вот чего мне не хватало так отчаянно.
     Ангел вздохнул. Волна, омывшая меня, коснулась и его, и очень надеюсь, что не запачкала. Облако ровно мерцало рядом со мной и молчало. Я тоже молчала, глядя на бескрайний райский горизонт.
     - Странная ты, душа. Юная просто еще слишком, неопытная. И вроде ж страданий на твою земную долю выпало не мало, а вот – тоскуешь. Мы не можем тебе позволить оставаться в твоей тоске. Но ты должна мне сейчас дать понять, что согласна вернуться на Землю.
     Я не успела ничего подумать. С душами такое бывает. По телесной привычке мы продолжаем думать и в раю, хотя с успехом могли бы обойтись и без этого, духовная природа позволяет. Так что мысль еще не успела зародиться где-то там, где во мне жил призрак человеческого сознания, как вдруг я вся вспыхнула ярким буйством потускневших прежде красок. Изнутри меня лился свет, пульсирующий, мощный. Он говорил, он кричал «Да», захлебывался ликованием и восторгом. Я вернусь. Ангел довольно сильно передал мне ощущение скептицизма, и сияние чуть померкло, оставшись светить ровно. Я и забыла уже, что именно так сияла, впервые оказавшись в раю.
     - Глупая душа. Ох, глупая. Поэтому нельзя тебя тут держать больше. Слушай меня. Мы, ангелы, называем это про себя Большой лотереей. Надеемся, что Он об этом не знает, это все-таки Таинство. Хотя Он все знает… Ладно, дальше. Ты вернешься на Землю, но не будешь знать, где, кем и когда. Ты забудешь все о прошлой земной жизни и о райском блаженстве. Ты можешь родиться любого пола, национальности, вероисповедания. Никто не знает, будешь ты мальчиком или девочкой. В общем, от тебя ничего не останется. Вообще ничего. Ты готова?
     Я задумалась. Мой внутренний свет начало меркнуть. Я – это я. Став духом, я все равно не перестала отождествлять себя. Как я понимаю, что я есть я? Если на основе памяти – но я с легкостью забыла о своей земной жизни и с трудом потом вспомнила все заново. И все это время я продолжала оставаться собой. Когда у меня больше не было тела, я все равно продолжала отличать себя от миллиардов других душ, хотя никаких видимых признаков для того не было. Душа – чистая, никак не осязаемая материя. Подобно ангелам, она может вообще себя не визуализировать, стать прозрачной как воздух и не занимать в нем никакого места и все равно оставаться самой собой. Душа – как мысль, невидима, неосязаема, неощутима. Я – это явление, не имеющее никаких ровно физических свойств. И все же я есть. А значит перспектива того, что от меня ничего не останется не может меня пугать – меня и так нет. Кроме того, я уже прожила целую жизнь, пусть и короткую. Я трижды выиграла Большую Лотерею – я родилась, я попала в рай, и мне дают шанс вернуться на Землю снова. Многие ли души ухитрится выиграть трижды? Сияние изнутри меня снова прибавило в яркости.
     - Я согласна.
     Эмоция ангела, воспринятая мной, напоминала усталость.
     - Дети. Младенцы. Вас ничему не научишь. Если б Он вас так не любил… У тебя не нет времени на сожаление. Загадай число.
     Я не стала уточнять. 387590926765750.
     Биологическая клетка, по форме напоминающая запятую, неслась к цели, работая микроскопическим хвостом. Ею двигал инстинкт. Вперед, и быть первой. Или первым. Без разницы. Их было несколько миллионов, но выиграть гонку могла только одна единственная клетка. Один на миллионы шанс победить. Многие остались позади, а она стремилась навстречу большому ядру, смирно ждавшему эту клетку. Она достигла ядра, как и несколько других, но лишь ей улыбнулась удача, и узкий ход сквозь мембрану ядра раскрылся перед ней. Последние движения хвостом – и миссия была завершена.
     - У вас мальчик!
     На мужчине не было лица. С секунду он стоял неподвижно, медленно моргая, а потом заорал от радости и принялся скакать по коридору роддома.
     - Я выиграл в лотерею! Я сорвал джекпот! У меня мальчик!!!
     Большую Лотерею придумал Бог.