Трудные Женские Судьбы Часть 1

Сегодня я открываю тематический цикл зарисовок. Если угодно - сериал, так милый нашим зрителям, а если быть точнее - читателям

она носила воду и навоз. И носила не просто так, а с непреклонностью и упорством.
В то время, как угрюмые селяне пассивно мучались головной болью, она, без пяти минут интеллигентный, городской человек, сосредоточенно пёрла тачку с говном.
Большинство городских дачников предавалось нездоровому отдыху. В покойной тишине своих веранд и беседок они шлифовали пивом утреннюю целебную дозу, рассеянно поджидая автолавку, пунктуально поставляющую в их затерянный мир эликсир забвения и призрачного счастья.
И те, и другие были откровенно противны Валентине Павловне. Это были люди без стержня. Они не смогли отстоять Страну, оторвались от Земли, потеряли Веру в Светлое Будущее. Пустоцветы, однодневки, вредители. Днём она сдерживала себя, тщательно маскируя истинные чувства широкой приветливой улыбкой и участливыми нотками в голосе. Но порою, разметавшись во сне, в темноте удушливой летней ночи её посещало пленительное видение: автолавка, толпа страждущих, томительное ожидание привычного чуда… Гады!!!!!!
«Ларчик открывается…» Она катит свою навозную тачку. Её презирают. Она ощущает эти флюиды неприятия.
Местные, --малодушное, нищее быдло, -- презирает её дерьмовую возню и ненавидит за нежелание переложить говновозный труд на их покатые с непролазного горя плечи. Она скупа, сука, и не даёт им возможности остаканиться. Всё сама, сама, жадная жирная тварь!
Городские тоже конфузятся. Их задевает нарушение субординации между городом и селом. И неприятно шокирует розовый лифчик образца 60-х, из которого нагло прёт былое великолепие. Сами бы они, мол, постеснялись расхаживать в таком виде.
Дрянь cтоличная, недоноски, плесень! Валентина недобро щурится, на манер Клинта Иствуда, медленно разворачивает тачку…. Это уже не тачка, а тачанка, верная боевая подруга униженных и оскорблённых. Сквозь прорезь щитка она с холодным удовлетворением видит баранье, тупое недоумение смердов и расширяющиеся от ужаса зрачки прослойки. Нате!!! Она упоённо давит на гашетку, а они валятся, валятся, валятся…
Грузное тело содрогалось в ночи в пароксизме страсти. Панцирная сетка прорезала тишину пулемётным скрежетом. Кайф!Кайф!Кайф! Не климакс победил Павловну, а она обманула естество. Валентина просыпалась в поту, и ещё долго таяла в счастливой усталости, прижав натруженные руки к низу живота. Какие мужики, при чём тут годы? Вот, оно, настоящее удовлетворение труженицы, вот оно Заветное и Трудное Женское Счастье.

А поутру она вновь была приветлива и мила. « Всё трудитесь, Валентина Павловна?