Отделение виолончели 8

Глава  восьмая

***
Провожали девчонок, а  до открытия метро еще пара предрассветных часов. Город был еще спящим , с пустыми улицами. Только вдалеке , где улица обрывалась пригорком , в их сторону лениво двигалась поливальная машина.
Мальчишки тормознули её и , сколько –то сунув денег , договорились с водилой. Перспектива довезти сонных девчонок домой  почему – то развеселила его. И он отдав, мальчишкам деньги, пригласил девчонок , залезть к нему в кабину.
   -Хорошо погуляли,  девчонки?! – игриво спросил он.
  -Да…На Крестный ход ходили…-ответили они.
   -Ну и ну…-удивленно отреагировал водила . И с какой-то опаской поглядывая на  показавшихся ему теперь странными пассажирок , дальше молчал до самого Углового переулка.
 Маргарита Андреевна была так рада возвращению девчонок, что даже не бранила  за раннее возвращение, а поскорее пошла звонить Людмиле Николаевне, которая тоже не спала ожидая дочь . Лёля легла спать на приготовленную для нее с вечера раскладушку, а Вера заснула на своей постели.
Когда Вера проснулась , Лёля уже уехала домой.
 Едва отоспавшись после Крестного хода , Вера пошла встретиться с Вовой в районе Арбата. Он  , узнав о том , что Вера не читала Евангелие , захотел подарить ей . Ему было очень важно , чтобы Евангелие у Веры было именно от него, что-то особенное сокровенное виделось ему в этом акте дарения. В то время библия и евангелие не продавались, и были приравнены к нелегальной, подрывной  литературе. Их нужно было «доставать».
И Вовка знал такие места, где можно было достать все , что угодно.
Вера не понимала, что за места такие, ..,и . что он собирался «доставать», голова от недосыпа была чугунной, но у неё уже появилась доверительность  и неожиданная для неё самой покорность, которая ей самой доставляла , удовольствие.
Они шли, петляя по закоулкам старой Москвы. Вера с удивлением  отметила про себя , что  по одной улочке они прошли дважды.
Потом Вова оставил её в одном из маленьких сквериках с детской площадкой , уставленной мухоморами с проржавленными крышами и поломанными качелями.
Вера ждала , рассматривая этот затерявщийся в недрах тесного, еще не выселенного, не сокрушенного Арбата мирок - наивный и зловещий.
Вовка появился не с той стороны , куда он нырнул в низкую подворотню, а совсем с другой. Сияя  от удовольствия, он протянул ей изящное дореволюционное издание Евангелие . В тканевом красном немного потрепанном переплете. С тиснением. На форзаце  выцветшими чернилами - надпись на форзаце витиеватым каллиграфическим почерком:  «Внуку от дедушки. 1911 год»
Вовка был очень доволен , что всё удалось , как он этого хотел, но поторопил её поскорее уйти  отсюда, чтобы «не светиться».
Это насторожило Веру, и без того почувствовавшую неладное.
Оказалось , что Вова забежал в тихонький притон, где обычно брал для себя легкие наркотики. Где потому и можно было найти , все что угодно, потому что за неимением денег , в залог там оказывались и украшения и всё, что откладывалось на черный день.
С мальчишеской бравадой , объясняя её это , они прошли переулок. И тут Вера окаменела, понял к своему ужасу , что это правда.
Это та самая правда, которая  ужаснула и его мать, культивировавшую свободу в жизни сына, но оказавшаяся совершенно неготовой к такому её воплощению. Все же была некая игра – блеф остранения , почти интеллектуальный поп-арт Бытия-по авторски- брутально и насмешливо сочетая не сочетаемое; бутылка водки на газете с масляными пятнами  от открытой консервной банки бычков в томатном соусе на фоне развешенной утонченной живописи , беседы о современном искусстве и литературе , приправленные и приперченные  матерком . Чтение стихов и…,как «обмотанная колючей проволокой клумба», во имя свободы цветка, поведение тех, чьи имена составят хрестоматию советского андеграунда. Вера с детства хорошо помнила поэтические тусовки в доме родителей и непременно блатную тематику душевно –надрывных тюремных , уркаганских песен, которые время от времени , кто-то пел под гитару. И было в этом , что –то от рассказов её бабушки Фердинандовой:
    - Нам с сестрой при рождении каждой в банке счёт был приготовлен, да такой…, ох…,и диадемы бриллиантовые к первому балу каждой ! Но с детства чулки штопать нас заставляли неукоснительно. И не из экономии , а для порядка! Настоящие дворянские дети всегда должны быть готовы к опале, на любой каторге , чтобы выжить смогли! И тебе разгильдяйкой быть не позволю!
  И это наше «от Судьбы и сумы не зарекайся»- быть может от этого и непременная прививка червоточинки , грязнотцы на современном искусстве, оберег от страха , вечно ожидаемых гонений и расправ с творческой интеллигенцией - сродни «штопке чулок» изнеженными пальчиками дворянских дочерей?
Но  теперь Нине Владимировне стало не до бравады. К тому что сын принимает наркотики оказалось неожиданностью для неё.
Ей казалось , что она дала сыну лучшее, что есть в этом мире.Свободу во всем. Но она забыла , что ученик всегда идёт дальше учителя. Предоставленная свобода вырулила непредсказуемым образом…совсем не туда.


Вере не хотелось брать Евангелие из притона. Но это было Евангелие, и которое она ощутила, как невинное , чистое , светлое, которое тем более - нужно забрать из мрака.
Мрака дыхнушего на неё из своей бездонной пасти  неизбежного кошмара. Она машинально шла рядом с ним. Но в этот момент она была совершенно одна .Впервые за последнее время. Вера почувствовала , что ей дорога вся эта реальность вокруг. Деревья , пролетающие птицы... Реальность созданная неведомой силой, в которой во всем проявлен замысел Творца, и все, что искажает эту реальность…ей враждебно. И всё в ней протестует против искажающего вмешательства, а наркотики это  вмешательство и зависимость….Есть в любой форме зависимости -что-то от унизительного рабства.
И тут она ощутила, что хочет, очень хочет поступить в институт, выстраивать некую житейскую правильность , что она не хочет разрушения действительности. И , что она не принимает непреложность царствования наркотиков или алкоголя в творчестве, как культ самосожжения  и это ее бунт…

К этому времени выбор , куда поступать для Веры стал уже очевиден, и класс виолончели она  посещала крайне редко, а со временем совсем перестала там учиться.
Поступать Вера решила в художественный институт.
И хотя до вступительных экзаменов оставалось два месяца….
А готовиться нужно было серьезно и напряженно. И Вера, неожиданно , без всякого влияния мамы и какого-либо давления из- вне , к удивлению Маргариты Андреевны приняла вполне обдуманное и серьезное решение; «сделать паузу» на время подготовки к экзаменам , что бы полностью погрузиться в подготовку к экзаменам. Она отлично понимала, что занимаясь абстракцией, как бы вдохновенно она этим не занималась, такая она советскому  художественному институту не нужна. А учиться Вера хотела.  Это предложение временного карантина, хотя было уже совершенно очевидно , что он влюблен, Вова принял сразу. Потому что понимал, что ей это действительно нужно.
Тем более, что ему предстояли « свои университеты» : он  тоже должен был обложиться учебниками. Но это должны были быть учебники по психиатрии, чтобы грамотно косить от армии.
А радостные встречи с Верой и брожение по выставкам днем и чтение вслух стихов по вечерам во время прогулок по городу не располагали к мрачному погружению в необходимость симуляции всяческих отклонений, чтобы ни один «Станиславский» в белом халате не мог  зачеркнуть его старания , тихо произнеся:
   -«Не верю…» .
Поэтому они неожиданно взаимно спокойно решили сделать паузу, чтобы каждый готовился по своим учебникам.
Месяц полного карантина, без перезванивая.