Поворот судьбы. 4. Сватовство

   

            Жатва  хлебов,  вспашка  освободившихся   заполняли   полей  всё  рабочее  время  Николая.  Он  не  умел  отдаваться  на  половину,  во  всё,  что  он  делал,  вкладывал  свою  душу,  любовь  к  земле-матушке.  Возможно,  от  этого  ему  всё  легко  удавалось.  Если  в  клубе  ему  не  было  равного  танцора,  то  на  пашне  не  было  равного  механизатора.

            Труд  для  Николая  до  того  был  привычным,  что  руки  сами  выполняли  любую  работу.  Но  голова  очень  часто  оставалась  свободной  и  заполнялась  различными  думами  и мечтами.

            Юноша с  детства  боготворил  свою  землю.  Весной,  когда  она  чернела  до  самого  горизонта,  он  вкладывал  в  жирные  борозды  семя  и  чувствовал  себя  властителем  пашни.  Зернышки  питались,  росли,  затем  появлялись  ровные  линеечки  всходов.  Николай,  проезжая  мимо  полей,  радовался  буйной  зелени,  как  ребёнок  при  виде  новой  игрушки.

            Росли,  заполнялись  колосья  полновесным  зерном.  Говорили,  что  село  в  этом  году  будет  с  хлебом.  Все  будут  сыты,  и  люди,  и  животина,  и  птица  без  зерно  не  останется.

            На  вырученные  деньги  колхоз  построит  дома.  Один  из  домов  выделят  ему.  Там  он  поселится  с  молодой  женой,  и  здесь  Николай  вдруг  остановился,  задумался,  с  кем  же  он  войдёт  в  эту  новую  квартиру.
 
            С Ксюшей  он  один  раз  целовался  по  д  проливным  дождём,  но  она  никак   не  хотела  уходить  из  сердца.  Почему  уехала  так  внезапно?  Даже  не  пожелала  больше  встретиться.  Не  любит.
 
            - А я  люблю  её,-  прошептал  он.  Перед  его  глазами  возник  образ  Ксении…

            Рыбин  всё  ещё  встречался  с  Надеждой,  по  привычке  провожал  до  дома.  С  детства  росли  вместе,  хорошо  понимали  друг  друга.  Но  сейчас  ему  было  трудно  разговаривать  с  ней.  Он  подолгу  подбирал  слова,  чтобы  выразить  свою  мысль.  И  уже  в  то  время  обманывал  и  её,  и  себя,  храня  в  душе  образ  Ксении.

            Надежда  почувствовала  холодок,  пробежавший  между  ними.  Она  не  могла  понять,  что  же  всё-таки  случилось.  В  селе  никто  не  знал  про  поцелуи  Николая  и  Ксении,  ибо  никто  этого  не  видел.  Однако,  весельчак  и  балагур  Рыбин  с  каждым  вечером  становился  мрачнее и  мрачнее.

            Девушку  весьма  беспокоило  то,  что  её  друг  стал  молчаливым,  утратил  желание  целоваться.  Нет,  он,  конечно,  целовал  её,  но  уже  не  с  таким  жаром,  когда  от  прикосновения  дрожь  пробегает  по  всему  телу.  Николай  значительно  раньше  стал  уходить  домой,  оправдываясь  тем,  что  устал  на  работе.  Можно  было  подумать,  что  ранее  он,  сидя  на  тракторе,  только  песни  распевал.

            Приближался  Покров  -  пора  свадеб.  Уже  давно  тётка  Маруся  собрала  приданое  для  своей  старшей  дочери.  Настя  с  Веркой  тайком  рассмотрели  все  вязанные  крючком  кружева  на  подзорниках,  расшитые  красными  маками  наволочки.
То  в  одном  дворе,  то  в  другом  раздавались  звуки  гармошки.  Побывали  сваты  у  Елены  и  Любы.  Иван  берёт  в  жены  девчонку  из  соседнего  села.

            Наконец-то,  успокоились  родители  моей  подружки  Анечки  Поповой.  Наш  гармонист  Василий  стал  встречаться  с  Шурочкой  Дмитриевой.  Она  окончила  техникум  и  по  направлению  прибыла  в  наш  колхоз  работать  зоотехником.
Правильно.  Поселили  её  на  квартиру  к  тёте  Марфе.  Именно  к  воротам  этого  дома  пришёл  под  старый новый  год  наш  весёлый  музыкант.  До  свадьбы  ещё  далеко,  оказалась  недоверчивой   девушка  Шура.  Но  Василий  вряд  ли  её  упустит,  запала  она  ему  в  душу.

            Только  у  Надежды  нет  никакой  определённости.  К  Горчаковым  сваты  не  захаживали.  Николай  всё  реже  и  реже  появлялся  в  клубе,  следовательно,  и  на  свиданья  не  приходил.
 
             Однажды  в  доме  Рыбиных  разразился  скандал.  Возвратившись  из  мастерской,  Николай  ещё  в  сенцах  услышал  громкий  разговор  родителей.  Они  ссорились,  поэтому  басовитый  голос  отца  заставил  парня  насторожиться.  Он  остановился  перед  входной  дверью,  прислушался.

             - Хватит  гулять  ему.  Давно  из  армии  вернулся.  Пора  жениться,  избалуется  совсем,  разведёнок  полно  в  селе,- рубил  слова  отец.-  Девка  со  службы  его  ждала.  Ещё  год  прошёл.  Сверстники  все  поженились,  и  ему  пора  остепениться  и  семьёй  обзавестись.  Колхоз  дома  строит,  как  лучший  механизатор,  квартиру  получит.

             - Молод  ещё.  Успеет  хомут  одеть.  Хочет  мотоцикл  купить.  Деньги  копит.   Многие  парни  уже  приобрели,  чем  наш  хуже,-  оправдывала  сына  Серафима.

              - Вот  пусть  вместе  и  копят.  Он  им  в  хозяйстве  пригодится.  Ты  послушай,  Сима,-  продолжил  он,-  всё  село  нашу  фамилию  треплет.  На  Пасху  хотели  сватов  засылать  к  Горчаковым,  а  сейчас  молчим.  Сегодня  кум  Иван  подходит  и  спрашивает:  «Что  ж,  на  Покров  женить  Кольку  будем?  Подарок  готовить?».  Он  ведь  крёстный  сыну,  беспокоится.  А  мне  сказать  ему  нечего.

              - Никола  по  весне  хотел  жениться.  Сами  же  отговорили  его.  Что-то  не  готово  было  у  Горчаковых.  А  сейчас  он  их  дом  стороной  обходит,  поругались  с  Надюшей,  наверное.  И  на  улицу  перестал  ходить.  Ты  бы  поговорил  с  ним  Кирюша.-  Она  помолчала  и  продолжила,-  жаль  девку  терять.  Работящая,  уважительная,  хорошая  сноха  будет.

             Дверь  открылась,  и  в  неё  протиснулся  Николай.  Разделся  в  прихожей,  прошёл  на  кухню,  загремел  рукомойником.  Мать,  молча , стала  собирать  на  стол:  поставила  отварную  картошку,  крынку  молока  и  блюдо  с  нарезанным,  большими  ломтями,  хлебом.

             - Малосольные  огурчики  будите?  Верушка  только что из  погреба  достала,-  спросила  Серафима  и,  не  дожидаясь  ответа,  несла  на  стол  чашку  с  овощами.

             - Подсолнух  весь  смолотили?-  Чтобы  как-то  начать  разговор,  спросил  старший  Рыбин.
             - Весь.  Сегодня  комбайны  очищали.  На  зиму  ставить  будем,-  поддержал  разговор  сын.

             Николай  рассказывал  отцу  о  том,  что  делается  в  поле,  на  току,  в  мастерской,  стремясь  увести  от  серьёзного  разговора.
             - Недели  через  две  трактора  ремонтировать  начнём.
             - Да,  ещё  одно  лето  прошло.  Мы  сегодня  последний  клочок  за  «ярыклой»   вспахали.  Сима,  ты  сальца  бы  порезала,-  обратился  Кирилл  к  жене,-  да  лучку  подала бы.

             Хозяйка  вышла  в  сенцы.  Через  некоторое  время  возвратилась  с  двумя  кусками  копчёного  сала.
             - Последнее  достала, -  Серафима  порезала  шматок  мелкими  кусочками  и  подала   на  стол.-  К  Покрову  поросёнка  не  мешало  бы  зарезать…
             - Вот  к  запою  и  зарежем.  Как  ты  думаешь,  сын?-  спросил  Кирилл.

             От  неожиданности  тот  поперхнулся,  закашлял  и  промолчал.
             - Я  тебя  спрашиваю,  свататься,  когда  пойдём?  Девка  заждалась,  поди.
             - Не  пойдём,- коротко  бросил  Николай.
             - Вы  что,  поругались?-  Вступила  в  разговор  мать.-   У  вас  ведь  всё  решено  было.  Что  могло  приключиться?  Такая  любовь,  все  завидуют.
             - Наверное,  кончилась  она,  ушла.  Разлюбил  я  Надежду,-  пробурчал  Николай.

             Серафима  заохала,  ушла  к  печке,  потом  вновь  вернулась,  подошла  к  столу.
             - Сядь,  Сима,  сядь,  не  суетись.  Нужно  во  всём  разобраться.  Да  сядь,  я  сказал,  что  мельтешишь  перед  глазами,-  рявкнул  Кирилл,  увидев,  что  жена  вновь  отправилась  за  занавеску  в  чулан.
             Она  покорно  присела  на  край  лавки,  теребя  фартук.

             - Нужно  во  всё  разобраться,  пока  дров  не  наломали,  повторил  старший  Рыбин. -  Давай,  сынок,  рассказывай  всё,  как  на  духу.  Как  бы  нам  со  свадьбой  горячку  не  спороть.-  Он  взглянул  на  своего  наследника  и  увидел  в  его  глазах  такую  безысходную  тоску,  такую  нестерпимую  боль,  что  у  самого  тупо  заныло  в  груди.

              Лицо  Николая  осунулось.  Хотя  он  по-прежнему  оставался  плечистым,  атлетически  сложенным,  было  заметно,  что  похудел.  И  виновата  в  этом,  отнюдь,  не  тяжёлая  работа.
              - Ты  мать,  подала  бы  нам  графинчик  из  шкафа,  да  сальца  ещё  подрежь.  Разговор  наш  получится  долгим…
*   *   *
              Взяв  отпуск,  Николай  поехал  в  Сибирь.  Шмелёвы  жили  в  небольшом  посёлке- лесничестве  в  самом  бору.  Добирался  он  до  них  сначала  на  поезде,  затем  на  лошади  с  почтальоном.

              Дед  Михай  оказался  говорливым  и  за  дорогой  рассказал  Рыбину  о  посёлке  и  его  обитателях.  Но  Николая  интересовала  только  одна  семья.
              - Сам  Шмелёв,  как  и  другие  мужики,  работает  на  лесоповале,-  рассказывал  дедок,-  а  бабы  у  нас  дома  сидят.  Правда,  сидеть  им  некогда,-  усмехнулся  он  в  пушистые  усы,-  всё  хозяйство  на  них.  Мужики  уезжают  на  целый  день,  а  если  на  дальнем  кордоне  работают,  то  день  в  неделю  превращается.  Вот  и  получается,  что  за  животиной  нужно  приглядеть,  на  огороде  покопаться.  Как  ягоды  пойдут,  то  ещё  работа  прибавляется.  Все  идут  на  сбор  клюквы  в  Мельниковский  лес,  или  за  брусникой,  можжевельником,  орехами.  Государство  за  это  копейки  платит,  но  на  них  мы  и  живём.  А  так  работы  в  посёлке  почти  нет,  поэтому  молодёжь  разъезжается  в  разные  стороны.  Скоро  только  мы,  одни  старики,  здесь  останемся.  Похоронить  некому  будет.

            Вон  Ксюшка  Шмелёва  съездила  к  сеструхе  Дашке,  думала  остаться  там,  ан  нет,  назад  прилетела.  Видно,  что-то  не  понравилось  ей  в  вашей  деревне.  А  ты  чего  же,  родственник  им?-  Не  дождавшись  ответа  от  молчаливого  попутчика,  продолжил  рассказывать.-  Сейчас  все  за  ягодами  приезжают,  по  дешевке  можно  закупить.  Всё  подороже,  чем  сдавать  государству.  Нельзя  так  делать,  а  продают,  всё-таки  какая-то  выгода,  небольшая,  а  есть.

            Краем  уха,  слушая  разглагольствования  деда  Михея,  Рыбин  думал  о  предстоящей  встрече  с  Ксенией.  Вдруг  она  нашла  себе  парня  и  собирается  замуж,  а  он,  как  дурак,  приехал  в  такую  даль.  Приезжих  мужчин  здесь  много,  всех  заработки  приманивают.  Живут  зажиточно,  наверное.  Вон  дед  старый,  а  полушубок  на  нём  новый,  какой-то  незнакомой  овчиной  подшитый,  а  шапка  из  песца.

            Так  за  разговорами  и  думами  незаметно  подкатили  к  посёлку.  Лошадь  привычно  уткнулась  в  кормушку  с  сеном  у  забора  почты.
- Вот  и  приехали,-  дед  Михей,  слезая  с  саней,  крикнул  Николаю,-  тебе,  милай,  надо  вон  в  ту  сторону.  Шестой  дом,  как  раз  Шмелёвых.  Подожди-ка…  Вон  Матрёна  с  водой  пошла.

            От  маленькой  будки,  где  скрывался  от  метелей  и  дождей  колодец,  шла  женщина  с  коромыслом  наперевес.  Походка  её  была  по  девичьи  легка,  будто  несла  она  не  два  ведра  с  водой,  а  кошелки  с  сеном.
            В  цветастой  с  кистями  полушалке,  покрытой  поверх  шубы,  в  длиной синей  юбке  и  валенках – русская  красавица.
 
            - Ошибся  дедок,-  подумал  Николай.-  Это  моя  Ксюша,  её  поступь.  -  Но  хорошенько  приглядевшись,  он  понял,  что  эта  женщина  постарше  будет,  хотя  очень  похожа  на  Ксению.

            Рыбин  неспешна  шёл  следом,  так  и  не  решившись  окликнуть.  Дождавшись,  когда  Матрёна  скрылась  в  доме,  открыл  калитку  и  сразу  отступил  назад.  Из  конуры  вылезла  овчарка,  зарычала  на  незнакомца,  затем  громко  залаяла,  предупреждая  хозяев  о  вторжении  на  их  территорию  чужого  человека.
На  крыльцо  выскочила  девушка,  слегка  прикрытая  пуховым  платком.

            - Сидеть,  Валдай!  Пропусти  его,-  приказала  она  собаке.  Та  смиренно  села  на  задние  лапы,  но  внимательно  следила  за  чужаком,  готовая  в  любой  момент  вступиться  за  молодую  хозяйку.  Ксения  стояла  на  ступеньке  и  разглядывала  посетителя.

            - Проходите,-  соблюдая  закон  гостеприимства,  пригласила  она,  продолжая  присматриваться  к  мужчине.  Тот  был  в  драповом  пальто  с  поднятым  каракулевым  воротником.  Шапка-папаха  надвинута  до  самых  бровей.  Она  узнавала  и  не  узнавала  Николая,  ибо  не  видела  его  в  зимней  одежде.  Потом  уверилась,  что  это  он,  но  всё-таки  спросила:

            - Ты,  ты,-  утвердила  Ксения,-  приехал?
            - Не  ожидала?
            - Нет.  Но  почему-то  ждала.  Пошли,  пойдём  в  дом.  Замерз,  наверное.

            Рыбин  хотел  обнять  девушку,  но  та  ускользнула  от  него  и  уже  открывала  дверь  в  избу.
            - Мама,  гости  к  нам.  От  Дашки  приехали,-  Ксения  отчего-то  не  сказала  матери,  что  он  прибыл  к  ней,  а  совсем  не  от  сестры.

            Матрёна,  увидев  сияющую  от  радости  дочь,  поспешила  навстречу,  приглашая  гостя  в  дом.
            - Зови  парня  за  стол,  дочка.-  Она  захлопотала  на   кухне.  Заморозил  вас,  наверное,  дед  Михей.
            - Вы  откуда  узнали,  что  я  с  дедом  Михеем  приехал?
            - Да  с  ним  все  приезжают.  Он  за  почтой  каждый  день  ездит.  Вас  как  величать-то?
            - Николаем.  А  ваша  Ксюша  меня  хорошо  знает.  Мы  с  мужем  Дарьи  на  тракторах  в  одной  бригаде  работаем.

            Рыбин  рассказал  о  новостях  в  семье  Бобровых,  других  жителях  посёлка,  о  том,  как  добирался  до  станции.  Восхищался  лесом,  какой  он  красивый  и  богатый  ягодами,  дед  Михей  ему  хвалился.

            Об  истиной  цели  своего  приезда  сказать  не  решался.  Шло  время.  Уже  совсем  стемнело,  когда  с  работы  вернулся  отец  Ксении.
            - Мир  всем,-  как-то  по-особому  поприветствовал  он  сидящих  за  столом.  Гостю  он  не  удивился.  Видимо,  как  в  любом  небольшом  посёлке,  о  новостях  здесь  узнают  сразу  все.

            Матрёна  выскочила  из-за  стола,  помогла  мужу  раздеться,  загремела  кружкой  о  ведро,  наливая  в  таз  воду.  Через  некоторое  время,  Шмелёв  чистый,  в  свежей  рубашке-косоворотке,  появился  в  горнице,  представился:
            - Еремей,-  и  сразу  спросил, -  с  чем  пожаловал  к  нам?
            - Свататься  приехал,-  сам  не  ожидая  того,  ляпнул  Николай.
            - А  мне  сказали  за  клюквой  и  от  Дарьи  поклон  привёз.

            Рыбин  будто  ждал  этих  слов,  поднялся.  Он   достал  из  сумки,  стоящей  у  дивана,  бутылку  водки,  каравай  хлеба,  завёрнутый  матерью  в  полотенце  и  небольшой  свёрток.  Пакет  отдал  Матрёне,  остальное  поставил  на  стол.
            - У нас  без  хлеба  свататься  не  ходят.-  Помолчав,  он  торжественно  произнёс,-  Я  прошу  руки  вашей  дочери.

            - Что же,  гостям  всегда  рады.  А  вот  насчёт  руки,  то  надо  хорошенько  подумать.- Еремей  переводил  свой  внимательный,  изучающий  взгляд  то  на  Николая,  то  на  дочь.  Он  решал  для  себя  единственный  вопрос:  сегодня  повести  разговор  о  свадьбе  или  всё  оставить  на  завтрашний  день,  памятуя  о  том,  что  утро  вечера  всегда  мудренее.

             Николай,  молча,  ожидал решения.  Только  беспокойное  сердце  выдавало  себя,  оно  стучало  так  громко,   ему  казалось,  что  каждый  слышит  это  взволнованное  биение.  Парень  затаил  дыхание  в  ожидании  того,  что  произнесёт  отец  его  любимой  девушки.  Он  вздохнул  свободно  только  в  тот  момент,  когда  Еремей  сказал:
            - Надо  бы  спросить  согласие  Ксении.
            - Я согласна…-  поспешно  произнесла  девушка,  улыбнувшись  Николаю.
            -  Ну,  тогда  и  мы  не  против,  отдаём  свою  дочь  в  твои  заботливые  руки.

            Отгуляв  свадьбу  в  лесничестве,  молодые  вместе  с  родителями  поехали  на  родину  жениха.  Там  их  ждала  вторая  свадьба,  с  родственниками  и  друзьями  Николая  Рыбина.
            Односельчане  приветливо  встретили  молодых,  познакомились  со  Сибиряками,  отметили, что  они  весёлые  и  певучие.

                (продолжение  следует)