***

               




















                МОНАРХИЧЕСКАЯ   САГА
 
                с философическим уклоном и в доступном изложении
               
    






               












               


               




                Попутное Слово

Я, местный краевед, Бруно Атавист, бывший студиозус и почитатель стародавних  событий, обнаружил в местном архиве некую историю, несвязно изложенную в виде дневниковых и летописных заметок. Собрав листы в кучу и рассортировав по текучести событий, я предложил Обществу Истории Царственных Домов свои услуги, а именно: составить связное сочинение за малое материальное вознаграждение. Общество благосклонно отнеслось к предлагаемой затее. Почетный член Общества, достопочтенный хронограф магистр Прокопий, вызвался посильно помочь мне, прежде всего отеческими советами. Я согласился. Что из этого получилось, вы, Читатель, узнаете, если ознакомитесь с моим скромным трудом.
Со своей стороны, клянусь рассказывать правду, всю правду, но не одну только правду, дабы не исказить истину.
               
                Краевед Бруно




                Предуведомительное введение

Что может быть проще воды? Однако как она желанна для путника в раскаленной пустыне! Так и наши воспоминания. Все мы были молодыми, и все состаримся. Но как бедна будет старость, если не о чем будет вспомнить из молодой поры? Воспоминание к случаю о прошедших славных денечках, что торт к чаю, а рассказ внуку о былом, как лекарство против сердцебиения. Иначе зачем проживать жизнь и стариться?
Все мы были молодыми, и все были принцами. А королями и королевами мы становимся (или не становимся) уже потом. Что это за «потом» и будем вести речь.
Рассказу дано излиться, как он был составлен в отчетах двора и сведен в единое полотно местным любителем краеведения. Но ввиду молодости данного краеведа по имени Бруно Атавист и понятной возрастной легкомысленности, определяемой временным отсутствием шишек и рогов, что выразилось в игривой манере изложения отнюдь не смешных событий, я, хронопист Прокопий, изволил иногда вмешиваться и вносить сдерживающие поправки, как бы привязывая к воздушному шарику подобающий груз, чтобы изложение окончательно не улетело в водевильные выси. С сим предисловием я умолкаю и вверяю рукопись предназначенной ей судьбе.
                Хронопист Прокопий



                ________



      Все имена являются подлинными. Любые совпадения не случайны и вписаны осознанно.


                Часть 1. Учение разума

                Сказ 1.  ПРЕДЫСТОРИЯ ИСТОРИИ

Сии события произошли в тридевятых землях, что лежат юго-заходнее Северного полюса и северо-восходнее Антарктиды и называются Землей Величавых Монархов. Там правят короли, цари и прочие князья. Правят хорошо, на счастье местному населению и зависть неразумным республиканствующим соседям. Но в тех благополучных царствах не обходится без сложностей, впрочем, благополучно преодолеваемых. Как-то в одном из образцовых королевств случилась понятная беда. Тамошнему королю выпало по возрасту идти на пенсию. Надо, так надо. Король давно с трудом переносил долгие заседания Тайного Совета. А длились они целый день, ибо шли по издавна заведенному порядку. В первой половине дня занимались придумыванием проблем для государства, а во второй половине разрабатывали пути по их разрешению. Это позволяло держать народ в тонусе, а опекающий его аппарат - в напряженной деятельности. Кроме того, в начале года торжественно ставились невыполнимые задачи, а в конце зачетного периода торжественно рапортовали об их невыполнении, что открывало новые неизведанные перспективы. Обоснованно считалось, что решение задач, не имеющих решения, является наиболее продуктивным способом созидания будущего в виду наличия процесса способного куда-нибудь да вывести. При этом король проявлял известную мудрость, не перегибая палку. В частности, он не стал применять в своих землях известный управленческий принцип: «Сотворим глупость и посмотрим, что получится». Создаваемые искусственные трудности были добротны и осмысленны. И задачей Тайного Совета было отделять мероприятия, способствующие появлению искусственных трудностей, от противоположных, и грамотно их дозировать.
Ну да оставим эту тему, как слишком сложную для умственных способностей наших читателей, слишком далеких от диалектики монархического управления.
Многолетняя напряженная государственная деятельность не могла не сказаться на здоровых силах монарха. В течение одной недели король дважды падал с трона, изволив нечаянно заснуть в самых острых местах доклада министров. В первом случае смело ставилась проблема сбора огурцов с окрестных полей, а во втором рассматривались нормы отпуска плательного материала для фрейлин. Вопросы эти имели важное политэкономическое и психологическое значение. Соленые огурцы были любимой закуской подданных, и неурожай овощей мог тяжко отразиться на отдыхе народа. Не меньшее зло принес бы самотек с расцветкой платьев у придворных дам. Попытка одной выделиться среди других вызывала такой всплеск пересудов и жалоб, что король потом долго мучался мигренью, лишаясь на время способности руководить государством. Ссоры прекратили следующим образом: всем шили платья из одинакового материала и цвета сообразно статусу. Статс-фрейлины носили черный бархат, ординар-фрейлины – синий атлас, младшие фрейлины – зеленый крепдешин. Гардероб обновлялся раз в три года с одновременной сменой цвета ткани, - больше дамы не выдерживали, и как раз такой очередной срок настал. Намного лучше обстояло дело с ежегодным отчетом о мерах по сокращению управленческого аппарата. Тут уж король держал ухо востро, ибо затрагивались персоны друзей его детских игр. Кампании проходили удачно, ибо аппарат в ходе предпринимаемых жестких мер редко когда увеличивался больше, чем на десять процентов.
Поясню.
Борьба проходила двумя историческими циклами. В первом цикле аппарат разукрупнялся, и ведомства делились на более мелкие единицы, что увеличивало гибкость управления. Во втором, - ведомства укрупнялись, чтобы восстановить контроль над бюрократической стихией. В каждом разе число корпящих над бумагами планово сокращалось, правда, при том оное число каким-то образом увеличивалось. Над загадкой данного феномена издавна бились лучшие ученые умы человечества. Нашлись философы, которые в наличие этого таинства умудрились увидеть доказательство бытия Божия, в виде непознаваемой для нашего ума реальности. Но не будем рассуждать всуе о сложном и обратимся к более простой проблеме престолонаследия.
Незадача состояла в том, что заменить короля на почетном родовом посту было некому, хотя на первый взгляд с наследниками дело обстояло вполне благополучно. В свое время, при помощи законной супруги, король позаботился сотворить трех лобастых сыновей, коими гордилась нация и государственная статистическая служба. Однако старшенький, с гордым именем Плитцимус, лелеемая с горшка надежда трона, должный по статусу и традициям быть опорой династии, в семнадцать лет, фигурально плюнув на фамильный герб, ушел в профессиональные футболисты, конкретно в команду «Прыткие бизоны». Он посчитал, что деньги, выдаваемые ему на карманные расходы, не соответствуют его законным желаниям. Надо сказать, принц Плитцимус к быстрым играм был охоч сызмальства, и к ним весьма трудолюбив. Он, к примеру, побил немало окон, прежде чем научился выполнять крученый удар под названием «сухой лист» (что это такое, нам неизвестно).
Средний же - Карис – краса и гордость,  ростом с колокольню, разворотом плеч с диван, запросто гнувший подковы и прочий металлоинвентарь, ориентируемый астрологами идти по военной части, неожиданно исчез. Объявился он в отдаленном королевстве, где открыл элитарное похоронное бюро «Лучше нету того свету», в котором, как говаривали неуемные языки, продавалось все необходимое для усопших вплоть до патентованного средства от насморка. Обескураженные родители послали ему письмо с напоминанием о королевском достоинстве и о готовности принять обратно в качестве блудного сына, как то изображено на популярной картине. Карис в ответ написал, что судьбой доволен, среди сограждан он нелицемерно уважаем. Фирма, благодаря родовому гербу, пользуется увесистым престижем. Клиенты же не подводят и, вообще, это единственное дело, где не страшен кризис перепроизводства, а потому он уверен в завтрашнем дне.
Младший же, по имени Лотис, был так себе, разве что локонами выделялся, что свободолюбиво вились опричь его головы. Любил он слушать игру на свирели и бегать в догонялки с деревенскими девчонками, ничем не проявляя интереса к государственным делам.
Король-батюшка взял сухой паек и в великой тоске затворился во внутренних покоях,  объявив особым рескриптом, что будет думать три дня и три ночи. Местный летописец (кстати, ведший записи редко и неряшливо) сообщает, что подавленный невероятной по тяжести условия задачей отец в первый день, взвесив свои убывающие силы, чуть было не решился продать королевство с аукциона Сотби. Однако, поразмыслив, понял, что оно будет куплено каким-то пройдохой-нуворишей, коорый сделает из родового дворца казино и гостиницу. Тогда король вздумал отписать свои владения Академии Всяческих Наук, превратив, таким образом, всех подданных в ученых и лаборантов. Однако к исходу второго дня ему показалось, что изобилие ученых, а значит и научных открытий, может приблизить конец света. С отчаяния он чуть было не провозгласил страну республикой, но дражайшая супруга, зашедшая в покои по своим женским делам, благоразумно удержала его от столь опрометчивого поступка. А по утру третьего дня, испив лимонаду, король принял окончательное решение – наследником быть младшему сыну! Но так как его не готовили к царствованию, то ему надлежало отправиться в Институт Управления Королевского Хозяйства, дабы получить высшее монархическое образование с соответствующим дипломом и печатями. Вечером  Высочайший Манифест был доведен до сведения благодарного народа, а заодно и принца. Так началась сия неординарная  и местами поучительная история.

                ______


На первый взгляд резонно возражение: а для чего принцам, с их свыше данным правом, учится высшему образованию? Многие века так и считалось - не нужно. Однако время сочилось по желобам вверенного ему пространства, и твердыни монархизма поддались прогрессу. Благодаря трудам светлых умов, вроде Нерона и Марка Аврелия, постепенно созрела и проклюнулась иная мысль-идея, что в наступившие времена революций и республиканизма надобно не только числиться, но и быть монархом во всеоружии. Для этого требуется две вещи: соответствующее воспитание и знание своего ремесла. Так родилось единственное учебное заведение для царствующих особ – подлинный светоч высшей монархической науки, гранитная скала в океане охлократических сумасбродств. Туда и вознамерился послать отпрыска наш король, в надежде поправить свои династические дела.

               
(Примечание Краеведа: Не могу не заметить, что хронопист Прокопий изволил нелестно отозваться обо мне в своем предуведомлении. И сделал это совершенно напрасно. Я пишу для таких как я, молодых, с расчетом, что люди, способные делать «мудрые довески», совать в эту книгу нос не будут. Каждому,  знаете ли,  свое.)




СКАЗ 2. ДОРОГА К  ЗНАНИЮ


Дела в описываемом королевстве делались быстро и качественно, недаром во всех отчетах оно проходило как образцовое. Не прошло и месяца, как наследный принц получил благословение родителей и полфунта свежих, еще пахнущих краской ассигнаций. После чего ясным солнечным утром, пешком, в соответствии с традицией не отрываться от народа вначале, чтобы без угрызений совести сделать это в конце, отправился в путь с твердым намерением держать вступительные экзамены в Институт Управления Королевским Хозяйством имени Пипина Короткого.
Принц Лотис воспринял решение батюшки с полным удовлетворением. Ему, как и его старшим братьям, наскучила однообразная жизнь в глухой монархической провинции, хотелось выйти на бескрайние просторы свободной от родительской опеки жизни. Это был, может быть, первый случай, когда воля отца не разошлась с желанием сына.
Лотису было не привыкать к пешему перемещению в пространстве: старый король очень рекомендовал своим подданным и домочадцам такой способ движения, особенно после того, как рассеялись последние надежды отыскать нефть в родных пенатах, а также в связи с нежданным подорожанием цен на овес. Принц бодро отмеривал мили, версты и километры, надеясь через шесть дней быть в Храме Знаний и Диплома. Дабы сократить путь, он смело выбрал дорогу через темный, малотоптанный лес, служивший обиталищем духов, а в стародавние времена и разнокачественных волшебных сил. В чащобе долго было неспокойно, и ее неоднократно посыпали дустом и окуривали керосиновыми парами. Потом спохватились и объявили остатки фауны заповедной зоной. И потому принц мог временами видеть сквозь заросли странного вида женщин, исстари определяемых словом «ведьма». Когда-то это было племя амазонок. Меряться с ними силой ходили завзятые богатыри. Чаще всего, завидев амазонок, они сдавались в плен, и их охотно туда брали. Кто-то затем возвращался не солоно хлебавши, кто-то же застревал надолго. Но время шло, богатыри повывелись, да и амазонки изменились. Ныне они ездят на конгрессы феминисток и полностью разочаровались в цивилизации, изжившей богатырей. В отместку, наверное, к ним и прикрепилось новое прозвание – ведьмы. Со временем многие из племени смирились и стали откликаться на новое прозвание. «Зато нас не путают с жителями реки Амазонки, - говорили они соплеменницам, - кои по сути дикари. А мы дамы почти цивилизованные. Кроме того, нас боятся, что почетно». Споры в их среде продолжаются, а значит, продолжается и прогресс. (Достопочтенный хронопист Прокопий подсказывает, что любой Прогресс суть прелюдия к Регрессу, а потому возможно скорое возвращение амазонок на авансцену в новом виде и качестве. Не буду спорить, хотя я лично не вижу неодолимых препятствий на пути совершенствования бытия).
Пару раз дорогу принцу преграждал леший и нудно звал выпить, но Лотис с презрением проходил мимо. Никакие соблазны не могли остановить его на тернистом пути к знаниям. Не устоял принц лишь в одном случае, когда на обочине тропинки повстречалась ему избушка Бабы-Яги с вывеской: «Чай, баня, гадание. Цены съедобные».
Лотис не боялся темных сил леса с тех пор, как прочитал в ученой книжке, что прозвище данной женщины дано темным людом не знавших что такое йога. Так что истинное наименование должно быть Баба-Йога. В цивилизованных же странах она зовется Леди-Каратэ, что в переводе означает Костяная Нога. Лотис был уверен, что йога и каратэ суть разновидности кулинарного искусства, а потому уверенно свернул с тропы и произнес знакомую с детства формулу: «Встань изба ко мне передом, а к лесу задом». Внутри избы что-то лязгнуло, громыхнуло, из трубы вырвался клуб черного дыма, и дом с ржавым скрипом повернулся к гостю некогда парадным крыльцом, ныне требующим изрядной реставрации и к тому же давно не мытым. На пороге стояла хозяйка, задрапированная в разноцветные тряпки, с увесистым крючковатым носом на полагающемся месте. На ее плече сидел старый филин, лупоглазо взиравший на темный для него белый свет.
- Чего тебе, молодец, надобно? – вопросила Баба-Яга.
- Чайку испить, гадание послушать, - заученно отвечал принц.
Филин удовлетворенно ухнул.
- Входи, красавец, получишь все по законному меню.
Дверь гостеприимно распахнулась, словно рот на приеме у дантиста. Внутренность избушки была искусно подделана под логово нечистой силы, с чучелами летучих мышей на стенах, паутиной в углах, черепом на подоконнике и, естественно, со ступой, на боку которой мерцала латунная бляшка с инвентарным номером. По всему было видно, что времена наступили мирные и всецело гармоничные, но старозаветные традиции блюлись. Принц с аппетитом попил чай, съел пирог с брусникой и перед сном соизволил вполуха выслушать гадание на растертом лишайнике и толченых пауках.      
Мерцал кровавым глазом огонь в печке, мягко оттеняла сумрак леса желтая луна за окном, в углу, где у добрых людей висят образы святых, задумчиво таращился филин. Принц лежал на печке под бараньим тулупом и сонливо созерцал колдовские действа ветеранши. Было тепло, таинственно и совсем не страшно. Старуха сожгла какой-то коричневый порошок в плошке, а золу бросила в котел с водой. Часть порошка тут же опустилась на дно, другая же расплылась поверху причудливым узором. «Вижу, вижу, соколик, - зашептала гадалка. - Предстоит тебе дороженька дальняя, непрямая, особая. Сумеешь пройти ее – найдешь желанное. Много суетного будет. В суете сует обретешь постоянное, в хляби - твердь. Но это, если не изменишь себе. Понял, соколик?»
Лотису неудобно было сознаться в малоясности услышанного, и он предпочел кивнуть.
- Ничего, ничего, орленок, - бормотала почтенная женщина. – Иди, куда идешь, а  дорога, она рассудит. На то она и дорога…
Под эти слова принц безмятежно заснул. И снился ему рай с хороводами да самовар с бубликами.
Утром Лотис вторично попил чайку на лесных травах, расписался в книге почетных гостей с выражением благодарности за проникновенный сервис и покинул гостеприимную избушку. Баба-Яга задумчиво помахала ему вслед лопухом, заменявший ей носовой платок, вспомнив зачем-то свою незрелую молодость.
Была она когда-то графскою дочкою, и ухаживали за ней сразу две головы из трех Дракона Гореоновича. Но нравилась ей лишь левая крайняя голова, которая звалась Антигоном. Глаза его отливали зеленым перламутром, а произносимые слова лились такие ласковые, что сердце не могло биться ровно. И убежала она с ним из дома, и жили бы они хорошо – подвластные земли у Гореоновича были в ту пору обширные и дань обильная – да вторая голова шибко ревновала. А третья насмехалась над обеими. Нервная обстановка окончилась стрессом. Во время сна вторая голова перекусила шею Антигону, после чего началась война между оставшимися двумя. И шла междоусобица, пока, прослышав про внутренние распри, не заявился некий рыцарь, да ни поотрубал Гореоновичу остальные головы. Повезло ему, ибо с тремя, да еще жившими в согласии, ни за что бы не справиться. Графская дочка в свою очередь на шею рыцарю отнюдь не бросилась, как тот, должно быть ожидал, а укоротила ее на неподобающую для жизни величину. Так молодица осталась вдовою и одна в лесу. И долго мстила она людям, проходившим через ее территорию, пока не состарилась, и не пришел Прогресс. Предложено ей было перейти на работу лесничего либо отправиться в город: то ли к ученым в лабораторию, то ли вообще чуть ли не в зоопарк. Ни к охальным ученым, ни тем более торчать у всех на виду в зоосаде она не захотела, а смирилась и стала блюсти заповедник по мере ее убывающих возможностей, а ночами думала – так ли распорядилась своею судьбой, и не вкралась ли где ошибка? То и нам неведомо, а потому судить не будем и продолжим повествование.
В следующую ночь Лотис заночевал в дупле, потеснив семейство белок. Те не обиделись, ибо бельчата уже выросли и разбежались делать карьеру на других деревьях. Принц лежал в дубовой колоде, смотрел на небесные огоньки, кои уже много веков на что-то усиленно намекали людям. Лотис, как и все до него, попытался разгадать их шифр, пока веки не сомкнулись. Снился ему пикник с рыбалкой да филин, глядевший удивленно-вопрошающе из окна избушки на окрестный мир.
И вновь неустанно шагал принц весь день и заночевал в стоге сена. Но на противоположной стороне копны долго не давали заснуть ругавшиеся между собой лисы. Лотис смотрел на желтый тазик в небе и вспоминал дворовых хохотушек по именам и лицам. А когда заснул, то приснилась ему жаркая битва с неприятелем и свое награждение орденом за отвагу.
Каждое утро Лотис вставал с удовольствием навстречу хорошей погоде и шел легко, ибо голова его была ясна, мысли же скользили подобно белым кучерявым облакам по небесному синему льду. Жить было хорошо, а молодость хоть имела начало, но вряд ли имела для него конец. Под настроение он нюхал цветочки, омывал ноги в ручье, собирал ягоды, посвистывал птичкам и был готов к книжным приключениям. Других он пока не знал.
На третий день лес кончился, и принц увидел аккуратно возделанные поля. То там, то сям среди нив трудолюбиво убирали урожай пейзане. Все говорило о том, что в мире царил разумный порядок и это радовало. Принц сверился с картой и уверенно направился по змеившейся дороге на восход. В том направлении значком в форме вилки на карте был обозначен постоялый двор. После тесного общения с природой, принц явственно ощущал потребность в омовении горячей водой и мягкой постели.
Подсказанный маршрут не соврал - гостиница обнаружилась в указанном месте. Пока принц не был коронован, тесное общение с народом не возбранялось, и Лотис, удовлетворенный сознанием своего демократизма, отобедал в общей зале. Проезжие были интересны тем, что рассказывали о местах, где бывали, и расспрашивали о тех, куда направлялись. Узнавалось много нового. Запомнилась Лотису следующая быль дородного, задумчивого взором купца.
- В далеких краях живет принцесса, прозванная Великой Салерией. Она столь хороша, что у нее нет отбоя от женихов и прочих домогателей. Но никто ей не по нраву. Она говорит, что ждет возлюбленного, который был бы не только красив и умен, но и неисчерпаем в любви и нежности. Сначала все поняли ее заявление так, будто она необузданна в своих плотских желаниях, и ко двору ринулись всевозможные чемпионы по этому виду спорта. Но они повылетали из дворца в мгновение ока. Наведывались и культуристы, но тоже отбыли без обеда и победы. А от особо настойчивых женихов Салерия требовала, чтобы те писали ей конкурсные любовные письма. И всегда возвращала обратно с критическими резолюциями: «Глупо», «Банально», «Лживо», «Вымученно», «Вычурно». Ей пытались читать стихи и слагать песни – она же отвечала, что их можно адресовать кому угодно.
- Ничего, к старости станет менее разборчивой, - сказал один проницательный проезжий.
- А она не стареет. У нее на роду написано, что пока не встретит возлюбленного, будет оставаться молодой.
- Ну-у, тогда понятно, отчего ей мужчины не по вкусу! – разом вскричали слушатели.
- Нет, дело не в этом. У нее на том же роду определено, что пока не найдет возлюбленного, не будет ей дана радость от молодости.
«Хорошо бы найти и посмотреть на такое чудо», - подумал Лотис. Но участвовать в состязании он не собирался, самокритично понимая, что силенок на такие подвиги ему не хватит.
Ровно через шесть дней, точно в намеченный срок, принц вышел на просеку, которую в незапамятные времена проложил сумасшедший дракон, теперь местами заасфальтированную. В конце ее, как и было обозначено в дорожной схеме, показался институтский тын. По стародавней традиции отпугивания недобрых духов, верх забора был утыкан головами подопытных животных. Времена, конечно, изменились, и в духов уже не верили, однако они сохранялись и ради самой старины, и так… на всякий случай. Подойдя к золоченым некогда воротам, принц постучал. Ответа не последовало. Лотис потянул на себя щеколду калитки, отчего часть тына неожиданно с треском пыльно обвалилась. Уцелевшие головы печально взирали на молодого варвара. «Вот какой я сильный!» - горделиво подумал принц и переступил невидимую черту, отделяющую знание от незнания.
Его взору предстало большое здание чертога царственных наук. Внешним видом оно представляло собой корабль, где роль главной мачты выполнял высоченный шпиль, увенчанный указательный пальцем, устремленным вдаль - символом слова «Смотри и Думай!». (В другом царстве ему предстоит узреть иную скульптуру, символизирующую результат думанья. Но об этом в своем месте и в свое время.)  Громадные парадные двери, окованные фальшивым червонным золотом, были, как ни странно на первый взгляд, забиты досками, а прикрепленный к ним кусок пергамента бодро извещал: «К заднему ходу пойдешь – внутрь попадешь!» Туда принц и отправился.
Закрыли парадное лет двести назад. Рассказывают, что тогдашний верховный магистр Храма Знаний решил, что входить неофитам следует с заднего входа, а вот выходить с парадного. Потому парадные двери отворялись лишь в день получения диплома.
Тихое снаружи здание внутри бурлило полнокровной жизнью. Толпы принцев и принцесс сновали по его объемным коридорам. Были среди них и те, кого слуги несли в паланкинах. То были коронованные особы из восходных царств. Со временем и они впитывали в себя мудрые традиции монархического равенства и также переходили на пешее шествование и демократическое общение с себе подобными. Но метаморфоза происходила уже на старших курсах, когда количество выпитого перерастало в качество съеденного пуда соли.
Среди быстротечного водоворота изредка проплывали дредноутами важные седобородые профессора в долгополых мантиях и треугольных шапочках. И принцы почтительно уступали им дорогу, ибо в стенах Института они были всего лишь студиозами, призванными постигнуть среди прочих предметов и науку почитания, чтобы глубже в будущем осознавать прелесть низкопоклонства со стороны подданных.
Добравшись до Приемной комиссии, Лотис оказался в зале, где за длинным дубовым столом сидели озабоченные мужи в одинаковых голубых мантиях. Принц отвесил подобающий поклон и достал из бархатной сумы с королевским вензелем надлежащие бумаги. Сидельцы придирчиво вчитались в грамоты принца, а затем приказали служителю взять из его пальца каплю голубой крови для удостоверения подлинности аристократической сущности. Предосторожности были не лишними, потому что в Институт не раз пытались проникнуть субъекты плебейского происхождения – самозванцы, двойники, внебрачные отпрыски и прочие узурпаторы.
После завершения всех формальностей принцу объявили о занесении его – сына Арховелеса ХIХ-го по прозвищу Непорочный – в список абитуриентов на факультет Абсолютных Монархов. Новая глава в жизни принца была наконец открыта.

                _______ 
               

В свое время батюшка, как и было принято в монархических домах, постарался дать сыновьям хорошее домашнее образование. Король издал указ обучить их «всем естественным и противоестественным предметам, точным и неточным наукам, в гуманитарных и антигуманных областях. А также военному делу, благородным манерам и правилам ухода за лошадьми».
Чтобы с честью выполнить столь обширную энциклопедическую программу либерального толка (в тот сезон это было модно), решено было через посланных во все концы света гонцов пригласить лучших педагогов. Правда, вслед указу о наборе издали секретный циркуляр с требованием набирать учителей лучших, но по максимально дешевой цене.
Первым прибыл отставной полковник неизвестной службы, который, рассказав принцам во вступительном слове несколько по-солдатски соленых анекдотов, со следующего дня беспробудно запил.
Следом явился учитель то ли орфографии, то ли хореографии, а может быть даже географии. Этого точно выяснить не успели, потому что он исчез сразу же, как только получил свое жалованье за месяц вперед. Причем исчез, подлец, вместе с хорошенькою дочкою обергофмаршала. Впрочем, через две недели она вернулась обратно с небольшим, легко объяснимым ущербом для себя, но к великой радости родителей и изнывающих от отсутствия детальной информации подруг.
Затем учителей понесло десятым валом. Они приезжали на велосипедах и дилижансах, приходили пешком и приплывали на кораблях. Прискакал на верблюде один йог, потребовавший, чтобы принцы отныне спали на гвоздях. И все эти педагоги с белыми, желтыми, коричневыми и просто испитыми лицами просили одно и то же – еды, питья, жалованья вперед и лучших мест в гостинице. Король-отец уже был не рад своей затее. Надменных грамотеев то и дело ловили в чужих садах и постелях, а также порой били в местных трактирах как злостных неплательщиков.
Король закручинился и в поисках выхода от напасти созвал Тайный Совет. Заседали келейно всю ночь на королевской конюшне. Утром, окончательно протрезвев, постановили: «Оных педагогов, сиречь учителей, спровадить из великого королевства, но под благовидным предлогом, не роняя монаршего достоинства».
Сперва удалось избавиться от йога. Ему в кровать подпустили свору голодных клопов. Йог, верный традиции, с помощью медитации, старался не обращать на них внимания, продолжая спать на своем гвоздастом ложе. Но придворные стали замечать, что вечером, перед тем как идти в опочивальню, он все чаще стал задумываться, стоя на голове в позе лотоса. Продержался йог две недели. Однажды утром он выскочил из спальни и произнес длинную и горячую речь на своем йогском языке, после чего оседлал верного верблюда и ускакал в сторону Восхода.
Прочие же оказались покрепче. Клопов они морили, мышей пугали, змей ловили, пауков сшибали. После долгих обсуждений на очередном пленарном заседании Тайного Совета в районе рыбацкой заимки, когда уже жены прислали гонцов с ультимативным требованием закруглить заседание и явиться  домой, решили прибегнуть к хитрости. Как-то прекрасным светлым утром глашатай зачитал царственное сообщение, а именно: из-за серьезной поломки печатного станка жалованье ученой рати будет задержано месяца на четыре, а может быть, на полгода. Предписывалось обождать, продолжая занятия за свой счет. Ватага наставников очень взволновалась, помитинговала, а затем, сославшись на срочные дела, болезни, неподходящий климат и тому подобное, умчалась из королевства на всех видах транспорта, включая и собственные ноги. Правда, кое-чему принцев они научить успели. Некий шотландец, выдававший себя за геометра, привил старшому страсть к футболу. Другой, кажется из Восточной Америки, обучил среднего игре краплеными картами и банджо. Младший же остался глух к трудам всех учителей без исключения. Король-батюшка только вздохнул, оценивая плоды учения и, вспомнив, как обучали его самого в пору невнятной юности, вооружившись длинной и прочной линейкой, чтобы не сразу обломать ее о чугунные лбы отроков, занялся обучением сам. Юнцы ежедневно приходили к отцу в урочный час, и он излагал им все знания, какие помнил и накопил за прожитые годы. Однако к концу первой недели он явственно ощутил, что начинает иссякать и оттого повторяться. Сыновья почтительно помалкивали, но по смешливым бесенятам в их глазах многоопытный король уразумел угрозу своему отцовскому авторитету. Пришлось опять спешно созывать Тайный Совет. Позаседав вволю в дальних покоях, что недалеко от кухни и наискосок от королевского буфета, многомудро порешили привлечь местные кадры на общественных началах. Это сулило казне изрядную экономию. Но, ввиду того, что никто из придворных не взялся обучать принцев, ссылаясь на загруженность и плохую память, то постановили, как и указывала традиция, идти в народ и искать там самородков. Таковых довольно быстро сыскали в потенциально богатом талантами населении королевства. Ими оказались конюх, пастух и звонарь. Конюх научил принцев пить стопками, рюмками и стаканами, популярно объяснил разницу между кобылой и жеребцом, заодно между мужчиной и женщиной. Пастух объяснил суть своего руководства стадом, посчитав, по-видимому, что большой разницы в науке управления нет, а в остальное время демонстрировал близкое по духу искусство сшибания кнутом верхушек одуванчиков. Звонарь убедительно, на базе близлежащих примеров, доказал, что все окружающее греховно, а все дела и поступки, кроме чтения духовных книг и раздачи милостыни – суть тоже грех. Вдохновенные книги читать было недосуг, денег не водилось, и принцы заключили – вертись, не вертись, но от греха не уйти, а потому и избегать его не стоит. На том учение и закончилось. Где-то через год король вновь встрепенулся. Остерегаясь более звать заезжих учителей, он приказал мужавшим чадам ежевечерне приходить к нему и на сон грядущий читать по нескольку страниц ученых книг. Куда там! Старший и средний изо всех сил манкировали своими обязанностями в силу необходимости спешить на столь частые в эту пору половые свидания. Король-отец повоевал немного со столь прискорбными обстоятельствами и махнул рукой. Не в последнюю очередь оттого, что чтение старших сынов вызывало в нем головную боль и колики в животе. Так и повелось: книжки читал младший, и это ох как пригодилось ему на вступительных экзаменах.
Надобно сказать, что при всей кажущейся безалаберности домашнего воспитания в данном королевстве, принцы оказались во вполне благополучной для умственного развития ситуации. В прочих царствах господствовала классическая система образования, а именно: в одну педагогическую руку бралась личность, а в другую тома энциклопедии «Великая кладезь знаний». Затем второе впихивалось в первое. Делалось это следующим образом: в первый год учения заучивали первые десять томов энциклопедии, во второй - следующие десять…, в десятый последние десять томов. Считалось, что, пребывая на столь ответственном посту, монарх должен разбираться во всех накопленных на данный период эволюции человечества знаниях. Что действительно усваивали принцы, установить не удавалось, ибо проверить их осведомленность, когда они вступали на трон, никто уже не смел. Но отдельными умами было замечено, что великие государи появлялись в миру не в зависимости от оценок по усвоению «кладезя», а по каким-то иным причинам, отчего развелись критиканы, доказывавшие, что их светлостей надо бы учить, исходя из их природных склонностей, благодаря чему каждый принц займет то место в круговороте жизни, которое ему предназначено судьбой. Но «классики» с возмущением отвергали столь утилитарный подход, указывая, что Учителям негоже ждать милостей от Природы, а гоже поставить ее на службу Энциклопедии. Короче, наш принц знал не меньше и не больше прочих принцев.   
_______
               

На время экзаменов Лотису выделили покои в пансионе Царственных Особ II-й категории в виде комнатки-спальни с позолоченным рукомойником и потолком, расписанным сценами коронации. Там он просиживал ночи напролет, готовясь к ответственному испытанию. Единственное чего он не мог понять, – отчего другие кандидаты готовились столь разно: одни жгли свечи до глубокой ночи, другие пропадали неизвестно где и являлись поутру усталые, но зело чем-то довольные, либо слонялись по апартаментам, болтая часами с себе подобными. «Наверное, домашние учителя у них подвизались не в пример нашим, и они готовы к испытаниям, как в пограничной крепости», - решил Лотис.
Первым экзаменом было сочинение. Кандидатам предложили тему: «Мое представление о монаршем величии и королевском управлении». Лотис исписал крупным почерком шесть листов мелованной бумаги, добросовестно пересказав все заветы батюшки, услышанные им за время домашнего обучения. Получив оценку «удовлетворительно, но не очень», пошел сдавать Историю Династий. Династий было до умопомрачения много. Перекрестные браки и дворцовые перевороты лишь усугубляли дело. Однако память у принца была еще по-молодому крепка, и ему удалось на 24 часа запомнить почти все изложенное в учебнике и получить оценку «отлично, но не совсем». Третьим и последним экзаменом было чистописание. Кандидаты должны были переписать кусок из «Хартии вольностей королей» сначала каллиграфическим уставом, потом полууставом и затем готическим письмом, после чего расписаться в содеянном царственной подписью. Писать красиво и подписываться пышно считалось одной из важнейших добродетелей монарха. Так сказать, в Историю он должен войти с красиво подписанными архивами.
Битых два часа Лотис, высунув язык, выводил письмена стародавним почерком, изо всех сил пытаясь писать красиво. Оценку ему поставили «Однако хорошо».
Сдав последний экзамен, принц почти уверился в неизбежности своего зачисления, о чем и поспешил уведомить родителей. На почте он столкнулся с принцем, приехавшим из одного небольшого, но почти центрального княжества. Он запомнился Лотису тем, что на экзамен приходил одетым по последней моде, то есть во все привозное. Лотису было немного жаль его, ибо без сомнений этот князек не мог поступить из-за своей царственной лени и недалекой родословной. Его дедушка исполнял должность Первого Министра Двора, разбогател таинственным образом, хотя его благодетель Князь нуждался в самом необходимом. В конце концов Князь залез в такие долги, что Первый Министр уговорил его продать трон, чтобы не сесть в долговую яму. Князь сделался Первым Министром, а Первый Министр – Князем. И хотя отец кандидата был уже женат на чистопородной принцессе, но все-таки голубая кровь у него была еще жидковата. Несмотря на все это, встреченный принц был бодр, высокомерен и весел.
- Письмо родичам? - осведомился он. - О чем пишите? О провале?
- С чего бы это? Я сдал на приличные оценки, и моя родословная позволяет мне… - начал было Лотис.
 - Ха-ха! - оскорбительно засмеялся нахал. - Да я сам слышал, что Вы, милок, не проходите по конкурсу.
Лотис обомлел.
- По-видимому, ваш папаша давно не был с государственными визитами?
- Да, это так, - подтвердил сбитый с толку Лотис, забыв даже обидеться на фамильярное «папаша». – Ну и что?   
- Вот то-то и оно! Его никто не знает, а значит, и с Вами считаться не будут. 
- Но у меня голубая кровь! – вскричал принц. 
- Предложите ее дочке богатого лавочника. Они еще любят подобные штучки. Но вы не расстраивайтесь. Исходя из вашей родословной, Вас, возможно, примут на факультет Мелких Тиранов и Деспотов. Там в  этом году недобор.
- А Вы сами-то прошли? - с вызовом спросил Лотис, предвкушая радость от чужого огорчения.
- Конечно. Я еще до экзаменов знал, что буду зачислен на факультет Абсолютных  Монархов.
И он, сделав ручкой, царственно удалился.
Лотис не знал, что и подумать. Розыгрыш? Насмешка? А если это правда, то как ему следует поступить? Вызвать на дуэль? Кого? Гордо уехать не попрощавшись? Но домой не тянуло. Лотис поплелся назад. На пути ему встретился трактир под всеобъясняющим названием «Друг Студиозиса». У входа стоял толстый, улыбчиво-радушный хозяин в расписном переднике. Заметив принца, он услужливо распахнул дверь.
- Прошу, Ваше Высочество!
Принц колебался ровно одно королевское мгновение, равное десяти обычным. «Нет, - затем сказал он себе, - не буду заливать обиду перестоявшимся нектаром. Если я поступлю, то так возьмусь за учение, что они поймут свою неправоту!»
Приняв столь принципиальное решение, принц легко и уверенно зашагал к Храму Знаний.

______
               

 Предсказание нахала из околоцентрального княжества сбылось. Лотис со скрипом был принят на факультет Мелких Тиранов и Деспотов. Но уже готовый к такому обороту, он не пал духом. Не успели начаться занятия, как принц пошел в библиотеку, набрал кучу книг и, обложившись учебниками, принялся грызть науку. Но грызлось с трудом, ведь предстояло изучить множество фундаментальных предметов, таких как: Общая Теория Тирании, Основы Нелинейного Душегубства, Осмысленная Организация Труда Монарха, а также спецкурсы: История Пытки, О Разновидностях Доносов, Общие Принципы Царственной Генеалогии и, наконец, написать вполне ученое историко-аналитическое сочинение. На выбор предлагалось взять следующие темы: «О праве первой ночи сеньоров средневековой Франции как радикальном средстве укрепления добродетелей в народе», «О причинах тяги либералов к монархии и монаршей длани», или описать царствование одного из запавших в скрижали истории демократических тиранов.
Лотис взялся изучать царствование Педро Десятого. Наставник одобрил это намерение и посоветовал к руководству свой труд. Принц взял в библиотеке книгу и добросовестно ее проштудировал. В ней на трехстах страницах описывались доблести и благородство Педро Х Лучезарного, любимца подданных, очаровавшего своим умом весь ученый мир. Покоренный этим светлым образом, Лотис написал сочинение, итожившее деяния незабвенного и достопочтенного короля Педро в наставление начинающим монархам и отнес к мэтру. Мастер прочитал, перечеркнул написанное и сказал, что он читал устаревший труд и нужно взять другое издание. Принц вновь пошел в библиотеку и впрямь отыскал 2-е издание о Педро Х. Раскрыв фолиант, принц с ужасом узнал о том, что его герой, оказывается, был негодяем, каких свет не видывал: развратником, лгуном и пропойцей. Даже видавшие виды тираны предпочитали держаться от него подальше. Лотис глазам не верил, но на титульном листе стояло имя его учителя. Принц вздохнул и заново переписал сочинение о злодее Педро Х Кровососе. Магистр же, прочитав оное, схватился за голову. «Где Вы все это берете?» – «В ваших трудах, - доверчиво отвечал принц. – «Господи праведный! Да возьмите же последнее издание! Прежнее не нужно!» Делать было нечего. Лотис опять поплелся в библиотеку и отыскал третье издание Истории Педро Х Кровососа. Однако то, что было там написано, очень удивило юношу. В книге пространно доказывалось, что король Педро был не без греха, как и все либеральные тираны, вынужденные раздваиваться между своим человеколюбием и несовершенством людской породы. Да, его правление было неоднозначным: огромные успехи чередовались с не менее грандиозными провалами. Но это придало царствованию особый изыск. А в целом правление было положительным, с определенным прогрессом в сфере культуры и народных ремесел.
Принц вновь, уже без энтузиазма, переписал свое сочинение и отнес мэтру. На этот раз мэтр остался доволен и поставил высокий балл - «почти безукоризненно».
- Вы не могли бы объяснить мне, Учитель, такую большую разницу в ваших трудах по одному и тому же вопросу? – почтительно спросил принц.
- Видите ли, дитя мое, история тем и хороша, что ее всегда можно переосмыслить. Вот, например, писатель сделать это со своим придуманным творением не может. Написал – и все! Оное сочинение остается в веках. А с историей - наоборот. Ее можно подправить так, как этого требует очередной полет растущего человеческого духа или, если говорить попроще, здравствующий монарх-благодетель.
 - А можно написать историю сразу… набело? – простодушно поинтересовался Лотис.
- К счастью, нет. История всегда отражает квинтэссенцию наличной человеческой мысли и от того всегда будет самой молодой, загадочной и ветреной женщиной.       
- А как быть с Истиной? – спросил принц.
- История и есть истина. А истина всегда конкретна, - ответил мэтр, подняв указующий перст к потолку. Потом мэтр вздохнул и добавил:
- Историк пишет для современников и современности, а оное, увы, имеет свойство видоизменяться со временем.
«Значит надо писать свою жизнь для будущего так, чтобы потом было трудно исправить набело», - самонадеянно подумал Лотис. Он еще не знал, что будущее - это способ воспроизводства прошлого с поправкой на моду современного умствования.

(Примечание Краеведа: С этим вписанным замечанием, уважаемого Хронописта, я категорически не согласен.
Хронопист: Хорошо. Я готов вписать объясняющую поправку.)

Вообще-то, история пишется в двух случаях: для души, когда хочется узнать и поведать другим, как жили люди раньше, и для того, чтобы показать, какие наши предки были умные, а все прочие гады мешали им жить.
- А вы для души пишите? – поинтересовался Лотис.
Глаза мэтра загорелись, погорели чуток и потухли.
- Кое-что…. Но мне, как преподавателю славного Института, надо, прежде всего, разрабатывать вопросы воспитательной истории.
Получив исчерпывающее разъяснение, Лотис отправился дальше по стезе науки.
В программе был спецкурс черной магии. На занятие Лотис пришел в единственном числе и смиренно сел за черный от времени стол. Желтый, лысый дедушка в черном балахоне с некоторым удивлением рассматривал молодого человека.
  - Да-а, - произнес он могильным голосом, - мою науку перестали уважать. Проклятое время. Никто не верит в магию. Считают ее не эф-фек-тив-ной, - с трудом выговорил чародей. - Слово-то какое выдумали, произнести сложней, чем заклинание. Мне говорят: «Мир такой, какой мы представляем, а мы не хотим более видеть его прежним. Мы хотим – прогресс!» Да что в нем хорошего – в прогрессе? В воздух чаду напустили, в водоемы дребедени всякой. У русалок мигрень и желудочные расстройства. Попробуй тут парней смехом да игривостью в воду заманивать! Диеты, а не игр хочется. Дело дошло до того, что лешие создали профсоюз! Вурдалаки мельчают. Жалуются, что у нынешних людей гемоглобина в крови меньше стало.
Дедушка тяжело вздохнул.
- А ведь драконы, наверняка, от чаду повывелись. Хоть они и выдыхали всяку дрянь, но вдыхать любили чистый воздух. Эх, время, время… Теперь и верить-то перестают, что драконы существовали. Время губит веру. Без веры вся волшебная сила теряется, иссякает. В вере вся сила! Спохватитесь, да поздно будет. Магия – величина постоянная, завсегда пригодиться может, ибо ясность нужна до поры до времени, да и пребывает она до той же поры. А там начинается муть и без магии не обойтись, - убеждал ветеран. Тщетно!
«Ну и ретроград», - подумал тогда принц. Он, как истинный представитель своего поколения, был безоговорочным сторонником прогресса. Надо сказать, что в тех краях общество развивалось волнообразно – от умиления прогрессом до испуга перед ним, и обратно. На данный момент оно переживало период упоения, а потому считалось, что магию скоро заменят моторчики.

(Хронопист изволил сделать примечание: Как меняется время! Трудно поверить написанному. Здоровые умы спохватились и вернули волшебству и чародейству права точных наук, и теперь спецкурс не испытывает недостатка в слушателях. Правда, старого магистра сменили на более проворную фигуру).

Старый алхимик еще что-то бормотал, кряхтел, вздыхал, но Лотис его больше не слушал. Как только прозвенел колокольчик, оповещающий об окончании занятий, он вышел из мрачной комнаты мага, расписанной бледными знаками зодиака, в светлый коридор Института, чтобы назад не возвращаться. (Придет время, и он об этом пожалеет.) А коридор Храма Знаний также посвятили вразумлению. Почти каждый дюйм стен был занят каким-нибудь портретом, обращением или нравоучительным призывом. Среди этой пестроты выделялись окантованные золотом большие мраморные доски, намертво прихваченные к стене серебряными болтами. То были заповеди монарха. Самая массивная доска оглашала


Заповеди Абсолютного монарха

Помни, что:
1. Ты любишь свой народ, а народ боготворит Тебя.
2. Ты - самый мудрый.
3. Ты - гордость нации.
4. Все великое – плод Твоих трудов, все плохое – результат ошибок министров.
5. Среди советников нет умных, есть только умники.
6. Ты - кумир женщин.
7. Учиться нужно в меру, все необходимое дается Тебе при рождении.
8. Ты - величайший полководец, но сам войска в бой не води. Помни: победителей не судят только потому, что они судят побежденных.
9. Доведя народ до восстания, будь уверен, что причина тому - строптивость подданных.
10. Испытывай чувство исторического оптимизма. Помни: эпоха Вырождения – истинная эпоха королей!

Эти заповеди к принцу не относились, поэтому он охотнее стал читать письмена следующей доски, больше его касавшиеся. Это
 

Заповеди Деспота

Они гласили:
 1. Люби себя, ибо народ и так Тебя любит.
 2. Тирань народ изобретательно, не повторяйся, и народ полюбит тебя еще больше.
 3. Люби войны, но воюй только со слабыми, чтоб всегда быть победителем.
 4. Открывай заговоры против себя не реже одного раза в год, в этом залог Твоего спокойствия.
 5. Помни: все тираны – веселый и общительный народ; любят празднества и простую сытую пищу. Высший уровень тирании – тиран-гуманист.
 6. Прилюдно печалься о судьбе народа.
 7. Пугай!
 8. Поощряй народные таланты. Меценатствуй. В этом твое будущее оправдание.
 9. Твое величие в твоих преступлениях! Потому не мелочись.
 10. Иди в ногу с прогрессом. Консерватизм - удел абсолютных монархов.

Принц старательно переписал мудрость скрижалей к себе в тетрадочку и перешел к следующей доске. На ней значились


Заповеди конституционного монарха

   1. Люби свой народ.
   2. Люби парламент, особенно верхнюю палату.
   3.Люби прессу, кроме левой.
   4. Люби Конституцию.
   5.  Храни традиции, как зеницу ока.
   6. Улыбайся на людях.
   7. Имей хобби.
   8. Всенародно чти мать-королеву.
   9. Люби консерваторов, и приветливо внемли либералам, ибо все они суть твои подданные.
   10. Не ропщи на судьбу!

«Тяжелая у них жизнь, - сочувственно подумал принц, – даже ногой топнуть нельзя, а не то, чтобы казнить или миловать». И он пошел дальше, пока не столкнулся со знакомым князьком из почтицентрального княжества.
- А-а, провинция на марше! – воскликнул тот, завидя насупившегося Лотиса. – Ну, что, сбылось мое предсказание? Учитесь жить, Ваше высоколордство. Сразу скажу – батюшка учил Вас не тому и не так. Ну, не хмурьтесь. Как Вас зовут?
- Лотис, - процедил, не убирая игл оскорбленного самолюбия, принц.
- Это по древнегречески что-ли? Похоже на «Персей».
- Нисколько не похоже.
- А, ладно. Меня зовут Барбидон. А полное имя – Барбидон Уклопус Филадельф. Звучит?
- Еще бы, у нас такого нет! – простодушно восхитился Лотис.
- Я же говорю – провинция! У вас до сих пор всех монархов просто нумеруют, будто инвентарь. Вы-то каким по счету будете?               
- Двадцатым… или двадцать первым…
- Вот видите, чехарда какая. Хорошо хоть не Лопух Шестнадцатый. Впрочем, от перемены мест фамилий суть дела не меняется. А я буду в единственном числе. У нас имена без повтору даются. Мы единственная династия в таком роде и вошли в моду. Туристы так и прут.
В этот момент служитель стал звонить в колокольчик, и Лотис стал выражать признаки нетерпения.
- Вы куда-то спешите? – осведомился Барбидон. – Не к девушке ли?
- Сейчас у нас занятие, - напомнил Лотис.
- Вы ходите на занятия? – удивился Барбидон. – Зачем Вам это нужно?
- Как же! – удивился теперь уже Лотис. – Чтобы знать…
- А чего Вы еще не знаете? – поинтересовался новый знакомый.
Вопрос заставил принца задуматься. Он не мог вот так сходу сообразить, чего он пока не знает.
- Ну вот, сами не знаете, чего Вы еще не знаете. Так что плюньте и пойдемте со мной играть в бильярд. Кон – один золотой.
- Нет, - отрезал принц сурово. – Я пойду на занятия. Там я узнаю, чего я не знаю. Ведь бывает так, что ты чего-то очень важного не знаешь, а сам об этом не ведаешь. Я пошел, до свидания.
- Всего хорошего. Мы еще увидимся… дуралей.
Последнее слово Барбидон добавил уже вслед, когда Лотис не мог его расслышать.

______


Следующим предметом была Мудрология. На кафедру взошел высокого роста и чрезвычайной худощавости человек, словно отдавший свою плоть духу познания. Его голубая до пят мантия отнюдь не свисала обречено до пола, а драпировала его статуарную, устремленную ввысь фигуру. Он строго оглядел сквозь очки аудиторию и вдруг вопросил:
-  А что есмь Мы?
Так как ответа не последовало, то он продолжал:
- А что есмь Бытие наше?
 «Вот, наверное, то, чего я не знаю», - подумал, сладостно замирая, Лотис.
- А «мы» есть консистенция того, чего знаем, того, что думаем, что знаем и  того, что хотим знать, но мало понимая что к чему и зачем, пребываем в космической меланхолии, - сформулировал оратор. - А бытие есмь наше желание, наше представление, деленное на реалии, кои либо не соответствуют первым двум субстанциям, либо, что реже, соответствуют, благодаря нашему виталистски неорганизованному опыту…
Принц попытался в старании записать вышесказанное, но человечище на кафедре уже тек мыслью дальше.
- Раз бытие не поддается однозначному определению даже опытным путем, то возникает - что? - задача дать ему осмысление на, так сказать, высоко теоретическом уровне. И работа кипит вовсю уже не одно столетие. Но раз опыт не сводим к единому знаменателю, то несводимо и теоретическое осмысление бытия. И потому стали появляться направления толкований, оформляемые в школы со своими Главными Хранителями блуждающей истины. Они исходят из постулата, что задача истинной философии ставить внятные вопросы, на которые нет – что? - внятного ответа. Это открывает для абстрактного ума необозримые дали для размышлений о чем угодно на высоком, опять же – что? - теоретическом уровне. В результате многовековой работы все идеи уже высказаны, интересны лишь их формулировки. На их основе сложились ветвистые – что? - направления. Существует много любомудрских школ, кои неустанно соревнуются в распространении добытой тяжкими трудами истины. Однако сложность в том, что все они различны меж собой. Кто из них прав, спросите вы? Кто последняя, так сказать, инстанция? Ну. во-первых, те, кто присвоил себе это право и принудил остальных к этому тем или иным доступным способом. Во-вторых, чье любомудрие сегодня экстравагантнее других. И в-третьих… в третьих, все они могут стать истиной в последней инстанции, ибо одна и та же истина может подходить для одного и быть – что? - противопоказана другому, быть верной для одной духовной атмосферы и задыхаться в другой. Не бойтесь этого парадокса, Ваши светлости! Люди столетиями жили в плену одной ложной истины, чтобы затем органично перейти к другой ложной истине, и ничего им от этого плохого не делалось. Ибо нет Абсолютной Истины, по крайней мере, на грешной нашей земле, а есть лишь путь к ее постижению, который, однако, никогда не будет пройден простыми смертными. Но вы можете спросить: как же все-таки жить без нее? Очень просто: следуйте инстинкту самосохранения и закону тяги к благополучию, и вы проживете жизнь без особых хлопот. Простолюдины обычно так и поступают, действуя, пусть и неосознанно, сообразно этому вектору, хотя и норовят осложнить себе существование, отклоняясь от него. Однако мы не можем поставить здесь точку, ибо жизнь чрезвычайно многообразна в предлагаемых монарху обстоятельствах, и в ответ любомудрские школы разработали толику концептуальных парадигм на все случаи субъектного бытования, кои нам и следует рассмотреть. Их 64…
Принц Лотис со вздохом закрыл свою тетрадочку и стал терпеливо ждать звонка, уже не надеясь постичь глубины всех 64-х великих теорий. Глупый отрок! Он и ему подобные еще вернутся к ним, но уже на практическом уровне с соответствующими накладными расходами. Он тогда еще не понимал, что если бытие нельзя объять одной формулой, это не значит, что его можно проскочить стороной, и оно стукнет каждого из нас ровно 64 раза в течение жизни. Если вы, конечно, не получите детский мат значительно раньше…
               
               
(Примечание Хронописта: По поводу легкомысленного замечания молодого краеведа в конце предыдущего сказа я, хронопист Прокопий, замечу, что писать молодому о молодых не возбраняется, но суть поступков молодых понять может тот, кто уже отбыл этот срок и познал это состояние в совершенстве. О сути явления лучше судить с известного расстояния, вкусив ея плоды  полностью.)


 
Сказ 3. СОБЛАЗНЫ

Первое знакомство с Учением несколько остудило нашего принца, хотя он и не признавался себе в этом. Но после лекций ему в голову пришла прямо-таки философическая мысль: «А почему бы ни поинтересоваться и другой стороной жизни, которая вся есть в сущности одно сплошное учение?» Эта невольная идея показалась ему столь вызывающе неординарной, что принц незамедлительно покинул комнату и пошел искать единственного пока в этих пенатах знакомого – Барбидона Уклопуса.
Чтобы найти его, Лотису пришлось методично прочесывать царственный пансион этаж за этажом, с некоторой робостью осваивая незнакомые территории. Помогла стихия. В царственном общежитии бытие бурлило, подобно ярмарке в воскресный день. Поток захватил Лотиса и понес его коридорами и анфиладами. Лотис с удивлением успевал подмечать, что широкие массы представителей голубой крови ведут себя совершенно противоположно тому, как следовало бы вести, исходя из правил этикета для царственных особ. Одни играли в карты на подоконниках, другие в салочки. На лестнице ему пытались продать гороскоп на его царствование, а в темном углу – набор открыток с освежающими видами королевских дочерей. Отказавшись от того и другого (по правде говоря, больше по финансовым соображениям, чем по нравственно-умозрительным), принц проследовал дальше. Он не ведал, что идет к пропасти. Как, впрочем, о том не ведаем и мы в подобных случаях.
В одной из зальных комнат он наткнулся на компанию, где не пили, не курили, не играли в карты, а горячо что-то обсуждали.
- Вы присоединитесь к нам? – тут же спросили Лотиса.
- Да! – бухнул он и немедленно был вовлечен в тесный круг страстно жестикулирующих единомышленников. Когда Лотис прислушался к тому, о чем говорят, – его прошиб холодный пот.
- Хватит дискуссий и речей! Надо начинать революцию немедленно! – кричал высокий, бледный юноша в пенсне.
- А тактика? Вы забываете про тактику! Где же тут стратегически выгодный момент? – споро возражал ему бледный лицом и скромного росточка принц, причем, похоже, возражал не столько по идейным, сколько по личностным соображениям. И оно было  понятно, ведь рядом стояла и внимала диспуту златокудрая фея из породы «грандиозус сексуалис», махая ресницами, словно опахалами.
- Тактику диктуют баррикады! – свысока в прямом и переносном смысле ответствовал долговязый оппонент, что еще больше распалило не выдавшегося ростом соперника.
- Это провокационная авантюра, ставящая под удар всю организацию!
- Вы можете в акции не участвовать, раз так боитесь.
Бледнолицый явно проигрывал по всем позициям, но Лотису было не до психологического пасьянса. В его помертвевшем, захолонувшем царственном сознании булькала и перекипала одна-единственная мысль: «Это ведь бунтовщики… заговорщики!» Он никогда не видел революций, но в детстве, когда плохо ел кашу, родители пугали Лотиса тем, что тогда народ разлюбит его и сделает революцию. С тех пор родовой страх прочно угнездился в его внутренностях.
- Значит, поднимаемся прямо сейчас? – с решительностью в голосе вопрошала фея, воинственно взмахивая ресницами. Оппонент вынужден был обиженно заткнуться, а высокий субъект поставил точку:
- Только так!
«Мамочки мои!» – простонал про себя Лотис, не видя выхода из положения. Уйти нельзя, еще казнят как предателя. Участвовать же в революции для него противоестественно. Нужен был хоть какой-нибудь завалящий совет, но государев Совет из дома не  выпишешь. Однако фортуна порой бывает милостива. Правда, часто так кажется на первый взгляд. В этот трагигамлетовский момент в комнату вошел давно разыскиваемый Барбидон.
Лотис опрометью бросился к нему и приник, будто к родному брату. Но Барбидон не сходя с места, вылил на него фигуральный тазик холодной воды.
- А, и Вы здесь? Молодец, что с нами. В этот исторический момент не должно быть отсиживающихся!
Жизнь для Лотиса вновь поблекла. «И ты, Брут?» – возможно, сказал бы он на это, если бы успел получить классическое образование.
- Мне даже не пришла в голову мысль поручить Вам войти в делегацию с нашим ультиматумом. Такой чести добиваются многие. Ну что ж, исправим ошибочку… Судари и сударыни! – повысил голос Барбидон. – Я хочу представить Вам этого молодого, неистового инсургента, мечтающего бросить на алтарь свободы свою жизнь!
Лотис зарделся от такой пылкой характеристики, тем более, что златокудрая спустила свой взор с вершины фигуры пламенного революционера и удостоила внимательным взглядом «рвущегося» в бой принца.
- Это мой лучший друг, - продолжал Барбидон, - и я знаю, как он мечтает войти в делегацию.
- Вместо тебя? – спросили его со зловредной ехидцей.
- Разве я могу отказать другу? -  возмутился Барбидон. – Как говорит наша народная пословица: «Большому кораблю – большое плавание, большому человеку – высокий пост!» Давай друг, у тебя и биография благороднее.
- Ну, хорошо, значит, он идет и… кто еще?
Из толпы принцев вытолкали двух молоденьких, пунцовых от смущения индивидов. Пенсненосец торжественно извлек из кармана свернутый в трубку документ и подал Лотису.
- Отнесите Верховому Магистру и обязательно дождитесь ответа. Срок ультиматума истекает через десять минут после его подачи.
Лотису ничего не оставалось делать, как взять сей смертный приговор. По бокам встали два других члена делегации, и они все направились к дверям.
- Подождите!
Лотис проворно оборотился со вновь вспыхнувшей надеждой уберечься от указующего перста рока. Но им навстречу выпорхнула златокудрая и расцеловала всех трех по очереди в щечки. Теперь пути были отрезаны. Трое смертников отправились на заклание.
Перед дверью, за которой помещался сам Верховный Магистр Института, их остановили, быстро выспросили, что и зачем им тут нужно. Отобрали свиток, прочитали. Оказалось, что речь идет о требовании отмены пудинговых дней в институтской столовой. Ультиматум отнесли не к Верховному Магистру, а куда-то в боковую дверь. Ждать делегатам и впрямь пришлось недолго. Не успело истечь отпущенное ультиматумом время, как из боковушки им вынесли решение: высечь и выселить из царственного пансиона. В случае же повторения подобного отослать домой с соответствующей характеристикой, дабы пороли их отцы, а не милосердные мужи науки.
Дальнейшее происходило не менее быстро. Их отвели в другую комнату – поменьше, с низкими сводчатыми потолками и всыпали там на широких, удобных для экзекуции скамьях по десятку розог. Пока длилась процедура, Лотис успел прочитать на стенах следующие вразумляющие сентенции, оставленные предыдущим поколением вразумляемых: «За битого двух небитых дают», «Жизненный опыт многообразен» и даже такую: «Все познается в сравнении». Последнее особенно понравилось Лотису (если так можно выразиться, учитывая обстоятельства сопутствующие чтению). 
Что думали другие принцы, осталось невыясненным. Только один из них, по виду маменькин сынок, пытался вырваться крича: «Оставьте меня, я тут второстепенный член предложения!» На что ему веско отвечали: «Или ты учишься у жизни, или жизнь учит тебя».
               
______


Читателя, обреченного жить без голубой крови, порет сама жизнь, причем без явных педагогических целей, а просто в качестве разминки, потому он уверен, что рай на Земле существует только во дворцах. Следует развеять это заблуждение (хотя следует иметь в виду, что незлонамеренные заблуждения украшают нашу жизнь).
Преподаватели Института были людьми подневольного ума, но великого усердия. Они искали педагогическую истину на ощупь, но целенаправленно. Порку, как элемент воспитания Царственных Особ, ввел один из первых Верховных Магистров Храма Знаний в неправдоподобно давнем веке отец Пафнутий, по прозвищу Почтисвят (ибо свят один Создатель, если, конечно, не пенять ему за сотворение Змея-искусителя). Предание донесло до нас его веские слова: «Не может быть уважаемого монарха без гордыни, и не может быть гордыни без усмирения ея». Это был принцип, на котором предстояло построить величественное здание Храма Монаршего Воспитания, где происходило бы наполнение сосуда, сиречь вверенного родителями тела, особым абсолютистским духом. Само понятие говорило о необходимости двигаться к возможному земному абсолюту, который по замыслу Свыше заключался во Власти. Монарх мыслился устремленным ввысь, подобно стреловидному монументу, но стоящим на твердой почве реальности. И в этом противопоставлении верха и низа не было злостного противоречия. Педагогика Храма Знаний покоилась на прочном, зацементированном столетиями фундаменте, исключавшим парадоксы. О том, какое это зло – парадоксы, ученые умы осознали во время краткого пребывания на посту Верхового Магистра герцога Фукаляроша, человека специфических умственных способностей, который вступил в должность под девизом: «Хранилище Знаний должно быть их Чертогом, но не Склепом!» Он даже хотел переименовать Институт имени Пипина Короткого в Академию имени Марка Аврелия. Но представив, как там начнутся нескончаемые споры о том, можно ли использовать в качестве теоретического источника указательный палец, особливо, если это палец Его Величества?, оставил свое намерение.
То было время моды на античные редкости и всевозможные свободомыслия. Однако первоначальные упования на обновленческую деятельность свежих умов против зачатых темными веками слепых догматов вскоре пожухли. Эпохе Ренессанса закономерно пришла понятная всем и близкая сердцу эпоха Ретрогадства, а с ней раскол в тех же самых головах. Благодаря этому консервативной части преподавателей удалось отстоять старое название учебного заведения, несмотря на то, что студиозы изобрели немало шуток, обыгрывающих «хозяйство Пипина Короткого». Но старолюбы их игнорировали, считая, что независимость монархической идеи от сомнительного юмора лишь подчеркивает крепость устоев монаршества.
Были, по правде сказать, оглашены и интересные идеи. В частности, проект закона, по которому каждый градоначальник и приравненный к нему чиновник по отбыванию им на посту 20 лет награждался орденом высокого достоинства и затем торжественно расстреливался. Столь высшая форма справедливости вызвала острые дискуссии и не была всеми оценена по достоинству.
После себя Фукалярош оставил массу сомнительного по нравственному запалу фольклора. Студиозы с удовольствием повторяли его перлы по разным конкретным поводам, типа: 
«И так он свихивался, пока не стал гением» (это о Диогене).
«Беда этого профессора в том, что он путает понятия «действенность» и «девственность» (это об уважаемом профессоре… Впрочем, не важно о каком).
«Вначале было Слово. И оно было матерным» (это о другом уважаемом коллеге).
«Лучшая ложь – это полуправда» (Каково? Все политики и адвокаты тотчас взяли этот тезис на вооружение.)
Или вот еще, всем известное: «Пока не соврешь – ни за что не поверят». Это тоже от Фукаляроша.
На балу одна дама, общаясь с герцогом, воскликнула: «Вы хулиган, сэр!» - «Зато – сэр!», - с достоинством ответствовал он.
Вольнодумство так и перло из него, затопляя окрестности. Что могли вынести принцессы из лабиринтов образования, если герцог любил повторять такую выношенную им опытным путем мысль: «В каждой добропорядочной даме должны быть задатки порочной женщины. И наоборот». Не мудрено, что в Европе началась Реформация. В королевских домах вошло в моду заводить парламенты и слушать ученых, рассуждающих о дате рождения Бога. Тогда все, кому был дорог прежний естественный порядок вещей, подступили к герцогу с укоризною. Тот вспылил и с криком: «Все, хватит, я ухожу в женский монастырь!» покинул Храм Знаний. А его преемникам пришлось много потрудиться, чтобы вернуть сущее на круги своя. В том числе и при помощи розог. Верховный Магистр Эразмуил Инквизиторский сначала теоретически пришел к мысли, что розги являются самым весомым и вразумляющим аргументом в любом споре. И хотя его совесть бунтовала против проверки горних высот теории низменным опытом, он с сожалением перешел к практике. На эту тему им был написан приличествующий сложности трактат и издан весомый приказ. С тех пор так и повелось. «Главное - вовремя напугать», - заявил Эразмуил. Сначала этот тезис восприняли как ретроградство (на дворе Декамерон и Пантагрюэль все-таки!), но когда из королевств посыпались благодарственные царские письма за хорошее воспитание вернувшихся в отчие дома отпрысков, тут даже прогрессисты призадумались. И стали внимательнее слушать изречения своего начальника. Он же глаголил мудрые истины без устали:
«Не поротая молодость – пропащая молодость». (Краеугольный постулат.)
«Воспитание есть передача по наследству ошибок отцов с попыткой последующего их исправления, что позволяет наследникам убедиться, что они такие же дураки, чем сохраняется гармония преемственности». (Это самый философичный постулат из всех произнесенных Магистром. По нему защищено множество диссертаций.)
«Чтобы управлять, надо сначала научиться подчиняться!» (Взято на вооружение.)
«Хочешь быть начальником – будь им!» (Самое туманное изречение магистра.)
«Чего не успел я, сделаете Вы, и, возможно, хуже». (Напутствие выпускникам.)
Этот экскурс в историю дан для того, чтобы рельефно вылепить мысль о том, сколь сложен процесс омонаршивания монархов, где свобода и ее противоположность – порка - суть нерасторжимое благодетельное единство. Недаром Средние века стали эпохой расцвета диалектики, к многочисленным почетным творцам которой принадлежит и Эразмус Инквизиторский.
Но вернемся к пострадавшим. Трое принцев после порки, не зная, что делать дальше, в смущении топтались у ворот Института. До сих пор решения принимались за них, когда вдруг колесо фортуны повернулось к ним задней осью и скрип сей возвестил им о наступлении времени желанной свободы, то есть о праве выбираться из незавидного положения самим. На руках у них были официальные листы с двумя параграфами. В первом им выносилось порицание и предупреждение, во втором сообщалось об их выселении из королевского общежития, дабы они не совращали другие неокрепшие молодые умы. Последний пункт списка неудач был, пожалуй, самым болезненным, ибо тянулся во времени много дольше, чем экзекуция. Надо было искать жилье и платить за него из собственных, непредусмотренных на этот случай, государственным бюджетом статей расходов. Даже неискушенным в экономике принцам сразу стало ясно – мороженого им теперь не видать! Принцам пришлось бы еще долго переминаться в поисках выхода, если б один из них, привычно озираясь в поисках потолка, в качестве точки опоры для выхода из сложной ситуации, не узрел пришпиленный на заборе линялый лист гербовой бумаги. Объявление гласило: «Высокородная царственная особа сдает комнаты. При себе иметь свидетельство о благородном происхождении. Адрес…». Бездомные принцы вняли очередному указующему персту судьбу. Так как у всех троих кареты оказались в починке, они пешком отправились искать новый приют, уверяя друг друга, что моцион после порки очень полезен. По дороге и познакомились. Компанию принцу Лотису составили принц Адмус и принц Одарис. Каждый из них рассказал, откуда он родом и как попал в высокочтимый Храм Знаний, а в его стенах – в члены делегации. Лотис поведал то, что уже нам известно, а вот что рассказали другие принцы.
Принц Адмус был пятым сыном в семье, и корона ему могла достаться лишь в случае истребительной войны, мора или других ужасных бедствий. Но он не был настолько честолюбив, чтобы молить судьбу о чем-то подобном, а потому большую часть времени проводил на дворцовом чердаке с голубями. Когда он подрос до уровня социальной зрелости, отец-король послал младшего сына в Институт Королевского Хозяйства с наказом: учиться, жениться, обзавестись связями. Выполняя последний пункт программы, Адмус и вляпался. Он вступил в крамольный кружок ради знакомств и дал по неразумности уговорить себя пойти с ультиматумом. («Хорошо, что ты не начал выполнять отеческую программу с женитьбы», - успокоили его новые друзья.)
Принц Одарис родился в малоудельной королевской семье. Оттого ли, что их всячески притесняли соседние сильные королевские фамилии, то ли в силу неведомой генетической мутации, но их род регулярно поставлял на мировой рынок завзятых радикалов, требовавших со всех трибун равенства и братства среди королевских и княжеских фамилий. Поэтому, когда Барбидон предложил участвовать в несении петиции, то Одарис почел это мероприятие за свой фамильный долг.
Так, за содержательными разговорами они вошли в город и по его  приветливым улочкам с бойкими вывесками и опрятными фасадами домов направились прямо туда, куда звало их объявление. Сим благодетельным местом к удивлению и радости изгнанников оказался настоящий и довольно внушительных размеров каменный рыцарский замок. Что он именно рыцарский, а не какой-либо иной, удостоверял геральдический щит, выкованный из доспехов поверженных неприятелей и горделиво приколоченный над воротами. Стоит добавить, что замок окружал тенистый сад, и на ветвях деревьев беспечно пели о своем личном разнокалиберные птахи.
- Ничего хибарка, - молвил принц Адмус. – Боюсь только, что за эти красоты с нас попытаются содрать три шкуры… совокупно, конечно.
- И далеко от Института, - вздохнул Одарис. – Придется рано вставать.
Надо отметить, что принц Одарис представлял из себя в меру упитанного, румяного юношу, из тех, кто радовал бы глаз людоеда, если бы они еще водились в описываемых местах, и охотно верилось, что вертикальному положению он предпочитает горизонтальное.
- Но зато никто нам не будет больше морочить голову, - возразил Лотис. – И, думаю, в совокупности, это обойдется дешевле.
Аргумент Лотиса перевесил груз сомнений, да и деваться было некуда.
На стук колотушки ворота открыл старый дворецкий в не менее старом камзоле, некогда расшитом золотом. Ветхость дворецкого навевала мысль, что он еще помнит девятый крестовый поход. С третьего раза старик бодро смекнул, что от него требуется, и повел новых жильцов в замок.
Дворец оказался коммуналкой, где в дальних покоях доживали век две принцессы-пенсионерки и один видавший виды постоялец, всего лишь графского звания, но близкий родственник некоего короля. В свое время он попытался неудачно свергнуть сводного брата с престола и теперь пребывал в изгнании. (Все эти сведения доложил словоохотливый дворецкий, пока они шли от ворот в приемную залу, что заняло примерно две четверти часа. Быстрее шествовать дворецкий попросту не мог.) Зато остальная и большая часть замка безраздельно принадлежала экс-королеве Бесмезии, которая и вышла им навстречу.
При ее появлении принцы поклонились, но про себя с молодой беспощадностью отметили, что собственно от королевы осталась изрядно побитая молью горностаевая мантия и осанка. Единственно, чем могла сверкнуть эта дама, так это бриллиантовым зубом, что подарил ей супруг на серебряную свадьбу.
Зябко кутаясь в меха, королева сурово оглядела робевших гостей и веско произнесла:
- Господа, я не терплю трех вещей: молоденьких дам в доме, беспорядочного шума и отсутствие аристократизма!
Сказав это, она вопросительно посмотрела на принцев. Первым смекнул Адмус. Он подскочил к королеве и приложился к ее ручке. Королева оттаяла. Тут подоспели Одарис и Лотис. А Одарис  даже сочинил на ходу комплимент:
- Мы польщены находиться в Вашем присутствии.
- Кажется, я смогу принять Вас в моем доме, - проговорил королева. – Дворецкий проводит в ваши покои. В пять часов прошу на чай. Помните: здесь не принято опаздывать.
И она величаво удалилась. Проржавевший от времени дворецкий, поскрипывая суставами, исполнил указание хозяйки.
- Плата – десять золотых в месяц, - напоследок прошамкал он.
- Так много? – удивились принцы.
- Королева никогда не мелочится! – ответствовал дворецкий гордо.
Принцы получили три комнаты с подобающими удобствами: кроватью под балдахином, объемистым резным шкапом, бюро из красного дерева позапрошлого века, креслом с подставочкой для ног, расписным фарфоровым вазоном за ширмочкой и портретами в позолоченных рамах. Их вещи еще не прибыли, так что на освоение ушло немного времени. Без двух минут пять товарищи по быту дружно вошли в столовую.
Во главе огромного стола под готическими сводами сидела королева-вдова. По правую сторону от нее – две экс-принцессы: милые, хлопотливые старушки, похожие на сосуды для хранения ушедшего времени. По левую руку угнездился неудачливый претендент на трон: желтый, ссохшийся от царственного горя джентльмен.
Принцы поклоном поздоровались с присутствующими и заняли свои места. Королева хлопнула в ладоши. Дворецкий, выполнявший одновременно обязанности лакея, наполнил чашки чаем. Лотис проголодался настолько, что почувствовал во рту запах котлет. Но, увы, на столе кроме печенья, булочек, конфитюра, молока и тонких ломтиков сыра ничего больше не было. Однако для алчущих телесной пищи принцев и эти припасы были очень кстати, и они, стесняясь, но с неодолимой силой принялись методично истреблять выставленное.
Неудачливый претендент, наоборот, выделялся отсутствием аппетита. Его занимали совсем другие заботы. Сделав маленький глоток из своей чашки, он спросил у молодежи:
- Скажите, Вы все являетесь кровными принцами?
Те кивнули.
- Я тоже… был. Но покойный родитель, поддавшись наветам моих врагов, растоптал мои права и передал наследство молочному брату. Однако народ любит только меня.
Он вздохнул мечтательно.
- Из-за меня лучшие люди страны жертвуют собой ради торжества справедливости! Вот, например, очень скоро отправляется тайная экспедиция с целью возвращения престола законному наследнику…
- Ах, оставьте, граф, - проворчала королева.
- Нет, право… Пойдут все благородные молодые люди. Самые честные и храбрые. Еще бы! Какой молодец не захочет проявить свою удаль! А ваши высочества не хотели бы примкнуть к сему проекту?
Все трое обмерли.
- У нас семестр начался, - нашелся Адмус. – Мы в следующий раз… обсудим.
Неудачливый претендент надулся и уже больше ни с кем не разговаривал до конца чаепития.
- Власть – та единственная женщина, которую любят до гроба, хотя ради нее приходится терпеть столько хлопот, - продолжила разговор королева. - Я, например, ужасно не люблю всякие заговоры и перевороты. Мы с покойным мужем пережили три заговора. Правда, два организовал сам покойный, но все равно неприятно, когда вслед за мужьями приходилось подвергать опале их жен, моих фрейлин.
- А третий заговор? – с придыханием спросили принцессы-пенсионерки, ожидавшие услышать жуткую историю.
- Во время чествования Академии Наук какой-то бородатый мужик крикнул: «Долой царя в голове!» Его тут же схватили. Он сначала пытался отвертеться, утверждая, что крикнул спьяну, но на дыбе признался в подрывных идеях.
- Страху не знают, - вздохнула одна из пенсионерок. – А все от многознания. В наше время народу давали читать только то, что полагалось. И он свято верил, что за пределами страны живут рогатые, лукавые и каннибалистые народы, и что нет на свете добрее и умнее их родного короля. А ныне многие пребывают в сомнении и задумчивости.
Вторая раздражено звякнула ложечкой в чашечке и продолжила, как и полагается в ее ретроградном возрасте:
- Ученые вещают всем, кому не попадя, что земля круглая, тогда как раньше все твердо веровали в ее пирамидальность. На вершине собственное царство, чуть ниже союзники, а ближе к пропасти все остальные, особливо враги. Теперь же, раз все кругло, то находятся те, кто с ехидцей спрашивают: чем же тогда другие царства хуже нашего?
- Усложнили картину мироздания, а для чего? – согласилась отставная королева. – Если бы это кого-то осчастливило, тогда другое дело. А то от сложностей только в мозгах путаница.
Но нити беседы прочно перехватили старушки. Отжив свое, они теперь увлеченно пережевывали чужое.
- Думаю, - закончила мысль вторая, - что все беды от реформаторства.
- Что верно, то верно, - согласилась первая. – Неразумно молодым позволять брать скипетр. Зеленый монарх прыг на трон и ему тут же новизну подавай. Потом, в зрелые годы, сам же за голову хватается от содеянного. На престолы надобно сажать по достижении шестистепенной молодости, не менее.
- Ох, что верно, то верно, - зашелестела вторая старушки. – Сколько глупостей тогда не сделалось бы.
Молодые принцы возражать не посмели и до конца чаепития просидели в строгости и чинности.
- Пришел, увидел и… не наелся, - подытожил Одарис, после окончания трапезы.
- Все же, это лучше порки, - возразил Адмус.
- Интересно, а в их возрасте мы также будем рассуждать? – задумчиво спросил Лотис.
- Всенепременно! – отвечал Одарис. – У нас в роду все в молодости начинали как дворянские революционеры, а потом… разве что в паутину не кутаются.
- Я не против рассуждать в соответствии с возрастом, лишь бы с перспективой успокоения на собственном троне, - умозаключил Адмус.
И принцы с этим суждением согласились. Так им были получены и осмыслены первые перлы духовного опыта вне теплого отчего дома. А значит, началась подлинная жизнь, о чем они, впрочем, не подозревали.
               
(Примечание Краеведа: По поводу замечания хронописта Прокопия в конце третьего сказа. Так вот, о мокроте воды лучше судить находясь в воде, а не созерцая ее со стороны.)



Сказ 4.  НАСЫЩЕНИЕ ЗНАНИЕМ

Получив урок жизни, Лотис твердо решил вновь вернуться к знаниям и больше не отрываться от бьющегося ключа. Барбидону он лишь холодно кивал при встрече. К тому же сам Уклопус делал вид, что они едва знакомы и даже ни разу не поинтересовался деталями провала петиционного восстания. Но Лотис теперь был не один. Горькая судьба спаяла его дружбой с Адмусом и Одарисом. Они учились на одном факультете и нашли естественным быть неразлучными и дома, и на занятиях. Правда, ни Адмус, ни Одарис не проявляли особых склонностей к таинствам наук. Одарис мог дремать на лекциях, Адмус любил играть с соседом в морской бой. Зато Лотис был неутомим.
Запомнился ему предмет «Жизненравие» или, выражаясь по ученому, «Общая теория закономерностей бытия» (ОТЗБ, или «от зуба» на студиозном жаргоне). Подвижный как ртуть, с красивым орлиным носом доктор умственных наук, по-вороньему взмахивая рукавами мантии, хорошо заточенным языком вещал следующее:
 - В своих размышлениях о сущности жизни наши ученые открыли ряд основополагающих принципов бытия. Они делятся на два класса: а) основный класс, объединяющий законы и принципы повседневной нашей жизни и б) дополнительный, то есть встречающийся при определенных, натруженных нами же обстоятельствах. Это обширная и подробная классификация, занимающая не один том. Наша Академия Наук льстит себя надеждой в скором времени издать полное изложение с подробными комментариями в 20 книгах. Приведу ряд доходчивых примеров из будущей антологии жизненных законов и принципов. Например, вы отправились к большому, очень занятому начальству с целью подписать важную бумагу. Выстояв огромадную очередь, входите в кабинет. Начальствующее лицо очень мило вас встречает, готово удовлетворить незамедлительно вашу просьбу… как вдруг вы вспоминаете, что забыли эту бумагу дома! Это принцип «интересной фигуры». Только не думайте, что столкнулись с  частным случаем, недоразумением, так сказать. Проверьте себя на следующем наблюдении, которое известно науке, как «Закон подлости и парадокса». Предположим, у вас упало две вещи: одна нужная, другая – нет. Что произойдет? Ненужную вещь вы найдете у своих ног, а вот нужная закатится так, что ее придется долго искать. Или вот еще пример. Вы едете в карете по пустынному тракту. Никого нет. Вдруг вдали показывается телега с большой копной сена. Вы подъезжаете к ней и… как раз с другой стороны видите другую карету, после чего встает неизбежный вопрос: кому пропускать встречный транспорт? Если пропускаете Вы, то, возможно, мимо Вас с форсом промчится какой-нибудь неотесанный барон. Если опередите Вы, то увидите, что перегородили дорогу соседу-королю, у которого собирались подзанять сущие пустяки в пару миллионов золотых. Зато обогнув телегу, вы вновь узрите перед собой пустынную дорогу. Резюме: если Вы твердо решили достичь какой-то цели и распланировали свои действия и сроки, то, задумав все это, спокойно ложитесь спать, ибо оное произойдет в точности наоборот самым парадоксальным образом с самыми дурацкими препятствиями. Все эти законы и принципы сводятся к одному: они осложняют нашу жизнь самым подлым и  нелогичным способом, и не дают нам вкушать счастье своего бытия в его полном парадном объеме. Отсюда второй раздел нашей науки, который мы будем, не покладая рук, проходить: что нужно, чтобы быть счастливым? Одни мудрецы говорят: познай себя, вторые - служи другим, третьи - обрети счастье в семье, четвертые - видят оное в познании удовольствий, пятые – в обладании деньгами и властью, шестые – в творчестве, седьмые…
- Ну-у, это все равно, что ходить с фонарем в поисках самого себя, - пробурчал Одарис.
- А Вы сами как считаете? – не выдержал Лотис.
- Мое учение заключено в афоризме: «Тебе видней»!
Поучительно проходили лекции и по «Психологии царственного управления», тем более что предмет перекликался с «Жизненравием». Вел предмет милый и спокойный ученый муж. Сцепив пальцы на округлом животе, он мерно прохаживался между кафедрой и противоположной стеной, и столь же мерно и плавно повествовал:
- Жизнь, надо отметить, друзья мои, это процесс закономерных случайностей. Король мог подавиться рыбьей костью и в сердцах казнить попавшегося под горячую руку канцлера, а историки потом веками будут спорить о скрытом механизме внутренней политики данного царствования, пытаясь отгадать загадку интриг противоборствующих сторон. И это хорошо! Запутывайте историю, Ваши Высочества! Ясность деяний монарха порождает у историков сомнение в Ваших умственных способностях. Если хотите крепко войти в историю, натворите что-нибудь позапутаннее и позамысловатее. И не гонитесь за мотивами и логикой. Запомните: логика – материя общеупотребительная и доступная большей части населения, хотя и редко употребляемая. Все должно быть, как в современных детективах. Нелогичные, но удобные для описания поступки персонажей искупаются набором тайн и ужасов. Если будет много непонятного в Ваших действиях, исследователи примутся бесконечно спорить о темных местах Вашего царствования и на каждую отгадку, ими предложенную, найдется тот, кто ее опровергнет и выдвинет свою гипотезу. И дискуссии пойдут за дискуссиями, и сочинения будут выходить за сочинениями, написанными как о Вашем царствовании, так и о тех, кто слагал свои труды, посвященные Вашему труду на троне. И чем круче заварится эта каша, тем прочнее будет Ваша слава. Но не дай им счастья разгадать Вас с вашими хитростями. Интерес сразу угаснет, и все набросятся на кого-то другого, ибо нет ничего интересней загадки, даже если она выкушанного яйца не стоит. Этот случай я бы назвал «парадоксом кроссворда». Толку от его разгадки особого нет, а разгадать все равно хочется. Возьмем другой аспект проблемы. Письменная история, что описывает жизнь монарха, есть в сущности продолжение царствования, ибо Его деяния должны жить в веках. Каждый монарх должен заботиться о том, чтобы остаться в памяти потомков надлежащим образом. Но здесь нужна мера. Вот поучительный пример. Одному царю захотелось узнать, что о нем напишут после смерти. Он объявил о своей кончине и целых двадцать лет скрывался от всех на заморских курортах. Потом вернулся, изучил написанное, и казнил одних и наградил других историков. Но сердце его наполнилось печалью, ибо ни в одном сочинении он не нашел самого себя и своих мыслей и чувств. Всяк трактовал его по своему разумению, меряя на свой аршин. Царь умер в горести, а историки, убоясь нового подвоха, уже не писали более о нем, и его вскоре забыли совсем.
Рассказ вызвал у Лотиса глухое томление и задумчивость, но осмыслить его до конца он еще не мог, да и напирали новые впечатления. Лишь в тетради остались странные его слова: «Жизнь – это сон, а история – записанные сновидения».
Понравился Лотису и курс «Землеописание». Вел его говорливый удалой старичок, объездивший, по его словам, весь свет. Он много рассказывал о своих впечатлениях и разного рода приключившихся с ним случаях. Все саги строились в следующем духе:
- Рано утром мы вышли на клипере в открытое море, держа курс к островам Кентавров, едва уйдя от бушевавшей на суше песчаной бури. Песок сыпал так густо, что нам приходилось моргать разновременно. Однако на середине океана начался шторм и бурные, пенистые волны ударяли в наши хрупкие борта. Вороны, честное морское, летели задом наперед, такой дул сильный встречный ветер. Но мы держались!
Внимающих оратору слушателей занимал вопрос: кто держал в тот миг самого одуванчика? Но плескавшаяся в нем энергия заражала. Вот бы тоже выйти на клипере в бурю! Оратор считал, что будущим монархам нужны не географические детали, а их образы – пользы будет больше.
Особое место в учении занимал курс «Военного искусства». Непреложно считалось, что все монархи должны являть из себя великих полководцев.  Отставной ветеран  весьма бравой внешностью - с лихо закрученными усами и зычным голосом - вдалбливал царственным недорослям:
- Ваши Высочества, помните, если противник ударит всей силой своим левым флангом, будто колом в задницу, бейте всей силой противоположным ему правым флангом. Ваша диспозиция тогда будет следующая: свою ставку держите на том фланге, где больше ваших войск и меньше неприятельских. Если враг опрокинет ваш левый фланг, а вы ихний правый, то диспозиция повернется кру-у-го-о-м! Тогда Вы окажетесь там, где была ставка неприятельского короля, и можете сравнить убранство вашего шатра с заграничным…
Он знал, что советовать. Все равно искусству войны научить нельзя. Это как музыкальный слух: или он есть, или его нет. Человек «со слухом» подходил к нему после лекции и спрашивал примерно следующее: «Скажите, полковник, почему при Каннах пятый резервный легион не попытался расположиться в каре и отразить атаку конницы Ганнибала?» Остальные же старательно конспектировали диспозицию с шатром. Лишь на войне солдат может показать себя, а в мирное время он подобен рыбе на берегу, о которой трудно представить, как ловка и быстра она в водной стихии. А вот семинары по «Небоведению» проходили довольно странно для столь ортодоксального предмета. Лотис никак не мог разобраться в персоне вещающего магистра, который явно не производил впечатление догматом стукнутого человека, а потому о надземных сферах повествовал довольно вольнодумно. Суть известного конфликта он излагал так: «Вседержатель свои благостные повеления по творению Земли и населяющих ее тварей поручил осуществлять архангелу, по прозвищу Светоносный. Когда прочие ангелы осмелились спросить о причине такого доверия (тогда еще понятие «первый министр» не сложилось), Главный Архитектор ответил: «Уж больно он все проворно делает». И лишь когда будущий падший ангел в открытую надерзил Демиургу, обвинив его в организационном бессилии, - раскаялся в своем доверии. Что поделать, Небесный Творец – прежде всего поэт. Только поэтическая личность могла создать цветы и бабочек, изумительные ландшафты, родники и горные озера. А поэт, увы, по определению плохой администратор. Но это не причина в открытую критиковать его, как и монархов. Пришлось с сожалением расстаться с дерзителем. Обидившись, разжалованный Ангел запутал всю отчетность, смешал сущности вещей, исказил картину Истины, после чего гордо сбежал по ту сторону хрустальных сфер. Плоды того давнего сотрудничества мы наблюдаем по сей день в виде противоречивости нашего бытия, начиная с факта пожирания зверьми друг друга и кончая духовым каннибализмом среди людей. Это то, что древние называли дуализмом, то есть двойственной сутью земной юдоли. Исправить сие уже невозможно, ибо дело это настолько сложное и хлопотное, что никто из архангелов браться за починку не берется, а других организационных единиц под рукой Организующего не оказалось. С тех пор на Земле так и повелось: Падший Ангел курирует земные дела, а Высший Судия – небесные. Получилось, возможно, не очень складно, но очень интересно для мировой истории. Для Вас сей опыт поучителен тем, что здесь мы впервые сталкиваемся с основным монархическим принципом - принципом разделения ответственности. Он гласит: властитель правит, министры управляют, а народ несет всю полноту ответственности за содеянное, в силу чего монарх награждает своих подданных или карает. И нам есть на кого равняться. Ведь именно для этого был создан сам Человек. В конце концов, если есть могущество, то надо кому-то это могущество демонстрировать! Из происшедшего на Небе прискорбного случая также вытекает главный принцип отбора кадров: монарх не может возвысить подчиненного равного себе по уму и силе, а потому должен неустанно искать удобную по интеллекту и способностям фигуру, равно способную выполнять указания и не способную перечить.
Лотис с удивлением отметил, как все это заинтересовало Одариса. Он проснулся и внимательно выслушал речь мэтра. На предложение дать определение веры, Одарис вдруг поднял руку и ответствовал: «Вера есть признание за истину то, что провозглашают авторитеты». Магистр улыбнулся и сказал: «Похвально». Тут пришла очередь задуматься Лотису. Лишь к концу занятия он осознал, что его беспокоило, и он задал вопрос лектору: «Скажите, господин магистр, если вера сопрягается с авторитетами, то есть материей онтологически необъективной (тут Лотис блеснул знаниями из курса Мудрологии), значит, нам следует с неизбежностью задаться вопросом: что есть «истинное»? Мэтр опять улыбнулся и сказал: «Похвально». И заявил, что Бог познал истину, а познав, ему стало скучно, ибо не осталось во Вселенной ничего неизведанного и непонятного. И тогда Бог создал Человека, и Истина вновь растворилась в тумане. Теперь нам предстоит познавать ее грани.
- И как… дело пошло?
- И да, и нет, - ответил магистр. – Да - в смысле, пошло, и нет, в смысле сдвинулось.
- Так что же есть истина? – настаивал Лотис.
- Этот вопрос уже задавали одному авторитету пару тысяч лет назад. И если бы ответ был получен, история познания могла пойти иным путем. Но Он (мэтр развел руками) - промолчал. Впрочем, молчание тоже своеобразный ответ. Истина объективно в вас, молодой человек. Вам и ответ держать. Правда, для этого нужно некоторое количество времени. Примерно в жизнь…
Лотис тогда не понял магистра, зато Адмус удовлетворенно хмыкнул.
- Значит, я сам себе авторитет, - заявил он Лотису. – На то я и будущий Великий Князь, в конце концов!
- Но как найти путь к истине? – спросил Лотис у Адмуса и Одариса.
Одарис пожал плечами, Адмус же беспечно махнул рукой.
- Дело известное: по обстановке решать будем.

______


Беспечное замечание Адмуса имело под собой веское практическое основание. В дальнейшем принцев ждало некое одновременно любопытное и в чем-то ужасное испытание. В каждом большом деле должна быть интрига, без оной все равно, что поданый к столу суп без соли. А разве могут обойтись без интриг королевские дворы? Разумеется, нет. Потому все царственные особы проходили особый искус, в ходе которого им предстояло продемонстрировать свои потаенные качества.
Интрига назначалась на Тайном Ученом Совете. К ее разработке привлекались лучшие сочинительские умы всех королевств, царств и княжеств. Они разрабатывали для принцев сюжеты и загадки, а ученые мужи – Конечную Цель и Высокую Мораль, кои должны были достичь и обрести царственные студиозы. Какое из происходящих в их жизни событий являлось подлинным, а какое случайным, подстроенным, студиозы не знали. Хотя, конечно, немалое число испытуемых догадывалось, но большинство не могло прийти к определенному мнению, теряясь перед водопадом происшествий. Но ведь нечто подобное происходит и в царственной политике. О чем-то правители догадываются и принимают меры, а другие вещи и явления ставят их в тупик. И все равно они должны как-то действовать и от этого «как» зависит их царственное будущее и благоденствие подданных. Потому искушение интригой было важным элементом воспитания монархических особ.
Сами испытуемые грозящих трудностей не боялись. Придумки детективщиков были трафаретны: подозрение в преступлении поочередно падало на четырех человек, а преступником оказывался тот, кто им вообще-то быть не мог. Например, если происходило похищение бриллианта из государевой казны, то подозрение последовательно падало на кучера (он перевозил сундук с добром), лакея (он тащил его до дверей), дворецкого (он сундук принимал), фрейлину (она была женой дворецкого и имела в наперсниках сердца юного пажа), но похитителем оказывался, ну, например, министр. На деле, в жизни, похитителем является сам государь, которому нужны были неподотчетные средства для приобретения серег королеве ко дню золотого юбилея, ибо деньги, выделенные на эти цели в бюджете, ушли на… Думаете на молоденькую вертихвостку? Это у сказителей так: неправдоподобно, зато эффектно! А на практике все по-другому - на покупку астрономических приборов для наблюдения за приближающейся к Земле кометой! Ну любил венценосец астрономию! Она была его истинной страстью. Разве звезды не могут быть предметом безрассудного влечения, а только молоденькие глупые головки? То-то же… Хуже приходилось тем принцам, чьи задания писали театральные драмаделы. Тут уж держись. И не потому, что интрига получалась заковыристой, а оттого, что распутывание хитросплетений шло через «душу». Принцы должны были влюбляться в пастушек, а принцессы в простолюдинов героических профессий – кузнецов или моряков, после чего выяснялось, что пастушку хотят насильно выдать замуж либо за урода, либо, наоборот, за холодного красавца (варианты устанавливались Ученым Советом в зависимости от предрасположенности испытуемого к ревности). Страсти мезальянской любви усугублялись продуманным валом катастроф. Например, начиналась война, и объекты страсти в одночасье оказывались подданными враждебных королевств, и потому встречаться любимым становилось чрезвычайно сложно и опасно. Но на этом нагромождение трудностей не заканчивалось. Среди приближенных принца (или принцессы) оказывался платный предатель (вариант - неудачливый соперник), который доносил кому следует об обстоятельствах щекотливого дела. И вот тут принцам (принцессам) надлежало проявить смекалку и напористость, которую большинство из них и демонстрировало с родовым королевским размахом и к полному удовлетворению экзаменаторов. Происходили, порой, прелюбопытные истории, которые потом сказители, как лица, имеющие авторские права на фабулу, записывали в свои записные книжечки, после чего публиковали, выдавая за свое, и становились знаменитыми или, по крайнем мере, срывали хороший гонорар. Но подлинные герои, узнавая себя в книгах, на лавры не претендовали. Принцы возвращались во дворцы и женились на принцессах (а принцессы, соответственно, выходили замуж за принцев). Пастушки же обзаводились хорошенькими дитятями, из которых потом получались ученые, художники и узурпаторы. Что делалось с кузнецами и моряками? Они рассказывали в старости о своем приключении в молодости, да только им никто не верил. Лишь однажды произошел непредвиденный казус. Проезжала как-то почтенная царица, мать заслуженного царского семейства. Рассеянно созерцая из окна кареты проплывающие мимо пейзажи, она остановила свой взгляд на фигуре пожилого, но еще крепкого мужчины. Карета двигалась дальше. Лошади легко перебирали копытами по мощеному тракту, продолжало светить меж кустистых облаков солнышко, и лишь царица отчего-то побледнела до белизны кружев. Она, закрыв глаза, откинулась на спинку сиденья, и слезинка вдруг медленно-медленно вытекла из уголка глаза. Прошел день, наступил вечер и время ужина. Всю трапезу она молчала, а по окончании поцеловала уже взрослых сыновей, мужу дважды некстати сказала «прости» и ушла в свои покои. Утром она не вышла. День настал, а там и вечер наметился… Когда же, сломав запоры, вошли в ее опочивальню, то комнату нашли пустой. Лишь распахнутые створки окна постукивали о стены. Больше никто ее не видел. Впрочем, рассказывали позже, что один рыбак, расставлявший полуночные сети, усмотрел над травой скользившее видение в белом, и будто бы из темноты шагнул к ней мужчина, и сошлись они, склонили головы, а месяц из-за тучки серебрил их волосы. Постояли они так обнявшись, а потом растворились в темноте. Так ли это было или это уже придуманная кем-то легенда - нам не ведомо.
Но вернемся в монарший мир выверенных азимутов.
Особым порядком шел Курс «Державного Красноречия». Будущие короли и князья должны были произносить речи, которые не дано произнести простым смертным, а именно: коронационные, тронные и прочие исторические для потомков. Все они записывались летописцами в соответствующие скрижали. Конституционные же монархи обязаны были блеснуть проникновенным государственным словом при открытии и закрытии сессии парламента. Но, по-любому, ответственность на всех налагалась преизрядная, отсюда  и значимость курса. Принцы это осознавали в полной мере и ходили на занятия без пропусков. Опозориться на первой – коронационной – речи не хотелось никому. Просвещал монархическую публику большой знаток своего нужного дела – магистр особых наук Велизарий Пропс. Ему перевалило за девяносто, и на своем веку он помог готовиться к публичной самодемонстрации множеству правителей. Его руководящим принципом, который он вдалбливал юным монархам, было: «Когда все сказано, а надо говорить дальше, то необходима драматизация банальностей».
- И не бойтесь забыть речь, а тем более отдельные слова и предложения, - поучал Велизарий. – Главное не заикаться, не повторяться, не шепелявить, не произносить слова-подпорки, свойственные плебсу, вроде: «так сказать», «это самое», «на самом деле», «как бы это сказать» или неблагозвучные звуки вроде «м-м-м», «ну», а также шмыгать носом и озираться по сторонам в поисках сочувствия. В выступлении главное - тембр, уверенность и осанка, и можете пороть чушь, но складно, Ваши Высочества, скла-а-дно! В официальном коммюнике речь все равно будет подправлена нужным манером. И запомните: что бы Вы ни сказали, найдутся те, кто мысленно оспорит Вас, и те, кто склонится перед Вашей мудростью, ибо Вы – сила. А сила всегда привлекает и дисциплинирует. Потому аплодировать будут все: и потаенные критики, и доброжелатели. И это главное!

_______


Было в Институте знание и другого рода. Как-то вечерком заглянули в кабачок «Друг студиозиса» и наши принцы. Он представлял собой замаскированный под старину подвальчик со сводами из нетесаного камня, с камином у одной стены и небольшой сценой у другой, где с восходом луны играл ансамбль народных инструментов «Нецелованные мальчики». Остальное пространство занимали дубовые столы для благородной публики из Храма Знаний. Она поедала жареных каплунов с дробью, запивая сладким вином с фисташками, и танцевала в перерывах между блюдами. Кабачок посещался многими поколениями студиозов, чей духовный опыт отложился на стенах заведения. Наши принцы с интересом читали и классифицировали их. Первенствовали афоризмы на вечную тему «мужчина и женщина». Например, такие:
«Мужчины ищут, женщины находят!»
«Чужая жена ближе к телу!»
«Хорошо быть генералом, но еще лучше генеральской дочкой!» (Тут же была дана трактовка мысли: между «лучше» и «генеральской» кем-то была вставлена буква «с»).
«В каждой женщине должна быть изюминка; в каждом мужчине – гвоздик».
«Женщина помнит, во что она была одета, мужчина – как она была раздета».
Были и житейские признания, вроде следующих:
«Мы целомудрием не порочны!» или «Я хочу кормить грудью приемных детей!»
И просто советы:
«Помогайте желудку: тщательнее пережевывайте манную кашу!»
Встречались афоризмы философического рода:
«Я чихаю - следовательно, существую!»
«Не знаю, но мнение имею!»
Нарисованная на стенах мудрость наводила на размышления. Нашим принцам тоже хотелось бы иметь свое мнение.
- Заметьте, наш жизненный опыт пока не позволяет нам сформулировать такого рода сентенции даже в первом приближении, - сказал Лотис.
- Не беда, наверстаем, – отмахнулся Адмус.
- А чего вы бы  хотели достичь? – спросил Лотис у друзей.
Беспечно дуя на пенный эль, Одарис отвечал в том духе, что был бы счастлив, если бы его никто не трогал: «Чтоб я был сам по себе».
Адмус раздумчиво поскреб подбородок перстнем с сапфиром и отвечал более пространно:
- Я бы не прочь стать примерным правителем и войти в историю в этом качестве. Вопрос в том, как ухватить перо счастья? Думаю, для начала нужно удачно жениться. Приданое в половину королевства меня бы устроило. А ты чего хочешь?
- Я пока не знаю, - отвечал Лотис. - Хочется многое, почти все! Но на чем остановиться – не знаю. Оттого томление в груди ощущаю, будто призван я для чего-то важного, хотя и не обязательно величественного по размаху. И если смогу отгадать эту загадку, мне кажется, ход вещей может чуточку измениться.
И ах!… Что-то фантомное прошелестело в воздухе, задев их крылом. Ведь известно, что в мире есть нечто, чего мы не знаем, но о чем лишь смутно догадываемся. Впрочем, принцы ничего не заметили.
Друзья сидели скромно, не приставая к девушкам, а принцессы не обращали на них особого внимания, находясь еще в том сладостном возрасте, когда предпочтение отдается зубозаговаривающим и умело соблазняющим. Нашим принцам понравилось сидеть за кружкой бодрящего напитка и созерцать окружающую жизнь, особенно когда невдалеке умостилась уже знакомая стройная блондинистая фея со своими поклонниками. Принцы с уважением косились на волны ниспадавших волос, пухлые, словно готовые к поцелую губы, две пирамиды Хеопса, скалолазную длину ног… Словом, на все то, что завещала созерцать матушка-природа. За феей увивался разный люд, среди которых богатством, родословием и важностью выделялся эмир с курсов повышения квалификации восходных деспотов. Было крайне любопытно и поучительно наблюдать за чемпионатом на приз живой богини Ники. Соревнующиеся показывали высокие образцы финтов и дриблинга, не гнушаясь подножками и прочими фолами в виде язвительных замечаний друг о друге. Принцесса же кокетничала и капризничала напропалую.
- Хочу фимиама! - томно ворковала она. И свита суетилась.
Адмус и Одарис заключили пари: первый в пользу эмира, второй же проявил патриотизм.
- Если мы не конкуренты, пусть чужому достанется, -  не таил своих завистливых чувств Адмус.
Одарис возражал в том смысле, что патриотизм всегда означает самопожертвование. Жениться на такой красавице - все равно, что взойти на костер.
- Пусть уж горит из-за нее кто-нибудь с наших краев. А то еще ненароком случится война с княжеством эмира из-за женщины, как это уже было при Гомере. Пусть лучше красота спасет мир! – заключил Одарис.
- Хорошо это ты выразился: «красота спасет мир». Надо бы куда-нибудь это вставить. В тронную речь, например, - продемонстрировал Адмус хозяйственную жилку. – Мол, «красота монархической идеи спасет мир».
- У нас говорят, что самая красивая вещь на свете – деньги. Они всем нравятся, - возразил Одарис.
Кто знает, за кем осталась бы победа за обладание вниманием феи, не появись на пороге Барбидон Уклопус. Возникнув в проеме дверей этаким романным героем, ибо был полностью экипирован в черно-красный бархат и увенчан широкополой шляпой с пером. Барбидон задумчиво осмотрел зал, задержал взгляд на принцессе и направился к оркестру. Одна из монет пришельца перекочевала в карман музыканта, раздалась проникновенная танцевальная мелодия, и Барбидон материализовался рядом с феей.
Это было нечто. Он повел ее ритме танго так, как будто сочинил страстную музыку сам, специально в предвидении этого случая. Он танцевал, полностью подчинив партнершу своей власти. И всем стало ясно, что он уже не выпустит ее из этого ритма. Искусителен же был этот Барбидон, как Черт в эпоху декаданса! Такие вот и влюбляют в себя принцесс не в сказке, а в жизни.
Данное событие привело к спору среди друзей, и на одной из лекций Мудрологии принцы подошли к хранителю мудрости и задали простой вопрос: «Скажите, мэтр, что есть любовь?»
- Этого толком не знает никто, и над этой загадкой уже тысячи лет бьются миллионы мужчин и женщин, ученые, писатели - да все!
- Что в ней такого загадочного?
- Мощь таящейся энергии! Она может воспылать ярким пламенем, чтобы вскоре затухнуть, словно костерок под мелким сетчатым дождем, а может в одночасье рвануть с силой вместительного порохового погреба, а может истекать вулканической лавой, тягучей, сжигающей все препятствия на своем пути. И остановить лаву можно лишь одним способом – охладить ее. Каждому из вас дано будет прикоснуться к источнику любви, но не каждый сможет выдержать ее силу. Ох, не каждый, - задумчиво заключил мэтр свой монолог.
Принцы были удовлетворены объяснением.  До поры до времени конечно.
               
_______
               

В ином ритме протекала жизнь в замке.
На ужинах королевы Бесмезии принцы чувствовали себя словно на экзамене.
- Ну-с, чему же вас сегодня учили, Ваши Высочества? – вопрошала она, взирая  на них с высоты своей многоопытности.
Принцы старались удивить ее эрудицией, втроем пытаясь складно воспроизвести услышанное на занятиях, но это редко когда удавалось. Экс-королева могла легко подхватить рассказ, доказывая, что память ее держит еще немало заученного в молодости.
- Глубокую теоретическую подготовку дают. Похвально, похвально, - заметил незадачливый претендент. Звали его, кстати, Урбан Аврелий. Последнее имя он присовокупил к родному в качестве протеста.
- Это, конечно, хорошо, но никакое теоретическое обучение не заменит опыта. А этому не научишь. Еще никому не удавалось передать опыт другим, - заявила отставная королева. – Опыт - словно вода в ладонях: попробуй донеси до страждущего!
- Истинно так! – поддакнул Урбан Аврелий. – Чему меня учили в отрочестве? Не верь людям, упреждай их в пакости. Такова была теория. Пока я ее переваривал – потерял трон, ибо был доверчив к соперникам, вместо того, чтобы утопить их, проклятых, без промедления, а потом уже думать, правильно ли я сделал.
- Что поделаешь, управление есть вечная борьба за обретение равновесия между должным и сущем, - утешила экс-королева.
- М-да, хочется всегда побольше, а имеешь столько, сколько получится, - согласился со вздохом Урбан Аврелий.
Королева не только экзаменовала, но и сама могла преподать урок. Однажды выдался вечер особого рода. Как-то после чая она предложила принцам взглянуть на «самое дорогое, что у нее есть». Что ж, на дорогое всегда приятно посмотреть, и принцы с благодарностью согласились. Королева поставила лишь одно условие – сменить домашнее платье на парадные костюмы. Принцы послушно поднялись в свои покои и переоделись. И вот час таинства настал.
Впереди шел дворецкий, торжественно, как жезл, держа подсвечник с четырьмя зажженными свечами. Королева шествовала в трех шагах от него, а следом гуськом принцы. Длинными каменными коридорами они прошли  в подземелье замка. Молча миновали зал оружия с гроздьями алебард, пик и сабель на стенах; зал пыток с дыбой, «испанскими сапогами» и другими хитроумными приспособлениями для добычи правды. Прошли мимо винного погреба, затянутого паутиной, и, наконец, остановились перед дубовыми дверьми. Звякнул ключ, дворецкий отомкнул запоры, и процессия вошла в темное помещение. Чиркнуло кресало, и огонь по шнуру побежал вдоль стен, зажигая факелы, расположенные полукружием. Посередине хмурой залы на постаменте стоял хрустальный саркофаг. Это было восхитительно! Прозрачный покров преломлял свет от огня на тысячи переливающихся бликов, кои отражались даже на потолке, словно пришедшие в движение звезды. Внутри, будто вмерзшая в глыбу льда, лежала мумия в расшитой золотом мантии, увенчанная короной. Худое восковое лицо, почти что череп, являл собой пример потусторонней отрешенности от суетного. Зрелище было сколь торжественное, столь и жутковатое.
- Это мой покойный супруг, - молвила королева. – Он будет покоиться здесь, пока я жива. Значит – долго. Смотрите, Ваши Высочества, проникнитесь и запомните: то царствование достойно уважения, от которого осталась хотя бы тень величия! Забота о жизни после смерти – сердцевина деяний монарха. Мой муж самолично заказал сей чертог. Когда я уйду в царство теней, гроб сей будет выставлен в Британском музее и войдет во все путеводители. Мой муж нашел такой способ удлинения жизни, вы же должны найти свой…
И принцы до дрожи в суставах прониклись монаршей мудростью. Они знали, как это трудно,  ибо с каждым  новым поколением королей и князей прессовались анналы истории, и запасть в них становилось все сложней. А надо было. В этом состоял высший смысл монаршей жизни.

______


Перед сном принцы занимались личными делами. Им так нравилось быть вместе, что они часто собирались в одной комнате. Это позволяло одновременно делать дела и обмениваться мыслями. Адмус составлял письма батюшке и матушке, а также отчеты расходов министру финансов. Лотис читал, а Одарис нередко играл на флейте. И это у него неплохо получалось.
- В случае революции Одарис не пропадет, - заметил Адмус, прислушиваясь к игре. – На паперти заработает изрядно. Хотя, почему бы тебе, Одарис, не попытаться сочинять песенки, раз ты сведущ в нотах? Знаешь, как доходен шлягер типа «К тебе пришла я задарма, но не застала дома»? Ого-го!
Одарис, застенчиво потупившись, проговорил в ответ:
- Я хотел бы сочинить такую музыку, о которой кто-нибудь сказал бы: «Послушайте, послушайте, вот здесь… щемяще».
- Мечтами и я полон. Вот только подсчет моих расходов печалит министра финансов почище любой трагической симфонии, - ответствовал Адмус, переходя к завивке локонов на висках. (Надо сказать, Адмус был приятен лицом, и делал на это определенную ставку. Кудри на висках в сочетании с карими глазами отдаленно напоминали байроновский снобизм, трагизм и загадочность. Во всяком случае, так ему казалось.)
- Мечтать можно, как минимум, до получения диплома. В этот промежуток времени надобно узнать, что из всех мечтательных замыслов для нас важнее, - подвел итог Лотис.
Кстати, о важном. В жизни студиозов был особенный день, случавшийся раз в три месяца. В праздник святого Гуго (осенью), блаженного Паскуале (зимой) и мученицы Патрисии (весной) в Институт приезжали министры финансов, дабы выдать очередную сумму государственных средств на обучение и пропитание будущих светил монархической идеи. Из иных карет выносили сундуки, и несли их двое, а то и четверо носильщиков, а из других – небольшую опечатанную шкатулку. Несведущие, особенно простолюдины, цокали языками при виде сундуков, не замечая скромных шкатулочек. И ошибались. В сундуках везли провизию и одежду, а в шкатулках золотые дукаты, дублоны и динары. Наши принцы относились к категории «богатых». Каждый квартал им доставлялись тяжеленные, битком набитые ящики, и увозилась порожняя кованная железом тара. Им выгружались также бочонки с ветчиной, соленьями (грибы, огурцы царского посола), паштетами, вареньем. Помимо пищи телесной присовокуплялась пища духовная в виде грамоты батюшки с отеческими наставлениями, и письмом маменьки с рассказом о местных новостях и просьбами сообщать чаще и подробнее о своем здоровье. И принцы начинали жить припеваючи два с половиной месяца, чтобы затем загрустить над страницами календаря до очередного приятного дня.               
А занятия шли своим чередом, и незаметно для принцев их мозги набухали от соков знания, как весенние почки на деревьях. Да и как не взбухнуть от чтения красочных биографий испанского короля Альфонса Мудрого, французских королей Людовика I Благочестивого, Людовика IX Святого, английского Иоанна Доброго, и от уяснения природы царствования Иоанна Безземельного? К чему клонили преподаватели было понятно, однако принцессы предпочитали зачитываться жизнеописаниями Филиппа Красивого (1285–1314)  и Карла Красивого (1322-1328), а особы мужского пола по молодой снисходительности насмешливо знакомились с подвигами Карла Лысого (843-877), Карла Толстого (877-887), Людовика II Заики (877-879), Карла Простоватого (898-922), Людовика IV Дитя (900-914), Генриха I Птицелова (919-936), Филиппа Длинного (1316-1322), Карла Безумного (1380-1422)… Хуже студиозам давались биографии восточных правителей Сурьявармана, Сенканискена, Сауссадаттара и совсем не ценилось жизнеописание индийского раджи Сивепалахухпака. Из-за непутевых имен почти забылось грозное некогда Кушанское царство. И вправду, кто возьмется живописать деяния царей Канишки (103-126), Василишки (126-130) и почтенного Хувишки, почившего от трудов в 166 году? Да, в царственном деле мелочей не бывает, а, значит, и прихода в эту сферу нетленного бытия глубокой науки. Летописные же деяния монархов давнего прошлого утверждали ту простую истину, что времена меняются, но не суть монархического правления, а именно – все зависит от личности правителя. Он может запечатлеть свой след, в ином случае мир оставит на царствовании свой отпечаток, и не всегда четкий и чистый. А потому, учись, будущий монарх, познавай себя, куй свою натуру и приступай к Делу!

_______


В трудах и отдохновении незаметно прошел семестр, ординарные занятия завершились, пришло время держать ответ за услышанное и усвоенное. На первом году экзаменов было мало – всего два. Причем один был на выбор испытуемого. Трое друзей вместе со всеми написали сочинение «Моя первая тронная речь». Требовалось раскрыть степень своей грядущей заботы о подданных, возвести обоснованную хулу на республиканствующих врагов абсолютизма, ревнующих монарха в этом занятии, и объяснить творческие принципы своего грядущего незабываемого правления.
Лотису поставили «однако посредственно» за излишнее попустительство к подданным. Одарис получил «в целом удовлетворительно» за излишнее равнодушие к подданным. Адмуса одарили «весьма похвально» за отеческое понимание нужд подданных (шпаргалил, фрукт).
Вторым испытательным предметом принцы выбрали: Адмус – Теорию нелинейного душегубства, Одарис – Белую магию, Лотис – Мудрологию.
- Надо учиться пугать других, ибо меня уже крепко напугали жизнью, - объяснил свой выбор Адмус.
Одарис сослался на лелеемую им надежду найти рецепт сыворотки, повышающей музыкальные способности. Лотиса о причинах выбора не спрашивали. Предмет хотя был и трудный, но в целом полезный. Общеизвестно, что мудрология абсолютным монархам ни к чему, она их только портит. Другое дело – конституционные монархи. Тех даже заумь не может лишить трона. А вот тирану мудрология не помешает на деле. Любомудрствующие подданные придут в восторг от просвещенного деспота и начнут испытывать сложные чувства, которые ученые окрестили малопонятным словом «садомазо». Как бы то ни было, наши учащиеся получили по «хорошо» с вручением грамот об окончании первого курса. А дело происходило так.
На экзамене Одарис смешал все вытребованные им вещества в общую массу и добавил туда принесенный с собой порошок. Поставил на огонь, и по зале распространился вкуснющий аромат чего-то съедобного. Магистр повел носом, поднял глаза от раскрытого фолианта и задумался. Потом сглотнул слюну. Еще подумал. Подошел к колбе и заглянул в нее.
- Что это? – спросил он  заинтересованно.
- Зелье для заманивания мужчин. Выдается женщине, ищущей заблудшего мужчину.
- Осмысленно! – согласился с подходом мэтр. – Откуда ингредиент?
- Матушка дала, - простодушно ответствовал Одарис.
- Гм. Значит рецепт проверенный?
- Многократно! Досталось от бабушки, а той…
- От прабабушки… Есть еще?
- Да.
- Выдайте мне его и подайте экзаменационный лист…
А вот Адарису пришлось попотеть, рисуя на доске схемы контроля над умами и душами подданных. Красным мелком обозначались контуры механизмов всевластия, синим – противодействия со стороны злодеев-конкурентов, белым – масса народного покоя. После чего требовалось изложить соответствующие параграфы учебника.
- Слова «тиран» и «деспот» порочатся врагами монархии, - бойко вещал Адмус, стоя на тронном возвышении перед двумя седобородыми мужами, - хотя слово «тиран» древнегреческое и означало правителя, кому власть вручена народным собранием, чтобы поправить дела, расстроенные анархией. «Деспот» также греческое слово и означает «повелитель».
- Повелитель чего?
- Э-э, повелитель обстоятельств, что говорит о первоначальном положительном значении данного слова.
- Верно. Продолжайте.
- Повелевать же, и тем спасти запутавшийся в многочисленных свободах народ, можно в том случае, если с дороги убираются все препятствия и препоны. Делать это надобно в силу того, что Повелитель знает куда вести народ, и как прийти к цели в предлагаемых судьбой обстоятельствах.
Мужи одобрительно кивнули.
- Для этого следует предпринять следующие меры…
И Адмус неплохо перечислил их, сопровождая свою речь показом на схемах. Он уже уверился в том, что оценка «великолепно» уже у него в документе, как один из экзаменующих – хмурый, похожий на засушенного крокодила – задал дополнительный вопрос:
- А как Повелитель может доказать народу, что указуемая им дорога - единственно верная?
- А разве деспот и тиран должен кому-то что-то доказывать? – удивился Адмус.
- Увы, друг мой, увы. Особенно в начале пути. Тиран – не наследуемая должность, это разновидность искусства. Это музыкант, играющий на страстях человеческих, и создающий симфонию, от которой подданных, согласно партитуре, бросает то в дрожь, то в упоительный восторг. А деспот – не самодур, как думают наши оппоненты,  а мастер высокой интриги, из которой сплетается хитроумная сеть его политики. И хотя Вы еще не проходили «Курса теоретической и практической демагогии», но прибыли из действующего царствующего дома и потому должны были основные положения впитать с молоком матери!
В общем, ограничились оценкой «весьма хорошо».
«Не повезло с кормилицей, - попенял на судьбу Адмус. - Хоть и была взята из деревни, но могла бы впитать в себя придворную атмосферу!»
Тяжелее всего пришлось Лотису. Ему предстояло прочитать и законспектировать кучу папирусов по темам Мудрологии, запомнить и затем изложить все заученное красивым слогом. Но Лотис спокойно впрягся в телегу познания, чтобы, как поэтично поведал он друзьям, добросовестно «преодолеть эффект Сизифа».
- Только не брякнись оттуда с легендарным эффектом, - напутствовал его Адмус, провожая на испытание.
- И не свихнись, - поддакнул Одарис. – Мудрость – дело темное…
И он поведал следующую историю. Его дядя в молодости решил стать умным и тем удивить мир. И сделал на этом пути первую глупость - заявил о своем желании родственникам. Те сильно удивились ходу мысли дяди. Раз он заявляет, что хочет стать умным, рассуждали они, из этого следует, что он… не умный! Это умозаключение оказалось сильнее последующих трудов дяди на стезе умопостигания, и к нему пожизненно приклеилось наименование «Простоватый».
- Вот так  возникают прозвища королей, а потомки принимают их за истину.
Этот выпад Лотис встретил с холодным, прямо таки мудрым, спокойствием. Однако Адмус добавил перчика:
- А у нас народная пословица гласит: «Дурак тянется к дураку, а умный тем более».
- Это почему так? Умный должен тянуться к умному, - возмутился Лотис.
- Это у вас может быть так, а у нас умный ищет дурака, чтобы облапошить его. Иначе, как доказать окружающим, что он умный?
- Ах, ваши сиятельства, - встрял Одарис, - давайте не будем углубляться в эти паутинные материи. Иди, Лотис, и докажи, что ихнюю мудрологию любой дурак постичь может…
Лотис оказался единственным смельчаком, посмевшим выбрать в качестве экзамена сей заковыристый предмет, и потому был благосклонно принят экзаменатором.
- Похвально, Ваше Высочество, что Вы рискнули простереть свою умственную пытливость к горизонтам интеллектуального океана. Будущее за монархами, каковые смогут дискутировать с заграничной оппозицией на уровне высших абстракций. Там, по крайней мере, блуждать безопасней, чем в конкретных политических вопросах.
Но Лотиса интересовали не столь отдаленные и туманные перспективы. Ему хотелось выяснить степень своего понимания того, что он прочитал и услышал на лекциях. Если через любомудрость, что преподавалась в универсальных чертогах знаний для простолюдинов, оценивалась мера абстрактного в уме каждого индивида, независимо от его положения в иерархии, то мудрология сосредоточилась на осмыслении сущности тех явлений, с которыми могли столкнуться призванные управлять самой судьбой, то есть монархи.
- Мудрология – наука, систематизирующая ошибки уже сделанные, - сообщил еще в вводной лекции магистр, - а потому ее задачей является…
- …не повторение их, - закончил один из умников, сидевший в первом ряду.
Вместо похвалы он удостоился укоризны.
- Не мудро выскакивать вперед знатока вопроса, и вдвойне не мудро Ваше умозаключение. Наука пришла к выводу, что все ошибки не только уже сделаны, но будут делаться и впредь. Причем те же самые и в таком же количестве на единицу исторического времени. Такова природа нашего ума. Но, делая их, вы должны знать, как преподнести подданным свою оплошность, дабы они еще больше уверовали в Вашу непогрешимость, которая основана на фундаменте научной логики (ибо есть еще логика обыденного сознания), но монархического разлива. Логика есть наука о непротиворечивом соединении причины и следствия. Но монарх не может уповать на логику, ибо в жизни следствие нередко подменяет собой причину (меняются местами, как сказали бы плебеи) и получается результат необъяснимый с позиций логики. Только монарх способен совладать с ситуацией в силу обладания высшим авторитетом, позволяющим ему сказать: «Соизволяю быть этому, хотя оно и абсурдно!» И коловращение в умах успокаивается. Подданные понимают, что они ничего не поняли, но ситуация обрела форму, соответствующую высшему содержанию. И логика вновь вступает в свои права, где монарх причина, а его воля к действию - следствие.
Далее на лекциях рассматривались основные положения, их называли «фигуры». Им присваивались имена правителей («фигура Бонапарта», «фигура Луи XVI»), или символические названия – «фигура абсциссы», «фигура абракадабры»… Их было много - десятки, а описание и комментарии к ним обширны, да и подходы разных научных школ еще более затрудняли скорость усвоения. Но Лотис дерзнул, ибо батюшка, в числе прочих нажитых опытом истин, рекомендовал ему учиться на чужих ошибках, дабы не было стыдно за свои. Когда дело касалось вопросов управления государством, Лотис был послушным сыном. Все-таки отец правил тридцать лет без видимых потрясений. Недаром его образ дважды отображался на странице почета в журнале «За наше монаршее дело!». Вот Лотис и зубрил в усердии учебник: «Ошибка есть производное от действий других лиц, на которых монарх вынужден реагировать. Потому в своих ошибках виноват не сам монарх, а те, кто эти действия совершали. Сии действия сродни колебательным явлениям, распространяемые в разных сферах и при участии разных лиц неравномерно, неравноценно и зачастую непознаваемо, а посему в науке описываются в виде парадоксов». И т.д.
Мэтр задал Лотису три вопроса: 1) в чем суть «фигуры Платона», 2) в чем ошибочность подхода партии демоса в оценке «фигуры Демосфена» и 3) как решается парадокс «Мудрец и бабочка»?
Правильный ответ на первый вопрос гласил: суть - в желании достичь идеального состояния  среды, состоящей из неидеальных элементов. Отсюда вывод: не стремись к идеальному на деле, но стремись к оному на словах, ибо первое неосуществимо, а второе благотворно.
Правильный ответ по второму вопросу заключался в тезисе: ошибочность состояла в попытке воспеть справедливость и свободу, противопоставляя их идее консенсуса в рамках монархического принципа, который на деле объединял то и другое в гармонии.
Суть третьего парадокса состоял в следующем: некий мудрец проснулся в яркий, солнечный полдень и узрел красивую бабочку. И подумал мудрец: «А если это я снюсь бабочке? И это в ее представлении я лежу под тенистым деревом? Как узнать истину?» Ответ звучал так: мудрецу надо раздавить бабочку, а бабочке – мудреца. Кто выживет, тот и хозяин сна. Понятно, что для тирана такой образ действия был единственно возможным.
Лотис бойко ответил, как по писаному и был благосклонно отпущен.

______


По окончании экзаменов королева Бесмезия дала праздничный ужин. Это означало, что помимо настольных свеч были зажжены канделябры, на стол выставлены хрустальные фужеры, в меню добавили бургундское вино и перепелов, коих изжарили прямо в камине на шпагах. Весь ритуал с огнем, словно жрец, исполнил дворецкий, оказавшийся в этом деле, несмотря на свою ветхость, подлинным мастером жареного.
- Пятьдесят лет в строю! - сообщил он, заметив интерес молодых людей к его священнодействию.
Такие приготовления не могли пропасть даром. Молодежь вкушала с большим удовлетворением. Впрочем, остальные тоже. Это располагало к неторопливой и глубокой по содержанию беседе.
За десертом, на сытый желудок, разговор свернул на философическую тропку и дошел до дискуссии понимания сущностного. Тон задала сама королева.
- Все мы расследователи, - заявила она.
- Расследователи? – не поняли принцы.
- Ну как называется сейчас человек, ведущий расследование?
- Детектив, – откликнулся Урбан Аврелий.
- Пусть будет дэ-тэк-тив… Каждому человеку на роду написано быть великим дэтэктивом и написать свою дэтэктивную книгу. Человек за свою жизнь должен найти одну потаенную ценность и раскрыть одну тайну.
- Какую ценность? Какую тайну? – разом спросили заинтригованные Адмус и Лотис.
- Найти самого себя и понять близкого тебе человека.   
- Ну-у, разве это расследование, - усомнился Адмус. - Я - это я, мне предназначено править, а близкого человека… Жену что ли? Так ее мне дарует Традиция.
- Ах, Ваше Высочество, Вы еще слишком молоды, чтобы понять вышесказанное королевой, - с печалью в голосе возразил Урбан Аврелий. – Возьмем меня в качестве наглядного пособия. Перед вами сидит животрепещущий пример былого заблуждения по причине молодой самоуверенности. Вместо того чтобы познавать скрытое в близких, а проще говоря, узнавать кто с кем шепчется  и о чем, я проводил время черт знает как, черт знает с кем.
- Граф! – остерегающе вскричали старушки.
- Пардон. Каюсь, нельзя поминать черта всуе. Так вот… О чем это я?
- Неважно, Урбан, вы уже все сказали, - остановила наметившийся поток нравоучений королева. – Наши принцы сами поймут, о чем идет речь.
- Но разве нельзя их предостеречь? – упирался Урбан Аврелий.
- Вряд ли их будут лишать трона молочные братья.
Его светлость вздохнул и обмяк, словно кончился завод. Принцам стало жалко его, но они знали – жалость среди царственных особ, тем более к павшим, не должна иметь места. Что делать, издержки профессии. Зато они с удовольствием приняли подарок отставных старушек –  большой ягодный пирог в дорогу.
- Не исхудайте в пути, - пожелали они.
Принцы заверили, что будут питаться строго по часам, и на следующий день мажордом, величаво ступая, вывел их к воротам, за которыми открывался новый, еще неизведанный мир.
               
(Примечание Хронописта: Считаю, что господин Краевед излагает события чересчур заумно. Берет факты и ныряет в глубину. Не утонуть бы! Но я сижу на берегу с удочкой интуиции, спасательным кругом опыта и уверенностью, что любой купающийся и резвящийся подобно водоплавающим, все равно выйдет на берег, пресытившись радостью новизны и присоединится к созерцанию хляби, сидя  на тверди.)


               
Сказ 5.  НА ДОРОГЕ
 
Завершение теоретического курса не означало завершения испытания знанием. Наоборот, они только начинались. В соответствии с профилем факультета студиозов посылали по государствам на практику: кого в монархическую республику, кого в деспотическую монархию. На руки выдавали подорожную грамоту, подъемные и карту с маршрутом следования. Дело было известное, и учащиеся принцы и принцессы устраивались обычно заранее. Родители подбирали отпрыскам государства поинтереснее, потеплее, ближе к дому, изыскивали внушительные рекомендательные письма. Получив соответствующее приглашение, студиозы садились в кареты, яхты, на воздушные шары с расписными гондолами и отправлялись к месту своей деятельности. Следом за ними, дождавшись, когда уляжется пыль на дороге, закинув узелки на плечи, с опорой на внутренние резервы отправлялись остальные принцы. У всех трех наших принцев кареты задержались в починке, и они решили, не теряя времени и не дожидаясь окончания сезонного ремонта, отправиться к месту назначения пешком. А путь был не близкий, ибо им досталось отдаленно-провинциальное и скучное княжество. Но принцев это не обескуражило. Принцы пока находились в том золотом возрасте, когда их вообще ничего еще не обескураживало долее чем на четверть часа.
В день похода они встали раньше обычного, одели походные сапожки-полуботфорты, сунули во внутренние карманы камзолов грамоты, а в походные сумки одноразовые жабо, затем спустились в столовую и плотно позавтракали яичницей с гренками. Королева Бесмезия приказала подать на посошок по рюмке пуншу. Старушки благословили. Граф, пока не прервали, успел дать несколько советов об осторожности. С тем и вышли в путь.
Шли ходко и весело. Солнышко светило ярко, ветерок обдувал ласково, температура округ держалась комнатная. Чтоб скоротать время, болтали о том о сем. Понемногу перешли к беседе о девушках. Лотис в связи с этим пересказал услышанную им на постоялом дворе легенду-быль о принцессе Салерии, опрометчиво отвергающей всех женихов.
- Задумчивая история, - согласился Адмус. – Я бы не стал пробовать свои силы на подобном ристалище. Жена-красавица и к тому же заколдованная кем-то принцесса – сокровище сомнительное.
- Такой красавец и неужто не веришь в себя как в мужчину? – удивился Одарис. – А мне тогда каково?
- Нет, я в себе уверен, чего и тебе желаю, но я исхожу из высоких политических соображений. Во-первых, женщина-простолюдинка обрадовалась бы, если бы ее завоевали, а вот простит ли этот факт принцесса, будущая королева – не уверен. Во-вторых, красавица-принцесса – повод к войнам, а я в себе данных полководца не ощущаю и проводить жизнь в боях никакого желания не испытываю. А ты к чему нам эту историю рассказал?
- Знаете, - застенчиво сказал Лотис, - я бы хотел посмотреть на нее…
- Всецело поддерживаю твое желание, - с неожиданной легкостью поддержал Адмус. – Так и надо – с открытым забралом в чужой огород!
За разговорами они незаметно дошли до границ чужих земель, знакомство с которыми должно было обогатить их этнографические познания и раздвинуть духовные горизонты. Во всяком случае так говорилось в сопроводительной инструкции. «Взирайте на все вещи внимательно, ибо все, что вы увидите окрест себя – совершенствуется под эгидой неувядаемых форм монархического правления. Искусу критики не поддавайтесь, ибо то, что не понравится, то Вам пока непонятно по скудости знаний и жизненного опыта».
Но принцы и не думали критиканствовать в адрес чужестранных земель: от родителей им достались характеры покладистые и не завистливые. Проходимые земли им очень нравилась. А почему бы не понравится, когда вокруг порхали, щебеча, птички, невдалеке деловито шумел лес, в сладостной неге раскинулись изумрудные лужайки и желтые поля? А распахнутость солнечного дня уносила души юных принцев высоко вверх к самым синим небесам. Хорошо быть молодым и свободным в летний погожий день!
На второй день пути странники заметили на большом поле не меньшую по размерам толпу празднично одетых людей. Они усиленно пели и плясали. В поднебесье с флагштоков реяли разноцветные ленты и вымпела. Разом наяривала дюжина духовых оркестров.
- Наверное, коронация, — попытался отгадать Лотис.
- Нет, так празднуют победу над врагом, - возразил Адмус.
- Давайте спросим, - разумно рассудил Одарис.
Они подошли к гуляющим и, высмотрев под деревом притомившегося от плясок мужчину, пивом утолявшего жажду, направились к нему.
- Скажите, почтеннейший, в честь какого события такое празднество?
- Сразу видно нездешних! – вскричал хмельно человек. – Мы утерли нос Великой Умбертии! До сих пор эта страна во всем превосходила нас. Нам было обидно, и наш король решил сравняться с ней. И вот, ура! Вчера мы по уровню дурости превзошли ее! Начало положено. Скоро сравняемся и во всем остальном!
Принцы подивились такому сообщению, но, памятуя об инструкции, не стали выносить своего суждения, а продолжили путь, не желая более отвлекать людей от торжества незрелыми расспросами.
Идя дальше, они встречались со все новыми любопытными явлениями и событиями. Так, пришли они в царство с удивительным названием, чему даже сначала не поверили. Царство называлось «О». Просто «О». Коренные жители его, правда, произносили его как «О-О» или «О!» или даже «О?» в зависимости от ситуации. Когда принцы спросили, почему у царства такое короткое название, им ответили, что и так все ясно и добавлять всевозможные «ция» и «ия» не стоит. Сама же страна была знаменита тем, что житель, осиливший школу средней ступени и, доказавший наличие у себя умственных способностей, получал категорию «Б». А именно: он получал право на опубликование своей биографии в будущем. Ее напишут уже после безвременной кончины данного персонажа другие люди, получившие почетное задание изучить его жизнь и деяния. На вопрос о смысле этого обычая принцам любезно объяснили, что люди в этом государстве вынуждены постоянно сверять текущую жизнь со своей будущей биографией, что позволяет им избегать многих неправедных и нечестных поступков, жить разумнее, дабы их дети и внуки могли не стыдиться своих предков. Правда, некоторые биографии приводят к неожиданным результатам, производя немалый шум на страницах местной печати. Так однажды биограф докопался, что всеми уважаемый владелец овощной лавки имел вторую семью на стороне. Другой историк доказал, что усопший градоначальник столицы брал взятки с дам за право ходить в библиотеку в декольте. Потому выход биографии всегда с нетерпением ждут соседи, друзья и сослуживцы упокоившегося. Слабонервные эмигрируют в соседние княжества и в «О» их презирают за то, что трусливо бегут от собственной биографии.
А в одной незнакомой местности принцы увидели, как некие мужи нещадно драли троих мальчиков.
«Провинились!» – смекнули принцы. И полюбопытствовали о вине поротых.
Мужи пожали плечами.
- Да ни в чем они не виноваты!
- А за что же вы их так?
- Чтобы запомнили этот день на всю жизнь.               
- Что же в сегодняшнем дне такого особенного?
- Я купил дом у этой почтенной семьи, - отвечал рыжебородый мужчина, указывая на отирающих пот сограждан.
- И что же?
- Нужны свидетели. Вот поротые и запомнят, при каких обстоятельствах их пороли и всегда могут выступить как свидетели.
- А разве нельзя записать акт покупки на бумаге?
- Дак, все мы тут неграмотные.
И удивились принцы вопреки инструкции такому способу оформления сделки, а еще убедились в благотворности всеобщей грамотности.
Путь был долог, и принцы притомились отмеривать нескончаемые версты, потому решено было остановиться на пару-тройку дней в столице среднего по размерам и ценам царства и целеустремленно отдохнуть. Выбор пал на главный город княжества Барбенция, представлявшего собой строгий и величественный ансамбль зданий в романо-готическом стиле. Вдоль узких улочек тянулись дворцы, палаццо и прочие уже не обремененные архитектурными излишествами дома обывателей. Город как бы говорил: я храню традиции, я стою на традициях, я сам воплощение традиции. К слову, именно таким и оказался девиз столицы.
Принцы-практиканты решили с пользой провести время и в промежутках между осмотром достопримечательностей и разглядыванием местных девушек вознамерились посетить здешний чертог науки – лицей имени местного короля.
К огорчению принцев, особенно Лотиса, Храм Знаний пустовал по причине каникул. Лекций, разумеется, никто не читал и почерпнуть новых знаний было неоткуда. Помог счастливый случай. Гуляя по гулким коридорам, принцы забрели в самый отдаленный, глухой угол здания, где увидели небольшую дверь, украшенную резьбой в виде знаков зодиака. Любопытство заставило открыть ее, и они узрели темноватую каморку с одним маленьким оконцем. За черно-коричневым от времени столом сидел старец в хламиде, с надвинутым на лоб капюшоном. По груди елозила приличествующая положению и возрасту белая борода. Отшельник  вслух, но для себя, читал толстый фолиант с желтыми страницами. Полумрак разгоняла одинокая свечка, время от времени капая воском на страницы. Традиции соблюдались и впрямь безукоризненно. Дедушка, услышав скрип открываемой двери, неторопливо оторвался от чтения и вопросительно посмотрел на принцев. Те вежливо извинились. Воспитание не позволило им просто сказать «извините» и выйти. Традиционный рыцарский извинительный оборот включал в себя не менее тридцати слов и междометий, в ходе которого объяснялась также причина обстоятельств, приведших к досадному вторжению.
- А-а, так вы пришли за знаниями, юноши, - воскликнул старче, выслушал первую половину оборота. – Так проходите, побеседуем!
Принцы охотно подчинились. В каморке стояла в меру длинная скамья, служащая и ложем и местом сидения. На ней и разместилась благородная троица.
- Есть знания двоякого рода, - начал старик, - формальные и субъективные. Формальные – это те, что вы заучиваете в готовом виде, а субъективные те, над которыми приходится размышлять самостоятельно, делая проверенные временем выводы. Оба вида используются в преподавании, и вы с ними постоянно имеете дело. Есть же еще одна разновидность, я бы назвал ее иносказательно-умственной или, выражаясь научным языком – логико-метафорической. Если хотите, я могу просветить вас в малой степени по части иносказательно-умственных знаний по библейской системе, самой древней и уважаемой.
- Я знаю эту систему, - воскликнул Адмус. – Был у нас дома такой учитель, пока его не сослали на галеры за какую-то провинность. Я даже запомнил одну из его притч.
- Что ж, - давайте послушаем, - отозвался отшельник науки.
И Адмус начал свое повествование.

                Легенда о семи мудрецах

Жил-был царь, который увлекался умствованием и очень уважал любые оттенки мудрости. Он прочитал все, что было философического в библиотеке его царства, после чего решил пригреть около себя живых философов. Выбор пал на мудрецов восходной стороны, ведь истинная мудрость зародилась в тамошних краях еще за тысячу лет до появления мудрологии на Закатной стороне.
Царь послал заказное письмо с приглашением, и не прошло и пяти лет, как со стороны солнца прибыло семь мудрецов. Государь самолично встретил их, пригласил к обеду. Они чинно сели за стол, поели самую малость и удивили царя одним замечанием. Оглядев белоснежную скатерть, мудрецы чуть ли не хором изрекли: «Скатерть должна быть чистой. Чистота - это хорошо». Царь поначалу растерялся от такого подхода к факту бытия, но, поразмыслив, понял глубину сказанного. «И то верно. Перед глазами должно быть чисто. Даже во время еды с неизбежными крошками и объедками. Но чистота скатерти понуждает есть смиреннее. Так и в жизни должно быть». И умилился властитель мудрости мудрецов.
Их поселили в уединенном доме, вдали от шумов, чтобы ничто не мешало мерному течению их мыслей.
Когда мудрецы отдохнули с дороги, царь послал им записочку с вопросом: «Что есть Жизнь?»
На следующий день гости прислали ответную записочку: «Жизнь – это хорошо».
«Верно, - подумал царь, – жить и впрямь хорошо. Это лучше, чем в гробу без дела лежать».
На второй день от мудрецов пришла новая записочка: «Бескрайнее небо – это хорошо».
«Мудро, - подумал царь. – Именно хорошо, что небо бескрайнее, и птицы могут летать, не стукаясь о небосвод».
На третий день пришло новое послание: «Звери и птицы – это хорошо».
«Это так, - подумал царь, - особенно на охоте или когда птицы поют, а звери в цирке всякие штуки делают».
Каждый день приходили записочки, где сообщалось, что луна и звезды – это хорошо, леса и поля, моря и реки, горы и долины. Выходило, что все хорошо. К исходу второй недели царю это стало надоедать. А еще через неделю он не выдержал и послал новый вопрос: «А запах пота от светской дамы – это тоже хорошо?»
Мудрецы молчали три дня, а на четвертый прибежал слуга и сообщил, что они торжественно приняли яд.
Рассказчик умолк. Лотис с Одарисом в задумчивости уставились на потолок.
- Что-то я не уяснил, - первым признался Лотис.
- Потому, что не знаешь, что сказал царь на это, - отвечал Адмус.
- И что он сказал?
- Он сказал: «Теперь я понял, то были настоящие мудрецы. Дворянин ответил бы: «Плохо». Мужик не имел бы ничего против. Дурак бы осудил даму. Торговец бы пришел в возбуждение от перспективы продать средство от потливости. И лишь мудрецы смогли схватить это явление со всех сторон, во всей его сложности. Только они смогли заглянуть в пропасть вопроса и узреть его бездонность. Они свели счеты с жизнью потому, что на этот вопрос нет однозначного ответа и, выходит - нет ответа и на все остальное. Гармония разрушилась безвозвратно. Мне кажется, данного учителя оттого и сослали на галеры, что усмотрели замаскированный подкоп под веру в гармоничность монархической идеи.
- Занимательно, - пробормотал обескураженный Лотис. – А вы что скажите, Учитель?
- Если хотите, я расскажу вам свою притчу.
Принцы выразили желание внимать.
И старец начал свой рассказ.

                Притча о божестве

В некое царство однажды прибыло божество и спросило: «Ничего, если Я немного поживу у вас, воду из ваших минеральных источников попью?». Конечно, народ царства очень этому обрадовался.  Значит, с урожайностью будет все в порядке, а о болезнях и говорить не приходится. Ведь то, что дыхание божества все болезнетворные бактерии убивает, – строго установленный научный факт. Не дремали и верхи. Царь созвал всех советников, а также ученых мужей, и спросил их: «Как еще мы можем использовать пребывание божества у нас в гостях?» Помимо предложений наладить выпуск сувениров и организовать туристический маршрут «По божественным местам», поступило и такое. Один из присутствовавших академиков заявил: «А давайте с Его помощью создадим теорию всего сущего! Ясно, что секреты сущего Оно нам не откроет, но пусть глаголет только - правильно или нет мы движемся по стезе истины».
Всему ученому миру это предложение очень понравилось, ведь с созданием такой теории царская Академия прославилась бы в веках, а они утерли бы все, что полагается утереть коллегам из прочих королевств. Да и сам царь прославился бы, и международный авторитет страны поднялся бы на новую высоту. Короче, единодушное согласие было получено.
Пошли к божеству. Оно выслушало делегацию и вяло махнуло верхушками деревьев: «Валяйте», и ученые засели за дело. Через полгода теория была готова, и свой труд они понесли на суд божества. «В целом верно, - молвило божество. – Но только все на деле значительно сложнее». Ученые пришли в восторг. Главное ведь то, что они на правильном пути!
Поработали еще год и пошли к божеству. «Правильно, - отвечало оно. – Но только все значительно сложнее».
Еще три года упорной работы промелькнули. «Правильно, - речет божество. - Но все значительно сложнее». Затем божество снялось и улетело по своим делам, а ученые продолжали работу. «Эх, жаль, - порой говорят они, - что божество так рано улетело, ведь мы уже почти закончили создание теории всего сущего – гармоничной, целостной, непротиворечивой».
Но некоторые ученые рассказывают, что иногда во сне им слышится некий таинственный голос: «Правильно, но все…»
- Да-а, - раздумчиво начал Лотис, - нам еще предстоит удостовериться во всем этом самим.
- Наверное, так, - согласился кельник.
На том принцы и расстались. Но на следующий день вновь пришли к мафусаилу от мудрости, и тот, оторвавшись от своей книги, поведал им новый рассказ:


                О левой и правой руке

Давным-давно один просвещенный король решил превратить свое королевство в образцовое. Он приказал чище подметать улицы, не сквернословить вслух, не перебегать суетно перед проезжающими экипажами, в газетах и в прочих литературных изданиях писать только о положительном и достойном подражания. В целях утверждения линейности порядка царь также включил в список преобразований пункт о том, чтобы левши непременно переучивались на правшей. И этого пункта неукоснительно придерживались из поколения в поколение. Как только замечалось, что ребенок склонен есть, рисовать, брать игрушки левой рукой – к нему тотчас прикрепляли опытного педагога, который усердно переучивал малыша праворукому действию.
Однако ничто не вечно под луной, и в один из очередных периодов дарованного свыше либерализма нашелся умник, печатно вопросивший: «А какая, собственно, разница – будет ли человек писать левой или правой рукой?»
Когда Министру Порядка зачитали этот возмутительный вопрос в недавно созданном парламенте (впрочем, его скоро опять разогнали), тот мигом вскочил и раскрыл рот, дабы объяснить нахалу причину… Но, увы, так и остался стоять с открытым ртом, ибо голова ничего не смогла подсказать языку в данный момент по данному вопросу. Тогда немедля послали за Председателем Ассоциации Поддержания Великих Традиций, чтобы он с научной точки зрения растолковал мудрую необходимость старозаветной меры.
Председатель прибыл, ознакомился с глупым вопросом и тут же уехал обратно в свое учреждение для более глубокого и разностороннего рассмотрения с коллегами. Надо сказать, что ученая ассоциация исповедовала теорию решета: говори, что хочешь, умное да зацепится. Заседание проходило бурно и заняло полтора месяца с перерывами на обед и перекуры. По материалам дискуссии было защищено четыре магистерские и шесть бакалаврских диссертаций. Вышло девять книг и двенадцать комментариев к ним. Было установлено, что левой рукой управляет правое полушарие головного мозга, а правой – левое. Кроме того, они управляют и ногами, однако установлено, что левоногих людей не бывает, хотя в армии почему-то предпочитают ходить именно с левой ноги. С экономической точки зрения праворукость означает правостороннее движение на улицах, а значит, и возможность производить унифицированные педальные автоколяски с левым расположением руля. Ученые мужи установили также, что страницы книг легче переворачивать правой, а не левой рукой, и много других интересных фактов. Когда подошло время дать точный ответ, Совет представил кабинету министров (ибо парламента уже не существовало) доклад в сафьяновом переплете, где категорично и неопровержимо на веки вечные указывалось, что праворукие угодны обществу и народу. А ежели все пустить на самотек, то произойдет форменная анархия. Праворукие – это дисциплина, порядок, послушание и правый образ мысли. На этом держится любая власть, а монархическая - в особенности.
Доклад с высокой похвалой был одобрен, а любителя задавать непрошенные вопросы постановили изгнать из королевства.
Мораль, юноши, такова: сила науки безгранична! Правда, слышал я, что нынешний наследный принц левша и переучиваться не желает. Что теперь будет?  
- Будет революция! – убежденно сказал Адмус. – Все большое начинается с малого. У них там все так окостенело, что тронь один кирпичик - порушится все остальное. Оттого и парламенты не приживаются. Продолжение тирании праворукости – единственный выход.
- Время рассудит, - ответствовал почтенный мудрец.
- Знаю я это государство, - вдруг заявил Одарис по пути в гостиницу. – Это Будузия. К нам как-то прибыла их дипломатическая делегация по вопросу об урегулировании регулярных таможенных сборов с проезжающих транзитом через нашу территорию их купцов, имеющих предписание…
- Еще короче, - попросил Адмус.
- Так вот. В делегацию, как водится, входил эксперт по общим вопросам, член Академии Всеобщих Наук, он и рассказал о тамошних порядках. Борьба с леворукостью - это частный случай. У них разработана и задействована более обширная система. Их ученые, после долгих исследований, пришли к заключению, что мозг человека представляет собой конфедерацию двух государств, где левая часть (или правая, уже не помню, но это не важно) представляет собой, собственно, наш ум. Мы мыслим левой половиной, разговариваем, благодаря ей, щелкаем математические задачки, и даже переходим улицу, руководствуясь этой половиной. А в правой части сосредоточена эмоциональная жизнь. Она творит чувства, те, что мы называем «радостью», «огорчением», «удовольствием». Благодаря правой части, мы смеемся и плачем, любим или гневаемся. Но это все присказка. Теоретики Будузии сделали любопытные выводы. Наличие двух самостоятельных половинок мозга не просто подтверждает наличие универсального принципа симметрии в мире, но это еще одно свидетельство того, что в каждом человеке «сидят» две личности – эмоциональная и рациональная. Они столь разные, что нередко начинают конфликтовать между собой. Например, господину Рацио не нравится женщина по вполне веским причинам – она ветрена, непостоянна, поверхностна. Зато господин Эмоция может втрескаться в нее по уши, и как раз за те качества, что отталкивают г-на Рацио – в ее веселость, кокетливость, яркость, легкомысленность…
- Сколько эпитетов! Уж не влюблялся ли ты в такую вопреки господину Рацио? – озабоченно спросил Адмус.
- Сейчас речь идет не о моих полушариях, - строго заметил Одарис.
- Продолжай, Одарис, а ты, Адмус, не перебивай, пожалуйста, - попросил явно заинтересовавшийся Лотис.
- Продолжаю… Итак, Рацио может не видеть резона в том, что узреет в восхищении Эмоция (кстати, там этих господ называют просто «Рац» и «Эмоц»), и между ними вспыхнет конфликт. Каждый будет настаивать на своем. И эта ссора может оказаться неразрешимой, ведь каждый прав со своей стороны.
- Ты меня пугаешь, - не удержавшись, воскликнул Адмус. – Я побоюсь теперь влюбляться.
- Так ведь там тоже испугались! Что, мол, получается? Нет ни одного цельного человека, а сплошь двойничество! Подумайте, что в этом хорошего? Перед вами физиономия честного царедворца или генерала, а на самом деле их каждого по два! Один готов служить честно, а второй? Поди разберись. Начальник охраны общественной безопасности схватился за голову: все, оказывается, должны быть под подозрением, а они ротозейничали! А как должен относиться жених к невесте, если их на самом деле две? Одна, возможно, готова быть верной, а вторая? Да и вы сами, что можете ждать от себя, если одно «я» начнет воевать с другим «я»?
- Да-а, это непростая проблема, - с задумчивостью в голосе произнес Адмус. – Вот значит, почему я порой сам себя  понять не могу.
- Именно так, мой дорогой! Мы себя иногда понять не можем, не то, что других! Более того, два индивида в одном теле означает, что один может предать другого. Представляете? Я могу предать самого себя! Выходит: не зевай, держи оборону и с фронта, и с тыла. Вот как на деле  сконструирована наша жизнь.
- И они решили это дело поправить?
- Да. Они решили пресечь путаницу в знаменателе и начать борьбу  не только с леворукостью, но и с двойничеством.
- Ну и… чем кончилось?
- А черт его знает. Больше к нам делегации оттуда не прибывали. Но я вам больше скажу. Утверждают, что людей способных думать обеими полушариями почти нет. Так, один человек на миллион, если не больше. А значит, почти никто не в состоянии осмыслить мир во всей полноте. Отсюда человеческие шатания.
- Я точно к большинству принадлежу, - вздохнул Адмус.
- Главное, чтоб глаза и уши были на месте. А с ними у тебя все в порядке, - подбодрил Отарис. -А хотите еще одну причту расскажу?
  - Давай.
- В одном темном лесу жил свирепый волк. Он совершенно не давал спокойно жить зайцам. И многие из них нашли свою погибель в пасти хищника. Но вот волчище состарился, подслеп, потерял дыхание и резвость ног. Тут голодная смерть к нему и подступила. Зайцы сбежались к логову врага, чтобы посмотреть, как кончается их супостат. Смотрели-смотрели, и так вдруг жалко стало этого некормленого пенсионера. «Разве он виноват? – обратился один сердечный заяц к соплеменникам. – Жизнь у него волчья была, вот и гонял нас». Зайцы скорбно задумались, а потом как-то само собой созрело решение помочь старику. Они бросили жребий и выдали одного зайца на съедение. Вот такая история.
- Выходит, они своего отдали сожрать? – удивился Лотис.
- Так их же много было, а волк-то у них один! – пояснил Одарис.
- И какой вывод отсюда следует? Что травоядные всегда травоядными и останутся? – спросил Адмус.
- Наверное, намек на диалектику гуманизма и этапы состояния общества, - высказал свою гипотезу Лотис.
- А какой хотите, такой вывод и делайте. На то она и притча.

_______
 

На третий день старец поведал другого рода поучительную историю.

                Легенда о старике, который ходил с мешком,
                полным разбитых сердец

По словам старца получалось, что жил не так давно веселый, с лучистым взглядом дедуля с приметной окладистой бородой. Таскался он по городам и весям, сбирая в латанный, не первой свежести мешок разбитые сердца. Зачем они были ему нужны? А пек он из них вкусные, с легкой пикантной горчинкой коржики и шанежки. Старичок знал, что чужое горе горьким не бывает, а даже, в известной степени, совсем наоборот. Торговля шла бойко, пока не купил коржик какой-то мужичок. Едва откусил, как кусок встал ему поперек горла, и он чуть было не задохнулся. Насилу люди откачали. Оказалось, что тому человеку попался коржик, испеченный из собственного разбитого сердечка. Придя в себя, он схватил старика за шиворот и потащил его к царю на суд и расправу.
- Царь-батюшка, - возопил бедный человек, войдя в палаты, - покарай прохиндея, который печет никуда не годные коржики!
Царь, как водится, потребовал от обвиняемого обстоятельного ответа. Старичок ответил в том духе, что сие негаданное происшествие произошло совершенно случайно. А именно: данному господину попала в рот частичка собственного разбитого сердца. Случай прискорбный, но единственный, и вряд ли когда-нибудь повторимый.
- Зачем ты собираешь такой товар, как разбитые сердца? – вопрошал его царь. – Разве другого дела прибыльнее нету?
- Дел других много, - отвечал старичок, - но и это не хуже прочих. Одни собирают пустые бутылки, другие макулатуру, а я – разбитые сердца. А чего им валяться, сердешным, и без того всякой дряни на улицах и дворах полно, отчего дворникам бесконечная забота. А я их собираю и вновь пускаю в дело. У-ти-ли-за-ция называется.
- Так это как? – вскричал царь. – Что, люди без сердца остаются? А вдруг их можно склеить?
- Нет, - отвечал старичок смиренно, - без сердец они, люди, не остаются. У них новые вырастают, прочнее прежних. Закаленнее. Хотя, порой, их твердость становится сродни камню. Ну, а если разбитые сердца склеивать, то ничего хорошего из этого не получится. Разбитую чашку вы перед гостями на стол уже не выставите. Так и сердцами склеенными, к примеру, жениху и невесте срамно обмениваться. Нет, уж лучше выбросить, чтобы трещинки и щербинки глаза не мозолили, не напоминали о былом. Так легче жить.
- А хорошо ли так жить? – спросил задумчиво царь.
- Не знаю, - отвечал старик. – Но только многие люди так живут.
Царь еще подумал и со вздохом отпустил старика.
- Какие выводы будем делать? – спросил Лотис у друзей.
- Стараться обезопасить свое сердце! – ответил Адмус.
- Не разбивать чужих сердец, - сказал Одарис.
Лотис принял к сведению оба варианта. Вопрос о сердце так затронул его, что перед уходом Лотис спросил старца:
- А вы, случаем, не знаете что-нибудь о Великой Салерии?
- Слышал… Немного.
- А что именно?
- Рассказывали, будто в небесной выси, в хрустальном замке, на бело-белом облаке обитали король с королевой и дочерью Салерией. Король правил орлами, а королева -ласточками. Орлы, паря в вышине, манили мужчин покорять вершины, а ласточки сообщали людям о приближении невзгод и учили осторожности. Сама же принцесса следила за цветами, ибо от их количества зависит число влюбленных. Так они и жили бы, если б… Жизнь наша - прямая и гладкая дорога, если б не попадались кочки да канавы. Так и у них. Одни говорят, что хрустальный замок был разбит прилетевшим метеоритом. Другие - что дочь просто отправилась на Землю искать жениха, ибо в ихних высях таковые не водились. Но все сходятся на том, что Салерия живет среди нас и не вернется назад, пока не отыщет по каким-то только ей ведомым признакам свою второю половину. Но где именно она живет, и как она выглядит, никто, из говоривших со мной, не ведал.

_______

К сожалению, практика звала принцев дальше в путь, и продолжать беседы у почтенного старца они более не могли. Увы, современная цивилизация не оставляет места для повторения «1001 ночи», среди многих вещей она открыла время. «Пущенная стрела обратно не возвращается», - возвестили открыватели, и тем отворили врата не только прогрессу (ибо девиз его «поспешай, а то не успеешь!»), но и печали («все хорошее когда-нибудь кончается»). Ну да, последнее утверждение к нашим героям пока не относится, ибо хорошее у них еще и не начиналось.
В промежутках между посещениями кельи принцы добросовестно знакомились с достопримечательностями столицы. На центральной площади стоял памятник Гуго Великолепному, славному воину и правителю. Однажды он в трехдневной битве освободил 78 рабынь-девственниц, увозимых маврами в неволю. А затем в три дня овладел и самими одалисками, или, как было сказано в хронике: «сорвал покрывало с их тайны». Богатырь был росту 7 вершков и 3 пальца, что в современной мере будет 160 сантиметров. Но зато он отличался истовой неутомимостью в любой работе. Его потомок, князь Бимбон, унаследовал все государственные таланты великого Гуго, кроме одного. Возможно, из-за своего роста – 190 сантиметров, в пространстве которого растворились добродетели прадеда, посему в свои 30 лет он был вынужден объявить об отмене права первой ночи. Этот шаг Бимбон VI мудро преподнес, как знак великого благодеяния и прогресса нравов. Следует отметить, что женская половина была этим даром не довольна, так как издавна повелось все девичьи грехи сваливать на князей-злодеев.
Возможно, общая наследственность, присутствовавшая в генах жителей княжества, повлияла на разразившиеся вскоре события, опасно угрожавшие чести и бокам наших принцев. А началось все с того, что, пытливо взиравший на местных девушек Адмус стал подмечать, что те не только не отводят взоры, а даже как будто подмигивают в ответ. Сей важный вопрос требовалось выяснить незамедлительно, и он приступил к действию.
Сбор состоялся в гостинице на окраине города, где проживали принцы, в их тихой комнате на втором этаже. Лотис и Одарис уже готовились отойти ко сну, когда Адмус пришел с двумя хохотушками и за бутылкой вина стал деликатно выяснить причину их веселия. Девицы, застенчиво вкушая напиток, объявили, что пришли к ним в гости пожить до утра. Лотис с Одарисом, занявшие место за столом в качестве поддакивающих друзей, в смущении созерцали, как развязываются не только языки девиц, но и многочисленные завязочки на их одеждах. Дело понемногу приближалось к фортимиссимо, как в предусмотрительно запертую дверь требовательно постучали.
- Кто там? – с неудовольствием спросил Адмус.
- Открывай! Тут мои дочери, паршивец, - отвечал чей-то грубый голос из-за двери.
Принцы обмерли. Девицы кокетливо потупились.
- Что вам нужно? – пролепетал Адмус растерянно.
- Вы лишили их целомудрия! Так женитесь же, черт возьми, поочередно!
- Ничего подобного, клянусь честью. Мы даже не прикасались!
- А это акушер проверит!
- Так ведь это… - задохнулся Адмус от возмущения. – Они уже как воду пить…
Девушки грустно закатили глазки.
Принцы переглянулись. Адмус героически приосанился.
- Не хотелось бы ждать. Хотелось бы всем сразу, нас здесь трое! – прокричал Адмус задорно.
- Это не страшно, - отвечал голос. – У меня еще одна есть…
- Ну уж дудки! – вскричал Адмус. – Дураков здесь нет, одни умные.
- Тогда я обломаю тебе ребра! – посулили из-за двери.
- Только попробуй, старый осел! – весело отвечал Адмус, считая, что трое против одного – вполне приемлемый расклад сил. Но он пожалел о своей реплике, как только за дверьми взревело басом: «Ломай дверь, ребята!». И тут же раздались гулкие, увесистые удары. Судя по их силе, петли могли выдержать не более двух минут.
- Я живым не дамся! – возопил Адмус и ловко выпорхнул в окно, не забыв на лету прихватить свою королевскую котомку.
Лотис и Одарис переглянулись и под вскрик девиц: «Папа`, они удирают!», последовали примеру товарища. Счастливо расположенная клумба, спасавшая любовников во все времена, сыграла свою смягчающую роль и на этот раз. И под пришпоривающие крики: «Держи их!», они резво побежали вдаль.

_______


Ночь пришлось скоротать в стоге сена, а утром, дав себе клятву больше нигде без нужды не задерживаться, а если уж задерживаться, то не вступать в контакт с местным населением, а если уж вступать в контакт, то не с девушками, а если с девушками, то не с хохотушками, а если с хохотушками, то предварительно объявив, что они давно женаты, зашагали дальше.
В дороге принцы видели много всякого и не могли не задаться вопросом: «А нельзя ли оное изменить к лучшему?» По молодости лет, они иногда склонялись в пользу того, что «то» и «это» стоит изменить, ибо оно недостаточно хорошо. Но мудрость дороги напоминала о ненужности умственной суетности. Так пришли они к пещере, над входом которой была высечена надпись: «Всяк входящий, будь мудр в выборе пути». Но вход был один, и галерея тоже была одна. А когда они прошли ее, то уперлись в глухую стену с табличкой: «Идущий вперед, поверни назад - там выход». Удивились принцы, не уразумев всей глубины сего символа.
А проходя через земли племени тихихаков, они заметили мельницу, перемалывающую пустоту.
- Почему вы ее не остановите? – спросили принцы у проходившего мимо тихихакца.
- Не нами она заведена, не нам ее и останавливать, - мудро ответил тот. – Раз ее запускали, значит, так было надо.
- Но смысла в ее работе нет, - стали пороть горячку принцы.
- Почему нет? Раз ее заводили, значит, смысл был, - достойно ответил тихихак.
- Но ведь сейчас… - не унимались принцы.
- А что сейчас? – прервал их прохожий. – Как мы без нее? Пока она крутится – нам  спокойней.
Возразить было нечего, и принцам пришлось ретироваться.
Удивило их и центральное учреждение в землях тихихакцев. Его название звучало гордо - Департамент неразрешимых проблем. В нем усердно трудились сотни чиновников, исписывая регулярно целые подводы бумаг. Правда, все прекрасно знали, что проблемы, над которыми они бились, совершенно неразрешимы. «Но надо работать! – говорили они. – Главное много и хорошо работать!» И следует признать, что в своей сфере они и впрямь работали хорошо. «А может, это главное для тонуса народа? – смекнули принцы. – От примера, говорят, можно заразиться». И точно: у них долго в мозгу вертелось: «Работать надо,  надо много работать!» Тьфу…
Посетили принцы и местную Великую Думу, славящуюся своим либерализмом: среди ее достопочтенных депутатов была даже женщина. Из-за чего произошел один конфуз. Когда репортеры после выступления дамы-депутата спросили у главы одной из фракций, что ему больше всего понравилось в ее речи, тот по рассеянности брякнул: «Грудь».
Святым местом, которому правоверные тихихакцы поклонялись, служил огороженный участок с кучей камней посередине. Раньше из них был сложен то ли храм, то ли памятник кому-то. Суть дела подзабыли, но форму величия чтили. В священном молчании постояли там и принцы.

                _______
 

Принцев ждало еще одно дорожное приключение, которому стоит уделить особое внимание из-за будущих последствий. А дело было так. Принцы остановились в придорожном замке для царственных особ III-й категории, а также приравненных к ним благородных господ. Замок представлял собой готическое двухэтажное здание с большими обеденным и гостевым залами на первом этаже, украшенный стародавним оружием и геральдическими гербами, а на втором размещались покои для отдыха гостей. Принцы мирно обедали, пока Лотис не приметил обезьянку, прикованную к ножке стола. За столом восседал тучный владыка в парчовом тюрбане, с аппетитом вкушавший разнообразную снедь. Кое-что перепадало и обезьянке. Хозяин своими толстыми пальцами, увенчанными огромными перстнями, милостиво бросал объедки смирно сидевшему существу.
Лотис нахмурился. Обеспокоил его не сам процесс кормления – не за стол же сажать обезьянку, а… Лотис указал на господина своим друзьям.
- Чудится мне что-то, а не пойму что… 
Адмус не увидел в предлагаемой картине ничего примечательного. Разве что бант на шее обезьянки понравился. Белый с фиолетовыми горошинами, он придавал ей милое очарование.
Зато Одарис взволновался.
- Обезьянка-то не простая… В ее глазах стыд! Ей очень неловко, что мы смотрим на нее.
- Позвольте, - оторвался от салата с крабами Адмус, - то есть как это «она стесняется»? Животному должно быть все равно, кто и как на нее смотрит.
- А она стесняется! – упрямо заявил Одарис. – Потому что это не просто обезьянка, а заколдованная девушка!
Лотису и Адмусу оставалось только поразиться такому предположению. Они присмотрелись к существу и увидели правоту Одарису, - обезьянка старалась спрятаться за ножку стола от нескромных взглядов.
- Я готов поверить в колдовство и магию… но не до такой степени! - пробормотал Адмус.
С ним согласился Лотис.
- И я… Мне Баба-Яга…
- Кто?
- Так на нашей стороне ветеранов чащобных сил зовут… Так вот, она призналась, что у них в лесу уже позабыли эти фокусы.
- Ну, не везде же регресс. Что будем делать? Жалко девушку.
Лотис решительно отставил салат и поднялся во весь свой средний рост.
- Вызволять!
И он храбро направился к вельможе восходного облика. За ним встали Адмус с Одарисом. Обезьянка притаилась за ножкой стола.
- Приношу букет извинений, что отвлекаю от содержательной трапезы, но у меня к Вам есть потрясающее предложение.
Восходный сатрап как жевал рябчика, так и продолжал истреблять его.
Лотис без смущения повторил свою вежливую речь. Наконец вельможа дожевал птицу и спокойно ответил:
- Я ее не продам!
- Увы, вы меня неправильно поняли. Я пришел, чтобы забрать ее по праву сильного. Это соответствует аристократическому кодексу чести: часть первая, параграф шестнадцатый. А потому предлагаю Вам на выбор – поединок на шпагах, ятаганах, кинжалах, копьях, дротиках, арбалетах…
- Мне это не подходит. Предлагаю другой вариант.
Вельможа поднялся, высокомерно оглядел троицу и гордо последовал к выходу. За ним на повадке засеменила обезьянка. Принцы завороженно проводили эту процессию, а потом решительно, шеренгой, двинулись следом.
На улице свечерело, трепетно колыхались под напором ветра верхушки деревьев, на небосводе в ожидании интересных событий зависла луна. Вельможа стоял монументом, рядом ежилась обезьянка. Адмус и Лотис шагнули вперед. Одарис в задумчивости остался в тыловом резерве.
- Представьтесь, пожалуйста, - потребовал Лотис. - Мы подозреваем, что дело с этой обезьянкой нечистое.
Вельможа пронизывающе посмотрел на соперника.
- Вы мне не соперник. Ведь я чародей, а потому могу и Вас превратить в обезьяну. Будете жить на необитаемом острове в компании других мартышек.
И вельможа рассмеялся. Он долго и гнусно хохотал, демонстрируя, какой он плохой человек. Принцы терпеливо ждали окончания веселья. Бить с сходу им не позволяла голубая кровь.
- По-моему, неплохо получилось, - пробормотал чародей, отсмеявшись. И произнес уже громко и высокомерно:
- Ну, поняли, с кем связались? А зовут меня  визирь Чадвиг!
Однако визирь Чадвиг принцев не напугал, о чем и пожелал официально заявить Адмус.
- Разрешите вам возразить по двум пунктам, достопочтенный визирь Чадвиг.
- Пожалуйста.
- Во-первых, вы дурак. А во-вторых, я умный. Теперь вам ничего не остается как принять вызов.
Визирь задумчиво повращал глазами и, поняв, что в философском споре он вряд ли одержит победу, перешел к другому виду наступления.
- Зря грубите в ответ на мою грубость. И зря храбритесь. Вы бесталанны, а я могу делать то, что в ваших краях и не снилось.  Сейчас я вам покажу, что такое дарование!
Вельможа взмахнул руками. Из рукавов посыпались и заискрились, словно при пуске фейерверков, маленькие зеленые, голубые и розовые звездочки.
Принцы и глазом не моргнули.
Маг подул, зычно выкрикнул заклинание и щелкнул пальцами. В воздухе нарисовались знаки Зодиака. Они покрутились хороводом и стали потихоньку лопаться, пока не осталось три знака.
Принцы зевали.
- Признаете ваши знаки?
- Да, это наши знаки, и что?
- Если я узнал ваши знаки, то могу использовать их во благо или во зло вам.
- Смотрите, подеремся! – предупредил Лотис.
- Ах, не будем возбуждаться по мелочам, - безмятежно промурлыкал Одарис, выходя из-за спин. И взмахнул руками.
В воздухе вспыхнул беззвучный фейерверк. Когда погасли последние брызги огня, в атмосфере остался висеть знак Зодиака.
- Ваш? – спросил Одарис.
Чародей оторопел.
- Мой, - согласился он, и густо покраснел.
- Разойдемся с миром или еще порисуемся? – с отрепетированной еще в детстве змеиной улыбочкой осведомился Адмус.
Чародей почувствовал себя личностью, которую собираются бить.
- Разойдемся, - согласился вельможа и взмахом рукава вызвал коня.
За углом материализовался белый скакун с длинной шелковой гривой. Садясь на него, визирь перепутал стремена и сел в седло задом к голове.
- Для волшебника это не имеет значения, - объяснил он.
- Мы понимаем, - кивнул Одарис.
Визирь вяло махнул рукой на прощание и исчез. Обезьянка осталась. Принцы задумчиво смотрели на нее.
- И как будем ее расколдовывать?
- Кажется, сделать это будет просто.
Одарис наклонился и развязал ее бант.
- Похоже, это и есть тот магический обруч, который держит колдовство вокруг ее астрального тела.
Только успел Одарис закончить свое объяснение, как бант стал съеживаться и растворяться, а обезьянка расти, сбрасывая при этом шерсть и меняя облик. И произошло чудо обновления. Перед принцами возникла девушка с большими миндалевидными глазами, чьи черные волосы волной ниспадали до плеч. Одета она была в восходном вкусе – в белую блузку, короткую курточку без рукавов, в шаровары расшитые бисером. Полоска голого живота завершала наряд. Сюда следовало бы добавить остроносые туфельки, кажется, сафьяновые, но взгляды принцев до туфелек не дошли. Обувь их не интересовала. Узрев перед собой очаровательное создание, принцы отвесили подобающий поклон. Бывшая жертва разрумянилась и, сверкнув из-под ресниц своими клинками, сделала вполне европейский книксен.
- Благодарю Вас, мои избавители. Спасибо и… разрешите удалиться.
- Так быстро! – вскричал Адмус, готовый больше к ухаживанию, чем к расставанию, – Но скажите нам хотя бы кто Вы, откуда, и как оказались заколдованной?
- Я ухожу, но я… останусь с Вами… точнее с одним из Вас. А зовут меня…
Девушка пристально посмотрела на Одариса и произнесла  почти по слогам.
- Ма-ри-ка.
Одарис наморщил лоб, силясь что-то вспомнить.
- Я дочь придворного при дворе Аль-Рашида. Меня превратили в обезьянку, чтобы наказать и вернуть назад в таком виде. Не удалось, благодаря Вам. Спасибо. И прошу извинить меня. Но я должна незамедлительно удалиться. Мне пора возвращаться. К счастью, в прежнем облике и, хотя прошло несколько лет, в прежнем возрасте. И еще… я нашла того, кого искала, и увидела то, что хотела. Потому прощайте. Спасибо за заступничество.
Принцесса отвесила легкий поклон и растаяла в воздухе.
Принцам ничего не оставалось, как вернуться к своему столу.
- Этот… визирь… кто был? Представитель темных сил? – спросил Адмус, наливая себе охлаждающего лимонаду.
- Несомненно, - подтвердил Одарис. Он выглядел бледнее обычного и лунатически смотрел куда-то вдаль.
- В детстве мне рассказывали про чертей, демонов и прочую нечистую силу. Так они взаправду существуют? – не унимался Адмус.
- А-а, - отмахнулся Одарис. – Это все хорошо организованный карнавал для почтенной публики. Пугать ведь надо с выдумкой. Нам, детям тиранов, это ясно как божий день. Всевластие не должно быть скучным. Власть должна быть вполне литературной, - изрек уже твердым голосом Одарис, окончательно приходя в себя.
- И что за власть у темных? – заинтересовался Лотис.
- Задача темных сил – оттенять свет и принуждать людей к добру…
- …делая им зло?
- Люди сами творят зло без чьей-то помощи и понуждения. К тому же… ведь ты учил в курсе Мудрологии метод контраста. Так вот, чтобы лучше ощутить блаженство, надо предварительно испытать побольше неудобств. Потому нас заставляют ходить по пыльным дорогам, как простолюдинов, чтобы, оказавшись на троне, мы ясно осознавали преимущество своего положения и…
… проблему обустройства дорог, - поддакнул Лотис.
- А ты где научился волшебству? – осведомился Адмус, возобновляя работу над салатом.
- Нигде, - чистосердечно отвечал Одарис. - В нашем королевстве магия давно не практикуется.
- Тогда как же ты сумел?
Одарис выглядел озадаченным.
- Сам не знаю. Когда увидел, что делает тот господин, почувствовал, что смогу то же самое. Будто вспомнил. Только не могу понять, как вспомнил то, чего никогда не делал?
- Чудеса!
- И я того же мнения. Мне кажется, я уже встречал эту девушку, хотя точно знаю - в нашем королевстве таких нет. И имя помню… Марика. И двор Аль-Рашида как будто знаком… Но  там я отродясь не был.
- Наверное, это приключение подстроил Ученый Совет, - предположил Лотис. – Если это так, то мы проверку прошли.
Адмусу такое умозаключение понравилось.
- Пожалуй, ты прав. Поднимем же бокалы за счастливое завершение испытания!
…Лотис проснулся от колеблющегося света. Он открыл глаза и содрогнулся. У его постели стояло приведение в белом и со свечкой во длани.
- Я понял, я понял! – произнесло приведение голосом Одариса.
- Ты Одарис или Приведение?
- Одарис…
- Уф. Ты меня напугал. Вдруг, думаю, опять волшебник явился…
- Извини, не смог дождаться утра. Я вспомнил про Марику и двор султана Аль-Рашида.
- Поздравляю.
- Марика, визирь, Аль-Рашид – все это я читал в одной почтенной книге. Принцесса прибыла из книги. Это не живой человек. Это литературный персонаж!
- Подожди. О чем ты? Я сам ее видел!
- Это и меня удивило, когда я вспомнил, откуда знаю имя принцессы и прочее. Полночи думал, а потом осенило! Она нарушила закон и переместилась в нашу жизнь. Ее захотели вернуть. Заодно и наказать, превратив в обезьянку. В той книге чародей Ибизир проделывал такие штуки, пока не напоролся на светлого волшебника. Ну, да ни к чему пересказывать сказку. Я вот о чем подумал: а вдруг я в следующей жизни перемещусь в ту книгу и стану восходным принцем из какого-нибудь рассказика «Тысяча и одна жизнь»? Вдруг я этакий кочующий литературный персонаж?
- Как ты можешь кочевать, если ты в данный момент – это ты, а там восходный принц?
- Характер-то остается. Их не так много, и потому они кочуют из книги в книгу.
- Вот каким ребром ты ставишь вопрос. Твое утверждение не противоречит логике возможного, - осторожно начал Лотис. – Но даже если это так, перемещение душ в разрезе сказанного тобой это не самый плохой вариант. Только о своем открытии не извещай Адмуса. Он такой впечатлительный…
Одарис вздохнул, извинился за вторжение, и отбыл. Лотис попытался  поразмышлять над услышанным, но быстро заснул. Во сне ему явился Барбидон Уклопус,  и насильно прочитал лекцию о вреде курения. А вот Одарис долго ворочался и вздыхал о чем-то своем, сокровенном.
Утром принцы продолжили путь. Одарис был молчаливее и рассеяннее обычного. На обращенные к нему вопросы отвечал с существенной задержкой, что обеспокоило Адмуса.
- Кажется, исполнение волшебного номера истощило Одариса. Может, нам остановиться на денек, отдохнуть, поставить ему пиявки?
Лотис уговорил продолжить путь, но Одарис был столь не в себе, что Лотис не удержался и высказался-таки о его парадоксальной идее.
- Если мы литературные персонажи, хорошо бы познакомиться с нашим писателем и уговорить его сделать нас богатыми и умными.
- Думаешь, писатель – наш возможный покровитель? – немедля откликнулся Одарис.
- Если ты прав в своем предположении…
Адмус испытывающе поглядел сначала на Лотиса, потом перевел взгляд на Одариса.
- Вы это о чем, ваши высочества?
- Да вот Одарис озаботился, – а вдруг мы герои чей-то книги, и нас ведет не долг принцев и даже не перст Ученого Совета, а прихотливая мысль некоего писателя-демиурга.
- Причудливо мыслите, не спорю. Но я-то думаю так, как хочу и, смотрите, поднимаю руку потому, что я так захотел, а не какой-то там ваш писатель. А вот сейчас я плюну прилюдно… Нет, не удалось, это противоречит моему аристократическому воспитанию. Но все равно я свободен в своих поступках!
 - Резонны твои рассуждения и показательны примеры, - охотно согласился Одарис. – Возможно, моя гипотеза еще сыра.
- Скажем так: Одарис своего ангела-покровителя называет Писателем, - подытожил Лотис.
- Его можно еще назвать Драматургом, - подсказал Одарис.  – Созвучно слову «демиург».
- Вы что, из меня марионетку пытаетесь сделать? – недовольно спросил Адмус. – А если писатель окажется малоталантливым, - он ведь мне всю жизнь может испортить!
- А если, наоборот,  окажется талантливым, то представляешь, как расцветит твою, в ином случае, небогатую биографию? – возразил Лотис.
- Я бы лучше не рисковал, - упорствовал Адмус.- Мои ошибки – они мои. Тем более что, по моей небогатости натуры, как вы изволили намекнуть, Ваше Высочество, они и будут невеликие. А за  чужие отдуваться, да еще сделанные с подачи несостоявшегося гения – увольте.
- Опасность такая есть, - согласился Одарис. – И ей нужно как-то противостоять. Если Драматург воздействует на нас, то разве мы своими деяниями не можем воздействовать на Драматурга? Мы же не просто литературные персонажи. Мы – принцы!
Адмусу промолчал, а Лотис произнес задумчиво:
- Значит, нас пишут, но и мы, наверное, можем писать свои судьбы. По мере сил, конечно.
На этом философском умозаключении они завершили свой диспут.   

______
 

В пути принцев ждало еще одно незапланированное приключение. На довольно глухом тракте, заросшем по обочине кустами, встретился им человек, возлежащий в оных зарослях, и, судя по мощной щетине, достаточно давно. Увидев их, человек проворно вскочил и со знанием дела поклонился.  А именно: взмахнул шляпой, дважды подпрыгнул с переменой ног и трижды отвесил поклон, касаясь земли кончиком безымянного пальца правой руки, а левую руку с отогнутым мизинцем вздымая к небу под углом 47 градусов перпендикулярно изящно изогнутой пояснице. Принцы сразу поняли: перед ними не темный селянин и даже не рядовой горожанин, имевший возможность наблюдать выезды короля, а истинно придворный человек. Поэтому, когда человек воззвал о помощи, принцы отнеслись к его просьбе со всем вниманием.
- О какой помощи идет речь? – сухо осведомился Адмус, с неприятным чувством уездного банкира, слышащего от должников вечные жалобы на нехватку денег.
Однако речь шла о совершенно невероятном случае - требовалось освободить попавшего в беду рыцаря!
- А вы, я вижу, сами рыцари.
И человек указал на их походные кинжалы.
Просьба принцев озадачила. Выручать кого-либо из беды им не приходилось, а уж тем более рыцарей.
- Что за чушь? – тихо озвучил общее мнение Адмус. – Какие рыцари в наше время?
- Сейчас подумаем… Мы свободны выбирать, идти нам или нет, - успокоил его Лотис.
- Знаете ли, сдается мне, что любая свобода выбора на деле – пролог к несвободе, - заявил Одарис.
- А мне сдается, что это и есть Испытание, задуманное Ученым Советом, – шепотом сказал Лотис. – Во всяком случае, поглядим-увидим. Идем?
И принцы пошли.
Проводник шел впереди, и через полчаса они оказались в дремучем лесу. Сквозь чащобу змеилась едва видимая тропинка, по которой уверенно шел их проситель.
- Не иначе, это прогулочная дорога для лисиц, и нам остается встать на четвереньки, - недовольно пробурчал Адмус, уворачиваясь от веток.
Но настроение его улучшилось, когда пять минут спустя провожатый отодвинул лапы ельника, и они узрели большую поляну с каменным замком в центре.
- Чье это жилье? – спросил Лотис.
- Замок сей принадлежит члену Круглого Стола славного короля Артура.
Принцы почтительно склонили головы перед именем родоначальника современных королей и принцев.
Давно это было: до плавания Колумба и открытия рецепта самогоноварения. Имперский Рим уже пал, а новый еще не народился. Мир пребывал вне искушенности, и народы уподоблялись первым людям, не знавшим еще греховного вкуса дефицита бюджета, тайной дипломатии, засилья желтой прессы (герольды знали свое место, иначе плаха) и … Много еще чего не знали те люди из щедрот современной цивилизации. Волшебники посильно врачевали и туманно прорекали будущее куда лучше нынешних ученых-футурологов, вурдалаки не рассуждали о гуманизме, злые колдуны не выдавали себя за борцов за права человека, а честно и открыто делали свое дело - старались подпортить жизнь благородным рыцарям и проложить путь к трону обычному развратнику, не скрывавшему своих порочных наклонностей под маской толерантности. Рыцари же скитались в поисках подвигов и, увидев другого рыцаря, храбро вызывали того на поединок. Победитель не добивал побежденного, а говорил ему: «Отправляйся ко двору короля Артура в Карлион, расскажи ему о моем подвиге и поклянись в верности королю и рыцарям Круглого Стола!» И побитый, прихрамывая, и впрямь перся бог знает в какую даль, чтобы в точности исполнить взятые на себя обязательства. Причем рыцари шлялись по свету не столько ради короля Артура, сколько из-за того, чтобы рассказ о них услышали некие любопытствующие маленькие ушки. И на это занятие уходили годы. Так развилось женское любопытство и мужская непоседливость. В наше время оно переродилось: у женщин в страсть к сплетням, а у мужчин – к рыбалке. Кто же из них любит экстрим, тот, вероятнее всего, единоутробный потомок рыцарей тех прямодушных  времен.
Проводник трижды стукнул висящей на веревочке колотушкой в дубовые створы, и они сами собой отворились, открыв уходящее в полумрак пространство залы. Составленные из больших каменных блоков стены заканчивались сумрачными сводами. Не только камни, но и сам воздух был окрашен в сине-серые тона. Длинные седые разводы паутины под потолком свидетельствовали о древности, таинственности и заброшенности.
- Как же мы здесь будем кормиться? – шепнул Одарис.
Но его друзей занимало другое: в подобном месте может случиться такое, что отобьет аппетит навсегда. По скрипучей деревянной лестнице они поднялись на второй этаж и оказались в полукруглой зале, посредине которой стоял большой каменный стол. Он походил на мельничный жернов, возложенный на обтесанный валун, втянуть который наверх мог разве что великан, кои еще жили во времена короля Артура.
- Прошу вас садиться, - предложил проводник.
Сам он остался стоять, а принцы воссели на каменные стулья с высокими спинками из гранитных плит. «Стульев» было двенадцать, и принцы, повинуясь какому-то родовому чутью, сели не рядом друг с другом, а в разных концах стола, так что между ними остались свободные сиденья. И уж тем более никто не посмел занять место с выбитой на спинке короной.
- Благодарю вас, - сказал проводник. – А теперь расскажу суть дела. Много-много столетий назад этот замок был одним из тех, куда поочередно съезжались лучшие рыцари мира, чтобы поведать о своих подвигах и пообщаться с равными себе. Этим они заложили традиции английских закрытых клубов, практики рейтингов, а также казино, ибо любили играть в кости на привезенную с собой добычу. Страстью рыцарей были турниры, громкие подвиги и любовь! Эти три страсти легли в основу современного спорта, политической рекламы и гламура. Отдохнув, рыцари покидали своих прекрасных дам для свершения очередной порции подвигов, чтобы трубадуры затем воспели их перед народом. Этим были заложены традиции командировок и современной эстрады. Однако все имеет побочный эффект. Однажды некая Прекрасная Дама решила воспротивиться отъезду своего наперсника. Она посчитала, что пусть лучше он будет дома, рядом, творя подвиги с ней, чем шататься неизвестно где, плодя детей от простолюдинок. Выношенный долгими одинокими ночами замысел был исполнен с женским коварством. В соседней комнате был сотворен потайной люк, ведущий в подвал. Когда  рыцарь вошел в комнату и вступил на одну из ее плит, пол разверзся под ногами, и доблестный оруженосец чести провалился, можно сказать, в преисподнюю. О чем он и прокричал в полете. Но Дама утешила его, объявив истинную причину его падения, и заодно объявила, что не выпустит его, пока он не даст клятву на щите, что больше не покинет замок ради не нужных ей подвигов. Сами понимаете, сколь тяжким было такое предложение для истинного рыцаря. Этим он лишался не только свободы передвижения, но и возможности сидеть за Столом с рыцарями у короля Артура, обсуждая свои деяния за бокалом пунша, и тем нарушить складывающуюся традицию мужских разговоров о трех вещах – спорте, политике и женщинах. О чем в раздраженной голосовой форме было заявлено наверх. В ответ Прекрасная Дама сказала, что она хочет нарушить складывающуюся традицию женских разговоров о нарядах, детях и неизвестно где шляющихся мужьях. «Мне нужен не подвигосовершатель, — заявила она, — а муж, мирно храпящий рядом и обнимающий меня за талию». Переговоры зашли в тупик. Рыцарь предпочел гордо умереть в винном погребе, а Прекрасная Дама долго жила в верхних покоях, безутешно горюя на плече трубадура. Этим была заложена традиция… ну, да ладно. Так вот. Дух рыцаря остался заточенным в этом подвале, ибо рыцарь пал не на поле битвы, а при неромантических обстоятельствах. И потому он не может присоединиться к рыцарям Круглого Стола в райских кущах. Дух рыцаря вознесется не раньше, чем свершится подобающий его званию подвиг. Он должен сразиться с другим рыцарем. И вот мы, потомки трубадура, по завещанию хозяев этого замка, сидим при дороге и ожидаем, когда мимо будет шествовать рыцарь, чтобы пригласить его в замок для достойного завершения жизни сэра Агробердайна, кавалера ордена Малого и Среднего Щита, победителя 16 великанов, трех драконов и 6 турниров Большого Шлема!
Принцы почтительно встали в память о славном добром прошлом и его творцах.
- Наконец, спустя несколько поколений, в жизни нашего рода настал столь желанный миг, - я встретил сразу трех рыцарей! Итак, Ваши Высочества, вы согласны исполнить волю покойного?
- Разумеется, - отвечали принцы. – Это наш долг.
- Благодарю вас за понимание.
- Что от нас требуется?
Потомок трубадура чуть призадумался, потом неуверенно произнес:
- Спуститься в подвал, а там… действовать по обстоятельствам. Надо сделать так, чтобы дух смог совершить подвиг. 
- Хорошо, - подал голос Одарис, - но я пойду туда не раньше, чем поем что-нибудь.
- О, конечно! – встрепенулся проводник. – Хотя я и не живу в замке… знаете ли, с приведениями жить беспокойно, не высыпаешься, но запасы здесь имеются.
- Надеюсь, они не со времен короля Артура? – запривередничал Адмус.
- Что вы! За исключением вина запасы свежие. Время от времени здесь проводятся экскурсии (жить-то надо), и наша семья заботится о буфете. Я сейчас принесу закуски и напитки.
Оставшись одни, принцы решили посовещаться.
- Что будем делать? – обратился Адмус к друзьям. – Придем в подвал и начнем махать шпагами? А если подвиг этого рыцаря заключается в том, чтобы убить нас всех или хотя бы одного? Подвиг – дело священное, но у нас тоже свой обет – сдать зачет по госуправлению!
- Тем более, что убить его мы не сможем, ибо он уже почил, - подытожил Лотис. – А ты что думаешь? – обратился Лотис к Одарису.
Одарис хотел добавить умное слово, но ничего не получилось. Не придумывалось.
- На пустой желудок я плохо соображаю, - пробормотал он в оправдание. – Но чувствую, вы правы оба, и наши шансы сомнительны.
- Узнать бы доподлинно: это и есть наше Испытание, и тогда нам ничего не грозит, кроме низкой отметки, или все взаправду?
- Мудро задаешь вопросы. Осталось послать запрос в Институт либо начать пытать проводника, - отозвался Лотис.
- Да, тут сократовским способом истины мы не найдем, - вздохнул Адмус обреченно. - Остается одно – исходить из того, что практика - критерий истины, то есть идти в подвал.
В это время проводник принес еду на большом подносе: соления, окорок, пироги, в общем, было на что переключить внимание молодым, растущим организмам; расставил снедь на столе и удалился.
Есть начали в молчании. Длинная дорога требовала возмещения затраченных сил. Но затем, мало-помалу заботы о грядущем вновь завладели вниманием принцев.
- Разрешите все-таки поставить очередной вопрос, - не удержался Адмус. - Если мы поможем совершить подвиг рыцарю Агробердайну, то не означает ли это, что совершим подвиг и мы тоже, хотя бы и косвенно?
- Если умрем – то да, а если станемся в живых, какой это подвиг? – ответил оживший после съеденного Одарис.
 - Вынужден резонно возразить, - вступил в беседу Лотис. - Все королевства начинались с подвига. Без оного царства не создашь - слишком много желающих. А раз так, то много ли родоначальников династий погибли? Совсем нет! Иначе откуда бы взялись династии!
- Но о тех, кто не выжил на пути к обретению царства, мы же не знаем, -  возразил Адмус.
- А какие подвиги совершили ваши родоначальники? – поинтересовался Одарис, желая перевести разговор в более приятную плоскость.
- О, это вдохновляющая для потомков история! – откликнулся Адмус. – Она произошла за тысячу лет до моего рождения, и первой сказкой моего детства стал рассказ о моем предке – Лахтиморе Матрадоре, что переводится с местного диалекта, как Лохтимор Прямолинейный.
Адмус в предвкушении обстоятельного рассказа отпил эля из кубка и начал излагать факты голосом рапсода, помогающего себе перебором струн на лютне.
 - В одном воинственном роде на далеком севере жило два брата столь сильных и смелых, что вскоре стало ясно – после отца им не поделить власть над племенем. И тогда младший брат по имени Лахтимор снарядил лодку и отправился искать новую землю и  племя, которым будет править. Плыл он три дня и три ночи, избрав в качестве путеводной звезды Марс, пока ни увидел устье широкой реки, и повернул туда. Он плыл еще некоторое время, наверное, опять три дня и три ночи, пока ни узрел большую деревню. Он причалил к берегу, вылез из лодки, поднял меч и 99 раз стукнул им о землю. И с каждым ударом в домах соскакивали с петель двери. Жители выбежали посмотреть на чудо явления пришельца.
- Ого! – сказали они. – Ты что, почтальон?
- Нет, - отвечал Лахтимор, - Я тот, кто рожден править.
- Ага, - подумав немного, смекнули жители, - раз так обстоит дело, и ты сможешь защитить нас от других желающих править, мы согласны кормить тебя.
- И подчиняться мне!
- Ну да, - ответили жители, – если человек попался умный, отчего бы и не подчиниться.
- А я умный, – подтвердил Лахтимор.
- Да мы и так видим, - согласились жители.
На том и порешили.
- Зачем же он мечом об землю 99 раз бил?  Разве одного раза не достаточно? – спросил Лотис.
- Дело не в том, как было на самом деле, а суть в том, что записано в предании, - возразил Адмус. – Главное – подвиг был совершен! Ты бы смог «постучаться» 99 раз мечом так, чтобы двери повылетали?
- Во-первых, я не стал бы пугать детей, во-вторых …
- Чем спорить, послушайте лучше, с чего началось наше королевство, - отозвался со своего конца стола Одарис.
И он рассказал нижеследующую историю.
- Мой предок бы пилигримом. Любил странствовать…
- А, то есть был туристом древности! – сказал Адмус.
- Вроде того, только не по собственной воле. Его звали Готфрид, по прозвищу Непоседливый. За живость характера наложил на него местный епископ епитимью на три года. Это время надо было провести в дороге, посещая все известные к тому времени святые места. Делать нечего, отправился он в путь. Ходил долго, пытаясь честно совладать со своим темпераментом. И понял - это невыполнимо. Тогда решил Готфрид уйти в самые дальние края и там пропасть навеки. Вскоре подходящий случай и впрямь представился. В дороге он встретил народ, страдающий от власти жестокого людоеда. Тот приходил раз в месяц и требовал отдать ему по жребию кого-нибудь из людей. Понятно, что такая рулетка была им не по вкусу, поэтому в качестве указующего перста жребия они использовали проходящих через их земли путников. Ничего не подозревающего Готфрида приютили, накормили, спать уложили, а утром он проснулся связанным. Уяснив в чем дело, Готфрид заявил, что их план ему не нравится. После недолгих препирательств, Готфрид предложил иной вариант – убить людоеда и тем навсегда освободить их от дани, иначе придет время, когда путники будут обходить эти земли стороной, и что тогда? Резон был в том, что погибать ему придется все равно, так уж лучше с честью. Людям племени идея в целом понравилась, загвоздка заключалась в том, что Готфрид мог пойти искать чудовище в противоположную от него сторону. Попрепирались на эту тему еще некоторое время. Сошлись на том, что жители поставят капканы, а леса там стояли густые, тропинок наперечет, и при попытке нарушить взятое обязательство, они возьмут его как дичь. Ударили по рукам. В случае негаданной победы посулили отдаться под его рыцарскую руку и провозгласить своим королем. После чего развязали пленника, покормили напоследок и отправили к горе, где в пещере жил людоед. Подобрался он к поляне, за которой началась гора. Выглянул из кустов. Видит - пещера, у входа людоед на солнышке греется, урчит от удовольствия. Был он размером в два средних человеческих роста, широкий телом, ручищами с лодку. Драться с таким бесполезно, оставалось ждать ночи. Задумал же Готфрид подкрасться тихо и убить злодея во сне. Да вот незадача: видит Готфрид – бежит к нему волк. Учуял, завыл. Еле от него убежал. Оказывается, у людоеда волк жил вместо сторожевой собаки. Охранял хозяина за долю добычи. Значит, ночной визит отпадал. Что же оставалось делать? Долго думал Готфрид над своим положением. Ни подкрасться, ни убить… И вдруг его осенило. Раз нельзя взять противника в лоб, почему бы не попробовать сделать это с самой, что ни на есть тыльной стороны? Он…
Одарис сделал эффектную паузу и выпалил:
- Он стал искать людоедку!
- Зачем? – вскричали принцы.
- Готфрид на голодный желудок рассуждал так: почему люди встречают людоедов, но никто не видел людоедих? Может потому, что они не едят людей? Но где-то они были и чем-то занимались. Готфрид стал искать их. И нашел! В двух часах пути обнаружил еще одну пещеру, где обитали мать и дочь. Они делали то же, что и все люди – выращивали на поляне злаки, пасли домашнюю живность, кажется, коз.
- Зачем ему понадобились женщины из племени людоедов? – озадачился Адмус. – А, понял, взять в заложники!
- Вряд ли у него хватило бы сил на это. Людоедки по размерам ненамного уступали людоедам. Готфрид поступил иначе. Однажды утром дочка обнаружила рядом с собой цветок. А у ручья - целый букет. У жаровни – венок… Она находила цветы повсюду и даже одну алую ленточку для волос, которую не преминула вплести в свой пучок на голове. Мать сердилась и грозно потрясала палицей из цельной сосны, но дочь… Дочь разрумянилась, отыскала кусок отполированной бронзы и, как могла, прихорашивалась. И мы, мужчины, представить себе не можем, как глодало ее любопытство! Через три дня она просто изнемогла от желания увидеть своего воздыхателя. И Готфрид явился. Он возник из зелени леса с обнаженным торсом, горящим от голода взором и букетиком лесных цветов в руке.
- Я люблю тебя! – прокричал он снизу вверх.
Девушка обомлела. Она явно ожидала увидеть мужчину своего племени. А тут… человек небольшого роста. Но какая девушка отвергнет любовь, особенно, если нет другой?
- С каких это пор ты стал специалистом по женской психологии? – подозрительно спросил Адмус.
- Успокойся, это родовое. И не перебивай, пожалуйста, хотя бы в патетических местах. Так вот. Несмотря на первое неблагоприятное впечатление, потрясение от смелости молодого, красивого, белокурого мужчины перевесило. Готфрид попросил девушку нагнуться и, как только та опустилась на колено, пылко поцеловал ее. Людоедочка отпрянула, нахмурилась, потом, поразмыслив, вновь придвинулась и была обласкана с еще большим жаром. Она разом ослабела и ничего более не помнила, пока не очнулась от грозных криков матери и настоятельного голоса своего воздыхателя. Мать махала над головой Готфрида палицей, а тот, прикладывая руки к сердцу, отчаянно просил отдать дочь в жены, клянясь сделать ее счастливой. Трудно сказать, чем бы кончилось дело, если б дочь не вскочила проворно и не изрекла внятно и весомо:
- Это - моё!
- Да не может быть! – опять не удержался Адмус.
- Однако, это быль. Мамаша вынуждена была дать согласие, после чего дочь отправилась к батюшке за благословением. Что там было, описать не берусь. От обоюдного рева разбежались все звери в округе. Только Готфрид сам видел сломанную пополам дубовую палицу папаши. Папа-людоед приплелся к их пещере уже смирный. Долго недоверчиво косился на Готфрида, но, в конце концов, простер родительскую длань над их головами. В качестве приданого он отдал молодоженам земли подвластных ему людей. Готфрид пришел к ним победителем, и они провозгласили его королем согласно уговору. Так счастливо завершилась эта история.
- Подожди-подожди, - обеспокоился неугомонный Адмус. – А как же Готфрид избавился от дочери людоеда?
- А он не избавлялся от нее, - безмятежно ответил Одарис. – Они прожили долго и вполне счастливо. Оказалось, что женщины из племени людоедов самые верные, любящие и заботливые жены на свете. Рассказывают, что Хельга, так стали звать ее люди, любила брать мужа на руки и часами созерцать свое сокровище. Готфрид был не только тронут ее нежностью, но и оценил ее женские прелести, которые были, так сказать, велики и обильны. Ему завидовали многие мужчины. Так, Готфрид свершил свой подвиг – подвиг любви!
- Ваш род пошел от союза человека и людоедки? – ахнул Лотис.
- Да, наш род пошел от человека и дочери людоеда.
- То-то у тебя аппетит всегда хороший, - заметил Адмус. – Кушай и мою порцию, золотце. Я сыт. А ростом почему ты не в прапрабабушку?
- В семье один я такой, остальные уродились хорошего роста. Я получился в прапрадеда.
- И это хорошо, - убежденно сказал Лотис. – Нам спокойнее, что ты в мужскую линию. Ну, а теперь моя очередь поведать о том подвиге, что лег в основу нашего королевства.
Он сделал приличествующую случаю паузу и начал рассказ мерным голосом.
- Это событие произошло во времена заката варварства и наступления эпохи Просветления. То есть людей продолжали убивать без счета, но делали это не из дикарской жестокости, а в силу борьбы гуманизма истинного с гуманизмом ложным. И все шло хорошо, пока некий мудрец не задал вопрос следующего свойства: а как различить гуманизм правильный, подлинный от гуманизма неправильного, ведь рыцари и их слуги из обоих лагерей, истребляя друг друга, искренне считали правыми только себя. Вопрос показался не пустым, и потому решили собрать Высокое Собрание, дабы обсудить возникшую проблему. Тему диспута определили следующим образом: «Конгрециальные источники дисперсного гуманизма». Победителю посулили высшую премию тех времен – дарование домена в только что открытом глухом углу полуцивилизованного мира. Тема на вид показалась легкой, и потому на диспут прибыло много профессиональных ораторов и просто желающих получить дармовой удел. Приехал и наш пращур. Он был молод, по силам начитан, а главное уверен в том, что он гений, хотя бы потому, что не встречал других живых гениев. Как человек умный, он не совершил распространенной ошибки – не полез выступать вперед всех. Он обосновался в задних рядах и стал спокойно наблюдать за развитием диспута. Оный проходил на большой поляне близ священной дубовой рощи. Старцы сидели на большом стволе дерева, опираясь на посохи и оглаживая длинные белые бороды, а выступающие ораторствовали или просто орали за неимением таланта с огромного пня некогда священного дуба, срубленного на местные хозяйственные нужды. Наш предок заметил одну особенность развивавшегося спора, а именно: все говорили долго, упиваясь своим красноречием, знанием и просто желанием произвести неизгладимое впечатление на старцев, и чем больше они старались, тем быстрее изглаживались из памяти по окончании речи. Проще говоря, ораторы здорово надоели внимающим, ибо вещали в общем-то одно и то же и часто не по делу. Спустя три дня такого словоговорения, мой предок решил, что пришло его время. Он взобрался на священный пень и сказал примерно следующее:
 - Отличить первое от второго на основе единственно верного постулата невозможно, ибо мы, признавая первое ложным, унизим рыцарские чувства одной стороны, а, признав ложным второе, незаслуженно оскорбим умозаключения другой. Остается одно – дать обеим сторонам выявить свою правоту в рыцарском поединке, где победитель и будет прав. Сия истина примирит побежденного и удовлетворит победителя в силу самого положения вещей. Эту основу справедливости я предлагаю назвать «принципом состязательности» и на сем успокоиться. Аминь.
Этот призыв был благодарно услышан вконец изнуренными старцами и, посовещавшись, они постановили прекратить прения и вознаградить оратора. По нынешним временам этот вывод довольно банален. Но в те времена такой подход был форменным открытием в сфере проявления ума. Данный принцип лег в основу всей современной юриспруденции, и в судах отныне ищут не истину, а выявляют победителя в рыцарском словесном поединке между прокурором и адвокатом. Потом многие короли и принцы нашего рода мечтали о возобновлении традиции, ведь самое трудное не доказывать, а убеждать! Разумеется, тех, кто не зависит от тебя. Однако, увы, никому сие не удалось. Ведь прежде, чем начать убеждать надо уяснить, что ты хочешь доказать, а это оказалось тяжким делом. Так это желание со временем и заглохло. Не всем же подвиги патриархов повторять.
- Не переживай за своих предков. Все мы живем за счет чужого ума и пришлых талантов, - утешил Одарис.
- Все так, но что нам делать в данных обстоятельствах? – спросил Лотис. – Нам придется воспользоваться своим умом и имеющимися на данный момент талантами.
Принцы помолчали, а Одарис еще и поел.
- Эврика! Нашел! – вскричал Лотис. – Что значит предваряющая дело беседа. Нужно помочь духу совершить такой подвиг, который позволил бы ему основать свое королевство!
- Где? – усомнился Адмус. – На небесах?
- Нет! Здесь! Пусть этот замок станет его королевством. Королевством Призрачного Рыцаря. Красиво?
- Или Лунного Рыцаря - тоже хорошо, - подхватил Одарис.
- Позвольте, но он же мечтает покинуть эти пенаты и улететь к членам Круглого Стола.
- А почему бы рыцарям Круглого Стола, как в старые добрые времена, не собираться здесь?
Адмус думал несколько мгновений и радостно хлопнул в ладоши.
- Гениально! Чем ему тут плохо? Он будет здесь хозяином, а не двадцать каким-то по счету рыцарем. И слуги у него есть. Вон сколько поколений семьи трубадура служит замку. Для них и служба сохранится, да еще с большим жалованьем. Экскурсии в замке приведений, наверняка, дадут устойчивый валовой доход.
- Рад, что мы вместе нашли выход, - скромно ответствовал Лотис. – Остается продумать детали и осуществить наш план.
Закусок еще оставалось столько, что их хватило на все время обсуждения задуманного. Принцы пришли к выводу: как было бы хорошо вновь воссоздать прежние традиции! Им представилось, как светлый обломок героической эпохи навсегда поселится в замке и будет служить маяком для всех ныне здравствующих кандидатов в рыцари.
- Восстановилась бы связь времен, - мечтательно добавил Лотис.
- Если бы мы этого добились, то зачет Ученого Совета был бы нам обеспечен, - рассудил Адмус.
- Если это Испытание, а не случайная встреча, - отозвался Одарис.
- Ладно, гадать бесполезно, за окном, гляжу, смеркается, пора нам спускаться вниз, так сказать, в преисподнюю, - со вздохом произнес Адмус.
Принцы, не совсем уверенные в успехе замысла, прискорбно помолчали, свесив головы, после чего встали и решительно направились к дверям.
Проводник услужливо провел их по анфиладам состарившихся комнат и крутым щербатым лестницам к подземелью. На пороге перехода в иную стадию бытия он достал с полки три канделябра с тремя свечами в каждом и торжественно вручил принцам.
- Желаю удачи, Ваши Высочества!
И с чувством выполненного родового долга облегченно удалился.
Перед принцами, запахнув створы, громоздилась дубовая дверь, приспособленная к заглатыванию винных бочек с человеческий рост. В замочной скважине торчал здоровенный, как лопата, медный ключ, приглашая поднатужиться и повернуть его на другой бок.
- Ну-с, была не была, а чего не было, того и не произойдет, - подбодрил сам себя Лотис и ухватился за ключ. Ржаво прокряхтев, дверь поддалась и отступила в темноту. Принцы, держа свечи над головой, переступили порог подземелья.
Как отпрыски старинных родов, они все знали о духах и призраках, тем более аристократических. Они знали, что призрак из рыцарей не будет заниматься глупостями, пугая скрипами и шорохами, мельканием в белом саване, заимствованном в прачечной, и прочими плебейскими штучками. Призраки, в коих прежде текла голубая кровь, появляются перед избранными в приличествующей театральной позе позднего классицизма и в развевающемся плаще (если поблизости есть подходящий для этого сквозняк). А потому принцы, не особенно робея, принялись осматривать обширные подвалы замка.
Подземелье было разгорожено и обустроено в полном соответствии с древними традициями: одно помещение отводилось под кладовую съестных припасов, другое - под винный погреб, третье - под пыточную, четвертое - под арестантскую… Все как обычно, нет смысла перечислять.
В винном погребе Адмус по-хозяйски простучал бочки. Большинство из них глухо откликнулись на один манер: мол, полны, родимый, полны…
- Вот, пожалуйста, перед вами вино с тысячелетней выдержкой.
- В нашей семье неоднократно пытались создать коллекционный запас, - откликнулся Одарис, - для чего закапывали бочки в глухом лесу, иначе вино каким-то образом расходилось в течение года. Куда там! Либо путь к захоронению забывался, либо их находили местные лешие. Приходится выпивать по мере поступления.
Звуки голосов явственно разносились под сводами, и призрак не мог не слышать их. Пора ему было обнаружиться, вот только в каком зале он посчитает сподручнее это сделать?
Принцы собрались было идти в пыточную, где мрачная обстановка могла, исходя из обстоятельств дела, больше подходить для его появления. Однако, нет.
- Здорово, ребята! – раздалось где-то рядом.
Принцы резво поворотились. Призрак стоял в углу и сморкался.
- Извините, господа… сырость. Не до традиций. Надоело все, знаете ли…
Принцы в ответ почтительно поклонились.
- Приветствуем Вас и в Вашем лице эпоху рыцарей короля Артура, - с подобающим чувством и почтением высказался Лотис.
И принцы вновь отвесили поклон.
Призрак с видимым удовлетворением отвесил аналогичный поклон.
- Спасибо за добрые слова. А говорят, молодежь у нас плохая… Давайте присядем, господа.
В винном погребе находились не только бочки. У стены стоял  шкап с кружками и бокалами, рядом массивные седалища из буковых колод и овальный стол. Там и разместились.
- Нам, призракам, все равно: что сидеть, что висеть, что стоять. Лучше - висеть. Распластаешься в воздухе и качаешься, как на морской волне. Отдыхаешь… Вот только от чего отдыхать-то? И так сплошной отдых.
Но призрак выглядел отнюдь не свежо, а, наоборот, как-то изнуренно. И дело было не в понятной бледности и лазурной прозрачности. Что-то в его некогда орлином облике скукожилось, увяло.
Принцы искренне огорчились за славного рыцаря.
- Мы готовы помочь Вам перебраться в мир иной, как можем, - сказал Одарис.
Но призрак отмахнулся.
- Не хочу. Разузнал я про тот мир с помощью спиритизма. Не по мне он. Дисциплина там, как в современной армии. Врут вам про райские кущи и вечное блаженство. Ругаться там нельзя, драться тоже, совершать подвиги можно, но только духовные. А мне, в соответствии с натурой, нужны подвиги, основанные на силе руки и глазомера. И хвалебные гимны там надо петь и постоянно благодарить за то, что тебя туда, грешника, взяли. Конечно, культ личности нужен. И он закономерно принят в монархических домах. Но не вечный же! Должно же быть какое-то обновление восхваляемых лиц! Нет, это не по мне. Я душа свободолюбивая, к тому же моя Прекрасная Дама ждет меня не дождется, чтобы сказать все, что обо мне думает. Не хочу туда. Нет счастья на земле, но нет его и выше! Лучше я здесь буду обитать, сам себе хозяином, среди этих бочек, издающих славный запах, от которого дух мой бодрится. Вот только…
Призрак вздохнул.
- Скучно мне одному. Не могу же я постоянно плавать в воздухе. От избытка времени даже чтением газет занялся. Это правда, что появились государства без королевской власти, республиками называются?
Принцы поморщились и вынужденно подтвердили сию новость.
- Тьфу, какая гадость. Ну, значит до конца света недолго осталось… Однако, надо это время как-то скоротать. У меня к вам нижайшая просьба – научите всем азартным играм, какие знаете, и заодно обеспечьте необходимым инвентарем.
Не передать словами, как сладко было слышать нашим героям столь разумные речи призрака.
- С превеликим удовольствием, - первым откликнулся Адмус. - Мы и сами подумали: мол, чего Вы там наверху забыли, когда и здесь все слава богу? Что до азартных игр, то я знаю шесть карточных игр, не считая фокусов…
Одарис вызвался обучить рыцаря шахматам, Лотис – шашкам и нардам (во времена короля Артура ничего подобного еще не было), а также городкам. Далее перешли к практической части. Фигурки для шахмат Одарис смастерил из свечек, карты Адмус нарисовал на пергаменте (для чего пришлось сбегать за первым и вторым наверх), а шашки Лотис слепил из глины. И началось…
Принцы просидели в подвале четыре дня и три ночи. Подниматься наверх им было без надобности, в кладовых хранились соления и сыры, а жажда утолялась из бочек.
Призрак был в восторге и даже разрумянился, если так можно выразиться о призраке. Он преобразился, представ перед принцами почти в том давнишнем боевом задоре и вкусом к жизни.
- Шах! – выкрикивал он смачно, или кричал, словно боевой клич. - Бью тузом!
В карты играли вчетвером, а отсыпались принцы по очереди, когда призрак переходил к шахматам или шашкам.
- Ну-с, теперь я могу пригласить своих старых товарищей сюда, вспомнить былые дни и развлечься на славу!
- Как же Вы вызовете их сюда?
- Вызову. Есть способ. Я давно установил с ними спиритическую связь. Они из рая уже подкоп почти заканчивают. Скоро будут здесь. И я смогу их встретить и развлечь не хуже, чем в былые времена! Ваш ход, мои друзья!
Наверх принцы выбрались похожими на призраков – бледными, легкими и тихими.
- Живы? – ахнул проводник, и искренне обрадовался столь благополучному исходу дела. - А что с сэром Агробердайном? Улетел в небесные пенаты?
- Нет, но получилось еще лучше. Он остается в замке, и к нему будут приходить гости - рыцари короля Артура. Заседания Круглого Стола возобновляются! Так что днем туристов сюда водить можно и нужно, а ночью лучше не соваться.
- Понял, - подтвердил получение информации проводник. – Будет исполнено. И знаете… я доволен! Иначе пришлось бы мне идти в слуги к скороспелым графам из разбогатевших лавочников.
Так счастливо закончилось это нежданное испытание.
- Как вы думаете, рыцари смогут выдержать испытание карточным столом? – вопросил Лотис, когда они вновь вышли на прямую дорогу.
- В смысле – научатся ли хорошо вистовать?
- Нет, в смысле сумеют ли сохранить свое рыцарское достоинство в условиях гедонистической жизни?
- Не знаю, - ответил за всех Адмус. – Это уже не наше испытание и теперь - не наша забота.
- Все-таки славно, если они вновь соберутся вместе, - с мечтательным чувством произнес Одарис. - Рыцари должны почивать не в райских кущах, а обитать в замках.
И друзья согласились с ним.


(Приписка Краеведа. Люди с возрастом устают от плавания в радостях жизни и оную усталость принимают за мудрость. Берег нужен для отдыха, чтобы набраться сил и опять нырять, и доставать дно. Сам берег есть, в сущности, осушенное дно. И тем, кто сидит с удочкой в надежде на удачу, самим в пору держать спасательный круг, если опять твердь зальют волны разочарований.)



                Сказ 6.  ПРАКТИКА


Как бы ни длинна была дорога, но и она устает стлаться по земле, и тогда втягивает свою голову в большой город, передохнуть. Пришел день, когда принцы вышли к высокому полосатому столбу с надписью на указателе: «Халалейское княжество». И ниже: «Образцовое».
- Вот мы и пришли! – хором сказали принцы и, предъявив подорожную часовому в будке, переступили границу.
Во дворцовой канцелярии им выписали командировочные на время пребывания в княжестве, отвели покои в задних дворцовых хоромах и сообщили час аудиенции с монархом.
- Вас примет сам Великий князь Халалей ХХ, Любимец Небожителей и Друг Новоселов, - сказал чиновник.
- Друг Новоселов? – вырвалось у Лотиса.
Чиновник поскучнел, посмотрел в окно и ответил:
- Да, Друг Новоселов. Таков титул. Так звучит импозантней.
Принцы за сим откланялись и оставшееся до аудиенции время посвятили осмотру столицы. Город был опрятен, в меру скучен, без видимых следов порока, полный благопристойности и благоразумия. Девушки попадались часто прехорошенькие, и принцы отвешивали им поклоны. Но их внимание отвлекла следующая поразительная сцена. Около благообразного в духе города неспешно шествующего господина с седыми бакенбардами и округлым брюшком под жилеткой вдруг остановилась черная карета. Из нее вышли двое полицейских чинов, громко провозгласивших:
- Сиянием закона вы арестованы, господин Мамзель!
- За что именно? – нисколько не удивившись, сохраняя полное спокойствие, спросил господин.
- За кражу со взломом!
- Ага! - обронил арестованный загадочное междометие и проследовал в карету.
Прохожие на улице, уловив суть дела, быстро разошлись разносить новость. Обмениваясь впечатлениями, проследовали дальше и принцы.
- Никогда бы не подумал такое на этого человека, - сказал Лотис. – Тем более с его комплекцией.
- Никому не верь, говорил мой батюшка, и в дураках останутся другие, - отвечал Адмус. – Правда, ему этот тезис не помог. А мне и подавно…
- Преступность здесь имеется, значит, можно представить проект Моральных Реформ в качестве курсовой. Вдруг он понравится князю и за практику поставят «весьма хорошо», - мечтательно произнес Одарис.
Тут они вспомнили о приближающемся часе аудиенции и всецело сосредоточились на деловых вопросах. Вернее, вопрос-то был один – в каких сферах они могли бы приложить свои силы, с тем, чтобы достойно отработать практику? Одарис подумывал о военном ведомстве, Лотис – о законодательстве, Адмус – о дипломатии. С этими мыслями принцы и прибыли во дворец. Почтенно-старый и гордый как утес гофмаршал провел молодых людей в Тронную залу.
С легким трепетом вступили принцы в княжеские покои. То было, разумеется, не плебейское волнение перед величием власти. Принцы опасались: что если князь им не понравится как человек, а они - ему, и возникнет международный конфликт с обсуждением в высших сферах их неудовлетворительных оценок за практику. А этот пункт немало учитывается при составлении династических браков. Но… прочь сомнения! Вот раздался звук горна, бархатный полог на дальней стене распахнулся, как это бывает в театре, и на свет божий явился трон с восседающем на нем монархом в эффектной алой мантии. В общем, все как полагается по протоколу.
- Великий князь Халалей ХХ Просвещенный, Сын своего Отца, Светоч своих подданных, Сущность всех Вещей и Мера всех Понятий! – объявил гофмаршал.
Великий Князь поднялся. Невысокого роста, в меру упитанный, отчасти полысевший, с приятно, по-бурбонски, выпяченной нижней губой, издали он выглядел довольно важным и глубокомысленым. Лоб его морщился в умственных усилиях, а глаза то и дело обращались к потолку, не в силах созерцать презренную земную юдоль.
Едва монарх привстал, как сзади раздалось протяжное и троекратное: «Сла-а-ва! Сла-а-ва! Сла-а-ва!» После чего Великий Князь опустился на трон, сделав какое-то едва уловимое движение рукой.
- Его Величество просит подойти вас к трону, - прошептал гофмаршал.
С учтивым поклоном, сочетающим уважение к открывшемуся величию и собственное сакральное достоинство, принцы приблизились к монаршему седалищу. После церемониальных приветствий и обоюдных расспросов о крепости здоровья Князь перешел к делу.
- Я специально направил в Институт просьбу прислать мне практикантов, как с целью ознакомления с современной передовой молодежью, так и с желанием передать отрокам обретенную долгим опытом мудрость моего правления. Заодно хотелось бы получить практическую пользу для моего благоденствующего княжества. Только молодость способна дерзать!
Князь наклонился и заговорил по-отечески.
- В зрелые годы на то, чтобы дерзать остается меньше сил и еще меньше желания. Опыт полученных от судьбы затрещин мешает. А вы еще непуганые жизнью... М-да.
И Князь вновь вернулся в скорлупу величавости.
- Подробности предстоящих дел вам расскажет моя правая рука – Великий Администратор.
Вновь затрубил горн, сзади пропели «Слава», и полог скрыл Князя от глаз людских. Зато откуда-то сбоку вынырнул человек неопределенного возраста в черно-белом одеянии. У него были не только черные волосы, но и черные усики и глаза, а вот кожа – бледно-белая. Кожа настоящего чиновника, проведшего свою жизнь за столом в кабинете, сокрытом портьерами. Этот черно-белый человек, мягко, по-кошачьи ступая, как и принято у отрицательных персонажей, бесшумно приблизился к принцам и произнес мягким голосом кошки, приглашающей в гости мышь:
- Я Великий Администратор. Мне поручено проводить в жизнь мудрые указания Великого Князя. Я был администратором так долго, что все позабыли мое имя. Поэтому зовите меня как все – Великий Администратор. А теперь к делу.
Великий Администратор выпрямился, его осанка приобрела черты монумента.
- Вам, в качестве практического задания, надлежит составить проекты дальнейшего преуспеяния нашего цветущего княжества. Лучший из ваших проектов будет осуществлен в рамках разумного эксперимента, чтобы оценить его реальные результаты. Срок на обдумывание – три дня. Мысли нужны, молодые люди, мысли, но… определенные мысли! 
Принцы загробно молчали. Этим напутствием аудиенция закончилась. А на выходе гофмаршал вручил им карточки с приглашением отобедать у Князя и Его Супруги.

______


Принцы шли к столу, не ведая о подоплеке приглашения. Когда их высочеств ввели в обеденную залу, то им предстала княжеская чета в лице Князя, его Супруги и Дочери. Принцы замерли на мгновение, а затем церемониально отвесили глубокий поклон. Пока принцы занимались делом, их внимательно, но незаметно осмотрели бойкие зеленые  глазки.
- Три грации! – прыснула дочь князя. – Смотри, маман: один маленький, другой высокий и третий среднего роста. Три грации.
Княгиня, в меру моложавая и в меру опытная женщина, улыбнулась и тихо поинтересовалась, кто ей нравится больше.
- Пожалуй, тот, что среднего роста. Но это не твердо.
- Познакомьтесь, моя дочь, принцесса Ава, - громко объявил Князь, когда гости преодолели пространство между дверьми и княжеским семейством.
Принцы еще раз поклонились, уже полупоклоном, равнодушно скользнув взглядом по веснушчатому лицу рыжеволосой принцессы. От такого взгляда иная девушка потеряла бы всякую надежду, но они еще не знали Авочки.
Званый ужин по традиции прошел в чинном ковырянии блюд и расспросах о родителях и местной погоде. Кстати, погода, как и родители, во всех королевствах оказалась разной. В пенатах Одариса часто сушило, у Адмуса мочило, а у Лотиса все было вперемежку. Причем Адмус высказал  тонкое знание цен на овес в зависимости от времен года.
Закончив официальную трапезу, принцы чинно удалились в свои покои. Удалилась и княгиня. Роль мамы взял на себя  папа Халалей:
- Ну-с, дочка, кто понравился тебе больше?
- Высокий… который наречен Адмусом.
- Почему так?
- Средний выглядит каким-то романтичным, способным пылко полюбить даже статуэтку. А полненький – явно тюфяк, что было бы ничего. Он бы у меня под каблучком спал, но боюсь, от такого может наследник не появиться. А высокий подходит во всем. В меру красив, в меру умен, без лишнего романтического ветра в голове. Конечно, он заведет себе любовницу, но и я ему не уступлю. Думаю, мы идеальная пара. Но все будет, как решишь ты, папа.
- Я одобряю твой выбор, дочка. Грезится мне, что ты права в своих рассуждениях.
И в покоях принцев шел разговор на аналогичную трепетную тему.
- Кажется, принцесса смотрела на Адмуса чаще, чем в свою в тарелку, - обозначил позицию Лотис. - А у нас так народ глаголет: «Если мужчине нравится женщина – он хочет овладеть ею. Если женщине нравится мужчина – она хочет женить его».
- Да, я пряник, меня женщины любят, - похвастался Адмус.
- Ныне отбор идет не по суетному влечению, а по способности произвести впечатление на зарубежные дворы, - продолжал рассуждать Лотис тоном опытного царедворца, и напоследок воспроизвел подслушанное у фрейлин. - Что поделаешь: современные дамы рациональны, хотя бы потому, что им в наше время приходится самим выбирать себе мужей.
- Пожалуй, я бы женился на принцессе, если князь в приданое отдаст полгосударства, - подперев подбородок рукой, с задумчивостью во взоре отвечал Адмус. – Девица она, конечна, не очень, чтобы очень, но ей же только царствовать нужно. Остальное, мне необходимое, я найду в другом месте – она и не узнает. А красавицу с хорошим приданым можно всю жизнь проискать.
- Дело хозяйское, но она – ей-ей – штучка. Не верю я ей, - предостерег Одарис. - Что-то в ней от кошки. Нет ничего хуже зубной боли и неверной жены, говорят у меня на родине.
- Что-то вы не по летам здраво судите, - заметил Адмус.
- Так ведь со стороны виднее.
- А у нас же в таких случаях говорят: «Это дело неразрешимое, ибо ты прав, потому что  считаешь себя умнее. Но и я прав, потому что думаю, что умней тебя»,- отвечал Адмус. – Вы еще вспомните мою предусмотрительность. «Молодость коротка, - говорил мой батюшка, - зато старость длинна, потому готовиться надо именно к ней».
Последнее замечание возмутило Лотиса и Одариса, но доспорить не дали. Пришел слуга с гербовой бумагой, в которой объявлялось о высочайшем повелении начать практику завтра с полдникового времени, для чего им надлежало явиться в Тронную залу на ознакомление с образцовым приемом народной депутации.
На следующий день принцы в указанный срок стояли на пороге дворца. Гофмаршал по пути объяснил им, что Князь, как закоренелый правдолюбец, неисправимый реформатор и посаженный отец народа, раз в год принимает выборных от всех слоев населения, дабы выслушать их чаяния, как говорится, накоротке.
Принцев усадили сбоку от трона, у стеночки, так, чтобы им все было видно и, в тоже время, чтобы они не бросались в глаза своей чужеземностью. И принцы в созерцательной неподвижности тихо просидели всю аудиенцию.
Депутация была многочисленной и, чувствовалось по вышколенному поведению, хорошо подобранной.
Князь встал с трона, величаво оглядел своих подданных и произнес:
- Хочу сказать не по сути, а по существу. Но прежде чем приступить, необходимо выяснить…
И, понизив голос, спросил:
- Жалобы есть?
По толпе пробежала легкая дрожь.
- А просьбы?
В ответ замахали руками.
- А предложения?
Народ безмолвствовал.
- Что ж, я так и думал, ведь мы стараемся не покладая рук, печась о всеобщем благе. Мое кредо – всегда с народом! Мой лозунг: излишества за счет излишеств! Мои мысли направлены на неусыпный поиск новых добродетелей. Будучи сам самим собой, я хочу познать связь времен и переход одного в другое. И кто, я спрашиваю, способен еще решить эту титаническую задачу?
Депутация, помертвев, пала на колени.
- Но я вас не оставлю, - благосклонно молвил Князь, и вздох облегчения вырвался из груди подданных.
Далее Князь перешел к текущим животрепещущим вопросам, как то хроническое засорение канализации, осыпание штукатурки в общественных зданиях, тусклое свечение уличных фонарей по вечерам...
Подняв в ораторском пылу кулак над головой, Князь в яркой, захватывающей обертонами речи сообщил, что необходимое:
…поднимем, как позволят обстоятельства…
…осуществим по мере реализации…
…недостатки ликвидируем, как дойдут руки…
…требуемое добудем по возможности…
а также:
…разберем в ближайшее свободное время…
…рассмотрим, как только соберемся…
…посмотрим, лишь только увидим…
…внесем поправку в исправимое, устраним непоправимое…
…опубликуем, как только подсчитаем…
…обяжем службы служить, работающих работать…
И закончил речь словами:
- Выше головы! Тверже взгляд! Больше веры!
Депутация возопила в восторге и кричала «Виват!», бросая вверх картузы. Князь устало, но благосклонно созерцал на то, на что приходится отдавать сил немерянною мерой.
- Молодые люди, - говорил Князь после приема, - запомните: речь, обращенная к народу, должна быть самолюбивой, самовлюбленной и подчеркнуто самоумной. Из всего выступления должно вытекать, что здесь, - он показал себе на язык, - сосредоточена вся мудрость, а остальное есм бледная немота. Любая банальность в Ваших устах (а что еще мы можем сказать в эпоху, когда все умное сказано до нас?) достигается интонацией и подбором слов. Совокупно с Вашими деяниями все это сделает ваших подданных счастливыми, независимо от хода дел. Учитесь, молодые люди. Эх, и что вы будете делать, когда все старики вымрут? – мимоходом взгрустнул князь.
- Новые состарятся, - буркнул Одарис, но так, что его не услышали. Зато Адмус был в восхищении.
- Вот это да! Вот это урок! – восклицал он по дороге домой. – Обязательно законспектирую наставления Князя.
- Уж больно сложно для меня, - пожаловался Одарис. – Я так вряд ли смогу.
- И я так не смогу, - признался Лотис. – Как-то это все… не так!
- Эх, вы, провинциалы, - усмехнулся Адмус. – То-то вас облапошил Барбидон.
- Но ведь и тебя тоже, - язвительно напомнил Лотис.
- Да, но в первый и в последний раз! Теперь бы я с ним разговаривал на равных! 

_______


Несколько последующих дней принцы посвятили обдумыванию будущих проектов преуспеяния на практикуемой территории. В своих вылазках по городу они могли убедиться, что не все ладно в данном государстве. Не хватало позолоты на фасаде княжества. Было как-то по-кладбищенски уныло, «с печатью осени», как поэтично выразился Одарис. Пахло пылью и липой. Что-то витало в воздухе… А может быть, принцы поддались желанию отличиться, и им все это почудилось? Если что-то где-то не так, то, что надо сделать, дабы оно исправилось? Практика показывает: критиковать легко, исправить же… Как правило добром исправления не кончаются. Вместо одной проблемы возникают четыре новые. Короче, трудно придумать оригинальное решение без последствий, даже если ты управленец от рождения!
В блужданиях по улицам их развлекла лишь новая встреча.
- Смотрите! – вскричал Одарис. – Видите вон того господина? Ведь его арестовывали за кражу в день нашего приезда!
Адмус с Лотисом присмотревшись, тоже убедились, что шествующий им навстречу благообразный джентльмен с тросточкой - тот самый арестованный. Но не успели они сойтись, как около него остановилась карета с зарешеченными окнами, и оттуда выскочили два полицейских чина.
- Господин Мамзель, вы арестованы! – объявили они.
- За что? – нисколько не удивившись, спросил преступник.
- За развращение совершенно невинной девицы! – отрапортовали полицейские.
- О, господи, в мои-то годы! – вздохнул г-н Мамзель и полез в карету.
Прохожие остановились на мгновение в созерцании неординарного события, а затем резво побежали разносить весть о происшедшем.
«Странно все это», - подумали принцы.
- Или это отъявленный злодей… - проговорил Адмус.
- Или что-то здесь другое, - закончил Лотис.
Но то был лишь внеплановый эпизод в их размеренной жизни. Если днем принцы обгуливали столицу Халалейского княжества, пытаясь обрести вдохновение для составления проектов его благоуспеяния, то вечером Лотис с Одарисом коротали время за шахматами. Адмус же нашел себе другое почтенное занятие. «Ваш объект внимания – объективная реальность, мой – интимная данность!» - заявил он друзьям. Короче, Адмус убегал к окнам принцессы Авочки и посвистывал ей как перепелочке в ожидании ее выхода во дворцовый сад. Там они чинно выгуливались по темным аллеям или, притомившись, уединялись в садовой беседке.
- Ну что? – спросили его друзья после очередного возвращения.
- М-да-а, - отвечал им Адмус задумчиво, – сексационная пастушка. Это с одной стороны. А вот с другой… Знаете, мой дядюшка понял, кто будет главой семьи, узрев, как его невеста взбивает подушки. Но было уже поздно. Как узнать свою судьбу заблаговременно? Ох, уж эти девушки с лирическим взглядом… – И добавил со вздохом. – Брак – это западня. Весь вопрос – для кого? Но – жизнь есть жизнь. Остается загладить щеки за уши и идти на свидание.
И продолжал храбро испытывать свою судьбу.
А дни бежали, и надо было завершать обдумывание.
- Ничего в голове не рождается, - жаловался Одарис, лежа на диване в горестном созерцании пученогих ангелов на потолочных плафонах. – После всех наших экскурсий былое просветление сменилось затмением. Может, лучше вообще ничего не трогать? Ах, я прямо сама себя не понимаю… - закатил он жалобно глазки.
- Ладно, ваше задумчивое высочество, на тебе шпаргалку; от старшекурсников осталась, - сжалился Адмус. – Я себе уже прожект придумал.
Зато Лотис целеустремленно разминал мозги. Он упрямо отмеривал большими, уверенными шагами пространство, прикидывая варианты.
- Ну, настоящий король, - восхитился Одарис. – Эффектно будет смотреться перед войском накануне сражения, или на возвышении перед бурлящим народным собранием.
- Или в камере в ночь перед эшафотом, - подтвердил наблюдение Адмус. – Но бесспорно, думать ему к лицу.
               
_______


Наконец наступил день поднесения проектов. Одев свои праздничные камзолы, принцы направились ко дворцу. По пути с ними приключился маленький, уже становившийся традиционным эпизод. И эмоций он вызвал опять предостаточно.
Началось с того, что Одарис вдруг встал столбом, тараща глаза на приближавшегося человека с аккуратным брюшком, прошептав:
- Мне уже дурно…
- Не мог же он сбежать! – удивился Адмус, вглядевшись в приближающееся чудо.
- Я спрошу его, в чем все-таки дело, - решился Лотис, как только пришел в себя при виде неуловимого г-на Мамзеля.
Он и впрямь храбро подошел к господину с чрезмерными криминальными склонностями и, учтиво представившись, спросил его о сути двух недавних происшествий.
- А-а, так вы не здешние, - с приветливой улыбкой отвечал г-н Мамзель. – Меня арестовывают беспрестанно по самым разным обвинениям. Правда, сразу и отпускают, ибо я ничего предосудительного не совершаю. Но в этом-то и заключается, так сказать, моя планида – страдать за всех и ни за что!
Лотис хотел расспросить жертву подробнее, но тут странного господина… опять арестовали.
- Черт знает что! – взорвался Лотис, провожая взглядом тюремную карету. – Даже выражаться хочется. Человеку не дают прогуляться и с полчаса.
- А ты походатайствуй перед Великим Администратором, - посоветовал Адмус. – Уверен – это его рук дело.
- Не знаю, как вы, а мне что-то не хочется общаться по скользким вопросам с этим человеком, - сказал Одарис. – Я хоть и принц, но меня в озноб бросает от одного взгляда на его персону.
- А я спрошу, - отвечал Лотис. – Хотя я тоже брезгливо отношусь к змеям.
Так за разговорами они пришли во дворец. Вновь под гром литавр Князь воссел на трон. Сбоку встал Великий Администратор. Принцы застыли в трех шагах, держа в руках свитки проектов, аккуратно перевязанные пышными бантами. Первым слово получил Одарис.
- Ваше Великолепие! – слегка заикаясь, начал он. – Я предлагаю Вашему Высокому Вниманию следующий план. А именно: собрать большое войско, произнести перед ним пламенную речь, а затем завоевать соседние княжества. Это даст увеличение подданных, доходов, рыбных водоемов, пашен…
-…охотничьих угодий, - мечтательно вставил князь.
- И их тоже. Увеличится Ваша слава и торговый оборот княжества, а вместе с ним пошлины, взятки… то есть дары и прочие прибытки.
- Н-да, хорошо придумано в силу наличия величия в данном проекте, - одобрил Князь. – Какое будет на сей счет мнение нашего Администратора?
- Предложение, бесспорно, интересное, но есть одна сложность: для войска нужны финансы, а у нас нет финансов, - бесстрастно произнес Великий Администратор.
Поволока в глазах князя растаяла.
- Да, пожалуй, без финансов войско не собрать, - согласился он.
Князь вздохнул и попросил огласить следующий проект.
- Мой проект прост и потому гениален, - не без высокомерия стал держать речь Адмус. – Я предлагаю только одну меру - все запретить!
- Что «все»? – удивился Князь.
- А все, и баста! Чем больше будет запретов, тем скорей народ поверит в необходимость таковых.
- Что ж, им и размножаться запретить? – язвительно спросил Князь.
- Нет, отчего ж. Пусть. Запреты для того и существуют, чтобы их…
- Обходить? – показал свою эрудицию Князь.
- …обставлять исключениями. Так сказать, что «положено Юпитеру…» Пусть испрашивают разрешения на исключения. Тогда будет порядок. Потому что Власть всегда будет знать, кто что из подданных хочет, а, зная, всегда можно потакать одним желаниям и упреждать другие.
- А как же быть со свободой, когда кругом запреты? Что скажут соседние князья? И что ответить общественному мнению монархов?
- Что у нас свобода в запретах!
Князь глубоко задумался. Ничего не придумав, он обратился за советом к Великому Администратору.
- Разумно! – ответил тот. – Сей проект свидетельствует о многообещающих задатках принца. Кстати, есть исторический прецедент. Князь Визибор вошел в анналы приказом подданным: «Зарыть таланты в землю и ждать особых распоряжений!» Но сейчас иное время. Мы, конечно, не стоим на месте, только сдвинуться не можем. Боюсь, что молодежь от запретов окончательно разбежится по сусекам. Запретить разбегаться можно, но для исполнения нужна стража. А для содержания необходимого количества стражи нужны финансы. А финансов…
- Да что же это такое! Все разумное неосуществимо! – пригорюнился князь. Но тут же взбодрился, как полагается властителю, и назидательно произнес:
- Жизнь есть искусство ограничений.
- Да Вы понимаете, что такое сказали?! – вдруг вскричал Великий Администратор.
- Да-а… конечно, - не совсем твердо ответствовал Князь.
- Вы сказали вещь прямо-таки гениальную!
- О! Теперь я понимаю лучше то, что я сказал. Прикажите летописцу внести вышеприведенные слова в книгу Царствования. Пойдем дальше. Так-с, остался третий прожект. Если у Вас он тоже невыполнимый, - обратился Князь к Лотису, – то никому практику не зачту. Тиран я, в конце-то концов, или не тиран!?
Лотис покраснел от такой ответственности, но голосом не дрогнул.
- Мой проект, Ваше Величество, заключается в следующем. По-моему мнению, одной из причин некоторого оскудения княжества является уход молодежи в не столь периферийные, как Ваше, владения. Убыток молодых сил сказывается на рождаемости, воинской повинности, общей веселости, а также на пополнении рядов налогоплательщиков. Население же в составе отцов, матерей и других близлежащих родственников теряет способность к радости, задумывается и смотрит за горизонт. Предлагаю…
Лотис набрал побольше воздуха и провозгласил:
- …провести Карнавал! С танцами, музыкой, потехами, фейерверками, ряжеными, пивом и весельем до упаду. Молодежь, которая еще не ушла, – останется, а та, что ушла, – вернется, хотя бы на денек. Все будут рады, а оптимизм – этот базис благополучия – увеличится.
- Гм, - произнес Князь раздумчиво, когда Лотис окончил речь.
- В этом что-то есть, - молвил Великий Администратор.
- А денег хватит на этот… карнавал? – поинтересовался Князь.
- На него хватит. От торговли прибыток даже может получиться.
- Веселье – это хорошо, - продолжал мыслить Князь. – Что дешево – это тоже хорошо. Резюмирую: идея мне нравится.
Грянули литавры, из-за кулис прокричали «Славься», и Князь скрылся за занавесом.
Ободренный успехом, Лотис тут же решился переговорить с Великим Администратором об участи несчастного г-на Мамзеля. Выйдя из тронного зала, принц почтительно подошел к Великому Администратору и попросил выслушать его.
Великий Администратор вперил в Лотиса испытывающий взгляд своих черных глаз, и принцу захотелось опустить свои очи долу. Но, вспомнив, кто он и зачем, решился говорить, заставив себя смотреть прямо и подобающе гордо. Однако Великий Администратор продолжал стоять недвижно, молча, глядя, казалось, прямо в душу, и принц почувствовал, как внутри у него все напряглось, взбухло, мелко задрожало.
«Вот оно! Сейчас или никогда!» - пронеслось в голове Лотиса. И он, словно переступил невидимый порог, и внутри его что-то лопнуло и осклизло опустилось на дно.
- Тэк-с! – произнес Великий Администратор. – Что ж, пойдемте, мой друг, я выслушаю Вас.
Он резко повернулся на каблуках и направился к себе в кабинет. Там, в огромной, слабо освещенной комнате, с полом, выложенным под шахматную клетку, он остановился посредине и сказал голосом доброго волшебника:
- Я само внимание, Ваше Высочество.
- Высокочтимый Великий Администратор, - начал Лотис, стараясь придать голосу твердость. – Меня удручает своей странностью один фокус. За время пребывания в княжестве нам уже неоднократно встречался некий г-н Мамзель, которого беспрестанно арестовывают по самым диким обвинениям. А затем отпускают, чтобы повторить процедуру снова. Разве это возможно?
- Возможно, милый принц, возможно, - отвечал Великий Администратор. – В нашем деле и не такое бывает.
- Но как же так! – воскликнул Лотис в праведном возмущении.
- А так. Тот человек с картонными мозгами, которого Вы так благородно пожалели, – наша легальная оппозиция. Дань времени, знаете ли. Он думает, будто он думает. Ха!
Глаза Великого Администратора сверкнули огнем презрения.
- Ну, так вот. С оппозицией надо уметь работать, мой друг. И через нее внушать народу истинные ценности. Когда люди видят, что их защитничка хватают с самыми ужасными обвинениями, они ужасаются тоже. И, сравнивая моральный облик сего господина с обликом Князя на портретах, делают нужные нам выводы.
- Но вы же его отпускаете, а значит, признаете его невиновность! – опять вскричал Лотис.
- Не просто отпускаем, нет! А за недостаточностью улик, мой дорогой друг,  - отвечал Великий Администратор теперь уже голосом доброй Бабы-Яги. – Ясно?
- Теперь, да!
Великий Администратор, подбоченясь, снизу вверх взглянул на принца-акселерата и усмехнулся:
- Знаю я Ваши мысли, молодой человек. Думаете, вот он – злодей. Как хорошо было бы его изгнать. Так? А теперь задумайтесь хорошенько над тем, что я вам скажу. Нет добра без его противоположности. Как нет света без тени, иначе как узнать, что есть добро? Представьте, что стало бы с миром, не будь изначально в нем зла? В мировой культуре произошло бы форменное опустошение. Исчезли бы многие великие имена, посвятившие свои произведения теме зла во всех его проявлениях. А не будь войн – ведь это тоже зло – и человечество не узнало бы имен Цезаря и Наполеона! Ум народов не пленялся бы смакованием великих сражений и побед. Люди не узнали бы имен своих героев от Сцеволы до нынешних ветеранов, служащих назидательным примером молодежи. Да и вообще, на чем бы оттачивалась сама Доблесть? – всплеснул руками Великий Администратор. – Как различали бы филистера и краснобая от самоотверженного и храброго человека? Последние часто скромны, и их благородные черты раскрываются лишь в крайние моменты схватки со злом! Если бы не было зла – мир погряз бы в унылой серости бытия и быта. Не имея возможности распознать лучшую свою часть, человечество бы попросту выродилось! Нет титанов без борьбы, как нельзя стать чемпионом в спорте, исходя из умозрительной оценки сил соперников. Лишь сама борьба, жесткая, бескомпромиссная, определит, кто на что способен. Поэтому, когда станете монархом, Ваше Высочество, не изгоняйте из своего царства зло. Без него Вы погибнете среди лести и пресмыкательства и погубите в довольстве свой народ. Дайте шанс честному и храброму проявить себя в схватке со злом! В этом философская суть тирании, на коем факультете, кстати, Вы учитесь. Теперь о себе. Да, я злой человек. – И Великий Администратор гордо, однако без вызова, вскинул голову. – Но кто-то ведь должен быть злым! Вы-то не хотите? И я вынужден нести свое бремя, чтобы через мои деяния выявлялось в народе все лучшее, что ему присуще: непокорность судьбе, неверие в голые слова и пустые обещания, предприимчивость, добрая злость, здравый смысл. К тому же, раз есть благоденствующие верхи – должны быть и недовольные низы. Это аксиома! А я служу громоотводом. Ведь персона Князя должна светиться на моем фоне до голубого сияния. Однако, всему есть своя мера. Я был бы врагом государства, если бы только давил недовольных. Нет, я даю им возможность оттачивать свои способности на моей персоне. Человек развивается через противодействие. Вот пусть и дерзают! Поэтому я предпочитаю чехлы на мозгах мозгам, изъеденным молью.
Великий Администратор умолк, и наступила тишина, как после бури. Пузырившиеся от напора энергии флюиды вновь умиротворенно рассеялись. Лишь в тишине мяукнул из угла котенок.
Лотис молча сделал шаг назад и откланялся под взглядом спокойных, внимательных глаз Великого Администратора. Принцу нечего было возразить, хотя он твердо знал – это не его геометрия.

______


В местной столичной газете «Вести Геральда» опубликовали высочайший монарший указ, дарующий народу за успехи в личной жизни праздник, именуемый карнавалом. Предписывалось всем к ближайшим выходным дням настроиться на безудержное веселье. Из поступивших в редакцию откликов явствовало, что народ одобрительно отнесся к указу. После чего началась подготовка к ярмарке веселия. Забили в барабаны глашатаи, затрубили в горны гвардейцы, в разные концы света, но в пределах видимости с ближайшей горки, бросились гонцы с необычной вестью. Старики кряхтели: «Ох, кабы чего не вышло», молодые же радовались новому. Девушки стали готовить наряды, парни разучивали на щипковых инструментах приличествующие событию песни. На главной площади столицы принялись развешивать гирлянды, а также бубенцы, коим надлежало мелодично позвякивать в такт танцующей публике.
Распорядок празднества был рассмотрен и утвержден самим Князем. Он состоял из трех генеральных пунктов: 1) Открытие карнавального веселия. 2) Проведение празднеств с веселием. 3) Торжественное закрытие веселия.

_______


Карнавал начался ровно с восходом солнца в субботу и продолжался до его захода следующего дня.
Утро отводилось для разогрева населения. На площадях разжигали костры, где жарилось мясо, продавали пиво и вино.
По случаю праздника организовали спортивный турнир «Халалейские звезды». Помимо местных необузданных сил, на состязание пригласили гостей. В повестку дня входил турнир рыцарей и футбольный матч халалейцев с приезжей командой. Матч начинался в три часа пополудни на большом лужайном поле близ дворца. Это позволяло Князю милостиво наблюдать с балкона ход состязания через лорнет.
Лотис пришел на площадку, когда заканчивали ставить ворота, а приезжие футболисты выходили из дорожных карет. Он сначала глазам не поверил – то были «Прыткие бизоны»! Значит, он мог увидеть  своего брата наяву и в деле. Среди стриженых голов плечистых парней он вскоре углядел лобастую голову блудного принца.
- Плитцимус! – прокричал Лотис в полном восторге от увиденного.
И через мгновение братья обнимались на глазах почтенной публики.
Плитцимус выглядел свежим, бодрым и довольным.
- Значит, все в порядке? – обрадовался Лотис.
- Разумеется. Я создан для футбола, а не для заседаний Тайного Совета в буфете. Моя стихия – движение и столкновение с соперником! Но лучше мне воевать на поле, чем затевать настоящие войны.
- Наверное, ты прав. Главное - найти свое истинное призвание. Я вот ищу, но пока не нашел.
- Ищи и найдешь, малыш, иначе, что за жизнь без организованных тобой приключений!
- Как тебе сегодняшний матч?
- А что, матч как матч. Мы проиграем со счетом 2:3.
- То есть как? -  поразился Лотис. – У нас-то и команды толковой нет.
- Мы подыграем так, что будет.
- Разве вы специально приехали проиграть?
- Не проиграть, а устроить вам праздник, ведь это неофициальная встреча. Попробовали бы ваши попасться нам в игре за Кубок Содружества Монархов! А сегодня все оплачено по-честному.
- Оплачено? Кем?
- Вашим администратором.
- Великим Администратором?
- Ну не знаю, великий он или нет. С этим вы сами тут разбирайтесь. Но заплатил он золотыми, в меру облегченными монетами. Однако мне пора переодеваться. Спрашивать о родителях не буду. Министр внешних сношений посылает мне регулярные приветы от матушки. Ну, пока!
И Плитцимус исчез за пологом шатра команды «Бизонов».
Игра прошла чудесно. Обе команды сражались на славу, но халалейцы оказались еще славнее, вырвав победу на последних секундах матча. Растроганный князь прислал игрокам пирожные со своего стола. Футболисты галантно передарили их окружившим победителей девушкам, а сами предпочли газированные напитки, названия которых были начертаны на их майках. Все были довольны.
«Бизоны» уехали тотчас после матча. Лотис успел перемолвиться с братом лишь несколькими фразами. Больше всего его волновали династические вопросы.
- Неужели ты навсегда отказался от королевского звания?
- Нет! Просто наступили другие времена, и я это звание транс - фор – ми – ровал, - с некоторым провинциальным трудом выговорил Плитцимус. – Или можно сказать иначе: перевел в другие активы. Так говорит мой юрист, и он прав. Я - принц футбола! У меня масса подданных. Их на нашем языке называют «болельщики». Обо мне уже написали в прессе столько, сколько не написано о батюшке за всю его царственную жизнь. Я желанный гость на самых высокопоставленных раутах. А денег я зарабатываю столько, что даже после расчетов с моим юристом у меня остается на беззаботную молодую жизнь. Видишь ли, дорогой брат, принцами и королями с некоторых пор можно стать в любой сфере деятельности. Теперь даже актеры могут стать знаменитее и богаче королей!
- Ну, скажешь тоже, актеры, - усомнился Лотис. – Им подают на пропитание, если они сумеют рассмешить публику, но кто же отдаст им влияние и свою казну?
- Эх, Лотис, и я когда-то был таким же отставшим от бега времени. Не только отдают, но и провозглашают «королями» и «королевами»… сцены. А подданных у них вообще не счесть.
- Странные вещи ты рассказываешь. Королем надо родиться! Что толку, если мышь назовут львом. Нарушаются пропорции между высшим и нижним, искажаются истоки мировой гармонии! Все смешивается! Ты глаголешь о приближении конца мира, не иначе.
- Экий ты, брат, ученый стал. Тогда не будем больше о грустном. Просто скажу – я на своем месте, и я доволен своей судьбой.
Когда Плитцимус погрузился в карету вместе с остальными членами команды, Лотис долго махал вслед постепенно уменьшающемуся дилижансу с исчезающим братом. «Мы живем, чтобы встречаться и расставаться», вспомнил Лотис восходную мудрость. «И все зависит от того, как мы встречаемся и с кем расстаемся», - добавил он от себя.
Сгуститься печали не дала возникшая рядом дама в карнавальной маске львицы.
- Ах, так вы накоротке со звездами мирового футбола, молодой человек? – спросила маска с улыбчивостью в голосе.
- Стараюсь держаться ритма эпохи.
- Теперь вы можете быть накоротке и со мной!
- В таком случае за мной танец! - галантно ответил Лотис. - Танцы будут вечером. Вы прибудете?
- Будьте наготове, а мы посмотрим…
Обмен любезностями наверняка мог продолжиться, но Лотиса окликнули друзья. Приближалось время рыцарского турнира.
Турнир проходил с другой стороны дворца, под самым балконом и также на глазах королевской семьи. На земле соорудили скамьи для приглашенных, где почетные места заняли принцы. Народ мог восторгаться происходящим на другой стороне ристалища. Как было заведено в веках, облаченные в доспехи воины выезжали на конях с длинным копьем в одной руке и геральдическим щитом в другой. На разных концах поля выстроились по шесть всадников. То были халалейские придворные и гости из соседних княжеств. Встреча имела международный статус.
Лотис видел такое впервые. У них турниры не практиковались, и потому принц смотрел на происходившее с подобающим интересом. Для Адмуса, наоборот, они были не в диковинку, и он на правах искушенного знатока объяснял Лотису тонкости схваток.
- Главное – крепко держать копье. Кто упористей, тот и собьет противника.
Первая пара сшиблись с такой страстью, что оба вылетели из седел.
- Оба хлюпика, - прокомментировал Адмус. – Сидеть в седле не умеют. Ноги слабые.
Во второй паре верх взял гость, а в третьей – халалеец.
- При сближении надо сильно пришпорить лошадь, чтобы врезаться в противника на полной скорости, - объяснял Адмус. – Есть еще одна хитрость – резко наклониться вперед перед самым ударом…
В этот момент Адмусу подали надушенную записочку. Адмус прочел и вспыхнул алым цветом.
- Что за дама тебя высмотрела, о, счастливчик? – осведомился Одарис.
- Какой там счастливчик. Авочка жаждет увидеть меня в рыцарских доспехах, - вскричал Адмус.
- Поздравляем!
- С чем? Я-то специалист и знаю, что это такое, когда в тебя грохают с лету железным ломом.
- Тогда проигнорируй. Сделай вид, что забыл очки.
- С удовольствием…
Но принцы поняли, что Авочка предусмотрела и такую возможность. Слуги уже несли доспехи и вели под узды белого коня.
- Ну да бог с ней, и черт тебе в помощь! – обреченно напутствовал Одарис.
Адмус побледнел, но держался мужественно. Вокруг раздались аплодисменты.
Его ловко облачили в тяжелые латы, водрузили на лошадь, сунули орудия труда в руки и отвели на позицию. К этому времени все пары закончили рыцарское мордобитие. Двоих унесли на носилках. Один сумел ухромать сам. Победители гарцевали вдоль лужайки, собирая цветы и рукоплескания зрителей, впитывая приветственные крики женщин.
Адмус изготовился: опустил копье и закрылся щитом как можно тщательнее.
- К чему это Авочка затеяла испытание? – размышлял Одарис вслух.
- А сие мероприятие относится к естественному отбору, - догадался Лотис.
- Вряд ли для Адмуса биться о железный лоб естественно.
- Что поделать, но, похоже, сейчас решится его статус на ближайший год.
Дискуссию прервал рев горна, требовавший начать схватку. Соперники пришпорили своих коней и ринулись навстречу судьбе.
Одарис зажмурился. Лотис привстал. Оба железных человека со всего маху врезались друг в друга. Железо лязгнуло будто в кузнице. Оба всадника зашатались в седлах, кони же проскакали дальше. Вдруг один из рыцарей поверженной статуей грянулся оземь.
- Кто? – выдохнул Одарис, открывая один глаз.
- Кажется… Да! Адмус остался в седле.
И оба принца бросились на поле. Они сняли Адмуса с лошади, усадили на травку и открыли забрало. Оттуда глянуло на них обалдевшее лицо друга.
- Чтоб я… еще… когда-нибудь… - прошептали его уста.
Лотис с Одарисом собрались было отнести тело в прохладное место, как вдруг мягкие девичьи руки отодвинули их, и перед взором Адмуса из тумана проступил лик Авочки.
- Ты мой Герой! – прозвучало в воздухе.
И Адмус расплылся в блаженной улыбке. В конце концов, главное не участие, а  конечный результат: раз нужны герои, они будут!
По завершении турнира провели спортивные состязания для простолюдинов. Им предстояло показать свою классовую ловкость на трех дистанциях. На длинную вышли бегуны на ходулях, на среднем расстоянии бежали традиционным способом движения в монархиях - задом вперед. На коротком отрезке соревновались прогрессисты - бегуны в мешках. Князь хотел было сгоряча организовать самый трудный вид бега – от самого себя и в сторону, но его уговорили отложить на потом. Победителей ждали ценные призы натурой – пивом, жареными утками и леденцами на палочках. Все были очень довольны.
Вечером, еще при свете летнего заходящего солнца, провели всевозможные конкурсы. На поэтическом состязании неожиданно победил Лотис. Требовалось прочитать самое длинное стихотворение. Друзья долго и терпеливо слушали претендентов. Вперед вырвался некий потертый господин, прочитавший свою поэму длиной в 16 минут. И здесь Лотис, раззадорившись, встал в круг. Он прочел старинный стих, который рассказывала ему няня в долгие зимние вечера, пока он блаженно не засыпал, а такоже использовался в качестве методологического руководства при составлении сказаний о деяниях былинных богатырей:

                Мне сказали: надо съездить.
                Съездить надо? Я готов!
                Я поехал. Вижу мост,
                На мосту ворона сохнет.
                Я ее - под мост,
                Пусть ворона мокнет.
                Еду дальше, вижу мост,
                Под мостом ворона мокнет,
                Я кладу ее на мост,
                Пусть ворона сохнет,
                Еду дальше и дивлюсь,
                Что же приключилось?
                Отчего ворон округ
                Так много расплодилось?
                День проходит и второй.
                А за ним и третий.
                Еду дальше, снова мост!
                На мосту ворона сохнет.
                Я ее - под мост,
                Пусть ворона мокнет.
                Еду дальше, вижу мост,
                Под мостом ворона мокнет,
                Я ее кладу на мост,
                Пусть ворона сохнет.
                Еду дальше и дивлюсь…

Лотис вдохновенно декламировал, подняв очи к небу, пока изнемогшее жюри не остановило его. Принцу торжественно вручили главный приз – хрустальную бутыль с живой жабой, увенчанной маленькой коронкой. Выбираясь из толпы почитателей, он увидел, как на него одобрительно глядела львиная маска.
Ну, а когда окончательно свечерело, то объявили о начале танцев. Оркестр под купой деревьев, олицетворявших пасторальную идиллию, заиграл томную музыку, и на лужок вышли первые пары. Среди любопытствующих Лотис нашел и привлекшую его маску.
Они встретились в отсветах огней факелов и при благосклонном свете луны. Среди сотен людей на поляне легко затерялись еще двое – молодой человек в зеленом камзоле с кружевным жабо и женщина в длинном сине-бархатном платье и маской на лице. Дама положила руку на плечо Лотиса и сказала:
- Будьте моим кавалером до конца и не уступайте меня другим.
- Это совпадает с моим желанием. Я готов танцевать только с вами, - ответил Лотис.
Они танцевали, пока музыканты не выдохлись и не объявили перерыв до следующего дня. Люди, удовлетворенные, стали расходиться по домам, а наши знакомые пошли гулять.
- Вы не устали? – спросила дама.
- Нисколько. Мне хорошо с вами, хотя чудится мне, что не ради меня самого вы избрали мою персону.
Дама помедлила, а потом произнесла тихо:
- Вы отчасти правы, однако вы симпатичны мне и сами по себе.
- Спасибо за откровенность.
- Не хотелось бы, чтобы вас задело мое признание.
- Нисколько. Что для меня зазорного в том, что я мог напомнить вам кого-то уже далекого, но еще дорогого? Я еще никогда не танцевал так долго, и вы первая дама, которая подарила мне целый вечер. Спасибо!
- Даже в деликатности вы похожи на него, - проговорила она.
- Почему вы не с ним?
- Потому что есть такое понятие – долг. Я должна была пожертвовать собой во имя долга. Вы должны понимать, что это такое.
- Я бы не пожертвовал любовью ради долга, - с горячностью вырвалось у принца.
- Любовь проходит, милый мальчик, а долг всегда с тобой. Потому вы, как я слышала, и учитесь в Институте, чтобы научиться быть монархом, ибо без сознания долга идея монархизма обречена на вырождение и гибель… Все! Ни слова о прошлом, только о сегодняшнем.
Они гуляли, пока не забрезжил быстрый летний рассвет, и дама объявила, что ей пора.
- Это тот вечер, когда не требуется продолжение - лучше уже не будет, - прошептала она. - Недавно проснувшись, я застала ночных фей, сбрасывавших паутинки на мое лицо. Я прогнала их, но эти проказницы будут прилетать вновь и вновь.
 - «Паутинки» на лицо? Ах да!…
 И принц вспомнил, что маленьких ночных фей боятся все женщины мира, и с определенного возраста, вставая утром, сразу бросаются к зеркалу в поисках отметин от  их проказ…
- Вы правы, я скоро уеду. А у нас останется самое ценное – прекрасные воспоминания. Но вы так и не сказали, кто вы и как вас зовут?
- И не скажу, ибо я замужняя женщина.
- У меня все время было ощущение, что я с вами где-то встречался.
- Такое бывает. Вам показалось.
- А где ваш муж?
- Думаю, что ждет меня.
- Как!?
- Я хотела, чтобы он приревновал меня хотя бы на одну ночь! В благодарность примите это…
Она отвернулась, закрыла лицо платком и, повернувшись, протянула маску.
- Возьмите мою маску, она мне больше не понадобится, а вам может пригодиться.
Они расстались, и тем закончился этот вечер для Лотиса. Дама исчезла столь же таинственно, как и появилась. А потому принц не видел, как ее платье мелькнуло в дверях дворца и не услышал знакомого голоса: «Ну куда же ты делась, Клотильда, я так волновался!» Лотис же вертел маску на вытянутой руке. «Носить мне ее или не носить, вот в чем вопрос? - подумал он пафосно. – Нет, попробую обойтись без нее и быть самим собой!».
На следующий день карнавал продолжился. Отметил свое участие в происходящем и Одарис (надо же было зарабатывать оценку за практику). В ознаменование празднества он вызвался поставить нравоучительную и одновременно веселую пьесу, пригласив для этого бродячих развлекателей. Два дня они репетировали в роще за городом, раззудив любопытство горожан. Даже сам Великий Князь с княгиней и принцессой Авой решил почтить своим присутствием представление, хотя Князь был настроен скептически, как он выразился, к «цивилизации актеров».
- Им приходится играть то, чем монархи живут ежедневно, - насмешливо отпустил он нечаянный афоризм.
Перед дворцом поставили шатер из парусины, соорудили помост, на нем с помощью  бельевых веревок натянули занавес с наклеенными фигурками из журналов. На занавесе бурлила бумажная жизнь: люди воевали, любили, творили, взрывали, созидали… Получилось дешево и с претензией на авангард.
После нескольких томительных минут, когда все расселись и приготовились внимать, занавес дрогнул, и как бы нехотя, раздвинулся. Актеры высыпали на сцену и стали хором думать, что бы такое сыграть перед почтенной публикой. После долгих споров со взаимными колотушками и подковырками актеры решили обратиться к зрителям. «В заморских краях, мы наслышаны, - говорили меж собой лицедеи, - есть самоуправление, где каждый себе голова. Пусть и тут публика посамоуправничает».
- Итак, почтенная публика, чего вы изволите хотеть видеть? – обратились актеры и зрителям.
Почтенные помялись, пораскинули умишком, а затем самые смелые стали выкрикивать желания.
- Про то сыграйте, как некий господин нашел богатство и обрел дом большой и влиятельное положение, - пробасил мужчина со среднего ряда.
- О заморской жизни поведайте, да о тамошних чудесах, - попросили молодые люди.
- Про любовь, пожалуйста, изобразите, - пискнули две барышни и прыснули в ладошки.
А некий господин в очках и сюртуке очень веско произнес:
- Хотелось бы насладиться драматическим произведением про духовные искания образованного человека, обретшего на том пути истину, однако затравленного завистливыми коллегами.
- Да играй, что попало, лишь бы весело! – прокричал хмельно мужик в заднем ряду.
На него цыкнули, и тот притих. Дошла очередь до Князя. Тот в задумчивости почесал нос, но все равно ничего не придумывалось. Выручила принцесса Ава.
- Позвольте мне сказать.
- Извольте! Извольте! - закричали со сцены.
- Слышала я про одну девушку, которая спасла французское королевство. Она повелевала мужчинами и побеждала, пока не доверилась им, и они ее предали.
- Понятно, - отвечал за всех Одарис. – Очень заманчивая тема. И все же последнее слово за Государем.
 Молчать далее при народе было неудобно, и Князь изрек первое, что пришло на ум:
- Не прочь я увидеть комедию про честного человека, который делает то, что хочет и, в то же время, всегда выходит сухим из воды, и оттого беззаботен.
Поклонились в пояс актеры и приступили к действу. На сцене появился рыбак, который закинул невод и поймал золотую рыбку. Да не просто прибыльно-золотую, а говорящую. И та проникновенно попросила себе свободу, посулив в обмен исполнение трех желаний. Рыбак обалдел от неожиданной удачи, долго бегал по сцене с криком: «Что же придумать? Что же захотеть?». Затруднение вызвало сочувствие в зале. Зрители принялись подсказывать, причем одни напирали на меркантильную сторону, другие на духовную; кто-то выразил вотум недоверия рыбе, считая, что та пытается надуть наивного рыбака, и предлагал просто снести водоплавающую в ювелирную лавку. Прочие горячо оспаривали предлагаемые варианты. В двух местах даже подрались. Наконец, счастливец на сцене перешел к ковке своего счастья. Он попросил рыбку сделать его царем. Сказано – выполнено. И стал рыбак правителем. Первым делом он затребовал себе всяческих кушаний, вин, дорогой одежды. И  пировал с утра до вечера. Подходили какие-то люди с бумагами, он подписывал их, не вникая (вникай не вникай, поди разберись, что там в них. Тут Князь осуждающе нахмурился и даже топнул ногой.) Приходили еще какие-то люди и спрашивали, что им делать по военным, дипломатическим и финансовым вопросам. Ничего не мог сказать правитель, и когда сообщили ему, что в стране начался голод с эпидемией в придачу, и войной идет сосед, не в радость стали сладости, не хмелило приятно вино, и надоели дорогие одежды. Задумался правитель, что делать, но не мог ничего придумать. Размышлял он до тех пор, пока не ворвались к нему какие-то рассерженные личности и не выбросили его в окошко. Пока летел, успел крикнуть: «Рыбка, хочу загадать желание!» И очутился он вновь на берегу, и выплыла золотая рыбка с вопросом: «Чего ты хочешь во второй раз?» Подумал рыбак тщательнее и ответил: «Надоела мне государева ответственность, хочу быть медведем свободным. Шататься по лесу в свое удовольствие и быть хозяином его».
Рыбка исполнила желаемое, и стал рыбак медведем сильным и могучим. Наступили счастливые времена. Он бродил по тенистому лесу, нежился на полянках, разгонял белок, отгонял лисиц, мирил волков. И все было хорошо, пока не появились охотники с собаками. Начали они гонять бедного мишку, палить по нему из ружей и травить собаками. Понял медведь, что пришел его последний час и взревел: «Рыбка, хочу видеть тебя!»
Вновь оказался рыбак на берегу, и спросила его рыбка: «Чего ты хочешь на этот раз? Думай лучше над своим последним желанием».
- Желаний у меня уже нет. Ведь ты меня больше не выручишь. Хотя нет, есть одно желание. Скажи, что я делаю не так?  Что я должен делать, чтобы стать тем, кем надлежит мне быть?
Рыбка взлетела на самую высокую волну и ответила:
- У тебя есть все необходимое. Сумей воспользоваться тем, что имеешь.
После этих слов она махнула хвостиком и исчезла в пучине моря-океана.
Опали разноцветные тряпочки, изображавшие дворец, лес и океан. Актеры вышли на сцену и кланялись под громкие аплодисменты зрителей.
- А теперь давайте спляшем в хороводе, - закричали артисты. - И да будет каждому воздано в лучшем из миров!
Взявшись за руки, зрители и актеры, извиваясь пестрой лентой, стали танцевать под звуки разрешенных законом инструментов. И всем было хорошо. Не забыли и о сладостях для детей. В соответствии со сценарием взрывы петард и хохота прогоняли ночную дремоту. Старики и старухи сыпали из окон конфетти и брызгали водой на праздношатающихся. Молодежь, свободно хлебнув пива, распевала старинную шаловливую песенку:
                Я маленькая девочка,
                Глупая маленечко.
                Ко мне милый подошел
                Что-то сделал и ушел.
                А я, а я наивная была…

Взявшись за руки,  люди в масках зверей и клоунов водили хороводы.
 И так было два дня и одну ночь. Народный бал метеором пронесся по небосклону городской жизни и угас, уступив место будням следующего дня. Карнавал закончился, и кончился Великим Ничем! Опустели улицы и площади, опали стяги. Усталые люди разошлись по домам. Нашлось несколько человек, которые не ушли мирно почивать в свои постели, а, замечтавшись, сказали себе: «Пожалуй, это было лучшее в нашей жизни».
Задумчиво теребил бородку Князь, слушая через три дня отчет Великого Администратора.
-...Итого: убытков нет, жертв нет, веселие удалось в намеченных размерах. С высоты птичьего полета все обстоит прекрасно.
Князь вздохнул.
- Хорошо быть оптимистом, когда дела идут хорошо. Но доносчики доносят, что скучно стало горожанам после праздника, как в зимний вечер при вспоминании о летнем дне.
- Истинно так, Ваше Великолепие. Что есть, то есть, - согласился Великий Администратор. – Когда не знали, что такое веселье – думали, что так и нужно жить. А ныне хлеб пресным кажется, после сладких коврижек. Ну, ничего, привычка вещь великая, свое возьмет. Образуется.
- Озабочен я. У молодежи, доносят доносчики, лица задумчивее стали, - не унимался Князь. – Как бы не замыслили бегство из-под нашей длани.
- Замечено и такое. Но можно посулить новый, даже больший Карнавал в следующем году. Они и останутся.
- А вам его хочется?
- Уже нет. Хлопотно. Да и последствия непредсказуемы. Но обещать – не значит выполнять. Может, например, случится военная угроза откуда-нибудь, так мы маневры вместо карнавала проведем и перенесем его на следующий год. И так далее. Пойдем проторенным путем.
Князь подумал, и повеселел.
- Хорошо, Великий Администратор. Жалую тебя за труд по устройству праздника орденом «За услуги монархии третьей степени».
- Мерси, - склонился в поклоне Великий Администратор.
Его аккуратная плешь на затылке излучала спокойствие и невозмутимость, ибо он знал наперед, чем все начнется и чем может кончиться.
- А выдумщик этот… Лотис, пусть-ка идет восвояси, - подвел черту князь. – И практикантов приглашать больше не будем, тем более что жених Авочке, кажется, сыскался. Человек в жизни проходит три стадии: веселости, затем осознания  драматичности бытия и заканчивает ее в созерцательности. Я как раз в пору перехода к созерцательности. Проще говоря, мне скоро уходить на покой и требуется достойный преемник.
- Зачем спешить, Государь?
- Знаешь, если честно, хочется побыть самим собою, а Клотильде – просто женщиной.
Великий Администратор промолчал, задумчиво глядя вдаль.
               
(Приписка Хронописта: Заметьте, читатель, чем больше погружается Краевед в реку времени, тем меньше у него резвости. Придет время - и мы сядем на берегу, задумчиво держа в руках удочки и будем неспешно вспоминать былое. Так было всегда и так будет во веки).



                Сказ 7.  ФИНИТА


Все кончается, кроме глупости. Вот и друзьям пришло время прощаться. Адмус оставался на неопределенное время, но с определенными видами скоропостижно жениться. Лотис и Одарис, получившие за практику оценку «сносно», оказались свободны. Можно было возвращаться домой на каникулы. Утром следующего дня они простились с Адмусом, пожелав ему всяческих успехов на новой стезе, и покинули город.
Обратный путь, хотя был неблизким, но уже не казался Лотису трудным. Он шел размеренной и твердой походкой человека, знающего, что мир требует ремонта. Одарис же каждую свободную минуту беззаботно играл на флейте, соревнуясь в музыкальности с окрестными птицами. Когда они достигли границ княжества, настало время расстаться. Они остановились в неловком молчании, не зная, то ли просто пожать друг другу руки до будущей встречи, то ли обняться.
- Смотри, - сказал Одарис, - этот пограничный столб являет собой пример философской субстанции. Он разделяет частное от целого, единичное от множества. Правда, забавно?
Лотис кивнул.
- Знаешь что, давай я сыграю тебе мелодию, которую сочинил в кабачке «Друг студиозиса»? С ней я уйду, а ты с ней – останешься.
Лотис опять кивнул.
Одарис поднес к губам флейту, подмигнул и заиграл утреннюю веселую песнь. Маленький, полненький человек с кожаной котомкой за плечами и в шляпе с пером уже скрылся за косогором, а звуки вместе с пчелами и бабочками продолжали витать над Лотисом. Он чувствовал, что вместе с ним что-то ушло безвозвратно. Ушла же былая безмятежность и легкость бытия.
Назад принц пошел другой дорогой, желая увидеть больше мудрого и нового. И впрямь он видел еще много чего. Как люди упоенно били палками какого-то растрепанного человека. Принц спросил: «За что, собственно?»
- Он гений, - охотно откликнулся дюжий, цветущего вида мужчина, остановившийся, чтобы отереть пот со лба.
- !?
- Ничего. Мы ему потом памятник поставим.
  - Но сейчас за что?
- Потому что он в будущем, а мы в настоящем и тем нас забижает. Вот когда его будущее станет нашим настоящим, тогда и воздадим ему почести.
- А если он к тому времени умрет?
- Мы воздадим ему посмертные почести!
Возразить было ничего, - логика была безупречной. Зато в другом месте толпа людей восхищалась гением. Возгласы: «О!» и «Ах!» оглашали окрестности. Когда же принцы спросили, чем именно те восхищаются, им ответили так: «Скажем завтра… может быть. Когда поймем. А сейчас надо пропитаться восхищением». Принцы посчитали, что это два самых действенных способа общения с гениями. Они поспорили на эту тему, но к осмыслению просились уже впечатления.
 В другом государстве оппозиция едко критиковала власти за то, что та не умеет грамотно воровать. Правительство виновато оправдывалось.
В другом месте он наблюдал ссору человека, прозванного «совестью народа» с какими-то юркими людьми. «Я не продаюсь за тридцать серебряников! - кричал человек гордо. – Минимум за сорок…». «Дорого, отвечали ему. – Не по христиански это…».
 Однажды принц чуть не пострадал, оказавшись в гуще сражения. То с местным тираном вели борьбу две противобуйствующие группировки. Одна боролась за свободную независимость, другая – за независимую свободу. Время от времени они дрались между собой, так как одна освободительная сила крала огурцы с огорода у другой. Заодно независимо друг от друга они свободно реквизировали носильные вещи у проходящих путников. Лотиса спасло проворство ног и не расстроенное табаком молодое дыхание.
Зато пожил пару деньков у одного гостеприимного племени.
- Мы небольшой, но очень гордый народ, - заявили жители принцу гордо. – Гордый потому, что мы небольшой народ, и еще потому, что гордиться больше нечем.
Посещал он и разномастные светочи знания. В одном некая проворная контора продавала убеждения, которых не было. Но товар был столь наряден и универсален, что клиенты шли густым нерестом. В одной почтенной академии он присутствовал на диспуте ученых антитрадиционалистов, которые истрепанными в спорах языками доказывали, что 2+2= -4, и люди не хотят этого понимать, чтобы не сделалось страшно.
 Он видел секту людей занимающихся отталкиванием абсурдности мира, и секту, втягивающих оное в себя. Попался принцу человек, проповедующий мудреную теорию: будто весь их мир написан кем-то, и они персонажи чьего-то романа, и живут на свете потому, что их «читают».
 - Надо же! Мой друг говорил мне примерно то же самое! – воскликнул Лотис.
 - А говорил ли он, что будет, когда последний читатель закончит свое чтение и навсегда захлопнет Книгу? Нет? А придет тогда забвение. Наша всеобщая гибель! «Армагеддон» называется!
 - Что же нам делать?
 - Я думаю над этим… Сдается мне, что для этого надобно написать свою книгу, со своими персонажами, и тогда мы станем авторами и хозяевами положения.
 После чего он взмахнул руками – и убежал. Должно быть, придумал сюжет, а Лотис продолжил свой путь. Но сказанное запало в душу. «А вдруг это так и есть? И тогда вправду одно спасение – написать свою Книгу. Вот только какую и о чем?»
 А дорога все вилась привычно и беззаботно вдаль, суля бесконечность. И пришел момент, когда Лотис устал от впечатлений и решил идти, уже нигде не останавливаясь. Лишь один раз любопытство оказалось сильнее, когда над одинокой хижиной он увидел доску с истлевшим именем хозяина, но с еще ясно различимой то ли должностью, то ли профессией: «Отопитель Вселенной».
 Лотис заглянул в оконце и сквозь тусклые стекла узрел старика-отшельника с длинной до пола и белой, как снег, бородой. Старче сидел за столом, сжимая в пальцах гусиное перо, а перед ним лежала большая книга. Отдельные страницы ее были уже написаны, а многие девственно чисты. Принц постучал в дверь и, когда ему было отворено, то почтительно спросил старца о роде занятий, и тот снизошел до ответа юнцу. Пестуемую им летопись, объяснил отшельник, нельзя написать последовательно с начала и до конца, как нельзя в жизни довести все дела. Каждая строчка ложится  строго на предназначенное ей место, и она не впишется, пока не будет выношена в умах и деяниях особых людей, достойных войти в Великую Летопись.
  Поблагодарив за ответ, Лотис не стал мешать Отопителю и пошел дальше, но ему подумалось, что странствия его не были бы напрасными, если б удалось вписать в эту книгу хотя бы полстранички.
 Принц шел, а стороной тянулись холмы, перелёски, селения, серебристой змейкой вились речушки, но Лотис шел, не сбавляя шага, осознав, что иначе не обретет прежней безмятежности. Так он и прошел бы мимо чуда, не услышь хрустального, как журчание ручейка, пения. Голос заставил его остановиться, а любопытство принудило пойти на чарующие звуки. Раздвинув ветви орешника, он увидел девушку нездешней красоты. Все было в ней как у прочих девушек и все же, будто сквозь марлю, проступало иное, им невиданное и не прочувствованное. Шла она по полю и собирала цветы, хотя среди всех цветов мира – Лотис мог в этом поклясться – она была самым прекрасным, благоуханным и нежным цветком. Ее васильковое платье плыло среди трав, как кусочек небесного свода, а льняные волосы струились навстречу грешной, топтаной земле.
Зачарованный принц, с трудом преодолевая робость, приблизился к сказочному созданию.
 - Здравствуйте, - приветствовал он. – Какая сегодня хорошая погода. Она так идет к вашему платью.
 - Здравствуйте, - отвечала она, отрываясь от своего занятия. Девушка посмотрела на принца, и щеки ее зарделись.
 - Что Вы здесь делаете? – спросил Лотис.
 - Я собираю цветы, - ответила она. - Цветы бывают беспечные, деловитые, рассеянные… Я собираю задумчивые.
 - И много Вы таких собрали? – продолжал расспрашивать Лотис, начиная сам покрываться  розовостью на щеках.
 - Я собрала… раз, два, три… пока шесть цветов, - отвечала девушка.
 - А Вы знаете, как они называются?
 - Да: синецвет, огнилов, сероглазка…
 - А Вы… - начал было принц и смутился. Девушка же стала пунцовой и даже прикрыла свои бездонно-голубые глаза ресницами. И тени упали на зардевшие щечки.
 - Что-то я хочу сказать такое особое, - выдавил из себя Лотис,- но не хватает слов. Ох, как я деревянно все говорю!
 - А Вы скажите про то – особое, как можете, - молвила девушка, не поднимая ресниц.
 - Странно, что я не нахожу слов, ведь меня начали обучать ораторскому искусству! Наверное, я плохой ученик… Увидев Вас, я почувствовал себя счастливым и потому осмелился приблизиться к вам.
 - Ах, говорите еще, - прошептала девушка.
 - Я право не знаю, как выразиться словами. Мне показалось, что мир  изменился. Я никогда не видел такого мира: такого ясного неба, такой зеленой травы, таких милых цветов в Ваших руках и…
 Лотис тут запнулся.
 - Что, что? – спросила девушка в нетерпении.
 - И такой девушки, как Вы, - тихо сказал Лотис и вздохнул. – Но этот мир не для меня. Чем больше я брожу по нему, тем больше убеждаюсь в этом. Я какой-то не такой, нескладный…
 - Какой вы статный, - молвила девушка.
 - Не умеющий связно сказать девушке несколько слов…
 - Какой велеречивый…
 - С полным отсутствием мужественности на лице…
 - Какой сильный…
 - Вечно получающий посредственные отметки по предметам…
 - И умный…
 - О чем Вы? – удивился Лотис. – Вы как-то странно обо мне рассуждаете.
 - Ах, если бы я могла назвать Вас своим другом. Как сладко было бы покоряться Вашей воле и смиренно отвечать на ваши вопросы о погоде и цветах. Но я недостойна Вас…
 - Не достойны? – переспросил, будто громом пораженный от услышанного Лотис. – Почему? Как вас зовут?
 - Салерия.
 - Великая Салерия? Так это не легенда?
 - Я не уверена, что «великая». Зовите меня просто по имени. А недостойна потому, что я слишком худа…
 - Вы стройны и гибки!
 - У меня дурной характер, и я отвергаю всех женихов.
 - И я сделал бы то же самое на вашем месте!
- Скажите: если бы девушка призналась в своей любви к Вам, чтобы Вы ответили ей?
- Я бы сказал, что люблю другую.
Девушка в васильковом платье погрустнела.
- Потому, что я люблю Вас! – выпалил принц.
Ее ресницы вспорхнули вверх, как стайка вспугнутых ласточек, и на принца взглянули огромные глаза с синевой горных озер.
 - Правда?
 - Да, я влюбился в Вас! – твердо и обреченно сказал принц, вздохнул и пошел прочь.
 - Куда же Вы? – вскричала принцесса.
 - А на что я могу надеяться? – угрюмо ответил Лотис, не оборачиваясь. – Вы прогнали и не таких, как я…
 - Но ведь и я люблю Вас! – закричала Салерия.
 Далее в летопись вкрались странные слова:
 «И небо опрокинулось на землю, прижавшись к полю в забытьи. Их души прикоснулись мимолетно, в момент творения Земли…»
 - Но я слышал, что у Вас было много женихов.
 - Много-то много, но Вы же один! Я так ждала, так высматривала вас в толпе чужих! Но Вы все не приходили.
 И девушка устало вздохнула.
 - Как ты меня измучил…
 Лотис в удивлении развел бы руками, если бы они не оказались заняты более важным делом. К тому же он почувствовал, что вина мужчины в глазах женщины выглядит иначе, чем о том думает сам мужчина. Он безропотно принял упрек и, сам того не зная, вступил на дорогу любви и супружества с единственно верным для мужчины чувством – чувством вечной вины перед возлюбленной.

(Краевед: Я не понял. За что мужчина должен чувствовать вину?
 Хронопист: За боль будущих родов. За угрозу быть брошенной. За страх раннего старения. За возможные измены… Много за что мужчина виноват перед своей будущей женой. И его любовь в супружестве – это долгий путь очистительного покаяния.)

Далее Хронопист изволил сделать следующую приписку: «Так закончилась первая часть пути. Токмо еще не ведали отроки, что любовь в королевских домах не поощряется, а заменяется династическим долгом. Но о том нет смысла говорить здесь, тем паче напоминать в такую минуту сим влюбленным. Они в тот миг созидали свой мир, со своими законами, и не будем тыкать грубым материальным знанием сопромата в его хрустальные своды. Пусть они парят под ними как можно дольше. В этом уповании остаюсь преданный вам, читатель,
                Прокопий Хронограф Эст».


Примечание Краеведа: Конец первой части. Передохните…




















Часть 2.   Испытание
               
Сказ. 8.  УСЛОВИЕ

Переведя дух после первой части, мы, краевед Бруно и хронопист Прокопий, продолжим повествование. Чем же занялись принцы на каникулах? Из сообщений светской хроники в местных изданиях любопытствующий историк мог узнать, что, приехав домой, принц Одарис организовал фольклорно-симфонический оркестр, где сам выступил в роли дирижера. Игрались местные мелодии, разложенные на партии для двадцати инструментов с вариациями ля-бемоль в стиле Генделя и до-мажор в духе Баха. Во всяком случае, так написал местный репортер, прослушав выступление. Нам остается поверить, тем более что ля-бемоль от до-мажора мы отличить все равно не сможем. Но звучит красиво, как, наверное, и сама музыка. При встрече друзья спросили его о смысле этого события.
- Лучше дирижировать оркестром, чем политикой, - ответил Одарис.
- Неужели легче?
- Не легче, но мне приятнее…
Адмус же изволил обручиться. По правилам царствующих домов срок обручения растягивался на все время обучения. Так что у Адмуса было в запасе несколько полу-холостяцких лет.
Хуже дело обстояло у Лотиса. После того, как он совершенно вдруг и совершенно негаданно влюбился, и ему также неожиданно ответили взаимностью, эта быстрая пара сразу отправилась ко двору отчима Салерии, короля Вальдаса V.
Замечено: когда все идет хорошо - это нехорошо. Примета сработала и на этот раз.
Родитель Салерии сходу отверг кандидатуру Лотису как мелкотравчатую, на что Лотис гордо ответил: «На самом деле я значительно больше, чем выгляжу…»
- В каком смысле?
- В духовном.
Это замечание окончательно отвратило опекуна, испугавшегося за будущее своей единственной приемной дочери. (Правда, кто кому кем приходится, Лотис узнал позже.) И даже твердое заявление принцессы о своих намерениях его не поколебали.
- Что значит «я люблю и хочу замуж»? – удивился король-отец. – Ты из себя принцессу не строй. Не в сказке обитаем. Любить зятя буду я, а твое дело папу слушаться. Что же касается вас, молодой человек (причем молодой, как я вижу, во всех смыслах), то я бы предпочел материальное выражение происходящего у Вас роста.
Но, понимая, что отделаться от молодого принца и блажи неопытной дочки ему не удастся,  перешел к переговорному процессу.
- Вот что, золотой мой принц (золотой, увы, по заботам), нашли бы Вы сокровище в какой-нибудь пещере. Каникулы-то у Вас долгие. Знаете, как в сказках, пошли бы Вы не знаю куда и нашли известно что. А найдя, мои векселя бы оплатили. Делов-то, не правда ли? Даю на размышление, как и полагается, три дня. А теперь удалитесь оба, Я расстроен и буду дуться.
Данное заявление монарха Лотиса ни капельки не удивило. Заботясь о государственном интересе, король мог использовать для улучшения своих дел дела матримониальные, а конкретно - замужество дочери. Точнее, как истинный король, Его Величество просто обязан был  использовать это обстоятельство. Для чего же еще рождались в королевских семействах принцессы? Зато перед Лотисом возникла дилемма: а) бежать с Салерией к своему отцу и просить политического убежища от тирана, б) найти сокровища. Что выбрать? Сбежать к батюшке можно, но, - размышлял трезво Лотис, - не обретет ли он в его лице нового тирана, усердно попрекающего своим благородством? И еще неизвестно поделят ли Салерия и мать-королева кухню? Нет, проще найти сокровища, и дело с концом! Тут высказалась и Салерия.
- Бежим! – предложила ему Салерия, и это решило сомнения Лотиса.
- Нет, - ответил он твердо, голосом будущего главы семьи. – Я хочу добиться тебя, доказав свое право подвигами. Иначе слишком легко ты мне достанешься. А счастье наше должно пройти испытание, чтобы было о чем в мемуарах писать, а летописцам из чего легенды складывать. Ведь мы царских кровей, а не простолюдины. К нам особый счет.
- Ты, конечно, прав, милый, - отвечала принцесса. – Но неужели мне у окошка сидеть, тебя выглядывать? Давай я с тобой поеду?
Лотис обрадовался такому предложению: с любимой в обнимку веселее сокровища искать. Но потом представил, как Салерия в хрустальных туфельках по грунтовым дорогам ноги сбивает…
- Нет, милая, - решительно заявил он. - Подвиги полагается свершать мужчинам, а принцессам ждать положительных результатов содеянного.
Салерия решила показать свое послушание и приняла решение суженого как данность в виде плохой погоды за окном, главное, чтобы не угасал огонь в камине.
Найдя решение, Лотис задумался, где ему узнать о возможных районах залегания пещер с сокровищами. Думал о происходящем и родитель: «Странно все это. Юноша как юноша. С чего это она так быстро в него влюбилась?»
- Солнышко светило ярко, вот и припекло тебе головушку, - убеждал он дочь при встрече. - Остынь в тени забот фрейлин, у тебя будут еще варианты.
Салерия же упрямилась, лепетала о любви и каждую секунду стремилась побежать к своей мечте, обитавшей, кстати, в местной гостинице. После холодного приема Лотис не мог пребывать во дворце, хотя король и предложил свое гостеприимство. Но к обоюдному облегчению Лотис выбрал нейтральную территорию. Трудность гостиничного обитания состояла лишь в том, что молва о романе быстро просочилась за стены дворца, и на странный выбор Салерии, к которой сватались принцы куда осанистее выбранного, приходили смотреть даже из дальних деревень.
Лотис сидел взаперти и терпел. Куда менее терпеливым был король. Он старался найти выход из непонятного ему положения. И нашел!
- Хорошо, - сказал отец, обращаясь к дочери, - раз ты так настойчива, как и полагается принцессам, а я упрямый, как и полагается королям, то давай обратимся к Маргиусу. Послушаем, что он скажет, что сделает, и что из всего этого получится. Тогда и поговорим. А теперь оставь меня - я расстроен и буду дуться.
Салерия без колебаний согласилась пройти испытание.
Господин Маргиус слыл успешным полумагом (откуда в наше рационалистичное время настоящие маги?) и был видной фигурой в королевстве, можно даже сказать, экспортным продуктом, ибо к нему приезжали даже из дальних стран. Маргиус специализировался на самом распространенном заболевании после насморка - на сердечных недугах. К нему приезжали с извечными заботами о сохранении парности. Одним требовалось заговорить мужа (вариант: жену) быстрее возвратиться в семью, другим заговорить, чтобы оный из нее скорее ушел. Иногда нашему мистику приходилось туго: например когда сходились два клиента по одному и тому же субъекту с просьбой сделать два противоположных действа. Маргиус честно выполнял требуемое. И тогда бедолага, сам не зная почему, впрягался в заботы по содержанию двух семей разом, становясь примерным семьянином и тут, и там. Немудрено, что король решил воспользоваться служебным положением для просветления своей печали.
Без пяти минут до полудня Салерия с Лотисом и кучей царедворцев подъехали к дому врачевателя.  Министр двора передал послание короля, в котором повелевалось проверить обоих, доказав молодым наглядно, что их встреча случайна.
«Проверьте их не на чувство, а на совместимость, - писал король. – Любовь явление преходящее, а жизнь - константа постоянная».
Маргиус потому и занимался успешно любовными делами, что еще не был стар и помнил молодость и, в тоже время, был в тех летах и опыте, когда мог смотреть на женщин объективно, то есть без личной корысти. Жил он уединенно в большом доме с дровяным отоплением, садом и пчелиными ульями на заднем дворе. Поговаривали, что уход в маги был вызван талантом, открывшимся ему после любовной катастрофы, развеявшей его иллюзии. Осталась лишь тяга к опылению в виде пчел да понимание такого липко-сладкого предмета, как любовь. Так что дело Лотиса и Салерии попало в надежные руки.
Маргиус принял молодых и без задержки назначил им три испытания: 1) возрастом, 2) обыденностью и 3) соблазнами.
Он подвел их к волшебному зеркалу и показал их в старости. На них глянули малознакомые люди с морщинами и седыми волосами.
- Будешь ли ты любить такую? - спросил маг у Лотиса.
Лотис возразил:
- Она-то еще красивая, а вот я что-то выгляжу не очень… Будет ли она любить меня?
Салерия же вскрикнула и закрыла лицо руками.
- Ну вот, так оно и есть, - расстроился Лотис. – Я не нравлюсь!
Салерия покачала головой.
- Ты и в старости хорош, а я… Нет-нет, не хочу смотреть на себя! Ты меня разлюбишь!
Тут началось такое между ними, что Маргиус насилу прервал поток взаимных уверений молодых.
- Странно, вы первые, кто не испугался старости, - пробормотал он.
Затем маг поместил молодых в глухую комнату и оставил наедине, запретив прикасаться друг к другу.
- Посмотрим, как вы заполните паузы.
Салерия и Лотис просидели за тихими разговорами многие часы, а когда темы кончались, просто смотрели друг на дружку или спокойно занимались своими делами: он читал, она шила или рисовала, напевая.
- Ну, ладно, - сказал маг, спустя несколько дней. - Кажется, вы способны переварить друг друга.
- Неужели это так сложно? – удивилась Салерия.
- Увы, очень сложно, - ответил Маргиус. – Изначально совместимых пар мало.
Лотис не удержавшись перед искусом нового знания, спросил:
- А есть секрет совместимости?
- Есть. Он прост. Секрет вытерпеть друг друга заключается в том, чтобы жить интересами друг друга. Вот только удается это немногим.
Осталось последнее испытание, но тут маг заупрямился.
- А соблазнами пусть проверит вас сама жизнь.
На том они и расстались, а Маргиус отослал результаты лабораторных исследований королю в письменном виде с выводом: «Освидетельствование показало: данная пара пребывает в любви и согласии. В чем и расписываюсь. Доктор Маргиус». В постскриптуме он уверил в своей верноподданности, которая, однако, не может быть выше его профессионального долга. А про себя подумал: «И все же странно быстро они прониклись чувствами друг к другу, будто когда-то уже были знакомы».
Король-отец смирился с результатами, но вида не подал. Раз озвучен монархом приказ искать пещеру – пусть ищет, нечего менять решение и ломать воспитательный процесс будущего зятя. Да и кто его знает, может быть, уйдет жених, да и зачахнет та поспешная любовь? А нет, значит, так тому и быть! – подытожил свои размышления родитель. Последняя мысль его огорчила, и он надулся.
Для Лотиса же сидение в гостинице обрело теперь особый смысл. Предстояло подготовиться к путешествию: выбрать маршрут, приобрести снаряжение, фонарик, например… На это ушло три дня. Фонарик был куплен, с маршрутом же вышла заминка. Лотис часами сидел над картами, пытаясь угадать, в какой стороне искать пещеру? Явно ее не могло быть в обжитых местах, а также в пустыне и вообще на ровной поверхности. Пещеры бывают в горах, покрытых густыми лесами, иначе их давно бы заметили люди. Перспективные места в мире еще сохранились, и даже немало. Но лежали они в разных сторонах света, а двигаться надо было как нарочно только в одну сторону. Тут в дверь постучали. На пороге возник юноша с вышитым серебром горном на груди, - знак гонца.
- Вам послание, - объявил гонец МОПСа (Межкоролевской Объединенной Почтовой Службы) и протянул пакет с царскими печатями.
«От батюшки, - решил принц. – Дошли вести…»
Вскрыв конверт, Лотис с удивлением узрел, что письмо было от Адмуса!

Ну ты и гусь, Ваше Высочество, - прочитал Лотис в первых строках сего письма. - Из бульварных газет я узнал о твоих матримониальных злоключениях и о твердом желании их преодолеть, рискуя всем. Так что ж меня не зовешь? Или я уже не друг? Авочка хмурится. Говорит, у тебя, оболтуса, даже друзей нет, которые захотели бы опереться о твое плечо. Вот как ты уронил меня в глазах невесты! Короче, если не позовешь меня искать твою пещеру, объявлю тебе войну!
Ответ перешли с гонцом, что сейчас таращится на тебя.
Принц Адмус.


Лотис попросил гонца отдохнуть и зайти за ответом через час. Не успел гонец спуститься в ресторацию, как примчался другой. Из рук гонца в руки Лотиса перекочевал еще один пакет с цветными печатями. «Вот теперь от батюшки», - подумал Лотис. Письмо же было от Одариса:

Многоуважаемый задавака! Наслышан о Ваших успехах по женской части (что не мудрено) и Ваших проблемах (что естественно). Одно только с моей невысокой колокольни кажется непонятным: это чем я Вас прогневал, Ваше Высочество, что Вы не соизволили сообщить мне о необходимости помочь Вам в предстоящем многотрудном предприятии? Надеюсь, Вы исправите оплошность или откровенно и прямо пошлете меня к черту. Один из вариантов пошлите с сим гонцом.
Всего лишь Ваш друг Одарис.


 Лотис немедля сел писать ответы. Адмусу. Он отвечал так:

 Мой друг! Ты совестишь меня напрасно. Я знаю, что ты должен быть со своей невестой, как и я. Но обстоятельства разлучают меня с ней, иначе бы я, забыв обо всем на свете, сидел у ее ног и слушал ее речи, упиваясь взором ее глаз. Но судьба заставляет меня испить горькую чашу, и не в моих правилах предлагать ее друзьям. Вот если бы она была наполнена нектаром люб…

В этот момент в дверь аккуратно постучали, и после возгласа: «Не заперто!» - в проеме двери вдруг нарисовалась физиономия Одариса.
- Извини, что не вовремя, - проговорил он, не переступая порога. – Я ехал мимо и решил заглянуть…
Восторженный рев прервал излияния Одариса.   
- Как хорошо, что ты здесь, и мне не нужно писать ответ в стиле рыцарского романа!
Тогда осмелевший Одарис прошел в покои, чтобы обняться с товарищем.
- Я боялся обеспокоить тебя.
- Как ты не прав! Мне как раз нужен твой совет. Посмотри на эти карты, видишь, сколь обширны обозначенные на них земли, и я не могу решить, куда двигаться в поисках сокровищ.
Одарис немедля углубился в изучение расстеленных на столе листов. Не успели Лотис и Одарис по-настоящему задуматься, как в дверь громко постучали.
- Не заперто, - крикнул Лотис, и дверь немедля распахнулась.
 На пороге стоял сумрачный лицом Адмус. Увидев Одариса, Адмус всплеснул руками и вскричал тонким голосом:
 - Так он тебя позвал, а меня нет! Хотя, понимаю - без флейты Лотису будет скучно в пути. А с меня, что возьмешь, кроме занудства?!
 - Да нет же. Я тоже набился в друзья, как и ты, - отвечал смиренно Одарис. – Он боялся, что меня будет трудно прокормить в пути, и к тому же я могу потребовать долю предполагаемых богатств. А это не позволит выкупить Салерию по полной программе. 
 Лотис стоял красный, как свежесваренный рак. Оправдываться было глупо. Друзья явно потешались над ним. Широким жестом приглашать их к путешествию, когда они уже прибыли, тоже было неумно.
 - Я думал, что вы очень заняты и хотели бы отдохнуть на каникулах, - наконец, нашелся что ответить Лотис.

_______
   

Адмус благоразумно не стал рассказывать, с каким трудом ему удалось вырваться из гнезда Авочки. Когда он объявил о желании уйти в экспедицию, Авочка терпеливо выслушала гордо ронявшего ей короткие рубленые фразы, напыщенного в предвкушении подвигов жениха, а затем неожиданно выбросила вперед ручку, и Адмус, скосив глаза, увидел перед своим носом конфигурацию из трех пальчиков.
- То есть? – опешил наш герой.
- А если тебя там убьют? А если околдуют? А если еще что? Мне остаться вдовой, не вкусив сладости первой ночи, или, что еще хуже, остаться брошенной куклой? Я твоя невеста, вот и будь рядом с невестой и дыши на нее, а не по сторонам!
- Но ведь я не могу бросить друга, - попытался возразить Адмус и осекся, поняв свою ошибку в разговоре с женщиной.
Авочка не преминула воспользоваться ею.
- Ах! – возопила она. – Друга нельзя бросить, а невесту можно?!
И понеслось…
Адмус попытался исправить положение, но получилось еще хуже: он начал объяснять, однако от мужской логики Авочка разъярилась еще больше.
- Езжай, а я пока наставлю тебе рога со своим шутом! Дура буду, если не сотворю их поветвистей! – бушевала Авочка.
- Ну и пожалуйста, - неуверенным голосом ответствовал Адмус. И, решив обидеться, ушел в свои покои. А рано утром понуро стоял на ступенях дворца, провожаемый будущим тестем, самим Халалаем.
- Не принимай близко к сердцу. Бабы они и есть бабы, даже с голубой кровью, - утешал князь. – А другу надо помочь. Это по-мужски. Да и… проветриться перед бракосочетанием не помешает.
Они расцеловались по-родственному. Тесть дал несколько напутственных советов - больше для формы, чем для дела, и со спокойной душой возвратился во дворец. Адмус же в разбитых чувствах отбыл в межконтинентальном дилижансе по выписанной тестем командировке к месту событий.
Ехать надо было три дня. Поездка проходила монотонно, пока во время одной из остановок Адмус не узрел неказистую вывеску, сколоченную из широких, едва окрашенных досок:
               
                «Привал мудрецов»
                Питейное заведение
                А также прорицание будущего

- Пожалуй, мне нужно и второе, и третье, тем более что мы не дураки, а значит, подходим и под первое, - решил Адмус, прочитав вывеску. И решительно проследовал к дверям утешительного дома, разрисованного затейливыми вензелями.
Небольшой трактирный зал пустовал. За стойкой сидел уныло-бородатый хозяин и сверял счета.
Адмус подошел и попросил дать ему то, что указано в рекламе.
- Сей момент! – отозвался хозяин. – Пройдите вон туда, за полог. К вам явится видение. Вот вам рюмка для бодрости. Войдя туда, надо возжечь три свечи и сказать: «Приди зазеркалье, я жду». И не удивляйтесь ее просьбам. Если они будут, конечно. За ее работу я беру один золотой, если по минимуму. Если хотите прорицание по максимуму…
- Нет, мне достаточно на один золотой, - поспешно отозвался стесненный в средствах Адмус.
- Как будет угодно.
И хозяин приглашающе указал рукой на темно-бордовую портьеру.
Адмус отогнул полог и шагнул внутрь.
В темной комнате стоял круглый стол с подсвечником и два стула. Адмус сел, зажег свечи и произнес требуемую формулу вызова. Через мгновение воздух задрожал, и в углу возникло свечение. Померцав, оно оформилось в женскую фигуру. На глазах субстанция сгустилась до уровня материального существования и шагнула к столу.
- Здрасьте, - поприветствовало видение гостя.
- Рад вас видеть в добром здравии, - откликнулся Адмус, с любопытством обозревая растрепанное создание. - Не хотите ли чего откушать, может, что-нибудь из напитков?
- С удовольствием. Пинту пива, если не возражаете.
- Не возражаю.
Адмус вернулся к портьере и отдал распоряжение. Хозяин споро принес жбан с увесистой рукоятью и водрузил на стол.
Видение надолго приложилось.
- Мерси, - перевела она дух, отрываясь от источника наслаждения. И благодарно рыгнула.
- Кажется, мы поладим, - с задумчивостью молвил Адмус.
- Чего изволите узнать? - заблагодушествовало видение.
- Тяжела ли будет дорога, и какую тропку лучше выбрать из предлагаемых судьбой?
- Значит, так, - сосредоточенно проговорило видение. – Дело ваше дрянь, а тропинки, какую ни выберете, все приведут к большому и недвусмысленному испытанию вашей силы. Еще чего изволите узнать?
- Да вы и так много сказали.
- Пожалуй, что так.
- Но к каждой дырочке должен быть свой ключик.
- Несомненно…
- Ну и?…
- Скажу без затей: держитесь за юбку, и не пропадете. Такова Ваша планида.
Адмус озадаченно почесал за ухом. Видение откашлялось.
- Мне вообще-то пора.
- Еще вопрос. За все юбки держаться или чью-то конкретную?
- Эх, молодой человек, а еще принц. Вы же не гуляка какой-то, - пристыдило вдруг видение.
- А хорошо ли советовать мужчине в расцвете моральных сил держаться за подол?
- Вы хотите, чтобы я соврала вам? Польстила? Говорю, как есть. Как оно вам лучше будет.
- Ну, хорошо. Идите, ваша прозрачность, к себе. Кстати, как там у вас?
- Сыровато…
- Сочувствую.
- Мерси.
- Ну хоть весело?
- Приходите к нам, увидите.
- Спасибо.
- И я того же мнения.
На том и расстались.
Вынырнув из-под полога, Адмус замер, стараясь проморгаться на ярком свете.
- Ну, как, узнали необходимое? – спросил хозяин.
- Узнал…
- М-да, голос не звонкий, - пробормотал хозяин. - Что поделаешь, но это приведение не врет. Проверено. Обману нет, хотя вид у нее, согласен, не товарный. В то же время не обессудьте, все по деньгам. За два золотых она выдала бы более кучерявое пророчество.
- Да нет, и этого достаточно.
Адмус попрощался с хозяином и вышел за порог. Предстояло решить, что делать дальше. Вариантов было два: первый – вернуться назад к юбке, второй…
Адмус вздохнул. Его ли дело сопровождать Лотиса? Но чувство долга перевесило инстинкт самосохранения.

_______


- Приступим к составлению плана? – бодро вопросил Адмус. Вид карт на столе звал к действию.
- Хорошо составленный план – половина дела, - поддакнул Одарис.
- Остается составить его, - заключил Лотис. После чего наступила долгая пауза.
Принцы задумчиво осматривали разложенные листы с очерченными морями и не затонувшими кусками суши.
- Пещеры должны быть в горах, - заявил Лотис уверенно.
- Резонно, - согласился Адмус. – Значит, надо идти в горы.
- Пещеры могут быть на островах, в заросших кустами скалах. Так легче сохранить сокровища от рудокопов, - возразил Одарис.
- Резонно, - согласился Адмус. – К какому острову поплывем?
- Необитаемому, - ответил Лотис. – На обитаемых уже нашли все пещеры.
- Резонно, - хором ответили Адмус и Одарис.
- Какое у нас поразительное единодушие, - сказал Лотис с подозрением.
- А на фига нам дискутировать? – ответил Адмус. – Дело-то ясное.
- Резонно.
- Тогда едем в порт, наймем бриг и поплывем к необитаемому острову.
- Какому?
- Последовательно ко всем, пока не отыщем искомое.   
Разумный план был принят единогласно.
               
_______

 
А в это время Салерия грустила в своей спаленке, сидя в креслице у окна, подперев кулачком щечку. Она смотрела вдаль, где за горизонтом, куда клонилось солнышко, маялся ради нее возлюбленный. Ее не радовало естественное для девушки чувство гордости, что за нее сражается юноша. Ей не хотелось бежать к подружкам, чтобы пообсуждать и невзначай похвастаться этим обстоятельством. Салерии хотелось другого - быть рядом с Лотисом и только. В это неурочное время у ворот появилась походная коляска - кто-то решил нанести визит. Салерия вздохнула. Выходить не хотелось, но этикет требовал хотя бы минутного общения с королевской особой. А что приехала именно королевская особа свидетельствовал герб на дверце и два трубача на конях по бокам кареты. Из кареты выпрыгнула незнакомая девушка. Она не с королевской скоростью промчалась от кареты до портала дворца и юркнула внутрь. Салерия, проводив глазами неизвестную, вернулась к своим неотрадным мыслям. Через пять минут в дверь постучали.
- Войдите! – крикнула Салерия, не оборачиваясь. Явно пришла фрейлина звать ее отдать дань вежливости гостье, а так не хотелось отрываться от своих дум.
- Здравствуйте, - услышала она незнакомый голос. – Меня зовут Ава!
Салерия обернулась. На пороге стояла рыжекудрое создание со сверкающими очами  и с маленькой коронкой принцессы на голове.
- Ах, извините, что не встретила Вас внизу. Я не думала, что Вы приехали ко мне, - воскликнула Салерия.
- Я и сама не думала ехать к Вам еще три дня назад. Но Ваш жених нарушил мои планы.
- Лотис?
- Да! Он ушел, насколько мне известно, искать пещеру с сокровищами.
- Верно. Проходите, садись вот здесь и рассказывайте дальше.
Обе взволнованные принцессы расселись округ изящного столика и возобновили беседу.
- Какое отношение имеет мой Лотис к Вам? - спросила Салерия. И вдруг вспыхнула алым цветом. – Неужели Вы и Лотис…?
- Нет-нет! У меня свой нечитанный роман и свой необструганный жених. Его зовут Адмус. Он, к моему несчастью, имеет честь быть другом Вашего жениха. И, представляете, как только прослышал о затеваемом походе, тут же бросился к нему на помощь. Я понимаю его порыв, но я ведь не игрушка, которую можно на время отставить в сторону, до следующего желания поиграть.
- О, как я Вас понимаю! Я немедля пошлю гонца к Лотису с просьбой отговорить Адмуса следовать за ним.
- Ни в коем случае! Представляю, с каким обиженным видом он вернется ко мне. А главное, в случае удачи, он будет всю жизнь корить меня, что я лишила его лавров, а при неудаче будет грызть себя за то, что послушался меня и не подставил плечо другу.
- Что же делать?
- Помочь им!
- Им? Мужчинам?
- Поверьте, они будут нуждаться в помощи. Это же еще дети! Нашего уровня развития они достигнут лет через пять, не раньше.
- Интересный подход.
- Какой там подход - жизненный опыт, - устало проговорила Авочка. – Уверяю Вас, что они заплутаются, влипнут в какую-нибудь историю, и, на худой конец, их могут соблазнить какие-нибудь вертихвостки. Вы же знаете, мужчины – народ базисно очень неустойчивый.
- Я верю Лотису.
- И я верю Адмусу. И еще больше буду верить, когда он будет на моих глазах.
Салерия не нашла, что возразить столь разумному доводу и потому перешла к более прозаическим вещам.
- Как же родители отпустили Вас?
- А я сказала, что еду к подруге детства похвастаться своим замужеством. Папа весь в делах, а мама промолчала. Поняла, что мне надо ехать, а то хуже будет. И вот я здесь,  а гонец с сообщением о моем прибытии к цели уже отбыл. А следом отбуду и я… в другую сторону. Единственная просьба – приютить до моего возвращения двух моих фрейлин. В дороге от них проку не будет, одни оханья…
- А они не сообщат домой о Вашем исчезновении?
- Не посмеют, иначе не получат приглашения на свадьбу. Придется им не в нарядах перед кавалерами крутиться, а во внутренних покоях сидеть.
- Да, перед лицом такой угрозы они будут молчать. Я все устрою, им здесь будет хорошо. Но в таком случае я попрошу взять и меня. Теперь я точно не смогу сидеть перед окном в ожидании возлюбленного.
- И прекрасно! Мы не героини древнего романа, чтобы чахнуть в замке, пока мужчины нанизывают на свои копья приключения.
Тут Авочка на миг задумалась, будто увидела нечто, и передернула плечиками.
- Я рада обрести в пути подругу.
- Я тоже.
И они торжественно обменялись троекратным поцелуем.
- Но как вы покинете дворец? – обеспокоилась Ава.
- Тихо, но быстро. Тайком. Этой ночью. Нет. Рано утром. Все будут спать. Решено! Итак, осталось подготовиться к отъезду. Мамы у меня нет. А отцу я напишу, что еду к известной ведунье погадать на новых женихов. И без фрейлин. Мол, так положено. Поверить или нет – его дело.
- Думаю, не поверит, но сделает вид, что поверил, - уверенно заявила многоопытная Авочка.
- С чего начнем? – спросила Салерия. – Мы не вооружены, что мы можем в таком состоянии сделать?
- Да, нам надо экипироваться, - согласилась Авочка. – Я лично с собой прихватила дубинку.
- Дубинку?
- Да, такую увесистую и удобную в руке… Видишь ли, раз у моего папы не родился мальчик, то он меня посылал стажироваться в войско. Говорил, что в доме всегда должен быть хотя бы один мужчина. Но это не главное. Прежде всего, надо одеться для похода. В платьях с кринолином будет неудобно. Ах, если бы мы могли носить штаны, как мужчины! Мне рассказывали, что в далеких краях женщины носят брюки!
- Не может быть!
- Уверяю тебя. Сведения получены из достоверных источников - от одного проезжего купца.
- Ну, это, наверное, амазонки.
- Нет, просто девушки.
- Тогда это простолюдинки.
Авочка призадумалась.
- Да, вроде бы, и принцессы могут носить. Хотя не знаю доподлинно. Но только жаль, что такой моды нет у нас. Брючки с оборочками и шлейфом до щиколоток мне бы пошли. Придется надеть простые платья без рюшечек и сменить туфельки на ботиночки.
- Я согласна, - мужественно ответила Салерия.
- А я - нет! Мне так идет платье с кринолином! Ну, Адмус, я тебе это припомню, - погрозила она кулачком в открытое окно.
Сказ 9.   ПОИСК

Ранним погожим утром шествующий по делам прохожий мог заметить, как из боковой двери дворца вышли две молоденькие девушки в скромных нарядах. По садовой тропинке они направились к ограде и через калитку далее в поля. С собой они несли небольшие корзинки, куда обычно кладется снедь, и походные ридикюли с тем набором, без которого девушки не пойдут даже в камеру смертников. По пути они оживленно обсуждали все придворные новости, начиная с позапрошлого века и кончая нарядами попадавшихся на глаза пастушек. Дойдя до почтовой станции, девушки дождались дилижанса и отбыли к морю, в портовый город Корибаль, куда, как сообщал Лотис в последнем письме, он намеревался отправиться. Дорога была не близкая, ночевали девушки в гостиницах, а днем терпеливо тряслись в почтовой карете. Но время проходило не без пользы. В пути они заглядывали в лавки и понемногу приобретали необходимые вещи – крем от загара, путеводители, географические карты… Наиболее значимую покупку они совершили в одной аптечной лавке.
На столбе был прибит щит с бодрой рекламой. Под живописным портретом румяной с головы до пят девушки значилось:
             
  Двенадцать лет я болела несварением, псориазом,  насморком и косоглазием. И вот удача! Приняла порошок «Огого» и тотчас излечилась. Я стала красивой и вышла замуж за аристократа.

Принцессы доверчиво прочли афишу и вошли в аптеку. Но хотели они купить средства на случай ранений. Приобретя бинты и вату, Авочка попросила что-нибудь успокаивающее. Хозяин же предложил иное.
- Мне кажется, судя по вашим походным костюмам, Вам больше подойдет укрепляющее. Купите эликсир силы. Только для Вас, ибо остался всего один пузырек. Не пожалеете. Сварено на совесть.
И он извлек из-под прилавка темную невзрачную бутылочку.
- Ага, допинг! – воскликнула Авочка возбужденно.
- Чего? – не понял аптекарь.
- Я говорю, покупаю.
- А-а, тогда с вас пять золотых.
- Как скоро подействует?
- Сразу после приема и будет действовать в течение часа. Принимать по надобности. Один глоток – прилив сил. Два глотка – бурление силы. Три глотка – вам все нипочем, что не скажешь о вашем противнике…
- Понятно.
Авочка забрала склянку и еще раз оглядела помещение.
- А вот там цветочек алеет. Это тоже какое-то средство?
- Совершенно верно. Это приворотный цветок. Мужчина нюхает и расслабляется. После чего влюбить его в себя становится намного легче.
- А если девушка нюхать будет?
- Ей без пользы. Не почувствует ничего, кроме аромата.
- А что еще девушке нужно? Аромат! – воскликнула Салерия.
- И то верно, - согласилась Авочка. - Нет, не возьмем мы цветок. В нас должны влюбляться сознательно. Мы того стоим!
Аптекарь кивнул.
- Вера окрыляет…
- Кстати, о вере… А где ныне живет особа, излечившаяся от косоглазия?   
- Это моя жена. Я в ней косоглазия не замечаю, привык, знаете ли.               
- О псориазе тогда не спрашиваю. А вы разве аристократ?
- В своем деле я - король!
- Остается поверить и проверить на этом пузырьке,…

_______


А в это время Некто внимательно вчитывался в заметку репортера «Вестника Геральда». Как всегда пресса точно излагала непреложные факты. Заголовок гласил:

                Принц ищет сокровища
                (Монархам всегда мало)               
               
И далее:
         
Король Вальдас нашел очередного претендента на руку своей дочери принцессы Салерии. Однако Ее Высочество в очередной раз отвергла соискателя. На мольбы отца смягчиться она, в конце концов, снизошла, но выдвинула непременное условие – найти тайник с сокровищами известного разбойника Али-Бабы, впрочем, как утверждают эксперты, уже найденного археологом Шлиманом. В качестве варианта предложено отыскать то, чего еще никто не находил, убив при этом чудовище, и протрубить о сем подвиге на весь мир.  Нам остается следить за развитием событий.

- А что? – вслух сказало неизвестное нам лицо. – У этого соискатели может получиться в соответствии с народной приметой:  дуракам везет. Надо только помочь ему двигаться в нужном мне направлении.
После чего таинственный господин звякнул серебряным колокольчиком, и на пороге незамедлительно появился слуга.
- Вызови мне Зеленого… того, из болот. К вечеру. К девяти часам. Да пришли приглашение Колдуну. Пусть приедет поскорее…

                _______


А между тем Салерия и Авочка вели меж собой разговор, решавший судьбу искателей сокровищ.
- Полночи я не могла заснуть, представляя, как они будут плыть от одного острова к другому и ничего не находить, - говорила Салерия. – Это может длиться годами.
- И я думаю о том же, - со вздохом согласилась Авочка. - Предприятие может затянуться до старости, а я уже через год буду выглядеть на все двадцать… 
- И вот к какому выводу я пришла. Я сожалею, но нам придется пойти на обман.
Авочка оживилась.   
- Обман? Какой? Девушки имеют право на праведный обман. Говори.
- Надеюсь, ты не подумала,  что мы попытаем счастья с другими?
- Что ты! Почти не подумала. Тем более, относительно тебя. Говори, я вся в нетерпении. 
- Раз все это закрутилось из-за меня, то я возьму содеянное на себя…
- Ну-ну!   
Авочка даже притопнула от нетерпения.
- Я куплю ларец, наполню его дорогой бижутерией и заложу в пещеру. Принцы ее найдут с моей помощью…
- С нашей, с нашей помощью, не отделяй меня, пожалуйста, оттого, что касается обмана мужчин, - попросила Авочка.
- В общем, найдут ларец, примут его содержимое за сокровище и вернутся назад.
- А как же ваш папа?
- Дома я заменю бижутерию на настоящие кольца, ожерелья и сережки. Положу свои.
- Ах, какая ты умница! – умилилась Авочка. – Изящное решение. Я в качестве свадебного подарка добавлю кое-что свое. Твой отец останется доволен.
- Спасибо.
  - Ах, это тебе спасибо за ловкий ход. Он в моем вкусе. Принцы вернутся довольные собой, а мы – собой.  И по вечерам я буду благосклонно слушать, как Адмус рассказывает о своих рыцарских приключениях. Так и должно быть. Ну, я отвлеклась.  Итак, остается закупить бижутерию и заманить наших первопроходцев в нужную пещеру.  Кстати, нам ее придется каким-то образом найти, и, боюсь, это будет сложнее, чем отыскать приличный магазин с красивыми побрякушками.               

_______


Служащий туристического бюро «Загляни за горизонт» был удивлен просьбой двух девушек подыскать им уютную, но совершенно дикую пещеру на необитаемом острове. Удивлен же он был не просьбой - исполнялись и более экзотические желания клиентов, а тем, что приключения жаждали не мужчины, уставшие от дел, а особы девичьего пола. Но вида не подал. «Вот и к нам пришла эмансипация», - с грустью подумал господин из бюро, а вслух произнес любезно:
- Вы желаете, чтобы на необитаемом острове в кустах была одна горничная или две? А в дикой пещере за камнем ванна или только душ?
Принцессы переглянулись.
- А почему бы в пещере с сокровищами не быть удобствам? Разве разбойникам чужд комфорт? – высказалась Авочка.  – Пусть ребята помоются с дороги.
- Хорошо. Только ванна должна быть по конструкции трехвековой давности, не меньше.
Служащий послушно записал требование в свой блокнотик.
- Так, ванна… позеленевшая от времени… Вода дождевая или родниковая?
- Родниковая - она холодная, - поежилась Авочка. – Пусть будет дождевая.
- Какие туалетные принадлежности дамы предпочитают?
- Те, что нужны мужчинам.
- !?
- Пещера будет предназначена для мужчин, - поспешила разъяснить Салерия.
- А-а, - обрадовался служащий. – Теперь все ясно. Вы хотите подарить своим знакомым романтическое путешествие.
- Истинно так.
- Тогда рекомендовал бы Вам присовокупить охоту на рябчиков. Десяток стоит всего три золотых. Можно добавить в меню пляски дикарей-людоедов у костра в полночь с душераздирающими криками и беглянками… Э-э, стоп. Просто пляски диких дикарей.
- Так вот чем занимаются турфирмы, - желчно заметила Авочка. – То-то наш сосед, идеальный семьянин, так любит путешествовать.
- Мадам, Вы меня неправильно поняли!
- Все я поняла. Все вы мужчины одинаковы. Не зря мне мама говорила…
- Мы не за этим, - тихо напомнила Салерия  Авочке и уже громко сказала:
- Пляски, пожалуй, излишни. Достаточно пещеры с ванной, мылом, одеколоном и… сеном в качестве постели. И больше никого на острове!
- Записано.
- И острову не обязательно быть далеко от берега, - добавила Авочка.
- Найдем!
- И чтоб в подзорную трубу я могла наблюдать за всеми плясками.
- Обеспечим!

_______


Когда принцы прибыли в порт назначения, то в гостинице старый, потрепанный штормами моряк с деревянной ногой и черной повязкой на левом глазу, будучи под хмельком и в большой материальной нужде, продал им карту острова с сокровищами. Принцам оставалось лишь нанять шхуну и отплыть в заданном направлении.
Адмус купил себе тельняшку, трубку и очень жалел, что не успел отрастить шкиперскую бородку. Лотис великодушно предложил подбить Адмусу глаз, чтобы тот мог гордо носить черную повязку. Однако Адмус предпочел остаться с тем, что уже имел. Одарис купил сладостей в дорогу и на этом ограничил свои приготовления к походу.
Шхуна нашлась не менее легко, чем карта сокровищ. Не успели они приблизиться к порту, как им навстречу попался бравый капитан с плакатом – «Ищу приличного вида пассажиров в круиз по желанию гостей». Принцы спросили о цене и к своему удивлению услышали более чем удобоваримую сумму. Причем шхуна была готова отправиться хоть в сей момент. Принцы обрадовались и за час погрузились на борт. Три матроса ловко распустили паруса, и корабль отправился в опасное путешествие.
Плыли недолго, всего полдня, после чего матрос с сооружения типа «воронье гнездо» прокричал «Земля!» и капитан объявил, что они прибыли.
- Как! – вскричали принцы. - Уже?
Капитан сделал честное лицо и отрапортовал по-военному:
- А чего тянуть, мы же не в такси. Я мог бы возить вас больше месяца и заставить раскошелиться на пополнение провизии и напитков. Но я честно привел свой крейсер в тот квадрат, на ту широту и долготу, что вы сказали. Но если хотите, можно продолжить. Скоро ожидается шторм с хорошей качкой и…
- Достаточно, - поспешно ответил Адмус. – Ваши объяснения исчерпывающи.
- Все же жалко, что мы не дождались бури, - буркнул Одарис и направился к шлюпке.
Лотис объяснил капитану, что за ними надо прибыть через день, а они пока отдохнут на острове.
- Понимаю, - кивнул капитан. – Когда я сильно выпью, то пою песни так громко, что лучше бы мне оказаться на необитаемом острове. Желаю хорошо повеселиться, джентльмены.
Дальше было еще проще. Лотис с Адмусом подгребли к пологому берегу, выгрузились и отправились искать пещеру по карте. Карта не обманула! Сначала они увидели большое дерево с развесистой кроной, расщепленной молнией надвое, справа от него - большой можжевеловый куст, а раздвинув ветви - темное жерло пещеры.
- Ура! – шепотом воскликнул Одарис.
- Пока все идет как по писанному, - произнес Адмус и троекратно сплюнул, чтобы не сглазить наметившейся успех.
Лотис промолчал, а лишь зажег фонарь и уверенно полез в узкий лаз. Следом со свечой Адмус, за ним  с леденцом на палочке - Одарис.
И вскоре принцы увидели желаемое.
Посреди обширного подземелья на внушительном камне у дальней стены покоился запыленный, весь в благородной паутине ларец. Принцам оставалось только подойти к нему и открыть. А открыв, они увидели блеск и сверкание камней и желтого металла.
- Вот они, сокровища! – возопил Одарис.
- Конец путешествию! – закричал Адмус.
- Ну, какие же мы молодцы! – радовался Одарис.
- С первого раза и – в яблочко! – гордился Адмус.
- Это я сказал: «Вон в той горе, наверняка, пещера», - напомнил Одарис.
- А я, как влез сюда, первым увидел… стоит, - умилился сам себе Адмус.
- А ты чего молчишь? – обратился Одарис к Лотису.
- Эка его проняло, - отметил Адмус. – Рад-то как, аж язык отняло.
- Это Салерия…
Лотис протянул руку и нежно погладил ларец.
- Ну, конечно, для Салерии. Думаешь, мы тебе предложим пропить сокровища?
- Я не о том… Это ларец Салерии.
Адмус с Одарисом переглянулись. Первым понял суть дела Одарис.
- Ты думаешь, что…?
- Что? Что такое? – озаботился следом и Адмус. – Что-то не так?
- Этот ларец принесла сюда Салерия, - сказал Лотис.
- Зачем?!
- Чтобы я скорее вернулся назад.
- А драгоценности подлинные?
- Вряд ли. Наверное, она думала подменить их своими уже дома.
В пещере стало тихо. Где-то в углу отчетливо капала вода со сталактита.
- Вот это да! – выдохнул Адмус. - Меня бы так Авочка полюбила – припереться в такую даль! Да перестань гладить ларец – от трения возгорится. Лучше скажи, что теперь делать?
- Я думаю, есть два нетривиальных варианта, - первым отозвался Одарис. – Первый: сделать вид, что мы поверили, и вернуться домой. Второй: выйти из пещеры и объявить Салерии, что ее план раскрыт.
- Я не могу делать вид, что клюнул на бижутерию и притворяться лопухом! – взвился Адмус. – Я принц, а не комедиант. Что скажет Авочка, если узнает, как меня надули?
- Значит, идем на второй вариант, - сказал Одарис. – Но как нам вызвать затаившуюся Салерию? Как пить дать, сидит она где-нибудь в дупле и наблюдает за нами в подзорную трубу издалека.
- А давайте сделаем так: я и Одарис вынесем на плечах Лотиса с кинжалом в груди. Будет выглядеть, будто мы сокровища не поделили. Тело бросим под куст и начнем заваливать его камнями. Большими такими камнями...
И осекся, встретившись с укоризненным взглядом Лотиса.
- Салерия с ума сойдет…
- М-да… дурацкое предложение, - согласился Адмус. – Лопухнулся я. Правда, у нас в подобных случаях говорят: «Да, я дурак, и что тут такого?»
- А у нас в ходу такая поговорка: «Если бы дурак понял, что он дурак, то стал бы умным», - подбодрил Одарис.
- А у нас…
- Спасибо вам за совет. Надо и вправду выманить Салерию. Я хочу, чтобы она вернулась домой, где ее уже, наверняка, заждались. Только сделать это надо безболезненно для нее.
- О чем речь! Ну, конечно! – согласился Адмус. – Принцессы, они хлипкие, и в обморок упасть могут. Короче, вынесите с кинжалом в груди меня. Салерия испугается за тебя и выйдет.
- На этот раз Адмус дело говорит, - поддержал Одарис.
- Пожалуй, тебя укокошить можно, - задумчиво проговорил Лотис. – Вид у тебя вполне скорбный, да и нести легче, чем Одариса.
- Только камнями заваливать не надо. Я темноты боюсь.
- Ладно, сбросим с утеса. Так будет красивее.
Через некоторое время из пещеры показалась маленькая процессия: двое несли третьего. Сначала нельзя было разобрать, что там у них случилось. Когда же двое положили свою ношу на траву, в лучах солнца явственно блеснула сталь кинжала, торчащего из-под мышки вроде градусника. Но издалека разобрать детали было невозможно.  Двое постояли немного, озираясь, потом вернулись в пещеру. В тот же миг неприметная рыбачья лодочка рванула к берегу…
Адмус даже задремал на солнышке, как услышал шуршание и с широкой улыбкой открыл глаза, готовясь произнести: «Здравствуйте, мадемуазель Салерия». Но увидел перед собой бледное, испуганное лицо Авочки.
Оба ахнули. Адмус тихо и ошарашено, Авочка - громко и испуганно.
- Что ты тут делаешь? – пробормотал Адмус, вскакивая.
- А ты… ты?
И Авочка показала на упавший кинжал.
- А-а это… так. Репетируем батальную сцену.
И тут, заметив Салерию, расплылся в ехидной улыбке.
- Так вы заодно? Нас – мужчин! – решили провести? Но это вы напрасно… Хотя хвалю за усердие.
Вдруг Авочка с пронзительным визгом вцепилась в волосы Адмуса. Оттаскивали ее трое: Салерия и подоспевшие Лотис с Одарисом.
Возвращались в одной лодке. Обронзовевшая Авочка и обнявшая ее Салерия сидели на корме, Одарис, пыхтя, усердно греб совместно с владельцем лодки. Надувшийся Адмус расположился на носу вместе с Лотисом.
По прибытии на берег разместились в местной гостинице. Принцессы в левом крыле, принцы – в правом. После чего встал вопрос, что делать дальше? Переговоры вел Лотис. От своего имени он попросил Салерию отъехать домой и ту же просьбу, от имени Адмуса, передал Авочке. Салерия за себя и подругу дала согласие. После чего Авочка выбросила бутылку с допингом: «Чтобы я ради него в ярость приходила? Никогда!»
Ну, что с них взять, с молодых!


(Примечание Хронописта:  Молодость – это порок изживаемый, и изживаться он должен самими носителями оного.
Примечание Краеведа: Тут явный намек на ветреность, свойственной молодости. Только как же без оного ветра распустить свои крылья, готовясь к взлету?
  Хронопист: Увы, мудрость приходит с уходом желаний. И наша жизнь есть провожание одного качества ради обретения  другого.
  Краевед: Не перестараться бы…)

_______
 

Жизнь не бывает без «вдруг», без того, что зовется удачей. Будто кто-то свыше вписывает в устоявшееся повествование новый абзац, меняющий направление сюжета. В жизни каждого человека, а тем более принцев и принцесс, хоть один раз да случалось это «вдруг». Ну, а если не случалось, значит, данное лицо ничего не хотело серьезного и не искало существенного на своем пути. А нашим принцам нужна была именно удача, именно «вдруг», что позволило бы им узнать, куда идти. И желаемое случилось!
Они завтракали в очередной, ничем не примечательной корчме, когда к ним обратился человек, сидевший напротив, - случайный посетитель, как и они сами.
- О чем думаете-гадаете, Ваши Высочества? Не могу ли я вам помочь? Я побывал во многих краях, видел почти все, что написано в путеводителях и прочих книжках с картинками. Единственно, о чем бы я попросил взамен, так это возместить мне расходы на сей завтрак по причине досрочного окончания финансового года в моих карманах.
Честная речь незнакомца принцам пришлась по душе. Они не жаловали любителей нищенства и профессионалов займов. Тут же все было по делу. И вряд ли принцессы попытались подстроить новый  фокус.
- Да вот обдумываем, куда нам идти, чтобы найти то, что нужно человеку для личного счастья, - за всех ответил Лотис.
- Я так и думал. Сдается мне, что я смогу вам помочь.
И незнакомец поведал следующее.
- Известно мне одно в меру отсталое племя, и поклоняется оно Мудрому Пню. Пень сей и вправду имеет разум и сокровенное знание. Чрез него племя узнает свое будущее и получает другую полезную информацию. Чтобы его разговорить, дикари делают так: ровно в полночь расставляют вокруг закадычного места светящиеся гнилушки и, стоя на коленях, воздев руки, вопрошают его о грядущем. И Мудрый Пень речет глухим басом прорицания, правда, часто не очень внятные. Дикция у него неважная. Но все же это лучше, чем ничего, правда? Тем более, всегда находятся индивиды с хорошим слухом и способностью внятно перевести реченное. К счастью,  развитие племени не позволяет им спросить о методах разработки сверхоружия или способах получения новых болезней. Оттого и я не рассказываю прочим людям о данном феномене. Но вы-то другое дело, не так ли?
Принцы подтвердили, что они – это другое дело.
- Как идти туда, что взять с собой и что делать, чтобы он дал совет, я расскажу далее… 
 Идти за советом к сомнительному месту не очень хотелось, но, чтобы не пребывать в дальнейшем неведении и меланхолии, принцы все же решились.
Идти пришлось недолго – три дня и три ночи. Ориентиром служила голубенькая звездочка левее Малой Медведицы. А пока они шли без приключений, у принцесс состоялась судьбоносная встреча с незнакомцем.

_______


Уже после беседы в корчме в ту же гостиницу въехало некое таинственное лицо. Данное лицо имело простую цель – найти принцессу Салерию и действовать далее в соответствии с намеченным планом. Первый пункт выполнить оказалось делом простым, но далее возникли непредвиденные осложнения. Таинственное лицо и не предполагало насколько объект осмотра станет интересен ему самому.
Незнакомец, узрев Салерию, изволил остолбенеть. Но только на мгновение. А затем галантно раскланялся. Дело происходило в общей зале гостиницы, куда принцессы спустились, чтобы распорядиться о своем отъезде.
Принцессы ответствовали кивком головок.
- Ну, начинается, - прошипела Авочка. – Хоть мне он и не нужен, а все равно не очень приятно лицезреть, как ухаживают за твоей подругой.
- Этот господин пока что ничего не де…
- Сейчас бу… - огрызнулась Авочка.
И точно господин изволил развернуть нос своего корабля в солнечную сторону.
Одет он был элегантно или, как говорится, безукоризненно, а манеры демонстрировал самые изысканные. В нем сразу можно было бы признать отрицательного героя, если бы девушки успели ознакомиться с мировой литературой. Но и без опоры на нее принцессы встретили незнакомца холодными взглядами. Впрочем, по разным причинам. Салерия - из любви к Лотису, Авочка - больше оттого, что взоры господина адресованы  не ей.
- Хотя я вижу вас впервые, но сразу определил в вас голубую кровь. Признайтесь, что вы принцессы, путешествующие инкогнито.
- Не признаемся, - ответила Авочка голосом старой бонны. – Вам-то что?
- Я бы почел за честь рассказать Вам о местных достопримечательностях и, в случае надобности, помочь в путешествии.
- Спасибо за любезность, но мы уезжаем и потому… - начала было Салерия, когда некстати объявился портье со словами:
-  Госпожа Салерия, вот Ваш счет.
Незнакомец удивился необычайно.
- Как?! Вы – та самая Салерия?
- Что вы имеете в виду? – спокойно спросила Салерия.
- Невеста Лотиса?
- Да.
Незнакомец подумал немного, а потом меланхолично улыбнулся.
- А Ваша спутница, как я догадываюсь, невеста Адмуса?
- Да, «ее спутница» - невеста Адмуса, - с вызовом подтвердила Авочка.
- Ах, извините, принцесса. Я к Лотису питаю… нежные чувства. Поэтому забылся и все внимание сосредоточил на том, что его окрылило на подвиги.
- Меня тоже… окрылило, - недовольно отвечала Авочка.
- Да-да, припоминаю Адмуса. От такого окрылишься.
- Что вы имеете в виду, сударь?
- Лопух ваш Адмус. Извините за откровенность. Я бы посоветовал найти более достойную кандидатуру. Пока не поздно, разумеется.
Авочка вспыхнула, как стог сухого сена от поднесенной спички.
- Не забывайте, сударь, что, нападая на моего жениха, вы бросаете вызов и мне, а это, предостерегаю вас, намного серьезней, - гордо заявила Авочка.
- Это почему же? – удивился незнакомец.
- Потому что я могу простить обиды, нанесенные мне, но моему будущему мужу – никогда!
- Да почему же?
- Вам не понять, Вы не принц крови! – пресекла Авочка начавшуюся дискуссию.
- Откуда Вы знаете, какая у меня кровь?
- Чувствую!
- Теперь Вы пытаетесь обидеть меня, а я тоже злопамятный. Значит, буду вредить вашему жениху! Злодей я или не злодей!?
- А вы злодей?
- О, еще какой, если захочу!
- Что ж, мы друг другу все сказали, остальное пусть решит поединок.
- Ой, как страшно! Возвращались бы Вы домой, к рукоделию, Ваша Светлость. До свидания!
- До встречи! – отчеканила Авочка и, круто повернувшись на каблучках, покинула гостиницу, открыв себе дверь хорошим пинком.
- Ну и манеры у нынешней золотой молодежи,  - проворчал незнакомец. – Впрочем, и я к ней принадлежу. Но на Вас я свою критику не распространяю, - с поклоном добавил собеседник, обращаясь к Салерии.
- Вы правы, я - ангел. Что для вас еще  хуже.
И Салерия величаво покинула залу.
- Ты так заступаешься за своего жениха, что сразу видно – любишь, - сказала Салерия, догнав подругу.
Авочка удивлено взглянула на нее и ответствовала твердо:
- Я защищаю его потому, что он будет отцом моего сына – будущего короля!
Салерия смутилась.
- А любовь?
- Пусть завоюет меня! А там посмотрим…
- А меня Лотис не завоевывал. Я сама влюбилась.
- Но ведь он пошел искать эту треклятую пещеру, несмотря на твою явную любовь. Значит, завоевывает, а мой… мужскую дружбу, видите ли, защищает. А я его! И ты хочешь, чтобы я после этого в него влюбилась? Нет! Я ему эту поездочку припомню!
Чем больше распалялась Авочка, тем явственнее играла на губах Салерии лукавая улыбка.
- А вот и расписание дилижансов, - объявила Салерия, останавливаясь у щита на станции.
Они долго и задумчиво изучали расписание, хотя дилижансы проезжали всего два раза на день.
- Я остаюсь, - наконец произнесла Авочка.
- Разумеется, - отвечала, нисколько не удивившись, Салерия. – Этот господин недвусмысленно дал понять, что имеет претензии к Адмусу, потому возвращаемся в гостиницу.
- Ты тоже? – тихо спросила Авочка.
- Этот вопрос излишний.
И принцессы решительно направились обратно.

________

Размышлял о встрече и таинственный незнакомец.
Салерия… Странно. Как она сюда попала? Ах да, она же ищет своего Принца! И вот нашла… И кого! Смешно, право. Разве этот Лотис может дать ей то, ради чего она оказалась здесь? И другая странность: она что, правда не узнала меня?… А впрочем, тем лучше. И интересней…
Так, или примерно в таком духе, размышляло таинственное лицо о своей встрече в гостинице. Что стоит за этими мыслями, мы точно не знаем, поэтому вернемся к нашим блуждающим принцам, не подозревающим, что по их следу идут не только их решительные подруги, но и другая, не менее серьезная, но пока что не ведомая им сила.
               
_______


На третий день, согласно указаниям доброхота из корчмы, принцы вышли к огромному и довольно мрачно-тенистому лесу. На опушке они увидели главную примету – огромный замшелый валун с невнятными письменами. На его щербатой поверхности было выбито что-то вроде - налево пойдешь… и направо… и вообще, куда ни пойдешь, везде облом.
- Знаем мы эти штучки, - проворчал Лотис, нисколько не пугаясь. – Куда ни пойдешь, все заканчивается трактиром или игорным заведением.
Но судьбу искушать не хотелось. Требовалось иное решение. При осмотре местности была замечена малохоженая тропинка. Она начиналась сразу за камнем и наискосок от угрожающего указателя вела вглубь леса.
- Нам по ней, - уверенно предположил Лотис. – Есть примета: если истоптанные дороги сулят проблемы тупика, ищи нехоженые тропинки. На том постулате стоит вся мировая наука и искусство. А мы чем хуже гениев?
И то! Через триста шагов и три шага, как было оговорено доброхотом в начале путешествия, они увидели искомое.
Принцы остановились перед явлением в почтительном отдалении. Что можно сказать об увиденном ими? Пень как пень. Был покрыт мхом и закован в коричневую броню коры. Но Лотис не смутился неказистостью обнаруженного. В легком волнении он в одиночку выдвинулся вперед, черпнул из коробочки большую щепоть порошка и жестом сеятеля обсыпал пень дустом. Вскоре из щелей невесело побежали букашки. Через некоторое время что-то благодарно крякнуло. Верхушки деревьев зашелестели в знак того, что можно приступать к расспросам. Лотис вынул написанный в корчме под диктовку лист бумаги и стал распевно зачитывать содержимое:
- Приветствую тебя, о Мудрейший из Мудрых. Пришел к тебе я за советом. Советом не простым, но судьбоносным. Не откажи - прикажи. Да приказав, помилуй. А помиловав, снизойди. А снизойдя, да подскажи мне горемычному». Уф! Короче,  куда мне идти, Мудрый Пень, дальше? 
Долго ничего не происходило. Потом нечто округ дрогнуло, всхрапнуло и даже как будто зевнуло. Принц терпеливо ждал. Наконец из мохнатых глубин прорвалось глухим подобием человеческого голоса:
- Че-г-о-о  те-б-е-е  на-а-д-о-о  конкре-е-тно-о-о?
- Скажите, пожалуйста, куда мне двигаться, чтобы найти пещеру с богатством? Не для себя стараюсь, а токмо волею пославшего мя тестя, - поторопился добавить Лотис, боясь, что его примут за меркантильное существо.
Мудрый Пень долго молчал. Принц уже обеспокоился, - вдруг таких пещер в мире не осталось, - как вновь раздались утробные звуки:
- Иды-ы а-о и-у-ы на за-а-а-д, по-то-ом пове -е-ть ю-ю-г…               
- Пожалуйста, отчетливее, – попросил Лотис.
Помолчали. Затем послышалось что-то вроде откашливания. И вновь в пространстве возникли звуки. На этот раз более внятные.
- Иди… по дороге… иди пока… она не кончится.
- А потом?
- Ищи новую дорогу, но в продолжение старой, и найдешь то, что ищешь, и себя вдобавок.
Вновь что-то дрогнуло, шелестнуло, и мир погрузился в покой.
«Заснул», - сочувственно подумал Лотис. Он почувствовал в Пне что-то близкое, будто частица его сущности когда-то блуждала в этих местах. И Пень учуял нечто родное, но не мог вспомнить: откуда идет это ощущение? А ведь то был пень, с которого произнес свою историческую речь предок Лотиса – родоначальник их династии!…
Лотис вернулся к друзьям и сказал, что пень ему все объяснил. Надо возвращаться назад. Раз такое дело, то троица зашагала прочь, как вдруг один торопливо вернулся назад.
- А мне можно спросить? – почему-то шепотом осведомился Адмус.
- Внемлю, - через минуту пророкотало из недр пня.
- А мне надо идти, с учетом того, что свою стезю я уже, кажется, нашел?
- Не мне решать за других, - рек Мудрый Пень. – Выбирай сам.
- И то верно, - легко согласился Адмус и побежал догонять товарищей.
…- Дорога-дорога, опять речь про дорогу, - не шумно возмущался Одарис. – А что, сидя на месте, нельзя обрести себя? Мои родители домоседы, и что в этом плохого? Если бы они шлялись по свету, кто озаботился бы государственными делами?
- Ну, в данном случае, сидя на месте, ничего не высидишь.
- Я это понимаю. Ну, так и скажи: идите в пункт Б., обрящете там искомое и возвращайтесь по домам.
- Идем-идем, лентяй, - подбодрил Адмус. – Чтобы понять прелесть сидения, надо намозолить ноги.               
А в это время… А в это время таинственный господин, назовем его до поры до времени господином Икс, беседовал с не менее старым субъектом, чем Мудрый Пень, которого тоже в определенной степени можно назвать «пнем», и даже в чем-то «мудрым».
Удобно расположившись в обширном мягком кресле и позвякивая серебряной ложечкой в чашечке заморского напитка под названием «какао», господин Икс с легкой улыбкой обозревал стоявшего перед ним позеленевшего от времени чуду-юду. То было определенно смышленое существо из роду, если не леших, то каких-то болотных обитателей. Оно задумчиво чесало тинного вида бороду и в такт мыслям двигало ушами. Из-под просторного балахона в стиле «художник на пленэре» выпирал округлый, почтенного вида животик. Глядя на эту округлость, невольно возникали предположения, что хозяин кормит оное лягушками и стрекозами.
 - Предстоит тебе дело простое, но ответственное, - величаво разъяснял суть задания господин Икс, - оскорбить одну  принцессу так, чтобы та убралась отсюда, и напугать другую так, чтобы она прижалась к моей груди в чаянии обрести защиту и покой.  Сумеешь – награжу. Не сумеешь – отправлю назад в болота.               
- Понял, - рекло Чудо-Юдо. – Дело накатанное. Сколько я по таким заказам девок на своем веку перепугал до обморока – не счесть.
По тону чувствовалось, что чудовище завирает, но в данном случае дело было не в истине, а в готовности исполнить темное дело.
- На этот раз не все так просто. Эти принцессы - не деревенские девки. Они учены – и мистики не боятся. Перед тобой будут, так сказать,  плоды просвещения.  Потому, кто кого успеет напугать – дело неясное.   
- Ха! Кто они, и кто я!
Господин Икс вздохнул.
- Кто они - я знаю, и кто мы с тобой - тоже. Они личности светлые, а мы, фигурально выражаясь, темные. Уверенность принцессам придает то обстоятельство, что они начитались книжек, где светлые силы всегда почему-то побеждают темные. Отсюда исторический оптимизм. Пока докажешь обратное – много времени уходит.
- Я не темный, я – зеленый, - вдруг изволило возразить Чудо-Юдо.
- Анархист ты. И все вы там, в болотах власти нормальной не знаете. Мы же из бездны. Ты - из болотной, а я - из социальной. Это нас объединяет.
- Я в том смысле, что мое дело маленькое, - пугать девок да инспекторов рыбнадзора.
- Ошибаешься. Ты из болота! А значит, ты представитель организующей субстанции.
- Чего?
- А то, что из болота все появляется, и в болото все погружается.
- А-а.
- Итак, поговорили. Инструкции философского и целевого характера я тебе дал. Летописец за ширмой все умное из сказанного мной записал. Действуй!
- Есть, Ваше Высочество!

_______


Мудрый Пень указал идти по дороге. Но дорога-то была одна и вела обратно к городу, откуда пришли принцы. И шли они по ней до логического конца – до дверей гостиницы. Лотис в пути засомневался в мудрости Пня. «Какой смысл переться назад?» И лишь зайдя в прежнюю обитель передохнуть перед выбором новой дороги, устыдился своему неверию. В гостинице он застал Салерию с сообщением! Дело было так. Утром Лотиса потрясли за плечо. Беспокоил Одарис.
- Вставай.
- Ох, я лучше лежа постою. Говори, чего надо.
- Наши женщины на горизонте.               
- Так что же ты молчишь!
 Лотис едва приоделся, как вошли Салерия и Авочка и с порога сообщили:
- Услышали, что ночью прибыли трое запыленных молодых людей. Мы сразу догадались, что это вы.
Лотис обрадовался, увидев свою половину. И даже Адмус, узрев Авочку, испытал душевное  волнение. «Все же приятно, когда тебя ждет девушка», - подумал он, жмурясь аки кот, но виду не подал. Он галантно подвинул дамам кресла к столу, где уже ждал завтрак, и предложил совместно откушать. Не забыл завести светский разговор с Авочкой. «Надо дать понять, кто в доме хозяин», - поставил он перед собой педагогическую задачу.
- Как ваша мама, как ваша папа?
Авочка зыркнула на него испепеляющим взглядом.
- Мерси. По-прежнему.
Адмус принял огненный взор невесты хладнокровно.
- Слушайся маму, - посоветовал он.
- А папу?
- А папа слушаться сам заставит.
«А я тебя», - задыхаясь от злости, подумала Авочка.
- Итак, глупый вопрос я задал, - проговорил раздумчиво Адмус, будто перебирая в памяти пункты повестки дня. – Теперь надо что-то умное спросить?
- Если вопрос твой глупый, зачем ты его задал?
- Мне знающие люди говорили, что женщинам время от времени необходимо задавать глупые вопросы, чтобы при ответе они могли почувствовать себя умными.
- Считай, что я почувствовала…
- Я рад.
- А уж как я рада…
Когда удовлетворение первых минут спало, Лотис поведал принцессам о результате похода к Мудрому Пню.
- Мудрый Пень говорил, что надобно идти по дороге в продолжение старой. А вот где это продолжение, я пока не вижу, - сказал Лотис. - Земля, как утверждают, круглая, можно идти по ней бесконечно. 
- Может, бросим орел-решку? – предложил Адмус беспечно.
- Вспоминается мне один казус, - вступил в беседу Одарис. - Муж задушил жену из ревности. «Пошто поступили с ней так? Много изменяла?» – спросил его судья. – «Не, - отвечал страдалец, - содеял ради профилактики».
- И что? – спросил Адмус.
- А то: мораль сей басни такова: не переусердствуй! Давайте посидим, посмотрим, что-нибудь да выскочит на нас. Сдается мне - должен быть знак!
- Конечно, денек обождите, заодно отдохнете, - поддержала Салерия.
На том и порешили. После чего возник естественный вопрос к принцессам: почему они остались? И принцессы рассказали о незнакомце, который грозился. А еще по ночам в комнатах вдруг стали возникать какие-то тени, в углах иной раз сверкали глаза, но при осмотре ни кошек, ни других существ обнаружить не удавалось. Страшно было – жуть! И догадались принцессы, что дело нечисто, что это, похоже, незнакомец над ними насмехается, запугивает - и устроили засаду. Когда спустилась ночь, они изобразили на кроватях фигуры, завернутые в одеяла, а сами спрятались за штору. И вот в полночь зажглись глаза в углу, и послышалось утробное завывание. Тут они мигом осветили оное пространство светом ламп и фонарей и увидели… Зеленого Человека!
- Ух ты, - выдохнули принцы, сжимая кулаки.
- И был тот Зеленый Человек бородат, пучеглаз, большерот и лайяй, - продолжала рассказ Авочка с широко раскрытыми глазами.
- Как это?
- Подвывал… то ли по собачьи, то ли по волчьи, то ли по кошачьи, не поймешь.
- Микширование называется, - пояснил Одарис.
- Кто вы? – мужественно вопрошали принцессы явившийся перед ними образ, стараясь не показывать свой страх («а завизжать, между прочим, ужас как хотелось»).
- Я Чудо-Юдо болотное! – вскричал Зеленый Человек. – Ух, я вас сщас!
- За что «сщас»? И что именно собираетесь с нами делать? – полюбопытствовала Авочка, дрогнув голосом лишь в четвертом безударном слоге.
- Кровь люблю девичью пить! Вот сщас и примусь.
- Неправду вы говорите, дяденька, - усомнилась Салерия.- Зачем вам кровь чью-то пить? Вы что, комар? Давайте лучше я вас чаем напою. Душистым. С вареньем. С печеньем. После болота вам хорошо будет его отведать. Согревно для души и тела.
Чудо-Юдо позеленело еще больше. Пошевелило ушами. И сказало неуверенно:    
- Считаете? А как же насщет испуга?
- Да попугаете вы еще, вся ночь впереди!
- И то верно. Наливайте, барышни.
Авочка старалась держаться подальше, а Салерия проворно накрыла стол, сбегала за кипятком, заварила чайничек, достала варенье и разложила приборы.
Зеленый Человек все это время сидел на стуле и сопел.
Когда закончились приготовления, принялись за чай. Сперва разговор не клеился. Девушки без аппетита вкушали из чашек, а Зеленый Человек, хотя ел охотно, но все же не вполне уверенно.
- Как в ваших местах погода? - начала светский разговор Авочка.
- Одинаково во все времена. Сыро…
- Ревматизм вам не страшен?
- Не-а. У нас пиявки хорошие, от всех болезней помогают.
- А у нас местность летом сухая, зато осенью грязь непролазная и сырость в помещениях разводится невообразимая. Каминами только и спасаемся, - пожаловалась Авочка.
- Ну надо же, - огорчилось Чудо-Юдо.
- Есть ли у вас дети? – спросила Салерия.
- Есть. Четыре штуки.
- Не балуются?               
- Какое там. От рук отбиваются.
И Зеленый Человек подробно изложил свои взгляды на современную молодежь, которая, в отличие от прежних времен, пошла непутевая и непослушная.
- Ничего, это временное явление, - успокоила Салерия. – Молодые хотят быть непохожими на взрослых, пока не повзрослеют. Все равно дети пойдут в родителей, если те будут достойны, чтобы с них брали пример. Вы же похожи на своего батюшку?               
Чудо-Юдо подумало ушами и ответило утвердительно.
- Вот видите, и ваши пойдут по вашим стопам.
- Кровь что ли у людей пить? – не удержалась от язвительного замечания Авочка.               
- Ну, зачем же? Будут такими же умными, добрыми, отзывчивыми и приятными собеседниками.
- А я, что, умный? – озадачилось Чудо-Юдо.
- Конечно. Вы так хорошо осветили вопрос о состоянии современной молодежи, что мне даже стало немного стыдно, что я принадлежу к их числу.
Щеки Чуды-Юды зазеленели.
- Вообще-то про молодежь я давно думаю, мысли выношенные. Только на свой счет, пожалуйста, не принимайте. Я лишь своих оболтусов имел в виду.
- Но я же чувствую, что ваши мысли выношенные, а не просто так произнесенные.
- Вы мне… комплимент говорите? Я понимаю…
- Я хвалю, когда кто-то действительно этого заслуживает. Неужели вы думаете, что я, принцесса, просто так буду комплимент говорить?
Чудо-Юдо зазеленело с отливом, едва ли не как радуга.
Когда на городской башне пробило полпятого, Зеленый Человек встрепенулся и стал откланиваться: мол, пора.
- Давно мне так хорошо не было, - с чувством проговорил он.
- Мы тоже получили удовольствие, - сказала Салерия. – Во всяком случае, я точно.
- Как ты его обманула! - восхитилась Авочка, когда они остались одни.
- Ну что ты, я не обманывала его. Он и вправду мне интересен. Разве тебе не понравилась его сказка? 
- Что за сказка? – поинтересовались принцы.
- Точнее было бы сказать - оправдание.

Оправдание Зеленого Человека

В некоем тридевятом царстве за морями и пустынями есть королевство, где проживали обычные люди, однако, нездешние. Не с нашей планеты, а заброшенные волей тамошнего божества в ссылку с глаз долой по причине постоянных надоедливых просьб о вспомоществовании. Божество дало зарок: как исправятся, так оно позволит им вернуться в прежние места обитания. Поселенцы погоревали немного, а потом обустроились и зажили худо-бедно. После рабочего дня думали, как исправиться и на родину возвратиться. А уже дети подросли, а у тех детей свои дети завелись. И родина у них уже стала та, где они родились. А прежние места у них навроде мечты стали. Мол, есть земля хорошая, бетованная, эх туда бы попасть, да вот обстоятельства мешают. Так и жили, пока не прилетело божество и не спросило их: «Ну как, мол, осознали?». Те отвечали обрадованно: да! «Ну, тогда так и быть, возвращайтесь!» На сборы отведено было три дня и три ночи. Первый день люди радостно бегали, переживая свалившееся счастье. Второй день провели в задумчивости. Третий день в жарких спорах. А на утро четвертого дня вышли к божеству, поклонились и предложили ему… оставить их здесь. Ибо тут они уже корни пустили и детей нарожали. «Грешниками вы были, дураками и остались», - заявило божество и улетело. Должно быть, навсегда. Так и мы, сказал Зеленый Человек, давно могли бы, кажется, из болот перебраться, а не можем. Потому что – отчизна! И как были мы грешниками и дураками, так с этой ношей и жить будем, ибо иначе нам еще хуже. С умных спрос больше, а уж со святых - тем более.
- Так что не будем его осуждать, - заключила Салерия. – У каждого своя судьба.
- Интересно, если бы он из вас кровь выпил – это тоже судьбой было бы? – возразил Лотис.
- Я бы отравы ему подсыпала, да вот дома забыла. Ну да еще порошок пригодится, - озабоченно проговорила Авочка.
Адмус отчего-то поперхнулся куском пирога.
А в это время Зеленый Человек, понуро стоя перед Господином Икс, задал философский вопрос:
- Я имею право на свою порку или нет?
- Зачем это тебе нужно?
- В самовоспитательных целях. Я провалил задание. Напугать принцесс не удалось. Правда, проверил их в ближнем бою. Увы, эти барышни мне не по зубам. Я лучше вернусь к селяночкам.
Господина Икс данное сообщение не удивило и с виду даже не огорчило.
- Спасибо за службу и солдатскую прямоту. 
- Рад стараться!
- Все ж ты пока останься… в резерве. С женщинами не справился - это понятно. Сердце у тебя доброе. Но скоро подтянутся ихние мужчины, с ними и повоюешь по-солдатски.
- Лучше я пришлю своего братца. Тот гад редкостный. Даже меня от него порой воротит.
- Чудесно, зови!
На том и расстались.
«Хорошо, что я вызвал Колдуна», - подумал господин Икс обескуражено. То, что Салерия не падет в его объятия в ближайшее время, его несколько опечалило. «Все более убеждаюсь в истинности поговорки - дуракам везет. Бьешься-бьешься, а тут приходит некто и берет бриллиант играючи», - подумал он, имея в виду Лотиса. Последовал тяжелый вздох. «Но есть и светлая сторона данного дела. Значит, пещеру точно найдет. Хотя многое придется делать самому, не полагаясь на безмозглых сообщников. Когда же я смогу отдохнуть от забот и всецело предаться утонченному разврату и политическим сумасбродствам, дабы навечно попасть в анналы Истории?» И господин Икс устало открыл книгу «Императоры Древнего Рима».

_______
               

Очень скоро к Господину Икс пожаловал новый гость.
- Меня прислал брат, из болот…
- А-а, это хорошо. Он о вас лестно отзывался. Как вас зовут?
- Люди кличут Живоглотом.   
- Ну, это чересчур резко. Если не возражаешь, я буду звать тебя Живоглотусом.
- Не возражаю, Ваше…
- Прошу здесь без чинов. Зови меня по-простому – Господин Икс.
- Слушаюсь.
Господин Икс придирчиво осмотрел внешние данные нового персонажа и остался доволен.
- Вы не пробовали просить милостыню у нищих? У вас получилось бы. Шутка… А теперь перейдем к делу. Оно у нас одновременно простое и сложное. Разбираться будете не с очень умными чудаками, но везучими! Это значит, что облапошить их не трудно, но держать ухо надо востро. Будешь следовать моим указаниям, и я щедро вознагражу.
Господин Икс назвал цифру в твердой валюте в пересчете на болотные радости.
- Я ваш! - с чувством сказал Живоглотус и благодарно заморгал.
- На сегодняшнее число у тебя простая, но важная задача – внушить неким постояльцам этой гостиницы, принцам по крови, чтобы они шли по той дороге, какая нужна мне. Простота дела в том, что они ищут сокровище. И я ищу, только другое, чем они, и то, которое не дается мне в руки. А эти могут найти. Гороскоп на них указывает. Потому ты должен направить их в земли тихихаков. Там по легенде находится нужное мне сокровище.
- Задача ясна, господин.
- Приступишь сегодня же вечером.
- Можно вопрос?
- Можно.
- А что потом?
- Потом ты это сокровище у принцев отберешь. А теперь давай прорепетируем твое выступление…
Репетиция прошла успешно, и это окрылило Зеленого Человека.
«Принцы, видите ли. Будущие короли. Ха! Вы у меня будете рабами обстоятельств, и эти обстоятельства создавать буду я!» - думал Живоглотус, душевно радуясь заданию.
Вечером к ужинающим принцам подошел пожилой, пахнущий, наверное в силу возраста, болотом человек в черных очках.
- Подайте на пропитание слепому, молодые люди, - прошелестел он слабым голосом.
Принцы из человеколюбия отдали ему кусок жаркого.
- Не разрешите ли примоститься на минутку с краю и съесть имеющееся?
Принцы разрешили.
Человек опустился на стул, пододвинул тарелку и принялся неторопливо есть, а в промежутках пересказал легенду о заговоренном сокровище.
- Дело это давнее, происшедшее в долетописные времена. Некое божество, жившее на Земле, решило эмигрировать в другую галактику. Какое-то у него сердечное дело там появилось. Задумано – сделано. Багаж был упакован и отправлен, кроме тех вещей, что были потребны только для Земли, а на другом конце Неба  - без надобности. Божество сложило их в сундук. А сундук спрятало в пещере и запечатало вход тайным словом. Кто это слово отгадает, тот и попадет в пещеру со всеми вытекающими последствиями в виде сундука. Я бы сам пошел искать, если бы не природная слепота.    
Стоит ли говорить, как заинтересовал сей рассказ наших прямодушных принцев. Они вспомнили, что, идя на практику, проходили краем эти земли.
- Откуда люди прознали, что делало божество перед отлетом?
- Кое-кто из жрецов помогал подтаскивать. А перед смертью под большим секретом рассказал кое-кому. Тяжкое это дело - помирать с секретом, в гробу потом извертишься. Так тот жрец и сказал: есть тайник божества, кому охота пусть ищет, но дастся он лишь достойному. А вы достойные?
Принцы подтвердили, что они люди достойные.
Увечный человек, покушав, отбыл, а принцы стали держать совет. Загвоздка состояла не в поездке в вышеназванную землю, а в способе отыскать там заколдованную пещеру и угадать заветное слово.
… Когда Живоглотус доложил об исполнении, Господин Икс задумчиво произнес:
- Интересно, как трое простофиль разгадают эту загадку, если даже я со своим могучим изощренным умом не в состоянии ее решить?
- Чем сложнее загадка, тем проще ответ, - рассуждали в это время принцы.
И ответ пришел почти всем одновременно.
- Верно! – вскричал Лотис, - Это единственный путь к объекту.
- Тем более что подсказка содержится в самой легенде, - поддержал Одарис.
- Тогда в путь! – подытожил Одарис. – И прямо с утра. Часов эдак с двенадцати…   
               
_______


Наверное, некоторые читатели уже догадались, куда и к кому решили направиться наши герои в поисках координат пещеры. Нет? Ничего страшного. Я тоже не сразу догадался. А пока что путешественники простились с принцессами: Лотис и Салерия нежно, Авочка с Адмусом - прохладно. Адмус аж вспотел, пока длилась аудиенция. Зато потом с легким сердцем отправился в путь подальше от предбрачных треволнений.
…До замка да по знакомой дороге добрались быстро. У ворот царило пестрое оживление. Одна группа туристов собиралась входить в дом, другие выходили, громко делясь впечатлениями.
- Ах, какие мужчины! – донесся голос полной дамы неопределенного бальзаковского возраста. – Жалко, вымерли вместе с динозаврами.
Мужчины же обсуждали перспективы загробного клубного существования.
Руководил потоком знакомый принцам служитель.
- О, мои добрые знакомые! – сразу признал он гостей. – Тоже хотите на экскурсию  или есть важное дело? Я к вашим услугам.
- Мы хотим видеть сэра Агробердайна, - сказал Лотис.
- Я передам. Только подождите вечера, когда замок опустеет.
Так и поступили. Принцы вернулись, когда стало смеркаться. Слуга встретил их на пороге.
- Прошу. Вас ждут.
В знакомой зале почти ничего не изменилось с того времени, когда они побывали здесь в первый раз. Все та же паутина, сумрак и холодный камень. Хотя… Середина зала была застелена ковровой дорожкой, а невдалеке стояла урна. Еще на стене появилась стрелка-указатель: «Туалет».
- Дела идут неплохо? – поинтересовался Адмус.
- Совершенно верно, Ваше Высочество, - подтвердил служитель. – С тех пор как была воссоздана традиция Рыцарей Круглого Стола, призраки в покоях замка появляются регулярно. Не проходит дня, чтобы какая-нибудь дама не падала в обморок. Все довольны.
- Значит, рыцари вернулись сюда?
- О да! Им здесь нравится. Почти все как в прежние времена... кроме подвигов.               
- И турниров, - сказал с легкой грустью Адмус.    
- Ну что вы! Турниры проводятся регулярно. Только… особые – карточные и шахматные. 
И принцы с пониманием переглянулись.
Отомкнулась уже знакомая дверь в подвалы замка, и вскоре принцы могли лицезреть старого знакомого.
Агробердайн висел в воздухе. По лику его было видно, что он блаженствовал.
- Приветствую вас, друзья мои! Рад видеть всех в здравии.
Принцы отвесили подобающие поклоны.
Призрак усадил их за стол, где уже стояли напитки и кушанья.
- Подкрепитесь с дороги и извините, что заставил вас ждать до вечера, иначе нам не дали бы спокойно поговорить.
Принцы заверили, что всем довольны и спросили хозяина о самочувствии в свете нового положения.
- Все отлично! Я вам очень признателен. Существование мое теперь изменилось в лучшую сторону. Я даже готов утверждать, что счастлив! У меня есть друзья и наполненное смыслом времяпрепровождение.
Лотис осведомился, где пребывают сейчас Рыцари Круглого Стола?   
- Они отдыхают. Днем в меру пугали туристов и красовались перед дамами, а сейчас набираются сил перед турниром. Жалко, что я не могу представить вас рыцарям. Живым не стоит много общаться с призраками напрямую. Это чревато. Что же до меня, то…
Агробердайн понизил голос.
-  Я там не был.
Он поднял палец вверх.
- А значит, я еще земной. Но они нас слышат. Потому говорите. Вы будете услышаны и поняты.
Лотис внятно изложил свою историю с Салерией.
- У меня остается один путь – найти эту пещеру. Или  жить с разбитым сердцем. А найти ее сложно. Мне нужна лишь одна подходящая пещера. Та, которую оставило эмигрировавшее в другое созвездие божество, да будет Ему там покойно и хорошо. Я пришел к Вам, достопочтенный рыцарь, спросить: нельзя ли узнать о ней… по своим каналам?
Агробердайн задумался.
- Надо помочь, - раздался вдруг чей-то властный голос.
- И я того же мнения, Ваше Величество, - незамедлительно откликнулся Агробердайн.
- Но не случится ли так, что мы нарушим предустановленный ход вещей в земном мире? – отозвался другой голос.
- Не нарушите, - вдруг услышали принцы женское бельканто. – Любовь вписывается в ход вещей. Вашу помощь она растворит в себе, и земное не пострадает.
- Кто это? – спросил Адмус.
Агробердайн смутился.
- Это… Это моя Прекрасная Дама. Она тоже здесь. Вернулась в гнездо.
И рыцарь слегка порозовел ликом, после чего со вздохом произнес:
- Все-таки трудно обходиться без женского общества, даже призракам.
- Поздравляем! – хором отозвались принцы.
- И то! Что это за рыцарь без Дамы! – добавил Лотис.
Было видно, что Агробердайн остался доволен словами гостей. Он доверительно добавил:
- Знаете, раз в сто лет все-таки хочется, чтобы тебя попилили…
И уже в полный голос объявил:
- Что же до Вашего дела, то прошу подождать, а мы обсудим, что можно сделать.
Призрак уплыл, а принцы славно закусили тем, что было на столе.
Когда часы пробили полночь, появился Агробердайн.
- На совете решили помочь вам, и гонцы на поиски пещеры уже посланы. А пока поднимайтесь наверх, отоспитесь, а вечером приходите сюда. Сведения уже поступят.
Принцы так и сделали. Отоспались с дороги. Днем погуляли по природе, а вечером прибыли в заветный подвал.
Агробердайн излучал мягкий голубой свет, - по земным понятиям - сиял от радости.
- Наши гонцы разыскали необходимую вам пещеру, - объявил он. Но затем слегка нахмурился. – А вы уверены, что вам нужна именно эта пещера и именно те сокровища?
Принцы чуть ли не хором подтвердили: да!
- Ну что ж, надеемся, что вы с умом распорядитесь ими. Пещера находится в государстве тихихаков, в горе на юго-востоке от столицы. Зовется - гора Волшебная. Чтобы найти скрытый вход, надо в полнолуние, запомните, обязательно в полнолуние, встать лицом к северному склону и произнести: «Ну, вот я и вернулся». А дальше действуйте сообразно обстоятельствам.
Принцы горячо поблагодарили за помощь. А утром незамедлительно отправились, так сказать, в последний путь.

_______


Когда принцы удалились в поисках своей цели, принцессы не остались одни. Кто-то постоянно если не сверху, то сбоку пристально наблюдал за ними. И даже действовал. Принцессы регулярно встречали почтительно здоровающегося Господина Икс. Он желал им доброго утра, приятного дня, хорошего вечера, а при случае, и спокойной ночи. И дарил цветы… Их ежедневно букетами и корзинами приносили гостиничные слуги. Лепестки сыпались с неба, когда принцессы выходили из гостиницы, они находили по цветку у порога своих комнат.
- От постоянного цветочного запаха у меня начинается мигрень, - пожаловалась изнуренная вниманием Авочка. – Лошадиные дозы романтики не для меня.
- А я люблю цветы, - ответила Салерия.
Авочка покосилась на подругу, но промолчала.               
А Господин Икс продолжал действовать. Ближе к вечеру в гостиницу прибыл еще один гость, имеющий отношение к нашим героям. Звали его по-простому – Колдун. Как назвала его мама, знали только трое: мама, сам Колдун и, возможно, папа. Колдун представлял собой среднего роста мужчину, обычной внешности, но с длинной бородой и кустистыми бровями. Они совокупно указывали на его необычную профессию - мага и чародея. В руках он держал докторский саквояж, где, по-видимому, хранились волшебные принадлежности, а на ногах влито, будто копыта, сидели штиблеты с загнутыми носками, чтобы не зачерпывать ими дорожную пыль. Колдун любил чистую, незапыленную одежду.
Приезжий снял комнату и справился у портье, где номер Господина Икс. Через несколько минут он уже стучался к своему нанимателю.
Мы опустим предваряющий сделке разговор и изложим суть.
- Поколдуй мне вот на эту особу.
И Господин Икс протянул Колдуну сделанный местным художником портрет Салерии на прогулке.
- Извольте. По какому рецепту?
- Давайте по классическому…
В ту же ночь Салерии явился сон. Именно явился. Как будто нечто втекло струйкой в ее опочивальню, змейкой проструилось к изголовью и окутало бедную головку принцессы. И предстал перед Салерией сон - не сон, явь - не явь. Она увидела долину, залитую желто-голубым светом. Застывшие на небе темные пухлявые облака. Луна, что разместилась между ними, не светила, а испускала всего один луч, упиравшийся в землю. На самом конце его клубился комочек. Он стал разрастаться, темнеть. Салерия поняла, что это приближается к ней. И вот клубок разросся до размеров человека. И перед ней предстал некто, напоминающий Господина Икс.
- Кто вы? – спросила Салерия.
- Я тот, о ком Вы мечтали, но приняли меня за другого.
Салерия хотела возразить, но не смогла раскрыть уста.
- Вы ждали того, кто выведет Вас в иное измерение, где Ваше истинное место, потому отказывали всем. Вы ждали меня!
Дух подошел к Салерии и поднял ее на руки.
- Я могу подарить Вам все, что пожелаете. Выбирайте!
И вознес дух принцессу на вершину холма, откуда открывались бескрайние дали.
- Все земли до горизонта будут Вашими. Я подарю власть над ними.
- Зачем мне власть над миром? – прошептала Салерия. – Женщине нужна власть над сердцем одного – своего мужчины. Сможешь ли ты подарить власть над своим сердцем?
Исчез холм, и пронесся призрак над землей, и перенес ее в подвал, где стояли в ряд кованные неподъемные сундуки. Призрачный человек одним взмахом открыл все крышки разом, и глаза ослепил блеск золотых монет и бриллиантов.
- Вы будете богаты, как ни одна из женщин. Вы затмите их всех! Они будут завидовать Вам.
- Я не хочу вызывать зависть женщин, - прошептала Салерия. - Это принесет мне несчастье.
И тогда увлек дух принцессу к звездам и поставил ее на хрустальный небосвод.
- Здесь нет земного времени, - сказал Призрак. – Здесь живут бестелесные создания, которым не нужны мелкие радости Земли. Здесь царит вечное веселье. Отсюда Вы можете наблюдать за жизнью каждого человека. И раз в год Вы будете иметь право вмешиваться в эти жизни. Здесь Вы будете вечно молодой и сможете наблюдать, как стареют красавицы… Правда, прекрасное предложение?  Старость всех уравнивает, а Вы всегда будете…
- Красивой, молодой и… несчастной? И потому все более злобствующей в отсутствие любви? Нет, мне ваше предложение не подходит. Я хочу детей, а затем увидеть детей моих детей. А в конце жизни сказать мужу: «Мы прожили хорошую жизнь».
- Ну что это за женщина, если ее нельзя соблазнить! – вскричал Призрак. – Это ненатурально.
- Это так, - впервые согласилась Салерия. – Женщина создана для того, чтобы ее соблазняли. Но у вас это не получается. Прощайте.
И Салерия проснулась.
Утром ей опять встретился Господин Икс.
- Почему у меня не получается с Вами? – спросил он задумчиво. – Обычно у меня нет проблем с дамами.      
- Потому что я для вас - Ангел, а вы для меня - Демон. А эти субстанции несовместны.
- Спасибо, что не путаете меня с чертом, а так пожалуй, Вы правы. Я не смогу соответствовать Вам, а Вы… Хотя… Хотя Вы можете стать Падшим Ангелом!
- Уже было...
- Не совсем. Женского пола среди падших ангелов не было. У Вас есть шанс войти в историю.
- Спасибо за лестное предложение войти в историю. Но я стараюсь думать и об выходе… А вы чем, собственно, занимаетесь?
- Я деловой человек! Суть моего бизнесдела в том, чтобы мои огромные доходы перекрывали мои огромные расходы.
- И все?
- А еще… Я борец за права! - гордо произнес господин Икс.
- За какие права?
- За права всех и вся!
- За права всех? В том числе и…?
- Да, в том числе. Я полагаю, что свободы должны в одинаковой мере распространяться и на Падшего архангела со слугами, и на благочинных ангелов. Все должны быть одинаково равны и одинаково свободны! Мой девиз: «Долой неравенство в гражданских правах!»
- Но ведь одни исповедуют добро, а другие - зло, как же вы можете равнять их?
- Силы добра и зла должны соединиться в одном походе против обреченности мира. И разве это не происходит наяву? Недавно математически было доказано, что зло – оборотная сторона добра. Я лично исхожу из принципа: если живешь и никого не трогаешь, то тронут тебя. Так уж лучше «трогать» самому. А еще все зависит от того, сколько ниточек намотано на твоих пальцах, и с каким мастерством ты дергаешь их концы, чтобы те, внизу, танцевали любимые тобой танцы. Согласитесь, режиссура – уважаемая профессия…
- Понятно. Тут мы с вами не сходимся и не сойдемся никогда, господин хореограф.
- Вы пока полны предрассудков. Война между противоположностями должна отойти в прошлое, и вместо вражды пусть воцарятся мир и взаимопонимание. Ведь все мы из одной колыбели под названием «Эдем».
- И вы готовы послужить великой цели единения двух ипостасей?
- Отчего же не быть готовым, если чувствую в себе всевозможные одаренности. По секрету скажу: Я - талант и потому право имею! А талант надо развивать, тогда прав еще больше будет.
- О каких правах изволите говорить?
- О праве творить! И требовать за оное свое! Посудите сами. Чтобы быть по-настоящему добрым или злым, надо иметь талант. А талант явление редкое, оттого люди не добры и не злы, а совмещают в себе средненькое и серенькое. Только такие как мы знаем во всей мощи и красоте, что есть Добро и Зло! Мы настоящая пара, настоящие Король и Королева. Каждый велик в своем качестве. Мы – две стороны одной медали! Две параллельные линии судьбы! Два олицетворения Неба и Земли! Дня и Ночи! Жары и Хлада! Великого Милосердия и Великого Наказания!… Есть же выражение: «по ту сторону добра и зла». Так почему бы нам не воспарить над ними, обретя полную свободу?
- Достаточно. Неужели вы такой великий в своей ипостаси?
- Пока нет. Но я учусь и стану…
- Я помешаю вам. По мере своих скромных сил, конечно.
- Значит, отказ? Жаль. Что ж, пусть наши судьбы пересекутся в другой плоскости. Рад буду иметь такую противницу.
И они отвесили друг другу вежливые прощальные поклоны.

_______
       

А принцы привычно шли по зеленой прекрасной реальности. Шли и примечали интересное. Как-то к вечеру наткнулись на стихосложца, который под тенистой яблоней сочинял и тут же декламировал вслух:
                Я хочу объять,
                Я хочу создать, 
                Я хочу творить      
                Я хочу вкусить,       
                Я хочу… 
Тут он запнулся и нервно зашагал вокруг тенистого древа, бормоча: «Я хочу… я хочу… что я хочу? Хочу-то я ее, да вот не рифмуется!»
«Творческий поиск!» - догадались принцы и благоговейно удалились. А Лотис огорченно подумал: «Вот так обычно и бывает: захочется высокого, а достаешь бутерброд с ветчиной».
Лотис озвучил свои сомнения, и принцы заспорили. Каждый о своем.
Адмус заявил, что самые прекрасные растения произрастают из грязной земли и удобряются, сами знаете чем. Так задумано, чтобы высокое имело корни в обыденном. И это понятно, иначе люди были бы ангелами, что нарушило бы прерогативу других. А ведь мир стоит на принципе иерархичности, без чего оный пребывал бы в хаосе. Собственно, вы, как будущие монархи, об этом с колыбели знаете. Вся монархическая идея на этом основана: короли не святые, но должны свято блюсти неподъемное свое дело.
Одарис выразился в том смысле, что гармония вещь непознаваемая, но анализируемая и, когда он берет в руки флейту, то это всего лишь кусок палки с дырочками, и чтобы она зазвучала надо вдувать туда не воздух, а душу. И по звукам слушатель может понять, жива она у музыканта или пребывает в спячке.
Лотис согласился и с первым, и со вторым заявлениями, но остался при своем мнении, о котором так и не поведал друзьям. А именно: все так, но есть еще что-то, для него пока неуловимое, хотя он его и почувствовал, когда встретил в цветочном поле Салерию, и признал в ней Это! Только, что именно, он пока и сам не понял…
К исходу третьего дня принцы добрались до указателя, на котором значилось: «Страна тихихаков. Ну и что?»
Последнее полу-восклицание полу-междометие входило в официальный герб в качестве надписи на ленточке. Наверное, в былые времена тихихакцев достали расспросами об их своеобразной жизни так, что ответ отлился в традицию. Рядом стояла скульптурная композиция, которая что-то олицетворяла. Но что именно, было не очень понятно. Вернее, совсем непонятно. Представьте себе большой кукиш, устремленный в небо и перечеркнутый (или увитый?) двумя дубовыми ветками, что сововкупно можно было трактовать и как отрицание, и как украшение композиции.
- Занятно, - молвил Одарис.
- Ну и что? Выпендриваться все могут, - ответил Адмус.
- Похоже, у них сложная философская история княжества, - предположил Лотис. – Недаром нас к ним прибило.
Мощеная дорога из желтого кирпича вела вглубь их странной страны. И они пошли по ней в направлении горизонта, где маячили верхушки домов и дворцов.
- Инкогнито войдем в столицу или как? – спросил Одарис.
- Зачем? Породу не скроешь, - гордо ответил Адмус.
При входе в город висел большой щит с красивой надписью: «Это столица». И ниже: «Приезжий, воспользуйся услугами Службы Экскурсий. Так лучше будет». Под щитом спал воин в полном боевом облачении.
- Охрана традиционно спит, - сказал Адмус. – Но пройти, уверен, не даст.
И точно, едва принцы поравняться со щитом, как воин открыл один глаз и оглядел их.
- Пошлина три монеты, - звучно сказал он, тихо зевнул и проворно встал, гремя саблей.
Адмус победно посмотрел на товарищей. Мол, какова выучка!
Получив просимое, охранник вытянулся во фрунт и громко отчеканил:
- Приветствуем вас в царстве отборного народа тихихакцев!
- Почему «отборного»?
- Наш монарх говорит так: «Все народы и государства равноценны. Особенно наш народ и мое государство. Поэтому наше государство лучше всех!» И это верно. У нас даже рабы самые свободолюбивые среди рабов.
- Ваш монарх истинный философ, - сказал Лотис. – Уверен, что он закончил Институт Управления имени Пипина.
- Так точно!
Довольные принцы проследовали дальше.
- До полнолуния два дня, а здесь, кажется, столь много интересного, что нам и впрямь следует обратиться к услугам Службы Экскурсий, - предложил Лотис. – Иначе мы тут радостно запутаемся.
На предложение провести время в познании окружающей действительности возражений не последовало. Следуя указателям, принцы быстро достигли дверей почтенного учреждения, в задачу которого входило просвещение и просветление.
Приветливый распорядитель за стойкой спросил, какую именно экскурсию хотели бы заказать гости?
- У нас есть показы архитектурных достопримечательностей. Есть демонстрация успехов за прошедшие сто лет, и есть за последнюю тысячу. А есть поход по культурно-образовательным местам с лекцией.
- Нам подойдет последнее, - сказал Лотис.
- Извольте. Вот вам гид, - и распорядитель указал на человека в углу, - он и возглавит процессию.
Человек встал, поклонился и представился:
- Я - Гид. Так меня и зовите. Это удобнее, чем запоминать наши длинные имена. Желаете начать немедленно или с завтрашнего утра?
- Давайте с утра, а пока покажите гостиницу.
Гид исполнил просимое первое, а с утра приступил ко второму.
Однако столица внешне мало чем отличалась от прочих монархических столиц за исключением особого духа, витавшего над ее крышами да странной скульптурой на въезде в город.
Принцы полюбопытствовали о глубинной метафоре сего изваяния.
- Это посвящено нашему Небесному Покровителю.
-  А кто у вас Небесный Покровитель?
- Вообще-то, их несколько, и мы зовем их Писатели. Писатели – те, кто творят вторую, третью и прочие реальности. Они это делают, когда по каким-то причинам не хватает первой, обыденной.
- А чего именно недостает? - поинтересовался Лотис.
- Энергии движения! – с пафосом воскликнул Гид. – Это очень сложное и  капризное явление. Оно склонно к рассеиванию. Попробуйте удержать в руках солнечный свет или  воду. Неудачное то будет занятие. Это вам не твердый предмет – держи, сколько хочешь. Хотя свет и вода – суть неизведанные океаны энергии, источники сущей жизни. Ведь энергия – это движение, и наоборот, движение - суть проявление энергии. Все, что движется, питается какой-то энергией, иначе со временем любое движение неизбежно замирает. В то же время движение создает условие для появления энергии. Без мельничного колеса не будет и работы молотилки. Этот общий физический вывод имеет к нам прямое нематериальное отношение. Чтобы подстегнуть действительность, Писатели создают вторую реальность. Она многоцветна и раскована в мысли. Она есть мир, где можно экспериментировать вволю. Энергия мысли и замысла, энергия творения и борения с другими мыслями и замыслами рождает особую, необычайную силу. Эта сила распирает вторую реальность, требует выхода, и он есть. Это наш мир! Энергия из второй реальности перетекает в первую, то есть в нашу реальность. Большие корабли на море или воздушный шар сначала создают Писатели во второй реальности, а потом уже идея перетекает как практическое воплощение в первую, самую, что ни есть, реальную реальность. Чтобы народ не застыл в спячке, они создают Героев, и те входят в реальность, как Жанна д`Арк, и люди идут за ней или другими героями, как будто они из настоящей жизни. Но переизбыток энергии во второй реальности может вызвать взрыв такой мощи, что он разметет и первую реальность. Поэтому избыток сбрасывается во Вселенную, отчего зажигаются новые звезды. Таким образом, Писатели, расширяя Мир, создают и третью, а возможно, и какую-нибудь неведомую нам четвертую реальность.
Принцы были поражены представленной им картиной мироздания по тихихакски. Они-то думали-представляли, что мир есть стертая подошвами лужайка, поделенная на квадраты государств. А тут на тебе…
- Да-а, в таком случае еще неизвестно какая реальность первая, - промолвил Лотис, приходя в себя. - А кто, по-вашему, создает самих Писателей?
- Есть предположения.
- Расскажите, пожалуйста.
- Вкратце, гипотеза такова. Мир на деле состоит из многих миров, где один уровень, то есть одна реальность творит другую. Нас создают одни, мы создаем других, а те создают, в свою очередь, иные миры. И такая цепочка может быть очень длинной.
- Писатели создают новый мир, а самих Писателей рождают в других мирах? И где же конец, или, вернее, начало? – спросил Одарис. - Не могут же акты творения продолжаться бесконечно.
- То нам неведомо. Хотя наш мудрец Касефонт Загоризонтный предполагает, что миры закольцованы – самый последний уровень является созданием самого первого. Как бы то ни было, у нас поклоняются Писателям в посвященных им храмах. Там возносят хвалу Великому животворному Слову, началу всех начал. У Писателей просят лучшей для себя судьбы. Ведь Писатели могущественны. Жрецы утверждают, что они могут создавать даже империи. Некоторые считают, что только по воле Писателей они и создаются.
- А сколько их, Писателей?
- Подлинное их число есть число «пи», но в сумме они троелики, и потому простые верующие, не обремененные грузом философских знаний, считают, что их трое, хотя это большое упрощение. Один лик дарит свет, тепло, веселье и любовь. Другой – силу, жестокость, отвагу и любовь. Третий – разномыслие, мудролюбие, неудовлетворенность и любовь.
- Насчет любви поясните, пожалуйста, - откликнулся Лотис. – Как такие разные лики управляются с одной и той же категорией? 
- Любовь бывает в трех ипостасях: любовь телесная, любовь умственная и любовь сердечная. Любовь телесная… это вам, молодые люди, должно быть понятна и без пояснений. Любовь умственная нужна ученым и философам, а сердечная присуща всем: родителям, детям, влюбленным. 
- Любовь народа к монарху – это, должно быть, любовь умственная? - предположил Одарис.
- Совершенно верно, - согласился Гид. – Но внушают ее не Писатели, а только сами монархи. Писатели могут помочь, если захотят, но даже жрецы в этом сомневаются. Писатель  может вдохнуть любовь одному человеку, но вряд ли всем людям разом.
- В чем тогда их могущество?
- Они влияют на судьбу Героя. Если Писатель обратит на него свой благосклонный взор, то Герой не утонет в быстрой реке, не разобьется, сорвавшись в пропасть, увернется от меча и любой другой напасти. Он становится заговоренным, как, например, великий Александр Македонский или не столь великий, но более известный Наполеон Бонапарт.
- Вот бы нам обратить на себя внимание Писателя! – воскликнул Лотис. – В нашем деле это здорово бы пригодилось.
Гид улыбнулся.
- Не все так просто и не все так гладко. Жизнь Героя короче, чем у простых смертных, потому что Писатель не может долго вести своего Героя по стезе судьбы. Для этого требуется много энергии. Потому Он скоро выдыхается и ставит Точку.
- Какую точку?
- Писатель насыщается делами Героя и перестает помогать ему. А когда перестает, то быстро приводит его к концу.
- Как с Македонским и Наполеоном?
- Как и с ними тоже.
- Вот те раз! А я обрадовался. Так зачем люди просят Писателей о помощи?
- Хочется пожить хоть немного да хорошо, особенно по молодости лет, когда кажется, что старость – это уже как бы и не жизнь. К тому же наши жрецы утверждают, что бывают исключения. Все может закончиться благополучно, если Писатель произнес над своим Героем магическую формулу: «И жил он долго и счастливо». Тогда все будет в порядке.
- Да и первый вариант не так уж плох, - смело возразил Лотис. – Александр, Цезарь и Наполеон умерли не старыми, но их слава живет в веках.
- Их даже не номеруют, - поддержал Одарис. – Никто ведь не говорит Наполеон Первый или Александр Пятый. Хватает имени.
- Я бы предпочел или второй вариант, или никакой, - признался Адмус. – Я готов прожить своим умом и с родительской помощью, но долго и без особых хлопот.
- И это неплохо, - согласился Одарис. – Чтоб тихо и без забот.
- Ну не всем же быть Героем, - не унимался Адмус.
- Не всем, не всем, - покивал Лотис. – Хотя укротить Авочку уже геройство.
- Да ну вас, - решил немного обидеться Адмус. – Нашли, над чем посмеиваться. Над самым дорогим…
- Продолжим экскурс? – спросил Гид.
- Извольте, мы готовы.
- У Писателей прочие люди называется Персонажами. Писатели, в отличие от Героев, им не помогают, а используют по своей надобности. Но и Герой со временем вполне может быть разжалован в персонаж.
- Наполеон тоже стал персонажем?
- Конечно, и прочие немыслимые поначалу везунчики.
- Почему все же Писатели бросают созданных ими Героев, превращая их в персонажей?
- Думаю, потому, что невозможно довести их деяния до логического конца. А логический конец у правителя один - сделаться повелителем всех земель. Но тогда наступит скука, тупик. Не будет места другим Героям. Не будет место драме! А драма – это когда всем интересно за чужой счет. Писатель должен постоянно творить, причем нескучные истории. И желательно запутанные. Потому Он и создает Героя, чтобы через какое-то время красиво и драматично избавиться от него и начать лепить нового.
- Не хотел бы я стать Героем, - заявил Адмус. – Я хочу быть самим собой!
- Как знать, может быть, все мы персонажи чьего-то вымысла в худшем случае и замысла в лучшем, - подытожил Лотис.
- Да-с, неуютно слышать такое. Сидит где-то Писатель и играет нами, чтобы кому-то не скучно было, - проворчал Адмус. – А те, прочтут и скажут: скучно! И нам кранты.
Друзья грустно помолчали.
- Но говорят, иногда Герой сам может завладеть Писателем и начать диктовать ему ход действия, - с оптимизмом в голосе продолжил Гид. - Правда, как это происходит, никто не знает.
- Здорово! – восхитился Одарис. – Вот бы придумать что-нибудь этакое для нашего Писателя, чтоб не чувствовал себя полным хозяином положения.
- А почувствовал бы себя хоть разочек полным идиотом, как его персонажи в момент краха надежд, - одобрительно подхватил Лотис.
Им, принцам чистопородных кровей, не нравилось, что кто-то может управлять ими, как болванчиками. Гиду же не понравилась молодая горячность.
- Не спешите судить опрометчиво. «Что есть наша жизнь? – вопрошает наш мудрец Касефонт. - Возьмите зажженную лампу и войдите в темный подвал. Что увидите при свете той лампы, то и есть ваша жизнь». Но как узнать, что за поворотом, что внутри ящиков и бочек? Вот для этого нужен Писатель. Ученые создают материальную реальность, Писатель – умозрительную. А есть еще другой Создатель, который создает их всех скопом. И каждая реальность дополняет друг друга. Однако, говорит наш мудрец, сложность не в этом. Одним миром может править божественная ошибка, другим - писательская описка. Но есть разница между первым и вторым.
- А мы разве не можем обойтись своим умом?
- Нет. Либо не успеете, либо заблудитесь, либо набьете шишек об углы… Да мало ли еще каких «либо»!
Принцы переглянулись.
- А мы все-таки попробуем! – хором заявили они с юношеским пылом.
Гид вздохнул.
- Мое дело рассказать о сути учения. Хотя…кто знает, может, у вас получится. Кое-кто утверждает, что Писатели – это бывшие люди, возвысившиеся до божественного уровня Творцов. Может, и вам дано вознестись? У нас некоторые пытаются. Пишут…Творят… Вытворяют…
- А что нужно, чтобы сделаться Писателем? – спросил Лотис.
- Написать несколько Выдающихся Книг, - ответил Гид. – Только вот как узнать, что ты написал выдающуюся книгу? Мы выдающейся книгой считаем ту, объем комментариев к которой превысит саму книгу в три раза. А великой книгой ту, комментарии к которой превысят объем первоисточника в десять раз. Хорошим писателем мы считаем того, кто написал одну такую книгу. Выдающимся - того, кто написал две таких книги. А великим – у кого их три.
- А если пять или десять? – спросил Лотис.
- Такое невозможно. У писателя не хватит идей и сюжетов. Будет повторяться. Или тащить у других.
Так за умными разговорами они подошли к храму. Сложенное из тесаных каменьев, здание пирамидально уходило к небу. Внутри храма было тихо и прохладно.
Алтарь представлял собой гранитное, отделанное мрамором возвышенье с раскрытой книгой наверху. Прихожане молились, взывая негромко: «Возьмите меня в Вашу Книгу, дайте мне вторую жизнь!»
Принцы улыбнулись такому желанию. Они-то знали, что обязательно попадут в Книгу по факту своего рождения - в Летопись царствования. Хорошо быть принцем!
Рассказ Гида и все увиденное произвело на друзей столь сильное впечатление, что они вознамерились посетить местного мудреца Касефонта Загоризонтного.
- Не знаю, захочет ли он вас принять, - усомнился Гид. – Мудрецы любят уединение, а не праздношатающихся туристов.
- Ну, во-первых, вряд ли к вашему мудрецу каждодневно ломятся принцы с чистотой крови 1-й категории, а, во-вторых, мы сами занимаемся науками в Институте Королевского Хозяйства, - веско заявил Лотис.
- А-а, тогда другое дело, - смягчился Гид. – Попробую достучаться.
И он повел принцев на окраину города, а оттуда – в лес, и далее в дебри глухой чащобы. Там и стояла неприметная хижина со всеми удобствами, называемая в здешних местах «дачей». На крылечке сидел бодрого вида старик и освобождал от накипи чугунный котел. Столь прозаическая картина несколько обескуражила принцев. Они привыкли видеть мудрецов за дубовым столом, заваленным толстыми старыми фолиантами.
- То-то у меня с утра поясницу ломило, - молвил старик. – Думал к дождю, а оказывается - к гостям. Учту на будущее.
- Всех вам благ, почтенный Касефонт, - произнес Гид тонким почтительным тоном и троекратно поклонился. – Не устоял от уговоров вот этих отроков, принцев по рождению и профессии, что приехали в наше государство из дальних краев узнать о нашей вере. А, узнав, очень захотели услышать Ваши комментарии.               
Принцы также отвесили уважительные полупоклоны.
- Что ж, гости мне не в тягость. Хотя, признаюсь, не люблю лицезреть зевак и отвечать на праздные вопросы. А то приходят и спрашивают томно: «А что такое счастье?» Это юнцы по молодости счастье ищут. А в старости понимают - счастье, когда ты здоров, не бегаешь по врачам, и тебе не закрыты еще все дороги. Или простенький вопрос задают: «Чем правда отличается от истины?» Приходится объяснять. Правда – это когда вы говорите: «может, он в чем-то и не прав, но я - за него». А истина – то, на что уходит жизнь. Другой вылазит: «А можно объять необъятное?» - «Объять нельзя, говорю, но осмыслить можно». А иные вообще начинают проверять меня на интеллигибельность, вопрошая: что первично – курица или яйцо? Отвечаю: петух! Смеются, но отстают. М-да… Бродят люди в потемках, боятся их, а потому хватаются за первый попавшийся светильник и провозглашают с облегчением: «Вот он, светоч истины!» А оказывается, это всего лишь старый фонарь. Однако гостям на пороге читать нравоучения не должно, так что проходите в палаты.
Зато дом внутри полностью отвечал представлениям молодых людей о жилище мудреца-отшельника. Темные вековые стены были утыканы книжными полками, прогибающимися под весом толстых томов с обложками в палец толщиной. На столе и комоде громоздились некие колбы, реторты и змеевики научного вида. В углах покоились пузатые бутыли с разноцветными жидкостями.
Поймав взгляд принцев, старец произнес загадочную фразу.
- Не предлагаю из тех бутылей, ибо не поспело еще.
- Чем вы занимаетесь? В каких научных изысканиях пребываете? – вежливо осведомился Адмус.
- Наша местная пословица гласит: «Истину можно узнавать, либо вглядываясь в небо, либо погружаясь в свою душу, либо вникая в мысли людей». Я пытаюсь делать все понемногу. На чердаке у меня ночная труба для осмотра звезд, на полках – книги, а остальное пространство занимаю я сам.
- Но это слишком традиционный путь, - осмелился возразить Лотис. – Все ищут отгадки чего-то вечного, то в небе, то в себе…
- И не находят, - поддакнул вдруг старец. – В том-то и дело, что если бы нашли, то мы потеряли бы смысл своего дальнейшего существования. Разгаданный и заполненный кроссворд кому нужен? Пока есть тайна, мы существуем. Но чтобы тайна была, ее надо обозначить. И даже… возделывать!
- Мудро, - согласились принцы.
- А раз так, и беседа наша началась, то садитесь за стол и отведайте моего клюквенного морса. Я испробовал кучу вариантов, пока не пришел к удовлетворяющему меня рецепту. Этот морс ядрен, в меру кисл, бодрящ, полезен из-за несгубленной при варке нутряной силы ягод, красив на цвет и даже имеет запах, чего нет в обычном морсе.
Принцы чинно расселись по простым табуретам и с удовольствием отведали предлагаемый напиток. То ли с пыльной дороги, то ли и вправду морс был хорош, но он принцам очень понравился. Градусов там было не меньше, чем в заморском эле.
- Запатентовать бы надо, - озабоченно сказал Касефонт. – При должном подходе пошел бы он в массы с хорошим прибытком. Однако недосуг, да и суетно это.
- Почему вы живете один, не стремитесь к ученому сообществу?
- Один мудрец – это хорошо. Но двум мудрецам лучше не сходиться. Они начнут противоречить друг другу и тем испортят все. И вообще, мудрость – это опыт, который нельзя передать другому словесно.
- Отчего так, отче?
- От того, отрок, что невозможно тебе объять руками платяной шкаф, точно так же никому не дано объять истину. Потому люди живут в соответствии с той стороной шкафа, то бишь истины, к которой стоят лицом.
- Ага, значит, многое зависит от того, к какой стороне повернут человек? – подхватил нить беседы Лотис.
- Верно. А если кто хочет познать побольше, тот должен двигаться…
- Что мы и делаем! – радостно закончил Адмус.
- Получается, что так, - согласился Касефонт.
- Но если исходить из вашей метафоры о платяном шкафе, двигаясь этаким образом, мы когда-нибудь обойдем его и придем к прежнему месту, - не унимался Лотис.
- Совершенно верно, - кивнул отшельник. – Но уже обогащенные знанием о других сторонах «шкафа».
- Можно вопрос? – поднял руку Одарис.
- Слушаю, молодой человек.
- А в шкаф заглянуть не пробовали? Что там внутри находится?
Старец радостно хлопнул в ладоши.
- Молодец! Именно к этому мы, мудрецы, и стремимся  всю свою жизнь, чего и вам желаю.
- И как, получается?
- Есть два способа познания внутреннего пространства «шкафа». Первое – заглянуть в щелочку, второе - залезть внутрь целиком. В первом случае вы увидите немного, но не потеряете представление о внешнем виде шкафа. Во втором, вы узнаете все, что находится в шкафу, но перестанете видеть то, что происходит снаружи.
- Ну и выбор! – возмущенно вскричал Адмус.
- Увы, мой друг, увы.
- А как-нибудь по-другому нельзя?
- В общем-то, можно, - разломать шкаф!
Принцы задумались.
- Пожалуй, только не мы, - озвучил общее мнение Лотис.
- Но и это еще не все. Драма человеческого разума состоит в том, что он не в состоянии охватить все стороны объекта разом. Каждый видит свое и свидетельствует о том, что видит. И при случае будет отстаивать свою правду. И он будет прав! Но только со своей стороны. От этого происходит много раздоров, даже войны. Все уверены, что они правы. И они правы. Только со своей сугубо односторонней стороны.
Касефонт развел руками.
- Увы, но правда не есть истина.
- И как ко всей этой ситуации следует относиться? – поинтересовался Одарис.
- Наверное, философски. То есть осознать свое место, свои возможности и, исходя из этого, строить свою жизнь. Одному хорошо жить, прислонившись к стене шкафа, другому - находясь в движении, а третьему следует залезть внутрь. И при этом желательно не делать вселенскую драму из своего ограниченного умопостигания. Но и не складывать крылышки от этой мысли!
- И еще вопрос, если позволите, - не унимался Лотис.
- Готов ответить в меру своих познаний и разумения.
- Как вы думаете: мы - в Книге, или сами по себе?
- То нам не ведомо. Что же о книгах, то они делятся на две основные категории: те, в которые авторы вкладывают свои мысли и впечатления, и те, где пишущий следует за сюжетом, пытаясь понять, что хочет сказать сама книга, точнее ее персонажи. Я бы пожелал Вам быть во второй.
- И я того же мнения, - воскликнул Лотис.       
Его товарищи согласно кивнули.
- Нам посчастливилось повидать старцев, посвятивших себя мудрости. Знаете ли вы о них? – продолжал  расспрашивать Лотис.
- Конечно. Познание мудрости не под силу одному уму. Лишь сообща можно обозреть разные стороны объекта. Мы переписываемся, чтобы понять, а поняв, приступить к созиданию. Мы желаем создать новую реальность! Первая реальность – это то, что нас окружает и нашими же трудами дополняется. Вторая – то, что продолжает создаваться помимо нашей воли. А вот если мы познаем законы творения, то сможем создавать свою реальность целеустремленно. И даже не одну, а много! И тогда воплотить в ней наши мечтания и желания.
- А зачем создавать новые реальности?
- Если жить в одном мире долго, становится скучно. И вообще, мир надо обновлять, улучшать, ремонтировать, наконец.
- Теперь окончательно все понятно.
Тут мудрец вздохнул.
- Только, как выяснилось в ходе исследований одного философа, самое главное не знание законов творения, а как раз наши мечты и желания.
- Разве что-нибудь вымечтать так сложно?
- Оказывается, очень сложно. О чем мечтает обычный человек?
Принцы задумались.
- Ну-у, о прибытке…
- Так.
- О здоровье…
- Так.
- О власти…
- Так.
- И так далее, - завершил список Адмус.
- А еще некоторые мечтают о справедливости, - добавил Одарис.
- Так.               
- О гармонии мира.
- Так.
- Ну… и так далее.
- А теперь дайте определение справедливости, гармонии и так далее, чтобы оное устроило всех.
- Это невозможно! – воскликнул Лотис, мгновенно припомнив прослушанный им курс Мудрологии.
- Вот именно, дети мои. Так из чего прикажите лепить третью реальность? Из споров мудрецов и мудрствующих? А если в оное еще и дураки встрянут? А они обязательно встрянут, на то и дураки, слава богу!
Принцы скорбно вздохнули, осознав тяжесть сего малоподъемного груза.
- И где выход? – поинтересовался любознательный Одарис.
- Слева и прямо, - буркнул в ответ мудрец, очевидно, и сам расстроившись.
Но затем смягчился.
- И все-таки придуманная жизнь часто намного интересней обыденной. Поэтому люди будут искать способы создания новых реальностей и поклоняться тем, кому удастся их создать.  Хотя бы иллюзию таковой.
Не желая больше испытывать терпение хозяина, принцы решили откланяться, поблагодарив за науку.
Касефонт дал на дорогу флягу с морсом, и вновь принялся чистить отставленный котел.
А в это время Господин Икс, получив некое письмо от некоего адресата,  незамедлительно рассчитался в гостинице. Редкие прохожие могли лицезреть, как поздно вечером спешно грузилась дорожная карета. И еще - как Господин Икс постоял под окнами принцесс, точнее одной из них. Постоял, потом послал окну воздушный поцелуй. Тот взлетел и долго бился о стекло. Но безуспешно. Господин Икс вздохнул и, резко поворотившись, ушел. А занавеска чуть шелохнулась. Но как было на самом деле нам доподлинно неизвестно.               
               
            

                Сказ. 10.  ОБРЕТЕНИЕ


Так, за вразумляющими беседами пролетели два дня, приближалась ночь полной луны. Пришло время стать богатыми и счастливыми. У Гида они уже выяснили путь к горе Волшебной, заодно спросили, почему она так называется.
- По легенде там спрятаны сокровища.
- И… нашли? – поинтересовался Лотис, усиленно изображая незаинтересованность.
- Конечно, нет. Ведь это легенда, хотя гору на всякий случай основательно перерыли. Пусто!
Лотис аж взмок, слушая такие страсти.
Осталось непонятным: то ли рыцари потустороннего мира ошиблись в прогнозах, то ли гора умела хранить вклады не хуже приличного банка.
Когда сумерки упрятали землю от бодрствующих граждан, а звезды высыпали на небо, чтобы продолжать усиленно на что-то намекать желающим летать, принцы отправились к горе.
Издалека их можно было принять за разбойников, так внушительно шли они шеренгой в надвинутых на глаза шляпах, сверкая в нестойком лунном свете клинками кинжалов. А на средней дистанции у них можно было бы предположить наличие крыльев за спиной, ибо сапоги идущих едва касались подошвами дорожной пыли. Видно, незримая радостная сила несла их к цели.
Попетляв себе в охотку, дорога привела их к массивной возвышенности, напоминающей пирамиду в стране гиппопотамов. Принцы остановились в почтительном созерцании объекта, отмеченного божьим промыслом. Вот он, пуп мироздания на сегодняшний день!
- А теперь определим северную сторону, - произнес Лотис.
- Ну, это просто. Она обращена к северу, - отозвался Адмус.
- И вообще, там, где северная сторона, там и север, - согласился Одарис. – Там еще мох должен расти. Пошли?
Но сам не шелохнулся. Недвижим оставался и Адмус. Оба с интересом смотрели на Лотиса.
Тут Лотис озадачился. Дело было не только в том, что сторон света было аж четыре, но и соединений было не меньше. Потому предстояло не только отличить заход от севера, но юго-восход от северо-захода. Только сейчас он понял, что кое-чего не учел, а именно объема своих познаний.
- Хорошо, - бодро сказал Лости. – Пойдемте искать мох.
Нашли же они только коровьи лепешки. Мха нигде не было.
- Какая странная гора, - подивился Одарис.
- Заколдованная, - пояснил Адмус.
Но и без пояснений было ясно, - они в тупике. Однако в решающий момент сбить Лотиса с толку было не просто.
- А мы сделаем так: скажем заветные слова на каждой стороне. Та, что откликнется, и будет северным склоном.
- Хорошо все же иметь дело с гением, - удовлетворился предложенным Адмус.
И принцы немедленно стали исполнять придуманный способ установления севера.
Трое лунных теней подходили к подножию горы и громко заявляли по очереди: «Ну, вот я и вернулся». Гора оставалась равнодушной. Когда они обошли ее три раза, то поняли: тут что-то не так.
Адмуса эта ситуация стала раздражать, а Одарису захотелось есть, пить и спать одновременно.
- Одно из двух: либо тут клада нет, либо северной стороны, - высказал предположение Адмус, задумчиво почесывая то место, где предположительно находился его умственный анализатор (а надо сказать, что у разных людей он располагается в разных частях тела).
- Мы просто чего-то не учитываем, - попытался внести ясность Лотис.
- Я лично понял, что именно. Как гласит распространенная у нас присказка: «Сам дурак, так еще с дураками связался!» – окончательно раздражился Адмус.
Одарис смягчил выпад.
- У нас же народная мудрость учит: «Ты получаешь то, чего добиваешься. Если тебя сажают на кол, значит, ты того долго добивался».
- Хорошо бы разобраться, кто эти проблемы нам создает: Ученый Совет, Писатель или они естественного происхождения? – пробормотал Лотис.
Адмус капризно отмел эту гипотезу:
- На кой фиг мы сдались Писателю, когда принцев и без нас достаточно?
- Резонно. Тогда Ученый Совет?
- Вот это вполне возможно, - согласился Адмус.
- Есть еще варианты? – осведомился Одарис.
- Есть, - откликнулся Лотис. – Возможно это и завиральная идея, в духе приключенческих романов, но представим, что существует еще кто-то, кто хочет добраться до пещеры раньше нас. Узнал из сообщений прессы, подумал и понял – это его шанс. Нам-то дал задание, возможно, Ученый Совет, а у неизвестного появляется возможность влезть на чужом горбе в райские кущи. Ведь найти пещеру можем только мы!
- Почему только мы?
- Потому что это задание для нас! Мне не дает покоя тот незнакомец, что подослал Зеленого Человека. Неспроста это!
- Логично и потому убедительно, - согласился Одарис.
- Я - как вы, - поддержал всех Адмус. – Тогда мы должны перехитрить параллельного персонажа, который следит за нами и держит нас в качестве…
Адмус запнулся в поиске нужного определения.
- Приманки?
- Нет.
- Наживки?
- Что-то вроде этого, но не так. А! Мы для него проводники, а он – хозяин положения.
Лотис с Одарисом переглянулись.
- А ведь, пожалуй, этот первокурсник прав больше других, - раздумчиво проговорил Одарис.
- С виду простофиля, а выдал неожиданно интересный результат, - согласился Лотис.
- Что за манера у вас появилась меня подначивать. Два разномерных сапога!
- Мы просто завидуем, - примирительно сказал Лотис. – Остается догадаться, кто этот кандидат в Хозяева?
- Да чего вы глупости городите, - взорвался Адмус. – Пещеры-то ведь нет! А мы рассуждаем, будто внутри сидим и лениво злато перебираем. Вернусь к Авочке, а та спросит: ну что, приключенец, много ли золота-бриллиантов намылил без меня? Тьфу…
И принцы загрустили. Они сидели на камне под полной луной, насмешливо испускавшей бренный свет, мысленно перебирая нити своей неудачливости.
- Неужели я ни с чем вернусь к Салерии, - проговорил тихо Лотис. - Приду весь облупившийся с дороги и скажу: «Ну, вот я и вернулся». А она посмотрит на меня грустно и промолвит…
Но узнать, что скажет Лотису Салерия, глядя на его бедность, принцы не успели. Гора вдруг будто вздохнула, что-то в недрах ее шевельнулось, и скальный бок неожиданно разверзся. Оторопевшие принцы увидели черный зев. Пещера!
- Оказывается, все дело в интонации, - проговорил озадаченно Лотис.
- М-да, ко всему подход нужен, - глубокомысленно изрек Адмус.
- Ура, мы победили! - шепотом вскричал обалдевший Одарис.
А в это время…

_______
 

В это время Авочка и Салерия… А что они могли делать в это время, как не подъезжать к землям тихихаков? Дело было так. В то же утро принцессы узнали, что надоедливый постоялец из гостиницы тихо и раненько съехал. «Не к добру»,- проницательно решили Авочка с Салерией.
- Наверняка он узнал, где наши принцы и пустился за ними, - сказала Авочка.
- Нам остается сделать то же самое, - ответила Салерия. – И помешать ему.
Оставалось узнать, куда уехали принцы. Принцессы поглядели друг на друга, глаза в глаза, и Салерия сказала:
- Не поверю, что ты упустила Адмуса из виду. Признавайся, каким образом ты наблюдаешь за ним?
- Больно мне надо следить. У меня таких женихов…
- Ава!
Авочка дернула плечиками.
- Ну... купила я тут в одной окраинной лавочке волшебное блюдце.
И она вытащила из-под подушки круглый предмет.
- И как оно действует?
- Передвижение Адмуса отражается красной точкой, а вот эта стрелка указывает компасное направление его местопребывания. Еще к нему прилагалась одна штучка… та, что наводит это блюдце на цель. Ее я зашила в подкладку камзола Адмуса.
- Похвальная предусмотрительность, - одобрила Салерия. – Итак, мы можем следовать за ними. Поехали?
Уже на выходе Авочка наклонилась к подруге и спросила с невинным личиком:
- А как ты смотришь за Лотисом?
Салерия зарделась и потупилась.
- Я же обещала не следовать за ним…
- Об этом я в курсе. Так как же?
Салерия виновато вздохнула.
- Я была в той же лавочке и зашила Лотису то же самое.               
Авочка победно взглянула на Салерию и усмехнулась:
- Все мы женщины одинаковы!               
               
_______


Принцы зажгли заранее приготовленные факелы и несмело вошли под своды пещеры. Перед ними открылся извилистый коридор. Зачем божеству было пролагать путь столь не прямолинейно, было совершено непонятно. Пока принцы шли, им казалось, что в горные недра их вела сама капризная судьба, которая в любой момент могла завести в полный тупик. Впрочем, дорожка завсегда извилиста, главное – чем она заканчивается. В данном случае коридор кончился дверью с массивным засовом. Лотис набрал в грудь воздуха и с усилием отодвинул засов. Затем надавил плечом на последнее препятствие и дверь распахнулась. Принцы оказались в просторной зале с парой сталактитов. Посередине стоял он - его величество Сундук! Сундучище. Сундучилище. Сундучок-с.
- В одном почтенном и древнем учении утверждается, что весь наш мир – иллюзия. А вот перед нами, что ни на есть доподлинная реальность, - сказал очарованный Лотис. – Как порой неправы бывают древние.
-  Пойдемте к реальности, – откликнулся Адмус, - поосязаем.
И принцы парадным шагом, подошли к сундуку. Он потемнел от времени, но был хорош своей резьбой, изображавшей мифологические сцены уже непонятные современному просвещенному уму. Замка на нем не имелось, и Лотис, поднатужившись, поднял тяжелую крышку.
Злата там не было. Внутри лежала огромная книга. Хоть и большая, но самая обычная. Даже не в сафьяном переплете. Не обсыпанная драгоценными камнями. Не с золотой застежкой. Книга и книга.
Принцы помолчали, потом Адмус исследовал содержимое сундука. Реальность не изменилась. Ничего, кроме другого не было.
- А что это за учение, где утверждается, что мир наш – иллюзия? – спросил Одарис.
- Может, книга бухгалтерская, и там записаны закладные и долговые расписки? – предположил Адмус. Но фолиант не тронул.
Сделал это Лотис. Раскрыл, полистал, почитал отдельные места и удручающе покачал головой.
- Нас просто обманули. Послали не за тем, что нам было нужно, а за тем, что нужно было кому-то другому.
- Это Слепой! – воскликнул Адмус.
- Слепцами были мы, - мужественно ответил Лотис.
- Зачем ему эта книга, и почему он сам ее не искал? – задумчиво спросил Одарис.
- Так он же – слепой! – возразил Адмус.
-  Доверчив ты не по годам…
- Это тот случай, когда ответ может быть сложнее самой задачи, сказал Адмус. – Чую я, что хозяин положения кто-то пофигуристей, чем актер, работавший под слепого нищего. Вот только кто?
В это время дверь с размаху отворилась и на пороге возник…
- А вот и кандидат в ферзи - Барбидон Уклопус Филадельф собственной ясноликостью! – вскричал Одарис.
- А кто же еще! – сплеснув руками, проговорил Лотис. – Можно было догадаться, кто метит в хозяина положения. Теперь все понятно.
- Что тебе понятно? – осведомился Адмус, растерянно взирая на гостя.
- Предложение искать сокровища, возможно, замысел Ученого Совета, а вот Уклопус – придумка Писателя.
- Зачем тому нужна пещера?
- А ты посмотри, что в Книге…
Адмус полистал ее.
- Сюжеты.
- Вот именно. Десятки, сотни сюжетов – детективных, фантазийных, любовных… А такоже идеи. Не мелкотравчатые, а настоящие, роскошные, прямо таки божественные идеи, предназначенные для расцвечивания исторического прогресса! Вспомним историю Жанны д`Арк. Ведь эти типично литературная история! И поучительно, и назидательно, и по философски красиво! Так что такое пособие для божества - подлинное богатство для Писателя. Это его сила, в нем его Слава. Писатель силен сюжетами и идеями. Есть они – он тоже Бог! Творец! Создатель миров! Нет сюжетов или они трачены, то Он умирает, а на его место приходит другой Творец, другой Бог.
- Разобрались? – спросил Барбидон ровным голосом. – Тогда перейдем к делу.
И обвел принцев спокойным, ясным взглядом почти состоявшегося демиурга.
- Продайте Книгу. Я дам столько, что хватит на свадьбу.
Лотис вспыхнул.
- Я принц, и в отличие от вас, родовой! Как вы смеете предлагать мне подачку?
- Пардон…
Барбидон смутился. Возможно, впервые в жизни.
- Пардон, старая привычка мерить ситуацию всеобщим эквивалентом. Я готов приобрести найденное вами, ибо знаю, как им воспользоваться. И вы тоже будете полновесно удовлетворены. Ваша миссия будет выполнена. Каждый получит свое.
- Сначала вопрос: как ты нашел нас?
- За вами следили.
- Это понятно. Но как?
- Есть у меня знакомый, который может идти по запаху следов. Возможно, скоро с ним встретитесь.
- Это нехорошо, - сказал Одарис. – Следить…
- Нехорошо, - согласился Барбидон. – Но надо было. Для общей пользы. Вам нужны средства на свадьбу? Я дам. А мне нужна эта книженция. Давайте меняться.
Тут Лотис выпрямился прямо-таки богатырем и веско сказал, как отрубил:
- Не дам! Догадываюсь для чего она. Пусть твой Писатель сам сочиняет сюжеты и вынашивает идеи.
- Смотри, Лотис, не ссорься, с кем ни попадя. Тебе, да и вам, Адмус и Одарис, могут отомстить. Окажитесь нежданно нищими, лишенными царств, да еще в заточении. А так вас будет ждать награда. Писателю ничего не стоит одарить вас богатствами и даже произнести заклинание: «И жили они долго и счастливо».
Принцы переглянулись. Подумали. Потом Лотис сказал за всех:
- Заманчиво, и мы бы согласились… если бы это предложение исходило не от тебя. Сдается, что твой Писатель такой же пройдоха, как и ты, Барбидон. А это опасно и для нашего мира, да и для параллельной нам реальности, потому ответ будет отрицательным.
- Вот именно. Хрен вам, а не редька! – храбро, хотя и не впопад, поддержал Адмус.
- Ну, дело ваше, - примирительно сказал Барбидон. - Осел почему упрямый? Потому что у него развито чувство собственного достоинства. Вот только… не все ценят это его качество.
- Знаешь, есть такой вопрос: что предпочтительнее – позолоченное зло или сермяжное добро? – откликнулся Одарис.
- И каков ответ? – с подозрением спросил Барбидон.
- Да нет ответа, иначе какой же это философский вопрос!
Барбидон деланно вздохнул.
– Ну тогда разрешите откланяться.
Он отвесил полупоклон и величаво удалился. Довольные собой принцы вновь вернулись к находке, не обратив внимание на одну существенную деталь, – дверь за Барбидоном тихо, но надежно захлопнулась. Принцы же извлекли книгу. Они смотрели на то, из-за чего им пришлось идти так далеко и не по своей воле. Молчание нарушил Одарис.
- Один из наших подданных предложил читать книги от конца к началу. Утверждал: «Начиная с конца, я стремлюсь узнать, как автор развертывает суть дела. Ведь главное конец, а не начало, понимая это, я могу найти логическую ошибку в построении».
- И этот метод помог ему?
- Не знаю, но он создал теорию «итогового начала». Даже какую-то премию получил.
- Ну а мы все же начнем с начала, - сказал Лотис.
 Принцы раскрыли манускрипт и… увлеклись чтением. Ах, какие сюжеты там были! Какие судьбы живописались! Какие любовные многоугольники возникали. Какие приключенческие схемы описывались! Какие детективные интриги плелись! А какие глубокие мысли напрашивались! Тут было из чего творить историю героев и персонажей.
Насытившись найденными сокровищами, принцы, наконец, решили подняться на свежий воздух. Первым к дверям направился нетерпеливый Адмус, уверенный, что его злоключения закончились, и свой долг он выполнил. Однако он встал перед дверьми, как вкопанный, а за его спиной уже переминались Одарис и прижимавший к животу увесистую книгу Лотис.
- Нельзя ли чуть быстрее, - попросил Одарис.
- Уже нельзя, - глухо откликнулся Адмус. – Дверь не поддается.
- А ты плечом нажми, петли заржавели, наверное.
- Боюсь, что даже с разбегу и головой не поможет.
И тут до Одариса с Лотисом стало доходить…
- Мы заперты, камарады, - объявил Адмус, оборачиваясь, и являя свой отчего-то просветлевший лик. – Так что приключения продолжаются, а для меня тем более. Как хорошо, я так доволен, что не остался дома, а то было бы скучно жить.
Он удовлетворенно оглядел мощные стены и спросил Одариса:
- Ты бы не мог применить свое волшебство?
- Какое волшебство?
- Ты же владеешь волшебными приемами. Как ты уделал Чадвига тогда в гостинице!
- Я не владею волшебством, Адмус. И никто им не владеет. Все волшебство – это всего лишь фокусы. Ловкость рук вкупе со знанием химии и физики. Увы…
- Как рационально! – разочарованно пробормотал Адмус.
- Что делать. Мир устроен рационально, хотя и запутанно. Правда, в наших силах расцветить его чудесами. Только не волшебными, а вполне земными. Настоящий волшебник - тот, кто не знает истинного источника своей силы.
- А если знает – он фокусник?
- Может быть фокусником, а может – ученым, удачливым правителем или полководцем, лжепророком, наконец.
- Я знаю, в чем моя сила, - заявил Адмус, - потому я не волшебник. Ну, хорошо, пусть волшебник не знает источника своей силы, но свершает волшебство, тогда что?
- Значит, кто-то управляет им.
- Я знаю, кто управлял этим Чадвигом, - заявил Лотис. – Писатель!
- Возможно и такое, - согласился Одарис.
- Как хорошо, что мы не волшебники, и нами никто не управляет! – сказал Адмус. – Не будь я принцем и будущим монархом – удавился бы от избытка гордости.
Довольный таким обстоятельством, он устроился поудобнее на земле и озабоченно зевнул.
- Однако время отхода ко сну подошло.
Он вынул из кармана часы. Маленькая кукушка не замедлила высунуться из скворечника и сказать:
- Ку-ку, Ваше Высочество.
- Что я говорил! Пора спать, ночь на дворе!
Порядок есть порядок, и принцы стали укладываться спать.
- Спокойной вам ночи на новом месте, - промолвил Одарис, затихая.
- Всем того же, - отозвался Лотис, чувствуя себя вполне сносно на теплой куртке и походной сумке под головой, где свое достойное место заняла Книга Сюжетов.
               
_______
    

Утром принцы проснулись голодные и озабоченные. Позавтракали остатками взятого накануне сухого пайка.
Адмус окинул потухшим взором своды пещеры и вздохнул.
- Знать бы наверняка, что это испытание Ученого Совета. Если испытание, нам ничего не грозит. Попугают немного и выпустят. А если нет, то нам…
- … надо выбираться самим, - подхватил Лотис с максимальной твердостью в голосе.
Адмус оценивающе оглядел своды.
- Ну что, начнем или приступим? Сюда бы три кирки, мы бы в три смены за пять лет запросто пробили в этом граните тоннель хоть до родимого дворца.
- Особенно при трехразовом горячем питании, - поддакнул Одарис.
- …которые приносила бы юная официанточка в белом фартучке, катя перед собой тележку с судком горячего супа…
- И горкой горячих пирожков с яблоками, - продолжил Одарис.
- Нет, я без птичьего мяса бить киркой не согласен, - уперся вдруг Лотис.
- А если не сезон перепелов ловить, выберешь в меню баранину?
- Ну, не знаю, - упрямился Лотис. – Если только это будет молодая баранина.
- Я киркой вряд ли смогу рубить камень, у меня пальцы собьются, а я ведь какой-никакой, но музыкант, - вспомнил о себе Одарис.
- Тэк-с, кирка отпадает, а с ней и трехразовое заслуженное питание, - подытожил Адмус. – Какие еще будут варианты?
- Я могу сыграть на флейте, - откликнулся Одарис.
- О! Вот это хорошо. Лучше слушать концерт, чем махать кайлом.
- Тем более Одарис у нас еще и дирижер, - напомнил Лотис, - а значит, в музыке разбирается не хуже нас. Просим!
Одарис достал из сумки инструмент, вышел на середину и объявил:
- Ноктюрн. Почти. Ибо не закончен. Но да ничего. Композитор принц Одарис. Играет принц Одарис. Исполняется впервые.
Зрители зааплодировали.
Одарис дождался тишины и поднес инструмент к губам. Через мгновение пещера  наполнилась эфирными звуками, которые уперлись в ее пределы. И они поддались! И раздвинулись, причем весьма ощутимо. Нестрашно было сидеть в подземелье, чьи стены отодвинулись на пол-лье в длину и три аршина в высоту. В воздухе запорхали бабочки, запели птицы, и пастушок ненавязчиво оповещал коров и девушек о своем присутствии.
Когда ноктюрн закончился, наградой творцу были долгие, горячие аплодисменты.
- Маэстро, просим еще, - кричали в первом ряду.
- Просим, просим!
Однако Одарис отказался выступать во втором отделении.
- Как ни хорошо слушать музыку в интимной туристической обстановке, но пора возвращаться к делам. А их у нас много. Мужчина должен первым начинать и последним заканчивать. Есть к тому же хочется и на солнце поглядеть. Какие будут веские предложения на этот счет?
- Не права была старушка, переходя улицу в неположенном месте, - со вздохом ответствовал Лотис.
- Да если б старушка знала, чем все кончится, - отвечал Одарис.
- А вот одну старушку предупреждали, - откликнулся Адмус, - а ей все равно надо было.
- Это кто же ее предупреждал?
- Нашлись добрые люди, - уклончиво отвечал Адмус. – А в целом, какой-то политический экстрим получается, товарищи!
Одарис озадаченно взглянул на Адмуса.
- Что это за диковинные слова ты произнес?
Адмус задумался и потом пожал плечами.
- Не знаю, откуда они во мне взялись. У нас в королевстве так не говорят.
Принцы замолчали. Идей в наличие не было. Что делать, было совершенно непонятно.
- М-да, положение - хоть в гроб прячься, - тихо проговорил Одарис.
- Может, надобно помолиться Писателю, чтобы помог? Он же, говорят, все может, - предположил Адмус.
- И впрямь, отчего не обратиться с нижайшей просьбой, - с сарказмом в голосе поддержал Одарис.
Но Адмус насмешливого тона не воспринял, а встал, сложил руки на груди, сосредоточился и, воздев руки к мрачному своду пещеры, начал распевно и задушевно:
- О, всемогущий Писатель! Творец нашего мира и утешитель наших душ. Соблаговоли помочь нам в этой безвыходной ситуации. Только Ты один можешь выручить Героев, так снизойди и до нас и укажи путь к новой главе нашей жизни. А мы в ответ берем на себя обязательство жить не скучно и не напрасно, влекомые по стезе… м…м…
Адмус запнулся. Ум его лихорадочно перебирал варианты наименования влекомой силы: Рок? Фата-моргана? Фатум? Моральный императив?… О! точно!
-… влекомые по стезе Морального Императива, - закончил Адмус.
Лотис с Одарисом зааплодировали. По молодости лет они не верили во всемогущество Писателя.
- Некультурным демиургом будет твой Писатель, если после такой молитвы нам не поможет, - заявил Одарис.
И тут снаружи послышался явственный шорох и поскребывания. Принцы навострили уши, не хуже легавых.
- За дверью кто-то есть, - произнес шепотом Адмус.
- Уф-ф, да это Уклопус вернулся, - догадался Одарис. – Решил, что попугал нас достаточно. Оно и верно – достаточно.
- Сомневаюсь. Это кто-то другой, - высказался Лотис.          
- Да кто бы там ни был. Лишь бы открыл, - воскликнул Адмус и бросился  к дверям. – Мы здесь! Здесь! Отворите!
На миг за дверью стихло, будто прислушались, а затем вновь явственно начало лязгать.
- Отмычки что ли подбирает к засову? – удивился Лотис.
Наконец запор поддался корявым рукам, проскрипели петли, и ржаво простонала отворяемая дверь.
- Ура! – выкрикнул Адмус и осекся. В проеме показалась отвратительная морда.
- Ты – кто? – пролепетал Адмус.
- Я – Живоглотус! Чудо-юдо болотное. Большой друг вашего нехорошего друга Барбидона Уклопуса.
- Ну знаете, вот вас мы почему-то не ждали, - пробормотал Адмус.
- Выходит сюрприз? - усмехнулась морда. – Я доволен. И еще приятно, что вам неприятно! – рявкнул Живоглотус, открывая зубастую пасть.
Принцы отпрянули, обнажая кинжалы.
Злодей удовлетворенно захохотал.
- Это точно не испытание Ученого Совета, - тихо молвил Лотис.
- Тогда Писатель старается, – решил Одарис. - Только на чьей он стороне?
- Писатель против нас, - ответил Лотис. – Ему нужна Книга.
Пока принцы уясняли ситуацию, а Живоглотус заполнял паузу зловещим смехом, в пещере появилось еще одно, на этот раз легко узнаваемое лицо.
- Слепой! – разом выдохнули в изумлении принцы.
Однако теперь он производил вполне зрячее впечатление.
Свысока оглядев ощетинившихся принцев, мнимый слепой изрек:
- Я не слепее вас, слепцы! Я – Колдун! Могу такое наколдовать, что… ого-го-го!
И он тут же продемонстрировал свои возможности. Махнул рукой, и из рукава выскочили три мыши. Одна белая и две серых. Выскочили и разбежались в разные стороны, ища норки для своей новой жизни.
- Потому предлагаю, детки мои, проявить благоразумие и я не буду превращать вас в мышей. Давайте договоримся по-хорошему: вы лезете в мешок, а мы делаем свои дела и уходим. Доставай! – приказал он Живоглотусу.
И тот извлек из-за спины три объемистых холщевища.
- Не знаю, фокусник он или настоящий чародей, но мышью предстать перед Авочкой я не могу, - проговорил Адмус. – Тогда она меня точно съест.
Из уважения к аристократии мы опускаем детали пленения. Силы были слишком не равны, а мышами существовать не хотелось, пришлось залезать в мешки.
- Зачем им все-таки нужна Книга? – спросил Адмус, сидя на корточках в потемках и размышляя о превратностях судьбы.
Ему глухо ответил… кажется, Лотис.
- А представь, что у Бога иссякло вдохновение! У богов таланты тоже… разных объемов. И вот пришло время, когда он почувствовал, что все сказал, а надобно творить дальше – люди просят. Что тогда? Где найти источник вдохновения? А тут выясняется, что есть запрятанный резерв. Значит, его надо найти.
- Это что-то вроде колодца в пустыне, - добавил другой голос, должно быть Одарис.
- Понятно. Не понятно, чего же он нашими руками стал искать?
- Так Писатель бесплотен. Вот мы и стали его орудием.
- А почему не стал им Барбидон?   
- Он слишком рассудителен и холоден для такой безумной авантюры, как поиск сокровища.   
- А мы, выходит, глупы и безрассудны?
- А ты разве этого еще не понял? Много ли попалось на петицию? Только мы. Другие бы предварительно разузнали в чем, собственно, дело. А кто бы еще поперся неизвестно куда за компанию с влюбленным принцем?
- Доказательство теоремы принято, - отозвался Адмус. - Осталось сделать выводы.
Тут встрял другой голос, кажется, Одариса:
- Через энное количество лет выводы нами будут сделаны, и никакая любовь и страсть к знаниям не заставит нас подняться с дивана. 
- Ты меня утешил, - взбодрился Адмус. – Осталось выбраться из мешков и добраться до дивана.
В ответ раздался противный, как у всех отрицательных персонажей, смешок. «Не иначе Живоглотус сидит рядом на страже», - подумали принцы. И они не ошибались. Их сторожили, пока Колдун нес Книгу к Барбидону.

______


Барбидон Уклопус вел образ жизни аристократа в шестом поколении. Это означало, что к 11.30 он должен был принять легкую ромашковую ванну, сменить батистовую рубашку и отзавтракать беконом с чашечкой кофе. А посему, убедившись, что ловушка захлопнулась, а искомое сокровище найдено, отбыл в отель-люкс дабы привести себя в порядок, передав завершение дела подручным. На то они и были подручные, чтобы завершать дело, вернее, грязное дело, вроде посадки принцев в мешки. Кодекс чести не позволял аристократу присутствовать при унижении людей своего круга людьми низкого звания. Итак, Барбидон занимался туалетом в люкс-номере, чтобы встретить Колдуна с заветной Книгой в полной красе и соответствии великому моменту.
И Колдун спешил, предвкушая великую награду в виде злата-серебра и отдыха на курорте для ревматиков. Он так спешил, что вначале не обратил внимания на двух девиц, сближавшихся с ним на встречном курсе. Причем одна из них держала в руке почтенного вида дубинку. Когда же заметил, то несказанно удивился.
- Никак принцессы? Как вы здесь оказались?               
- Где Адмус? – запальчиво спросила одна.
- В мешке, конечно, - растерялся Колдун. – А что?
Мысли у него путались, все стало дробиться, и он никак не мог собрать себя в единое целое.
- Как в мешке? - стала возмущаться первая, а вторая молчала, но от ее молчания веяло таким холодом…
- Иди, Авочка, посмотри, в чем там дело, – проговорила вторая.
Принцесса смело бросилась бежать по темному каменному тоннелю, а вторая ласково заглянула в глаза Колдуна. И показалась ему, что девушка как будто стала расти, голубые глаза ее сделались фиолетовыми и заслонили полмира, а сама она превратилась в бабочку. Крылья ее затрепетали, и ветерок сковал Колдуна сильнее самых железных цепей. А затем раздался тихий голос. Такой тихий, что напряглись перепонки в ушах. Голос легко преодолел их и проник в самую душу. И услышал Колдун слова: спи, спи и тебе приснится детство. Ты на руках кормилицы слушаешь ее песню…
И Колдун заснул.
Авочка пробежала коридор за несколько мгновений. Даже увесистая дубинка в  руках не мешала. Когда она распахнула дверь, то увидела такую картину: посередине залы громоздились три объемных мешка, рядом сидела зеленая образина и поедала чеснок.
- По какому праву? – воскликнула возмущенно Авочка.
Чудо-юдо поморгало удивленно на нежданное явление, а потом спросило:
- Ты хто?
- Я невеста Адмуса. Хочу забрать его!
- Это который?
- Я здесь, Авочка! – выкрикнул кто-то отчаянно.
Зеленый Человек усмехнулся.
- Не получится! Самому нужно.
- Да не думаешь ли ты, дорогуша, что я тебе своего мужчину отдам?
- А как ты мне помешаешь? – хохотнуло чудище. – Разве что расцелуешь меня так, что я уступлю тебе твой мешок? Договорились?
- Договорились! - рявкнула Авочка.
- Не наставляй мне рога с ним, - подал голос Адмус жалобно. – Лучше уж с кем-нибудь другим.
Живоглотус расхохотался.
- Да нет уж, милый, с ним и только с ним я свой роман закручу, чтоб знал, как уходить из дома без моего согласия. Ну-ка, иди ко мне чудушка, отведай моего поцелуя.
И Авочка ринулась вперед с такой скоростью, что чудовище не успело моргнуть, как получило тяжеленный удар по лбу. Отморгав, оно узрело в руках злодейки увесистую дубинку с шипами на конце.
- Чья это штука? – удивился Живоглотус, потирая ушибленное место.
- Папина! – гаркнула Авочка звонким голосом и вдарила еще раз.
Тут чудовище вскипело гневом и перешло в атаку. Пока оно вскипало и переходило, получило еще сильнейший удар. Завязалась нешуточная битва. Через пару минут чудище поняло, что зря ввязалось в это дело. Во-первых, больно, во-вторых, противник попался чересчур проворный, а в третьих… ну что возьмешь с разъяренной женщины?
Чудище подалось назад, потом еще, а затем просто выскочило из пещеры и побежало за поля, за леса, воя и нещадно ругаясь.
- Адмус, ты где? – спросила Авочка.
- Здесь я, - ответил один из мешков.
- Вот и славно, - сказала Авочка и принялась развязывать другие мешки. Когда очередь дошла до Адмуса, он высунулся из нежеланного жилища, оглядел мир вокруг сначала диким взглядом пришельца, занесенного с другой планеты, а потом, проморгавшись, узнал своих.
- Авочка, - простонал он, – как хорошо, что ты не изменила мне с этой мордой!
- Я, может, тебе рога и наставлю при случае, но в беде никогда не брошу, - ответила Авочка.
- Спасибо за откровенность, буду стараться, чтобы тебе не пришлось делать ни первого, ни второго, - ответил по-рыцарски Адмус.
Авочка поцеловала его в лоб и помогла выбраться из недр мешковины.
- Как же ты победила эту чуду, а я нет? – напоследок спросил Адмус.
- Ты дрался за других, а я - за свое! – подвела итог невеста.

_______


Когда Колдун проснулся, солнышко уже было на закате. Он сладко потянулся… и вскочил, будто ошпаренный. Мир был тих и уютен. Зиял вход в пещеру, щебетали птички, росла себе, никого не трогая, зеленая трава, а рядом стоял задумчивый Барбидон.
- Эка ты уморился от трудов праведных. Не добудишься, - проговорил он с холодным спокойствием в голосе.
Колдуна аж передернуло.
- Ты что-нибудь помнишь из случившегося?
Колдун тщательно наморщил лоб, но вспомнить ничего путного не смог.
- Живоглотус рассказал, что явилась какая-то рыжая кошка, набила ему морду, а ты в это время сладко спал. Как это понимать?
Колдун ничего объяснить не смог. Барбидон посмотрел в небо и процедил тем же спокойным голосом опытного могильщика:
- Кто-то со мной пошутить изволил.
Интересовался происшедшим и другой наш герой.
- Что это было? – воскликнул Лотис.
Когда принцы выбрались из мешков, то к своей радости в тоннеле нашли валявшуюся в пыли и прахе Книгу. Салерия ждала их у входа. Принцессы ничего толком объяснять не стали, кроме того, что решили попутешествовать и случайно забрели в эти края, где случайно узнали о приезде трех принцев, после чего случайно решили осмотреть окрестности горы Волшебной, и случайно увидели то, что и принцы видели. Друзей такие объяснения, конечно, не устроило, но свое любопытство они благоразумно направили в другую сторону. Улучив свободную минуту, принцы нашли Гида и, соблюдая меру, рассказали о происшедшем с ними   у горы Волшебной.
- Что это было? – спросил Лотис.
- Обычное дело в нашем необычном мире, - ответил Гид. - Схлестнулись две реальности. 
- То есть?   
- Поясню примерами. Как появляется наш мир? Одни люди говорят: мир создали  боги. Другие люди утверждают, что как раз люди создали богов силой своего ума и воли. Кто прав? Наверное, истина в том, что боги создают земной мир, а люди - небесный. Они влияют друг на друга, переливая одну реальность в другую. После этого уже не понять, кто от кого больше зависит. Мы зависим от Писателя, а Писатели попадают в зависимость от нас – персонажей. Они творят вокруг нас обстоятельства, мы творим их творческую судьбу. Писатель, который хотел через Барбидона добраться до кладезя сюжетов, теперь не станет знаменитым. Только и всего. Для нас это пустяк. А в мире Писателя - нет. Впрочем, для нас это тоже важно.
- Какая разница – одним известным Писателем больше или меньше? – поинтересовался Адмус.
- Разница есть, ибо Писатели творят параллельный нам мир. Мир Читателей. О нем нам вообще ничего не известно. Это даже не четвертое измерение. Пятое, наверное. Вот от него наши Боги зависят сильно. И мы каким-то образом тоже.
С новым знанием принцы вернулись в гостиницу.
- Что будем делать с найденным? – спросил Адмус друзей. - Кому  отдадим Книгу?
- Может, в Академию Всех Наук? – предложил Одарис. -  Или мудрецам. Пускай творят свои реальности.
Лотис задумчиво созерцал дали за окном.
- Что-то не так? Чего могильно молчишь? – спросил Адмус.
- Да вот думаю…. А зачем ее кому-то отдавать? Пролежала книга тысячи лет, и без нее обходились. Может, пусть и дальше пребывает в безвестности?
- Как же так, разве человечеству не нужны свежие сюжеты?
- Свежее - оно, конечно, дело хорошее. Но все равно создание реальностей зависит от меры таланта. Бесталанный испортит самый свежий сюжет, а талантливый перелицует старый до неузнаваемости - так, что любо-дорого будет глядеть. Что же до новых сюжетов… - продолжал размышлять Лотис, - а вдруг появится сюжет сюжетов, в котором не будет ни королевств и прочих царств, ни принцев и принцесс, ни драконов и мудрецов, размышляющих о сущем? Давайте оставим все, как есть. Пусть идет, как шло.
- А не скучно будет?
- От нас зависит.
И Адмус с Одарисом, подумав, согласились.
Салерия потом спросила Лотиса о Книге: что, мол, в ней?
-  Среди прочих, там был сюжет про трех молодых королях, бывших друзьях, которые пошли войной друг против друга.
- И как их звали?
- Не надо имен! – попросил Лотис.
Куда принцы дели свой клад - нам неведомо. И что сказать по этому поводу мы не…

(Краевед: Я знаю: они испугались и тем, может быть, затормозили прогресс!
 Хронопист: Или проявили не свойственную молодости мудрость и спасли наш мир.)

_______


У Барбидона оставалась последняя надежда - Колдун.
- Добудь вещь, - приказал он. – Придумай что хочешь, но добудь.
И Колдун, поразмыслив, направился к принцессам.       
После приключения в пещере вся компания поселилась в гостинице. Принцессы заняли покои для дам, а принцы разместились этажом ниже. Этим и воспользовался Колдун. Под вечер он решительно постучал к девушкам. Открыла Авочка.
- Я по очень важному делу, которое касается прежде всего Вас.
Не без колебания, Авочка впустила Колдуна, и он не замедлил изложить суть проблемы.
- Мне нужна Книга. Вам она ни к чему, а мне пригодится для разных неотложных дел. Это в Ваших интересах, принцессы, ибо я чародей и могу натворить таких бед, что сам буду плакать в унисон с вами.
- Вы пришли нас шантажировать? – уточнила Салерия.
- Совершенно верно.
- А если мы не поддадимся? – спросила Авочка.
- Не рекомендую. У меня есть личные причины наколдовать посильнее. Я вам завидую, и я разозлен. А зависть и злость – очень мощные энергетические силы.
- Почему разозлены – понятно. Но почему вы нам так тяжко завидуете? – спросила Салерия.
- А не задавались ли вы вопросом: отчего вы такие милые и приветливые? Да потому, что у вас изначально есть то, к чему другие стремятся, осеняя свой путь тяжкими трудами. Власть вам предназначена сызмальства. И возвеличивать себя не надо, вы уже родились принцессами, и вам незачем портить себе характер, как… как некоторым.
- Сразу видно, что вы не принадлежите к миру аристократии. Мы такие же, как все. Отличаемся же от всех одним: сознанием долга! И ничего более на самом деле, – ответила Салерия.
- Ничего более?! Издеваетесь? Чистенькими себя выставляете? Знаем мы ваш «долг», кровопийцы трудового народа! Наколдую так, что Вы красоту свою потеряете. Посмотрим, как будет выполнять муж свой долг  с вами!
Салерия ответила наглецу ангельской улыбкой.
- Неужели вы посягнете на мой образ? Ах, как это невежливо.
Колдун зыркнул на нее и постарался сделать страшное лицо. Но на него глядели такие безоблачно-синие глаза, что он не нашелся что ответить. А потому отыгрался на другом объекте.
- А Вас, - и он ткнул пальцем в Авочку, - и заколдовывать не надо. Сама природа Вас из рыжей драной кошки вырядила в принцессу для смеха.
Авочка ахнула и закрыла лицо руками.
- Вы что себе позволяете, господин нехороший! - повысила голос Салерия.
- Ничего особенного, порчу наводить буду!
- Это, пожалуйста, наводите. Отрывайте крылышки мухам, смешивайте помет летучих мышей с потовыделением жаб, но зачем же оскорблять девушку? Вы же по статусу почти джентльмен! – сердито отчитала Салерия Колдуна.
- Знаете что, устал я от вас, а по сему откланиваюсь. И подумайте насчет…
- Книги у нас нет, но советую вам покопаться в углах пещеры. Не все ценно, что на виду.
На том встреча завершилась.
Когда пришло время ужина, наши друзья заглянули в покои принцесс и застали горько плачущую Авочку, притулившуюся у окошка с видом на сторону отчего дома, и утешающую ее Салерию.
- В чем дело? – бодро спросил Адмус. – По какому случаю слезки?
- Меня обидели-и, - отвечала Авочка.
И сказала, как и кто.
- Ну, стоит ли из-за слов какого-то колдуна так переживать? – пробормотал Адмус, оглядываясь на друзей.
Лотис с Одарисом дружно поддержали: мол, не стоит.
Авочку их мнение не успокоило, даже наоборот, вызвало новую волну слез.
- Я принцесса! Как он смел?!
- Надо было ударить его как Живоглота, – воскликнула в сердцах Салерия.
- Не могу… Тогда я билась за Адмуса, а за себя не могу-у. Меня должен защищать жени-и-х.
И она опять горько заплакала. Лотис с интересом стал наблюдать за лицом Адмуса. Сначала оно помидорно покраснело, затем побледнело, потом стало покрываться пятнами, сначала крупными, затем они преобразовались в мелкие.
- Какой любопытный колорит! – услышал Лотис тихий голос Одариса. Он тоже с большим интересом наблюдал за превращениями физиономии Адмуса.
Остаток вечера Адмус упорно молчал, и все попытки друзей развеселить его успеха не имели. А ближе к полуночи Адмус исчез. Наутро Лотис с Одарисом хватились его. Они обсуждали, где им искать Адмуса, и, когда уже было решено идти в разные стороны и встречаться посредине, вошел Адмус.
Ну и вид у него был!
Камзол изорван, лицо и руки исцарапаны и к тому же закопчены.
- Ты, что, с пожара?
Адмус молча прошел к скамье и обессилено опустился на нее. В руках он держал ком чего-то волосяного. Одарис вежливо, но твердо изъял оное из сжатых пальцев Адмуса.
- Что-то сей волос мне знаком, - проговорил Одарис.
Развернув  предоставленную вещь, Лотис с Одарисом признали в ней длинную бороду Колдуна.
- Как ты сумел? – ахнули друзья.
- Надавал ему по крупу и вырвал бороду, - просто объяснил Адмус. – В следующий раз крепко подумает, прежде чем мою невесту оскорблять, селезень этакий.
- Ничего себе! Как это тебе удалось? А колдовством  ударить тебя он, разве, не пытался?
- Пытался… И огнем пыхал и кота сотворил когтистого. Но и я порезвился. У него нос распух – глаз не видно, - удовлетворенно подытожил Адмус. – Молотил от души, без перерыва на обед.
- Ну и дела! – только и мог сказать удивленный Лотис. – Побить колдуна! Как это могло случиться? – спросил Лотис у Одариса.
Одарис подумал и вспомнил.
- Читал я, что колдунам подвластны лишь люди, озабоченные собой. Тогда они легко входят в их сознание со своей магией. А вот если человек озабочен иным, и его мысли всецело заняты другим человеком, то к нему в сознание забраться много сложнее и заклинания слабеют многократно. Они… они соскальзывают.
- А разве обязательно колдунам наше сознание?
- Конечно! Ведь камень не заколдуешь, сколько ни старайся, ибо ему все равно.
- Ай, да Адмус! Никогда бы не подумал, что этот эгоцентрист может так сильно думать о другом… то бишь о другой.
- Я тоже удивляюсь, - согласился Одарис, - однако факт на его лице.
Зато Авочка ничему не удивилась. Увидев Адмуса в закопченно-царапанном состоянии, она, ни о чем не спрашивая, незамедлительно сбегала за склянками с мазями из своих запасов и принялась сосредоточенно колдовать над суженым. И друзья могли убедиться по замутившимся глазам Адмуса, что в этот раз магические пассы на него действуют.

______


По прошествии суток в сумраке подземелья двое копались в углу пещеры. Точнее, копал один с невероятно опухшим и расцвеченным синевой лицом, а другой, приятной наружности молодой человек, неравнодушно следил за процессом.
- Нет, здесь ничего, - иногда начинал канючить первый, исходя потом.
- Копайте, копайте, должно быть.
- Четвертую яму выкапываю…
- Четыре угла, четыре ямы. В одном из углов что-нибудь да будет, - упорствовал второй.
Наконец, что-то звякнуло под лопатой. Еще несколько мгновений, и к ногам второго был положен ящик обитый бронзой. В меру большой и в меру тяжелый, как раз для хранения сокровищ.
- Сподобились… Может, там сапфиры? – взволновался первый.
- Не дай бог такую мелочевку! Нам нужны вещи нематериальные, а значит, самые дорогие. Мы ищем не для себя, а для Писателя! А вот у него мы уже попросим хоть золота, хоть драгоценных камней с бочку.
- Чего же Вы раньше об этом не сказывали?
- А вдруг бы не нашли, ты бы расстроился и меня списал…
Он откинул крышку, и кладоискатели увидели стопу листов папируса.
- Есть! – удовлетворенно сказал второй. Он зажег несколько свечей и расставил их вокруг. Из мрака выступили лица Барбидона и безбородого Колдуна.
Барбидон извлек несколько листов и принялся внимательно изучать их.
- Так… Печать на месте. Резюме тоже. А эти бляшки что означают? А, срок годности… Нам это не надо, а потому…
И он принялся отрывать какие-то ярлычки.
- Что в этих бумагах?
- Здесь излагаются идеи и сюжеты по созданию новых реальностей. Слышал, наверное: «В начале было Слово»? А ярлычки указывают срок их реального существования после творения.
- И что?
- А то, что означенное творение увядает и без остатка растворяется во времени. Но мне до этого дела нет. Мое дело доставить Писателю требуемое.
- Понял. Значит, ваш Писатель захотел стать великим, для этого ему и понадобилась Книга с сюжетами и литературными идеями?
- Солдат мечтает стать генералом, генерал – полководцем, принц  - королем, а король мечтает стать великим королем, ну и так далее.
- А колдуны мечтают стать великими волшебниками, - со вздохом поведал Колдун о своем и почесал обильно смазанный йодом подбородок.
Закончив дело, Барбидон с Колдуном устало примостились на ящике с вожделенными бумагами и задумчиво раскурили трубки. Жизнь продолжалась. Даже такая, как у падшего демона.

______


Пришло время принцам прощаться. Теперь они могли смело сказать: «Мы те части, которые больше целого!»
Лотис оглянулся. Адмус и Ава стояли, взявшись за руки. На фоне вечереющего неба они смотрелись как две античные статуи. Глядя на них, наверное, любой согласился бы с утверждением, что королевское хозяйство попадет в надежные руки.
- А ты домой? – спросил Лотис у Одариса.
Он отрицательно помотал головой. Одарис наклонился к его уху и прошептал:
- Я должен прорваться к Марике… Она меня ждет, и я ей нужен. Это моя Салерия.
- Вот это да! Как же ты сделаешь это? Ты хочешь стать Писателем?
- Нет. Я попытаюсь пробиться на музыкальной волне. Музыка будет моим ковром-самолетом!
- Ух ты! – удивился Лотис. – Что ж, попробовать стоит. Когда начнешь сочинять?
- Сегодня под звездами и начну.
- Тогда счастливого тебе одиночества и сопутствующего вдохновения.
- Спасибо, что ты меня понял.
И они обнялись.               
Через несколько дней Лотис самолично предстал перед очами Вальдаса V.
Король вперил в принца орлиный взор и громовым, хорошо поставленным за долгие годы царствования голосом вопросил:
- Вы пришли с обретением или без?
- Увы, сокровищ я не добыл, - понуро признался Лотис.
- А что же Вы добыли?
- Незабываемые впечатления. Еще мысли разные…
Это заявление, на удивление Лотиса, удовлетворило  короля.
- Если они на пользу, то Ваши обретения сродни золоту. Думаете, принц, я послал Вас за сокровищем? Ну нет! Я не бедняк! У меня казна в полном порядке! Мое сокровище – моя дочь! А вот какое сокровище приобретает она в Вашем лице, это мне и хотелось узнать.
- И каково заключение? – поинтересовался Лотис.
- Будьте зятем, - просто, без затей ответил король-отец. 
И они по-родственному облобызались.
- Жалко, матушка не видит нас, - вздохнул тесть.
- А кто она? О ней я так ничего и не знаю, - спросил Лотис.
Король опечалился.
- Это непростая история. У нас был мезальянс, и мы вынужденно расстались.
- Она не голубой крови, - понял Лотис.
- Да нет, самой, что ни есть, голубой.
- Вы не голубых кровей? – удивился еще более Лотис.
- Ну что Вы, принц. Я тоже из чистейших родников, так сказать. Дело в другом…
Король опять вздохнул и посмотрел куда-то вверх.
- В жизни иногда случается такое, что расскажи людям, не поверят. Скажут – сказка, зато свято будут верить во всякую чепуху. Могу только сообщить одно: мы любили друг друга, но она не могла остаться здесь навсегда. Поэтому я уговорил ее оставить маленькую Салерию со мной. А теперь я передаю ответственность за нее вам.
И от такой мысли король расстроился… Лотис не стал расспрашивать далее, а поспешил срочно удалиться, зато Салерию спросил, но только о своем:
- Чем занимаются демоны?
- Переменой реальности.
- Гм. А чем занимаются ангелы? Восстановлением реальности?
- Они делают вот так…
И Салерия чмокнула Лотиса в щеку.
- Понял! – просиял Лотис. – Мне нравится. А сам подумал: «Люди должны охранять данную им реальность».

(Краевед: У меня вопрос. Я не понял, что понял принц?
 Хронопист: И это понятно, ведь Он - принц, а вы вышли из простолюдинов. Лотис понял сказанное потому, что монархическая идея основана на постулате «изменяться внешне, не изменяя сути».
Краевед: А при чем здесь «простолюдин»? Мне обидно…
Хронопист: Не обижайтесь, я тоже из них. Для простолюдинов поиск истины заключен в формуле: «ин вино веритас» или что-нибудь в этом роде. А у аристократов духа подход иной, хотя ничто человеческое им не чуждо. Только природа человеческая у нас и у них разная. Что же до сути дела, то люди сначала создают новую реальность, любуются ею, играют с ней, а потом незаметно попадают в зависимость от нее. Там появляется свой бог, который начинает играть с создателями. Если это добрый бог, то он привносит в мир - мир. А если нет – иллюзию его. Плохо то, что, создавая новую реальность, не знаешь, какой бог там народится, а точнее, какой из богов там победит).


                Сказ 11.  ВОЗВРАЩЕНИЕ


Лотис возвращался домой полный реформаторских идей, особенно по части повышения доходности доходов, а также по распространению просвещения в низах. Но главное, ехал он вместе с Салерией, да в приличного размера карете. Так что прогресс был налицо. По привычке Лотис подмечал все интересное. Утром третьего дня, например, проезжали они мимо высокой горы, на вершине которой стоял человек и, простерши к небу руки, кричал в Космос: «Я Зосим Горный! Я есм! Я мыслю! Я существую! Услышьте меня, братья по разуму!» Братья слушали, но молчали, не понимая, что именно кричал человек во Вселенную. Не обошлось без некоторых дорожных событий. В царстве Бомуссия увидели, как нескольких дюжих молодцов с разбегу пытались пробить лбом стену, хотя рядом находилась гостеприимно распахнутая дверь. Невдалеке сидело трое ученого вида мужей, которые занимались решением вопросов научной организации труда пробивания твердых препятствий лбом путем выведения коэффициентов ударной силы под разными углами в разную погоду. Лотис не поленился выйти из кареты и сообщить страдальцам, что вход рядом. Это сообщение вызвало изрядное удивление присутствующих.
- А мы и не подумали оглядеться!
Довольный собой, Лотис уже садился в карету, когда вновь услышал мерные звуки долбежки. Обернувшись, он узрел прежнюю картину проламывания стены. Лотис не поленился вернуться и спросить о причине упрямства.
- Мы тут посовещались и решили, что через дверь и дурак пройти может. А вот попробуйте-ка через стену – тут ум нужен! Мы решили идти прежним, самобытным, путем и даже сделать пробивание стен национальным видом спорта. Пусть нам бросят вызов из других царств, поглядим у кого лбы крепче!
«А ведь найдутся желающие», - подумал Лотис.
Не проехала карета и часа, как пытливые глаза Лотиса заметили новую странную картину: трое интеллигентной внешности мужей усердно плутали в трех соснах.
- Очередной национальный вид спорта, по-видимому. Пойду, посмотрю, - сообщил Лотис Салерии.
- Судари, не могли бы вы сказать о роде вашей деятельности? – с полным уважением обратился к ним Лотис.
- Мы ищем выход! – ответили мужи.
- Откуда?
- Отсюда!
- Разве это трудно?
- Еще как! Бьемся-бьемся… Но теперь у нас есть план. Вот азимуты…
И один из них показал принцу листок ватмана, расчерченный разноцветными линиями. Оглавление гласило:
Выход из лабиринта. Вариант №46.

Расстроенный Лотис вернулся к Салерии.
- Оказывается, все они надо мной смеялись!
- Почему ты так решил?
- Ведь эту чушь они не могут творить на полном серьезе.
- Отчего же чушь? Люди заняты делом. Одни пробиваются к заветной цели, другие – планомерно ищут выход. В чем же чушь?
Лотис подозрительно покосился на Салерию.
- Ты тоже надо мной подтруниваешь?
- Что я, вертихвостка какая-нибудь? Я принцесса, нам не положено над будущим королем насмехаться. Ну, посуди здраво. Сосны ведь не сами в таком порядке выросли. Их посадили, растили, лелеяли. Затем в них благодарно заплутались. Мужи науки самозабвенно заняты своим делом. Они ощущают наполненность своего бытия. Их жены горды за них. И после всех трудов взять и легко выпутаться? Тогда трудовая жизнь потеряет смысл. Чем им еще смогут заняться? Да и белый свет надо чем-то удивлять. Ведь ты ж подивился. А те ребята со стеной - закаляют характер, раз все остальное закалено.
Лотис лишь вздохнул в ответ на справедливые слова.
- Либо я глупый, либо они умные.
-Просто они самобытные.
Этот аргумент окончательно примирил Лотиса с неустранимой реальностью.
- «И то, - подумал просветленный Лотис, - люди специализируются на процессе запутанного выпутывания возможно в третьем поколении, а я лезу со своим уставом в чужой управленческий монастырь».
Однако состояние умиротворенной гармонии длилось, как и полагается гармонии, недолго. Сомнения вновь одолели беспокойный разум Лотиса. Поразмыслив еще немного, он спросил:
- Как ты считаешь, почему люди ищут Истину, но никак не могут обрести ее, а потому придумывают искусственные трудности?
- Потому, что они воспринимают лишь то, что отвечает их желаниям. А истинная Истина слишком часто не совпадает с ними. Приходится конструировать свою, домотканую, но близкую к сердцу и эстетическим пристрастиям.
Лотису ничего не оставалось, как принять сию трактовку к сведению и смириться с впечатлениями расходящимися с монархической установкой на добротность сущего.
Наконец за окном показались знакомые места. Год назад юный принц шел здесь, не разбирая дороги, к Храму Знаний. Пейзаж окрест не изменился, но как-то по-другому он теперь воспринимался. Лотис решил проверить впечатление и заехать с ночевкою к Бабе-Яге.
Филин сначала удивленно ухнул при виде знакомого лица, а рассмотрев с кем это лицо, ухнул еще три  раза на манер фанфар. С тем Лотис и Салерия вошли в избушку.
Ничего внутри не изменилось, даже паутина. Баба-Яга приняла радушно, в соответствии с прейскурантом: накормила, напоила, постель приготовила. Уставший Лотис сразу после чая полез на печь, а Салерия принялась разговаривать с хозяйкой о том, о сем. И затянулась беседа за полночь.
Лотис засыпал, но сквозь сонный туман мог слышать душевный разговор двух женщин.
-…А я хотела с людьми жить, - отвечала одна на вопрос другой. – Решила было в артистки податься. Каких только чувств во мне  не клокотало…. Прихожу в театр. Мне роль, так и быть, дают. Кого бы ты думала? Бабы-Яги! Я сначала хотела отказаться, но потом подумала: «А кто, собственно, лучше меня изобразит судьбу-судьбинушку заброшенной чащобницы?» Я ведь сказки читала. Там нас, лесных жителей, не иначе, как злодеями изображают. Никакой политкорректности. Так вот, стала репетировать… Да ты угощайся вареньем. Ежевика как мед…. Значит, репетирую я. Вдохновилась вся. А этот, самый главный, орет с шестого ряда: «Не верю!» Я его спрашиваю: «Чему не веришь, милок?» Он говорит: «Не верю тому, что на сцене Баба-Яга. Бабу вижу. Ягу – нет». Дала я ему в сердцах по башке ступою, чтоб поверил, и ушла обратно в лес. Мне тут легче с людьми взаимопонимание находить.
- Ну, а…
Голос перешел на шепот.
- Да как же без этого. В лес много мужчин захаживало. И охотники, и лесники, и дровосеки, и грибники. Курьеры с депешами скачут. Поскачут-поскачут, да остановятся в непогоду. Помню, однажды случай был…
Лотис хотел было послушать про случай, но тут же уснул сном младенца. Наверное, Баба-Яга не желала свои секреты распространять слишком широко, потому и мы их тоже не будем описывать.
Утром гости собрались в путь. Салерия обнялась с хозяйкой, Лотис подмигнул филину, и они отбыли.
Пока ехали по лесу, Лотис еще одного знакомца встретил. На дороге этаким разбойником возник леший и стал нудно звать выпить.
Лотис, выглянув в окошко, отвечал неприветливо. Салерия же выпорхнула из экипажа и завела разговор.
- Ты почему, лешенька, выпить хочешь? Скучно тебе?
Заросшее волосами и тиной существо моргнуло два раза большими болотными глазами и ответило тоненько:
- Зубик болит…
- Так вырвать его надо.
- А у меня их мало. Жалко…
- Тогда полечить его надо. Ты пока садись на пенек, а я травки чудодейственной нарву. Пожуешь ее, и легче станет.
Так оно и случилось. Трава подействовала.
- Теперь зубик, лешенька, болеть не будет, и пить не надо будет.
- А по праздникам можно?
- Можно. Мы дальше поедем, а дня через три приедет посыльный с зубной щеткой и зубной пастой всемирно известной марки… (последнее вычеркнуто хронопистом Прокопием. – Краевед). Чисти два раза в день, и зубы никогда болеть не будут.
На том и расстались.
- Надо же, сколько внимания раритетному существу, - недовольно отозвался Лотис.
 - Он в жизни доброго слова не слышал. Пусть услышит! – ответила Салерия. – Ведь в молодости он был совершенно иным. Но… не повезло. Добрый человек подобен воздушному шарику: стремится ввысь, а веревочка жизни тянет к земле, и хорошо, если не напорется на острое.
- А меня учили другому - парадоксам из серии «дело спасающих – топить утопающих», - проворчал Лотис. Он понял, почему в легенде его Салерию звали Великой - она будет Великой Утешительницей! Будет врачевать душевные раны, перед которыми бессильны обычные лекари. Сначала Лотис обрадовался такой перспективе, а потом, поразмыслив, опечалился: чем больше Салерия будет отдавать себя другим, тем меньше будет оставаться ему. Но… на то воля Писателя!
А тут показался отчий дом, а на крыльце среди толпы Лотис увидел две одинокие фигуры…
 Не важно, как выглядит твой дом - замком или дровяной избушкой, он - один. И на пороге всегда стоят они, не важно, кто по званию – короли или простолюдины. На пороге всегда ждут своих детей отец и мать. Так было и так будет во веки веков, пока существуем мы и наши мудрые Писатели, придумывающие нам дорогу и препятствия на ней. На сем мы, хронопист Прокопий и краевед Бруно Актавист, прервем сие жизнеописание. Будьте деятельны и тем счастливы.      

 
 
Часть 3. Наши дороги
               
Очередное предуведомление

Я, краевед Бруно Атавист, начинаю очередное отмеренное повествование о своих героях. А героем может быть только принц, остальные его оттеняют. Суть повествования не столько в перечислении очередных событий, коих у всякого человека предостаточно, чтобы нагружать себе голову чужими, сколько в попытке понять, чем монархи отличаются от нас – простых смертных.


Сказ 12. Продолжение учения разума

Начало учебного года - всегда праздник. Съезжаются старые знакомые и подтягиваются новые – первокурсники, на которых второкурсникам уже можно смотреть свысока, как смотрят профессионалы на любителей. Приехали, естественно, и наши объекты повествования: Лотис в новом камзоле и Адмус с новой прической – прямые волосы, без привычных завитков на висках, но упрямой челкой на лбу. (Авочки поставила-таки свою печать.) Жизнь начиналась с новой главы, поэтому они вновь имели право занять апартаменты в общежитии королевских особ Второй категории, откуда их некогда изгнали им же в назидание и в поучение другим. Однако принцы предпочли вернуться в гнездо королевы Бесмезии. Это решение было принято после того, как они увидели у входа в Институт одиноко стоящего в сторонке старого слугу королевы, сосредоточенно дремавшего на солнышке. Лотис и Адмус переглянулись. Подошли. Разбудили. Поздоровались. Спросили:
- А вы что тут стоите?
Старик замялся, потом сослался на желание прогуляться, узнать, как дела у принцев и, конечно, передать наилучшие пожелания королевы. После чего выжидательно замолчал.
Лотис и Адмус еще раз обменялись многозначительно-понимающими взглядами и объявили, что желали бы вновь остановиться у Ее Величества, если, конечно, она не против. Старик-слуга не сумел скрыть своей радости и тотчас помчался с этой вестью домой. Уже через полчаса он достиг ворота Института, поминутно оборачиваясь и выкрикивая: «Будем ждать!… Всенепременно!… Ваши комнаты готовы!.. Платы не надо!» Принцам приятно было узнать, что в здешних местах появились люди, которым они стали небезразличны.
Не приехал только Одарис.
- Не иначе пристал к бродячему цирку, дабы повысить свое мастерство игры на свистульках, - предположил Адмус.
- Или пишет симфонию для флейты и барабана, - продолжил перебор вариантов Адмус через пару дней.
- Не заболел ли от тягот? – обеспокоился он через неделю.
Лотис отмалчивался, предпочитая постигать имеющиеся науки. Благо, что постигать было что.
- О тиране можно сказать: «Какая работа, таков и человек!».
С этого постулата начал свою лекцию по курсу «Научная организация труда деспота» мэтр Корнелиус. Это был тучный, но подвижный человек, известный своими научными и питейными трудами в самых широких кругах монархической интеллигенции. Его ценили за принципиальную готовность идти до конца в своих пристрастиях.
- На людях будьте деятельны, - поучал мэтр. – Для этого имейте под рукой министра, чтобы на заседании Государева Совета спросить, нахмурившись: «И как же такое могло случиться?» После чего плотно сжать губы, чтобы в углу рта залегла суровая складка. Если у вас бойкий на язык министр - замените. Министр на ваш вопрос должен отвечать путано, неубедительно, а вы всем своим видом должны как бы говорить: «Вот с кем мне приходится работать!»
- Если государство попало в неловкое положение, задача деспота - искать выход. Найдя хороший и плохой, продолжить поиски, пока не отыщется наихудший. Тогда деспот оправдает свое звание в глазах народа, ибо преодоление искусственных трудностей сплачивает приближенных и мобилизует народ на новые свершения. Кроме того, заслужит признание историков, которые, разбирая ваше правление, будут выглядеть умными. Так вы останетесь популярными и после завершения царствования. Помните: о толковом, не делающим глупостей правителе пишут наименее всего, ибо писать не о чем. Это как в хорошем романе: чем больше страстей и меньше мыслей, тем больше читателей. И то: мыслей и своих хватает, а вот  страстей…
Лотис все старательно конспектировал. Кажется, он и впрямь вознамерился стать примерным правителем.
Вечером составляли письма. Адмус по требованию Авочки вынужден был подробно рассказывать о том, что ел в обед и ужин и как одевается в холодную погоду. Впрочем, не похоже было, что это занятие так уж сильно тяготило его. О себе он писал с увлечением. Лотис же творил письма Салерии двух видов: с философическими рассуждениями о жизни и хозяйственными по поводу строительства пивоварни. Дело в том, что дома он затеял создание новой отрасли народного хозяйства – варку пива. Но не во имя специфических нужд населения, а ради наращивания объемов внешней торговли. Золотые струи изысканного напитка должны были, по его расчетам, обернуться золотым ручьем валютной выручки. Он выписал семена хмеля, а ячмень и так выращивался в тамошних краях с начала веков. Был и третий необходимый ингредиент – чистейшая родниковая вода, что била из-под земли в трех верстах от дворца. Там и заложили пивоварню. После чего Лотису пришлось уехать учиться, а за главного осталась Салерия. Теперь она регулярно сообщала обо всех делах, попутно задавая сообразные делу вопросы, а Лотис подробно отвечал. И не только ей. Батюшка решил понемногу приобщать его к царственным делам. Время от времени он вкладывал в письма государственной важности бумаги и спрашивал, например о таком деле:
«Придворный астролог прислал прогноз на неделю. Вот я и думаю: посадить его в сырой подвал или в очередной раз помиловать? Что говорит твоя наука?»

В приложенном документе значилось:

Астрологический прогноз

Сатурн перекрыл Юпитер таким образом, что неделя для Вас, Ваше Величество, пройдет великолепно при условии, если на Вас не упадет кирпич, не украдут кошелек и не нападет враг.

Лотис отписал следующее:
«Теория управления труда монархов считает, что в указе по данному вопросу надо написать следующее: «Казнить и помиловать нельзя, так что приступайте». И будешь, как монарх, прав во всех смыслах. Сам же наказуемый поймет, каково сидеть меж двух стульев, чем и занимается монарх ежедневно, да еще с такими прогнозами. А вообще-то мэтр говорит: «Теория дается, чтобы ее игнорировать, а затем на практике прийти к ее выводам. Поэтому, чтобы вы ни совершили, все уже теоретически обосновано».
Два раза издали видели Барбидона. Тот гордо шествовал с высоко поднятой головой пострадавшего за правое дело, но не сломленного демона. Адмус ощеривался, как кот при виде собаки, а Лотис реагировал, как на прочитанную книжку. Адмусу такое отношение поначалу не понравилась.
- Ты себя ведешь так, будто простил этого негодяя, - возроптал он.
Лотис меланхолично улыбнулся:
- Моя тонкая интуиция подсказывает мне, что скоро нас призовет Судьба, и мы скрестим наши умы вновь!
- На этот раз, пожалуйста, без меня. Я хочу мирно дремать на лекциях, получать свои удовлетворительные оценки и знаться с женщинами не столь брутального характера, как твоя Судьба.
Лотис лишь улыбнулся, как человек, заглянувший этой особе через плечо в ее расписание грядущих событий. Пока же им приходилось иметь дело только с женщинами своего круга и с предсказуемыми желаниями. Королева Бесмезия и старушки-пенсионерки пребывали в добром здравии, хотя и любили рассказывать о своих недомоганиях. Вот только незаконный принц Урбан Аврелий исчез.
- Вы будете удивлены, но граф нашел все-таки желающих дать ему денег на экспедицию по освобождению трона, - повествовала королева Бесмезия за вечерним чаем. – Однажды прибыли трое молодых людей плебейской внешности, но с о-очень солидными кошельками. Они долго секретничали с Урбаном, после чего граф заявил, что подписал договор: в обмен на помощь в освобождении трона, он дает этим людям безусловное право…
- Монополия, называется, - прошелестели старушки. 
- Совершенно, верно. Он дает им эту самую монополию на открытие игорных заведений в его землях на 99 лет и 9 месяцев. После чего они поехали освобождать престол. По дороге граф Урбан решил заехать и посмотреть воочию, как организовано игорное заведение. И… вся компания застряла в этом городе. Урбан в одночасье выиграл большую сумму, потом еще, потом все проиграл, потом опять выиграл… В конечном счете выяснилось, что по четным дням он крупно выигрывает, а по нечетным – не менее крупно проигрывает.
- Значит, он теперь играет по четным дням? – догадался Адмус.
- К сожалению, и по нечетным тоже.
- Как же такое может быть? Ведь это непрактично!
- В письме он объяснил сей парадокс следующим образом. Мол, я понимаю, что надо играть по четным дням, но мне невмоготу сидеть весь нечетный день. Я долго слоняюсь по городу. Потом захожу посмотреть, как играют другие. Потом ставлю по маленькой, чтобы убедиться, что день не мой. А затем… прихожу в себя только на улице без денег. Чтобы заработать на еду и дорогу приходится на следующий день идти играть снова, и тут выигрываются такие большие деньги, что мы веселимся всю ночь и забываем о прошлых невзгодах.
- А что же кредиторы? Почему они не увезут его сразу после выигрыша?
- Насколько я поняла, им везет как раз в нечетные дни, а проигрываются они в четные. После чего им ничего не остается, как ждать, пока выиграет граф и займет им денег…
- Тогда это у них надолго, - решил Лотис.
Прошла еще неделя, и принцам на двоих пришло одно письмо. От Одариса. Писано было неровными строчками на небольшом листе мятой бумаги.

Всем поклон! Пишу наскоро, пока человек не ушел. Со мной случилось вот что. По пути увидел я голубку, а в клюве что-то белело. Увидев меня, она свой груз обронила. То была записочка со словами: «Ну, спасай меня, чего же ты медлишь? Марика». Не знаю, что и думать. Вроде бы это совпадает с моими намерениями, и все же… Как она меня нашла? Непонятно. Однако я пошел следом, куда летит птица. Иду вот уже четыре дня. Жрать хочется, невмоготу. Голубь все полями летит, получается мимо деревень и харчевен. На ягоды смотреть уже не могу. Встретил путника, который направляется в наши институтские края. Передам письмо с ним. Может, донесет. Пообещал, что ему дадут золотой.
               Если что, помните обо мне только хорошее. Одарис.

- Начинается, - упавшим голосом прокомментировал Адмус. – Неужели кончится тем, что мы опять пойдем за горизонт?
Лотис же остался безмятежным. Видно было, что голова его занята другим, а к новой возможной перспективе он относится как к факту приближения очередного дня. И продолжал исправно ходить на все занятия. В сафьяновую тетрадь он записывал отобранную наукой мудрость веков. Вот некоторые иллюстративные положения, изъятые мной, краеведом Бруно, для всеобщей пользы.

Курс «Основы Демагогии». Читано магистром Лосинусом.
 
Демагогия естественным образом распадается на вербальную (словесную) и текстовую. Составление текстов есть искусство набора слов таким образом, чтобы у воспринимателя осталось ощущение многозначительности при общем малопонимании прочитанного. Например, вместо того, чтобы сказать «погода будет ясная», пишется: «Диспативность утреннему постмодерну не грозит». В течение курса мы будем составлять речи по этой методе, а пока помянем имена тех, кто внес вклад в теорию. Так, Рудольф из Самарты тысячу лет назад вывел основной принцип данной науки: «Демагогия основана на допущении того, что люди хотят услышать. В силу этого озвученное приятным голосом всегда звучит как правда». Хрисанф из Ламберты сто лет спустя вывел метафизический принцип демагогии: «Люди хотят ясности, демагогия и есть приведение противоречий жизни к ясности умозрительного бытия методом от противного, то есть от ясного к заковыристому». Далее мэтр привел ряд поэтизированных высказываний классиков демагогии о предмете: «Демагогия – это прохладный ручей в жаркую погоду». Или: «Демагогия – самое высокое из низких искусств». А также такое: «Демагогия – это умственный расслабитель в сладкой оболочке с последующим закрепляющим эффектом».
Как утверждал один древний почтенный философ: два уха и один рот даны, чтобы мы меньше говорили и больше слушали. Резонно. Но если люди последуют его совету, то кто будет вещать, если все будут слушать?  Есть иной вариант: один говорит, все остальные слушают и поддакивают. Тогда заданное философом уравнение из двух тождеств будет соблюдено. Как вы, наверное, догадались, вещающим народу должны быть вы, Ваши Высочества! Но для этого правители обязаны свободно и естественно, подобно дыханию, пользоваться приемами правдоподобия и правдолюбия.

Определений было много, но Лотис удовлетворился вышеприведенными, и перешел к конспектированию основоположений этой почтенной и неувядаемой науки. Он изволил записать следующее:
Принципы: а) Ваша задача донести до голов подданных в целях их спокойствия то, что должно быть достигнуто в целях гармонии; б) любой умник подчиняется правильно организованному и правильно поданному словоговорению; в) сами же не умничайте, а то вас легко разоблачат; чем проще аргументация, тем сложнее ее опровергнуть; г) запомните: суть спора в том, чтобы Ваше мнение не совпало с мнением остальных и вы, таким образом, выглядели бы в своих глазах и глазах подданных умнее, чем Вы есть. В этом залог уверенности в своих монарших силах.
Инструментарий:
1.Аргументация. В споре необязательно утруждать себя аргументами, особливо если их нет. Смело приписывайте оппоненту свои грехи и затем изобличайте их. Это будет звучать много убедительнее, ибо вы хорошо будете знать предмет обличения и потому можете украсить свои инвективы художественными подробностями большой силы, черпая вдохновение из встающих перед глазами картин. Этот путь, кроме дискуссионного успеха, облегчает душу и крепит здоровье, так как происходит перекладывание своего груза на плечи противника.
Если не хватит аргументов из собственной практики, переходите на личности. В разгар выступления спросите его: «Почему у вас уши красные?» Пусть оправдывается, а слушатели незамедлительно переключатся на рассмотрение ушей оппонента, забыв о предыдущей части его выступления.
Помните, что человеческий ум (но не мозг!), слушая спорящих, способен усвоить не более  30 килобит информации. Поэтому важна не аргументация, а качество сотрясения воздуха.
Если ваш оппонент - человек логического ума, то лучше всего ставить его в тупик абсурдистскими положениями. Человеку же обычного, стихийного, так сказать, разумения, все равно, говорите ли вы логическими конструкциями или высказываете абсурдные постулаты. Пример: Фригон из Бардиса любил разить своих ученых противников следующим приемом. Он говорил: «Скажите, почтеннейший, если квадрат не является кругом, то почему вы настаиваете на своем заблуждении?» И выслушав ответ, спрашивал: «А чего вы злитесь?» И разводил руками, слушая путанные оправдания провинившегося оппонента.
Запомните: в диспуте важна не истина, а за кем осталось последнее слово.
2. Вера в свою правоту. Верьте, что Вы всегда правы, ибо это так и есть, пока Вы на троне. Это позволит Вам делать ошибки со спокойной душой и ясностью во взоре (чем больше ошибок нагородите, тем спокойней и честней должен быть Ваш лик). Не в том суть, что Вы делаете ошибки, а в том, чтобы отвечали за них другие. А это право дает только монаршая вера в самое себя.
Для тиранов демагогия явление политически естественное и благотворное. Помните: святой Фома Аквинский учил: тираны служат целям Провидения, потому что если бы не было тиранов, не было бы возможности для мученичества. Так что мучайте народ со спокойной совестью.

Курс «Монархическая Идея»

Лекции читал достопочтенный мэтр Любуш. Он много лет служил при королях, и знал предмет не только теоретически, но и как практик, оттого его слова звучали особенно веско.
- Что есть монархическая идея? – сразу взял он быка за рога. – Монархическая идея отражает желание бренного человека  припасть. Припасть к чему-то основательному, надежному, проверенному, охранительному. А что есть монархия? В философском смысле - это форма приспособления к несовершенству мира путем использования энергии зла ради переработки ее в приемлемое добро. Ведь свободомыслы отчасти справедливо считают, что власть одного над всеми – зло. Другое дело, взирая на произрастающее дерево, они не видят корней его питающих. Вы, Ваши Светлости, не просто правите - иначе вас легко заменить, вы  - хранители традиций, а суть их – порядок. Тогда Небо не падает на Землю, и реки не потекут вспять. Но для этого вы должны понимать суть и смысл монархической идеи, сущность и форму традиции и при этом не терять вкуса к человеческим радостям, иначе престанете понимать чаяния подданных.
 Далее он перешел к практическим вещам, часть из которых Лотис тезисно изложил в тетради.
- Распространенная ошибка монархов – превращаться в памятник самому себе.
Мэтр сделал паузу, а затем, выбросив вверх указующий перст, воскликнул:
- Монарх должен быть памятником себе для других!
-----
- Одно значительное в истории лицо известно, в частности, следующим афоризмом: «На штык можно опереться, но на штыке нельзя сидеть», что вызвало похвальные отзывы плебействующих лиц. Но зачем на штыке, спрашивается, сидеть? Для этого есть трон. А штык нужен для охраны места сидения. Это пример непонимания сущности монархического правления, что и предопределило крушение монархии автора сего афоризма.
-----
- Монарх должен неустанно ставить задачи подданным. Причем такие и так, чтобы еще до их решения было ясно каким маршрутом идти из пункта А в пункт Б, а главное - из Б обратно в А. Ибо цель относительна, а челночное движение для монархии - все!

Курс «Мудрология. Часть 2»

Курс в новом семестре продолжил читать мэтр Шеруак. Он мерно ходил взад-вперед вдоль кафедры и столь же мерно излагал, повышая голос в начале предложения и плавно снижая его к концу, чтобы после точки начать очередное восхождение на вершину.
- Вы, как правители, имеете дело с миром телесных сущностей, которые, однако, определяются через слова. А мир слов, в принципе, не может совпасть с безграничным миром вечно изменяющихся вещей, иначе нам бы пришлось всю жизнь заучивать слова, а монархам не осталось бы времени на управление тем, что эти слова определяют. Но тем самым людской ум вступает в вечный конфликт между миром вещей и миром слов. Или как говорили наши средневековые столпы: между реализмом и номинализмом, ибо сначала было Слово, а потом Действие. Такоже сначала издается приказ, а потом следует порка. И порка без распоряжения есть незаконное насилие. Увязывание многообразие одних факторов с многообразием других фактов мы называем «знанием». Много веков назад один умный человек на основе своего опыта сказал: «Знания будут в цене лишь в сочетании с властью». И был глубоко прав. Познание начинается с восприятия отдельных явлений окружающего мира. Со временем это дает иллюзию осведомленности о нем. Следующий этап – скептическая критика, что помогает отсеивать чересчур иллюзорные феномены. Пройдя чистилище, воспринимаемые объекты становятся фактом самопознания. Стадия самопознания самая длинная, но и плодотворная, и завершается она выяснением, что все суета сует, или в простонаречии, пардон, фигня, если только интеллигент не припадет к трону – небесному или земному все равно - дабы получить истинное вознаграждение – монаршею милость. Только после этого усвоенное им приобретает в его глазах смысл и значение, ибо есть кому и для чего дарить свое вдохновение. Так как Вы являетесь по определению конечным пунктом на тропе интеллигибельности, то…
 Тут преподаватель чихнул, затем еще и еще. Извинившись, он вышел, а следом раздавался звонок колокольчика, возвещавший об окончании занятия. Чем все кончается, осталось пока невыясненным.
Со следующей лекции в тетради Лотиса осталась запись:
Один замечательный человек сказал, что «философия есть растянутая во времени попытка людей узнать о себе и мире то, что без философии узнать нельзя». Но что именно можно узнать при помощи философии, остается дискуссионным вопросом по сей день. Это приводит к тому, что появляется масса толкователей, от которых с одной стороны происходит много путаницы, с другой - тем самым стимулируется общее умственное напряжение. Один мудрец сказал об одном таком учителе: «Если кто-нибудь приходил к нему с целью разрешить какое-нибудь свое недоумение, то уходил от него с еще большим недоумением, переходящим в недоразумение. И все же к нему не зарастала народная тропа, ибо многие свое недоумение расценивали, как прикосновение к глубинной тайне бытия. И это, как ни парадоксально, двигало науку вперед. Отсюда вывод: познание строится на парадоксах, а осмыслить их без философии невозможно».
Далее следовала приписка Лотиса: «Ничего не понял, что, по-видимому, доказывает глубину высказанного». Зато Вводный Курс Экономии Монаршего Хозяйства был на диво ясен. Лотис изволил записать три основных постулата сей науки:
1. Народ может благоденствовать только вместе с верхами. 2. Верхи могут благоденствовать отдельно от народа. 3. Но никак невозможно, чтобы народ благоденствовал, а верхи нет. Исходя из этих постулатов строится образцовое государственное хозяйство.
 Особняком стоял курс «Принципы монархической классификации».
Его читал мэтр Лоциус – человек, посвятивший свою жизнь на то, чтобы другим не было надобности исследовать то, что познал сам мэтр.
- Классификация нужна монархам, чтобы уяснить способы упорядочения хаоса и привести умы подданных в надлежащий порядок, без чего, как известно, мир существовать не может, а монарху управиться с народом тем более. Хаос - то, что нам непонятно. А что классифицировано, то уже понятно или, по крайней мере, приятно. А что понятно и приятно, то поддается объяснению. И вам тоже предстоит на монаршем посту столкнуться с проблемой классификации накопленных фактов и постоянно обновляющимся потоком разнокачественных сведений, а потому надлежит научиться разделять их на удобные и понятные вам разряды, дабы каждое море придерживалось своих берегов. Итак, как же подходить к решению задачи монаршей классификации? Данная классификация основана на следующих принципах: 1) иерархии, 2) уподобления, 3) регламентированной взаимосвязи и взаимозависимости.
1. Монаршая иерархия есть умопостигаемый принцип отделения первостепенного от второстепенного, зерен от плевел, отдыха от работы, сытного обеда от легкого ужина, скучных занятий с министрами от свиданий с фрейлинами. Сей принцип основан на том допущении, что есть главное и что второстепенное в сфере абсолютно свободной воли правителя? Главное и второстепенное  по факту определяется волей монарха. Но чтобы будущий государь не ошибся в определении главного и второстепенного, он должен прослушать курс «Принципы монархической классификации», что вы сейчас и делаете.
2. Уподобление есть сведение разнородных объектов к единому знаменателю. Когда мужик в сердцах восклицает: «Все бабы – дуры!», он делает операцию уподобления, что помогает ему чувствовать себя особенным. Такую же операцию проводит ваш министр, утверждая, что видит в вас второго Карла Великого. К сожалению, такое уподобление не имеет отношения к работе, а только к состоянию духа. Зато с налогами, число коих приближается к числу дней в году, вы можете провести операцию уподобления, приравняв их к подаркам, подносимым подданными на Ваш день рождения и прочим светлым датам, что, несомненно, морально облегчит подданным их тяготы.
3. Взаимосвязь есть установление принципа соразмерности между совершенным процессом управления и полученным негативным результатом, а также реализация сего принципа в уверенности, что все доклады министра финансов будут сводиться к тезису о недостаточности денег, военного министра – нехватке солдат, министра общественных работ – убыли работников, а министра сельского хозяйства к сетованиям на чрезмерную жару летом и количеством дождей осенью. После чего придется уяснить, сколь велика разница между вашими желаниями, вашими потребностями и теми возможностями, кои предоставляет вам действительность. В силу этого Вы пересмотрите имеющуюся с отроческих времен классификацию, поменяв главное и второстепенное местами. После чего свидания с девушками отойдут на второй план, а занятия государственными делами станут вашей первейшей заботой.
  Салерии Лотис написал: «Все, что нам преподают, увлекает меня все больше, несмотря на кажущуюся абстрактность и равноудаленность от жизни. Но именно эта равноудаленность меня интригует. Нам внушают: глубокая наука монархам без надобности и даже во вред, ибо теорию слишком сложно без потерь внедрить в повседневность, а практику в теории преподать малореально в силу расхождения между первым и вторым. Остается привить нам неуловимое «нечто», что делает индивида подлинным управленцем. Я вроде бы понял, что должен уловить и впитать оное, и усердно пытаюсь, хотя, по правде говоря, не сильно здорово получается. А в чем дело – не пойму».
  Салерия ответила: «Вас учат искусству здорового цинизма, этой основополагающей закономерности бытия. Истинный монарх отличается от плебействуюших правителей тем, что последние начинают с идеализма, а заканчивают прожженными циниками. У вас же путь должен иметь обратный порядок – от молодого здорового цинизма и прагматизма к идеализму возрастной мудрости. Без этого монархия теряет свою метафизическую сущность».

(Примечание Краеведа: В последующем мы планируем подготовить к изданию переписку Салерии и Лотиса в одном томе folio).

Зато Адмус продолжал не уделять предметам должного внимания.
- Ты неважно учишься, - вынужден был заметить Лотис.
- Не хочу иметь интеллигентное лицо, которое вызывало бы непроизвольное желание попросить взаймы.
Лотис ничем не смог возразить на этот аргумент. У него уже столько раз занимали, что эта традиция начала беспокоить его.
В семестре, как водится, нужно было написать курсовую работу, отражавшую степень возмужания монархических отроков на стезях науки. Лотис выбрал тему «Прогрессивная роль тиранов в мировой истории». И, не теряя времени, разработал план сочинения. В основной части своей работы, он решил обосновать тот факт, что после тиранов и деспотов остаются построенные ими города, крепости и дороги, а сменяющие их политики только и умеют, что, живя во дворцах злодеев-предшественников, критиковать их и тем оправдывать свое беззубое правление.
- По-моему, хорошо будет выглядеть, - сказал удовлетворенно Лотис. – Получится в  полном соответствии с «Основами теории демагогии». Так сказать, закрепление пройденного. Мэтр будет доволен. И я собой – как прагматиком.
Адмус лишь вздохнул, слушая такое. Он уже два раза втихаря бил по шеям-с тех принцев, которые не желали возвращать Лотису занятые «до завтра» материальные активы.

_______


Но пора обратить наш взор на третьего принца. Теперь, когда стала известна причина его отсутствия, прибудем к нему сами. Пока друзья нагружались знаниями, Одарис нагружал и без того натруженные ноги, испытывая немалые лишения. Правда, к тому времени, когда мы наконец прибыли к месту нахождения Одариса, голубь то ли сжалился над измочаленным принцем, то ли голубиный маршрут совпал с рекой, но Одарис погрузился на баржу и уже не шел, а плыл за пернатой путеводной звездой. Достигнув устья, Одарис осмотрелся. В порту стояли рядком корабли под флагами всевозможных стран. Голубь сидел на мачте изящного судна. Борта украшала затейливая узорчатая резьба, а паруса художник разрисовал павлинами и прочими жар-птицами. «Мне туда», - понял принц.
Владельцем корабля оказался важный купец с окладистой мелкозавитой бородой, объемистым тюрбаном на голове, шелковым халатом на плечах и огромными перстнями на пальцах. Так мог выглядеть  или правитель княжества, или разбогатевший сын бедняка. Одарис вежливо, но с достоинством приветствовал заморского гостя, сопроводив просьбой доставить его туда, куда летит голубь. Купец удивленно посмотрел на принца, потом на птицу, и пробормотал: «Это голубка», после чего ловко повалился на колени.
- Мой корабль к вашим услугам, Ваше Высочество! Я буду счастлив доставить Вас в столицу моего благодетеля, раджи Бархудара Ослепительного, да будет его имя сиять в веках!
Одарис, естественно, удивился такой готовности и полюбопытствовал о сути происходящего.
- Эта голубка из голубятни нашего правителя. Я узнал ее по лазурной ленточке на шее. Это знак раджи.
Одарис близоруко прищурился и убедился, что означенная ленточка на шее имеется, чего он раньше, ввиду изнурения, не замечал.
- Если она позвала Вас за собой, значит, Вас приглашает мой правитель, и в силу этого Вы мой почетный гость.
Одарис был доволен таким оборотом дела. Под крылом голубки и крышей купца он отъелся за все потраченное в дороге время и на берег далекой страны вступил отдохнувшим румяным юношей. Купец самолично проводил его до дворца, где поведал начальнику стражи о необычной причине появления заграничного принца. Стражник взглянул на голубку, беспокойно перебиравшей лапками на кромке крепостной стены, и бросился внутрь покоев. А вскоре и Одариса повели теми же коридорами к правителю сей незабюрократизированной страны.
Раджа встретил принца в огромном зале с резными колоннами бирюзового цвета. Посередине залы бил фонтан, обрушивая струи в бассейн с водой небесной голубизны, в водах которого беззаботно резвились, утешая взор, золотые рыбки. Меж белыми кувшинками величаво скользили лебеди. Райскую идиллию дополняло пение пестрых птах в клетках. Правитель возлежал на подушках у края водоема, ослепляя пришедших к нему на поклон одеждой из парчи, расшитой жемчугами. Что и говорить: было по-царски красиво. Одарис, не таясь, незамедлительно высказал свои впечатления хозяину.
- Обычно гармонию, сотворенную руками человека, могут дополнить лишь звуки музыки, но здесь достаточно пения самой природы в лице этих прекрасных пичуг, - закончил свою речь Одарис.   
- Вы красиво говорите, принц. Моему сердцу приятны ваши похвалы. Садитесь рядом на эти подушки и обретите отдохновение вместе со мной.
Раджа имел приятную наружность. Его черная завитая борода, разнесенные в стороны стреловидные усы, темные глаза с угольками в сердцевине являли собой картинный образ владыки стран Восхода. Узнав,  на каком факультете учится Одарис, раджа обрадовался:
- Тогда наша беседа приобретет еще больший смысл и глубину и приятную для тиранов конфиденциальность.
Он хлопнул в ладоши. Явилось трое слуг.
- Шербет, фрукты, жаркое и далее по первому списку, - приказал раджа.

(Примечание Краеведа: Хотя мне очень хочется послушать разговор двух умных людей, тем более из высшего света, однако по законам драматургии, я обязан прерваться и перенестись в совершенно другое место, в надежде оставить читателя заинтригованным. Даже если это и не так, нам всем равно придется вернуться в Институт, где за истекшее время произошли некоторые события.)

 

Сказ 13. Призыв

А случилось вот что. Пока принцы мирно учились, к ним торопилось Известие! Оно неотвратимо приближалось, расцвечиваясь в дороге печатями почтовых контор и оттисками пальцев почтальонов. Оно было требовательным и по-настоящему роковым. То было письмо от женщины к мужчине.
Принцам вручили конверт на перемене. Гонец предложил расписаться вместо Одариса, ибо, хотя письмо предназначалось ему, но за отсутствием адресата, посыльный решил отдать пакет его друзьям.
- Ждать я не могу, нести обратно бессмысленно, - объявил гонец. – Забирайте и передайте по назначению.
Это было разумно, и Лотис лихо расписался на всю страницу передаточного акта. Далее последовало самое трудное – изучение конверта и принятие решения что с ним делать. На конверте округлым крупным почерком значилось:

              Передать в руки принца Одариса из королевства Окиноз.

- Все та же интуиция нашептывает мне, что нам придется его вскрывать, - объявил Лотис.
- Нет! Ни в коем разе, - резво возразил Адмус. – Дело сугубо личное, может быть интимное, а мы полезем в чужие потемки. Сказано адресатом «передать в руки», будем ждать прибытия этих рук.
- Хорошо. Отложим. Тут без консенсуса не обойтись. Но давай напишем нашим принцессам. По части чужой переписки женский ум более изворотлив. Посоветуемся.
С неохотой Адмус согласился. Он понимал, что и сам не удержится, и откроется о загадочном происшествии Авочке. В тот же день соответствующие депеши ушли скорой почтой, а принцы попытались заняться своими делами, как будто таинственного конверта и не было. И вдруг дни замедлили ход, время почему-то стало тянуться вдвое дольше обычного, а ответы от принцесс вообще могли прийти лет эдак через сто, как на то намекала теория относительности хода вещей. Правда, Адмус мог не утруждаться, ибо нетерпеливая Авочка, оказывается, уже ехала в гости к Салерии, чтобы заодно посмотреть на родителей Лотиса, которые могли в ближайшем будущем стать полноценными родственниками ее подруги. Естественно, Салерия получила письмо первой. Получила, прочитала, села, подумала и отписала лаконично: «Вскрыть!» За это время время для наших принцев совсем остановилось, поэтому, когда пришло письмо от Салерии,  Адмус был готов на все.
- Ладно, вскрывай, - мрачно сказал он, выслушав вердикт.
- Может, подождем мнение Авочки? – предложил Лотис, демонстрируя недюжинный психологизм.
- Вряд ли оно будет принципиально иным, - простодушно отвечал Адмус. - Не будем усугублять ситуацию. Вскрывай!
Внутри конверта покоилась надушенная записка со словами:

Дорогой Одарис, я потерялась. Найди меня, пожалуйста.
                Марика.

Адмус повертел листок, понюхал, и удивился:
- Чего же она не написала где ее искать?
- Так ведь она потерялась, - объяснил Лотис.
- Гм. Верно. Я смотрю, задачка не столь проста, как кажется.
- Именно так. Придется нам прервать обучение и отправляться в дорогу.
- Неужто мне на этот раз не отвертеться? – вздохнул Адмус.
- Все зависит от того, где ты находишься, - начал объяснять Лотис. - Если на шахматной доске, то, сколько бы ты ни таился в конце пешечной цепи, ходить тебе все равно придется. Главное понять – где сейчас твое место: валяешься ли ты в ящике для фигур или извлечен на свет божий и поставлен в ряд с другими фигурами, с которыми тебе придется наступать и отражать атаки.
- И чем это кончится, не знает никто, даже игроки начатой партии.
- Можно попытаться прорваться в ферзи.
- А может, тобой пожертвуют уже на втором ходу?
Лотис лишь развел руками.
«Он уверен, что им жертвовать не будут, - подумал Адмус, - поэтому и спокоен, а вот насчет себя я почему-то не уверен».
- Пойду, позанимаюсь в фехтовальном зале - это может пригодиться, - сказал он с печалью.

_______


Когда Авочка прибыла на место, то ее ждали вышеприведенные новости. Кроме того, Салерия зачитала ей еще одно письмо от Лотиса, где он выражал намерение отправиться с Адмусом на поиски Марики и блуждающего, наверняка в тех же местах, Одариса. Авочка была крайне недовольна этим сообщением.
- Чего их опять несет подальше от дома и прикрепленного места учебы? И кто позаботится об Адмусе в пути? У него, между прочим, горло предрасположено к простуде.
Если Авочка выражала высшую степень взволнованности, то Салерия олицетворяла собой само олимпийское спокойствие.
- Ава, ты слишком явно выдаешь свои материнские инстинкты. Будешь над ним трястись, он долго не вырастет в мужчину.
- Я трясусь? Да я… да я… Да я терпеть не могу мужчин без мужских начал. Это пусть он надо мной трясется!
Авочка раскраснелась, и даже волосы каким-то образом, несмотря на булавки, растрепались за ушками.
- Он и так над тобой трясется, - спокойно заметила Салерия.
Давление в котле мигом упало на двадцать атмосфер.
- Откуда ты это взяла? Лотис сказал?
- Нет, не он. Лотис занят строительством своего мироздания. Я сама вижу.
- Хм.
Авочка передернула плечами и, немного подумав, сказала:
- У него есть на это основания. Но вот твое ледяное спокойствие мне не понятно. Интересно будет посмотреть, как вы заживете, когда Лотис станет королем, а ты королевой.
- Лотис не будет королем, - ответила Салерия.
- Не будет? Отчего так? Ты гадала на него? Впрочем, какой из него деспот. Даже семейный…
- Просто у него другое предназначение. Он уйдет из этого мира в другой…
- Ты меня пугаешь. Надеюсь, не на тот свет?
- В каком-то смысле – да.
- Что за загадки, Салерия?
- Все достаточно сложно. Ты поверишь,  если я скажу, что мы были с Лотисом вместе в прошлой жизни, и что я долго искала его в этой?  Ты поверишь, если я скажу, что наше предназначение в том, чтобы найти себя, найти другую половину своей сущности и создать новый мир?
Авочка внимательно посмотрела на подругу.
- Поверить, конечно, можно всему, но знаешь, я хотела бы себе жизнь попроще и понятнее. Я хочу быть обычной королевой, а в мужьях иметь простого короля.   
- Я тоже хотела бы в это верить, - промолвила Салерия, и вдруг порывисто обняла Авочку.



Сказ 14.  Раджа

Теперь, когда мы знаем, что произошло в Институте и у Салерии, вернемся к оставленному принцу. Как раз в этот момент Раджа живописал гостю свои возможности в подвластных владениях.
- Я настолько могуч, что когда делаю людям добро, они боятся мне мстить!
- А разве за сделанное доброе дело мстят? – удивился Одарис.
- Конечно! Такова природа человека. И вообще так устроен наш мир: одно пропорционально увеличивает другое. Называется Закон сохранения равновесия.
- Поясните, если Вас не затруднит. Уж больно парадоксально.
- Охотно, мой юный друг. Все просто. Мир наш состоит из двух половинок. На одной стороне царит добро, на другой угнездилось зло. Видите, как все просто? Что это дает? Их пограничный контакт дает энергию для всего сущего. Не знаю точно, как это происходит, можете спросить у моих ученых, но если победит одна сила, то иссякнет источник энергии, и наш мир погибнет от жары или холода, в зависимости от того, что возьмет верх: добро или зло. А так, соединение плюса и минуса дает достаточно ровное истечение энергии, чтобы мы существовали на этом свете.
- В наших краях главенствует другая теория, - задумчиво проговорил Одарис. – У нас добро должно первенствовать.
- Вы любители крайностей. Это от молодости. Наши монархии старше ваших на три тысячи лет. Мы уже обрели мудрость.
- А мы в поисках. Мой друг Лотис прямо-таки истоптал свои походные сапожки в познании правды и истины.
- Я и говорю – молодость. А мы ее уже познали.
- И в чем она?
- Кратко ее можно выразить одним постулатом: «Не суетись».
- Это не для нас. У нас в почете прогресс.
- А-а, - отмахнулся раджа, - и это суета. Все равно придете к тому с чего начали. Я смотрю, у вас там тяжелая жизнь. Все хотите того, чего сами толком не знаете. Вот что я тебе посоветую, мой друг. Оставайся у нас. Женись. Выделим эмират приемлемых размеров…
- Я еще не могу жениться. Я ни в кого не влюблен, - потупившись, признался Одарис.
 - Это пустяки. Во-первых, у нас считается, что правителям вреден брак по любви. У правителей столько дел и такая ответственность за судьбы монархии, что любовь только будет препятствовать достойному исполнению обязанностей. Монарх должен без колебаний говорить жене: «Нет». Особливо в части расходования государственных финансов. Иначе деньги будут уходить не на строительство крепостей, а на отделку дворцов. Во-вторых, у нас монарх имеет право взять столько наложниц, сколько позволят ему доходы. И влюбляйся хоть каждую декаду! Почему бы Вам ни жениться на дочери почтенного служащего? У меня есть на примете такой. По профессии он Честный человек Второй категории. Оклад вполне приличный. Есть льготы. Женитесь смело!
- Честный человек второй категории? А в чем заключается его работа?
- Он должен являть собой пример для остальных. По понедельникам заседает в суде и не берет взяток. По вторникам торгует в лавке и не обсчитывает. По средам…
- А почему у него вторая категория?
- У нас есть и третья… Присвоение зависит от выслуги лет.
- То, что Вы поведали мне – весьма убедительно. В ином положении я бы, пожалуй, согласился, но у меня обстоятельства. Я в поисках девушки по имени Марика. Из-за нее я прибыл в ваши края. А когда юноша ищет девушку, даже без матримониальных намерений, все равно это не прилично по отношению к другой девушке, тем более невесте.
И Одарис предъявил полученную от голубки записочку.
- Пожалуй, дело серьезное, - согласился раджа, прочитав послание. - Хотя у нас нравы проще. Решает отец, а дочь покорно принимает мудрое решение.
- И впрямь мудро. Экономия времени и чувств большая. И все же… Вдруг поиски заведут меня слишком далеко?
Раджа подумал.
- Да-а, насколько далеко может завести такое дело, и впрямь не ясно. Что ж, мой гость, а теперь и друг, остается пожелать тебе меньше кочек на дороге и успеха в завершении выбранного пути. Знать, оно нужно твоей звезде. Итак, теперь расскажи, что это за Марика, которую вы ищете?
Одарис отвечал, что ничего о ней не знает, и рассказал, как именно получил письмецо.
- Да, необъяснимая пока история, хотя и понятная для нашей стороны света. У нас даже внешняя политика определяется внутри гарема. Голубятня моя, голубка – моя, значит, девушка, пославшая записку – моя… Что-о-о! – вскричал раджа страшным голосом. – Измена! Стража, сюда!
- Извини, друг, - примирительно сказал раджа, когда в зале появились стражники с обнаженными мечами, - но тут дело восходное, вероломное. Сегодня мы шербет кушаем, завтра я тебе секир-башка делаю. Это нормально. Не обижайся – традиция есть традиция. За связь с наложницей из гарема у нас полагается одно наказание – отсечение…
- Я законы уважаемой династии чту, - твердым голосом отвечал Одарис.
- Я же говорил – деспот всегда поймет деспота. Ступай, дорогой, в тюрьму. У нас там спят на глиняном полу, но я прикажу подстелить соломки.
- Благодарю вас!
- И тебе спасибо за приятную беседу. Эй, позовите мне Марику из гарема.
Одариса препроводили в тюрьму, сбежать из которой не было никакой возможности, ибо узилище представляло собой колодец, облицованный диким камнем. Сойти туда и подняться оттуда можно было только на веревке. Одариса опустили, словно бадью, в его черное жерло.
«Вот тебе и попутешествовал», - подумал Одарис. И эта мысль стала главной темой его размышлений на протяжении следующих нескольких часов.               
Когда настало время ужина, сверху спустили веревку. Одарис рассчитывал получить хоть и скудную, но еду, однако конец ее был пуст.
- А где кувшин? – прокричал Одарис.
- Хватайтесь, Ваше Высочество! – прокричали сверху.
«Наверное, в целях гигиены кормят арестантов наверху», - подумал Одарис, и взялся за конец веревки. Однако на верху кормить не стали, а повели обратно во дворец. Каково же было удивление Одариса, когда его ввели в ту же самую залу, подвели к тем же самым подушкам и усадили за тот же самый стол, где его снова приветливо встретил раджа.
- Извините, дорогой и почетный гость. Ошибка вышла, - объявил раджа. – Оказывается, в моем гареме нет персика по имени Марика. Все есть, а Марики нет. Я удручен. Кушай. Наверное, проголодался, да и я чувствую слабость от волнений. Понимаешь, такая, судя по записке, способная к любви – и не моя!
И раджа понурился. Одарис минут пять утешал его, напирая на относительную молодость правителя, его ум, душевную красоту и, в связи с этим, готовность пойти в гарем раджи любой Марики в радиусе полета орла.
- Хорошо говоришь, - одобрил раджа. – Приятно слушать интеллигентного человека. Обязательно пошлю сына от третьей законной жены в Институт. Пусть учится умному, а то дурак-дураком растет. Только голубей гоняет… Что-о! Эй, стража привести ко мне Лорика!
«Жить в здешнем дворце - все равно, что на вулкане сидеть», - подумал Одарис, довольный, что, по крайней мере, сидеть в колодце уже не придется.
- Запутанная история получается, - пожаловался раджа. – Марики у меня нет, а голубятня есть. Из нее к тебе летала голубка с посланием от имени Марики. Кто-то забавляется. Не иначе Лорик. Однажды мне пришло извещение с объявлением войны от хорошего соседа. Мы с ним охотимся каждый год на тигров. Думаю, что за шайтан? С чего это Аббасу на меня войной идти? Делать нечего, собираюсь на бой. А тут сам Аббас приезжает поохотиться на хищников. Хорошо я за ворота с воинами не успел выехать, а то его процессию принял бы за движение войск неприятеля и… Ой, страшно и подумать. Так вот, стал разбираться. Оказывается, этот шалопай решил пошутить! Чуть гиенам его не скормил. Прекрасная Алибанас – это его мать – отстояла. Она лев, и тигр в одном лице. Но сейчас придется казнить Лорика. Это уже точно. Надо же, чуть заморского принца под топор не подвел. К тому же путь сюда не близкий. Зря приехал. Пришлось оставить занятия в Институте, да? Ах, какое горе. Сколько бы мог умного узнать, чем ехать за какой-то выдуманной этим подручным шайтана Марикой!
Одарис не успел съесть и половины куропатки, как привели Лорика. Это был большой детина с непорочным детским лицом.
- Ну разве на такого подумаешь, - горестно воскликнул раджа. – Говори, о затмение солнца, зачем ты послал голубку с письмом от имени какой-то Марики? Отвечай честно, иначе я тебя казню немедленно, а не завтра!
- Пап, я …
- Я тебе не «пап», а раджа Бархудар Четвертый, - вскипел раджа. – А я рядом со мной Его Высочество принц Одарис, студент славного Института, который могли бы и некоторые другие окончить, чем балбесничать.
- Пап.. тьфу… Ваше Величество, я не понимаю причины вашего гнева, о Бархудар Ослепительный, второе издание солнца и оттиск луны на земле.
- Ты не придуривайся. Я тебя насквозь вижу и много дальше. Кто подбил тебя послать голубку с письмом в дальние страны?
- Пастушок.
- Какой еще пастушок. Он, что,  на крыше коз выгуливал?
- Нет, в поле. Он встретился мне на рыбной ловле. Рассказал, что ее сестру полюбил один закордонный принц. Полюбил, полюбил, еще раз полюбил, а потом скрылся. Она впала в расстройство. Вот ее братец и попросил отрядить голубку с письмецом. Мол, так и так, страдаю и тому подобное. Я отер слезы и согласился.
Тут раджа воззрился на Одариса так, что у него похолодело в груди. «Прежде чем опять посадят, умру, но доем куропатку», - решил он.
- Так вы, принц, уже были в наших краях?
- Никак нет, - по-военному отчеканил Одарис. – Не был. В связи не состоял. О чем речь - не понимаю.
- А уж как я не понимаю, - пробормотал раджа.
Сколько бы длилось размышление раджи, и оно закончились размышление неизвестно, если б в зал ураганом не влетела женщина. Она была красива, возмущена и от того казалась еще прекрасней. Не доходя трех шагов до священной особы правителя, она остановилась, отвесила быстрый поклон и, сверкая большими алмазными глазами, крикнула:
- А что теперь случилось?
Раджа вздохнул и пересказал цепь событий. В подтверждении сказанного Одарис протянул записку, доставленную голубкой.
- В этой истории я не вижу вины ни сына, ни этого милого молодого человека, - заявила женщина.
- Правда? – воссиял раджа. – Я присоединяюсь к этому мнению. Знаете, уважаемый принц, - обратился он к Одарису, - утомительное это дело посылать своих знакомых в тюрьму. Пошлешь кого от души, а вместо отдохновения - одни хлопоты. Ходатайствовать приходят даже во сне.
- Хорошо, никто из присутствующих не виноват, - вернулся раджа к сути дела, - но тогда что все это значит? Эта голубка, эта Марика, этот пастушок. Кстати, привести ко мне пастушка, хотя предчувствую, что…
- …его и след простыл, - закончила женщина.
- Интрига! – вскричал раджа, и радостно потер руки. – Кому-то, мой друг, вы перешли дорогу, и вас решили заманить в ловушку. Великолепно! То есть я имею в виду, что у вас, дорогой принц, есть возможность стяжать славу. Без борьбы нет славы!
Одарис кисло изобразил на лице радость.

_______


Чтобы отправиться на поиски пропавшего товарища, Лотису и Адмусу требовалось исходатайствовать краткосрочный отпуск. Что они и сделали: написали прошение и отнесли в канцелярию Магистра Института. На следующий день их вызвали. Из канцелярии препроводили к дверям, за которыми находилась святая святых Института – обиталище Магистра и зал заседания Ученого Совета. Принцам казалось, что они спускаются в подземелье, столь готически выглядели стены залы, загибающиеся островерхим шатром высоко над головами. И с каждой ступенькой они будто спускались в трюм корабля, где их ждала участь галерных рабов. Вместо свечей горели факелы, и блики пламени танцевали на стенах языческий танец. Скамьи были пусты, как и стол президиума в отдалении. Их попросили свернуть в боковую дверь, и принцы оказались в зале, половину которой занимал огромный дубовый стол. Там восседал старец в красной магистерской мантии, но весьма бодрый видом.
- Здравствуйте, мои птенцы, - приветствовал Магистр вполне добрым голосом, чем унял дрожь в коленках посетителей. – Проходите,  садись вот в эти кресла.
Лотис сел по правую сторону от центра чернильного прибора, Адмус – по левую. Теперь они могли разглядеть Магистра ближе. Он был лыс, но брови столь мохнаты, что под ними можно было разглядеть лишь блеск глаз. И блестели они мрачным неугасимым огнем человека, хоть и отягощенного большими заботами, но готового от них избавляться самым решительным образом по мере поступления.
- Вашу просьбу об отпуске отвергли бы, но пропал наш воспитанник. И ваше желание разыскать его похвальна. Только что будет, если и вы попадете в переплет? Кто вам поможет? Ваши отцы?
- Мне Авочка, - выпалил Адмус.
- Кто это?
- Невеста.
Магистр записал имя.
- А вам кто? – обратился Магистр к Лотису.
- Пожалуй, тоже невеста. Ее зовут Салерия.
- Так, кого просить о помощи мне ясно.
И Магистр откинулся на спинку кресла.
- Интересная ситуация. Впервые принцы рассчитывают на помощь принцесс. Меня это настораживает.
Лотис не стал набивать себе цену, предпочтя честную правду.
- Уверяем вас - это лучший вариант. От отцов пользы мало. Они в почтенном возрасте. Братья разлетелись кто куда. Так что…
- Теперь понимаю. Вы разумно выбрали спутниц жизни. Что ж, для своих лет вы, как я погляжу, вполне трезво мыслите. Вас можно отпустить. По крайней мере, вернутся ваши невесты.
Адмус заерзал.
- Вы должны отдавать себе отчет в опасностях далекого путешествия, сопряженного с рисками, вам неведомыми. Это не практика. Это уже реальность, - продолжал Магистр.
- Мы понимаем, - ответил Лотис.
- Сомневаюсь… А вот ваш друг, кажется, понимает суть опасностей на самом деле.
- Если Вы подумали, что я боюсь, то…, - вскричал Адмус.
- Дело не в страхе. Я не вижу в вас страха. Я улавливаю в вас ощущение предчувствия. Возможно, вы вторгаетесь в сферы, в которых можете уйти слишком далеко от обычного житейского пути. В нашем учебном плане такой поворот не предусмотрен.
Магистр задумался на несколько мгновений, затем глаза опять сверкнули из-под бровей.
- Разрешите узнать, куда направитесь?
- Пойдем, куда глаза глядят, - ответил Лотис.
- Проверенный метод, - согласился Магистр. – А уверены, что нагоните Одариса?
- Он идет пешком и зигзагами, а мы поедем в карете и наперерез.
- Разумно. Возьмите больше денег и холодное оружие, а также отпишите родителям.
Принцы почтительно кивнули.
- Тэк-с. Руководящие указания я отдал, вам осталось их проигнорировать, и все останутся довольны сделанным. Вот вам разрешение отбыть в отпуск по семейным обстоятельствам.
И Магистр протянул документ.
- Успеха вам… и осторожности!
Когда принцы ушли, Магистр приказал секретарю немедленно отписать принцессе Салерии и принцессе Аве…       

________


- Алибанас, расскажи нам, как специалист, в чем состоит смысл данного женского коварства? – попросил раджа и прикрыл глаза, чтобы не видеть пущенной в ответ молнии.
- Написано женщиной, но задумано мужчиной, - объявила Алибанас.
- Коварство и любовь, - мечтательно произнес раджа, – самая изысканная интрига на Восходе. Если это, конечно, связано с политикой. А какой политикой занимаетесь Вы, уважаемый Одарис?
- Никакой. Я студент и даже не наследник престола.
- Ну, далеко не все начинали наследниками, а Алибанас вообще была рабыней, пока я не опустил на нее свой  благосклонный взор.
- Во-первых, была не рабыней, а плененной. Во-вторых, вначале я на тебе остановила свой взгляд, - возразила строптивая Алибанас.
- Дерзка ты, однако, в разговоре с мужчинами, - неодобрительно отозвался раджа. – Хотя не спорю, выпущенная тобой стрела пронзила мое сердце, но окончательное решение принимал я. У меня была альтернатива…
- Это белобрысая, что ли?
Одарис деликатно кашлянул.
- Так мне теперь что делать? Возвращаться домой или искать Марику?
Все задумались.
- Пап, а пастушок мне адрес оставил, где искать девушку, - вдруг открылся Лорик.
- Так чего ты молчишь!
- Во-первых, я не молчу. Во-вторых…
- Давай скорей записку, господин «во-вторых».

_______


Королева Бесмезия устроила прощальный ужин.
- Кажется, это становится традицией, - говорила она. - Не сидится вам на месте. К чему бы это?
- Молодость… - прошелестели старушки.
Компания восседала за древним столом, помнившим пять поколений пленников трона. Серебро тарелок и хрусталь бокалов искрились от бликов свечей. Невдалеке скорбно застыл старый дворецкий. Королева возвышалась во главе стола, благосклонно взирая на постояльцев. Один стул рядом с Лотисом и Адмусом был пуст, как бы свидетельствуя о необходимости предстоящего похода.
- Я выпью за то, чтобы в следующий раз за столом сидели все: и граф Урбан, и принц Одарис, - сказала королева, и храбро осушила полный бокал. – А теперь расскажите, как вы собираетесь искать Одариса. Ведь вам толком ничего не известно.
- Это так, - согласился Лотис, - но нам недаром преподают умные курсы в Институте. Рассуждали мы следующим образом…
- Нам известно место, где Одарис вручил прохожему путнику письмо для нас, - начал Адмус.
- И мы знаем, что Одарис шел с закатной стороны на восходную, - продолжил Лотис.
- О чем поведал нам тот же путник, а значит необходимо двигаться в этом направлении…
- …ибо голубь не будет лететь зигзагами. В небе все дороги прямые.
- Мы взяли карту и прочертили последующий маршрут Одариса…
- Он вышел к реке и, вероятнее всего, спустился по ней в лодке до самого устья…
- … где располагается морской порт. Вероятно, он сядет на один из кораблей…
-.. какой мы пока не знаем, но если расспросим капитанов, то найдется тот, кто его видел.
-  Так мы узнаем, где Одарис. Это называется дедуктивный метод.
- Как вы поумнели за отчетный период, - восхитилась королева.
- Молодость… - прошелестели старушки.
Щеки принцев от похвалы порозовели.
- Тогда я за вас спокойна. А ваши невесты знают?
- В общем и целом. Зачем их беспокоить подробностями?
Утром дворец покинули трое: принцы пошли к линии горизонта, а старый дворецкий - на почту…
________


Пока принцы шли по выработанному маршруту, Салерия получила два голубых конверта.
- Прочти, это и тебя касается, - сказала Салерия Авочке.
Хотя письма были написаны разными людьми: первое - Магистром Института, второе – некоей королевой Бесмезией, но оба лица в унисон просили позаботиться о двух простодушных принцах, отправившихся неизвестно куда на помощь другу, ушедшему спасать какую-то девушку, хотя явно спасать придется его самого.
- Писали умные люди, и написали умные вещи, - заявила  Авочка, внимательно ознакомившись с корреспонденцией. – Даже маршрут их движения указали.
- Значит, едем?               
- Придется. У Адмуса нет прививки от оспы, а на Восходе зараза на каждом углу.               
- Думается, нас ждет холера другого рода… Собираемся!
Получило письмо и еще одно лицо. В письме уведомлялось о прибытии принц Одариса в те края, в которых тот еще не бывал и которые больше не должен покинуть.
«С учетом того, что туда же отбыли еще два господина, а вскоре, наверняка, прибудут и две беспокойные барышни, то складывается прелюбопытный пасьянс», - подумало это лицо.
Впрочем, что это за лицо, скрывать нет смысла – вы уже догадались. С задумчивым ликом, освещаемый лишь лунным светом, у окна стоял Барбидон и смотрел на серебристую дорогу, скрывающуюся во тьме…

(Хронопист. Достаточно. Что дорога символизирует неизведанный путь – все знают.
Краевед. Ну почему, как только я начинаю писать художественно, вы останавливаете меня или вычеркиваете написанное? Без глубинной художественной проекции…
Хронопист. Вы пишите быль, а не сочинение на вольную тему. Нам неизвестно глядел Барбидон на дорогу или читал письмо, лежа на диване. Извольте продолжать повествование без авторского привирания.
Краевед. Это невыносимо…)

«…за ними, наверняка, последует резерв главного командования в виде двух дам», - размышлял Барбидон. - Впрочем…»
Барбидон в задумчивости прошелся по комнате.
«Впрочем, может, они и есть главное командование? А почему бы и нет? Тогда мой провал не столь уж необъясним. Значит, есть смысл отправиться и мне, но уже не ради мелкой мести, а… ради установления истины в произошедших событиях!»

(Краевед: Можно я напишу: «А за окном вставала заря: багровая, с грязными разводами, как на картине художника-пессимиста»?
Хронопист: Заря не встает. А вот я сейчас встану и отобедаю…
Краевед: Ну никакой романтики!)

                ________


…А в это время на имя Одариса продолжали поступать все новые послания. Лорик вытащил из кармана записку.
- Похоже, это вам, достопочтенный принц. Вчера голубка доставила.
Записка была перевязана  белой с фиолетовыми горошинами ленточкой, и текст состоял всего из одной строки:
               
 Меня повезут к султану Мариханиба. Продолжаю ждать спасения. Целую. Марика.

- Это она! Первая записка была перевязана точно такой же лентой, - возликовал Одарис.
- Приметы сошлись. Это хорошо. Кстати, как же голубка смогла найти принца? – поинтересовался раджа.
- Пастушок начертал мне указание, как проворковать на голубином языке предстоящую задачу. Я погугукал, как там было записано, сунул в клюв послание, и птица тотчас же взлетела.
- Надо же… И где же та инструкция?
- Чернила исчезли тотчас же, как я исполнил предписание.
Раджа радостно хлопнул в ладоши.
- Колдовство! Ах, какое занятное дело. Ай да Марика!
- Кто она? - спросила Алибанас.
- Не знаю, - честно ответил Одарис.
- Так стоит ли идти не известно за кем? – с женской осмотрительностью вопросила Алибанас.
- Интрига! – сладостно зажмурился раджа. – Заманивают женщиной. Испытанный способ организации западни. Ах, какие интриги я плел в прежние времена. Пока…
Раджа приблизил свои уста к уху Одариса.
- Пока не появилась эта женщина. Она стала разрушать все мои замыслы. Представляете, я никого не казнил уже пять лет! Скоро на манную кашу перейду.
- Сочувствую, - пробормотал Одарис.
- Я знаю султана, - уже громко, обращаясь ко всем, сказал раджа. – Султан занятный монарх. Любит чудеса и философские беседы. Угодивших ему награждает щедро, но и казнит в ином случае немилосердно. Очень уважаемый среди нас деспот.
- Вам бы только посамоутверждаться за чужой счет, - проговорила Алибанас недовольно.
- Женщина, марш на кухню! Что ты можешь понимать в таком мужском ремесле, как эффективное управление?
- Я думаю, принцу все же следует поехать к султану, - высказал свое мнение раджа, не обращая внимания на то, что Алибанас не обратила внимание на его приказание. – Я отпишу султану письмо. С ним, уважаемый Одарис, он примет Вас по-добрососедски. А на месте - разберетесь…
               
________
               

Мир пополнился движением. С разных сторон к одной цели устремились мыслящие сгустки энергии, готовые изменить устоявшиеся силовые  линии мироздания…

(Хронопист: (Не разборчиво)
 Краевед: Не уступлю!…)

…ибо большое рождается из малого, а великое – из незначительного происшествия. Мир меняется, потому что кто-то хочет поменять его, а для этого нужна смелость, а для смелости нужен поступок, а для поступка – стимул. А кто же его создаст, как ни друг или родственник души, попавшей в беду? Итак, Одарис двинулся во владения султана по наводке Марики, Лотис с Адмусом - по старому следу Одариса, а принцессы - вслед за принцами, по уже проложенному курсу. Через некоторое время Одарис прибыл к воротам дворца султана, принцы достигли порта, где нашли купца, везшего Одариса (благо, тот успел вернуться с новой партией павлиньих перьев), а принцессы в это время плыли на барже по реке.

(Хронопист: Вот теперь хорошо. Всем все понятно.)

Купец посадил Лотиса с Адмусом на  корабль, плывший в нужном направлении, и вернулся к своим продажным делам. Каково же было его удивление, когда вскоре перед ним предстали две решительные девушки и запросили те же сведения об Одарисе, да в придачу о тех молодых людях, что выдали себя за друзей Одариса.
«Тут что-то не чисто», решил купец. «Не иначе, жены преследуют сбежавших женихов. Правда, их трое. Значит, первый бежал от них, а те уже от невест».
Цепочка выглядела хотя и логичной, но чересчур затейливой, что озадачило купца еще больше.
«Впрочем, первый искал какую-то Марику, - продолжил он свои размышления. - Вероятно, он преследовал свою бежавшую жену, которая прихватила все деньги. А те двое преследуют его, потому что он прихватил их деньги, чтобы найти деньги, что прихватила сбежавшая жена. А эти дамы преследуют своих бежавших женихов, потому что боятся, что те загуляют, когда получат причитавшиеся им деньги».
- Кажется, нас в чем-то подозревают, - шепнула Авочка Салерии.
Салерия широко улыбнулась и проворковала:
- Принцы ищут Одариса, чтобы обрадовать его известием о наследстве. А мы едем следом, чтобы сообщить, что слухи о смерти богатого дяди не подтвердились. Представляете, принц Одарис бросит все дела и помчится скорбеть по усопшему родственнику, когда тот жив и здоров. Нехорошо получится. Пусть уж продолжит свое путешествие, да и мы заодно посмотрим на чудеса света восходной стороны.
Купец не знал,  что и подумать.
- Почем у вас имбирь? – спросила вдруг Авочка.
- Три серебряных монеты за фунтовый мешочек.
- Ах, как дешево. В моем княжестве такой стоит впятеро дороже.
Купец больше не ломал голову над загадками. Он и Авочка завели длительный деловой разговор о перспективах поставок пряностей на неосвоенные рынки с учетом таможенных пошлин транзитных княжеств. А в это время Одарис передал письмо от раджи в канцелярию султана и сел в тени дерева ждать ответа, тогда как Адмус и Лотис попали в шторм и старательно опорожняли желудки на палубе. В эти же часы Барбидон Уклопус Филадельф летел на воздушном шаре в направлении чуда явления себя солнца, и когда оно появилось из-за кромки горизонта, салютовал светилу походной фляжкой с бодрящим напитком. Барбидон стоял в корзине, словно адмирал на мостике флагманского корабля и шептал себе:
- Я победитель! Я победитель!
Попутный ветер с ним и не спорил, он игрался с маленьким корабликом внизу, который смешно прыгал по пенистым волнам, трепеща своими парус-лепестками. Все атомы летели навстречу друг другу с нарастающей скоростью, чтобы столкнуться и высвободить энергию, способную зажечь новое маленькое солнце.



                Сказ 15. Султан

Султан вызвал визиря внутренних дел.
- Не прибывала ли из царства достопочтенного раджи в последнее время молодая женщина?
- Нет, - отвечал тот. – Купцы приезжали. Бродячий фокусник посещал. Женщин среди них не было.
- А пастушок? – спросил Одарис.
- Пастухов тоже не было.
Султан отпустил визиря и сказал:
- Грезится мне, что по большому счету, Вас, принц, позвало в дорогу не письмо, а нечто иное. Записка – это повод, толчок. Вы, принц, сами хотите искать. Вот только что? Власть? Богатство? Славу?
- Один мой друг сказал бы в ответ так: «Вы правы, Ваше Величество. В этом мире я ищу себя!»
Султан даже зааплодировал.
- Браво! Такого ответа в моих владениях не услышишь. Все вокруг ищут то, что вне их. Я приглашаю Вас, принц, на обед со мной, где мы в неофициальной обстановке можем отдаться плавному течению наших мыслей.
По мнению султана, любая беседа может стать умной при двух условиях: наличии достаточного количества свободного времени и большого набора хороших кушаний.
- Когда желудок занят - голова свободна для рассуждений, – говорил хозяин, удобно расположившись на низком диване, - а когда есть время, можно не спешить, одновременно обгладывая сочную кость и подбирая слова к мерно текущим внутри черепа мыслям.
Уместившись на противоположном диване, Одарис с удовлетворением обозрел ковер, на котором было расставлено два десятка блюд с разной снедью, как то…

(Краевед: Можно я пропущу описание филе из бараньей лопатки, фисташек, ломтиков янтарной рыбы под гранатовым соусом, черных оливок фаршированных  лимоном, анчоусами.  красной икрой и…
Хронопист: Давай-давай, проскакивай, у меня пост…)

Одарис выбрал себе блюдо по вкусу и так увлекся, что подавился косточкой чернослива.
Слуга исправил дело, вежливо стукнув Одариса по спине, но султан нахмурил брови.
- Такая еда нам не нужна! Нам нужна сытная, но неопасная еда. Виноватый будет наказан.
Властитель изволил хлопнуть в ладоши, и на зов явился подавальщик блюд.
- Передай этот шелковый шнурок повару. Пусть повесится на нем. Мы им недовольны.
Слуга поклонился и отбыл.
- Ну зачем же?! Не нужно смертоубийства! Я вполне доволен блюдом, - всполошился Одарис.
- Не бойся. Невиновные не пострадают. Нельзя быть с людьми добрыми – не поймут. А вот суровое отеческое зло, хоть и с ропотом, но примут. Ибо знают - с ними так и нужно.
Тут вернулся слуга. Со шнурком. И объявил:
- Повар говорит: «Не хочу».
- Да что же это такое творится?! – возмутился султан. – Передай ему, что в ином случае пострадает престиж восходной монархии. Патриот он или не патриот? 
Слуга с поклоном вновь удалился.
- Извините, мне стыдно, - вздохнул султан. – Мельчаем, шайтан нас возьми.
- Ничего-ничего, - поспешил смягчить удар Одарис. – Я не в претензии и величие вашей монархии в моих глазах нисколько не потускнеет.
- Правда? – обрадовался султан. – Вы великодушный принц. Я счастлив принимать такого гостя.
- А я счастлив быть вашим гостем.
И оба голубокровных с легкой душой вернулись к яствам. Но вернулся слуга и сказал:
- Повар сказал, что он - патриот. И доказал это!
- Учитесь все патриотизму на этом примере, - веско сказал султан.  – Пусть визирь по делам просвещения озаботится о пропаганде данного примера в школах и на базарах.
- Будет исполнено, Ваше Величество!
- Итак, вернемся к нашей отдохновенной беседе, - обратился султан к делам возвышенным. - Раньше жили по принципу: «польза от философии не доказана, а вред от нее возможен», то теперь мнение сложилось иное: «вред от философии доказан, но и польза возможна». В моих владениях мы отсекаем первое и лелеем второе. Не думаю, чтоб в других монархиях было как-то иначе. Разница лишь в символе веры. В вашем государстве народ верит в квадратное и твердое, у других – в продолговатое и сыпучее, а мы – в круглое и мягкое. Какая вера истинна? Та, которая имеет силу навязать себя! Это единственный настоящий критерий истины. Соответственно,  что имеем, то и хвалим. На этом держится порядок нашего мироздания.
Султан был рад поделиться с гостем своими мыслями, а Одарис был счастлив возлежать на диване перед столом в созерцании картины изысканного стола. Путешествие обернулось к нему самой приятной своей стороной, и принц был благодарен судьбе.
«Получу высшее образование и эмигрирую в эти края в знак протеста», - решил Одарис – Сколько же можно терпеть однообразное меню в королевских домах!»
А султан так проникся доверием к принцу, что изволил пожаловаться на смущающее его обстоятельство.
- Есть среди моих подданных один…как бы это сказать… непознанный объект. Гордый такой. Его спрашивают: «Ты кто по роду занятий?» Отвечает: «Мыслитель!». «Чем занимаешься?» «Пишу роман «Полнота вакуума». Говорят, лоб у него большой. Я в юности любил такие лбы. Хорошо щелобаны бить. Теперь нельзя. Говорят, наукой установлено: большой лоб – признак большого ума. Пусть так. И что мне с его обладателем делать? Казнишь, а вдруг окажется гением. Будут потом мое имя полоскать. А если сумасшедший, то как бы молодых не увлек по лунной дороге. Побеседовали бы с ним, принц? Составили бы мнение, а через Вас и я…
Одарис не мог отказать гостеприимному хозяину.
На следующий день в кофейне с глиняными стенами и старыми ковриками на полу встретились двое. Одарис с трудом пристроил ноги так, чтобы колени не задевали подбородок. Непознанный объект султаната в виде худого чернявого человека в длинном халате по имени Хаттуф, привычно скрестил ноги и зычно заказал кофе и халву. Одарис тоже согласился попробовать местные сладости. Так за халвой была проведена ознакомительная беседа.
- Я отдал изучению наукам больше времени, чем кто-либо другой в этом государстве, поэтому имею право стать их духовным вождем! – без ложной скромности заявил Хаттуф.
«Считается, что образование идет на пользу, но, оказывается, иногда и во вред», - умозаключил Одарис.
- На чем еще основано ваше желание? – поинтересовался принц.
- Один великий заморский ученый написал…
Хаттуф достал свиток и зачитал: «Человеческий разум должен свободно строить формы, прежде чем подтвердилось бы их действительное существование. Из голой эмпирики не может расцветать познание. Такой расцвет возможен только из сравнения придумываемого и наблюдаемого». Представляете, о чем речь? Самосозидание у людей невозможно без утопий! А значит, кто-то должен творить их и распространять. Я – творец утопий, я – их распространитель, я – бросаю вызов обыденности!
- А обыденность бросает их обратно?
- Конечно. Но без противостояния не будет изменений. Масштабный замысел никогда не совпадет с масштабным результатом. Так чего обманываться? Я сразу честно говорю – это утопия. Пользуйтесь и получите то, что неизбежно изменит вас, пусть и в неизвестную пока сторону.
- А зачем изменяться?
- А без этого не будет прогресса, о чем и заявил вышеприведенный великий ученый. А я за прогресс! Я - пророк прогресса! Пусть и местного масштаба.
- Почему называете себя пророком, а не просто - его сторонником? 
- Вода мокрая, а небо голубое. Вы согласны?
- Да.
- Вот видите, я прав. Значит, я пророк!…
Одарис открыл рот от неожиданной логики собеседника.
-… ибо умею говорить то, с чем люди согласны, - закончил Хаттуф. – Значит, я говорю то, что истинно.
Если Одарис не мог понять мыслительного хода Хаттуфа, то Лотис, со вниманием прослушавший курс «Основ теории демагогии», оценил бы высказанный тезис по достоинству. Но Одарис понял главное: бедолагу тут казнят!
- Знаете, я слышал следующее: чтобы прослыть истинным пророком надо покинуть пределы родины в качестве гонимого. Тогда у людей появится чувство вины. А потом уже вернуться, чтобы их великодушно простить, а им - с облегчением покаяться.
Творец утопий задумался. Думать он умел, ибо затем сказал:
- Вас понял… Пожалуй, я так и поступлю.
- А я скажу султану, чтоб издал указ об изгнании вас на три года в целях повышения квалификации в заморских странах. Этого достаточно?               
Кандидат в пророки согласился. Одарис с чистой совестью человека, выполнившего дипломатическое поручение, доел сладкое. Теперь он мог продолжить свой путь. Ах, да, мы не сказали главного: когда принц возвратился во дворец, его ждало приятное сообщение. Султан закончил расследование.
- Как только я прочитал письмо моего друга раджи, то приказал опросить всех. О такой девушке мой визирь не слышал, и начальник тайной стражи не слышал, и на кухне не слышали, но на постоялом дворе некто оставил записку с надписью: «Принцу Одарису», которую хозяин, как верный подданный, принес во дворец. Вот она, читайте.
Одарис слегка вспотел, разворачивая кусок пергамента, также перевязанного белой с фиолетовыми горошинами ленточкой. На нем было начертано:
               
Меня везут в страну Злоконию. Вдруг продавать?
Боюсь, жду, надеюсь. Твоя верная и несчастная Марика.

- Знаю эту страну, - задумчиво произнес султан. – Нехорошая страна. Ни один честный купец туда не поедет. Там продают и покупают даже чертей. Вполне возможно, ее везут туда, считая, что только там получат хорошую цену. Странно, у нас бы дали не меньше… Тут что-то не так.
- Опасно туда ехать? – поинтересовался Одарис безразличным голосом.
- Конечно. Но убивают там редко, - утешил султан. – Закон гостеприимства! Главное не попасть рабом на каменоломни. Можно подорвать здоровье…
 - Я постараюсь не попасть, - пробормотал Одарис, впервые пожалев, что с ним рядом нет друзей.
               
_______


Пока Одарис готовился отбыть в нехорошую страну, к воротам дворца достославного раджи подошли два путника. Беседа с начальником караула не заняла много времени. Выяснив статус прибывших, стражник побежал во внутрь, а затем, вернувшись, любезно препроводил гостей к самому правителю.
- Да, молодые люди, ваш друг был здесь, полноценно отдохнул и отбыл далее по намеченному за этим столом маршруту, - поведал раджа нашим принцам, когда они угнездились на том же месте, где не так давно угощался Одарис.
Адмус и Лотис выразили горячее одобрение гостеприимству правителя сего прекрасного княжества и изъявили не менее горячее желание узнать, куда отправился Одарис.
- И еще нам хотелось бы узнать, кто такая Марика, из-за которой он уехал в такие далекие края. Он вам, Ваше Величество, не рассказывал?
- Мы над этой загадкой бились изо всех сил, - любезно отвечал раджа, – но так и не разгадали. Кто такая Марика и почему она зовет вашего друга, осталось невыясненным.
- Может, это чья-то шутка? – предположил Адмус. – Получается следующая конструкция: крючок, на который нанизали Одариса, следом потянулись мы…Может, нам следует вернуться, чтобы творцу шутки не так долго потом смеялось?
- А если здесь чья-то интрига? – парировал раджа. – Кто-то заманивает принца в хорошо расставленную ловушку? А там цап-царап, и женят на одноглазой, хромой и уже трижды соблазненной дочери залезшего в долги визиря.
- А что, такое уже бывало?
- Бывало всякое. Какие только интриги мы в молодости не прокручивали, - ностальгически проговорил раджа, и вздохнул. – Только записка здесь оставленная и принцу врученная, зовет его ко двору султана. Я султана хорошо знаю. С его характером он устройством судеб дочек вассалов заниматься не будет. Значит, дорога позовет вашего друга дальше.
Помолчали.
- Может, кто-то хочет убить Одариса, - задумчиво продолжил перебирать варианты Его Величество.
- За что? – вскричали принцы.
- Мало ли… Кто-то когда-то из его семьи обидел кого-то - вот вам и родовая месть. Дедушки повздорили, а отвечать внукам. Первый раз, что ли в мировой истории?
- В таком случае, мы выезжаем немедленно, - твердо сказал Лотис.
- Что ж, понимаю и приветствую ваше нетерпение. Но сначала обед. Вы же голодны. Так сказать, друга спасай, но себя не забывай.
Обед растянулся до послеобеденного отдыха, что, как выяснилось, существенно сократило дальнейший путь принцев. Дело в том, что в это время от султана голубиной почтой прибыло послание, в котором он сообщал радже об отбытии Одариса из его владений. К счастью, достопочтенный раджа не только снабдил Одариса рекомендательным письмом, но и сопроводил его просьбой сообщить, чем все закончилось.
- Как я и предвидел, вашего друга ждала очередная записка с просьбой двигаться дальше. Идти теперь надо не к султану, а в страну Злоконию. Прямо скажу: страна неприятная. Обитает там народ мелкий и наглый, - в степи дорогу не уступят. В общем, там вы найдете всех плохих персонажей, которые водятся. У них в тех местах что-то вроде Земли Обетованной.
Принцы поблагодарили гостеприимного владыку, на том и расстались.
Когда гости отбыли, раджа устало снял тюрбан.
- Пора в монастырь. Я чувствую себя старым, уже не способным срываться в путь. Я обречен доживать жизнь, в которой нет интриги.
Алибанас села рядом и погладила бритую голову раджи.
- Неужели со мной ты прошел весь путь? Тогда в изгнание уйду я, а тебе надо править.
Раджа вздохнул, а затем улыбнулся и обнял свою Алибанас.
- Конечно, нам еще идти и идти. Ты моя самая главная неразгаданная интрига.
- А я постараюсь, чтобы сия интрига быстро не кончилась…
Представьте себе состояние раджи, когда три дня спустя начальник стражи доложил, что у ворот дворца две принцессы спрашивают о принцах по имени Одарис, Адмус и Лотис. Раджа аж подскочил.
- Неспроста это. Я в эпицентре какой-то интриги. Зови!
Время шло, принцессы не появлялись. Раджа вызвал начальника стражи.
- Где принцессы?
- Прихорашиваются с дороги.
- А!
- Им помогает госпожа Алибанас.
- О! А она как узнала?
- Не ведаю, но госпожа появилась тотчас, как только я покинул Ваши покои.
Раджа только развел руками.
- Ну и нюх у женщин на опасность со стороны молоденьких принцесс. Ладно, мистика не в моей компетенции. Поторопи их!
Ждать радже пришлось довольно долго. Его мужское любопытство достигло стадии, перестающей в раздражение («Раджа я или не раджа в этом царстве! Почему я должен кого-то ждать?» и т.д.). Наконец, дверь распахнулась, и в залу впорхнули два небесных создания. Пардон, три. Алибанас была рядом. Раджа, тщательно взвешивая степень любезности в присутствии супруги, пригласил девушек расположиться за столом с уже приготовленными блюдами и напитками.
- Вот здесь сидел принц Одарис, а на этих местах – принц Адмус и принц Лотис, - любезно проинформировал раджа принцесс.
- Тогда, если Вы позволите, мы сядем на те места, которые занимали наши женихи, - сказала рыжеволосая принцесса.
- Ах, они вам женихи, - откликнулся раджа несколько упавшим голосом и тут же поспешил исправить тон голоса. – Поздравляю, вы обручены с прекрасными юношами. А кто из них вам не жених?
- Одарис, - ответила златокудрая.
Дальше все пошло в соответствии с ритуалом. Обед, светский разговор с выяснением из каких царств принцессы, из какого рода их родители, как они набрались смелости ехать так далеко и пр.
Раджа переводил взгляд от одной принцессы к другой, поддерживая разговор вопросами, восклицаниями при ответе и просьбами отведать то или иное блюдо.
- Мой папа мне доверяет, потому я легко пускаюсь в странствия, - говорила рыженькая, сверкая зелеными глазами. – В смене обстановки есть что-то мобилизующее. Никогда не знаешь, какой наряд тебе понадобится в следующий момент.
- Я готова сидеть дома, не выходя за ограду дворца, но беспокойство за Лотиса вынуждает изменять своей натуре, - потупя васильковые глазки, объясняла златокудрая. Странно, но едва головка принцессы уходила в тень, как ее волосы становились темными.
«Она самая опасная, - решил раджа. – Хотя рыженькой лучше дорогу не перебегать. Не успеешь моргнуть, как тебя переедут».
И он удовлетворенно потер руки: «Эти сотворят интригу по высшему разряду. Но кто их противник? И кто эти женихи на самом деле? Может, шпионы?»
Раджа развеселился от всех этих мыслей. Он любил загадки и женщин. А еще больше загадочных женщин. Тем более таких, в чьих омутах водилось все, что угодно. И он с наслаждением обменивался репликами с двумя воительницами, разыгрывающими перед ним пьеску под названием «Скромницы в гостях у простофили».
- Мы опасаемся, что Марика может оказаться ветреницей, решившей окрутить Одариса. Для этого она и выманила его подальше от друзей и родительского ока, - сказала зеленоглазая и крепкими белыми зубками откусила кусочек инжира.
- А у Вас, Ваше Величество, хорошие голуби. Все-таки перелететь море и найти адресат не каждая птица сможет, - похвалила златокудрая, и ее прелестные губки сделали маленький глоток чая из чашки. 
- Да-с, этих голубей разводят уже не одно столетие. Они – достопримечательность нашего царства. Голубю достаточно показать рельефную карту, насыпать на нужную точку пшено, дать склевать, и птица долетит до указанного места. Чем и воспользовался злоумышленник. Да еще простосердечие моего сына Лорика подвело. Хотел я в воспитательных целях определить его на работу в тайную охрану, да вот мать воспротивилась.
- Нехорошее это дело – за людьми следить, - отозвалась Алибанас.
- Гуманизм до добра не доведет, - веско заметил раджа.
Салерия немедленно высказала желание пообщаться с вышеозначенным юношей, и Лорик был приглашен к столу. Состоялась беседа, в ходе которой отрок поведал о перипетиях дела, а принцессы поинтересовались деталями одежды пастушка. На этом официальная часть была закончена, и Алибанас повела гостей в отведенные покои отдыхать.
- Ах, какая интересная жизнь у молодежи, - воскликнул раджа. - Бери пример, Лорик! Пора от голубей переходить к чему-то более существенному!
- Я готов.
- К чему?
- Жениться готов.
- На ком?
- На той, что зовется Авочка.
Раджа вздохнул.
- Она уже помолвлена. У нее есть жених.
- Пусть другую найдет.
Раджа хлопнул ладонью по колену.
- Вот это уже разговор мужчины. Тут интригой попахивает. Ну-ка попробуй придумать что-нибудь этакое, чтобы невеста задумалась о смене жениха. Придумаешь – назначу наследником с испытательным сроком.
- Готов попробовать, - согласился Лорик.
Утром Авочка нашла у порога своей опочивальни корзину с роскошными южными цветами и коробочку с золотым колечком, украшенным камешком, прозрачным как слеза ангела.
- Наконец-то, нашелся хоть один умный мужчина, который решил добиваться меня, - пробурчала Авочка.
- И что ты сделаешь? – спросила Салерия.
- Отвергну! – сладострастно прошептала Авочка.
               

       
                Сказ 16.   Страна Злокония

Держа путь в Злоконию, Одарис трясся по плохим дорогам, вспоминая на ухабах, как приятно ему  было идти пешком по мягкой травушке-муравушке. А ведь тогда по наивности он мечтал о гужевом способе передвижения. И вот мечта сбылась. «Неужели с мечтами всегда так?» - тоскливо думал принц, косясь на флейту. Его самой сладкой, самой заветной мечтой было стать известным музыкантом. Увы, невыполнимой. А может, к счастью, думалось теперь Одарису. Пусть мечта греет всю жизнь, в то время как он будет заниматься прозаическими делами, например, спасением женщин. Может, это его истинное, судьбоносное, так сказать, призвание. И он, нахлобучив шляпу на лоб, скрывающую бросающиеся в глаза проницательные глаза (нет, не так)… И он, нахлобучив шляпу на лоб, скрывающую от окружающих его проницательные глаза, будет вот так же мчаться в ночи по зову несчастных красавиц, уводимых в плен разнузданными разбойниками или хитроумными  совратителями.  (Лучше иметь дело с последними, честно говоря.) Вот только пути сообщения… Хватит ли здоровья? Выдержит ли организм такую тряску и столько пыли?  А ведь  он ехал всего лишь по дорогам владений султана, а что будет, когда карета доедет до Злоконии? Однако Одариса ожидал первый сюрприз. Тряска вдруг прекратилась, и карета покатилась мягко, словно по озерной глади. Одарис выглянул из окна и спросил у кучера причину дорожной метаморфозы. «Мы въехали в страну Злоконию», - был ответ. «Зло и впрямь многолико», - подумал Одарис в растерянности.               
В город греха они въехали под вечер. В дилижансе попутчиками принца были трое господ подозрительного вида. Они играли в карты, курили сомнительные сигары и громко плевались в окно. Одарис дремал весь путь и тем спасся от расспросов и близкого знакомства. Все было наверстано буквально в течение часа, как только его нога опустилась на укатанную землю.
- Привет, земляк! Я – Охрис.
И какой-то поношенный мужчина протянул ему руку.
- Вы меня знаете? – осведомился Одарис, вежливо пожимая ненужную ему длань.
- А то нет! Все думал, когда ты опять приедешь?
- В таком случае, вы ошиблись. Я здесь впервые.
- Да ты что? Отлично! – обрадовался почему-то Охрис. – Тогда я покажу тебе все самые смачные места этого городишка. Будешь доволен.
- Я не за этим. Я ищу девушку…
- Найдем! В полчаса ты получишь то, что хочешь.
- Правда? Вот это хорошо, а то не знал, куда и податься.
- Держись за меня, земляк, я тут все ходы знаю. Пойдем.
- Куда?
- Ты же хотел найти девушку.
- Да… Марику.
- Будет тебе Марика.
- Точно? Тогда мне и вправду повезло.
И они скорым шагом зашагали в глубь каменных джунглей.

(Хронопист. «Каменные джунгли» - какое интересное сравнение. Молодец. Растешь. А то порой закатишь такие  художества…
 Краевед. Спасибо. Стараюсь.)

Одарис с любопытством взирал на бесчисленные вывески. Из-за них дома выглядели сплошной афишной тумбой. Охрис понимал данное озарение по-своему и отрицательно мотал головой: мол, нам не то надо…
- А вот теперь пришли!
И он уверенно вошел в дом с аляповатыми занавесками на окнах.
В округлом помещении Одариса попросили посидеть на диванчике.
- Сейчас я спрошу Марику.
- А почему вы думаете, что она именно здесь, - поинтересовался Одарис, и вдруг почувствовал неладное.
- Она здесь и больше нигде. Сейчас в этом убедишься. Но нужны деньги. Сам, понимаешь, ее бесплатно не отдадут.
- А-а, требуется выкуп, - догадался Одарис.
- Вот-вот, верно замечено – выкуп. С тебя, десять золотых, земляк.
Одарис безропотно отдал.
Охрис крепко зажал в руке деньги.
- Молодец! После Марики свалим еще в одно место… 
Охрис переговорил с какой-то дородной, всеми уважаемой матроной, и та удалилась во внутренние покои. Охрис подмигнул Одарису и поднял верх большой палец.
Через минуту в комнату вышли пять девушек в странных одеяниях - что-то среднее между…

(Хронопист: Можно переходить к завершающей части эпизода.
 Краевед: Да я и так вычеркнул  три страницы живописаний Города.
Хронопист: И правильно. Зачем перегружать внимание читателя не интересными ему подробностями.
 Краевед: ………………………………………………………
 Хронопист: !!!)

- Выбирай! – сказал Охрис.
- Кого? – не понял Одарис.
- Свою Марику.
Одарис вообще-то уже все понял, но теплилась надежда, что это либо форменное недоразумение, либо и впрямь среди представленных ему девушек есть его Марика и он, как в сказке, по полету мухи или какой еще малозаметной примете должен угадать ее.
Принц встал и спросил учтиво:
- Среди вас есть та, что отправляла мне голубя?
Девушки прыснули. Охрис захохотал.
- Жареного?
- Нет, живого, с запиской, - продолжал гнуть свою линию Одарис.
- Нет, дорогуша, за тобой мы не посылали, а зачем – ты сам дорогу нашел, – сказала одна и…

(Вычеркнуто.)

- Значит, я ошибся, - повинился Одарис. – Извините за беспокойство. Я ищу Марику, а вы…
- Постой, - удивился Охрис. – Ты чего кобенишься? Выбирай! Тут тебе любая Марику изобразит.
- Вы меня неправильно поняли. И я вас. Я ищу конкретную девушку по имени Марика, которую увезли в эти края.
- Она тебе кто – жена, сестра, дальняя родственница?
- Нет.
- Знакомая?
- Нет. Я ее никогда не видел.
- Так какая тебе разница?
- Нет, разница есть, - упрямился Одарис. – Они не писали мне письма.
Тут раздался такой хохот, что Одарис стал пунцовей иного помидора. «Как ни делай умное лицо, все равно обидно, что ты дурак», - мелькнуло в голове Одариса.
Но Охрис был настроен серьезно.
- Ты парень не привередничай. А не хочешь - твое дело, но денежки возврату не подлежат. Ты потратил мое время и развеял надежды этих красавиц. Так что счастливых поисков.
- Так нечестно!
- Ну и что, что нечестно, зато денежки заимели, - рассудительно отвечал Охрис.
- Ведь это несправедливо! – упорствовал Одарис.
- Это верно, но ведь выгодно!
- Ну вы, извините, и гад!
- Пусть буду гадом с деньгами, чем дураком без оных.
- Резонно, - сдался Одарис. – Вас не переспоришь.
- То-то же. У нас так считают: кто первый украл, тот и прав.
- Как же вы меж собой сосуществуете?
- Нормально сосуществуем. Нет иллюзий, нет и просчетов. Каждый блюдет свой интерес.
- У вас железная аргументация, остается вызвать вас на дуэль и тем попытаться отстоять свою честь, раз у вас нет своей.
- Ох-ох, какие мы правильные. Где ты такой лабуды набрался? Впрочем, подраться я всегда готов, особенно с тем, кто слабее меня. На кулаках будем или…
- На шпагах, конечно!
- Шпаги у меня нет. А твой кинжальчик, я вижу, годен лишь для разделки каплунов. Но последнее желание обиженного – закон. Будем драться холодным оружием. Подожди на улице, сейчас принесу.
Когда они вышли, Охрис исчез за углом. Одарис подождал несколько минут в тайной надежде, что противник больше не появится, но Охрис опять возник перед принцем, держа в руках две приличной длины палки.
- Шпаг не нашел, но это оружие даже лучше. Ни ты меня не убьешь, ни я… возможно.
Одарис счел приведенный довод существенным и согласился на поединок имеющимся оружием. Он взял протянутую палку, несколько раз придирчиво махнул ею для пробы, и хотя она была значительно короче, чем у противника, встал в третью позицию.
- Вы как предпочитаете, Ваше Высочество – в лоб или по лбу? – галантно поинтересовался Охрис.
- От такого и слышу, - неловко отмел поползновения на свою личность Одарис.
Охрис покачал головой и, не теряя времени на препирательства, долбанул Одариса по голове.
Принц подпиленным столбом повергся наземь. Охрис со вкусом злобно захохотал.
- Ну, как? – спросил он, отсмеявшись.
- Хороший смех, - убежденно сказал Одарис, вставая. – Сразу слышится по тембру Мефистофель. Говорю, как музыкант.
- Спасибо, - потупившись, удовлетворенно поблагодарил Охрис.- Я репетировал. Продолжим?
Их сучковатые клинки скрестились вновь. Через пару секунд Одарис вновь опрокинулся на землю.
- Чего же ты меня не добиваешь? – пыхтя от усталости, спросил Одарис поднимаясь.
- Сам не пойму. Когда я тебя сбиваю, то вместо завершающего удара, мне хочется говорить о том, какой я негодяй, что я с тобой готов сделать и еще зловеще хохотать.
- Слушай, так чего нам париться, давай лучше зайдем в кабачок и выпьем чего-нибудь. Под градусом все это мне и выложишь.
Охрис задумался.
- Но как же я, злодей, могу с тобой, таким противно-положительным, выпивать по-дружески? - неуверенно произнес он.
- А ты будешь сидеть напротив со злодейским лицом и насмешливо ухмыляться.
- Тогда, пожалуй, можно.
Они славно посидели. Охрис рассказал много занятных случаев из своей черной-пречерной жизни, а наш принц – душеспасительных историй, читанных ему нянькой в детстве. Напоследок, довольный собой и уверенный, что перевоспитал лиходея, Одарис, сказал:
- Не такой уж ты и злодей, вон как мы без драки славно посидели.
- Не скажи. Во-первых, я пил за твой счет. Во-вторых, я подсыпал тебе в кубок яду. Извини, брат, такова наша злодейская жизнь.
Одарис побледнел и тут же почувствовал в животе противное жжение.
- Ах ты, такой-сякой, - прошептал Одарис, и свалился на пол. На этот раз в поединке с Охрисом, окончательно.

_______


На место принцы прибыли утром. Дилижанс тотчас убыл, будто спешил убраться пока цел. На станции, представлявшей из себя дощатый сарай, но с ярко размалеванной вывеской «Конечная», никого, кроме равнодушной собаки, растянувшейся у входа на месте высохшей лужи, не было. Ветер в прорехах крыши выводил протяжную мелодию ржавого металла, переложенной на флейту водосточных труб. Насколько хватало дальнозоркого зрения, до малооблачного горизонта тянулась иссушенная дикая степь. Все негостеприимно говорило об одном: «Мы вас не ждали, так что пеняйте на себя». Хотелось выхватить пистолет и разрядить его в белый свет. На здании сбоку была пришпилена бумажка. Кто-то карандашом вывел: «Тут должна играть музыка Морриконе». Принцы о таковой не слышали. Они заглянули внутрь ветхого строения, и не обнаружили там ничего примечательного. Отсутствовали даже указующие объявления. Зато в углу сидело конопатое дитя и что-то поедало. Лотис сердобольно протянул ванильный сухарь. Дитя цапнуло за палец. Адмус погрозил ему, дитя метко плюнуло. Адмус едва увернулся.
- Такое гэ не пропадет, - уверился Адмус.
- А где гостиница, скажешь? За деньги, - добавил Лотис дипломатично.
Дитя кивнуло. Получив задаток, указало на виднеющееся вдали здание с зеленой крышей.
В гостинице их встретил портье разбойной наружности. В щели огромной всклокоченной бороды сверкало два золотых зуба. Других не наблюдалось. Красная рубаха была расстегнута так, чтобы было удобнее чесать лохматый живот, чем слуга сервиса и занимался. Он неодобрительно осмотрел двух чистеньких юношей без видимых следов порока на лицах.
- Самогон желаете? - решил проверить первое впечатление портье.
- Не употребляем.
- Галлюцигенный табак? – сделал последнюю попытку портье.
- Галлюциногены не употребляем. А вот комнату мы бы взяли.
- Вы уверены, что прибыли туда, куда нужно?
- Без сомнения!
- Цель визита? Игра в карты по научному? Семинар по методике ограбления банков?  Поступление в школу карманников?
- Ни одно из перечисленных. Мы ищем принца по имени Одарис.
- Не слыхал о таком.
Адмус подумал немного и вдруг спросил:
 - А о принце Барбидоне слышали?
- А зачем он вам?
- Так он здесь бывает? – вскричали оба приезжих.
- И что с того?
- Мы к нему по секретному делу.
- Он наш… закадычный приятель, - добавил один из прибывших.
- Его пока нет. Ладно, вот ваши ключи. Деньги вперед.

________


Принцессы впервые за время путешествия ехали в полном комфорте. Раджа любезно выделил им походную карету со всеми полагающимися для дам высшего света удобствами. К сожалению, по прибытии в страну Злоконию принцессы были вынуждены вернуть ее владельцу. Так что, оказавшись в центре незнакомого города и, взирая на сомнительные лица горожан, девушки почувствовали себя неуютно.
- Комфорт развращает, - жалобно сказал Авочка.
- И душевно расслабляет, - согласилась Салерия.
- В следующий раз будем ехать общественным транспортом! – с решительностью в голосе заявила Авочка.
- А пока поищем приличную, если это возможно, гостиницу.
Сначала, исходя из названия, выбор принцесс пал на отель «Гладиолус», но при ближайшем рассмотрении это оказался бордель. Хотя они имели там успех, и им предложили королевские апартаменты за полцены, они в панике бежали. Следующие гостеприимные дома также оказались с изъяном, каждый на свой лад. Отказавшись присоединиться к любителям гашиша, собачьих боев, игроков в подкидного и подставного, лиги профессиональных нищих, девушки к концу дня набрели на гостиницу под вывеской «Пофиг». Поначалу они решили, что это разновидность карточной игры и потому долго совещались: входить или идти дальше?
- Нет, больше бродить по этому паршивому городу у меня нет сил, - объявила Авочка. – Пусть я буду жить в гостинице, предназначенной для карточных шулеров, чем с богатыми нищими. В конце концов, я играла с папой в «дурака» и не раз его обыгрывала, а это, поверь, очень не просто.
Салерия не возражала, и они попросили номер на две персоны. Однако им на радость заведение оказалось обычной гостиницей для обычных людей, не осчастливленных криминальными талантами, а название обозначало, что хозяин посылает на фиг традиции этой страны и потому не делает из своего заведения притона. Соответственно, все приличные, по меркам этих мест, приезжие обходили такую гостиницу стороной, что вполне устраивало принцесс. Что ж, как в монастыре всегда есть свой грешник, так и в Городе Греха должен быть свой праведник.
Отдохнув, Салерия вызвала расторопного коридорного и, посулив денег, дала задание: обойти отели и найти трех, или, по крайней мере, двух принцев по прилагаемым приметам. Уже после обеда принцессы знали, где расположились Лотис и Адмус.
Чем же занимались наши принцы до прибытия своих подруг? Они напрасно искали Одариса.
Сначала они сделали самое простое и очевидное: обошли гостиницы. Пусто. Затем они расширили круг поиска и стали обходить зрелищные заведения. Логика была проста: ветреную Марику могло задуть в самый легкомысленный театр – мюзик-холл, а Одарис последовать следом. После третьего канкана Адмус стал подумывать о смене типа своей жизнедеятельности.
- И чего находят интересного в профессии монарха? - рассуждал он. – Правильно сделали твои братья, что отдали свои предпочтения другим занятиям. Управление государством сплошная ответственность, помноженная на неблагодарность вечно недовольных подданных. Если и проявляются признаки уважения, то исключительно лицемерные. А тут вон как публика радуется. Хорошо бы Марике сделаться артисткой, Одарис взялся бы руководить оркестром, а я бы стал импресарио.
Поначалу Лотис подумал, что Адмус шутит, но, заглянув в его мечтательные глаза, понял: зло затягивает!
- Ты забываешь, что Марику утянули сюда насильно и никаких желаний болтать ножками со сцены она в записках не проявляла, а Одарис склонен к меланхолической музыке, что здесь выглядит вызовом общественному вкусу. Ну, а насчет твоего желания стать импресарио, то не думаю, что Авочка одобрит твое желание вертеться за кулисами среди…
В ответ Лотис услышал тяжкий вздох.
- Кажется, я поспешил выбрать дорогу в жизни, не зная о наличии многих других.
- Ты выбрал правильную дорогу, - тоном старого главы семейства сказал Лотис, и почувствовал, что не убедил друга.
Поиски Одариса продолжались, и невольно радиус действия расширялся. В результате, принцы знакомились со все новыми сторонами жизни города этой неблагополучной страны. Зло оказалось многолико, притягательно и легко на подъем. Адмус не чувствовал усталости, обходя заведения, и, хотя они порой возвращались далеко за полночь, с утра он выглядел бодрым и готовым к новым походам. «Как бы скоро мне не пришлось спасать не только Одариса», - все чаще думалось Лотису. Это не значит, что жизнь этого городка не производила на него впечатления. Производила. Но…

(Хронопист: Напиши: «но он был верен заветам, что заложили в него родители»
 Краевед: Фраза может и правильная по сути, но неубедительная по исполнению. Нужно указать на более тонкие психологические нюансы.
 Хронопист. Например?
Краевед: Например, так: «но его останавливала любовь».
Хронопист. Напыщенно, но сойдет.
Краевед. Хорошо, напишу так…)

…он чувствовал тонкую, но прочную нить, которая натягивалась всякий раз, как только личность его входила в колебательное состояние. И он останавливался. Причем, сам себе удивлялся, что делал это без раздражения и с пониманием. Почему так происходило Лотис понять не мог. Впрочем, когда он после обеда узрел перед собой Салерию и убедился, что это не галлюцинация, вызванная  местными приправами, вопросы отпали.
Если Лотис бурно радовался приятному сюрпризу, то Адмуса появление Авочки повергло в меланхолическое раздражение. Он конечно изобразил на лице все приличествующие ситуации эмоции, но, уединившись с невестой, не удержался выразить свои подлинные чувства.
- Ты опять за мной следуешь? Я уже вырос, чтобы меня контролировать, - выговаривал Адмус.
- Салерия тоже приехала. Считаешь, она видит в Лотисе несмышленыша?
- Это их дело. Я говорю за себя.
-  Ты что-то чересчур озабочен своей свободой. Я, как дура, ехала, через тридевять земель, чтобы услышать такое! Хотя бы для вида обрадовался.
- Я выказал радость в самом начале.
- Ах, извините, не углядела. Подслеповатой стала от девичьих слез, тебя поджидающе. Это же надо, опять не вовремя! Прощай! И гуляй себе сколько хочешь!
Авочка крутанулась на каблучках и  покинула комнату.
- Опять ты меня не поняла! - прокричал ей вслед Адмус.
После чего в покоях принцев и принцесс разыгрались примерно одинаковые сцены. Салерия и Лотис внимали, Авочка и Адмус низвергали на слушателей водопад оскорбленных чувств.
- Все, хватит! Я свободный принц! А меня прикалывают к юбке, как…как…как брошь! 
…- Я ехала за тридевять земель всего с тремя сменными платьями, а он даже не удосужился сделать вид, что рад!
- Разве мужчина может понять наши жертвы: - вздыхала в унисон Салерия.
…- И пусть уезжает, а я пойду прочь, весь из себя одинокий и гордый!
- Это будет впечатляющее зрелище, - соглашался Одарис.
…- Пусть он тут развлекается, а я уеду к папе, безмерно одинокая и невыразимо прекрасная, - говорила Авочка, хлюпая носиком.
…- Она пожалеет о потере и заполнит свой девичий дневник скорбными признаниями, - рассказывал Адмус будущее тоном медиума.
- Потомки оценят, кого она потеряла, - поддакивал Лотис.
…- Он пожалеет о потерянном очень скоро и будет искать примирения, но я буду тверда и неприступна! - заверяла Авочка Салерию.
- Не сомневаюсь, - соглашалась та.
… В полночь Салерия пробралась на веранду, где ее уже ждал Лотис.
- Ну как? – спросила она.
- Кажется, кипение закончилось. Булькает, но уже на медленном огне. А что Авочка?
- Заснула обессиленная.
- Значит, завтра помирятся?
- Наверное.
- А мы почему еще ни разу не поссорились?
- Свой запас фанаберии мы уже исчерпали.
- Когда это?
- Потом расскажу. Спокойной ночи.
И Салерия нежно поцеловала своего избранника…
Утром переговоры между Авой и Адмусом возобновились.
- Авочка, я рад твоему приезду, но все-таки лучше, если бы ты сидела дома. Мне было бы спокойнее.
Ава всплеснула руками.
 - Вы посмотрите на него! Наделай мне детей, тогда я сама с места не сдвинусь.               
Адмус зарделся.
- Ава, мы не одни.
- Зато ты хочешь, чтобы я дома была одна? Смотри, заведу шута, молодого да румяного.
- Оставайся, если хочешь, только помолчи.
- Давно бы так.
Авочка резко повернулась и удалилась с гордо поднятой головой.
- Ты достоин ордена - сражался до конца, - утешил Лотис.
- Нет, ты рассуди, - взвился Адмус. - Я приехал искать Одариса. Голова занята делом. Тут приезжает женщина и начинает: «А ты меня любишь?» После третьего «да» я уже не знаю, что и отвечать.
- Может попробовать успевать давать ответы быстрее предполагаемых вопросов?
Адмус подумал и ответил со вздохом:
- Честно говоря, я не готов…
 
_______


Этим же вечером в город приехал очередной персонаж нашего повествования. Он явно бывал в этой стране, ибо целеустремленно направился к одной из многочисленных гостиниц, хотя та таилась в глухом переулке. Там он встретился с неким невзрачным господином, который сообщил ему нечто такое, за что получил золотую монету. Довольные друг другом они расстались. Приезжий со вкусом отужинал в номере и направился по адресу, где проживали наши принцессы. Удивление он выказал только один раз: когда наблюдая издалека заметил, что они не одни – рядом находились два принца.
«Ну и скорость перемещения!» - подумал он.
Недолго думая он выбрал одну – Салерию и Лотиса, и приступил к их созерцанию. А созерцать было что. На балконе гостиничного номера, вдыхая ароматы вечерних цветов, стояло небесное создание, озаряемое лунным светом, а рядом, облокотившись на перила, подпирал ее юноша с задумчивым ликом…

(Хронопист: Вы какой роман читали перед сном? С чего это вас на красивости потянуло? Вы же сагу пишете!               
 Краевед: Виноват. На этот раз вы правы.)

Лотис и Салерия вышли на балкон.
- А здесь неплохие ночи, - сказал Лотис. – Климат не хуже, чем на курорте. Порочные люди знают толк в жизни.
- В этом их сила, - согласилась Салерия.
- И все же, почему ты приехала? Неужели все так серьезно?
- Думаю - да. Кто-то использует Марику как наживку. Если, конечно, она вообще существует. Впрочем, какая-то особа женского пола явно задействована. Тот пастушок, что морочил голову сыну раджи – девушка.
- Почему так считаешь?
- По деталям одежды. Мужчины-пастухи не красуются. Цветочек в нагрудном кармане, шелковый платочек на шее, колечко с бирюзовым камушком на пальце …
- Если это западня, то, похоже, она удалась. Одарис исчез. Мы обыскали весь город.
Салерия слегка наклонилась к Лотису и тихо проговорила:
- И где же вы его искали?
Лотис улыбнулся.
- Везде. Такова работа сыщика.
- По Адмусу заметно, насколько впечатлила его работа.
- Что ты хочешь в его возрасте!
- А у тебя какой возраст?
- У меня такое ощущение, что за последний год я повзрослел лет на пять. Неужели умственные занятия так сказались?
- На каждого они производят разное действие…
- И так, что будем делать дальше? Где искать Одариса?
- Сам по себе Одарис вряд ли кому-нибудь нужен. А вот в комплекте…
- Думаешь, на нас скоро выйдут?
- Вполне возможно. И сделают предложение. И, возможно, я от него не смогу отказаться, - сказала Салерия громко.
- Пойдем в дом?
- Нет, я еще постою. Вечер – дивный. А ты сходи к Адмусу – ему нужна поддержка в эти трудные минуты. Как, впрочем, и всем мужчинам в таком положении…
Лотис удалился, а Салерия осталась созерцать яркие звезды и добродушную луну.
Лотис не подозревал, что за ними шпионят. Однако Некто не только наблюдал, что было бы еще терпимо, но и размышлял над услышанным.
«Кажется, мое озарение подтверждается. Салерия тут, пожалуй, за главного. Кого же она представляет? Или сама по себе? Лучше бы, конечно, была сама по себе – легче было бы справиться. А с другой стороны, если она выполняет чью-то волю, то задача у меня почетнее. Глядишь, на этой победе и славу приобретешь, и карьеру сделаешь».
Потом Он подумал еще немного и закончил мысль: «…или потеряешь все».

_______


У Хитроумного Змия спросили: зачем он так круто насолил одному почтенному старцу? Тот ответил: «А пусть рожденный летать попробует ползать!»  Так родилась и ушло в мир… зависть? соперничество? стремление к справедливости? Может, всего понемногу, но в комплекте оное родило сквозное как стрела действие – интригу! А она в свою очередь без воспитания чувства авантюрности не сотворима. Вот сколько чего появилось на божий свет только на основе одного посыла! Так и с думанием по поводу чужого действа. Одна мысль-рассуждение рождает столько разветвляющихся цепочек, приводящих к появлению новых вещей и явлений, что сплести их в единую сеть требуются немалые усилия, - усилия сочинителя саги, коего потомки могут в благодарность наречь святым именем Писателя! Итак, продолжим…
Когда Лотис ушел, из темных кустов и мрака ночи вышел, словно фокусник из черного задника Барбидон собственной персоной…

(Хронопист: Опять вы за свои красивости. Скажите проще: из кустов вышел тот, кто подглядывал, и звали его так-то.
Краевед: Но это же не любопытствующий сосед подсматривал, а яркий представитель темных сил!
Хронопист. Да какая разница. Такие же люди…
Краевед. Не снижайте философский уровень моего творчества! Иначе откуда возьмутся пустые споры по поводу прочитанного?
Хронопист. Вот именно, что пустые…
Краевед. Человек создан вести споры, желательно, чтобы они выеденного яйца не стоили. Так легче выглядеть умным.
Хронопист. Зачем нам потакать кому-то?
Краевед. Но таковы правила раскрутки беллетристики!
Хронопист. Я сел за этот труд не ради твоей подруги Беллетристики.
Краевед. О, господи…)

Барбидон предстал перед Салерией со всем наружным мужским достоинством: в темном плаще, с черными длинными до плеч кудрями и бледным под стать луне лицом. Под распахнутым плащом видно было, что одет он безукоризненно, то есть чурался всего, что шил модельный дом Засраччи, ибо их продукция предназначалась для тех, кто выдавал себя за принцев и принцесс, а Барбидон позиционировал себя истинным аристократом. Еще полумаску бы на лицо, и загадочный мужчина мог потрясти воображение любой женщины. Но в данном случае инкогнито Барбидону было не нужно.
- Вы? - удивилась Салерия притворно.
- А у меня такое ощущение, что данное появление вас не удивило.
- В воздухе и вправду что-то витало.
- Пахло серой?
Салерия изволила улыбнуться.
- Ну, мы-то знаем, что нечистая сила пахнет особенно утонченно.
- Да, мы душимся…
- Придуманные в вашем мире запахи имеют здесь успех.
- Но не у Вас, принцесса?
- Но не у меня. Я ценю натуральное. Ангелы и демоны потому не могут сдружиться, что…
- Знаю. Их друг от друга отталкивает запах. А у Вас похоже тонкое обоняние, переходящее в тонкое чувствование?
- Возможно. Во всяком случае, я чувствую, что вы не демон. Но очень хотите им стать. Вас влечет их сила.
- Да, - Барбидон вздохнул, - я не демон, хотя ничто злое мне не чуждо. У меня нет надлежащей силы, а то…
- Уничтожили бы принцев?
Барбидон скривился.
- Зачем? Это милые ребята, и пусть себе резвятся. Сила мне нужна, чтобы покорить Ваше сердце. Не пойму, откуда она взялась у Лотиса? Или…
Барбидон вскинул руку с поднятым указательным пальцем.
- Понял! Вы хотите сотворить его по своему подобию. Что ж, материал, пожалуй, и вправду благодатный. Не то, что я… неуступчивый.
- Дело в другом. До Лотиса я была обычной девушкой. А после встречи с ним почувствовала, как во мне прибывают необычные силы и открываются неведомые прежде способности. Лотис будит их во мне своими чувствами. А вы бы смогли? Вы по-настоящему любить не можете, - тихо сказала Салерия. – Это главное.
Щеки Барбидона вспыхнули.
- Умеете Вы указывать на недостатки. В ответ не скажешь: «Исправлюсь».
- Разница между ангелом и демоном в этом и заключается. Больше, собственно, ни в чем.
- А если я смогу полюбить?
- Тогда вы не станете демоном. Прощайте.
И Салерия ушла.
- До свидания, - хмуро ответил вслед Барбидон.



                Сказ 17.  Монастырь

Одарис очнулся в темном, сыроватом помещении, похожем на подвал. Но принц искренне порадовался имеющемуся маленькому оконцу, откуда лился бодрящий солнечный свет.
«Жив!», - осознал Одарис.
Он попытался привстать, ожидая, что веревки вопьются в его истерзанное тело, однако приподнялся он довольно легко и ничто не затрудняло его движений.
«Так я не в плену, - порадовала его новая мысль. -  Тогда где?»
Будто в ответ за стеной послышалось блеяние козы.
«Не иначе в сельской местности. Но как я сюда попал?»
Как бы в ответ на заданный вопрос, дверь распахнулась, и на пороге возник мужчина в засаленной безрукавке из козьей шкуры.
Подметив эту закономерность: то, что на умственный вопрос незамедлительно следует материальный ответ, Одарис поспешил задать следующий: «А тут кормят?»
- Кормят-кормят, - ворчливо проговорил вошедший.
               
(Хронопист: Слушайте, кончайте пороть отсебятину.
Краевед: А разве написанное не забавно?
Хронопист: Еще раз повторяю: прекратите…
Краевед: Хорошо-хорошо… Какой вы, однако, бука. Для молодежи ведь пишем.
Хронопист: Вы должны писать правду, и ничего кроме правды.
Краевед: О-хо-хо.
Хронопист: Да, я верю в нашу молодежь. Хоть она и не имеет еще надлежащего житейского опыта, но способна осмыслить Правду!)
Краевед: Ну… на вашу ответственность.)

Человек подошел к ложу Одариса и поставил на низкий столик миску с белой консистенцией.
- Каша с козьем молоком. Поешь…
Следом из-за голенища сапога он извлек чисто облизанную ложку.
Одарис только вздохнул. Был не тот случай, чтобы привередничать.
- Где я? – спросил принц, хлебая местный деликатес.
- У меня.
Ответ был по существу, и Одарис не смог сразу придумать следующий наводящий вопрос. Лишь когда он с аппетитом доел, то спросил то, с чего, наверное, и надо было начинать:
- А почему я живой?
- Откуда мне знать? Марика тебя нашла.
Сердце Одариса екнуло.
- Марика? Наконец-то! - вырвалось у него.
Владелец козы и Марики нахмурился.
- Чего «наконец»?
- Наконец, я нашел Марику.
- Это она тебя нашла, - напомнил очередность событий хозяин замка.
- Она меня, а я – ее после… То есть сейчас.
- А чего ее искать? Живет себе, за козами ходит.
- За козами? – упавшим голосом вопросил Одарис. - Разве она не принцесса?
- С чего это? Если только среди коз.
- Непонятно.
- Чего тут непонятного. Разве что ты головой тронулся. Когда она тебя нашла, на лбу у тебя была изрядная шишка.
- Меня палкой ударили.
- А-а, тогда понятно. Иди к своей принцессе, она сейчас как раз козу доит.
Когда Одарис выбрался на божий свет, он узрел в хлеву девочку лет двенадцати, усердно занимающуюся домашним хозяйством. Она улыбнулась ему и весело крикнула:
- А я папке так и сказала: такой не должен помереть, хоть и лежит на помойке. Ну выбросили за ненадобностью, но ведь дышит! А вы мне на дудочке сыграете?
- Непременно…

_______


Одарис пробыл в гостях еще три дня. Он честно отрабатывал съеденный хлеб и свое спасение посильным физическим трудом. Пас поголовье, заготавливал траву, убирал отходы производства коз… В общем, делал все, что делают пастухи. Денег у него, конечно, не оказалось, как и вещей имеющих хоть какую-нибудь ценность: сапог, фетровой шляпы, ремня из телячьей кожи, кинжала в ножнах тонкой художественной отделки, фляги из серебра… Флейту оставили. В этом городе она никому не была нужна. А то, что выжил, так это благодаря могучей наследственности. Яд в монархических домах в Темные века нашел столь широкое употребление, что выживали лишь те, чей организм оказывался способен самостоятельно вырабатывать противоядие. Гены Одариса, вспомнив силу предков, успешно справились с поставленной задачей. Дальнейшее было делом случая и он, точнее она, явилось в лице дочери козопаса. Выбрасывая мусор, девочка нашла бледного юношу. Удостоверившись, что тот без сознания не по причине перепития, она позвала отца, ну и так далее. Марика оказалась прекрасной слушательницей и тонкой ценительницей непризнанного таланта принца. После вечерней дойки они усаживались на завалинке, и Одарис, аки соловей, играл на флейте едва ли не до полуночи, пока не выходил отец с жалобой на головную боль. Поэтому, когда окрепший Одарис прощался, чтобы продолжить свой путь, отец отпустил его с облегчением, а Марика чмокнула его в щеку и прошептала:
- Когда я вырасту, приходите, чтобы стать моим первым мужчиной.
Это окончательно примирило Одариса с сельским хозяйством.
Двинулся принц назад по той же дороге, что и пришел. Данный маршрут он выбрал исходя из желания вновь попасть во владения султана, где смог бы вновь обрести кров, пищу и пособие на дальнейший путь домой. Шансов найти загадочную Марику без денег и снаряжения Одарис больше не видел. Однако дорога к дому петляла так, что он решил срезать ее изгибы, а, пойдя напрямик, вскоре потерял ее из виду. Ее поиски завели в такие места, что Одарис понял, тут нет: ни дорог, ни цивилизации, ни даже хижины козопаса. Но что еще хуже: закончились припасы, выданные ему за труды по уходу за стадом. В каменистой горной местности не просматривалось ни наличие ягод, ни фруктовых деревьев, зато явно ощущалась перспектива голодной смерти. Когда же вдали послышался вой шакала, Одарис понял, что схватка с Охрисом - еще не самое страшное.
Приближалась ночь, а с ней неминуемая погибель. И в этот миг над одной из гор зажегся огонек надежды. Он блистал в надвигающейся тьме путеводной звездой. Одарис всем сердцем устремился к жилью. Резво вбежав на гору, он увидел перед собой стену, а за ней купол, свидетельствующий, что перед ним небесная обитель, сиречь – монастырь. Одарис изо всех сил забарабанил в калитку. Долго за ней не было движения, наконец, послышался шорох, и  открылось окошечко. В прорези виднелась часть бородатого лица. Выслушав просьбу, человек за дверью сказал так: еду ему вынесут, но впустить не могут, дабы не осквернить зачищенное от земных грехов место. Одарис возражал, напирая на то, что еда лишь привлечет хищников, а ему надобно отдохнуть не только телом, но и душой. После некоторых размышлений, страж сказал следующее:
- Чтобы  пройти в нашу обитель Вы должны отгадать загадку. В ином случае вход запрещен, ибо оное означит, что Вы не относитесь к нашему кругу света. Согласны?
- Хорошо.
Калитка приоткрылась, и незваного гостя впустили в маленькую прихожую. Перед Одарисом стоял внушительного роста мужчина в белом одеянии, а за его спиной виднелась надежного вида дверь. Одарис взирал на нее, как на врата рая, уж больно хотелось есть, спать и не быть съеденным волками.
Привратник снял с полки песочные часы.
- Отгадайте: о чем можно сказать: это то, что было, что есть и что будет в каждом человеке в любом из возрастов?
- «Что было, что есть и что будет», - эхом отозвался Одарис.
- Совершенно верно.
Привратник перевернул колбу, и песок тоненькой струйкой устремился в нижнюю часть сосуда.
- Ответ должен быть дан до того, как иссякнет песок.
- Понимаю…
Одарис переступил с ноги на ногу и попытался задуматься. Но что-то заклинило. Время же уходило неотвратимо.
- Я глуп, как ребенок, - вынужден был признать свое поражение Одарис.
- Вы совершенно правы, - оповестил привратник, услышав нужное слово. – Ребенок! Проходите.
                ________


Одарис проснулся в приятной келье. Приятными в ней были светлые стены, украшенный изразцами потолок, окно с мозаикой стекол, изображавших какой-то приятный рисунок. Приятна была постель с чистым бельем. И что особенно приятно: на столе уже стоял кувшин и две тарелки с едой. В них Одарис нашел хлеб, салат, фасоль и рыбу. Поев с аппетитом, Одарис умылся, расчесался перед маленьким, но приятным зеркалом и вышел в коридор, чтобы закончить необходимые процедуры в другом месте. Тут он услышал стройное пение. Обитатели монастыря занимались своим обычным монастырским делом. И он на цыпочках прошел мимо. Через час он встретился с братией. Монахов было всего около двух десятков. Одеты они были в белые длиннополые одежды и не имели никаких других знаков отличия их веры, кроме желтого круга на груди, напоминающего головку подсолнуха. Одариса незамедлительно препроводили к Настоятелю. Он предстал перед очами приятного старика в такой же белой одежде, Тот сидел на корточках перед чадящей приятным дымом жаровней и читал толстый свиток, испещренный непонятными Одарису знаками.
- Садитесь, молодой человек. Вы первый из внешнего мира, попавший к нам за много лет. Мы находимся так далеко от всех дорог, а местность столь пустынна, что удивительно, как Вы набрели на нас.
Одарис кратно рассказал о своих приключениях. Мол, искал девушку, терпящую бедствие, а нашел нехорошего человека и потерпел бедствие сам.
- К счастью, один дурной поступок был уравновешен другим - хорошим. И имя спасшей вас девушки была все-таки Марика. Значит, кольцо замкнулась. Вы получили требуемый опыт и теперь можете с чистой совестью пострадавшего за правое дело возвращаться домой.
- Похоже, что так, - неуверенно отвечал Одарис. – Правда, уж сильно большой крюк пришлось сделать, за обретением этого опыта. Странно это…
- Ну, тогда может, не все предназначенное Вам свершилось? Пришли же вы к воротам монастыря, а могли пойти в совершенно в другую сторону.
«А что если мне предназначено успокоиться в тихой обители и заняться музыкой небесных сфер?» - подумалось Одарису.
- Можно ли мне узнать, чем вы, так сказать, умственно дышите?
- Охотно, - согласился Настоятель, и, прежде чем дать обстоятельный ответ, неспешно отпил из чашечки какой-то коричневый напиток.
- Мы заняты приращением мудрости, поисками истины и самопознанием. Наш символ - шар.
Настоятель извлек из стоящей рядом шкатулки белый шар  величиной с кулак.
- Мы поклоняемся шару, как идеальной форме сущего. Шар одновременно конечен и бескраен. Но шар не обременен дурной бесконечностью. Вы видите границу поверхности, и в тоже время, двигаться по его поверхности можно бесконечно долго, но это блуждание целиком будет зависеть от вашего желания. Выйдя из одной точки, вы сможете прийти обратно, двигаясь в одном и том же направлении. Шар символизирует два вида движения: движение по кругу и движение в четко заданном направлении; движение бесконечно-бессмысленное и движение осмысленно-познавательное. Вы вольны выбирать из изначально предлагаемых вам альтернатив, и, в то же время, движение ваше всегда будет сопряжено с конфигурацией шара. Эта единственная ограненная фигура, не имеющая границ.. Шар – единственная геометрическая фигура, где параллельные могут ненавязчиво пересекаться. Правда, все это не может не восхищать?
И Настоятель протянул предмет культа гостю. Одарис любовно погладил полированную поверхность шара. Затем, вздохнув, сказал:
- Эта концепция работает, если не отрывать взгляда от поверхности…
- А мы и не отрываем, чтобы не оторваться от реальности. Для того мы и есть, чтобы проповедовать самоограничение. В нашем монастыре придерживаются следующей теории: ты заключаешь в себе целый мир. Значит, Ты и есть Мир. Мир бесконечен, подобно шару, значит, и Ты бесконечен в своих мыслимых сущностях. Человек – это звучит величественно, ибо Он подобен тому Миру, что лежит у его ног, и сам заключает в себе вселенную. Правда, хорошая теория?
 Одарис задумался. Потом покачал головой.
- Нет, тут что-то не так. Есть Я и Мир. Согласен. Но то, что я и есть Мир – нет, с этим утверждением не согласен. Тут нет тождества. Я и Мир, это не один плюс один. Мир – это бесконечная и неисчерпаемая величина, думаю, даже для любого бога.  Я же, как и все другие люди, величина конечная, и во времени, и в пространстве, и в способностях и силе. Все мы имеем видимые пределы, хотя в этих пределах может плутать очень долго, даже всю свою жизнь. В том-то и драма человека, что он живет в бесконечном и неисчерпаемом мире, будучи величиной конечной, но желающей объять бесконечность и достигнуть дна неисчерпаемого. Большинство принимает свою конечность, как данность. Ведь реки, моря, горы, облака были до них и будут после них. А есть такие, которые вопреки рассудку раздвигают свой мир до горизонта. Но ведь дальше горизонта они все равно заглянуть не в состоянии. Так зачем себе голову морочить? 
Настоятель вздохнул.
- Такой молодой, а не романтик.
- Нет, я романтик, но зачем заниматься самообманом? Я хочу только то, что мне по силам. Бесконечность, весь мир, мне объять не удастся, даже если захочется. Наше дело - увеличить свою величину. Этим монархи, к коим я принадлежу по рождению, и руководствуются.
- Прекрасно, принц! Вы изложили свои аргументы понятно и стройно. Теперь мне будет легче писать свою заветную книгу «Диалог двух мудрецов об устройстве мироздания».
Одарис озадачился: мудрецом он себя не считал. Настоятель разъяснил парадокс.
- Знаете многоуважаемый гость, как тяжело высекать искры свежих мыслей, если тебе никто не возражает. А кому в монастыре придет в голову возражать мне? Да я и сам того не допущу.
- А-а, - понял Одарис. - Вы в том смысле, что «истина рождается в споре»?
- Примерно так, хотя у нас, на Восходе, этот постулат никогда не был в моде.
- В монархических домах тоже, - поддакнул Одарис.
- Если вы хотите получить дополнительные познания, советую обратиться к нашему Хранителю библиотеки. Он по положению знаток известной части мудрости. Его келья вторая от меня, если повернуть на выходе направо.
- Я так и поступлю, - с благодарностью отвечал Одарис.
До обеда оставалось еще некоторое время, и Одарис с легким сердцем постучал в нужную ему дверь.
Хранителем оказался бодрый старичок. Он сидел перед жаровней, с уже знакомым травяным запахом и смаковал чай из маленькой расписной чашки. Почтительно поприветствовав хранителя мудрости, Одарис честно признался:
- Я не дурак, хотя и не умный, оттого хотелось бы узнать чего-нибудь умное, и по увесистей.
- Охотно сообщим, - согласился Хранитель. – Принцип у нас прост и нарочито гуманен: человек не обязан испытывать разумом то, что превышает возможности его познания и потому должен принимать оное за веру. Вот мы сидим в данной обители и лелеем веру. А это требует времени, много времени. Ибо, если мы начнете молиться и на вас, предположим, прыгнет блоха, то вскоре вы забросите размышления о вечном и начнете решать вопрос мимолетности. Он для вас будет главным, а вечность подождет, на то она и вечность. Вот мы и уединяемся в таких местах, чтобы блохи повседневности как можно меньше доставали нас. Если же говорить конкретно, то мы проповедуем три великих принципа: познай себя; познай мир; познай свое место в мире. Правда, красиво?
- И? – напрягся Одарис.
Настоятель почесал подбородок.
- Что дальше?… А кто его знает. Дальше, как получится.
- Так может не забивать себе голову?
- Как вы, молодежь, не любите забивать себе голову… Посмотри на все это…
Старейшина обвел рукой округ себя. Одарис посмотрел вослед. Стены обители были украшены картинами и статуями, полки уставлены книгами и научными приборами, потолок расписан знаками зодиака.
- Ничего этого бы не было, если б не имелись желающие забивать себе голову. Я расскажу одну быль.

                Любопытный ученик

Жил-был любознательный ученик. Ему было мало тех знаний, что преподносили ему учителя. Он хотел познать сразу корни всего сущего. Но учителя не могли ответить на его вопросы. Тогда он пошел в горы, где, по слухам, жили семь мудрецов, познавших суть мироздания. Он плутал в горах несколько месяцев, продрог, изголодался, но нашел хижины мудрецов. Они были заняты своими размышлениями и согласились ответить только на один его вопрос. Ученик подумал и спросил о том, что занимало его больше всего.
- Что было в Начале Начал? – спросил ученик.
 - В начале было Дело, - сказал первый мудрец.               
- В начале было Слово, - сказал второй мудрец.
- В начале была Идея, - сказал третий мудрец.
- В начале была Мысль, - сказал четвертый мудрец.
- В начале было Желание, - сказал пятый мудрец.
- В начале было Чувство, - сказал шестой мудрец.
- В начале было Одиночество, - сказал седьмой мудрец.
И ученик понял: культура создается по этим ступеням, потому что мы – одиноки и хотим создать мир, где нам были бы рады.
Тут раздались мерные удары колокола. Это наступило время обеда,  и Одарис отправился в свою келью, где на столе его ждали тарелки с едой.
Забрать их после трапезы пришел сам повар.
- Я уже много лет не видел людей из внешнего мира, – сказал он, после взаимных приветствий. – Что привело Вас в нашу обитель?
- Закономерная случайность. Я шел за одним и, естественным образом, как теперь понимаю, набрел на совершенно другое, мною непредусмотренное. 
- Вы правильно мыслите, - одобрил повар, усаживаясь прямо на пол. – Я вот тоже не думал, что стану поваром. Я не любитель есть сам, но люблю кормить других. В том числе словом…
- Если бы вы не были монахом, то я порекомендовал вам знакомого мне султана. Он любит  есть и вести глубокие беседы.
- Идеальный вариант, - согласился повар. – Но я уже был поваром у этого султана. Когда он  прислал мне шнурок с предложением повеситься, я малодушно сбежал…
У Одарис перехватило дыхание.
- Надеюсь, это было давно?
- Давно, - кивнул служитель плиты, - очень давно. Не помню уже, когда именно.
- Печальная история.
- Печальнее то, что, взирая на умственные потуги при дворе султана, я разочаровался в этом деле. У султана время от времени появлялись люди, объявляющие себя чем-то вроде пророков.
(Одарис удивленно поднял бровь.)
- Шайтан их знает, откуда они берутся именно во владениях султана. При мне один такой по имени Фатилис не только объявился, но и достиг известных высот величия – был принят самим правителем и имел с ним продолжительную беседу не известно о чем. И сумел уболтать султана в положительную для себя сторону. После чего от самозванца спасу не стало. Он вещал везде и главное без передышки. К тому ж был очень нудным. Он так надоел своими речами, что ему норовили дать в глаз, даже когда он открывал рот, чтобы зевнуть. Пришлось уходить в чужие края. Но и там повторялось то же самое. Он приходил в пещеру к отшельнику и затевал долгий разговор о сущем формальном, скрытом потенциальном и действительном трансцендентальном явлении. Завершалась мирная беседа  следующим образом:
- Тебе надо делать выбор, - говорил отшельник.
- Ну, я пошел делать выбор, - отвечал Фатилис.
- Истинно так, иди и делай выбор.
- Я так и поступлю – пойду и сделаю выбор.
- Ты правильно поступишь, когда, наконец, уйдешь отсюда делать свой выбор.
- Да я и сам не хочу задерживаться в этом сыром мешке, когда меня ждет перспектива сделать выбор.
- Вот и мотай отсюда со своим выбором.
- Уже полетел, чтобы всем назло сделать свой выбор.
- Дай уйди же ты, задница этакая.
- Сам дурак.
Поневоле он сделался бродячим философом. Нет добра без худа. Когда сроки его пребывания на одном месте сократились, то дела пошли значительно лучше. Недосказанность оказалась притягательней подробного толкования. Он уходил, а некоторые вопросы оставались неразъясненными. Его ученики вступали в жаркие споры между собой и  авторитет Учителя, знающего их разгадку, неизмеримо возрастал. Вдогонку мчались гонцы с просьбой приехать и помочь выяснить невыясненное. Поначалу, обрадованный Фатилис мчался обратно. Но…через определенное время ясно видел: ему хотят дать в глаз. И тогда он догадался оставаться на расстоянии, не растрачивая, с одной стороны, свой незыблемый авторитет, а с другой, никому не надоедая своей дотошностью. И превратился в великого умственного авторитета. Появились труды с описанием его многотрудной жизни, многочисленных покушений на его жизнь, но я-то знаю его с самого начала и причины сих покушений. И как мне проникнуться уважением к тому, кому так легко надуться мыльным пузырем? Вот я и ушел сюда, чтобы не видеть несовершенства внешнего мира. Тут хорошо. Есть три вида свободы: свобода убивать время, свобода высокого ремесла и свобода высокого досуга. На первое способны все, на второе - половина, на третье – избранные. Я хочу освоить третье…
- Мне кажется, вам вполне удается и второе, и третье, - поддержал морально Одарис претендента. – Я ем вашу пищу и поражаюсь насколько она вкусна при минимуме затраченного.
 Повар благодарно поклонился.
- Спасибо. Я именно к этому и стремлюсь: делать максимум при минимуме. В этом мне  пример  Настоятель.
- А кто он?
- Он начинал, как обычно. Вовремя закончил учиться. Вовремя написал диссертацию с таким ученым названием, что я не рискну воспроизвести. Она была посвящена фазам жизненного пути человека. Он поделил жизнь индивида на молочное детство, конфликтное отрочество, кисельную молодость, недоуменную зрелость, отдохновенную старость и брюзгливую дряхлость. И четко обосновал эти этапы научными дефинициями.   
«Надо будет спросить Лотиса, что такое дефиниция», - подумал Одарис.
- Но потом он разом изменился. Наверное, достиг стадии недоуменной зрелости. Разуверился в текущей науке и подался сюда – в обитель. Теперь он с нами, а мы с ним.               
 Вечером у Одариса состоялся еще один памятный разговор.
Зайдя к Хранителю книг, принц спросил: не слышал ли достопочтенный муж о теории существования Писателей, творящих мир по своему подобию и разумению?
- Ну как же! Это старая почтенная теория.
И Хранитель поведал следующее.
- Рассказывают, что в самых высоких небесных сферах, столь высоких, что нашему уму и гадать бесполезно где это самое находится, каждый замысел Писателя измеряется потенциальной силой. Как только Он начинает творить, то подносится некий приборчик, по которому видно, какой потенциальной энергетической мощью обладает заявленный замысел. По окончании работы данным прибором вновь измеряют: сумел ли Писатель достичь возможного уровня силы или нет. Сумел – его хвалят и поощряют. Не сумел – критикуют. Но бывает особый случай, когда Писатель вырывается за планку и переходит границу плановой мощности. Тогда Его переводят в высший разряд богов – Гениев! Вот кто отрада всех персонажей. Они – настоящие боги! А еще бывает и по-другому. Сказывают, что один Писатель устроил армагеддон своему миру – сжег свое творение. Сгорели заживо все персонажи и даже главный Герой.
- Какой ужас! И ему это сошло с рук?
- Вроде бы, нет. На него пала кара. С тех пор издан противопожарный закон, гласящий: «Рукописи не горят!»
- Вот это правильно.
- Увы. Не все так просто. Скоро выявились недостатки, не предусмотренным законом: произошел демографический взрыв. Число персонажей стало расти с такой угрожающей скоростью, что старым Героям уже не остается места.
- Да, это несправедливо.
Хранитель вздохнул и молвил.
- Остается другое – уединиться в тихой обители, отобрав для себя и братии самое нужное и близкое душе, отгородившись от коловращения и пены суетного. Что мы и сделали…
В монастыре Одарис не только вел разносторонние беседы, но и получил практический урок. Однажды Одарис застал Наставника за странным занятием: он быстро вращал кистями рук, издавая при этом непонятные звуки, что-то вроде: ы-чи-чеи-аис-тро-бин-тун… Одарис решил было, что Наставник занимается гимнастикой. Однако тот остановился и предложил Одарису поучиться вместе с ним приемам белой магии.
- Не боитесь обучить такому пришельца, который затем уйдет во внешний мир? – спросил интеллигентный Одарис, всегда переживающий за других больше, чем за себя.
- Хороший вопрос. Потому и предлагаю, что другой бы его не задал, а поспешил воспользоваться тайным знанием. Я научу вас одному приему, но силы дам на одноразовое применение - на самый ответственный случай в жизни. Вдруг на вас нападут в дороге разбойники… А вот дальше вновь придется полагаться только на себя и случай.
Одарис был доволен предложением и объяснением. А дальше Наставник показал, какие пассы делать рукой, причем незаметно, и какие формулы произносить, чтобы отвадить нападающего врага. Так как знание это тайное, то мы его раскрывать не будем и перейдем к следующему сюжету.
Одарис полюбил заходить в келью к Хранителю и рассматривать диковинные свитки. Они были сделаны не только из бумаги, но из шелка, тростника, попадались даже из дерева. В тонких дощечках просверливались отверстия, в них продевалась плетеная нить и получалась связка. Дощечки лакировались и затем каллиграфы выводили на них умные слова. Одарис, конечно, ничего не понимал в написанном, но буквы были столь красиво выписаны, а поля украшены такой вязью, что не залюбоваться было невозможно.
- Не знаю насколько умны были авторы этих писаний, - сказал Одарис, - но оформители делали эти свитки так, словно сочиняли музыку. И в этом, наверное, была их мудрость.
Хранитель был доволен услышанным.
- Как правильно вы выразились! Уже то, что бестелесные слова породили прекрасную реальность, полностью возместило труд писавшего, поэтому я с таким удовольствием храню имеющиеся здесь манускрипты. Сам вид их приподнимает мой дух над землей.
- Но кроме созерцания этих манускриптов, что Вы ищете в них?
- Не в них, а при их помощи. Я бы хотел найти ответ на краеугольный вопрос нашего мира: почему добро столь часто оборачивается злом? И почему, чем больше творишь добро, тем больше разочарования от этого испытываешь?
Одарис удивился такой постановки задачи. Но смолчал, не зная, что можно сказать по этому поводу.
Вечером Одарис застал двух старцев на скамеечке в саду. Они пригласили гостя посидеть с ними. Одарис охотно примостился рядышком. Теперь он мог задавать вопросы всем им и узнать – сходятся ли они в своих мнениях.
-Давно хотел спросить – достижимо ли счастье? Я вот, к примеру, почему-то его никак не могу обрести. Может, я родился несчастливым?
Первым отвечал по старшинству Настоятель.
- Счастье – это удовлетворение самых желанных желаний. Но таких желаний на самом деле немного, и достижение их растянуто во времени. Вот и получается, что счастье люди испытывают редко. И это хорошо. Иначе перестали бы принимать исполнение желаний за счастье.
- Когда все желания исполняются, то приходит время умирать, - добавил Хранитель.
- Тогда, может, нет нужды в желаниях, и не нужно будет заботиться о счастье? Человек сам по пути обретет требуемое, – предположил Одарис.
- Есть и такое мнение, - согласился Хранитель.
- И такое уважаемое учение, - добавил Настоятель.
- И как, срабатывает?
- Когда как, - ответил Настоятель.
- Что же это такое? – изволил возмутиться Одарис. -  Какую истину не потрясешь, она оказывается не вполне истинной!
- Для всех скопом – так! Но не по отдельности! – возразил Хранитель. – Для кого-то одна истина не подходит, для другого же – в самый раз. Нужно найти свою, предназначенную только для тебя, истину.
- Пожалуй, такое умозаключение по мне, - согласился Одарис. – Благодарю Вас! Пойду искать свое. Завтра утром я хотел бы покинуть вашу уважаемую обитель.

_______


Провожать его с пожеланиями прямого пути Настоятель и Хранитель вышли самолично. Одарис глубоким поклоном ответил на такую честь.
- Жаль мне уходить из вашего мира, - с чувством проговорил принц. - Я хотел бы сочинить великую музыку. Может мне все же остаться здесь и в молитве обрести внутренний покой такой силы, что это выльется когда-нибудь в божественные звуки?
- Не стоит, - ответил Хранитель. – Вы сначала должны написать такую музыку, чтобы захотелось молиться на нее, тогда и приходите.
- Для этого нужна особая ясность духа, а где его обретешь в нашем мире? Сколько хожу, все поражаюсь несовершенству мира. А можно ли создать окружающий мир не такой, какой он есть, а каким тебе хочется?
 - Можно. Только вы создадите мир, сотканный из твоих несовершенств, и другим придется не сладко, - ответил Настоятель.
«Вот бы услышал эти слова Писатель …» - подумал Одарис.



                Сказ 18.  Встреча               

А в это время…
А в это время в столице Злоконии наши принцы и принцессы продолжали жить и работать. Жить, противодействуя местным правилам жизни, и работать над тем, чтобы найти Одариса. Итак, первый осмотр места происшествия ничего не дал. В гостиницах Одарис не останавливался, в театрах его не помнили. Принцы лихорадочно вспоминали, как в таких случаях вели себя герои детективных романов.
- Нужно раскурить трубку и задуматься, - предложил Адмус. – Клубы дыма под потолком помогают сосредоточиться.
- А еще надо внимательно приглядываться к людям и подозрительных брать на заметку, - продолжил Лотис. – Впрочем, в таком городе подозрительны почти все.
- Есть еще один способ: выйти ночью на улицу и подслушать разговор двух преступников. Обычно они громко говорят о своих преступлениях, - продолжил Адмус.
- А почему ты считаешь, что с Одарисом что-то сделали двое преступников?
- Может, конечно, его один гад за деньги тюкнул. Было бы место преступления, мы, вооружившись лупой, обнаружили бы следы преступника на земле. Правая нога хромала бы, а левый ботинок…
- А с чего ты взял, что преступник хромал бы  и оставил след на земле?
- Ну, а как же тогда мы бы его нашли? – удивился Адмус.
- Да, верно замечено. Преступник обязан не только совершать коварное преступление, но и оставлять следы, это дело чести. Иначе, какой интерес в преступлении? Но место насилия отсутствует. По каким приметам еще раскрываются злодеяния?
Адмус задумался, и надолго. Лотис, увлеченный его примером, тоже. Так они сидели и думали, пока не пришли принцессы. Увидев странные выражения лиц принцев, поинтересовались причиной. Им объяснили, что мужчины думают и просят не мешать.
- Процесс, конечно, забавный, но скажите хоть о чем? – полюбопытствовала Авочка.
- Как найти Одариса по методам, описанным в детективных романах, - важно отвечал Адмус, мысленно пуская клуб дыма в потолок.
- О чем тут думать? Там расследователь идет в первый попавшийся бар, выпивает с первым попавшимся посетителем, и тот, оказывается, видел, как было дело.
Адмус с восхищением поглядел на Авочку.
- А ведь верно! Расследователь часто обходит питейные заведения в поисках ценных сведений! Собирайся, Лотис, нам пора на работу.
- А мы? – хором воскликнули принцессы.
Адмус сразу подзавял и принялся было бормотать что-то про опасности. Но затем махнул рукой, поняв тщету своих усилий:
- Ладно, и вы собирайтесь.
Принцессы захлопали в ладошки и побежали переодеваться.
- И что нам раньше не догадаться, как расследуются уголовные дела? - уныло проговорил Адмус.
- Просто Авочка много опытнее, чем кажется на первый взгляд, - заметил Лотис.
- Что ты имеешь в виду? – сразу же вспыхнул Адмус.
- Читала много… - спохватился Лотис.
Когда принцессы, наконец, собрались (а это заняло известную толику времени), принцы стали гадать с какого заведения начать расследование.
- Давайте зайдем в третье, - предложила Салерия. – Если не повезет – в седьмое по счету, а затем в тринадцатое.
- Нет, в девятое тоже, - поспешно вставил Адмус. – Мне это число приносит удачу. Иногда…
На том и порешили.
Первый бар встретился им уже на углу. Его вывеска сулила райские наслаждения и заботливое обслуживание. Но… пришлось пройти мимо.
- А как нам удастся разговорить того, кто что-то видел? – спросил Лотис.
- Вряд ли это будет сложно. Преступники, как женщины, сначала долго отнекиваются, а потом соглашаются дать показания, - разъяснил Адмус.
- Что это мы долго отнекиваемся? - возмутилась Авочка. – Ничего не долго. Всегда пожалуйста. Уметь просить надо.
На щеках Адмуса заиграли желваки. Салерия толкнула подругу в бок.
Вторым заведением был стриптиз-бар.
- Как я правильно угадала с номерами, - удовлетворенно сказала Салерия.
- Ничего не угадала. В таких барах преступники как раз и собираются, - заныл Адмус.
- Там собираются не те преступники, какие нам нужны, - успокоила его Авочка.
Наконец перед их очами возник третий бар. Неприметный какой-то, без зазывных надписей. Просто заходи и пей, пока не надоест.
- Вот он-то нам и нужен, - заявила Салерия.
В баре копошилось немного народа. Двое удрученно пили за стойкой, еще один – за столом, еще двое в глубине залы играли в карты. Хозяина от нечего делать протирал плохо мытые стаканы.
- И что дальше? – шепотом спросил Лотис.
- Может, начнем с бармена? – предложил Адмус.
- Иди, спрашивай, - согласился Лотис, - а мы пока займем столик.
Адмус не смело приблизился к стойке.
- Скажите, пожалуйста…э-э-э…
- Для дам есть легкое вино, для вас - все остальное.
- Хорошо. Два лимонада для нас и два пива для дам. То есть, наоборот…
Так и не решившись что-либо спросить, Адмус принес напитки и молча сел.
- А я как раз лимонаду хотела, - сказала Авочка.
- Ну что сказал бармен?
- Да ничего особенно… то да сё.
Тогда Лотис решительно поднялся и обратился к одному из сидельцев. Тот выслушал, а затем отрицательно мотнул головой.
- Говорит, сам не участвовал и не слышал ни о чем подобном, - сообщил Лотис, возвратившись на место.
- А ты угрожал? – спросил Адмус.
- Как водится. Сказал, что я - частный детектив. За нахождение Одариса назначена награда, а в ином случае… ее не будет.
- Теперь моя очередь, – сказала Салерия. И направилась к столику.
Разговор на этот раз сложился удачнее. Посетитель с удовольствием вступил в разговор с симпатичной девушкой и уже через пять минут легкого общения указал в сторону игроков.
 - Детективщики не правы, делая расследователями мужчин, женщинам легче разговорить мужчину, - сделал вывод Адмус.
 - Может, мне на досуге заняться? – кокетливо спросила Авочка. – Дам объявление: «Одинокая девушка готова заняться расследованием загадочных преступлений».
 - Это не типично, - заявил Адмус. – Женщину никто не будет воспринимать всерьез. Старушка – еще куда ни шло. Но она не может вести перестрелку. Так что без мужчин не обойтись.
Тут подошла Салерия.
 - Говорит, что вот тот с усами знает все о преступлениях в этом городе спустя полчаса после их совершения.
Вся четверка оборотилась на карточный стол. Там сидели двое – один без усов, другой с большими, как у кавалериста, черными усами.
- Пойдем брать! – решительно заявил Адмус и не менее решительно поднялся. За ним остальные.
- Ну зрил я вашего принца, - кивнул Усач, когда ему объяснили кого и чего надо.
- Где? Когда?
- Не видите, я в карты играю. Значит, занят. Это раз. И бесплатно отвечать не намерен. Это два.
- Сколько?
- Давайте лучше сыграем. Выиграете – скажу. Проиграете – катитесь. Таковы условия. Согласны?
Принцы отошли посовещаться.
- Я давненько в карты не играл, - смущенно признался Адмус.
Лотис пребывал в том же положении.
- У нас в королевстве батюшка вообще азартные игры запретил, так что я кроме шашек толком ничего не видел.
Кто же знал, что классному детективу надо иметь склонность к азартным играм? В книжках почему-то об этой детали не говорилось…
- Я играла, - заявила Авочка. – Попробую. Самое большее, что мы теряем – некоторую сумму денег.
- Ты уверена в своих силах? - озабоченно спросила Салерия. – Этот человек наверняка очень опытен.
- Если есть другой вариант – предлагайте.
К сожалению, других вариантов не придумалось, и Авочка села за карточный стол.
- Вот это по-нашему, - одобрил Усач. – В лесу бояться - старой девою остаться.
Раздали карты. В банк положили пять монет серебром.
Усач играл удало. Карты вылетали, словно ястребы и смачно шлепались на выкладываемые картинки Авочки.
- Без вальта – не туда и не сюда. Бито!
Авочка старалась, в ответ же слышалось:
- Валет стервец, а вот дама – молодец. Бито! Банк мой.
Раздали по новой. Но дело не улучшилось.
- На то и дурак, чтобы в карты играть! - заметил Усач, и расхохотался.
Авочка хмурилась. Салерия переживала. Адмус стоял красным петухом. Лотис теребил пуговицы. Усач беззастенчиво радовался жизни.
- Без тузов, как без трусов. Бито! Банк мой.
В карман наглеца перекочевала очередная порция серебра. Пора было закругляться.
- Играю на все! – вдруг заявила Авочка.
- Молодец! Так и надо, чего тянуть, - одобрил Усач. – Быстрей ляжешь - раньше встанешь.
И высыпал всю наличность на стол. Авочка отдала последнее.
Раздали. Начали. Салерия заглянула в карты Авочки. У нее на руках были тройка, семерка и дама. Не густо, правда, тройка и семерка козырные.
Усач пошел козырной двойкой. Бито.
Усач пошел козырной шестеркой. Бито.
Усач пошел козырной дамой. Бито! Козырным королем.
- Король не дама – жеманиться не нада, - сказала Авочка и сгребла банк.
Усатый несколько секунд оторопело созерцал карты.
- Ах ты… - взревел Усач. Но тут нарисовался Адмус, разогретый до температуры кипятка, и мрачно заметил:
- Я тоже бить умею… Промеж зубов дуплетом.
Усач взглянул, понял, сплюнул и направился к питейной стойке.
Салерия наклонилась к Авочке.
- Ты же  передернула! - сообщила она возбужденным шепотом.
- Мой папа говаривал: «Не умеешь мухлевать - не садись играть опять».
Салерии осталось лишь подвести итог:
- Ну, Ава, ты даешь…
А за стойкой разворачивался интересный разговор.
- Ну, так есть желание получить назад деньги? - спросил Лотис. – Только без баек. Сначала мы проверим достоверность сообщаемых сведений.
Усач зло осушил стакан и начал давать показания.
- Дело простое и легко проверяемое. Вы не нашли своего дружка потому, что он не успел добраться до гостиницы. Его на полпути перехватил один любитель раздевать простачков. А ваш дружок как раз был из этой породы. Только вместо того, чтобы понять свое положение в колоде, он полез козырем и был справедливо наказан. Тот его укокошил. Тело можете сыскать на местном кладбище для таких бедолаг. Там еще рядом помойка. А избавителя от дураков не ищите. Его в городе уже нет, а я ничего более не скажу, иначе меня самого закопают раньше срока.
- Кто его хоронил? – мертвым голосом спросил Лотис.
- Местные и хоронят. Никто таким гробы не делает. Бросят в яму и… привет потомкам.
- Проводи…
- Сами найдете…
Что-то кинжально острое уперлось ему в бок. Усач повернулся и встретился со взглядом второго.
- Ладно, не нервничайте. Пошли.
Процессия из пяти человек двинулась к окраине города. Через полчаса они вышли к пустырю, усеянному холмиками.
- Вот это кладбище. Сейчас найдем свежий бугор земли, под ним и вашего знакомца сыщите.
Они прочесали пустырь, но свежей могилы нигде не было.
- Что за черт! – удивился Усач. – Дело здесь налаженное: местные, как найдут новенького, тут же предают земле. За это они от мэрии социальную помощь получают. Не могли же его взять на память.
- Значит, живой, - негромко произнесла Салерия.
- Да вроде бы, тот его ядом глушил. Дело надежное. Хотя… Могли продать разбавленный. Надо поспрашивать местных.
Они огляделись и приметили вдали небольшой домик типа «хижина». На пороге их встретил мужчина и девочка. Уже через полминуты окрестности огласились воплем: «Ура!»

_______


Конечно, найти Одариса проще не стало. Пространства округ обширные, можно идти в любую сторону до упора хоть месяц, и все-таки искать стало веселее. Во-первых, Одарис себя обнаружил, во-вторых, в виде воскресшего трупа. А двум смертям, как известно, не бывать.
- Теперь жить долго будет, - завистливо проговорил Адмус.
- А также стало очевидно, что яд в малых дозах полезен для здоровья, - сказал Лотис.
- А если еще самому выделять… - ввернула Авочка.
- Это намек или общее рассуждение? – подозрительно спросил Адмус.
- Самое что ни на есть общее,-  успокоила его Ава.
- С ядами разобрались, остается выбрать азимут поиска, - сказал Лотис.
Принцы еще раз оглядели горизонт.
- Хоть иди в разные стороны одновременно, - вздохнул Адмус.
- Наверное, так и придется поступить, - спокойно произнесла Салерия.
- То есть?
- Вы, мужчины, пойдете в одну сторону, а мы – в другую. Встретимся у раджи через…  через десять дней.
Лотис был недоволен таким предложением.
- Не хватало нам потерять и вас в придачу.
- Мы не Одарис. Свое место в колоде знаем. Правда, Авочка?
- Ясное дело. Козыри на руках имеются. Тем более, не все мне тут рады. Может, кто другой обрадуется.
- Ава! – вскипел Адмус. – Я…я…
- Решено! – твердо сказал Салерия. – Нужно спешить, ибо в самое ближайшее время Одарис влипнет в другую историю, и хорошо, если ему вновь попадутся добрые люди. Мы пойдем по дороге в Мариханиб, а вы поищите в противоположном направлении.
Салерия спешно поцеловала Лотиса и отвернулась. Авочка протянула руку, Адмус механически пожал ее.
- Ты береги себя, - проговорил он. – И не сердись на меня, просто я еще молодой.
Авочка хмыкнула, повернулась на каблучках и коротко бросила:
- Вперед!
…- Ей погулять в городе хочется. Ишь, как обрадовалась, - уныло басил сзади Адмус.
Лотис шел впереди, привычно меряя землю большими шагами, Адмус же то и дело отставал, оглядываясь на исчезающую вдали столицу порока.
- Выиграла случайно в карты, так теперь решила, что черт ей в кумы пойдет. Ничего, просадит деньги, затрепещет крылышками-то.
- Удивительно, но у Одариса появилась первая поклонница его музыкального таланта, - решил перенастроить ход его мыслей Лотис. – Та девчушка о нем высокого мнения.
- Хоть этому с женщиной повезло, - продолжал бубнить свое Адмус.
…Город приближался неспешно, но неумолимо, и чем ближе он был, тем тревожнее поглядывала Салерия на Авочку.
- Ну хватит, - с решительностью в голосе сказал Салерия. – Никуда твой Адмус не денется.
Авочка хотела что-то ответить, как вдруг крупные слезы побежали из ее глаз, и она разрыдалась.
- Вот тебе раз. Ава! Чего ты себе напридумывала!
Салерия обняла подругу и долго утешала, как могла, хотя и самой было не сладко.

_______


А в это время по пыльной дороге брел человек с маленькой котомкой за плечами. Его уже трудно было назвать принцем – без шляпы с пером, ботфорт и кинжала на поясе. Если судить по флейте, в нем можно было признать бродячего музыканта, живущего свадьбами, похоронами и игрой у харчевен для возбуждения аппетита клиентов и успокоения своего собственного. Лишь осанка  и поступь шага смутила бы прохожего и заставила перебрать иные варианты судьбы встреченного. А Одарис уже ослаб духом, ибо выданные в монастыре продукты заканчивались, а дорога все так же тянулась в пустом пространстве без единой встреченной кареты, дома или пастуха с благословенным стадом. Солнышко припекало, воздух струился горячей занавеской и Одарис не сразу поверил, что две фигуры в ее складках – люди. Он прищурился и убедился, что видения не представляли собой столбы с указателями. Одно озадачило: фигурки вдруг стали махать руками и подпрыгивать. «Разбойники, что ли?» Рука машинально скользнула к поясу, но ощутила лишь зачехленную флейту. Одарис вздохнул, и покорно двинулся навстречу странным пляшущим человечкам.

(Хронопист: Сцену радости можно опустить, а лучше самим отметить хорошее событие в соседней харчевне. Наш Герой жив и будет жить!
Краевед: Вы меня приятно удивляете. И то, чего разводить узоры на бумаге, когда есть возможность самим порадоваться…)

                _______


После всех перипетий Одарису захотелось расслабиться. Но не через вино или какой другой суррогат, а так, чтобы то настроение, что осталось от пребывания в монастыре не улетучилось безвозвратно. Он шел и безотчетно озирался, пока не увидел то, что ему понравилось.
На фронтоне здания покоилась чугунная доска с внятной надписью: «Музей Всего».
- Музей чего? – не понял Одарис.
- Наверное, отмычек и прочих орудий преступления. Что еще может быть музейным в этом городе? – отвечал Адмус.
Кладовые прошлого его не интересовали по определению. Зато тут же заинтересовался Лотис.
- А давайте зайдем. Везде были, а в музее этого плохославного города – нет.
Одарис охотно поддержал, Адмус неохотно согласился.
В вестибюле было пустынно, прохладно, и там же располагалась касса. Они купили билеты и прошествовали внутрь. Навстречу им вышла милая старушка и спросила: что им хотелось бы увидеть? Принцы удивились.
- А разве у вас нет экспозиций?
- Мы покажем то, что вам хочется увидеть. У нас универсальный музей. Например, среди наших достопримечательностей есть древнее послание от давно умершей цивилизации. В золотой капсуле сохранилась записка потомкам: «Ну и дураки же мы. А вы?». Послание передали в запасники музея.
- Логично, - одобрил Лотис.
- И то: каждый должен совершать свои ошибки. Главное, чтобы они совпадали с чужими, - добавил Одарис, демонстрируя, что не зря сидел в монастыре мудрецов.
- А историю орудий преступления можете показать? – спросил Адмус.
- Пожалуйста. Пройдемте…
- Нет-нет, - спохватился Адмус. – Это я к слову.
- А нет ли раздела, посвященного истории глупости? – спросил Одарис.
- Отыщем, - пообещала приветливая служительница.
- А чего его смотреть. Подойди к зеркалу и любуйся, - пожал плечами Адмус. – Глупость во все времена одинаковая. Ловятся на призраки богатства, любви, славы…
- Еще ума, - поддакнул Одарис.
- Во-во, кто хочет ума побольше, тот и получает по заслугам, - согласился Адмус. – Вы лучше нам покажите зал Славы. Боевой.
- И я хотел бы узнать: правда ли, что в каждом человеке изначально есть нечто, способное завоевать мир? – поддержал Лотис. – Наверное, тому есть материальные свидетельства?
- Самое сильное оружие – это красота, - заявил Одарис. – Так что лучше смотреть не зал с ржавым оружием, а экспозицию истории красоты.
- На эту тему поговорите с нашей директрисой. Она настолько глубоко знает предмет, что мы за глаза зовем ее Мученицей Науки.
Принцы согласились. Они представляли увидеть старую чопорную даму с лорнетом, но Мученица Науки оказалась весьма молодой особой в больших очках, увеличивающих красоту ее выразительных глаз. Принцы обрадовались предстоящей перспективе провести умную беседу с прекрасной дамой.
- Что вас интересует, господа?
- Сущий пустяк, - начал галантно объяснять Одарис. – Нам хотелось, чтобы вы объяснили с позиций высокой науки, что с вашей точки зрения есть красота?
- А заодно все остальное, с ней связанное...- вставил Адмус.
Девушка понимающе кивнула, поправила пальчиком очки на переносице и приступила к объяснению:
- Красота - это кульминация всего. Понимаете, это момент кульминационный настолько, насколько удалось построить высокое, что я уже не могу сказать как, но это, тем не менее, сильно выражено. Конечно, это невозможно сравнить, для этого требуется взять разное. Например, у момента читаемости начинается некий уровень с художественного качества, а созерцание, наоборот, хотя и тоже так же. Необходим ракурс с разных точек зрения на многогранное явление, чтобы объять их. Это, как вы понимаете, сложная задача. Но я рассчитываю на то, что настоящее заявление сможет заменить повторение канона, не имея в то же время его неудобство. Сущность, как вы понимаете, должна быть конгруэнтна видимости.
Адмус задумчиво теребил ухо, что иногда помогало ему на экзаменах. Одарис пребывал в задумчивости, наверное, в созерцании внутреннего духа. Лотис пытался честно понять. А девушка, подхваченная потоком мыслеобразования, продолжала:
- На самом деле искусство должно быть в целом. Так ведь? Искусство не должно воздействовать только на даже из ряда вон выходящий интеллект. У нас есть наша основная проблема по актуализации эмоциональной сферы. Понимаете?  На самом деле мы боимся вот этого, то что вы сказали ранее. Но я считаю, что нет ничего плохого в том.
- Ну да, конечно, - согласился Адмус, на котором заключительным аккордом остановились глаза объяснительницы. - Абсолютно! – добавил Адмус, вспомнив еще одно общеупотребительное в умном разговоре слово.
- А я за красоту спокоен. Звезды плевком не загасить! – самонадеянно заявил Одарис, переводя взгляд девушки на себя.
Мученица Науки еще раз поправила очки и заявила:
- Понимаете, на самом деле эстетизация не есть усушение. Звезды – символ подмигивания прекрасного потустороннего нашему обыденному. Мир идеального, как вы понимаете, направлен  к тому, что нам хотелось бы преодолеть.
- Вот теперь я все уяснил и с вами целиком солидарен, - согласился Адмус. – А что это у вас за предметы?
- Это экспонаты. 
- И что они экспонируют?
- Каждый из них материальный символ чего-нибудь. А этот сосуд подарил нам наш именитый спонсор – принц Барбидон Уклопус Филадельф.
Принцы немедля припали взором к предмету экспозиции. В самом низу кувшина была приклеена табличка. Надпись гласила: «Сосуд греха. Раннее варварство. Раскопано юными археологами».
- Ну что еще можно ждать от Барбидона, - подытожил Лотис.
- А вы его знаете? – удивилась служительница культуры.
- Очень близко. Он почти нам родственник. Давно, правда, не виделись.
- Ах, так он вчера приехал, - решила обрадовать мальчиков директриса.
Установилась напряженная, как перед грозою, тишина.
- Я как чувствовал… - послышался голос Адмуса.

_______


Они сидели в трактире, что располагался на первом этаже их гостиницы, и занимались двумя важными делами – вкушали блюда и говорили о делах. Все шло своим чередом, пока Одарис не приметил обезьянку, прикованную к ножке стола. За столом восседал тучный восходный владыка в парчовом тюрбане, и с аппетитом кушал. Кое-что перепадало и обезьянке. Недоеденные куски вельможа ронял на пол, и той оставалось лишь подбирать их. Одарис указал на происходившее Лотису.
- Смотри, как некрасиво ест вон тот господин.
Лотис взглянул, нахмурился и осуждающе покачал головой.
- И куда только смотрят защитники животных.
Но Одарис не унимался.
- Что-то здесь не так, а что - не пойму.  Главное – сцена уж больно знакомая. Будто что-то подобное со мной уже было.
Адмус не увидел в предлагаемой картине ничего примечательного. Разве что бант на шее обезьянки понравился.  Белый с фиолетовыми горошинами  придавал ей милое очарование. О чем и сообщил вслух.
При этих словах Одарис взволновался.
- Бант! Все записки были повязаны таким же бантом!
Лотис и Адмус  посмеялись такому сообщению.
- Считаешь, записки тебе слала обезьянка? Этот бант куплен в той же лавке, где покупал и твой пастушок.
- И вообще, ты себя слишком низко ценишь. Мы найдем тебе девушку более интересную, чем влюбчивую шимпанзе, - посулил Адмус.
- Это не настоящая обезьянка, а заколдованная! - объявил Одарис в озарении.
Принцы еще раз внимательно поглядели на шерстистое существо у ног вельможи. Вела она себя и впрямь странно. Глядела на них, будто что-то хотела сказать.
- Я готов поверить в колдовство и магию… но не до такой же степени! - пробормотал Адмус.
С ним согласился Лотис.
- И я… Мне Баба-Яга…
- Кто?
- На нашей стороне волшебниц-ветеранок так зовут… Так вот, она призналась, что у них в лесу уже давно позабыли подобные фокусы. Человека сбить с пути еще могут, но чтоб преобразовать живую материю в другой вид позвоночных…
- Ну, не везде же регресс, - ответил Одарис. – На восходе чтут традиции… Знаете что, я попытаюсь вызволить ее!
Лотис отставил салат.
- Я с тобой!
Следом встал и Адмус. Принцы с решительным видом и намерением направились к столу восходного владыки.
Обезьянка притаилась за ножкой стола.
- Приношу букет извинений, что отвлекаю от вкусной трапезы, но у меня к Вам веское предложение. Я хочу купить это милое создание, - объявил Одарис.
Сатрап отрешенно продолжал истреблять рябчика.
Одарис, не смущаясь, повторил свои слова. Наконец восходный владыка дожевал птицу и спокойно ответил:
- Не продается!
Но Одарис был настойчив:
- К сожалению для вас, придется. Я здесь, чтобы забрать ее по праву сильного. Это соответствует кодексу чести аристократии, часть первая, параграф шестнадцатый. А потому предлагаю Вам на выбор – поединок или добровольная капитуляция перед лицом превосходящих сил врага.
- Нет, мне все варианты не подходят. Я предпочитаю иметь то, что имел, а также наказать вас так, чтобы вы отдали мне то злато, что покоится пока в ваших карманах.
И вельможа гордо последовал к выходу. За ним на поводке семенила обезьянка. Принцы решительно двинулись следом.
На улице уже сгустился ранний сумрак. В свете равнодушной луны вельможа выглядел монументом командора.
- В последний раз просим по добровольному принуждению отдать обезьянку, - потребовал Одарис.
- …раз вы не можете гуманно обращаться с животным миром, - добавил аргумент Лотис.
- Не пугайте. Вы мне не соперники. Я чародей и маг, великий визирь Чадвиг! Я могу и вас превратить в обезьян. Остаток дней своих проведете на деревьях.
И вельможа расхохотался оперным мефистофельским смехом. 
Однако Чадвиг принцев не напугал. Столкнулись два страха. Шанс был не у того, кто имел его меньше, а у кого страх перерастал в отчаянную решимость. Но инициативу перехватил вельможа.
- Зря храбритесь. Я могу делать то, что в ваших краях и не снилось. Сейчас покажу, что такое сила ума в деле и на деле! А то языком работать все горазды.
Визирь взмахнул руками. Из рукавов посыпались и заискрились, словно при пуске фейерверков, маленькие зеленые, голубые и розовые звездочки.
Принцы напряглись.
Чародей подул, зычно выкрикнул формулу заклинания и щелкнул пальцами. В воздухе нарисовались знаки Зодиака. Они покрутились хороводом и стали потихоньку лопаться, пока не остались три знака.
- Признаете ваши знаки?
- Да, это наши знаки, и что?
- Если я узнал ваши знаки, то могу использовать их во благо или во зло вам! Так напутаю ваши судьбы, что и ваши маменьки не распутают.
- Этот фокус и я могу сотворить, - беспечно ответил Одарис.
Он взмахнул рукой, и в воздухе вспыхнул беззвучный фейерверк. Когда погасли последние брызги огня, в атмосфере остался висеть, отливаясь кроваво-красным знак Зодиака.
- Ваш? – спросил Одарис.
- Мой, - согласился Чадвиг, и побледнел.
- Хотите стать старым ослом?
- Нет.
- Вы уверены?
- Да.
- Тогда оформим сделку: вы мне вот это существо, а я вам то, что у вас осталось. Кажется, это в правилах этого города?
- Берите, - согласился вельможа, - но берегитесь. Я так не оставлю! Я буду жаловаться. Вы еще пожалеете.
- Давайте прощаться, - поторопил Адмус.
Чадвиг вздохнул, бросил прощальный взгляд на дорогое ему существо в виде обезьянки, и взмахнул рукавом. Тотчас перед ним встал белый конь с роскошной шелковой гривой. Садясь на него, вельможа перепутал стремена и сел в седло задом к голове.
- Для мага это не имеет значения, - объяснил он, и задорно ускакал.
Обезьянка осталась. Принцы задумчиво смотрели на нее.
- И как будем ее расколдовывать?
- Кажется, сделать это будет просто.
Одарис наклонился и развязал бант.
- Думаю, это и есть тот магический обруч, который держит колдовство вокруг ее астрального тела.
Только успел Одарис закончить свое объяснение, как бант стал съеживаться и растворяться, а обезьянка расти, сбрасывая при этом шерсть и меняя облик. И произошло чудо обновления. Перед принцами возникла девушка с большими миндалевидными глазами, чьи черные волосы волной ниспадали до плеч. Одета она была по восходному: в белую блузку, короткую курточку, в расшитые бисером шаровары. Верхнюю и нижнюю половину разделяла полоска голого живота. Наряд завершали остроносые сафьяновые туфельки. Увидев перед собой девушку, принцы отвесили глубокий поклон. Бывшая жертва разрумянилась и, сверкнув из-под ресниц своими клинками, сделала милый книксен.
- Благодарю Вас, мои избавители.
- Как Вас зовут? – полюбопытствовал Адмус.
- Марика. Я - Марика!
- Марика! – вскричал Одарис. – О, боже! Объясните, наконец, кто Вы и как оказались в таком ужасном положении?
- Я дочь младшего визиря при дворе Аль-Рашида. Я бежала. За мной послали погоню. И Чадвигу удалось настигнуть меня. Сначала он конвоировал меня, переодев в пастушка, а затем, когда заподозрил меня в хитрости, превратил в обезьянку. Но его план сорвался благодаря Вам.  И особенно тебе.
И Марика остановила свой благосклонный взгляд на Одарисе.
Лотис и Адмус смекнули, что свое дело они сделали и больше не нужны, а потому откланялись и вернулись к столу.
Марика и Одарис остались наедине. 

(Краевед: Дальше должна следовать лирическая сцена…
Хронопист: Ну и пишите, раз вы любитель красот.
Краевед: В этом случае что-то останавливает мое перо. Ну, гуляли под луной, Одарис вздыхал, она тупила глазки. Банально!
Хронопист: Знаю, что в вашем возрасте «не банально». Но не всякому коту сметана. Ладно, переходите к следующей сцене.
Краевед: Надо бы объяснить читающим, как Марика узнала о существовании Одариса.
 Хронопист: В какой это книге вы видели, чтобы излагающий заботился о логике событий? Пишущий уверен, что читающий не заметит разрывов, либо сам не в состоянии справиться с плетением логической цепи. Проще говоря: гони дальше!
Краевед: Вот это по-нашему…)

_______


Принцы зря радовались успешному окончанию дела. И напрасно Адмус стал прикидывать скорость обратного возвращения, а Лотис предвкушать близкую встречу с Салерией. Скоро сказка сказ… (вычеркнуто). Короче, не знали принцы, к кому именно направил своего коня визирь Чадвиг, а то перестали бы радоваться и крепко задумались. А поскакал он прямо в неброский частный дом на окраине города, ведь именно в этом доме с готическими башенками и узкими окнами, похожими на бойницы, поселился Барбидон. В ту ночь он мерил широкими шагами пространство темной залы, освещаемую лишь отблесками огня из жарко полыхающего камина, и думал о том, какую бы паутину ему сплести, чтобы...
В тяжелую дверь глухо стукнули три раза. Вошел слуга и сообщил:
- Прибыл его сиятельство Чадвиг.
- Зови, - хмуро буркнул Барбидон, недовольный, что его отвлекли от поиска замысла по поводу плетения паутины. Но гостя встретил приветливо, усадил, зажег в канделябрах дополнительный свет, предложил сигар и напитки.
- Судя по мрачному виду, вы по печальному делу? - осведомился Барбидон.
- Да. Я встретил трех студиозов, которые меня ограбили.
Барбидон удивился.
- А что вы от них ожидали? Кончились деньги на мелкие расходы, пришлось позаимствовать на стороне. Вы же не в консервативной столице консервативного царства находитесь, а в царстве свободы! А победа любой свободы начинается с кражи.
- Я не деньги имею в виду, а девушку…
Барбидону надоело удивляться.
- Если бы не родимое пятно на виске, я бы подумал, что вас подменили двойником. Почему бы студиозам не увести у старого раззявы девушку? Кстати, а как же ваше хваленое чародейство?
- Я напоролся на знающего в этом толк.
- А вот это уже интересно. И кто же этот юный алхимик?
- В том-то и дело, что они ваши знакомые. Или должны ими быть. Они из вашего Института!
- Ах, вот как…
Барбидон задумчиво прошелся по зале.
- И колдовал, конечно, среднего роста шатен…
- Нет. Полный блондин.
- Как? Одарис?
- Он имени не называл.
- Забавно. Да я смотрю, мои друзья сплошь с двойным дном.
- Что вы там бормочите?
- А бормочу я вот о чем… Интересуюсь, что вы от меня хотите?
- Мне нужна девушка.
- Понятное желание. Последняя в этом перевоплощении любовь?
- Нет, сугубо коммерческое мероприятие. Мне надо вернуть вложенные средства.
- И хотите, чтобы я отправился к принцам и похитил похищенное назад? А за это вы хотите мне дать… Сколько?
- Сто золотых монет.
- Понятно. А за это вы хотите дать мне пятьсот золотых.
- Да за эти деньги я найду здесь сотню готовых на все бродяг!
- Но не готовых бросаться на волшебство! Если вы предупредите их, что они будут иметь дело с магией, они запросят с вас тысячу золотых. А если вы не предупредите их, то они потом вас будут больно-больно колотить…
- Ладно. Пятьсот.
- Ай, да Одарис, - молвил вновь про себя Барбидон, - Ай да тихоня. Самого Чадвига приструнил. Это что же, добро одолевает зло? Чепуха получается. Тут какая-то мелкопоместная интрига… Или мое испытание!
И сердце Барбидона дрогнуло.
Ему ниспослано испытание свыше. Наконец-то! Наконец, он вошел в стадию Великого Отбора!

                _______


Принцы простодушно не стали прятаться, а, наоборот, гордо выставили свой успех напоказ. Конечно, тем, кто понимал суть конфликта. Для прочих же в гостинице поселилась еще одна особа женского пола, которую опекали три парня. Среди них особо старался постоянно краснеющий полнощекий юноша, явно неопытный в искусстве охмурения невинных, якобы, девиц. Что естественно в начинающем возрасте. Впрочем, времени разглядывать четверку было немного. Всего несколько часов. После ужина девица вселилась в отдельный номер, вечером продефилировала в компании с полнощеким, в полночь ушла к себе, а утром на этаже раздался топот и приглушенные крики. Девица сбежала и, судя по волнению юношей, особенно полнощекого, прихватила его кошелек, что тоже вполне естественно.
Однако принцы в это не поверили, хотя из номера Марика исчезла со всеми вещами, которые принцы успели ей купить. Вот только стакан с минеральной водой на столе наводил на размышления. Одарис самолично отыскал во дворе бесхозного кота и влил в его пасть остатки жидкости. Через минуту кот перестал громко возмущаться учиненным насилием, а сладко зевнул и уснул. Обслуга гостиница, разумеется, ничего подозрительного не заметила. Правда, под утро съехал какой-то постоялец с багажом среди которого был вместительный чемодан, а так, все было спокойно. Однако картина происшедшего принцам стала ясна до прозрачности. Оставалось уяснить: что же теперь делать? И где искать Чадвига с Марикой?

(Хронопист: Молодец, толково все изложил. У любого детективщика на это ушло бы десять страниц. Сыщик полторы страницы задумчиво бы  стоял с потухшей сигаретой в углу рта, или проворная старушка, забежав к сыну с бутербродами, принялась бы растолковывать тупому стражнику азы сыскного дела.
Краевед: А вы, оказывается, почитали в молодые годы много чего.
Хронопист: Молодость у всех одинаковая. Сначала полжизни набираешься всякой чепухи, а потом полжизни от нее избавляешься.)

Прежде всего принцы уяснили себе, что в местную охрану обращаться бессмысленно. Рассказывать, как они сами похитили у проезжего его законную добычу, означало нарваться на неплановые неприятности. Оставалось продолжить поиски самостоятельно.
- Искать уже будет легче, - утешал Адмус. – Мы знаем, что Марика существует, знаем, кто в ней заинтересован и…. и… вообще.
Лотис с доводами согласился. Одарис печально молчал. Он чувствовал себя, во-первых, почему-то виноватым, во-вторых, мальчиком, у которого отняли конфетку, в третьих, грезя при луне, он так и не спросил, откуда она его знает? Вот что значит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

(Хронопист: Хм. Здравая мысль.)
               
Но если Одарис был придавлен несчастием, то Адмус, наоборот, кипел энергией. Немудрено, что он первым нашел выход.
- Придумал, что делать, - заявил Адмус. - Нам надо разработать план перехвата. В соответствии с первым пунктом я пойду на почтовую станцию. Исходя из второго - Лотис пойдет… пойдет…
- По гостиницам.
- Верно. А Одарис заглянет к Барбидону.
- Почему к нему? - удивился Одарис.
- Он тут старожил. Пусть даст совет. Хоть мы с ним и поцапались, но все же он из наших.
Предложение выглядело дельным и принцы немедля приступили к исполнению плана. Если б они знали, как далеко он их разведет. Но давайте по порядку.
Адмус пришел на станцию через полчаса, уверенный, что сопливое дитя, как визитная карточка этого города, будет там же и сообщит ему кто, когда и куда. И не ошибся. Хотя дитя сидело уже в другом углу, но все также трудолюбиво что-то поедало.
- Здорово, родственник. Дело есть на три булки с изюмом.
- Говори.
- Интересует меня один мужчина в тюрбане с девушкой.
- Были.
- Так. Одну булку ты честно заработал. Слушаю дальше.
- Только их было две.
- Надо же каков аппетит у старика!
- Был не старик, а пацан.
- В каком смысле?
- Приехали две девицы. Ничего из себя. Пирог дали. И с ними большой такой парень в тюрбане.
- Погоди-погоди. Уехали, ты хочешь сказать.
- Нет, приехали. Ночью. Одну даже запомнил, как звать. Сейчас… А, вспомнил. Тот парень ей сказал: «Авочка, вы не хотите спать?»
Адмуса шатнуло.
- И…и... они приехали в дилижансе?
- Не… В карете. С гербом. Дорогое корыто. С позолотой. Замучился колупать.
Адмусу в оцепенении созерцал некую интересную точку на противоположной стене.
Дите подождало, а затем резонно спросило:
- Ну че? Булки давай.
Адмус машинально вытащил из кармана деньги.
Увидев золотой, дите проворно спрятало сокровище и резво отвалило в сторону.
- Погоди! А зачем они сюда заезжали?
- Спрашивали, не уезжали ли какие-то принцы.
Адмусу немного полегчало. Все-таки им еще интересовались женщины. Впрочем, интересоваться могла одна Салерия. И только Лотисом.
Лотис в это время методично обходил гостиницы с тем же вопросом, что задавал Адмус. Никто заметную парочку не видел, пока после долгих блужданий ему не сказали, что видели вновь прибывшую девушку. Или даже две. И с мужчиной. В тюрбане. Но вроде бы тот был молод. Хотя не уверены.
На этом следы обрывались.
Одарису было не проще. Он не знал адреса Барбидона. Пришлось походить. Лишь к вечеру ему сообщили-таки адрес. Оказалось, Барбидон редко останавливался в гостиницах, а снимал целый дом на окраине города.
«Ах, он еще и богат», - удивился чему-то Одарис. Счастье чужого человека не прибавляет настроения другому, но делать было нечего и Одарис в плохонькой одежке поплелся в указанном направлении напрашиваться в гости. Ситуация резко изменилась, когда он увидел экипаж, куда садился Барбидон. Одарис чуть было не ринулся ему навстречу с глупым криком типа: «Постой, ты нужен на два слова», но вовремя увидел другого знакомого. Тюрбан визиря Чадвига величаво выплыл из дверей и исчез за дверцей кареты. Одарис проворно закрылся ближайшим стволом дерева. Экипаж величаво удалился в направлении центра города.
«Ну и дела! Впрочем, Барбидон, он и есть Барбидон», - подумал Одарис. Теперь требовалось решить, что предпринять: бежать за помощью или… Одарис колебался недолго и решил «или». Искать друзей, потом возвращаться обратно требовало неизвестного количества времени. А если враги вернутся еще быстрее? Оставалось срочно продумать свои действия. Но что именно придумать, когда в руках нет даже походного кинжала? И тут Одарис представил Марику – плененную и целиком беззащитную. Ей было куда хуже, у нее не было никаких альтернатив. Кроме надежды на него… Такая надежда вполне может окрылить робкого юношу. Она и окрылила.
Смеркалось, когда в двери дома постучали. В смотровом окошке появилось лицо слуги.
- Вам чего?
- Мне сэра Барбидона. Передайте, что пришел эскулап.
Лицо слуги сделалось задумчивым.
- Хозяина нет, господин Эскулап. Только что уехал.
Пришелец тоже призадумался.
- Нету, говорите?… Как же быть? А когда он вернется?
- Не знаю.
- Странно, ведь он меня сам вызвал.
- А вы кто?
- Я?… Лекарь. Сегодня к вам доставили девушку, и Его Высочество передал мне явиться. Она неважно себя чувствует, и необходимы некоторые медицинские меры. Надеюсь, вы меня пустите. Не ждать же мне Его Высочество в темноте под дверью.
Слуга немного поколебался, но впустил.
Одарис, еле скрывая радость, что оказался в логове врага, всего в нескольких комнатах от Марики, шагнул в приемную залу.
Слуга, внушительных размеров мужчина, усадил его на диванчик, а сам расположился неподалеку. Посидели, помолчали. Затем Одарис перешел в настойчивое наступление на охранника.
- Может, я все же приступлю к работе? Вдруг девушке плохо, а мы тут прохлаждаемся?
- Не было указаний, - отвечал слуга.
- Его Высочество, наверное, поехал меня встречать, а я тут сижу. Вызов к другим пациентам я аннулировал, потому раньше освободился. А Его Высочество, небось, меня у меня ждет. Время идет, давайте я пока осмотрю пациентку, удостоверюсь, что ничего неотложного нет, и мы посидим-подождем дальше.
Слуга подумал-подумал, и согласился.
- Пройдемте-с.
Они поднялись на следующий этаж. Слуга отодвинул засов одной из тяжелых дверей и заглянув сначала сам, что-то пробурчал. В ответ явственно раздалось: «Мне не нужен лекарь! Оставьте меня!»
- По голосу слышу, ей нужна врачебная помощь, - громко, с нажимом заявил Одарис. – Иначе сделаю укол!
В комнате сразу стало тихо. Слуга поворотился и сказал:
- Входите. Присмирела.
- Ага, боится уколов. Нам, лекарям, известно, как народ вразумлять.
И Одарис с тщательно скрываемым волнением переступил порог заветной комнаты. Он боялся одного: что Марика выдаст его неосторожным словом, поэтому он сходу прокричал: «Готовьтесь к осмотру!»
- Я должна раздеться? – услышал он спокойный голосок.
- Ну не так чтобы совсем… пульс надо пощупать.
- Хорошо, я разденусь, но пусть посторонние выйдут.
Слуга опять впал в задумчивость. Одарис лихорадочно размышлял, пытаясь придумать, каким образом выставить нежелательное лицо.
Марика поднялась с постели, вздохнула и стала… раздеваться.
- Доктор посмотрите заодно поясницу. Ее сильно ломит. А слуга потом расскажет хозяевам, что видел.
И она стала расстегивать блузку.
- Ладно, я постою за дверью, - смягчился охранник.
Как только дверь закрылась, Марика бросилась на шею Одариса.
- Ты опять спасаешь меня. Таким мужем можно только гордиться!
Одарис покраснел от удовольствия.
- Я передам мнение такой девушки своей невесте, если таковая у меня будет.
- То есть, какой невесте? Я твоя будущая жена!
Марика сказала это таким будничным тоном, будто знала это наверняка и уже давно.
- Почему ты считаешь, что я буду тебе мужем? – спросил ошарашенный Одарис.
- Так в книге о нас написано.
- В книге Судеб, что ли?
- Ну, вроде того.
- И как… наше супружество?
- Ой, в первой половине все будет хорошо, - радостно объявила Марика.
- А во второй половине?
Тут Марика погрустнела.
- Потом мы разошлись. Но не так, чтобы насовсем. Разъехались… На время… Я полагаю…
- Почему?
- Ну-у, была причина.
И Марика потупилась, а Одарис вздохнул.
- Ладно, что толку говорить о том, что только еще будет. Тебя надо сейчас спасать, а себя, как я понимаю, придется много позже.
- Ну не сердись, поверь, мы будет жить очень хорошо довольно долго.
- Верю. Тогда надо искать путь к спасению.
- За окном широкий выступ в стене. Он соединен с башенкой, а оттуда есть ход на крышу, а с крыши есть лесенка, а…
- Понятно. Типичный путь беглецов. Собирайся, пока слуга не вошел.
- Я мигом.
Марика и впрямь быстро собрала свои самые необходимые вещи. Одарису пришлось пристроить на плечах всего один узел, взять в руки корзину, сунуть под мышку сверток, после чего он мог спокойно лезть с Марикой в окно.
- Как быстро ты успела обрасти имуществом.
- Мужчины мне подарили, в том числе и ты дарил. Или уже забыл?
- Кажется, я начинаю вспоминать и понимать, - пробурчал Одарис.
- Нет, ты еще ничего не понимаешь. И не пыхти так громко.
- Я не пыхчу.
- Нет, если тебе трудно, можно все это бросить. Я прекрасно обойдусь в холодные ночи без теплой одежды, в зной - без зонта, на базаре - без накидки, скрывающей мое красивое лицо от взглядов наглецов, а…
- Нет, я унесу.
- Милый, в пути я буду жалеть тебя и награждать поцелуями.
Одарис окончательно потеплел сердцем, но вида постарался не подать.
- Почему ты мне записку такую написала: «Спасай меня, чего медлишь?» Поди пойми…. - пробурчал он с недовольством в голосе.
- Извини, я спешила и была в стрессе. Я ведь писала мужу! И забыла, что ты еще об этом не знаешь. После стольких лет супружества поневоле говоришь коротко.
- После скольких таких лет?
Марика подняла глазки к верху и зашевелила губками, загибая пальчики.
- Наверное, не меньше десяти…
Одарис разом воспрянул духом.
- Мне не тяжело. Только бы крышу пройти, не сломав шею раньше положенного срока.

_______


Они стояли на остановке дилижанса. Они прощались. Луна равнодушно взирала на привычную ей сцену расставания. Одарис не мог оставить товарищей, Марика не могла оставаться в этой стране. Она привычно обещала ждать и верить. Он, с непривычки путаясь в словах, тоже пытался что-то пообещать, но не знал точно, что именно надо в таких случаях. Но оба хотели, чтобы с другим больше ничего не случилось плохого.
- Пиши не реже одного раза в неделю, - заклинала Марика. – И на каникулах сразу ко мне. Запомни: третье царство после земель раджи, если двигаться на юго-восход, - повторяла Марика в пятый раз.
Осчастливленный обязательствами, Одарис, кивал и кивал. Тут появился трансконтинентальный дилижанс, Марика обвила шею оцепеневшего принца и пылко поцеловала его в уста.
Одарис долго махал рукой вслед поднимаемой пыли, пока та ни опустилась на землю, и ни осталась лишь пустая, ставшая ненужной дорога.
Кто бы мог подумать, что так завершится поездка по следам голубиной почты?

_______


Нам пора вернуться к принцессам, тем более что с ними происходили не очевидные события. Во-первых, откуда взялся молодой человек в тюрбане, а заодно и карета с гербом? А это начал или, точнее сказать, продолжил действовать Лорик.
Выехал он из отчего дома вслед за принцессами после глубоких предварительных размышлений и прикидок. Уже на следующий день после отъезда Авы он самостоятельно догадался, что ему надо было проводить гостей до… до упора надо было провожать!
- Я в твои годы, - рассуждал раджа мечтательно, - провожал бы, провожал бы, да так, что мы заблудились бы. Пришлось бы остановиться на ночлег в старой хижине с одной комнатой…
- Так их же двое! - возражал неразумный отрок.
- Ну и что? А гарем зачем придуман?
- Я пока с двумя не справлюсь, - чистосердечно признался сын, чем смягчил раджу-отца.
- Конечно, тут опыт нужен. Сразу ни одна интрига не дается. В таких случаях могут быть следующие варианты. Первый - это похищение. Нападают разбойники. Ты отбиваешься, но так, что спасаются они порознь. Одна – в одну сторону бежит, другая – с тобой в противоположную. Измученные, вы находите на отшибе заранее построенную хижину со всеми удобствами, но с одной спальней, и она…
- Усталая и благодарная засыпает на моем плече. Этот ход я знаю.
- Если знаешь, чего моргаешь?
- Доходит не сразу… и частями.
- Увы, в жизни именно так и происходит. Потому столь важен опыт старших. Их слушаться надо.
- Я слушаюсь.
- Весь вопрос – кого? И что остается не услышанным.
Результатом беседы и отцовских наставлений стали конкретные действия Лорика. Он снарядил карету, после чего явился к матери за благословением… И тут произошла первая осечка. Мать осерчала и запретила покидать дворец. Лорик бросился к радже-отцу.
- Опять ты маху дал, - устало покачал головой раджа. - Когда дело касается женщин, нельзя обращаться к другой женщине, особенно матери. Умного совета не жди, а пыл остудит.
- Так что теперь делать?
- Мужчина ты или не мужчина?
- Ну, с одной стороны…. - замялся Лорик.
- Так вот, чтобы стать им со всех сторон – действуй! На войну ни одна мать с радостью сына не проводит, а ты, считай, что на войну идешь. Ты – командир на белом коне. А где должен быть командир на боевом коне?
- Впереди!
- Тогда полный вперед. Но тихо!
С таким напутствием ранним утром карета с Лориком выехала по дороге, по которой ранее унеслись принцессы. Конкретного плана не было. Было желание найти Авочку и… дальше сообразить, исходя из обстоятельств.

________


Лишь когда карета увезла Марику, Одарис вздохнул свободней. Он понимал, что похищение ему даром не пройдет. Погоня уже пущена по следу. И хоть он говорил Марике, что останется, чтобы забрать друзей и удариться в бегство самим, но встречаться с Адмусом и Лотисом ему не очень хотелось. Соединиться с ними значило вовлечь в схватку и их. В то же время, они будут сидеть в этом городе, пока не найдут его, или не найдут их. Что делать? Что делать… Впрочем… Чего думать да гадать,  уже слышится топот лошадей. Конечно, остановку дилижанса они не преминут проверить. Значит, надо их отвлечь. Пусть погоняются за ним по степи. А то нашли толстого да ленивого…


                Сказ 19.  Лабиринт

- Вот Ваше Высочество, поймали. Бегал быстрее зайца, ладно лошади кормленные…
- А девушка с ним бегала?
- Нет, девушки не было.
Барбидон нахмурился.
- Искали?
- Потом два часа местность прочесывали. Он говорил, что тут она, недалеко где-то. Мы искали-искали…
- Обманул, значит.
Слуга потупился.
- Чего ты добиваешься, Одарис? Чего ты лезешь, куда ни попадя?
Одарис стоял связанный и гордый, как орленок и ответил также:
- Выходит, ищу ответа на вечный вопрос судьбы.
- Какой?!
- Вечный вопрос выбора судьбы состоит в дилемме что лучше: быть дураком, но везучим, или умным, но невезучим?
- А везучим умным, значит, не получается? А я кто же по-твоему?
И Барбидон подбоченясь, выпятил грудь.
- Ты? Фантом!
Барбидон не стал отвечать, а просто вытащил шпагу и приставил к горлу Одариса острый кончик.
- Помирать будем? – деловито осведомился он.
- Подожди, так не по правилам.
- Что такое? – обеспокоился Барбидон.
- Ты должен долго говорить про то, как ты меня убьешь и все такое, до тех пор, пока не прибудет помощь.
- А что, должна подоспеть помощь?
Одарис задумался ненадолго, а потом грустно вздохнул.
- Не-а. Значит, мы в реальном мире.
- А что, есть сомнения?
- Да были у нас с Лотисом разные мысли… Впрочем, я все равно не могу умереть. Я жениться еще должен. Так в книге написано, - храбро заявил Одарис.
- Ах ты, черт! Верно. Ты должен жениться на Марике. Чадвиг мне рассказал… Вот всегда так. Как только отрицательный герой хочет честно убить свою жертву, возникают помехи. И так везде. Знакомый отца, живший в далекой стране за морем, рассказывал: «Только мы захватим в честном бою придурка, мнящего себя крутым, как тут же является Режиссер (это такой большой начальник) и говорит: «Пусть этот идиот вырвется у вас и попутно ухлопает с десяток ваших. Так хочет Продюсер». И приходится выполнять приказ. Правда, ребята потом воскресают, но все равно противно.
- Кто это – Продюсер? – спросил Одарис.
- Так они называют местного чудотворца… Какие мы несчастные по сравнению с вами, - пожаловался вдруг Барбидон. - Вам все: и красавицы, и счастливый конец истории, нам же одни хлопоты.
Одарис тоже тяжко вздохнул за компанию.
- И зачем тебе Марика? Ее любит уважаемый в тех местах человек. Богатый, старый и добрый. А ты его и ее счастье хочешь разрушить. Нехорошо.
- Так сам же говоришь: он старый…
- И что? Марика вовремя овдовеет, будет богатой и всем желанной пуще прежнего. Выгода по восходным понятиям налицо. А с тобой ей придется до старости куковать. Лучше богатый глуховатый старик в игривой молодости, чем еще одна старость рядом в старости.
Аргумент был увесистый, Одарис не мог его проигнорировать, но и гордыня после поцелуя Марики взыграла.
- Я ж не по своей воле действовал… раньше. Но теперь загорелся по-настоящему. Хватит следовать житейской логике!
- Ах, ты боже мой, какие мы полетные… Вот что. Давай сыграем в прятки. Тут недалеко есть лабиринт. Хороший такой, древний. Из него нет выхода. Кто выберется, тот получает все! Включая Марику.
- Как же из него выбраться, если оттуда нет выхода? – полюбопытствовал Одарис.
- Ну, один-то есть, и я его знаю.
- Что ж, исходя из сложившейся расстановки сил, все по-честному. Я согласен. Но перед моей кончиной ты должен рассказать о себе правду: кто ты и что ты? Так полагается.
- Согласен. Противник не должен умирать в неведении. Так вот, слушай. Я не из вашего мира. Я здесь с важной миссией. Я креплю устойчивость оси мироздания!
Одарис озадачился. Принцам не было принято не верить другому принцу, когда тот говорил с пафосом. А Барбидон говорил именно в этой тональности.
- Что ты имеешь в виду под «осью мироздания», которую надлежит укреплять?
- Мой мир противоположен вашему во всех смыслах. Это зеркальное отражение. Но наш мир не отражает ваш, он самостоятелен и самодостаточен. За исключением одного важного обстоятельства: само мироздание основано на принципе ложной симметрии. Одна половина не может существовать без другой. Это как балансир у канатоходца. Если один конец перевесит другой – идущий упадет. В мироздании, где мы совместно, но разно пребываем, нет абсолютного зла и абсолютного добра, абсолютна лишь ось, разделяющая одну вселенную от другой. Они взаимосвязаны. Энергия из вашего мира перетекает в наш и обратно, каждый раз меняя полюсность. С плюса на минус, и наоборот. Пока некий человек живет в вашем мире, его ипостась не может родиться в нашем мире. Сделанное у вас добро оборачивается у нас злом, а сотворенное нами зло у вас - добром. Это вам кажется, что я делаю зло. Для своего мира я как раз творю добро, в результате чего в него переливается энергия вашего мира. И вы так делаете. Поедают же люди животных и растения. Тем самым вы берете энергию из животного и растительного мира для своего. По научному симбиоз называется. И люди друг у друга берут энергию. И сами люди это чувствуют. Когда у кого-то дела идут хорошо, появляется сильное желание их подпортить. А чего стоит «казус Марка Аврелия»? Был такой император, как ты знаешь, очень праведный, умные мысли любил формулировать воспитательного значения. А что толку? Сын его - Коммод, унаследовав власть, по части сумасбродств и жестокостей Нерона с Калигулой почти не затмил. А почему? Отец нарушил соотношение Добра и Зла, вот сынку и пришлось за папу отдуваться. Однако вернемся к моей персоне. Не следует думать, что я защищаю интересы исключительно своего мира. Да, то, что у вас является хаосом, то у нас - порядок. Но если будет главенствовать исключительно порядок, то со временем он превратится в болото. Для этого надо порядок регулярно нарушать, встряхивать и взбалтывать, и тут без хаоса не обойтись. А где его создавать, как не у вас? И вам хорошо и нам прибыток. Потому и существует потребность в таких как я – творцов хаоса, но в отведенные промежутки времени и в пределах отмеренной деструкции. И сейчас такое время настает. Понятно? Впрочем, пора от философской беседы перейти к деловой части нашего свидания. Пройдем, дорогой ты мой человек, к лабиринту. На лошадках мы в несколько минут домчимся.
Одарис, раздавленный услышанным, покорился космическим обстоятельствам.

________
               

За ними захлопнулась дверь. Даже не дверь, задвинулся огромный камень, который не сдвинуть и трем силачам. Хода обратно больше не было. Барбидон протянул Одарису огурец.    
-  Возьми. Неприкосновенный запас, если поиски выхода затянутся.
- Отравленный? – деловито осведомился Одарис.
- Естественно. Чтобы не мучиться. Умирать голодной смертью недостойно принца.
- Беру. Спасибо за заботу.
- Ну, я пошел. Ты  направо, я налево. Хочешь, можно наоборот?
-  А черт с ним, трансцендентальным выбором. Нам убогим все равно. Пойду строго вперед.
- Как знаешь. И не думай хитрить, типа идти за мной крадучись. Не получится. Да, забыл сказать: этот лабиринт с Минотавром. Помнишь старый миф о чудовище - пожирателе людей? А раз помнишь – то счастливой охоты.
И они разошлись.
Через минуту Одарис остановился, чтобы осмыслить ситуацию. «Подумаем», - сказал попугай. Это выражение из его королевства пришло на ум спустя следующую минуту. Ситуация осмысливалась плохо. Хорошо думается в удобном кресле у горящего камина с сосновыми шишками, пока на кухне хлопочет мама…
«Все, хватит! Итак, загадка загадана и тут же разгадана. Вход есть, но выхода нет, потому что посетителей лабиринта сжирает Минотавр. Барбидон знает, как уберечься от зверя, я нет. Потому он спасется, а я… расклад понятен».
Что именно понятно, Одарис объяснить вряд ли бы захотел, но была ясна сама ситуация. А она сводилась к одному знаменателю: «хреново».

(Хронопист: Что-то я такого слова не знаю.
 Краевед. Местный диалект. Не беспокойтесь, разрешено цензурой.)

Принц медленно двинулся по тоннелю. Кругом камень. С боков, снизу, сверху. Огня добыть негде. Спичек с собой даже нет, ибо человек он некурящий. Можно побиться головой о твердыню, но это ни к чему хорошему не приведет. Итак, что делать человеку, попавшему в лабиринт?
Одарис присел и стал думать о старцах из монастыря. А что бы они сделали? Стали бы рассуждать о том, что, вообще-то, все человечество блуждает в лабиринте? Или что лабиринт – наша представление, так сказать иллюзия духа, воплощенная в материи? А когда кушать захотелось бы, то куда бы их мысль свернула?
 Одарис вздохнул и принялся вспоминать Марику. Как все завертелось. Получил письмецо. Побежал, куда позвали. Нашел хвост своей судьбы. Потратил ради нее единственную порцию волшебства. Что теперь? 
Одарис еще раз вздохнул и вынул флейту. Звуки нежной мелодии поплыли по коридорам. Было грустно. Даже камни пару раз вздохнули. Потом они же всхлипнули.
Одарис прервал игру и беспокойно прислушался. Тишина. Успокоившись, Одарис вернулся к инструментальной музыке.
Опять всхлипнули. Ясно и отчетливо.
- Кто тут? – вынужден был поинтересоваться Одарис. 
- Да эт мы… Местные…               
- Кто именно?
- Минотавр мы. Человеко-бык. Но ты, голубь, не волнуйся. Играй себе. Щемяще играешь.
- Правда? – вскинулся Одарис.
- Правда, истинная правда. Ты  - как птица небесная. Я уже их три тысячи лет не слышал, но помню их пение. Поют так ве-е-село, а потом вдруг сердце ка-ак защемит. А все равно на душе светло. Так что играй…
- А потом?
- Ах, ты вот о чем. Тебя не трону. Что я, каннибал какой-нибудь? Люди от страха умирают, а на меня потом клевещут. Хотя видом я и впрямь противен. Что есть, то есть. И рычу неудобоваримо. А на тебя не буду. Хорошо играешь. Вот и играй на здоровье. А я молодость повспоминаю. Ведь не всегда я был нелюбим. Было время когда я не чувствовал себя жертвой генетического эксперимента, а беспечно резвился под сенью дубрав в окружении пастушек. Ну да что прошлое тревожить понапрасну, продолжай, друг свою песнь.
И Одарис заиграл далее веселее. Что-что, а молодость была при нем. Пока…

_______


Известно, что если кто-то выходит из пункта А, то обязательно со временем попадает в пункт Б, даже если это кладбище. А вот что бывает, ежели навстречу тихоходу из противоположного пункта выдвинется разгоряченная сила? Да еще на паре лошадей, запряженных в золоченую карету? Да если на голове тюрбан из парчи? Да сын номенклатурных родителей? Представляете, девушки? Трепещете родимые? Есть, кому взнуздать, есть, кому крылья подрезать. И на вас есть управа!...

(Хронопист: Ты чего разошелся?)
 Краевед: Извините… вспомнилось… личное…)

Лорик приготовился к долгому путешествию и нелегким поискам, но, проскочив владения султана, едва ли не на первом постоялом дворе, к великой радости, обнаружил принцесс. Они мирно обедали тем, что позволяли ресурсы местной кухни, не ропща и не жалуясь, что умилило насмотревшего на капризы гарема Лорика. Принцессы тоже удивились  встрече и порадовались явлению Лорика. К тому же скоро выяснилось, что он путешествует, и потому ему все равно, куда держать путь, а значит, может их проводить туда, куда им нужно. Авочка даже захлопала в ладоши, и Лорик почувствовал себя на боевом коне и впереди!
Дальше покатили по прекрасной дороге вместе. Авочка щебетала без умолку, Лотис с восхищением внимал, периодически вставляя цветистые и столь же прекрасные, как его соседка, комплименты. Салерия умело поддакивала обоим, больше уделяя внимания осмотру местности, время от времени прося остановиться, чтобы расспросить местных жителей. Местные жители охотно отвечали, что ничего не видели и не слышали. Однако любой, даже безнадежный труд чем-нибудь да вознаграждается - нашелся человек, который что-то такое слышал и даже видел. Стали проверять: не то! Поехали дальше… Лорик ни разу не выказал ни усталости, ни нетерпения, зато неустанно дарил цветы и комплименты. Однажды остановились у какой-то таверны. Когда в конце обеда Лорик отлучился, дамы обменялись впечатлениями.
- Если так будут биться в сердце, то, хотя ворота останутся закрытыми, но калитка может найтись. Ах, это девичество! - простонала Авочка.
Салерия рассмеялась.
- Ладно тебе тосковать. Вперед! Нас ждут великие дела. А для начала решай, что делать с Лориком.
- Как тут решить, когда тебя так умело и долгожданно соблазняют? Ну да ладно…
Авочка обвела взглядом помещение и остановила взгляд на подавальщице – вполне миловидной и опрятной.               
- А вот и решение.
Она подозвала девушку и спросила:
- Как вы относитесь к принцам?
- Я их обожаю!
- В карете покататься не желаете?
- Еще как!
- Познакомиться с принцем хотите?               
- Еще бы! А что?
- Есть один принц на примете, мне он ни к чему, замуж выхожу. Вот ищу себе замену.
- О!
- Он сын раджи.
- О!
- В парчовом тюрбане.
- О-о!      
- Знакомить?         
- О да!
- Мне, кажется, он тоже будет доволен, - шепнула Ава подруге. – Ты как считаешь?
Салерия кивнула.
- Я согласна, что Лорику пора начинать спортивную карьеру, но с легких весовых категорий.
- Как тебя звать, дорогая? – обратилась принцесса к девушке.
- Золотушта.
- Имя не очень, - шепнула Ава Салерии. – Слышится как «золотушная».
- Местный выговор. По нашему - Золушка. А ласково – Золотко.
- А это уже приемлемо. Что-то такое я слышала. А! Историю о том, как важны для успеха девушки красивая одежда и обувь.
И, наклонясь к Салерии, добавила со смешком:
- Хорошо принц Золушку по туфельке искал. А если бы по другому параметру?
И посерьезнев, обратилась к Золотуште
И что ты тут делаешь, золотко?
- На кухне работаю, да подавальщицей иногда.
- Подходит. Принц и нищая - классический вариант. Это не противоестественное: нищий и принцесса… Нужно дать денег на румяна. Мужчины падки на внешний блеск, - задумчиво проговорила Ава.
Дальше произошло следующее. Авочка проинструктировала девушку как себя вести, Салерия же объявила Лорику, что встретила свою знакомую и попросила его показать ей местные достопримечательности, покуда они отдохнут с дороги. Увидев «знакомую», Лорик мигом согласился. Вернулись они очень довольные поездкой. Авочка даже приревновала немного: «Вот так и раздаешь собственное счастье другим». Договорились о следующем: Лорик подвозит принцесс до столицы Злоконии, а затем возвращается в таверну, дабы закончить осмотр местности. На следующий день троица прибыла в Город и… на том расстались. Впрочем, Авочка не преминула поцеловать Лорика в щеку.
- Лишь бы не почувствовал себя отвергнутым, - вздохнув, сказала она. – Это так тяжело переносится…

_______


(Хронопист: Подождите,  что-то не очень понятно написано. Проясните.)

Почему принцессы не поехали во владения султана, как было оговорено ранее, чтобы мирно дожидаться своих принцев, спросит иной внимательный читатель? Тут есть две версии. Первая: ну не таскать же мне героев по географической карте? Пусть уж сразу поедут туда, куда им надо по сюжету и вопреки договоренности. Вторая: интуиция принцесс привела их обратно в город вертепа, ибо только там могли развиваться дальнейшие события.

(Хронопист: Вот так искажаются исторические события. А комментаторы потом спорят меж собой, пытаясь найти отгадку там, где ее нет.
Краевед: Хорошо, могу изложить третью версию…
Хронопист: Изложите правду, сударь!
Краевед: А если она чересчур тяжела?
Хронопист: На что это вы намекаете? Быть того не может! Салерия бы не допустила…
Краевед: А я и не настаиваю. Я и пишу: Лорик остался с миловидной пейзанкой, а принцессы возвратились в Город.
Хронопист: Но почему они вернулись в Город, а не во владения султана?
Краевед: Есть две версии…
Хронопист: Уже прочитал о них.
Краевед: Нет, речь идет о других версиях…)

- Итак, едем к султану! – воскликнула Авочка.
- Знаешь, мы вообще-то недалеко от столицы Злоконии, - отвечала Салерия  задумчиво, – а что если заехать туда накоротке? Время нам позволяет… Как ты считаешь?
Авочка посмотрела на подругу… и кивнула.

(Хронопист: Ладно, хватит и первой версии. Вам бы лишь пофантазировать… писатель.)

_______


Нужны ли женщинам приключения – вопрос, на который наука еще не дала внятного ответа. С одной стороны их непоседливость в молодые годы наводит на мысль, что им присущи те же авантюрные качества, что и мужчинам. И вот они идут куда-то вдаль вместе с романтиками-парнями, и те, как на равных, грузят им поклажу на плечи. Но как только появляется возможность встать на прикол, женщины делают это с такой охотой, что поневоле возникают подозрения, что совершенные ими путешествия носят какой-то иной, служебный так сказать, характер. Идут они вместе с мужчинами, но в разных, фигурально выражаясь, направлениях, однако, чтобы встретиться в одной, намеченной ими точке. Так что разделение наших принцесс с принцами не было случайностью. Итак, принцессы продолжали двигаться своим путем, чтобы столь же закономерно встретиться с принцами, но прежде повстречав других фигурантов дела… Однако авторы сего эпоса не настаивают на своих предположениях.
…Принцесс заметили сразу же, как только они появились в Городе. И это понятно: нанятые Барбидоном люди следили за входами и выходами, чтобы уследить за движением оставшихся принцев. Надо же было Барбидону узнать, что, собственно говоря, происходит? Может, удастся напасть на след Марики, а может, еще одной девушки?… И вот принцессы появились. Барбидон встрепенулся в предвкушении очередного раунда противоборства. Борьба была его стихией! В ней он рос и мужал, отращивал крылья, и энергия борьбы давала им подъемную силу, способную вознести его над прочими. Короче, каждому свое…
- Принцессы нашлись, - объявил Барбидон Чадвигу. – Наживка прибыла! Скоро клюнут остальные.
Чадвиг оживился и потер руки.
- Понимаю… Возьмете в заложники и поменяете на Марику? Сумели отбить ее, сумеют и вернуть.
- Увы, мой соратник по борьбе, увы. Я лично делать это не могу, ибо числюсь в Институте, членами корпорации которой являются и принцы. Вот если бы война началась, тогда другое дело. Но до этого, к сожалению, далеко. Хотя и пора бы разжечь мировой пожар. Чем мы хуже славных предков? Так вот, воровать невест придется вам. Вы, как чародей на полставки, в лисицу никогда не оборачивались, в курятник не лазили?
- В наших землях лисицы не водятся, да и вместо кур мы предпочитаем индюков.
- Ага, индюки все же есть. Ну тогда в роли сей важной птицы у нас выступят принцы.
Чадвиг благодарно захохотал. Ему хотелось мстить. Тем более чужими руками…
- Мы поступим следующим образом. Вы привычно крадете принцесс, а я… Что делаю? Ну-ка, ну-ка…
Чадвиг повращал глазами и сообразил:
- Выручаете их!
- Правильно.
Чадвиг еще повращал глазами, а затем спросил:
- И что это даст?
- Хотите честный ответ?
Чадвиг недоверчиво прищурился.
Словосочетание «давайте по-честному» в Злокознии означало пролог к мухлежу.
- Весь в нетерпении…
- Сам не знаю, что выйдет!
- Тогда в чем смысл комбинации?
- В самой комбинации.
- А Марика? – обиженно спросил Чадвиг, и шмыгнул носом.
- Да будет вам Марика. Кривая приведет к ней. А прямой путь, я чувствую – нет.
- Объясните, пожалуйста.
- Хорошо.
Барбидон позвонил в колокольчик. В дверях показался слуга.
- Летописца сюда!
Летописец немедля прибыл и тут же уединился за ширмочкой в углу.
- Итак, вы хотите знать зачем и почему? Начинаю объяснять…
Из-за ширмы кашлянули, возвещая о готовности.
- Прежде всего, целесообразно задуматься о смысле похода принцев за тридевять земель. Из-за Марики? А зачем она им? При глубоком размышлении я пришел к выводу, что Марика – это предлог. Но предлог в сложносочиненном предложении! «Ищите женщину, и вы найдете себя!» - выразился отвлеченно некий поэт по одному конкретному поводу. А можно найти еще больше – Судьбу, например!
- Богатство, славу и власть, - воскликнул Чадвиг, показывая, что он улавливает ход мысли оратора.
- Да, конечно, однако не только эти преходящие игрушки. Но и саму Судьбу! В высшем метафизическом смысле. Причем не только свою, а в мировом, так сказать, масштабе! Через героев находит свою судьбу и сам Демиург!
Чадвиг дернулся всем телом.
- Да-да. А вдруг это подстроено самим…
Барбидон поднял палец вверх и тихо досказал:
- …Писателем!
И тут же его голос окреп.
- А если это так, то хорошо бы догадаться, что ему хочется? Почему бы ни услужить ему? Тогда Он услужит нам: не выведет из действия, не сдаст в архив, не убьет, дабы оттенить благородство благородного героя.
Чадвиг судорожно сглотнул.
- Лишь действия дают возможность стать полноправным Героем, а не худосочным служебным персонажем. А чего хочет Демиург? Он хочет создать свой мир и стать в нем творцом! И тем обрести бессмертие! Тогда в чем наша задача? А?
Чадвиг уже не пытался угадывать.
- Помогать реализовать создаваемый мир, расцвечивая его всеми красками радуги, а не только серым тоном голого сюжета, - с укоризной закончил Барбидон.
Он прошелся по комнате, обрел новую мысль и вернулся к Чадвигу. И голос тут же взлетел к потолку.
- Зло давно бы победило глупое Добро, но тогда исчезла бы интрига ловли котом мышей! Страсть охоты, пафос победы и… полынная горечь упускаемой законной добычи, чтобы с вечера начать все сначала и с большим опытом и сноровкой - вот из чего складываются импульсы той энергии, что движет существующим миром. И в центре круговерти мироздания – мы, отрицательные Герои, несущие бремя ответственности за сохранение парности энергетических элементов в мире и антиномий в философии! Мы есть, и значит, - Мир существует! Мы творим, и значит, Демиург не останется без дела, и новые и новые Писатели получат возможность обретать бессмертие. Мы - те, кто нужнее хлеба и живее живых! Так возьмем же судьбу в свои руки!
Чадвиг застыл статуей. Барбидон медленно опустил вскинутую руку. Стекла перестали дрожать от страха быть выдавленными мощной волной, идущей из глубины комнаты.
- Писатель повелевает нами, - сказал он тихо, - но и мы можем повелевать им. Он создает свой мир, а мы способны вносить свою лепту. И даже… может быть… Впрочем, достаточно.
Барбидон хлопнул в ладоши, и летописец шмыгнул в дверь, как мышь мимо Кота в сапогах.
- Как видите – все просто, - ласково произнес Барбидон. – Вы готовы действовать?
Чадвиг, словно вынырнув из глубины, хватанул ртом воздух, и получился звук, похожий на «да».
 
(Краевед: Скажите, дядя, ведь недаром зовемся все мы персонажем? А мы и вправду живые люди, а не…?
Хронопист: Вам что за дело?
      Краевед: (следует длинный монолог)… ибо каждая тварь дрожащая право имеет!   Короче: я жениться хочу.    
Хронопист: Ну и женитесь.
Краевед: Как же я женюсь, если вдруг все вокруг понарошку?
Хронопист: Вот в супружестве и узнаете, что понарошку, а что нет.
Краевед: Так ведь страшно…
Хронопист: Вопрос в том, что  именно в данной ситуации вас пугает больше всего…)

Прощаясь, Чадвиг повернулся в дверях и сказал:
- До сего вечера я мнил себя интриганом регионального масштаба, а вы опустили меня на областной уровень. Печально, конечно. Но приоткрытые вами перспективы вдохновляют. Теперь и для меня похищение Марики не апофеоз, а звено в комбинации. Вот только…
- Что «только»?
- Если мы обмишуримся, пенсии нам не видать.
- Власть стоит пенсии!               
   
_______


…- Принцессы стоят обеда! – провозгласил Лотис, взирая на хмурого и голодного Адмуса. – Продолжим поиски.
- Ты любовью питаешься, а я ревностью. Это все равно, что если бы один вкушал мед, а другой грыз сухарь, - не унимался Адмус.
Они встретились три часа назад и все это время без отдыха слонялись по местам скопления приезжих, но след принцесс пока не находился. Одарис тоже опять запропастился.
- «Любимая, яд мне сладок и приятен, если он из уст твоих!» - процитировал Лотис стародавнего поэта.
- Ага, вот и обручился бы с Авочкой. Вкушал бы оное в свое удовольствие натощак три раза в день.
- Неси свой крест достойно. Это первый шаг к святости.
- И последний… Дай хоть водички испить, аспид.
- Только полглотка, и в путь. Боюсь я чего-то… Как бы не опоздать.         
Адмус тут же ринулся к ближайшему питейному заведению, чья вывеска «У чаши» подкреплялась надписью: «Питье на все вкусы». Однако воды там не оказалось. Зато пива – хоть залейся. Что посетители и делали - заливали свои души по уши.
- Выпью с горя. Рассказывают, в некоторых странах есть такой обычай, - объявил Адмус.
- Пить с горя? Какое извращение, - откликнулся буфетчик за стойкой. – Вино создано для радости!
И он налил принцу бокал пенистого пива. Адмус осушил и попросил добавки. Лотис терпеливо ждал.
- Зачем люди сами себе придумывают трудности? - устало спросил Адмус. – Разве нельзя жить в свое удовольствие, пенясь, подобно этому напитку?
- Не положено! – откликнулся буфетчик. – Остановится эволюция и социальный прогресс.
Лотис удивленно поглядел на буфетчика. Адмус тоже вскинул голову на странного слугу Бахуса. Буфетчик же спокойно протирал бокал, и его круглое лицо, украшающее гладкую как бильярдный шар голову, излучало добродушие колобка и уверенность в непорочности зачатия бытия. За его спиной висел портрет представительного старикана с большим числом орденов.
- Вы, случаем, университет не заканчивали?
- Да, и много. В армии - один, в тюрьме – другой, в политике, будучи членом одной очень революционной организации, - третий, а когда я состоял в непредумышленной связи с одной женщиной по имени пани Мюллерова - четвертый. Но самый умный университет я прошел экстерном в сумасшедшем доме. Там жило множество великих людей с самыми выдающимися воззрениями. Я думаю, то был законспирированный научный центр.
- Оказывается, наши дела не так плохи, как мне представлялось, - догадался Адмус, – до законспирированного научного центра нам еще далеко.
- А вы, наверное, студиозы?
- Именно так.
- Опасное занятие, - вдруг объявил буфетчик. – При короле Карле V некий каноник из Подебрад представил в Пражский университет диссертацию, опровергающую известный постулат, что будто бы два плюс два равняется четырем. Суть его опровержения сводилась, как помнится, к указанию на то обстоятельство, что два умноженное на два тоже дают в итоге четыре, а тождество двух разноуровневых и разнокачественных явлений может носить только внешний характер, подобно тому, как простолюдины уподобляют звезды светлячкам. А значит, два разных математических действа должны приводить, соответственно, к разным результатам. Не ясно, чем кончился спор. Одни утверждали, что соискателю присвоили степень магистра философии, другие – что ученые мужи побили его прямо в аудитории, где проходил диспут. Если последнее верно, то каноник - первый в длинном ряду мучеников науки.   
- Студентам это не грозит, - объявил с оптимизмом Адмус. - Главное придерживаться правила:  выучил – забыл.
Буфетчик легко согласился с выводом.
- И правда, чего трудиться запоминать - жизнь сама напомнит, - заключил он.
Испив холодненького, принцы продолжили свой путь.

_______
   
      
А в это время Одарис вдыхал свежий ночной воздух. Позади остались каменные кишки лабиринта и отзывчивое на музыку чудовище. Принц благородно позвал его было с собой, но Минотавр отказался. Мол, надо отработать свою карму, а там уж он погуляет… И дал совет: «Будьте натуралом, а то видите, что может получиться». Пригласил принца почтить своим присутствием снова. Тот честно задумался, а потом, найдя решение, обрадованно сказал: «Я приеду к вам со своим камерным оркестром, и буду давать под этими созвучными моей музыки сводами концерты. При свечах, под ваши вздохи - это будет впечатляюще!» Минотавр согласился: «Приезжай со своим карманным оркестром, я буду рад послушать музыку и посмотреть живых гостей».
Одарис в последний раз бросил взгляд на каменный зев выхода и вспомнил слова Минотавра. «Что такое, в сущности, лабиринт? Прямая, прожившая длинную жизнь». Теперь предстояло найти Адмуса с Лотисом и отправиться во владения султана на встречу с принцессами.



                Сказ 20. Западня

Опасения Лотиса не были напрасными. Механизм, запущенный Барбидоном,  методично производил необходимые действия. Мышеловка вот-вот должна была захлопнуться. Немногочисленные прохожие могли видеть двух прогуливающихся девушек и то, как к ним подъехала карета с проворными слугами. Они ловко подсадили барышень в экипаж, громко хлопнули дверцами, и лошади проворно уцокали за угол, после чего на улице вновь установилось покойное равновесие.
Принцесс привезли в темный от времени дом и втолкнули в сумрачный подвал с намеком на мышей и даже, о ужас - крыс. Последнее обстоятельство первой отметила Авочка.
- Как ты думаешь, здесь крысы водятся?
- Нам нужно быть готовыми ко всему.
- Да я-то готова. Мне папенька мышей еще в колыбель пускал вместо погремушек, чтобы я с пеленок укреплялась духом. Крыс научилась дрессировать в отрочестве. Они бы у меня через два дня решетку перегрызли, только я решеток не вижу. Подвал какой-то нехороший, даже подкоп не сделаешь.
Салерия еще раз подивилась многообразию талантов подруги и крепости нервов ее маменьки.
- А вот мой батюшка чересчур нежно ко мне относился и не привил любви к мышам и крысам, - вздохнула Салерия. – Я их элементарно боюсь.
- С тебя достаточно мужчин, - утешила Авочка. – Мне они как раз много труднее поддаются, чем мыши. Что-то папуля упустил в моем воспитании.
 - Ничего, наверстаешь. Давай обустраивать новое жилье.
Принцессы нашли в углу солому, два одеяла с парой прорех, но еще годных к употреблению. Газовый фонарь горел вполне приемлемо и освещал не менее половины подземелья. Был еще стол и две табуретки. Все было обставлено с намеком на невыносимые условия, но было чисто, даже паутины в углах не наблюдалось.
Пока милые барышни устраивались на новом месте, один из нападавших докладывал о результатах операции, второго не было – Авочка подбила ему глаз и еще кое-что, и местный эскулап восстанавливал его пошатнувшиеся здоровье.
- Надо бы добавить к оговоренной сумме. Нас не предупредили, что объекты задержания опасны для жизни. У меня прокушен палец.
- Хорошо-хорошо, - брезгливо отмахнулся Чадвиг, - добавлю. Два здоровенных лба не раз ходили ломать банки, а тут еле справились с двумя юбками.
- В следующий раз сами попробуйте…
- Все, хватит, я сказал. Вот деньги, ступай!
Разбойник удалился, а из соседней комнаты вышел Барбидон.
- Итак, дело сладилось?
- Птички в клетке, клетка - в вертепе.
- Залетела птичка в клетку и пропела: «Ах, какой красивый скворечник».
Чадвиг вздохнул.
- Но мне это обошлось в ...
- Расходы пополам, как и договаривались, - легко согласился Барбидон. – Теперь давайте обговорим детали следующего этапа операции…

_______


Первым узрел видение Адмус. Он толкнул в бок Лотиса, и тот обомлел в свою очередь.
Им навстречу шел, радостно раскинув руки, сам Барбидон Уклопус Филадельф.
- А я вас везде ищу, - объявил он, лучезарно улыбаясь. – Думаю, если Ава с Салерией здесь, то и Адмус с Лотисом неподалеку.
От этого известия лица принцев изобразили этюд «раскрытые рты». Первым спохватился Лотис.
- И где же ты их видел?
- Не видел, но услышал о них. От похитителей.
Растерянность принцев сразу возросла на пятьдесят процентов.
- К сожалению, я шапочно знаком с одним из них. Человек он так себе, но я не думал, что при том окажется таким гадом, - рассказывал Барбидон. – Он поведал мне, что вы якобы похитили у него некую мамзель, и он в ответ взял в заложницы принцесс, чтобы вернуть украденное у него вами. Я рассмеялся ему в лицо. Говорю, у них своих девушек хватает, чтобы покушаться на…как ее…
Барбидон задумался, движением бровей изображая, что ищет в закромах памяти, затерявшееся там имя.
- Вроде как на «Мы» начинается…
- Марика.
- Вот именно, Марика! – просиял было Барбидон, но потом нахмурился от какого-то пришедшего к нему на ум соображения.
- А твоего знакомого случаем не Чадвигом зовут? – поинтересовался Адмус.
- Именно так. Выходит, он не наврал мне, что вы похитили у него девушку?
Этот выпад смутил принцев.
- Вообще-то, эта девушка приглянулась Одарису…
- Ах, и он здесь?
- Да. Марика вызвала его сюда, а мы прибыли следом.
- А принцессы - за вами? Мило. Какая-то интересная иголко-ниточная конструкция получается. И вы, приехав первый раз в эти места, первым делом слямзили законную, по меркам данной страны, добычу? Воспользовались радикулитом пожилого господина, чтобы напасть втроем на одного?
- Какая же она добыча? - возмутился Лотис. – Девушка из благородной семьи!
- Она сбежала от отца и Чадвиг был послан вернуть ее к семейному очагу и спасти седины главы рода от позора. Это же Восход!
Принцы окончательно растерялись, не зная, чем крыть такую аргументацию.
- Что теперь делать? – уныло спросил Адмус. Он вспомнил, что ему с самого начала не понравилась эта затея с путешествием.
- По идее, надо бы вернуть чужое и забрать свое.
- Марика пропала… Кто-то ее похитил. Мы думали - Чадвиг.
-  А Одарис где?
- Одарис отправился на ее поиски.
- И давно? – поинтересовался Барбидон.
- Со вчерашнего дня.
- Вот как? А не кажется ли вам странным: Чадвиг на месте, вы в наличии, принцессы тоже, а Одариса с Марикой нет? И что-то мне подсказывает: они и не найдутся.
- Как так?
- Давайте рассуждать логично. Марике нужно было освободиться от груза отчего дома, где ее ждало замужество и затворничество в гареме на всю оставшуюся жизнь. Требовался кто-то, чтобы ее вызволил. Более того, чтобы стал фиктивным мужем! В этом случае она получала двойную выгоду: свободу от деспота-отца и свободу от повинностей жены, коими так славны страны восхода. Кто лучше всего подходит для этой цели?
- Одарис, - вырвалось у Адмуса.
- Верно, Одарис. Но и у Одариса свой интерес. Девушки, увы, на него внимания не обращают. А тут яркая красавица предлагает руку. Ну и что с того, что сердце остается при ней? Во-первых, как знать, что будет дальше, во-вторых, налицо благородный поступок - освобождение женщины восхода. Остается сесть в дилижанс и отбыть в свадебное путешествие.
- Не сходится! – заявил Лотис. – Он бы нам сообщил.
- Конечно… если бы у него было время. Нанятые Чадвигом люди искали девушку, поэтому у парочки время было только на то, чтобы вскочить в ближайшее средство передвижения. И они вскочили, зато принцессы выпорхнули из экипажа примерно в это же время. И что теперь делать? Марики нет и не будет, зато есть принцессы и обиженный вами визирь.
- Есть два варианта, как я понимаю: либо объяснить Чадвигу, что держать в плену принцесс бесполезно, либо…, - начал Адмус.
- Либо заплатить выкуп, - закончил Лотис.
- А что деньги есть? – вкрадчиво спросил Барбидон. – Чадвигу полагалась награда в тысячу золотых монет.
Адмус и Лотис только вздохнули, услышав такую сумму.
- Остается идти на штурм, - сказал Адмус.
- Не получится. Там пятеро головорезов, готовых к вашему безрассудству.
- Что тогда?
Барбидон подумал немного.
- Есть вариант… Мне Чадвиг доверяет. Я войду в дом и обезврежу охрану, потом дам вам знак… Можно наоборот, вы отвлекаете охрану дикими криками и угрозами с улицы, а я тем временем проникаю в подвал и вывожу принцесс. Только нужна записка от вас, чтобы принцессы не заподозрили меня в двойной игре. Я у них, как вам известно, на плохом счету.

________


Лязгнули засовы, дверь отворилась, и на пороге возник не охранник с патентованной бандитской мордой, а Барбидон с интеллигентным выражением на лице.
- Теперь все в сборе! - воскликнула Авочка.
- Увы, я с удовольствием бы разделил с вами тяготы плена, но вас надо вызволять как можно скорее, а то… как бы не продали в возмещение убытков.
Барбидон элегантно опустился на солому, чтобы вкратце поведать принцессам ту ситуацию, что недавно обрисовал принцам.
- И что заставляет вас хлопотать о чужих проблемах? – спросила Салерия.
- Если скажу, что врожденное благородство, вы, скорее всего, мне не поверите. Учитывая вашу предубежденность к моей персоне, я объясню более просто: мы из одного Института, одного круга, хотя есть еще одна причина, но о ней пока умолчу.
- Мы согласны, чтобы третья причина осталась тайной, – легко согласилась Авочка.
- Итак, вы знакомы с похитителем, понимаете его обиду, но готовы помочь вызволить нас из плена? Мы правильно вас поняли? – уточнила Салерия.
- Правильно. Готов.
- И вас пустили сюда, чтобы вы лучше подготовили побег?
- А вот это неверное умозаключение. Я вошел, чтобы договориться с вами о выкупе. И выйду отсюда с сообщением, что вы готовы заплатить одну тысячу золотом.
- И откуда же мы возьмем эти деньги так далеко от дома?
- Не беспокойтесь, Чадвиг отвергнет ваше предложение. Ему нужна Марика, или он продаст вас… куда надо, туда и продаст.
- А, может, это моя тайная мечта, попасть туда, куда продают женщин? - кокетливо сообщила Авочка.
- Сожалею, но ничего не выйдет. У меня инструкция.
И Барбидон протянул девушкам по записке.

     Ава, Б. предлагает помощь. Попробуем? В ином случае, я им всем головы по отрываю. Ад.
- писалось в одной.

       Действуй по обстоятельствам. Я тоже. Твой Ло.   
- писалось в другой.
- Итак, дамы, переходим к делу?

________


Как и условились, принцы встретились в неприметном трактире, который находился на неприметной улице для того, чтобы старающиеся быть неприметными люди решали свои приметные в будущем дела. Лотис с Адмусом уже сидели за столом, когда вошел Барбидон. Он был спокоен, уверен, точен в движениях и словах. В общем, производил впечатление умелого руководителя. Адмусу это не нравилось, но он крепился. Лотис же воспринимал чужое превосходство благодушно.
- Я видел их, передал записки. Принцессы просили вручить вам это…
И Барбидон протянул малюсенький листочек. В нем было написано рукой Салерии:

                Будьте осторожны.

- Пока что осторожным надо быть мне, - сообщил Барбидон.
- Почему ты не гори и не тонешь? – спросил его напрямик Адмус.
- Наверное, потому, что я любимец Писателя.
- Любимчик бога, фигурально выражаясь? - мрачно заметил Адмус.
- Можно и так сказать, - согласился Барбидон безмятежно.
- Но почему? – взвился Адмус, оскорбленный до глубины королевской души.
- А потому, что я отрицательный герой. А они на вес золота. Вы - положительные персонажи - люди хорошие, но сюжет и интрига на нас держится. А именно интрига движет мирозданием. Представляете, если бы ученые открыли все тайны природы, а люди познали все о себе самих, что было бы? Скука, тупик, вырождение. Для того и существуют Писатели, которые придумывают сюжеты, а мы – отрицательные герои – расцвечиваем их, творя интригу жизни, чтобы простые люди не заплесневели от простоты бытия. Так что, по большому счету, мы важнее вас.
- Опять ты про Писателя. Никто его не видел. Придумали себе крайнего:  чуть что - на Писателя валить. А что касается меня, так я – неординарный, - уверенно заявил Адмус. – И со мной не заплесневеть!
- Не мое дело разубеждать, - отвечал Барбидон высокомерно. - Мир дан нам в ощущениях, чтобы через них мы познавали созданное кем-то мироздание. Вопрос: зачем мы нужны миру? Ответ: не знаем, но дело свое должны делать. Проще говоря, мы – персонажи, и наша задача делать то, что хочет Писатель. В данных обстоятельствах он хочет, чтобы мы погеройствовали. И это совпадает с нашими интересами. Без геройства принцесс нам не освободить. План таков…

_______


Ровно в полночь у стен одного из мрачных домов на отшибе города раздались крики: «Ломай дверь!», «Окружай их, ребята!» Явственно лязгнуло оружие. Охранники кинулись к двери и окнам. Тьму прорезал свет нескольких факелов, и в отблесках пламени замелькали многочисленные тени. Барбидон выскочил из комнаты с криком: «Нападение!» Хозяин дома тоже выскочил и прокричал равнодушным голосом аналогичный призыв, за что удостоился укоризненного взгляда гостя.
Пока нападающие рубились в дверь, Барбидон проскользнул в подвал и отверз двери темницы. Принцессы проворно покинули узилище и пошли за крадущимся освободителем. По плану они должны были добраться до чердака, оттуда на крышу и уже с нее спуститься по веревочной лестнице на спасительную землю. Главное, чтобы охранники не вздумали покинуть свои посты на первом этаже.
Процессия без приключений прошествовала мимо опасного первого этажа и стала подниматься на последний второй этаж, когда перед ними возникла разбойная харя охранника.
- Куда? – закричала неприятная физиономия. – Измена! Все сюда!
Охранник стоял на лестнице, так что миновать его не было никакой возможности, а сзади уже слышался топот подмоги. Беглецы оказались в ловушке.
А в это время…

(Хронопист: Какое еще «в это время»? Заканчивайте, раз начали.
Краевед: Нельзя. По законам жанра, в самый кульминационный момент, я должен перенестись в другое место к другим персонажам.
Хронопист: Черт бы побрал ваши законы. В наше время все было  просто и ясно.
Краевед: Оттого, что проблем хватало, а сейчас их меньше, чем необходимо и приходится специально усложнять жизнь. )
               
_______

               
А в это время Одарис входил в столицу греха. Он жутко устал, хотелось одновременно спать, есть, пить, увидеть Марику, знать, где принцы и отомстить Барбидону. Желания так переполняли Одариса, что он, наверное, впервые в жизни был по-настоящему зол: на свою судьбу, на окружающую действительность, на безденежье, на темноту, из-за которой он уже несколько раз спотыкался, больно зашибая ногу, на… Впрочем, достаточно, и так ясно, что Одарис чувствовал себя некомфортно, тем более, что из тьмы вышел человек и деловито сообщил:
- Ограбление! Прошу соблюдать тишину и потому не кричать. Дети спят.
Одарис вздохнул и молча поднял руки. Дети – это святое.

_______


А теперь мы можем вернуться к проблеме освобождения принцесс.
Итак, беглецы оказались в ловушке. Лотис с Адмусом усиленно орали, аки коты в весеннюю ночь, и бегали у дома, изображая нападение, и не знали, что охранники уже целиком переключили свое внимание на происходящее внутри здания.
- Нам остается вернуться в подвал и не допустить кровопролития, - сказала Салерия.
- Я обещал вас спасти, и я это сделаю! - объявил Барбидон.
Он выхватил шпагу и ринулся на охранника. Выпад был молниеносным. Бандит дико закричал: «Доктора, доктора, я ранен!» - и свалился без чувств.
- Принцессы, быстро на крышу, а я задержу их, - скомандовал Барбидон и спустился вниз по лестнице, прикрывая беглянок своей широкой спиной.
- Мы не оставим вас, - храбро заявила Авочка, и в доказательство своих намерений метко запустила туфелькой в лоб подкрадывающемуся разбойнику.
- Туфель на всех не хватит, - запротестовал Барбидон. – К тому же на улице сыро. Поднимайтесь!
Тут на лестнице, усиленно махая саблями, появились все четыре бандюги.
- Бегите! Вы меня только отвлекаете! – закричал Барбидон, и принцессы подчинились.
«Вот этот мне подмигивал», - услышал Барбидон за спиной голос Авочки, изволившей присмотреться к бездыханному телу охранника.
- Да бегите же!
На лестнице завязалась нешуточная борьба за господствующие высоты. Двое молодцов лезли напролом, а двое сбоку норовили сбить Барбидона с ног, принц же мастеровито фехтовал шпагой, сильно кого-то напоминая в эти минуты. Наконец принцессы скрылись.
Вне дома крики стихли, зато дубовую дверь ломали уже всерьез. На чердаке было темно и гадко. Принцессы, брезгливо путаясь в паутине, пробрались к слуховому оконцу. Шум внизу затих.
- Ава, ты лезь на крышу, а я посмотрю, что там происходит, - сказала Салерия ровным голосом.
- Я тебя не оставлю. Пойдем смотреть вместе.
- Пока ты будешь спускаться с крыши, мне все равно придется ждать.
- Да ты посмотри на это окошко. В него пролезет только кошка да мы с тобой. А здоровому мужчине тут пыхтеть долго, особенно если его методично колоть булавкой.
Салерия не стала спорить, а быстро спустилась вниз. Вокруг валялось пятеро стонущих тел, а над ними возвышался Барбидон в разодранном камзоле. Он одной рукой пытался перевязать себе кровоточащее плечо.
Салерия, стуча каблучками, сбежала по чердачной лестнице.
- Принцессы, вы еще здесь? – удивился Барбидон.
- Я вижу, необходимость лазать по крышам отпала.
- Да, все сложилось на редкость удачно. Охрана оказалась не так хороша, как мне представлялось.
- Разрешите, я помогу вам.
И Салерия стала перевязывать плечо. А тут и Авочка спрыгнула. Оценив обстановку, она ринулась вниз:
- Я дверь открою!
________


- Не может быть! Не может быть! – повторял и повторял одно и тоже Охрис, с ужасом взирая на ожившего Одариса.
- Если ты опять попытаешься меня убить, я всерьез обижусь, - заявило привидение натуральным голосом.
- Зачем ты спустился на землю? – вопрошал хрипло Охрис. – Мне мстить?
- Нет, по другому вопросу. А ты что здесь делаешь?
- Я на работе. Работаю посменно: с полуночи до шести утра на этой дороге, а с двух часов дня до восьми вечера - на станции. У меня и патент от мэрии есть. Все по-честному.               
- Н-да, график тяжелый, не высыпаешься поди?
- Не то слово. Жена запилила. Мол, ни нормальных денег, ни супружеского долга, только бы поспать да поесть.
- Слушай, Охрис, а и вправду возможности поспать-поесть где-нибудь не найдется? Устал до смерти, таскаясь по могилам.
- Это можно, - обрадовался Охрис, понявший, что гроза проходит стороной. – Отведу к себе домой. Ты поспишь у меня, а мне все равно до рассвета дежурить.

_______


- Чем я могу отблагодарить вас? – спросила Салерия.
- Дружбой…
- Вряд ли получится, мы слишком разные.
- Тогда… тогда один поцелуй.
- В щеку - пожалуйста.
- Салерия – вы не благодарны, хотя бился я не ради благодарности.
- Я не могу целоваться с чужим мужчиной. Я помолвлена.
- Хорошо… Тогда прошу просто прикосновение. Простого прикосновения губами… Не разжимая губ, коснитесь моих… Всего три мгновения, ну два… Я просто постою с закрытыми глазами. И уйду.
- Ну… хорошо.
- И руки положите мне на плечи… как в танце. Прошу, ведь это чистая формальность, а для меня очень важно.
Салерия положила руки на плечи высокому Барбидону. Приподняла голову и … их губы соединились. Всего на несколько секунд. Нареченный принц вздохнул и отпрянул.
- Все. Хватит. 
И вдруг резко повернул голову. За ним испуганно и Салерия. В дверях стоял Лотис.
- Не подумай ничего плохого, - хрипло сказал Барбидон. – Я сам попросил о дружеском поцелуе.
Салерия молчала.
- Все, я ухожу. Третий – всегда лишний.
И Барбидон, поклонившись Салерии, резко повернулся и прошел мимо Лотиса, не взглянув на него. Лотис не шелохнулся.
_______


- И такого приятного юношу ты хотел укокошить? – вопрошала жена смущенного Охриса.
- Я думал, что это очередной жулик приехал, - оправдывался хозяин дома.
На столе уже пузырилась яичница в большой горячей сковороде, По тарелкам разложили  хлеб, сыр и зеленый лучок.
- Разве нельзя было подсыпать снотворного или просто оглушить? – не унималась радушная хозяйка.
- Будем считать происшедшее производственным браком, - согласился на компромисс Охрис.
Он разлил вино по стаканам и поднял бокал.
- Ей-ей не отравленное.
И в доказательство того выпил первым.
Голодный, вымотанный Одарис был готов есть и пить что угодно, лишь бы перестать слышать душераздирающие стоны желудка.
- А свою девушку нашли? - осведомился Охрис.
Одарис кивнул.
- Оказывается, она моя будущая жена. На роду написано.
Хозяйка всплеснула руками.
- Да вы что!
И вдруг всхлипнула.
- Бедненькие… Какая любовь! Из таких краев ехал за своей судьбой. Спасал от рук лиходеев. А ты, - обратилась она к мужу, – чуть было… А ну марш на работу!
Охрис поспешно допил второй стакан и ушел. А хозяйка постелила Одарису самую мягкую, самую уютную, самую теплую постель, в которую он не ложился со времен… Ох, с каких давних времен!

(Хронопист (сморкаясь в платочек):  Какие хорошие люди на поверку оказались. Я всегда верил, что гуманизм непобедим.      
Краевед: …! (опущено цензурой.)
_______


- Ты мне веришь? – спросила Салерия.
- Конечно, - отвечал Лотис.
Она прижалась к нему. Лотис не шелохнулся.
Салерия подняла глаза.
- Ничего не было. Клянусь.
- Я знаю. Только разреши побыть одному. Немного.
Лотис повернулся и вышел из комнаты.
________

Чадвиг выглядел обескураженным.
- Пятеро покалеченных. Возмещение ущерба обошлось в тысячу золотых! Что дала нам эта операция?
- Многое… Я коснулся губ принцессы.
- Не понял.
- Губы женщины могут многое рассказать опытному мужчине. 
- И что же они рассказали?
- Они дрогнули!
Чадвиг задумался. Дальше выглядеть выпытывающим идиотом чародею и интригану такого калибра, как он, было не к лицу.
- Начинаю понимать, - со значением кивнул Чадвиг. – Только… Если Салерия так сильна умом, как ты утверждаешь, то обмануть ее невозможно.
- Даже самого умного человека можно обмануть на любви.
- Вы даже жестче меня.
- Вторая заповедь Удачливого Человека гласит…
- «Не поступай, как честный человек, чтобы потом горько не сожалеть о содеянном», - процитировал Чадвиг.
- Вот именно. Если же я покорю сердце принцессы, мир изменится! Все сказки о любящих царевнах держатся на том, что они верны своему избраннику. А вдруг непреложный закон однажды не сработает? Правило получит свое исключение, которое со временем само может стать правилом. Представляете?
- Вполне.
- Изменятся силовые линии мироздания. По крайней мере, в одном уголке Вселенной.
- Да-да, невозможное станет возможным! - воскликнул прозревший Чадвиг.
- Вот именно! И творцами этого «невозможного, ставшего возможным» станем мы. Этот мир стоит на любви, как величайшем виде перманентно возобновляемой и экологически чистой энергии. Это его гравитация. Ну и прекрасно. Освоим ее, взнуздаем, направим на наши турбины, пусть эта энергия питает нас. А то ведь… угасаем, не правда ли, Чадвиг?
- Ничего подобного! – вскинулся визирь.
- А для чего молоденьких девушек красть?
- Так это ж не для себя… Это по заказу.
- А откуда грусть в глазах, когда Марика исчезла?
- Загрустишь, когда исчезло целое состояние.
Барбидон продолжал лукаво улыбаться.
- Нет, конечно, я в какой-то мере привязался к ней за время путешествия. Девчонка смышленая, резвая, но... но дело превыше всего!
- Похвально. Тогда вернемся к нашим делам.
- В связи с этим у меня вопрос: как именно мы можем использовать эту энергию? – поинтересовался Чадвиг.
- Это очень просто по схеме, хотя и сложно по технике исполнения. Нужно разбавлять любовь отрицательной энергией, скапливающейся у людей. Так просто на другого человека ее не сбросишь. Отпор получишь, а любящий человек раскрыт. Как хорошо!
И добавил затем в легкой задумчивости:
- Приятно быть интриганом – ощущаешь себя намного умнее и увереннее. И как Салерия этого не поймет?

_______


Салерия встала рано. В гостинице еще все спали. Спала и Авочка. Однако солнце уже освещало этот дивный мир, и птицы радовались новому дню. Салерия вышла в сад, ближе к тем созданиям, про которых молва сложила сказку, будто они не ведают ни забот, ни трудов. Но глаза ее искали цветы. Тех, с которых обычно начинается предчувствие любви, и она их увидела. Только в виде букета. К ней приближался Барбидон, держа в руках роскошную палитру, которой позавидовал бы любой художник.
- Я почему-то решил, что вы встанете раньше всех.
Он протянул букет, и Салерия машинально взяла их.
- Отчего-то меня гложет чувство вины. Я невольно стал виновником недоразумения…
- Обойдется… не беспокойте себя.
- Салерия, хотите знать мое настоящее имя?
- У вас другое имя? Вы представляетесь всем как Барбидон.
- Это глупое имя досталось от одной выродившейся династии. Меня же зовут… Ситол.
Салерия покачала головой.
- Неправда.
- Нет, вы узнали меня, - с напором, изменившимся вдруг голосом, проговорил назвавший себя зеркальным именем. – Вы же сразу выделили меня из всех.
- Еще бы. Столько хлопот доставили Лотису и его друзьям.
- Да мало ли кто кому доставляет хлопоты. Вы…ты же почувствовала… уверен, почувствовала иное. Почувствовала в глубине сердца другую ипостась…
- Если даже и так, и ваше имя в том мире Ситол, что это меняет? Зазеркалье оно и есть зазеркалье. Всё похоже, но абсолютно другое. Вы не мое предназначение.
- Я твой настоящий избранник. Ты перепутала меня с ним. Знаки меняются? Так ведь это хорошо! Здесь ты в беспокойстве, значит, там обретешь полное равновесие духа. Если здесь отчего-то тебе горько, то там от этого же испытаешь радость.
- Не нужна мне ваша изнанка. Я принадлежу этому миру, каков бы он ни был.
- Ты гостья в нем. Не притворяйся! Тебе сложно в нем. Ничто из этого мира не может дать тебе настоящую радость…
- Кроме Лотиса.
- Ха! При условии, если он кардинально изменится. Но тщетны те надежды. Он рядовой принц. Типичная посредственность с надеждой на постепенное взросление. Игрушка в твоих руках. Пластилин, но не мрамор! А ты представляешь себя скульптором, отсекающим лишнее. Мнишь высечь Давида!
- Не смей насмехаться над моим избранником, а то тебе придется худо! Ты достиг своего потолка, а Лотис – в пути! И он затмит тебя!
- Посмотрим…
Они разошлись злые друг на друга, но их головы были заняты друг другом.

_______


Удаляясь от гостиницы, Барбидон чуть было нос к носу не столкнулся с… Одарисом! Лишь вечная обостренность сознания и легкокрылость мыслей некстати воскресшего принца позволило Барбидону вовремя произвести маневр и схорониться за деревом.
- И как только им удается выкручиваться? – пробормотал Барбидон.
Рука скользнула к поясу, но кинжала там не обнаружила.
«Черт! Черт!» - ругался он. Спеша подкараулить Салерию, он не успел экипироваться должным образом, и теперь вся выстроенная комбинация рушилась на его глазах. Живой свидетель его интриги беззаботно приближался к гостинице, чтобы через несколько минут развенчать его в глазах приятелей, а главное…
«Черт! Черт!»
Живой призрак Одариса вошел в дверь гостиницы, и захлопнувшаяся дверь прихлопнула все надежды.
Через два часа карета с Барбидоном и Чадвигом покинула пределы города. Надо было искать пути к новой комбинации. А то, что они найдутся, у названного принца сомнений не было.
_______


- Что же нам теперь делать? – вслух озвучил общую для всех мысль Лотис.
- Если бы нам удалось наказать Барбидона… - начал было излагать видение проблемы Адмус.
- Какая интересная подача мысли, - вскричал вдруг Одарис. И принялся что-то писать в тут же извлеченный блокнотик.
Адмус не понял реакции Одариса и потому продолжил:
- Если бы мы его поймали, то наши приключения на том и закончились бы. Но раз он убег, то у меня закрадывается подозрение: как бы ни пришлось померяться силами с ним еще раз. И мне это не нравится.
- На то воля Писателя, – отвечал Лотис.
- И зачем мы Писателю? – вздохнул Адмус.
- Возможно, Писатель через нас хочет быть умнее, чем есть на самом деле, - предположил Лотис.
- Может тогда следует постараться понять, чего Он хочет, и следовать Его желанию? Тем самым мы обретем свободу действия. Сделаем, чего Он хочет, и дальше будем делать, чего хочется нам. А? – предложил Адмус с надеждой.
- А я песню сочинил, - объявил вдруг Одарис.
И он протянул друзьям листок со стихами.
- Предлагаю познакомиться с текстом и спеть хором на три голоса в стиле «разнобой, но душевно».
- Жизнеутверждающая песня, - одобрил Лотис, пробегая взглядом строчки.
- И есть места с философической прокладкой, - проницательно отметил Адмус.
- Тогда начнем. Мелодия в ритме игривого марша. Раз-два!
И они грянули песню:

Если бы да кабы,
Мы бы тогда бы
Врага наверняка бы
Разбили в пух и прах.
Если бы да кабы,
Мы бы тогда бы
Красавиц всех влюбили б
В себя наверняка.
Если бы да кабы,
Мы бы тогда бы
Были бы  ребята 
Умнее мудрецов!       
Но еще немного,
Совсем-совсем немного,
Не глядя на кабы, станем мы когда-то
Теми,
      (хором)
 кем мы и есть!
       
На этом закончим наше занятие. Переходим к водным процедурам. До новых встреч, товарищи!

(Хронопист: Что за концовка? Это же эпос!
Краевед: Я тоже не пойму,  откуда эти слова взялись! Сами выплыли.)
 
Часть 4. ЕСЛИ  ТЫ  ПРИНЦ…

Сказ 21. Обыденность тоже полна сюрпризов

После возвращения из стран Восхода все зажили обыденной жизнью особ королевских кровей. Принцы вновь засели за учение, Авочка уехала домой, Салерия вернулась к пивоварне. Дело под ее руководством успешно развивалось и, можно даже сказать, пенилось. Новый сорт солнечного напитка назвали просто и доходчиво: «Королевское пиво». Его продавали под лозунгом: «Почувствуй себя королем!» Простолюдины всех царств, куда оно поставлялось, охотно его покупали. Отец-король впервые за многие годы своевременно выплатил жалованье фрейлинам. При дворе начался потребительский бум. Портных и дамских шляпных мастеров пришлось выписывать даже из чужеземных окраин.
У королевы Бесмезии принцы застали в добром здравии Урбана Аврелия, испытавшего свои удары судьбы. Принцы полюбопытствовали о его делах.
 - Как ни странно, они вполне удовлетворительны. Время, проведенное в игорном доме, перевернуло меня. Мне стало ясно: жизнь – это игра, а мы в ней игроки, и лишь Творец достоин звания крупье, принимающего ставки! Я решил написать роман под названием «Игроки». Это будет роман страстей: о страстях страстных человеков, кои в считанные мгновения возносятся на вершины счастья и в одночасье низвергаются с высот гордыни в пропасть отчаяния и самобичевания. Рай и ад в масштабе один к десяти! Так зачем мне трон? Что мне трон? Быть или не быть на троне – что за вопрос? Я напишу роман, который сделает меня королем страстей! Я буду царить не в удельном захолустном княжестве с вечно просроченными податями, а в огромном мире с подвластными мне персонажами!
Принцы переглянулись.
- Вы решили уподобиться… Писателю?
- О да! Стать царственным властителем душ, которых я создам по образу и подобию своему, и которыми населю свой мир. Пусть это будут мертвые души, но они будут моими! О, я явлю великий дивный мир, населенный умными идиотами и безмозглыми умниками, святыми убийцами и грешными священниками, высокоморальными проститутками и падшими добропорядочными матерями семейств, униженными и слегка оскорбленными, величавыми и искусственно возвеличенными…
- Как ловко склеивает сущности! – восхитился Лотис.
- …живописать о черных днях и светлых ночах. И над всеми и всем царствовать буду Я, как высший судия творимого. По мановению моей руки будет начинаться война и заключаться мир! Стройные красавицы будут влюбляться в толстых некрасивых мужчин, а красавцы мужчины рыцарственно умирать на поле брани, чтобы не мешать их непростой и в чем-то противоестественной любви. Невыносимая бедность бытия будет расцвечена азартной игрой творца с творимыми! В этой игре деньги будут крутиться подобно зимним вьюгам, но самые высокие ставки, какие можно поставить на красное и черное, будут иные – судьбы персонажей!
Глаза Урбана горели неукротимым огнем, простертая длань, профиль вдохновенного лица и полуоборот напряженного тела явственно предлагали себя в модель для мраморной статуи цезаря.
- Бедные персонажи, - шепнул Одарис Лотису.
- Не будем чересчур строги, может, все обойдется. Хотя, кто знает, вдруг его мир будет поинтереснее нашего?
Но сам Урбан относился к своим словам и накопленному бесценному опыту серьезно. Теперь он целыми днями просиживал в своей комнате, нехотя выходя на зов плоти, и даже ночью алеющая огненной полосой щель под дверью свидетельствовала, что титанический труд по сотворению бумажных душ в разгаре.
- Мне это напоминает деятельность алхимика, - сказал Лотис, взирая на отблеск света на полу. – Ведь, в сущности, он хочет вывести гомункулусов! Вот к чему приводит желание стать знаменитым! И, знаешь, мне тоже этого хочется.
- А почему и нет? Каждый имеет право стать мыльным пузырем, - солидаризовался Адмус.
Принцы только что возвратились из кабачка «Друг студиозуса», где беседовали с господином Бахусом, и, в итоге, были настроены особенно философически.
- Жалко только, что у него не получатся образы девушек, зато неудачники выйдут на загляденье неудачливыми, -  добавил Лотис.
Настала очередь сообщить свое мнение Одарису. Но он молчал, сосредоточенно пялясь на полоску света.
- Давай, покажи себя умным. Знаю, трудное задание, однако на кону наша репутация, - подбодрил его Адмус.
- Мма-а-арика… - выдавил из себя Одарис.
- Нет там Марики. Ладно, пойдем баинькать. Она во сне  придет.
Не успели. На пороге возник сам Урбан Аврелий. Сумрачный, как северный гений, трезвый как стеклышко.
- Сны говорите? Заходите, я расскажу вам нечто на сон грядущий.
Принцы, держась друг за друга, вошли.
- В игорный дом захаживало много разных людей, - начал повествование хозяин, когда гости расселись, - так вот, встретил я одну странную кампанию. Играли они мало, больше смотрели и переживали за других. Познакомились, разговорились. Рассказали, что являются последователями секты игрунов. «Что за благочестивая секта такая?», - спрашиваю. «А мы, - отвечали они, - исходим из постулата ниспосланного одним божеством по имени…»
Урбан задумался, вспоминая, щелкнул пальцами - не помогло.
- Забыл. На шипящую букву начинается и на твердую заканчивается. Мне трудно запомнить. Я предпочитаю мягкие имена из гласных. Так вот это божество утверждало, что мир есть игра! Отсюда его последователи вывели следующий посыл: когда бодрствуешь - играешь ты, а именно в игру под названием «жизнь». Когда спишь - играют тобой. В игру под названием «сновидения».
- А мне кажется, что и наяву со мной кто-то играет, - заявил Адмус.
- Все возможно. Их теория допускает оба варианта бытия. Главное – быть! И играть в свое удовольствие. Когда же игра прекращается – тебя уносят. Туда… за край ночи. Поэтому их божество сформулировало главный вопрос-загадку: играть или не играть, а если играть, то, как и по каким правилам, особенно, если все играющие придерживаются разных трактовок дозволенного? Это и есть ответ на основной вопрос: «быть или не быть, а если быть, то в каком качестве?»
- Значит, игра – ключевое понятие? – спросил Лотис задумчиво.
- Именно!
Урбан Аврелий прошелся по комнате. Поглядел в окно на луну (она, похоже, тоже взглянула на него, потому что тут же спряталась), и вновь оборотился к гостям.
- Тогда я решил: надо придумать свои правила! А как это сделать? Только создав свою игру!
- И как, удалось? – тихо спросил Лотис.
Урбан предъявил ему толстенную пачку исписанных лихорадочным почерком листов.
- Работаем!
Принцы пожелали ему дальнейших трудовых успехов, и пошли спать, лишь Лотис долго размышлял над сказанным, но, кажется, так и не пришел к определенным выводам, потому что на следующий день подошел к мэтру Шеруаку и задал свой надуманный за ночь вопрос.
- Игра как модель жизни? Конечно, эта теория нам известна, - отвечал мэтр. - И она используется в практике. Что такое монарх, как не центральная фигура шахматной партии, под названием управление жизнью подданных? Хороший король – это, естественно, игрок, направляющий игру подвластных ему фигур. Великий монарх – творец самой игры, включая ее правила и задуманный конечный результат! Плохой король тот, которым играют другие. Никудышный троноблюститель тот, кто позволяет поставить себе мат и выбывает из игры в самом начале.
- Значит, игра, собственно говоря, имманентная цель нашего царствования?
- Совершенно верно, мой юный друг. Если не играешь ты - играют тобой.
И тогда Лотис вкратце поведал о своих столкновениях с Барбидоном.
- Его действия понятны. Вы фигуры пассивные, а ему нужно научиться играть в комбинационный хоккей (тут мэтр поперхнулся от непонятного и непонятно как выскочившего слова, затем поправился)… в комбинационные шахматы. Его конечная цель, насколько я понимаю, - гроссмейстерский пояс не ниже восьмой степени зрелости.
- А что это ему даст?
Мэтр почесал кончик носа.
- Наверное, самоудовлетворение, а может… почет в определенных кругах. За него я не могу сказать точно, что он будет иметь, отточив когти на вас. А разве у вас не читают курс «Основы теории интриганства»?
- Будет на третьем курсе.
- Ага, вот там и разберетесь во всех хитросплетениях.
Лотису оставалось поблагодарить профессора за консультацию.
Помимо учебных трудов возобновилась переписка. Адмус ждал посланий от Авы, и когда они задерживались, то проявлял явные признаки нетерпения, но сам писать ленился. Долго маялся прежде чем приступить, как он выражался, к составлению завещания. Писал же большими корявыми буквами, и почти полстраницы уходило на передачу поздравлений родственникам Авочки. Аве даже пришлось заявить, что если он и дальше намерен так интенсивно интересоваться здоровьем будущего тестя и тещи, то она начнет присылать ему официальные бюллетени. Но в целом переписка проходила мирно, правда за ворохом житейских подробностей Ава благоразумно не сообщила о том, что пришло письмо от Лорика… Впрочем, Адмус вряд ли помнил какого Лорика. Зато едва ли не в каждом послании Ава вставляла пару беспокойных вопросов о Лотисе и Салерии. Адмус неизменно отвечал, что по его наблюдению, у них все обстоит благополучно. Лотис тоже регулярно получал письма от Салерии, и также регулярно отвечал ей. В ходе переписки решалось много неотложных хозяйственных вопросов. Получил письмо от Марики и Одарис. Он уединился с ним на два часа. Наверное, учил наизусть. Весь оставшийся день ходил пружинистой походкой и выглядел румяным. Но на следующий день загрустил, поник и вновь стал бледным и тихим.
- Цапельку бы ему надо найти, грусть-печаль выудить, - заявил Адмус, взирая на согбенную спину Одариса. И судя по всему, он намеревался действовать решительно. Лотис подумал было, что речь идет о девушке очень легкого, прямо-таки воздушного поведения. Каково же было его удивление, когда спустя три недели с небес во двор замка спустил пузатый, как самовар, шар с гондолой, набитой коробочками, баульчиками, корзиночками, шкатулочками, и среди всего этого багажа гнездилась сама небесная птица… Марика!
Лотис протер глаза. Может быть, Адмус нашел девицу, схожую с девушкой Одариса? Но Одарис незамедлительно признал в приезжей самую настоящую Марику. И тут Лотис увидел на крыше голубку с ленточкой на шее.
- Неужто раджа побеспокоился? – удивился Лотис.
- Он, родимый. Но расстаралась Авочка. У нее при дворе раджи блат есть, - простодушно заявил Адмус.
Королева Бесмезия радушно приняла жену из будущего. Старушки искудахтались, слушая рассказы девушки о порядках при дворах восхода. Даже дворецкий разок упал в обморок. Все остальное время Марика провела возле Одариса. Она с удивительной безошибочностью доставала из груды вещей именно то, что ей было нужно в данный момент, будь-то булавка, флакончик с духами, но чаще всего из недр коробок извлекалась снедь самого разного сорта. И все эти паштетики, крендельки, пирожки, соленья, конфитюры, сушеные фрукты незамедлительно скармливались Одарису под словесное журчание: «Какие мы худенькие, а ну скушаем вот эту ватрушечку… ам-ам… а посмотри какая булочка…За мои глазки скушаем?…А за носик?» Одарис млел от подлинного счастья, которого, оказывается, он был лишен и которое, наконец, познал. Адмус тоже был поражен.
- Вот, оказывается, какова истинная женщина восхода! Нужно будет Авочку научить правильному кормлению мужчины.
Увы, все хорошее кончается намного быстрее, чем плохое. Срок командировки Марики истек. Вечером собрались на прощальный ужин. Королева накрыла стол своей лучшей оставшейся с благодатных времен скатертью, принцы сбросились на вино вековой выдержки, а Лотис дополнительно выставил ящик своего фирменного пива из родного царства. Марика поколдовала на кухне и вынесла большой пирог, украшенный короной из крема. Даже принц Урбан, дабы не уронить престиж перед заграницей, внес свою лепту - добыл где-то пару толстущих индеек, зажаренных по особому охотничьему рецепту. Стол получился пиршественным, и благородное собрание откровенно порадовалось собранному по куску изобилию.
Первый тост взялась произнести королева.
- Этот бокал хочу осушить за примирение. Конечно, поступок вашего батюшки достоин порицания, и все же он родитель. Намереваясь отдавать Вас, моя милая, в гарем султана, он исходил, надеюсь, из высших политических интересов. Но теперь, после всех приключений, Ваш отец должен смириться перед Вашей непокорностью, а Вы простите ему невольное прегрешение. За Вас, мое дитя!
Потом взял слово граф Урбан.
- Я счастлив, что находился в замке моей прелестной опоры по жизни - королевы Бесмезии, когда с небес снизошла сама богиня утренней зари и омолодила меня на тысячу четыреста тридцать лун. В том великом труде, что я сейчас создаю, не хватало непорочного образа…
- Граф! – предостерегающе окликнула королева.
- Я контролирую свое красноречие, - успокоил Урбан королеву и старушек-пенсионерок. – Так вот, в нем не хватало, не побоюсь этого словосочетания, непорочного образа, что вдохновляет мужчин с поэтической душой на создание метафизических сущностей высшего порядка, ибо им дано увидеть отблеск высших, хрустальных сфер через призму женской красоты. Я пью за мужское вдохновение! За присутствующих здесь дам!
Женщины были довольны, а Марика даже одарила тостующего воздушным поцелуем.
Затем Лотис и Адмус воздали должное Марике за смелое путешествие. Встал и Одарис.
- Я знал, что у меня есть друзья. Я знал, что у меня есть избранница души – флейта. Теперь я знаю, что у меня есть избранница сердца! Единственная и неповторимая!
Марика смахнула слезинку и, обвив шею, поцеловала Одариса.
Им аплодировали.
Последний тост произнесла сама виновница вечера.
- Милый Одарис. Ты спас меня от позора и рабства. Ты кинулся по первому зову незнакомой девушки. Ты – мой рыцарь. И я могу всем сказать: я счастливая девушка – у меня есть любящей меня защитник!
Теперь пришла очередь Одариса скрывать свои увлажнившиеся глаза.
 Сидели далеко за полночь…
Утром Марика позвала всех трех принцев в свою комнату. До отлета оставалось не более получаса.
- Неприятное я оставила напоследок, - сказала она.
Принцы навострили уши не хуже борзых перед гоном.
- Барбидон что-то затевает. На этот раз не мелкую пакость, а нечто грандиозное. Лучшие интриганы съезжаются к нему. Все держится в тайне, но слухи стражей не перехватить. Тем более что мой отец у него в союзниках. Как узнал, кто у меня жених, так заявил: «Этому не бывать! Заход есть Заход, Восход есть Восход, и им не сойтись никогда. Выйдешь за местного!» И поспешил заключить союз с Барбидоном, чтобы оградить себя от вас. Он выделил ему Чадвига, кроме того, к ним примкнула вся болотная нечисть подлунного мира. Я как все это узнала, так сразу отпросилась съездить ко двору раджи, голубя вам послать, а там меня уже письмо ждало с приглашением от вас и картой маршрута. Спасибо радже: снарядил и прикрыл меня на время отсутствия. Но пришло время возвращаться.
- Если вас не увижу, - обратилась она к Адмусу и Лотису, - то говорю: «Прощайте!», а Одарису: «До нашей встречи в урочное время!».
Принцы усадили Марику в гондолу, укутали теплым пледом, и шар, влекомый неведомой силой под название «газ», поднялся в безмерную синюю высь. Вслед ему долго смотрели и Лотис, и Адмус, и, конечно, Одарис, словно пытались высмотреть то, что шар унес с собой. Что именно они не знали, а мы знаем – юность. Подступало время становиться мужчинами. У них появилась ответственность за других.

_______

               
После сессии студиозам второго курса предстояло выехать на ознакомительную практику в республиканский заповедник.
В монархическом крае существовала Опытная Республика (студенты ее называли Подопытной). Она была небольшой по размерам, чтобы вся жизнь была на виду. Жители ее посильно занимались сельскохозяйственным и прочим трудом. Принцы и просто любопытствующие могли запросто приехать в данную республику мясо-молочного направления и лично посмотреть на эту странную жизнь. Забавно было наблюдать, как сиротливое население пытается среди самих себя, неголубокровных, отыскать хоть одного порядочного, в меру ворующего человека, способного занять высший пост. Еще интереснее было созерцать, как во время выборов кандидат пытается олицетворять собой скромность, радушие, неподкупность и непримиримость к нехорошим людям. И как затем оный индивид, оказавшись в Главном Кресле, осознавал, что нехорошие люди - это как раз те, без которых невозможно управлять государством. Главная задача политиков состояла в том, чтобы убедить избирателей, что их обманывают качественно, то бишь, для их же пользы.
Управление в Республики было циклическим и двухтактным. Сначала Высшее Должностное Лицо, желая показать свой ум и таланты, затевал грандиозные преобразования, но не успевал разорить страну, ибо кончался срок выборных полномочий. Следующее Высшее Должностное Лицо приводило поломанное в первоначальное состояние. Этим цикл завершался. Двухтактным оно же было оттого, что в первой половине правления Высшее Лицо исправляло ошибки предыдущего Лица, а во второй половине от души городило уже собственные, чтобы преемнику жизнь на Олимпе не казалась сахаром. Все они именовали себя «реформаторами». Реформы длились бесконечно, но с четким началом и концом, при котором конец тут же ознаменовывал начало, причем начало обосновывалось необходимостью исправления предыдущего конца, хотя начавший первый цикл реформ реформатор уверял, что недочеты появились от того, что он не успел закончить задуманное в связи с окончанием срока его полномочий. Неукоснительно соблюдалась лишь одна традиция – реформировать реформированное!
Особым успехом у туристов пользовалась площадь Свободы. Туда приходили праздные, но честолюбивые люди. Каждый из них мог встать на возвышение и нести любую чепуху в течение оговоренного срока. После чего присутствующие выражали ему горячее одобрение. Следом взбирался другой индивидуум и сходу сообщал: «Конечно, все, что говорил предыдущий оратор, абсолютно достойно нашего внимания, хотя, на самом деле, это несусветная чушь…» (Эти слова тоже встречались бурными аплодисментами.) После чего знаток истины излагал свое видение глупости. И эта процедура повторялась ежедневно без малейших изменений. Публика радовала аплодисментами всех ораторов, которые доказывали, что один больший осел, чем другой. Новичков из монархий поражало то, что взаимные поношения никак не влияли на репутацию выступающих. Наоборот, чем больше доказывалась его не способность делать дело, тем возрастали его шансы быть избранным на ответственный пост. Такая практика называлась «компромиссом». Еще ценился мордобой за обладание трибуной. Вот чего не любила публика, так это по-настоящему умных и даровитых. Она считала их задаваками.
- Свобода есть, а ума не нажили, - выразил общее впечатление принцев Адмус.
Одной из задач практикантов из достославного Института было позаседать в местном собрании по созданию законов. Считалось, что те, кто познают тайну их написания и принятия, может спать спокойно, как мышь, познавшая тайну мышеловки. Правда, сами депутаты напоминали лис. Они и шли на выборы под лозунгом: «Каждой вороне по кусочку сыра!» Наши герои, уяснив вскоре, что понять республиканскую тайну пробивания законов в буйную жизнь все равно не смогут, тихо зевали на заседаниях парламента. Отклик у принцев нашло лишь одно выступление из стана оппозиции. В длинной речи правительство укоряли в том, что оно распоряжается бюджетом, не делясь с кем надо. Хотя монархическому сознанию был чужд принцип «разделяй и властвуй», но хроническое безденежье морально сближало с критиками, поэтому они дружески поаплодировали оппозиционерам.
В свободные часы принцы мирно гуляли или играли в приличествующие их статусу игры. Как вдруг… (А какое дело без «вдруг»? Если у человека в жизни не случается «вдруг», значит, он сидит дома и читает о приключениях тех, на кого это «вдруг» сваливается.) Как вдруг, когда Адмус с Одарисом у себя в покоях мирно играли в шашки, избрав стратегический вариант, называемый в просторечии «поддавки», к ним пришел сокурсник и заявил, что Адмуса разыскивает почтальон. Мол, письмо переслали из Института, а где тут искать адресата, гонец не знает. Но его уже направили сюда. Ждите…
- Это не от Авы, - сразу заявил Адмус, - я ей тутошний адрес сообщил.
Потом добавил:
- Чувствую, не к добру. Сдается, что ко мне подбираются с очередными приключениями. Это проделки Ученого Совета. Мало им кровушки нашей студенческой.
 - Или Писателя, если, конечно, он существует, - возразил Одарис.
 В дверь постучали.
 - Если нас опекает Писатель, то это по душу Адмуса, - сказал Лотис. – По логике событий, теперь его очередь творить историю.
- Не хочу я ничего творить! – закричал Адмус. – Иначе такого могу натворить! – погрозил он неизвестно кому. - Я хочу сидеть на месте!
- Не будь трусом.
- Я не трус, я домосед. Дайте спокойно старость встретить.
В дверь постучали громче и настойчивее.
- Может, это по другому поводу, а мы беспокоимся, - оптимистично высказался  Одарис, понимающий, что уже отыграл свой сюжетный ход и новые передряги ему не грозят.
Решились открыть. На пороге стоял гонец.
- Письмо господину Адмусу.
- Брось его вон туда, - беспечно заявил Адмус. - Не бойся, тут все свои, не украдут. По крайней мере, сразу.
- Не могу, велено передать под роспись, - отрапортовал гонец.
И протянул конверт без обратного адреса.
- От кого депеша?
- Не известно. Передано по эстафете.
Послание взялся принять Одарис. Он же и расписался, одарил гонца монетой и протянул конверт истинному получателю.
- Прочти его, пожалуйста, - попросил занервничавший Адмус.
Одарис вскрыл и начал читать содержимое монотонно-спокойным голосом.

 Господину Адмусу, Его Светлости, сыну законных родителей из династии Планктонов…

- Плантагенетов! – заорал возмущенный Адмус.
- Я так и говорю Плантагетов, просто не совсем разборчива рука писца, - поправился Одарис.      
- Плантагенетов!… Это очень древняя династия, - напомнил Адмус.
- Мы помним… проходили, - спокойно отреагировал Одарис и продолжил. – Плам…План…Лангетов…
- Так как все же там написана династия? – поинтересовался Адмус.
- Как в учебнике, так и здесь, просто у меня язык не такой гибкий, чтобы без запинки произносить такое заковыристое название…
- Родовое имя, - поправил Адмус.
- Ты мне дашь читать?
- А куда спешить? Я бы предложил вообще отложить читку до следующей репетиции.
- Какой еще репетиции?
- Ну ты же плохо выговариваешь династию моих предков.
- Дайте мне, - решительно сказал Лотис. - Я произношу без запинки даже слово «эксгибиционизм». Продолжим оглашение:

 …господину Адмусу, достойному потомку из династии Птеродактилей…

- Шучу… Итак,

…господину Адмусу, достойному потомку из династии Плантагенетов, с почтением. С прискорбием вынуждены сообщить, что Ваша честь под угрозой, ибо Ваша уважаемая невеста состоит в нескромной переписке с принцем Лориком, сыном раджи Бархудара IV. Более того, она собирается навестить его, что поставит под угрозу голубокровность продолжателей великого рода Плантагенетов.
              С почтительным уважением, Ваш Доброжелатель

 
- И как мне сие трактовать? – растерянно вопросил Адмус. В эту минуту на него нельзя было смотреть без жалости.
- Это типичная интрига с расчетом на ревность с потерей чувства опасности путем вызывания гнева, ослепляющего разум, - заявил Одарис.
- Откуда такая точная формула? – поинтересовался Лотис, падкий до ученых формулировок.
- Полистал учебник «Основы теории интриганства». Как показал опыт, я непростительно  слаб по этой части. Надо наверстывать упущенное.
- Тогда давайте рассуждать, используя знания, приобретенные в Институте, – предложил Лотис.
- Пора, пора теорию двигать в практику! - согласился Одарис.
- Итак, что мы имеем с получением этой записки? Явно, завязку новой интриги!
- Причем на банальном уровне – нам предлагается типичный любовный треугольник. В учебнике такой выпад оценивается, как интрига второго уровня. Посыл производится с целью изменения психологического настроя объекта, дабы изменился вектор его дальнейших действий с ориентацией на получение результата, желаемого зачинателю комбинации.
- Молодец. Хорошо выдал. Согласен с такой оценкой. Продолжаем анализ…
- Вы чего подзуживаете Писателя? Хотите, чтобы он придумал интригу позабористей? – запротестовал Адмус. – Например, чтобы Авочка принесла мне в подоле то ли мышку, то ли еще каку неведому зверушку? Пусть уж лучше состоит в переписке с друзьями…
И Адмус скрипнул зубами.
- Нам надо как-то реагировать на это послание, для того оно и было прислано.
- Тебе, Лотис,  хорошо, тебе не знакома ревность. Авочка же на меня зуб имеет…
- Да интрига все это! Ложный посыл с целью вызвать неадекватную реакцию, ориентированную на подсознание, что должно привести к формированию нового посыла -  источника иной реальности, наиболее благоприятной для лица, затеявшего интригу.
Адмус с Лотисом воззрились на Одариса.
- Ты когда успел проштудировать учебник? Ночью под одеялом читал?
- А вы забыли предостережение Марики? Она, что, зря моталась на шаре? Знаете, как ее болтало над морем. Даже тошнило, бедненькую…
- Так. Понятно. Какие последуют выводы?
- А давайте мы сами придумаем себе Писателя! И пусть он пишет о нас то, что мы сами захотим! – предложил Адмус.
- Я уже думал над возможностью альтернативной истории. Салерия рассказывала, будто таковое уже пытались сделать в одном месте. Но возникли проблемы. Каждый персонаж хотел быть Героем, и на всех не хватило реальности. Многие перессорились до смертоубийства, пришлось восстанавливать прежний порядок вещей.
- Что же делать, если Писатель держит тебя за второстепенного персонажа? Ты  готов к большему, а тебя не пускают, ибо ты не соответствуешь Замыслу? – разразился вдруг Одарис философским вопросом.
- Или вообще пытаются поссорить с невестой, - добавил Адмус сварливым голосом.
- А если наплевать на Писателя?
- А если он плюет дальше и метче?
- Ну, тогда не знаю.
- И я не знаю, - сознался, наконец, Лотис, - но делать что-то надо. Остается понять, кто и зачем затевает интригу? Есть три варианта: Барбидон, Ученый Совет… и Писатель.
- Раз Писатель нам недоступен, Ученый Совет не должен смешивать практику и испытание, потому валим на Барбидона! Главное: у него мотив есть – отомстить! Только почему он с меня начал? Вроде бы, я ему не больше других насолил. Впрочем, в дверь его резиденции я ломился неистово.
- Вот видишь. Хотя… А почему ты думаешь, что только тебя задели? А если Ава и Салерия тоже что-нибудь этакое получили?
- А что могут написать Аве про меня? – взволновался Адмус. – Я в кабачке всего три раза был. А про тебя так вообще ничего криминального сказать нельзя – целыми днями учишься.
- Однако мне кажется, довесок будет…
- Параллельная интрига! В учебнике сказано: параллельная интрига усиливает эффективность задуманного действия и страхует от неожиданных препятствий на пути к цели.
На Адмуса приводимые формулировки произвели должное впечатление, и он решил:
- Закончу читать сказку о семи богатырях и возьмусь за твой учебник. Похоже, это более полезное чтение.
- А пока хорошо бы догадаться: каких действий ждет автор послания? – продолжал размышлять Лотис. И, подумав, предложил:
- Надо сейчас же написать Салерии и Аве. Пусть будут готовы к неожиданностям.

(Хронопист: Я прочитал ту часть, что была написана, пока я болел, и не нашел явных огрехов, за исключением одного – не слишком ли много событий пропущено, в том числе бытовых?
 Краевед: С выздоровлением вас…а то плохо писалось. Я пишу, как все пишут, иначе будет длинно. От подробностей устаешь. Вот я недавно просматривал «Курс общей химии», так пока дошел до процесса засолки огурцов, чего только ни пришлось прочитать!
Хронопист: Тьфу на вас!
Краевед: Хорошо-хорошо, сейчас впишем…)
   
________


Конечно, жизнь не сводится только к набору подвигов. Изматывающа жизнь, состоящая из одних приключений. Это все равно, что питаться исключительно острой пищей. Принцы, может быть, и не отказались бы попробовать себя на ниве авантюр, но у них были иные пристрастия. Одарис совершенствовался в музыке, и у него недурно выходило. Чужой успех заразителен. У Адмуса неплохо получался художественный свист, и Одарис соблазнял его дальнейшим развитием, а именно, переходом на щипковые инструменты. Адмус поначалу не прочь был играть для глухих, но, поразмыслив, отказался от грядущей славы.
- Я, почему музыкой не занимаюсь? – объяснял он Лотису свою жизненную позицию. – Ведь музыка - это святое. А начну играть - захочется петь. Начну петь, захочется танцевать. Пущусь в пляс – захочется собирать деньги. Начну собирать деньги - станет не до музыки. Танцора вместо себя найму. Стану импресарио… А зачем? Я ведь принц! А вот Одарис петь и танцевать не сможет, ибо флейта во рту. Значит, он по своему призванию призван обогащать гармонией высшие хрустальные сферы. Ведь высшие сферы подпитываются энергией низших. И своему дару, в отличие от меня, Одарис не изменит. Что ему, надеюсь, зачтется.
Лотис согласился с выводом, и при этом спросил:
- Так чего ты хочешь в этой жизни?
- Ну-ка, изобрази мне мудрость, - попросил в ответ Адмус.
Лотис сгорбился и наморщил лоб.
- Нет, - заявил Адмус, - мудрость не для меня. В чем же тогда мое истинное призвание? Пока не знаю…
Хотя он говорил это с веселостью, но на деле отсутствие скрытых резервов его начало беспокоить. Тем более, что его положение с приходом загадочного свинского письма стало круто меняться. Ему, похоже, предстояло выполнить какое-то задание, не оплошав.
Прошел всего один день, как Лотис объявил:
- Кажется, я знаю, что хотят от Адмуса!
И он выразительно оглядел друзей. Одарис вопросительно посмотрел в ответ, зато Адмус в ответ обреченно вздохнул.
- Давно чую, кровушки моей хотят.
- Нет, просто тебе предлагается пройти испытание.
- Знать бы, кому и зачем я все-таки нужен?
- Вы не объясните мне, глупому, о чем речь? – попросил одолжения Одарис.
- Мы, кажется, поняли глубинный смысл послания. Адмусу надлежит в одиночку отправиться в путешествие ко двору достопочтенного раджи.
- Зачем?
- Ну-у… Скажем так: чтобы пройти инициацию.
- Ах, вот в чем дело.
Теперь уже Адмус плохо понимал  суть диалога.
- Инициация – это что? Обрезание?
- Типа того.
- И в каком виде я должен предстать перед Авой?
- В самом бравом, полагаю.
Так решилось ближайшее будущее Адмуса. Может, Лотис и ошибался в трактовке события с письмом, но как бы то ни было, Адмус покорился судьбе. Сборы были короткими и уже привычными. Друзья помогли собрать котомку, похлопали Адмусу по плечу, пожелали всего наилучшего, и принц отправился в путь-дорогу.



                Сказ 22. Съезд нечистой силы


А на другом конце земли и впрямь начали происходить события, о возможности которых предупреждала Марика. Барбидон закусил удила. Мобилизовав все свои связи, он выкликнул всемирный клич: всем обиженным и притесненным прислать делегатов на съезд! Ну, а кто притеснен в нашем мире в наибольшей степени, известное дело – те, кого человек оттеснил в заброшенные и трудно доступные места – дети лесов, болот, омутов. Жертвы переселения в фольклорное царство и чисток по биологическому признаку – вурдалаки, лешие, ведьмы, кикиморы и прочий сказочный пролетариат - потянулись к месту встречи. Барбидон призвал на сходку и более солидные силы. Из нормальных людей были позваны представители криминального мира, как чаще других страдающие за свои убеждения - жить за чужой счет. Приглашены были и хулиганствующие элементы, как наиболее часто подвергающиеся остракизму за стремление к свободе выражения чувств. Короче, Барбидон созвал всех, кто испытывал притеснения со стороны безжалостного общества. Просились и либералы, мотивируя свое желание тем, что их благие намерения мостят дорогу в ад, что вызывает прискорбное недоумение у части народа. Но Барбидон категорически отказал. «Еще с адством я не связывался!» Зато прибыло несколько чародеев; не столько из-за понесенных обид (попробуй их обидь, тем более что они трудились трейдерами на фондовых биржах), сколько из уважения к пригласившему их Чадвигу, намекавшему в своих письмах на что-то чрезвычайно выгодное. В итоге съезд получился представительным, хотя и чересчур шумным.
Публика расположилась на вместительной поляне у древней дубравы с болотцем невдалеке, так что обстановка была привычной. И буфет учитывал все вкусы: будь-то лягушки в собственном соку, или мухоморная настойка с клюквой. Собрались, естественно, в ночь на полнолуние.
   Желтый кошачий глаз смотрел с небес. А может, подсматривал или присматривал? Сколько всего видела луна, что творили люди под покровом ночи! Иные утверждали, что небесное тело не только наблюдает, но и передает информацию об увиденном куда-то дальше. Так ли это, астрономы пока не выяснили, зато летописи донесли до нас речь Барбидона в подробном изложении. Он поднялся на свежеспиленный пень, которому в будущем, пропитавшись ораторской мудростью, возможно, также предстояло стать столбовой основой чьей-то цивилизации. Барбидон был в ботфортах со шпорами, со шпагой на шелковой перевязи, в долгополой, заломленной спереди шляпе с пушистыми перьями, весь из себя кого-то напоминающий, и начал свою речь громко, но проникновенно.
- Соратники! Вы приехали издалека в надежде узнать нечто, что оправдает вашу дорогу сюда. И вы это услышите. Грядут перемены! Скоро сбудется то, что сулилось в сказках: тот, кто был ничем, никем и останется, но сделает при этом убедительную карьеру. Веками люди и лешие думали – в чем же правда? И, наконец, ответ найден! Все решает не правда, а сила! Мышь сколь угодно может доказывать свою правоту коту, да что толку? Значит, мы должны обрести силу, чтобы все убедились в нашей правоте. А если мы сильны, то сто нанятых нами правдолюбцев докажут нашу гениальность. А если мы гениальны, то естественным будет наше право потребовать, чтобы нам поручили самую тяжелую миссию, какую можно придумать – миссию переустройства мира! И мы не откажемся от этой ноши, мы взгромоздим ее себе на плечи. Ведь, правда?
Рассуждения были темными, но ободряющими, и слушатели поддержали призыв. Впрочем, один несогласный все-таки нашелся.
- Мы не грузчики тяжести на себе таскать! – забузил некий леший из тайги. - Барбидон вызвался таскать, вот пусть и таскает. Пусть сам единолично занимается переустройством мира.
- А мы что будет делать? – спросили у него остальные.
- Помогать критикой.
- А-а, - уразумели присутствующие, - это правильно. Если у Барбидона получится, то как следствие нашей помощи. Если же нет, то и жабе понятно будет – не учел критических замечаний.
Барбидон не стал спорить. Он согласился один побыть в роли грузчика и в перерывах между тяжким трудом выслушивать умную критику от столь умного собрания.
- Тогда разрешите огласить мою программу.
- Валяй, оглашай! - послышалось отовсюду.
- Моя программа проста и в то же время диалектически сложна.
- Как-как «сложна»? – раздалось из задних рядов.
- Диалектически. Это ученое слово.
- А-а, тогда понятно.
- Так вот, моя программа проста и сложна одновременно. Я за свободу! Свободу полную, свободу во всем и для всех!
Слушатели тупо притихли.
- Что он несет? – опять послышалось из задних рядов.
Барбидона непонимание соратников не смутило.
- Я ратую за ту простую вещь, чтобы людям предоставили полную и абсолютную свободу, свободу жрать, пить и гадить там, где они пожелают. А потом, когда объемы навоза перейдут допустимые нормы даже для вас, господа лешие, то явлюсь я – скромный в быту и личной жизни Вождь. Весь в белых одеждах. Я приду и скажу им смиренно: люди, я пришел учить гигиене! И светлое слово Гигиены - учения о чистоте - воссияет над миром!
В передних рядах зааплодировали. В задних - пытались уразуметь услышанное.
- Кто нам помеха на этом светлом пути? Монархия – мать несвободы! Долой монархию! А для этого надо начать с равенства, то есть с лозунга «Долой принцев и принцесс!»
Тут зааплодировали все.
- Леший ничем не хуже принца, а кикимора - принцессы! – продолжал настаивать Барбидон.
Раздались стройные крики «ура», лишь в передних рядах прерываемые возгласами «слава!»
- Я не хочу быть монархом, а только лидером! Ради свободы и равенства я слагаю с себя звание принца ради простого звания «вождь»! Я становлюсь не царем, а предводителем всех леших, упырей, кикимор, ведьм. Я отрекаюсь от пышного имени – Барбидон Уклопус Филадельф, данного мне при посвящении в принцы, и беру себе скромное имя Алеандра Бонарта. Я призываю вас: вперед - к равенству, вперед - к братству!
Овации заглушили последние звуки речи оратора.
Барбидон, то есть, теперь  Алеандр, стоял перед собранием, словно демон на утесе, слушающего шум прибоя. Море разбушевалось, пенясь и, а он стоял - гордый и спокойный, готовый одним взмахом руки укротить стихию. И тут, сквозь симфонию «бури и натиска», он услышал голос Салерии: «Ты рискуешь, разрушая стену между тобой и чернью. Немало из них, услышав о равенстве, начнут примерять место вождя на себя». «Знаю, - мысленно отвечал ей нареченный Алеандр, - риск есть. Но жаждущие моего места будут честно погибать в боях за правое дело. Свобода критики поможет мне выявлять их. А свобода самокритики – завершит дело. Но все равно – спасибо за заботу. Если бы ты была со мной…».
И будто издалека ветер принес эхо: «Не могу-у-у…»

                ________


Когда съезд перешел к завершающей части – банкету, к Барбидону, то бишь к Алеандру Бонарту, подошла делегация иного сорта. Она состояла из дипломированных чародеев, тузов потаенного мира, и нескольких тертых не мылом леших. Алеандр пригласил их в свой шатер. Зашли. Уселись за походный складной стол. Слуга быстро расставил яства и удалился. Выпили неспешно, закусили дарами природы. Пришло время говорения. Начал обсуждение старый заслуженный чародей.
- Уважаемый принц, или как вас теперь величать… вождь? Так вот, мы пришли узнать приватно, чего вы хотите на самом деле?
- Войны. Всего лишь войны за передел без меня поделенного мира.
- Зачем она нужна нам?
- Позвольте мне поразмышлять вслух… Мир, в котором мы существуем, создан не нами и, отчасти, не для нас. Мы в нем необходимы, чтобы подчеркивать чью-то мудрость, развлекать кого-то свыше, а в целом - служить сырьем для божественного эксперимента. И, в то же время, это славный мир, но в нем нет личности, способной противостоять надличной силе, которая зовется судьбой, роком, фатумом, демиургом… Мы рождаемся, чтобы исчезнуть. Выбор нам дан лишь для двух вариантов: умереть Персонажами или Героями. И вот мы тужимся выбиться в Герои, чтобы получить поощрение славой. Хорошо ли это? Нет. Почему? Суетно все это. Слава кончается сразу же, как только мы перестаем надувать сей воздушный шарик. Можно ли что-нибудь изменить? Давайте думать. Мир наш основан на постулате «золотой середины». Добродетельно среднее между двумя крайностями, которые являются пороками. И все в этом мире - суть порождение золотой середины. Смелость – это среднее между трусостью и ухарством, щедрость – между мотовством и жадностью…
- Разве это не так? – спросил его один леший.
- А что в таком случае есть истина? – с жаром воскликнул Алеандр. – Среднее между правдой и ложью?
- А разве не так? – гнул свое леший.
- Большинство людей так и воспринимают этот мир. Они делят его на светлые и темные половины, а посередине – незыблемая ось. Создается впечатление, что стоит оседлать ее, и вы обретете гармонию. Но как только кто-нибудь пытается сделать это, начинаются странности. Линия оси превращается то в канат, по которому нужно карабкаться вверх, удаляясь от корней, пока не устанешь и не сорвешься, обдирая в кровь ладони, то – в горизонтальную проволоку, провисшую высоко над земной реальностью, по которой надо идти, балансируя, как канатоходец. Ну и кто прошел ее до конца? А то вообще превращается в тонкую линию, будто прочерченную мелом. Ее невозможно взять в руки, а перепрыгнуть может любой: и тот, кто на черной стороне, и тот, кто на белой, так что становится непонятно, зачем она вообще нужна?  Отсюда вывод: с нами играют в игру. Чет и нечет. Красное и черное. С перспективой получить в итоге зеро. Нам дано право искать осевую линию, которая постоянно ускользает. В чем смысл этой игры? Возникают возможности для миллиона комбинаций. Все действуют, все ищут, все бьются за право быть Героем, но реального выигрыша нет, иначе игра закончится, потому представление должно длиться бесконечно. Во всяком случае, пока Банкующему не надоест играться с нами. Вот я и решил, а что если изменить правила игры? А то и вообще придумать свою игру? Давайте сыграем в войну, в которой именно мы распределим роли, и мы проложим осевую линию там, где нам захочется.
- И что конкретно может дать война?
- Неопределенность. Невозможно будет предсказать исход игры, ибо войны начинаются по конкретным причинам, а мы начнем ее только потому, что нам так хочется! Мы должны сотворить хаос. Созидательный хаос! Чтобы созидание шло через разрушение, а разрушение через созидание. Мы сделаем известное неизвестным и будем трактовать то, что получится. И это неизвестное превратится в фетиш! И мы будем лелеять его. Истина – всего лишь слово. Истина то, что мы сами создадим и сами же объясним. Вот такие будут правила игры. Кто в них сможет разобраться, кроме нас? А если так, то мы станем демиургами нового мира. Мы будет создавать персонажей и предоставлять им право стать Героями, а сами будет выставлять оценки по критериям, исходя из которых, будет непонятно, кого и за что выдвигают в Герои, а кого в Персонажи. На все будет Наша воля! Кто небытие превращает в бытие? Я хочу, чтобы это делали Мы! Мы захотели и собрали съезд. То, чего никогда не было – появилось! Даже если мы разойдемся, ни до чего не договорившись, воспоминание о таком необычном факте останется. А если мы двинемся дальше по пути создания новых фактов? Будут силы – создадим то, что захотим. А где взять Силу?
Алеандр обвел присутствующих взглядом требовательного учителя. И «ученики» поспешили блеснуть знаниями.
- Сила – в деньгах!
- Сила – в кулаке!
- Сила – в магии!
На лице «учителя» отразилось разочарование. Тогда попытался прояснить вопрос неугомонный леший.
- Я слышал, что  сила - в знании.
Алеандр отрицательно покачал головой.
- Тогда сам скажи.
- Настоящая Сила рождается из противодействия другой силе. Искра высекается ударом камня о камень. А уж из нее возгорается пламя. А началом процесса выступает Воля. Сила у нас есть, воля – тоже, теперь остается подготовить противостоящую нам силу!
Публика окаменело взирала на своего вождя, а Алеандр продолжил вдохновенно втолковывать.
- И здесь на первый план выходит мера. Нужно подыскать такое противодействие, чтобы оно, во-первых, было слабее нас, и потому не могла победить, во-вторых, своей силой оплодотворило, удесятерило нашу силу. И я знаю, где ее найти и как задействовать в нужном русле и ракурсе. И в бой! Без этого мы останемся персонажами, в лучшем случае дорастем до Героев, но мы никогда не станем Демиургами, а останемся лишь пешками в руках Играющего.
________


Адмус был в пути третий день. Его не радовал свежий ветерок и неправдоподобно зеленые луга, еще не тронутые летним зноем. И облачка не навевали мыслей о чем-то легкомысленном. Адмус был в плохом настроении, как человек, которого послали куда подальше. И так он шел, пока ни увидел придорожный трактир. Жажды, как физической потребности, организм не ощущал, зато душа просила испить водицы не меньше десяти градусов. И Адмус вошел в питейное заведение.
Дилижансов и прочих повозок у входа не было, зал пустовал. Даже хозяина не было видно. Лишь у окна сидел человек и скучал. Адмус присел за стол, стал ждать.
- Если невтерпеж, то присоединяйтесь, сударь, - откликнулся человек. – Мне одному столько не выпить, да и ни к чему.
Адмус пересел.
- Меня зовут Киаксар. По заслугам - бывалый воин. Ныне в почетной отставке, - доложился сиделец.
- Принц Адмус. Пока на службе. Учусь в Институте, - представился Адмус.
- Тогда первый бокал за знания. Лучше вовремя узнать то, чего ты не знаешь, чем не вовремя. Был у меня случай…

                Рассказ бывалого воина

Я еще ходил в рекрутах, но уже умел тянуть носок и браво отвечать: «Есть!», когда случилась небольшая война. Кто-то кому-то в верхах сказал, что он не прав, а тот другой весомо возразил. Чтобы узнать, кто виноват на самом деле, послали солдат пострелять друг в друга. Приказано – сделано. Заняли мы одну деревеньку. Она располагалась на горе, и с нее хорошо и далеко наблюдались окрестные дороги. Противника не было, и мы несколько дней отдыхали в свое удовольствие. А жил в той деревне старик лет за сто возрастом. Смотрел он на меня, смотрел, потом подозвал и спрашивает:
- Сынок, знаешь ли ты как выжить на войне?
Отвечаю:
- Конечно. Для этого надо слушаться командира.
Он согласился, но тут же возразил.
- Командир один, а вас много. Каждому в бою он подсказать не сможет.
- Ну и как выживать на войне в таком случае?
- А ты приучи себя работать на нее, как пахарь в поле. Работай каждый день, даже когда никто не воюет.
Посидел, потом, уходя, добавил:
- Побеждают те, кто имеют привычку к постоянной работе.

- Я принял сказанное, как руководство к действию, и потому выжил в пяти войнах и еще в отдельном сражении за винный погреб в харчевне «Три пескаря». Для меня формула жизни звучит следующим образом: действие, нацеленное на победу, руководствуется разумом и проверяется чувством. А для этого надо развивать свой ум и закалять характер. Как видите, все просто. Осуществить сложно.
- Ну, это всегда так, - утешил Адмус тоном опытного наставника.
- Тогда выпьем?
Выпили.
- А Вы, Ваша Светлость, чего один в дороге?
- Послан за инициацией.
Воин уважительно помолчал. Потом спросил.
- Чего?
- К невесте иду. Ее ухажеру морду бить.
- Теперь понял. И запомнил. Если что, так и скажу жене: извини, мол, это инициация, даже принцы не брезгуют рукоприкладством.
- Да нет, я фигурально выразился. Если у них любовь, я с тропинки сойду, чтоб не мешать встречному движению. Значит, быть мне одиноким волком.
- Золотые слова! За это надо поднять!
Подняли, выпили.
- И я такой же – рыскающий волк. Всю жизнь в походах, даже не знаю, какая половина детей моя. Зато есть, что вспомнить. Мой девиз – ищи бой!
- Хороший девиз. А почему, собственно, мне не найти обожателя моей невесты, не набить ему то, что полагается бить и тем отохотить от будущей жены?
- Верно. Найти, и в бой! Главное - разнести замок, тогда в любом случае не так обидно будет. Выпьем за бой?
Выпили.
- Может, меня за этим и послали, чтобы посмотреть, каков я в деле?
- Верная мысль. Вы принц или не принц?
- Принц…
- Себя уважаешь?
- Уважаю.
- А меня уважаешь?
- Уважаю.
- Тогда слушай сюда. Мой совет: в бой! На штурм! Военное искусство знаете?
- А то, с трех лет маршировал.
- Тогда вам повезло: есть повод подраться с достойным противником. Выходит, перст судьбы!
Адмус тяжело задумался.
- Может, и вправду это демиург меня надоумить пытается? А то мои друзья, кажется, нашли себя, а я вроде как сбоку. Но и у меня есть козырь!
- Тогда выпьем за то, чтобы демиург нам побольше в рукав козырей подкладывал, а мы не плошали, обнаружив туза.
Адмус чокнулся и выпил под мобилизующий тост.
- Есть у меня еще козырь. Это Авочка, - сообщил он. – Она – тигр! Только я могу в клетку входить. Только меня слушается. А других туда не пустим. (Адмус стукнул по столу.) Игра еще не проиграна!
- Куда там! Конечно, нет! – отозвался сосед. – Только пить начали.
- Тогда продолжим, наливай…
И они вновь наполнили бокалы.
Часа через два с ними сидело еще двое. Наверное, они подошли позже и, не найдя хозяина, присоединились к ним. А может, что-то другое… Адмус не помнил точно, когда диктовал летописцу. Но запомнил, что один из вновь подсевших был толст, важен и говорил веско, а второй худ, непоседлив и нервен. Говорили о политике. И, кажется, давно.
- Нет, вы только вдумайтесь, - втолковывал худощавый, - тащат все: и то, что плохо лежит, и то, что хорошо, казалось бы, припрятано. Зачем я ворую – понятно: мне надо. Но они-то почему, когда у них все есть?
- Люди от своего не отказываются, а от чужого - тем более. Таков закон жизни, - заметил Киаксар.
 - Это безысходная ситуация, когда пороть некому и, в сущности, не за что, а хочется и надо, - проговорил Адмус, изо всех сил напрягая свой ум.
 - Я не пойму, чего он говорит, - возмутился худой и нервный. – Я уже час не могу понять, что он говорит. Мне обидно.
Второй, дородный мужчина, был иного мнения на суть поднятой проблемы, поэтому он обратился к худому с дружеской критикой:
  - Я тебе скажу  прямо, без затей - дубина ты! 
  - Сам сучок! – вскипел тот.
  - Ты, что, обиделся? Напра-а-сно. Я привык честно о людях говорить. Всё, как есть. Вот я какой. За это меня надо ценить, а не ругать обидными словами.
Он огладил свой выдающийся живот и заскучал.
- Да разве ж люди оценят правду о них самих? Налей мне вина, видишь, я расстроен.
- Тогда скажи, в чем соль этого высказывания?
Полный господин выпил и принялся обстоятельно излагать свою философию жизни:
- Вся соль в способе соления. Смотри. Ты живешь теми заветами, что тебе мама в детстве внушала. А она говорила: смотри, сынок, не воруй, это нехорошо, а будешь воровать - не попадайся, а попался - веди себя со следователем смирно и не забывай поздравлять маму с днем рождения. Так? Так. Она учила тебя правильно. Она учила тебя хорошему, чтобы ты маму любил. Так? Так. А ты когда ей в последний раз открытку посылал? Во-о-т. Давно. Так зачем ты воруешь? Чтобы на себя и на других женщин тратить? Мама тебя воспитывала, воспитывала, а ты ее забываешь. Нехорошо.
- Да я... да я… - пытался вставить слово худой, но неудачно. Его не слушали.
«Вот еще одна правда жизни, - подумал Адмус. – а мы все высшую истину ищем».
- Пойду, вздремну перед сном, - сообщил он приятелям. И уснул тут же за столом.
               
_______


Адмус очнулся от того, что кто-то его усиленно толкал.
- Давайте вставайте. Вы, как мой племянник, тот пока глаза протрет - день прошел.
Адмус открыл неясные очи и узрел пред собой свежайшего вида Киаксара. Лежал же Адмус в постели на чистом белье, как и подобает принцу.
- Как я сюда…- начал было Адмус.
- Не важно. Подите лучше искупайтесь.
И Киаксар указал на приготовленную бочку с водой. Адмус поднялся, сунул в нее палец и ужаснулся.
- Вода холодная, аж боязно топиться.
- На войне, как на войне, - отвечал старый воин, и привычно погрузил новобранца в купель.
После завтрака и отдохновения, Киаксар стал объяснять, как побыстрее добраться до места, но Адмус прервал его:
- Я не могу двигаться слишком быстро, мне по дороге надо узнавать про всякие умные вещи. Короче, мне надо искать истину. У нас, принцев, так принято. Может кто-нибудь о ней знает?
- А-а, так Вам, Ваша Светлость, надобно по мудрецам еще пройтись? Знаю таких. Недалеко есть одна обитель. Зайдете к ним, а они уже направят вас дальше по эстафете.
После чего Киаксар и Адмус дружески расстались.
- Буду следить за прессой, может, где какая межгосударственная заварушка с Вашим участием случится, так я сразу же прибуду, - пообещал ветеран.
Адмус лишь вздохнул, выслушав эти надежды.
К вечеру Адмус добрался до приюта мудрецов. Им оказался уютный домик с садом и хозяйственными пристройками. Меж деревьев по тропинкам чинно гуляли благополучного вида жрецы мудрости. Адмус напросился на аудиенцию к их главе. Просьбу уважили, и Адмуса ввели в кабинет, заставленный шкафами с манускриптами всех мыслимых размеров и расцветок. За столом сидел поседевший над фолиантами господин в неброской одежде, но алой ленточкой на шее. Просторная рубаха скрывала предмет, что держала лента, но, похоже, что сделан он был если не из золота, то из брильянтов, ибо даже сквозь ткань струился легкий свет. Хозяин любезно пригласил Адмуса сесть в кресло, выслушал его просьбу и охотно поведал о своих проблемах.
- Истину сложно установить, но еще труднее доказать всем умам, что это и есть искомая истина. Я слышал, что в иных землях твердо верят, что наша Земля – шар, висит ни на чем и, более того, Солнце восходит и заходит потому, что Земля крутится вокруг Огня, да так ловко, что мы не замечаем этой бешеной скорости. Каково в это поверить? Но ведь верят, и самое удивительное, если это все - правда! Мы делаем ошибки, затем по мере сил, исправляем их. Но сколько бы ни исправляли, все равно делаем новые. И так из поколения в поколение. Никакой опыт не помогает. Логично предположить, что человек существует для создания ошибок. Значит, это кому-нибудь нужно? Да, считаем мы, нужно! Некто специально следит за нами, отмечает наши ошибки и делает выводы. Значит, наши ошибки угодны Высшим Силам, и мы должны совершать их с чувством осознанного долга и класть их к подножию алтаря. Отсюда наша мораль: совершил ошибку? Радуйся! Ты угоден!  Исправил ее? Радуйся еще больше. Ты угоден вдвойне!
- Хорошее вероучение, - одобрил Адмус. – Это по мне. Совершать ошибки – моя стихия. Значит, зря я огорчался по их свершении?
- Зря, - подтвердил жрец. – Теперь не огорчайтесь, сын мой, а сохраняйте дух твердым, настроение бодрым. Главное, чтоб талант был. У вас есть талант?
- Не знаю… Способности есть. Наверное. Но не уверен.
- Не страшно, если нет способностей. На «нет» и спроса нет. Страшно, когда способности есть, но нет таланта! Это все равно, что быть мужчиной наполовину. Вроде, все на месте, и спрос есть, а что делать с поступающими предложениями – непонятно.
- Как вы доходчиво объясняете. А что если не понятно, к чему есть талант, но видно, к чему способности?
- Я человек хоть и малограмотный, но с высшим образованием, потому могу судить о некоторых предметах, как-то: экономика, юриспруденция и метафизика. Причину вижу в следствии, и тем спасаюсь. Талант – число единственное, значит - целое, а способности – число множественное, значит - дробное. Что лучше? Дробью не убьешь, а целым – запросто. Целое бьет в точку, но можно и промахнуться, а дробное бьет в рассыпуху, но шанс попасть возрастает. Это понятно?
- Вроде бы, да.
- Тогда идем дальше. Продолжением силы молодости является талант, что выражается в гениальности. Гениальна только молодость. С возрастом талант изнашивается, мельчает и переходит в способности. Затем и они выгорают, остаются навыки. В старости от них остается лишь опыт. С ним человек и подходит к последней черте. Я нахожусь как раз в стадии опытности.
- Значит, мы гениальны? – обрадовался Адмус за себя и своих друзей.
- Я высказался в том смысле, что «молодость гениальна», а не все молодые гениальны.
- И на добром слове спасибо. Тезис все равно окрыляет.
- Успехов вам на поприще обретения.
На этом беседа прервалась, ибо хозяина обители призвали иные дела, но он дал карту, на которой были отмечены последующие пункты бытования искателей мудрости. Сверяясь с нею, Адмус отправился дальше.
Еще через день он имел честь пройти через ворота, над которыми красовался девиз: «На то мы и существуем!» Адмус сразу попросился на прием к старейшине сего места. И его просьбу вновь уважили без промедления. Старейшина сидел в кресле и задумчиво оглаживал белую длинную бороду. Перед ним на высоком пюпитре лежала раскрытая книга. Адмус вежливо представился.
- Рад видеть перед своими очами ученика почтенного Института, - благосклонно ответил Старейшина. – Многое ли вы успели узнать?
- Много, - честно соврал Адмус, - но все равно решил отправиться на поиски интеллектуальных впечатлений, чтобы выработать очередные новые идеи.
Адмус был рад козырнуть к месту такой изящной фразой, которую он слышал от Одариса. Однако реакция Старейшины была кислой.
- Вряд ли вы обретете что-то новое. Не те времена. Книги пусты, ибо повторяют чужое своими словами, а слова хоть и многозначительны, но в скорлупе все равно царит выеденная пустота. Это тот случай, когда идеи не рождают новых идей, а лишь тексты, а те – другие, подобные же тексты. Очередных идей ждать уже не следует. Одни реализовались, другие лопнули.
- Значит, все вопросы поставлены, но ответы не найдены? – вопросил слегка озадаченный Адмус.
- Ну, почему же, почтеннейший искатель истины, - вежливо возразил Старейшина. – И вопросы поставлены, и ответы найдены. Только ответы вы либо еще не знаете, либо они вас не устраивают. А теми, что устраивают - вы руководствуетесь.
- Вот это да! – в восхищении воскликнул Адмус. – Так это меняет дело. Это по мне решать уже решенные задачи. А вот мой друг Лотис хочет искать истину. И я настроился было биться над вопросами, на которых еще нет ответов. Но при таком раскладе жить много легче.
- Не знаю. Я, к примеру, со знанием ответов на свои вопросы затворился в башне. Конечно, можно опустить планку и не закапываться так глубоко. Я мог бы вывести постулат типа: «смелые укрощают жизнь, а трусливых – сама жизнь», и он был бы верен, а я  имел бы успех в качестве популяризатора. Однако то была бы куцая истина. Тогда какой же необходим постулат? Истина – это безусловное знание, вроде 2+2=4. Проблема в том, что далеко не все сводимо к столь кратким и ясным формулам, а значит, истина ускользает, расплывается в комментариях, а они - в разнокалиберных умах.
- Истина, как известно, находится посередине, - убежденно сказал Адмус.
- Разве? – оспорил вывод Старейшина. – Встаньте, пожалуйста, у зеркала.
Адмус подался к зеркалу. Во весь рост, во всем великолепии напротив стоял он сам.
- Поднимите руку, Ваше Высочество.
Адмус поднял.
- Какую руку подняли?
- Левую.
- А в зеркале какую подняли?
- Гм. Правую.
- Если истина посередине, то какой вывод изволите сделать? Что в среднем у двоих поднята нога? Нет. Мы видим, что каждый поднял свою руку, хотя, в принципе, объект один. Разница в одной сущности ставит нас, любомудров, в тупик. Мы стараемся овладеть искусством концептуального мышления. Это то, чего лишена подавляющая часть народонаселения. Получается драматический зазор. Мудрец пишет всеобъемный труд, но понять его толком не могут даже сверхобразованные люди, ибо способны воспринять лишь частности, но не целое. Приходится логику сводить к вере в умность глаголемого.
В подтверждении этого Старейшина пригласил принца осмотреть гордость обители – научную мастерскую.
- Мы не только занимаемся мыслеведением, как другие, но и стараемся выйти на новый – лабораторный, так сказать, уровень.
Старейшина отворил дверь, и Адмус увидел обширный зал, тесно заставленный столами с нагроможденными на них ретортами, колбами и прочими сосудами. В одних булькала кипящая на слабом огне жидкость, далее по трубочкам переносясь в виде пара к бутылям, стекая туда уже капельками. В других емкостях содержалось что-то сыпучее, и оное толкли в маленьких ступках. Сосредоточенные люди в белых одеяниях призраков бесшумно двигались меж узких проходов, всемерно поддерживая бульканье и шипение в этом своеобразном мире.
- Здесь мы решаем основную задачу мыслительного процесса бытия человечества, - объявил Старейшина. – Давно замечено, что человек способен сосредоточиться и удержать в своем мозгу только одну заглавную мысль. Либо он думает о горизонтальном, либо о вертикальном. Попытка охватить сразу обе мысли приводит мозг в недоумение, а сознание в отчаяние.
- Как же так? – удивился Адмус, и возразил. – Я способен одновременно думать о самых разных вещах. И мои знакомые, похоже, делают так же.
- Это кажущиеся многообразие, - мягко отмел Старейшина поползновения принца на универсальность. - Перепрыгивая с одного предмета на другой, вы можете спокойно думать только о том, что не требует глубокого проникновения в суть вещей, и вырабатываете суждения по типу: хочу – не хочу, нравится – не нравится, согласен – не согласен и так далее. А вот мысль, требующую всестороннего рассмотрения и познания, мозг способен принять только одну.
- И это плохо?
- Не то, что плохо… Живем же. Это означает, что человек не может охватить мир во всей его целостности, а целостность эта состоит из многообразия феноменов. Вот мы и пытаемся создать вещество, чтобы, приняв таблетку, люди обрели способность повысить свои возможности хотя бы до восприятия двух главных мыслей одновременно. «Эффект стереоскопичности» называется.
- И что это дало бы?
- Как что? Мы стали бы вровень с богами!
«А вы уверены, что им тоже удается осмыслить сразу несколько сущностей?» - хотел было спросить Адмус, но, не чувствуя себя достаточно сведущим в отвлеченных науках, счел за благо промолчать. Вслух же пожелал Старейшине успехов на этом перспективном поприще и попрощался.
Через два дня пути он достиг обители не хуже прежних. И старец восседал в кресле не менее серьезный и внушаемый почтение. И вопрос Адмус задал примерно тот же, что и прежде – об их поиске истины. Старец охотно поведал:
- На этом пути нас интересуют формы бытия. Их четыре: внеличностная, личностная, личностно-внеличностная и пустая. Мы стремимся, прежде всего, изучить пустую. Нас интересует: а нет ли там кого или чего?
- Так ведь она… оно… пустая! – воскликнул Адмус.
- Пустая для нас. А для самой себя?
«Лотиса бы сюда», - тоскливо подумал Адмус.
- Представьте следующее: пустота рождает пустоту, но поглощает материю, чтобы преобразовать ее в пустоту. Но тогда, какая же она пустота?
- И каково ваше конкретное учение? – вежливо поинтересовался Адмус, чувствуя, что подходит к пределу своих умственных возможностей.
- Мы проповедуем одну мысль: всякий идиотизм, как символ пустоты, должен иметь пределы своего действия…
- Ценная мысль, - согласился Адмус.
- …ибо умная мысль сама затухает в пространстве. Она имеет не столь уж большой радиус действия, как хотелось бы, и по мере движения ослабляется, искажаясь в соответствии с законом пророка Эйнштейна.
Адмус сделал лицо таким, по которому было бы видно, что имя Эштейна ему знакомо.
- А есть проблемы с этим?
- Да. Мы никак не может найти пределы интеллектуального, а тем паче политического идиотизма, и даже строго научно классифицировать все проявления их в нашей жизни.
- Понимаю и сочувствую.
- Но мы много работаем.
- Желаю плодотворных успехов.
- Спасибо, будем стараться, хотя ох, как это сложно. Вот, к примеру, мы узнали…
И настоятель понизил голос до шепота:
- … что таблица умножения подделана средневековыми монахами!
- И что теперь делать? – с тихим ужасом в голове спросил Адмус.
- Будем искать истинную таблицу.
- Тогда вдвойне желаю вам всего, чего вы себе пожелаете.
С тем Адмус и откланялся. Впереди еще был монастырь, где поклонялись электричеству, как явному проявлению божественной силы. Они практиковали просветление: брались за оголенный проводок и кричали в восторге от ощущения Высшей Силы! Но почему-то идти туда не хотелось. Короче ясно, что дело темное. По-настоящему, он не мог понять одного: чего Лотису так нравится искать истину? Все, что он видел и слышал, выглядело в его глазах форменной «чупухой». Истина в том, что в мире много умников, но мало умных. И к черту классификации! Прав Одарис: все, в сущности, делится на съедобное и несъедобное. А съедобное - на сладкое и все остальное. И сделал свой вывод: «можно долго спорить об оттенках фиолетового, но мне хватает синего».

_______


Но Адмуса ждали и иные встречи.
Свечерело, когда он подходил к очередной придорожной гостинице. На небе зажглись первые гирлянды звезд, но тьма не опустилась не только по причине не остывшего еще заката, но и необычного свечения над крышами постоялого двора. Странное физическое явление заинтриговало Адмуса, и он ускорил ход. Что-то ему в этом свечении почудилось призывное и отдохновенное. Устал он от дороги. Притомились ножки, мозг переполнился впечатлениями, хотелось чего-то иного.
Войдя во двор, Адмус оторопел от увиденного. Такого количества леших, ведьм и кикимор он никогда не видел. Впрочем, он их вообще до сих пор не видел за исключением одного домового, да и то в детстве. Стало понятна и природа свечения. За столетия телесная сущность лесных и болотных жителей накопила столько фосфора, что их тела от разогрева начинали самопроизвольно светиться. А процесс разогрева шел полным ходом. Кабатчик еле успевал бегать за сокровенным запасом в погреб. Обитатели людского роду-племени, если и остались в таком месте, то попрятались в комнатах и мертво затаились до рассвета. Зато Адмусу стало отчего весело, захотелось ему охолонуться в омуте и покружиться в водовороте.
Он встал посередине двора и широко улыбнулся.
- Гуляем, приблудные? Так и надо перед концом света! Принимайте в свою компанию, а то от жажды пыхнуть могу не хуже дракона.
Лесной публике прямота не менее блудного принца понравилась. Взревели лешие фальцетом, взвизгнули виолончелями ведьмы, хохотнули тромбонами кикиморы и пошла гулянка по принципу: «Живем, братцы, в последний раз, чему есть прямые доказательства». Все смешалось в ту ночь на постоялом дворе. Беззастенчиво объяснялись в сокровенном скрипки, били себя в грудь ударные, под исповедь духовых кружились в хороводе лешие и отплясывали вприсядку кикиморы. Казалось, сам воздух кипел от дыхания разудалой публики. И далеко округ разносилась сердешная песня лешарей, в чьем хоре отдельной партией слышался единственный человеческий голос – Адмуса.

                Восходит заря, но не цветет конопля,
                Хоть с зорею встает всяка божия тля.
                Мое сердце кричит – пропадает она!
                Конопля-конопля, не бросай ты меня!
                Не смогу без тебя - я ж не божия тля.

А потом опять танцевали, и опять пели, уже веселое, что-то вроде:

                Мы, русалки, народ вольный,
                Удалой и своевольный,
                Выйти замуж мы не можем,
                Но (неразборчиво) мы поможем!

Адмус потом с трудом мог вспомнить текст песен, хотя тогда без запинки пел все, что имелось в болотном репертуаре. Правда, припомнил, как обещал приехать на именины к одной кикиморе лечить пиявками свой радикулит, которого не было; как мерялся силой с лешим, и победил его, после чего скакал на его спине. Потом поднимал тост за кого-то и принял тост ответный, и называл какую-то молодую кокетливую ведьму Авой…
В полдень он открыл глаза. Белый свет выглядел мутно и серо. Кряхтя, Адмус спустился  с сеновала и обозрел место действия. Запредельный люд тоже потихоньку выкарабкивался из углов и кустов. Сели чаевничать, благо, за исключением забора и туалета, все остальное на постоялом дворе уцелело. Только тогда принц поинтересовался причиной столь несвойственного природе скопления антропоморфных форм жизни в одном месте.
- Мы ратикалы!
- Радикалы?
- Ага. Будем мир менять до основания.
- Так вы революционеры?!
- Ты не ругайся. Мы не в обиде, вместе пили, но больше незнакомых слов не говори. Наш вождь Барбидон сказал, что мы ратикалы. Ему мы верим, что это слово не обидное.
- Барбидон? Ваш предводитель Барбидон?
- Да, - важно кивнула одна из кикимор. – Славный мальчик. 
- И что, он решил изменить мир?
- Подчистую. Кто был лешим, станет старшим лешим, кто была кикиморой, та станет…
- Русалкой, - подсказали со стороны.
Грянул хохот. Только Адмусу было не смешно. Опять Барбидон. И опять его пути перекрещиваются с его, Адмусовой, дорожкой. Что за напасть?
- А где вы его видели?
Ему охотно рассказали про съезд с изложением принципиальных тезисов речи нового вождя. Адмусу оставалось только удивляться такой прыти недавнего студента.
«Как он так легко на мировой уровень вышел?» - завистливо подумал Адмус, которому надо было еще сдавать зависший зачет по практике.
- И что теперь?
- Идем собирать по лесам и долам, трясинам и ручьям силу могучую, чтобы всем, несогласным с нами, показать, кто в этом мире за главного.
Теперь принц уже не останавливался на промежуточных рубежах, а прямым курсом помчался ко двору раджи. А в обратную сторону полетело письмо к друзьям с сообщением о новой каверзе Барбидона…
               
________


Столица царства раджи бурлила. Явственно чувствовалось приближение какого-то праздника. Адмус выяснил, где остановилась белокожая принцесса из верхнеполюсной стороны, и направился к небольшому, но уютному палаццо недалеко от резиденции самого раджи. Стражникам передал записку для адресата: «Я здесь. Буду в кофейне напротив. Адмус» и занял место на диванчике в указанном заведении. Не успел он выхлебать мизерную чашечку горького местного напитка, как увидел через окно спешащую Авочку. Адмус приосанился, принял приличествующее его положению обманутого жениха скучающее выражение лица и в такой мизансцене принял посетительницу.
Авочка же сияла. Бросилась ему на шею, помяла воротничок рубашки и совсем не обращала внимание на любопытствующие физиономии окружающих.
 - Ты приехал ради меня? У тебя же практика заканчивается только завтра!
 - Дело неотложное есть. Мне надо знать твое мнение по одному философскому вопросу.
 И Адмус протянул то самое злополучное письмо, что позвало его в дорогу. Ава развернула листок. Через мгновение подняла глаза.
 - Это намек?
 - Нет, это просто письмо.
 Ава вновь углубилась в созерцание бумаги.
 - Очень мило, - произнесла она, спустя три мгновения. – Наверное, пока шел сюда, заходил в обители искателей мудрости?
 - Было такое.
- Похоже, ты набрался много мудрости, потому что я ничего не понимаю.
- А что тут непонятного? Любой дурак поймет, - отвечал Адмус, раздражаясь.
- Тогда я дура. Объясни мне смысл? И Ава вернула письмо. Адмус взглянул и… обомлел. Перед ним был чистый листок без малейших намеков на буквы.
- И для этого ты проделал такой путь?
- Выходит – да.
Ава чуточку поразмыслила и заявила:
- А, поняла! Это называется сюрпра-а-йз.
- Вот именно, - пробормотал уничтоженный Адмус.
Авочка захлопала в ладоши.
- Я поняла, поняла: ты по мне соскучился!
Адмус заставил себя расцвесть улыбкой. Над ним шутили. Осталось веселиться вместе со всеми. Он развел руками: мол, раскусили меня. Авочка вновь кинулась ему на шею, обняла и чмокнула в щеку.
- Как хорошо, что ты приехал!
- Вообще-то я ехал не к тебе.
Адмус сказал это спокойно, даже небрежно. Губы у Авочки дрогнули.
- А к кому?
- К некоему Лорику, побочному сыну некоего раджи, с которым находится в интимной переписке некая принцесса.
Адмус сладострастно наблюдал, как изменилась лицо Авы. Как она растерялась и не сразу нашлась, что сказать. Потом пролепетала:
- Кто тебе рассказал про Лорика?
- В «Монархических известиях» прочитал. В редакционной статье «Международные связи крепнут». Дай, думаю, и я плечо подставлю.
- Я приехала к Лорику, это так. И он писал мне, это было. Но по-дружески.
Адмус усмехнулся.
- Ессессенно по-дружески. У меня со служанками тоже были исключительно дружеские отношения.
Авочка вскочила. Что-то хотела сказать, но не смогла и бросилась бежать.
Адмус криво ухмыльнулся. «Против правды не попрешь, - подумал он. – Не выдержала очной ставки с истиной».
На сердце же было гадко.
________


Он встал, чтобы… Что? Он не знал. Наверное, надо уехать. Так сказать, пожелать счастья молодым и уйти из сферы, где третий всегда бывает лишним. Направление мыслей было прервано появлением…
- А я тебя ищу! Здравствуй! А где Ава? Ты что так плохо выглядишь? Устал с дороги? Но сначала скажи два слова о Лотисе? У него все в порядке?
Салерия болтала не умолкая, теребя Адмуса, требуя ответа на все вопросы разом. Потом примолкла, всмотрелась, поняла.
- Когда это ты успел поссориться с Авой?
- Почему я? Может, она виновата!
- И в чем она успела провиниться? Я узнала о твоем приезде десять минут назад, Ава – пятнадцать. Что произошло за это время?
- Я приехал поздравить Лорика, - сказал Адмус с сарказмом.
- Ты знаешь Лорика? Ах, да, вы же останавливались у раджи. Не знала, что ты успел с ним так близко познакомиться. Впрочем, конечно, поздравь Лорика со свадьбой.
Адмус глупо моргнул. Потом еще раз. Затем закрыл рот. Потом открыл, чтобы спросить:
- Он женится?
- Да. Через два часа церемония. Ава бросила наряды, как узнала, что ты приехал…
Адмуса шатнуло.
- Могла и не беспокоиться, - пролепетал он.
- Вот что, дружок, - перешла к решительным действиям Салерия, - хватит говорить загадками. Расскажи, что случилось.
- А ты не догадываешься? Ты что, тоже надо мной издеваешься?
- Адмус, я тебя ударю, если ты не прекратишь изъясняться вопросами. Что случилась?
- Ава женится, а ты спрашиваешь, что случилось?
- На ком Ава женится, она же женского пола!
Тут уже Адмус рассвирепел.
- На евнухе! Она же… замуж выходит, а вы тут передо мной комедию с радостной встречей ломаете!
- Да объясни толком, за кого Ава замуж выходит?
- Как за кого? За Лорика!
- Ты что? С колокольни упал? – поинтересовалась Салерия ледяным тоном.
Тут Адмус понял, что произошло что-то несуразное, и местами непоправимое.
- Ты же сама сказала… про свадьбу… Лорика.
- Сказала. Лорик женится. На одной простолюдинке по имени Золотушта. Он ее на пути в Злоконию обрел. Лорик пригласил нас на свадьбу. Ава будет со стороны невесты, потому что она их и познакомила. Лорик нас любезно подвез, вот Авочка и оказала ответную любезность: познакомила застенчивого сына раджи с милой застенчивой девушкой.
- А переписка? – промямлил Адмус.
- Господи! Тебе уже наплели? Ну, написал он ей два раза. Первое письмо с благодарностью за неземное знакомство, а второе – с приглашением на свадьбу.
Адмус хотел было еще что-то спросить, потом понял – ни к чему. Его провели, поймали на ревности, чего уж тут продолжать огород городить. Вместо новых вопросов сообщил:
- А я Аву обидел.
- Да что ж у вас все как… у людей. Сейчас пойду, найду ее. Жди здесь!
Салерия умчалась, а Адмус, чувствуя себя разбитым в пух и прах, опустился на диван.
Через полчаса Салерия вернулась.
- Что за служанки у тебя были?
Адмус зарделся.
- Да наплел я со злости!
- Я так и сказала. Иди к ней. Она как раз плакать перестала. Помирись. Не порть ей свадьбу, хоть и чужую.
Через пять минут Адмус поскребся в дверь комнаты.
- Не заперто, - услышал он милый его сердцу голосок.
Адмус втек в приоткрытую им щель и остановился на пороге. Глазки и носик Авочки припухли, но сидела она прямо, как гвоздик. Коротко взглянула на него и сказала:
- Давай решай скорей, на какой козе ко мне подъехать.



Сказ 23. Приближение апокалипсиса


Адмус был уверен, что по его письму Лотис с Одарисом явятся скоро. Тем более, дорога была знакома. На воздушном шаре за три дня можно долететь. И вправду на исходе недели они прибыли: бледные, с обветренными лицами, но живые и здоровые. Лотис сразу заявил, что был уверен в желании Барбидона взять реванш. Но ему только одно не понятно: почему именно к ним прицепились?
- Вот и я о том же думаю, - подхватил Адмус. – Почему свет и тьма клином на нас сошлись?
Одарис долго своего мнения не высказывал. Когда друзья решили было, что его, этого самого мнения,  нет, Одарис выдал первую мысль.
- А что если развернуться да и уехать? Пусть без нас с Барбидоном разбираются, кто захочет. Наши королевства – с краю!
Мысль понравилась. А чего и вправду они мчатся куда-то по первому зову? Например, последний случай. Ава приехала бы к ним  в гости, тогда Адмус и выяснил бы кто такой Лорик.
- А так я перся за тридевять земель, чтобы узнать, что этот Лорик женится на какой-то простушке, - кипятился Адмус.
- Да нас еще вызвал.
- И вас сорвал только из-за того, что Барбидон решил стать авангардом регресса, - согласился Адмус.
Однако сразу уезжать было как-то неприлично – подумают на них, что струсили, но и тянуть время не имело смысла. Требовался совет. Втягивать принцесс в такое мужское дело, конечно, не хотелось, однако других совещательных органов вблизи не наблюдалось.
- Нас загнали в ситуацию, которая описана в теории, - сообщил Лотис. – Не думал, что именно нам придется проверять ее на себе.
Адмус с Одарисом высказали желание ознакомиться с наукой.
- Эта теория называется теорией неопределенной определенности, - начал свой рассказ Лотис. – Суть ее в том, что будущее при определенных условиях может влиять на настоящее. То есть будущего еще нет, но оно существует в потенции, в возможности случиться, хотя и не обязательно, тогда люди могут начать действовать, исходя из такой возможности, и, тем самым, возможное будущее станет самой что ни есть реальностью. Например, кто-то начнет бояться нападения и готовиться к войне так усердно, что она и впрямь станет неизбежной. А период, когда будущее может реализоваться или пойти по совсем другому маршруту, называется точкой неопределенности, или «вилкой». Вот сейчас мы находится именно в таком временном континууме. От нашего выбора, возможно, зависит ход дальнейшей истории  немалого числа царств.
- Ух ты, здорово, - восхитился Адмус. Теория, изложенная Лотисом, поколебала его желание уехать домой поскорее. – Значит, у нас есть возможность попробовать себя в качестве демиургов?
- Конечно, если начнем действовать, то тем самым признаем за имеющимся вариантом способность реализоваться и этим поспособствуем его осуществлению.
- Позвольте, но если мы уедем, если не воспрепятствуем возможному будущему, то оно тем более может реализоваться! - воскликнул Одарис. – Только без нас и в ином, неблагоприятном для нас варианте.
- Да, - согласился Лотис, - ты прав. Тогда реализация возможного будущего будет зависеть исключительно от Барбидона.
- Выходит, демиургом станет он! Хорош выбор! Так что же делать нам с будущим? – растерянно проговорил Адмус. – Кстати, что это за исторический псевдоним он себе выбрал – Алеандр Бонарт? Неужели укоротил имена двух величайших полководцев?
Внятного ответа не находилось. Решено было идти к гадалке. Пусть веры ей не было, но ее совет мог позволить трактовать события с большей определенностью.
Местные жители подсказали адресок, и через час принцы стучались в дверь малоприметного домика на окраине столицы. Открыл пожилой мужчина, оказавшийся мужем вещуньи. Он же получил деньги и провел посетителей в комнату, где их встретила милая старушенция. Она усадила принцев рядом с собой на кошме, выслушала просьбу и принялась за дело.
Принцы с интересом наблюдали, как раскладывались диковинные карты со скелетами, сомнительного статуса дамами и королями с разбойными лицами. Старушка проворно разбросала картинки. Задумалась. Перетасовала и разбросала еще раз. Затем сказала.
- Получается одно и тоже: на роду вам написано путешествовать, испытать приключения и встревать в сомнительные дела. Так что от надвигающегося не бегите – бесполезно.
- Неужели мы не можем по своей воле уехать отсюда? – спросил Адмус.
- Вы хотите обмануть Писателя? Это, значит, пытаться обмануть судьбу!
- Не хотим мы никого обманывать. Мы хотим жить сами по себе. Мы – принцы!
- Принцами вас сделал Писатель!
- Кто такой этот таинственный Писатель? Уже который раз слышим об этом сомнительном боге.
- Про то мне не ведомо, - заявила гадалка. - Я лишь сообщаю то, что мне говорят карты.
Тут в беседу вмешался муж гадалки:
- Есть тут один человек, который писателя видел, вот как я вас сейчас.
- Да-а? Просим, укажите адрес, вот вам монета за труды.
Муж начертал на листе ориентир, уводящий от стен города.
- Спросите человека по имени Папаяка. Он поселился у нас недавно, а прибыл из далеких мест. Очень далеких.
Принцы незамедлительно отправились по указанному направлению, пока не нашли то, что нужно. В небольшом ладном домике, который хозяин называл заморским словом «коттедж», коротал свои дни разыскиваемый принцами человек. Принцы постучались, вошли и увидели старых лет господина, отдыхающего в гамаке с трубкой в зубах. После недолгих церемоний, гости поинтересовались главным:
- Вы, сказывают, Писателя видели?
- Видел. И не единожды, и многих. Я - метранпаж.
Звание человека ничего принцам не говорило. Решили, что это звание при дворе в отдаленном княжестве.
- Ну и как они, боги? Расскажите.
   - Боги?… Гм. А что не плохое сравнение. Сидит такой бог за столом, наклюкается нектару… А то и упадет под стол. Сопит себе там до утра. Тля, одним словом. А потом приходит трезвый, приносит свои листочки. Читаешь. И впрямь бог олимпийский! Титан! Дракон огнедышащий! Откуда что берется? Поднимаешь глаз над листом; сидит напротив тебя, смирный такой, носом хлюпает, ждет вспомоществования. И думаешь в гордыне своей: ну почему ему способность такая досталось, а не мне, господину дородному, уважаемому? Читал бы жене перед сном…
  - Маскируются, значит, боги-то?
  Папаяка рассмеялся.
  - Маскируются? Ага. Да так, что ни в жизнь не догадаешься.
На сем принцы откланялись. Кто такой Писатель, яснее не стало, но в то, что от Его длани им не увернуться, они уверовали. Шутка ли, Писатель способен снисходить на землю в виде простого человека! Почти что оборотень… Могуч, значит.
Решали свои метафизические проблемы и принцессы. Чужая свадьба пробудила разного рода мысли и томления. Детально обсудив наряд невесты, саму церемонию и прочие сопутствующие детали нам, мужчинам, неинтересные и, по большому счету, непонятные, принцессы коснулись и более возвышенных тем – брака, семьи, положения жены в обществе и мужа в женской системе координат. Салерия объявила, что им с Лотисом предстоит создавать свое мироздание, однако этому препятствуют субъективные факторы  в виде мужской гордыни и устройства мужской анатомии.

(Хронопист: Вы уверены, что правильно излагаете факты?               
 Краевед: А вы, пересказывая женский разговор, были бы уверены, что правильно поняли его?
 Хронопист: Ладно, продолжайте…)    

- Реальность сложнее нашего мышления, - втолковывала Салерия, - потому мы пытаемся всю жизнь осознать ее, и заканчиваем тем, что стараемся создать свою собственную, более понятную нам реальность.
- Я тоже хочу строить мироздание! - капризно объявила Авочка.
- Ты его и строишь. Как и у большинства женщин, твое мироздание - это семья.
- Ох, сложное то дело. Наверное, такое же сложное, как сотворение вселенского мироздания. Вот недавно я спрашиваю Адмуса: «Ты меня любишь?» А тот: «Ты в лавке что-то присмотрела?» Мужчины думают, что раз девушка интересуется его чувствами, значит, ей что-то от него нужно.
- А разве не так?
Авочка задумалась.
- Вообще-то, мне хотелось купить одну вещичку, но я интересовалась чувствами Адмуса просто так, а уж только потом хотела попросить его об одолжении.
Авочка еще поразмыслила и заявила:
- Когда мы спрашиваем: «Любишь ли ты меня?», от мужчины нам нужна самая малость…
-…чтобы он всецело принадлежал нам! – хором закончили Салерия и Авочка, и засмеялись.

_______


А в это время в Злоконии происходили ужасные для прочих народов перемены. До сих пор она никого не трогала, и ее никто не трогал. Данная страна оттеняла благонравие других и служила местом показательных экскурсий для групп и отдельных лиц под девизом «Смотрите, как не надо жить!» Злокозненцы удовлетворялись данью от любителей сыграть в рулетку, и буянили в строго отведенных мировым сообществом границах. Как вдруг вся отлаженная система сдержек и противовесов полетела в тартарары. Злокозненцы избрали своим предводителем некоего принца-расстригу Барбидона Уклопуса, взявшего себе новое, на что-то намекающее, имя, и заявили о претензиях на мировое господство с установлением режима Абсолютного Зла, столь абсолютного, что оно становится форменным добром. Как это должно быть на деле, никто толком не знал, но многим стало страшно. Говаривали, что теперь повсеместно введут сексуальное рабство, опять возобновится традиция добровольных жертвоприношений на общее благо, и лишат свободы тех, кто ее еще не потерял. Раджа, слыша эти угрозы, только смеялся.
- Мне интриги злокозненцев не угрожают и даже потешают. Я давно нахожусь в сексуальном рабстве у гарема. Свободы я лишился, как только вступил в брак, и я ежедневно приношу себя в жертву государственным делам.
Примерно так же рассуждали и другие монархи: «Обычное дело: один не допил, другой перепил, в результате мировая война». Им было весело, потому что надеялись на свои войска и устоявшийся порядок вещей на вверенном им участке мироздания. Они не знали Барбидона и еще не сталкивались с энергией бесплотных идей, когда те стремятся обрести материальную силу.
Монархи еще хихикали, как стали приходить тревожные вести. Во-первых, со всех концов сторон света в Злоконию начали прибывать фольклорные ударные группы из леших и ведьм. Правда, объективно говоря, военной угрозы они не представляли, ибо служить по возрасту никак не могли, но собранные, так сказать, в кучу, способны были вызывать у людей массовые галлюцинации тревожного для властей свойства. Солдаты начинали видеть себя под новыми знаменами будущими генералами. Горожане грезили безналоговой жизнью, а купцы - обильными доходами от торгового оборота захваченной добычи. Чиновники чаяли служебный рост в новоприсоединенных землях, а земледельцы - высокие урожаи под мудрым руководством Главного Агронома. Началось брожение умов. Следом – стала набирать темп эмиграция. Люди бежали под длань нового вождя. Смех в царских чертогах стих. Запахло чем-то нехорошим, а именно: переделом давно поделенного мира. Монархи призвали хронописцев, чтобы узнать, когда он был разделен в последний раз? Хронописцы отыскали конец начала. Последний передел мира был ровно тысячу лет назад. Значит, гарантийный срок у тысячелетних империй и вправду истек. Во дворцах началась тихая паника. Монархи бросились изучать труды по военной стратегии и руководства по тактике боя. И выяснилось: все, что было написано и пылилось на полках, относилось к прошлой мировой войне, которая закончилась тысячу лет назад.  Тогда солдаты воевали в совершенно других мундирах, войско не знало знамен, а вместо горнов использовались примитивные барабаны. Как водить полки в бой в современных условиях, не знал никто. Зато эту тайну, похоже, знал новоявленный вождь Алеандр Бонарт. Его удальцы совершили несколько пробных набегов на соседние княжества с неизменным успехом. Разношерстный народ валом повалил к нему, что грозило в недалеком будущем обернуться девятым валом уже для раджи и султана. Они спешно отрядили послов в царства захода, жары и холода, то есть в верхне- и нижнеполюсные государства, с просьбой о помощи. Вернулись делегаты с ворохом заверений о полной поддержке их в борьбе за святое монархическое дело, но насчет материального эквивалента моральной стороны дела договориться не удалось. Именно в этот тревожный момент и объявились наши принцы во владениях Бархудара Четвертого.
Празднование свадьбы Лорика с Золотшей уже закончилось, и радость при дворе плавно перетекла в уныние. Прибытие принцев расценили как хороший знак. Раджа устроил большой светский прием. Адмус, Лотис, Одарис, Салерия и Авочка заняли почетные места рядом с правителем, тогда как остальные – придворные и гости - сидели по другую сторону залы. Середину же отдали танцовщицам, факирам, дрессировщикам и акробатам. Правительственный концерт прошел с большим подъемом. Принцы увидели много диковинных номеров: артисты глотали шпаги и изрыгали огонь, ядовитые змеи с факирами вели себя как кролики, а кролики за лист капусты запросто решали арифметические задачки на сложение и вычитание. Но вот царственный прием окончился, публика покинула залу, и принцы остались наедине с раджой.
Бархудар устало снял тюрбан и отер платочком голову.
- Надеюсь, вы хорошо отдохнули, а я, честно говоря, озабочен и не могу вкушать радости жизни, как прежде. Вести из Злоконии портят аппетит. Скажите, вы учились вместе с этим Барбидоном, и как считаете: его надо опасаться или это пустышка?
- Наверное, лучше принять его всерьез, чем потом жалеть о своем легкомыслии, - ответил за всех Лотис.
- В таком случае я хотел бы посоветоваться с вами, что мне, да и другим монархам, делать? К войне мы не готовы. Отвыкли. Мои солдаты хороши для парадов и мелких династических стычек, но в чистом поле спотыкаются о каждую кочку. А визири годны только подражать кудахтанью кур. К тому же теоретики вещают, что воевать надо с умом. А что делать, если его нет – не растолковали. Разложились мы. История нам этого не простит, - самокритично закончил раджа.
- Не переживайте, в мировой истории – это распространенная история, - утешил Одарис. – Искандер Македонский, Аль-Валид и Чингисхан тоже завоевывали обширные империи с небольшим войском, и никто из государей не мог им противостоять.
- Почему? – спросил раджа.
- Я где-то читал, что им свыше давалась особая сила. Как же она называется…
Одарис поискал ответ на потолке и нашел его.
- А-а, называется «право повторного прохождения каждого уровня».
- Что это означает?
- Вот этого я не знаю.
Раджа вздохнул.
- Такое ощущение, что если не вмешается кто-то извне - царствам восхода конец. А потом и до остальных доберутся. Исходя из сложной международной обстановки, я бы предложил вам стать моими союзниками, а я - вашим. И совместно подумать над тем, как одолеть общего врага спокойствия и устоявшейся справедливости.
Принцы переглянулись и хором выразили согласие. Да и как тут было отказаться: раджа еще при первой встречи показал себя гостеприимным хозяином, бескорыстно оказывавшим содействие в их сложном деле (о своем путешествии на дно колодезной тюрьмы Одарис умолчал).
- Есть два варианта. Первый собрать войско и пойти на супостата. Второй… начать переговоры с вашим знакомым.
Идея раджи о переговорном процессе не понравилась принцам, но перечить союзнику они не стали, ибо вопросы комплектования войск были им еще менее знакомы, чем искусство политических переговоров. Поэтому перешли к практической стороне дела: кого послать парламентером? Раджа предложил своего визиря по внешнеполитическим вопросам. Согласились. На утро визирь отбыл в окружении большой и представительной свиты, принцы же, не веря в мирное разрешение конфликта, засели за изучение будущего театра военных действий. Получалось следующее: Злокония располагалась на отшибе и была окружена пустынными землями. «Войску там не прокормиться!», - со знанием дела заявил Одарис. До цивилизации армия Барбидона могла добраться только одной дорогой  – той , по которой они ездили в Злоконию. Держать постоянную группировку войск там было накладно. Выходило одно – на границе надо было строить крепость, которая бы перекрыла этот путь.
Через несколько дней вернулась мирная делегация. Барбидон, которого теперь следовало величать новым именем - Алеандр Бонарт, отказался с ними разговаривать. Сказал: не тот калибр. Раджа обиделся, но призадумался, когда визирь добавил, что Барбидон, то бишь Алеандр, готов вести переговоры только с одним лицом – принцессой Салерией.
- Это уже не мне решать, - дипломатично заявил раджа, - но если принцесса соблаговолит встретиться с ним во имя интересов общего дела и непролития крови невинных, мы все будем благодарны.
У Лотиса от таких слов сжались кулаки. Хитрый союзничек делал отказ невозможным. Но Лотис решил побороться.
- А если это коварство? Она поедет в его вертеп, а главарь возьмет ее в заложницы?
Возразил визирь.
- Барбидон сказал, что встретит ее на нейтральной территории, и будет говорить один, даже если принцесса приедет с охранником.
- Я еду, - сказала Салерия. – В охрану возьму Адмуса.
Ава аж подпрыгнула, но потом смиренно надела маску равнодушной девочки.
- А что, если мы в таком случае возьмем его в заложники? – оживился раджа. – Вот будет интрига!
Салерия отвергла такой ход. Радже осталось вздохнуть. Но не преминул заметить:
- На вашей стороне Земли понятия чести толкуются чересчур прямолинейно.
Немедля было составлено письмо с согласием и указанием места встречи. Ответ не заставил себя ждать. Барбидон с высокомерной учтивостью огласил условия, и Салерия с Адмусом выехали к условленному месту.
То был старый, полуразрушенный, давно пустующий замок на границе со Злоконией, но там сохранилась пара комнат в приемлемом для переговоров виде, в том числе зала с большим камином. Когда Салерия вошла, в нем уже пылали дрова, и, протянув руки к огню, стоял сам… Алеандр. Похожий на прежнего принца с несколько неловким именем Барбидон, и уже чем-то совсем иной, словно актер, снявший грим после спектакля… Он обернулся на шаги, отвесил низкий поклон, по-светски поинтересовался дорогой и самочувствием принцессы. Салерия в ответ также произнесла принятые слова вежливости.
- Адмус уже осмотрел местность? Никого не обнаружил? – не преминул показать свою осведомленность Алеандр.
- Осмотрел. Никого нет, кроме вашей лошади.
Алеандр кивнул и прошелся по комнате. Салерия же села за старый стол, гостеприимно накрытый бархатной скатертью.
Барбидон (а для Салерии он, естественно, остался Барбидоном) начал переговоры с официальной части.
- Я благодарен, принцесса, что Вы сразу же отвергли предложение раджи захватить меня в плен. Я всегда был уверен в Вашей честной щепетильности.
Салерия молчала.
Алеандр остановился, но, не увидев на лице принцессы ни тени удивления его осведомленностью, не дождавшись ответной реплики, вновь стал мерно прохаживаться по комнате.
   - В общественном мнении дело представляется так, что я здесь выражаю интересы Зла. Предположим. Есть только одна нестыковка. Во всех книжках на эту тему Добро представляет герой одиночка, а Зло - стая негодяев. Я же один, и бросаю вызов толпе добряков. Этакий дон Кихот, собравшийся сразиться с великанами. Причем в качестве темных сил моими союзниками выступают милейшие и, увы, вымирающие как вид создания, – лешии, кикиморы, берендеи… Мобилизовал бы русалок да морских сражений пока не ожидается. Но я не против вырядиться в представителя сил Зла, чтобы соблюсти книжные традиции. Но Вас, принцесса, эти условности, уверен, не обманут. Вы прекрасно осведомлены, как на самом деле все обстоит в этом рукотворном мире, якобы созданном наспех из благих побуждений за шесть дней с завершающим на седьмые сутки банкетом, закончившимся ссорой между архитектором и подрядчиком.
Салерия сидела как статуя. Глядя издали, можно было бы и впрямь подумать, что Барбидон репетирует речь перед скульптурой.
- Я уверен, что Вы, принцесса, приехали не для того, чтобы убеждать меня бросить начатое дело и присоединиться к гостям раджи в качестве четвертого принца. Значит, у Вас другая цель.   
Алеандр вновь остановился в ожидании, но Салерия продолжала молчать.
- Тогда попытаюсь догадаться, в чем она. Первый вариант, самый естественный и потому верный. Вы, принцесса, приехали, чтобы узнать о моих намерениях из первых уст, понимая, что я затеял эту кашу не из простого желания повоевать, дать своим молодцам пограбить и, довольным набегом, разойтись по домам. Вы, принцесса, знаете меня и понимаете, что я, наверняка, задумал что-то большое  и даже грандиозное. Все так. Но есть еще одна деталь, ради которой Вы приехали сюда.
Алеандр вновь остановился и посмотрел в глаза Салерии.
- Вы, принцесса, захотели узнать, как далеко может зайти Лотис, если расправит крылья. Ведь перед вами, помимо прочего, стоит задача, так сказать, воспитательная - в определенный момент притормозить растущий талант вашего избранника, чтобы он не воспарил над людьми. Через меня, Вы хотите узнать, каким может стать Лотис. Ну что ж, смотрите…
Алеандр встал прямо перед Салерией. Красавец с высоким лбом, зачесанными назад длинными волосами, спокойными серыми глазами, смотрящими прямо в сердце… Он стоял, словно отражаясь в зеркале, и зала будто сузилась до размеров рамы, и камин позади разгонял сумрак ровно настолько, чтобы видеть это лицо, этот лоб, эти глаза, эти спокойно сцепленные длинные пальцы, способные так коснуться кожи, что…
- И Вы думаете справиться с таким? – спросило отражение.
Салерия тряхнула головой. Наваждение исчезло. Алеандр вздохнул украдкой и вновь отправился в свой кружной путь по комнате. Слова теперь доносились глуше, как бы издалека.
- Твой Лотис будет всю жизнь искать истину, а я уже знаю, в чем она, и в чем счастье. В том, чтобы быть победителем!
- Чего ты хочешь конкретно? – спросила Салерия.
- Объясню по порядку. Чтобы жить и править миром надо его сначала создать. Но чем сложнее будет творение, тем труднее в нем разобраться, и тогда на помощь приходит Некто. По сути - это Миф, но имен у него множество. Я, например, хочу, чтобы меня называли Вождем. И в этом качестве я поведаю людям, как им быть, чтобы они перестали бояться жить. Бояться за них буду я! Миф дает людям возможность подняться над обыденностью своего существования, ощутить возвышенность происходящего. Так пусть источником возвышенного буду Я! Разве я не могу послужить моделью живописцам и скульпторам? Разве живой Аполлон не лучше зыбкого, неясного мысленного образа из потускневшего старого предания? Но людям необходима и женская ипостась обновленного Мифа. И ею можешь стать ты! Салерия, я и тебя сделаю мифом! О тебе будут слагать стихи и легенды, к подножию твоих статуй возлагать цветы, мужчины и женщины обращать к твоему духу свои сокровенные чаяния. Я предлагаю тебе поселиться в этом новом мире.
- Твой мир возможен…
- Я знал, что ты умница.
- Он возможен, потому что люди не могут без успокаивающих мифов, но твой мир не по мне. Ты хочешь, чтобы я сделалась живой богиней? Заманчиво для девушки. Но я проделала обратный путь и приложила много усилий, чтобы стать земной женщиной.
- Зачем ты это сделала? – тихо спросил Алеандр.
- А ты зачем пришел в этот мир?
- Там мне не хватало масштабов для полной самореализации.
- Власти, хочешь сказать?
- Неужели то, что ты имеешь здесь - лучше?
- Может, не лучше, но достойнее для меня.
- Это потому, что ты живешь принцессою в сказке. Но и самая длинная сказка все равно заканчивается. А богиня – это навсегда!
- У меня свой путь. И не с тобой!
- Как жаль… - проговорил Ситол. – Как жаль…
               
________


Салерия вернулась во дворец раджи поздно вечером. Не спала только стража и, конечно, Лотис. Он был бледен, но спокоен. Подчеркнуто спокоен. Поинтересовался, как прошли переговоры.
- Война… И война до уничтожения одной из сторон, - ответила Салерия. – Он хочет создать не просто новую систему власти. Он хочет сотворить антисистему!
- Что это означает?
- Это когда исчезает граница между противоположностями. И тогда не поймешь, где светлое, где темное, где плохое, где хорошее. Сплошное тождество по принципу «А судьи кто? Никто! Кроме вождя, ибо иначе - беспредел».
- Если исчезнет ось, значит, не будет деления на белое и черное, а будет просто серое, а вместо добра и зла – доброзло, бог и дьявол сольются в братском союзе, явив миру кентавра? Я правильно понял замысел?
Салерия кивнула.
- Итак, все иллюзии, если у кого они и были, рассеялись? – утвердительно спросил Лотис.
Салерия коротко взглянула на него.
- Да… Теперь у раджи не будет иллюзий.
- Скажи… а у вас там… откуда ты родом… все добрые?
- Нет, наоборот. С некоторых пор там стало принято предавать друг друга. Это называется «уметь жить в ладах с реальностью». Потому мама в свое время покинула свою родину, что таких, как она, там относились к разряду «глупых». Она хотела, чтобы я родилась в этой книге… то есть, я хотела сказать, на этой планете, и встретила хорошего юношу.
«А если бы она первым встретила Одариса или Адмуса?» - подумалось Лотису, и игла ревности еще раз за этот вечер кольнула его сердце.       

_______


На следующий день собралось высокое совещание в лице раджи, принцев и парочки визирей в качестве консультантов. Рвался присутствовать и Лорик, но отец отказал: «Дураков для кворума хватает». После всестороннего обсуждения ситуации последовало решение: в дефиле строить крепость. Задача – перегородить дорогу из Злоконии. Решение было принято единогласно, но тут же возникли нелегкие вопросы: кто будет ее строить, где взять специалистов и материалы? Все совещающиеся высказали свои мнения, общее число которых в совокупности каким-то образом превысило число присутствующих. Хуже того, ни одно не совпадало с другим. Просто удивительно, как можно за рахат-лукумом и кофе придумать такое количество разнокалиберных вариантов! В итоге, решено было кинуть клич к желающим и способным построить крепость. Оплата по договоренности. Но главное, долго решали, кому возглавить ответственное строительство? Выяснилось, визири работать на жаре вдали от столицы не могли из-за одышки и слабого здоровья. Оно и понятно, раджа, боясь интриг, выбирал в министров людей пожилых и малоподвижных. В конце концов, общее руководство было возложено на Лотиса. Адмус и Одарис должны были ему помогать.
«Теперь есть кого, в случае чего, обвинить в поражении»,  - отирая трудовой пот, синхронно подумали раджа с визирями.
Лотис по молодости лет охотно взялся за неподъемное дело. Прежде всего, он разослал через глашатаев объявление о наборе строителей на ударную стройку. Через неделю стали приезжать готовые подрядиться. Первым прибыл помятый мужчина с непередаваемым букетом запахов изо рта.
- Я - мастер не покладая рук. Готов взяться за все!
- Вот этого мы и боимся, - ответил ему Лотис, и отпустил с богом.
Другой начертал проект такой грандиозности, что стало понятно – лучше все сохранить в его мечтах. Третий…. Короче, чем больше подъезжало народу, тем очевиднее становилось, что по большей части эти люди не те и не то. А время уходило, тянуть больше было нельзя. Остановились было на одном дельце, как вдруг…
Лотис с Адмусом в очередной раз обмеривали место стройки, пытаясь сообразовать свои желания с имеющимися возможностями, когда к ним подъехала карета. Из нее первой выпорхнула Авочка, следом некий серьезный господин – прямой, как линейка, одетый в черный костюм и белоснежную сорочку.
- Великий Администратор! – в унисон ахнули Лотис с Адмусом.
- Милости просим! – прокричала Авочка, неизвестно к кому обращаясь. – Я написала папе о наших затруднениях, и он согласился отпустить на время господина Великого Администратора.
Лотис с Адмусом с кислым видом поклонились. Великий Администратор бесстрастно отвесил еще более низкий поклон. 
- Я хотел бы сразу ознакомиться с делом, - сказал он сухо.
Пришлось пригласить его в штабную палатку и посвятить в замысел.
- Я понял задание. Могу приступить или у Вас есть иные соображения?
Лотис с Адмусом переглянулись, потом взглянули на Авочку. Она так старалась…
- Хорошо, - ответил Лотис. – Приступайте.
Дельцу же пришлось объяснить, что по блату пришлось принять другого подрядчика, но если тот обмишурится, то вернутся к его услугам. Делец вошел в положение и согласился обождать, причем бесплатно.
- Во имя общего и святого дела я готов пойти на убытки, - сказал делец и замолчал потрясенный своим благородством. Даже слезы выступили.
Лотис вздохнул и отправился по своим делам, Адмус сплюнул и пошел заниматься своими рекрутами, Авочка вспыхнула алым маком и убежала к Салерии. Великий Администратор объявил, что через час назначает совещание…
На следующий день Лотис наведался к месту будущей стройки. На площадке ничего не происходило. В штабной палатке он застал совещание. За столом сидела группа мужиковатого вида людей, и что-то по очереди важно вещали.
На другой день Лотис пришел опять. На площадке ровным счетом ничего не происходило. Разве что появилась коза, привязанная к колышку. Она задумчиво щипала зеленую травку. В штабной палатке шло совещание. Помимо других мужиковатых людей, там появились три писца…
Лотису стало дурно, когда на третий день он увидел ту же картину с козой и совещанием, причем число писцов, явно, увеличилось, и добавились еще какие-то субъекты с неопределенными обязанностями. С этой новостью он поспешил к Адмусу.
- Типичный бюрократизм! – взъярился Адмус. – Я самолично погружу его в карету. Авочка - мой крест, я и в ответе за последствия!
Лотис тут же успокоился сам и стал успокаивать Адмуса.
- Авочка хотела, как лучше, поэтому и обратилась к отцу. Ничего страшного. Я дам ему два дня, если послезавтра он не приступит к строительству, уговорю его уехать, ввиду отсутствия средств и перемены наших взглядов на стратегию ведения войны. Скажу – переходим к партизанским действиям.
На том и порешили.
К сожалению, на четвертый день, хотя коза исчезла, и вместо нее появилось некоторое количество колышков, совещание продолжалась.
«Это же надо иметь такую страсть к посиделкам, - подумал Лотис. - Родился бы он женщиной, из гостей бы не вылазил».
Наступил пятый день. Лотис прибыл на место и с грустью убедился, что хотя число колышков возросло, но жизнь бурлила только в штабной палатке.
Когда Лотис вошел туда, из-за стола, дабы отвесить приличествующий поклон, вскочило четыре писца, усердно маравших разложенные перед ними листы. А таких набрались уже целые кипы.
«Сколько, оказывается, можно извести бумаги всего за четыре дня!» - ужаснулся Лотис.
- Писари работали и ночами, - сказал Великий Администратор, перехватил взгляд принца.
Сам он тоже не забыл обложиться стопами бумаги, кои и разглядывал с большим вниманием.
- Как дела? Как успехи? – кисло спросил Лотис, а про себя подумал: «Работа закипела, вскипела и выкипела».
- Приступаем.
- К чему именно?
- Непосредственно к строительству крепости. Вот чертеж.
Великий Администратор пододвинул Лотису широкий лист пергамента. На нем красовалась вполне внушительная крепость с башнями по углам, бойницами и выдвинутым вперед редутом, мешавшим атаковать и обстреливать центральную часть сего оборонительного сооружения.
- Вид не дурен, - согласился Лотис. – Но сколько времени понадобится на…
- Тринадцать дней и шесть часов. Скорее не удастся.
- Надо же, какая точность. Сроки нормальные, но когда начнется само строительство?
- Сегодня. Через девять минут появится первый обоз с бревнами, а через час сорок прибудут каменщики со своим инструментом. Ну и так далее.
Лотис опешил.
- Как это – через девять минут? А если они встанут перекурить, или что-то не заладится?
- Перекур у них предусмотрен. Запасные оси для телег на случай поломки будут в обозе.
- Подождите. Вы что, меня за мальчика держите? Как можно рассчитать с такой точностью?
- Смотрите, Ваше Высочество… Сетлик, план подвоза леса.
Писец немедленно вручил господам разграфленный лист.
- Итак, читаем. Лесорубы заготовили заданный объем бревен, о чем и было вчера доложено. Вечером обоз был на месте заготовки. В шесть утра началась погрузка. В девять она закончена. Скорость движения лошадей составляет шесть миль в час. На перекате реки они сбросят скорость до двух миль. Переправившись, они будут двигаться со скоростью пять миль с четвертью, ибо несколько устанут при переправе. Далее следует два отдыха по пятнадцать минут. При подходе скорость возрастет до пяти и три четверти мили, ибо дорога пойдет укатанная. Таким образом, обоз появится в поле нашей видимости через… шесть минут.
Лотис молча вышел на свежий воздух. Через шесть минут из-за леса появились телеги, груженые бревнами…
- У меня о Вас было другое… извините, превратное мнение, - сказал Лотис.
- Понимаю. Это все Писатель… Сатирик, понимаешь…- мрачно ответствовал Великий Администратор. По-видимому, все же были вещи, уязвлявшие его глубоко спрятанное самолюбие.
- А откуда эти транспортные средства, я не знаю, - сказал Великий Администратор, указывая на появившиеся с другой стороны карету и три телеги. Причем на двух из них покоились… гробы!
- Кто-то проявил не похвальную предусмотрительность, - откликнулся Лотис, с удивлением рассматривая странную процессию.
Чем ближе она была, тем больше крепло смутное подозрение.
Не может быть!
Но это был именно он. Из кареты вышел его средний брат – Карис, владелец солидной похоронной фирмы.
Перед Лотисом предстал крепкого телосложения, но при том элегантный господин, естественно,  в черном деловом костюме.
- А ты как тут очутился? – вопросил изумленный Лотис, после церемонного объятия и братского поцелуя.
- Я услышал, что у тебя определенные проблемы. Честь семьи заставляет меня быть там, где опасность для моего брата.
Лотис недоверчиво перевел взгляд на гробы и нахмурился. «Неужели решил подзаработать?» Что и говорить, эта мысль была ему крайне неприятна.
- Я прихватил свою продукцию, - безмятежно сказал Карис. – На войне всякое может случиться… Но, естественно, я проделал длинный путь не ради рекламы своего товара. Говорят, вы строите крепость. Я привез свой персонал: плотники и столяры самого высокого разряда.
Его рука в черной бархатной перчатке царственно обвела выстроившихся работников в количестве шести человек.
- Спасибо. Помощь нам нужна, - обрадовался Одарис. А вот и распорядитель стройки… Познакомьтесь - Великий Администратор.
Карис и Великий Администратор оценивающе взглянули друг на друга. Между ними будто пробежала какая-то искра, и они вежливо поклонились.
- Уверен, мои люди в плотницком деле заменят целую артель, - сказал Карис.
- Прошу пройти в мою штабную палатку, - предложил Великий Администратор.
 Карис отвесил еще один легкий поклон. Великий Администратор сделал знак, и рядом вырос один из его помощников:
- Прибывших разместить и поставить на довольствие по первому разряду.
Помощник увел людей Кариса, а Великий Администратор повел гостя к себе, и через минуту они забылись, увлеченные разговором. Лотис почесал за ухом, символизируя тем, что не знает, что и думать.
«Надо же, нашли общий язык», - удивился было Лотис. Потом, поразмыслив, пришел к выводу: «А чего тут удивительного? Оба заняты  одним делом – устройством жизни людей».
_______


Одарис и Адмус тоже погрузились в дела.
Адмус тренировал мобилизованных, понемногу делая из них подобие солдат. Одарис ездил по ближайшим княжествам, высиживал во дворцах, мужественно пил и парился с хозяевами в бане, и неизменно привозил договора о союзе.
-У тебя оказывается дар заговаривать зубы, - удивился Лотис, проглядывая очередное соглашение.
- Просто я люблю сидеть за столом и вести беседу.
- Да, наверное, это главное качество дипломата, - согласился Лотис.
Адмусу же он объяснил дипломатические успехи Одариса так:
- Ведь он играет по нотам. Их всего семь, а вариаций множество. Он и в политике, как в музыке, выдувает мелодию исходя из обстоятельств и запросов слушателей. К тому же дирижировать умеет…
Склонившись над разложенными документами, Лотис и Одарис изучали содержимое, когда в дальних комнатах раздался шум. На пол явно летела посуда и прочие предметы быта. В ответ раздавались возмущенные голоса, но тут же умолкали раздавленные. По-видимому, паровым катком.
- Похоже, Авочка идет, - не отрывая глаз от бумаг, меланхолично заметил Одарис.
- И кажется, чем-то раздражена, - отозвался Лотис.
Тут створки дверей с треском распахнулись, и на пороге появилась сама Ава во всей своей красе.
Люстра на потолке опасно качнулась, подумала, и решила пока не падать на пол.
- Как это понимать? Все при деле, а я рукоделием должна заниматься?
Вопрос Авочки застал принцев врасплох.
- А что ты можешь? – спросил Лотис.
- Я? Я что могу?
Авочка чуть не задохнулась от гнева.
- То же что и вы, мужчины!
- Ну, хорошо, Ава. Мы что-нибудь придумаем, - начал было Лотис, но его прервали.
- Что значит «мы что-нибудь»? Я хочу быть наравне с Адмусом! У нас между прочим - в цивилизованных княжествах я имею в виду - еще четыреста лет назад приняли Хартию, уравнивающие права принцев и принцесс.
- Мы с Одарисом ценим дарованные права, - показал свою цивилизованность Лотис (Одарис, как опытный дипломат, не сказал ни «да» ни «нет»), - но что именно можно предложить женщине на войне?
- То же, что и Адмусу!
Лотис почесал нос, показав тем самым посетителю, что страшно озабочен возникшей проблемой, потом, просияв от нежданно пришедшей мысли, сказал:
- Ава, а ты обратись к Адмусу. Он как раз сейчас занимается обучением новобранцев. Скажи, военный совет в нашем лице распорядился направить тебя к нему в помощницы.
Авочка крутанулась на каблучках, и ее туфельки зацокали в обратном направлении.
- Ловко ты сделал Адмуса громоотводом,- одобрил Одарис. – Тем более что он вооружен…
Ава нашла Адмуса за лагерем. Посмотрев, как он тренирует мирных селян, Авочка вдруг заявила:
- Я тоже  хочу, чтобы ты учил меня фехтованию.
- Тебе-то зачем? Это дела военные, - отмахнулся Адмус. То была его роковая ошибка.
- Для того, - немедля завелась Авочка, - что на войне меня могут попытаться взять в плен. И мне что, надо будет кричать: «Ой, Адмус, - запричитала она тоненьким голоском, - ох, миленький, ах спасай, меня похищают!» А ты, как всегда, будешь занят! - закончила Авочка металлическим голосом.
- Я приставлю охрану.
- А если охрану перебьют?
- Тогда я примчусь.
- Так ты же будешь увлечен важными государственными делами. Например, овес добывать лошадям.
- Тебя не переговоришь.
- Ты хотел сказать: «Не переспоришь»?
- Нет, тебя не переговоришь, - набычился Адмус.
- Хорошо. Суть не в словах, а в делах. Так, когда начнешь меня учить?
- Сразу и сейчас, - сказал, как клацнул зубами Адмус.
Вечером Лотис встретил взмыленного Адмуса.
- А где Ава?
- Спит. Умаялась.
- И как обучение?
- Знаешь, я думал она махнет пару раз саблей, уколет пальчик и успокоится, а она крутила им так, что мухи облетали нас за километр.
Лицо Адмуса излучало сдержанную гордость.
- Ну и хорошо. Теперь будет, кому тебя охранять, - не удержался от подковырки Лотис.    
Но Адмуса было не пробить.
На следующий день Лотиса ждала еще одна удивительная встреча. Он сидел в штабе, когда у крыльца остановилась пропыленная карета и оттуда вышел всего один человек, но какой – сам брат его,  Плитцимус!
- А ты чего приехал, ведь чемпионат в разгаре? – спросил Лотис, после очередной порции приличествующих объятий и поцелуев.
- Во-первых, батюшка письмо прислал. Пристыдил. Мол, в нашем роду уклоняющихся от боя не было. Во-вторых, тренер вызвал и сказал: «Голы бывают всякие, а  игровое поле - тем более». В третьих, неужели я бы оставил тебя наедине с врагом, а сам безмятежно гонял мячик?  Драка есть драка. Никто не сможет укорить меня в том, что я уклонился хоть от одной потасовки.
Лотис выслушал это с большим удовлетворением и сообщил, что Карис тоже здесь.
- Я не сомневался, что этот стервятник прибудет первым. Значит, мы может спокойно идти в бой:  в случае летального исхода похороны по первому разряду нам обеспечены.
Лотис, несмотря на свое вольнодумство, предпочел сплюнуть через плечо три раза. Плитцимус тоже стукнул кулаком по деревянной обшивке кареты.
- Ну, раз вы съехались - мы спасены, - с облегчением сказал Лотис.
- Самое тяжкое в нашем деле – попасть в пустые ворота, - не согласился Плитцимус. - Дело, кажется плевое, а ответственность столь большая, что поневоле ноги дрожат. Так что тут происходит?
- Понимаешь, по большому счету не очень понятно. По факту получается так: один принц перечитал приключенческих книжек и решил, что он не хуже других справится с ролью покорителя вселенной. И что любопытно, нашлось немало людей и антропософов, которые его бредням поверили. Теперь он организует армию и готовится напасть на соседние царства.
- В старину говорили: «агрессор прав до тех пор, пока побеждает». Посмотрим, чем кончится его первая битва. Что мне поручишь?
- Надо помочь Адмусу сколачивать войско.
- Ладно, веди, посмотрим в какой форме у вас хавбеки.
Адмус и Плитцимус тоже быстро нашли общий язык. Плитцимус сразу предупредил, что он тренером команды быть не желает, так что функции командующего остаются за Адмусом, а вот организовать разведку – пожалуйста.
- Мое дело – постоянно быть в поле, - заявил он.
Адмус охотно согласился с доводами Плитцимуса, и повел его к солдатам, отбирать годных стать лазутчиками.

_______


Близкие Лотису люди не только прибывали, но и отъезжали. Салерия попросилась к батюшке - повидаться. Лотис безропотно отпустил ее. Она и так провела много времени вдали от отчего дома, занимаясь пивоварней. Теперь Лотис мог всецело погрузиться в дела, а они обстояли следующим образом. На возможном направлении главного удара под руководством Великого Администратора быстро строилась крепость. В лагере неподалеку Адмус формировал ополчение, силу которого можно было выявить лишь в бою. Благодаря стараниям Одариса из окрестных княжеств начала поступать помощь – добровольцами, продовольствием, стройматериалами, лошадьми и телегами для обоза. Плитцимус с отобранными людьми ушел в разведку. Злокония грозно молчала. Но невольно закрадывалась мысль: а может пыль, поднятая Барбидоном, скрывает пустоту? Раджа повеселел. Его сосед султан тоже. Оба встретились на высоком уровне на границе своих владений и пировали три дня, всенародно грозя оторвать уши зарвавшемуся мальчишке. Как вдруг…
Беженцы повалили внезапно. Издалека их можно было принять за купцов, груженых товаром. Но караван сей тянулся и тянулся длинной муравьиной цепью, и наспех собранный скарб, ничего, в сущности, не стоил. Рассказы беженцев удручали: враг прошел через пустыню и появился в их землях внезапно, подобно песчаной буре. Она снесла их деревни и городки. На пощаду могли рассчитывать лишь те, кто способен был доказать свою полезность Новому Делу. Так именовал Вождь свое предприятие.
Раджа и султан немедля собрали свои полки. Расчет их состоял в следующем. Главное войско злокозненцев сейчас находится в оазисах за Великой пустыней. Переход через нее наверняка отнял немало сил. Нападавшим требовалось отдохнуть, пересчитать добычу, получается, быстро вернуться назад они не успеют. А потому надобно не медля нападать на столицу Злокознии. Один удар решит исход кампании!
Лотис сомневался. С чего это Барбидон забрался так далеко, оставив главный тыл без прикрытия? Чтобы ответить на этот вопрос и ушел в рейд Плитцимус.
А мимо недостроенной крепости уже шли колонны объединенного войска раджи и султана.
- Обождите здесь, - упрашивал главноначальствующих визирей Лотис. – Скоро вернется разведка и тогда можно будет принять решение, заглянув в карты сдающего.
- У нас приказ, - отвечали ему оба визиря, один от имени раджи, другой султана.
«Может, и вправду мы не понадобимся?» - подумал Лотис, провожая взглядом хвост обоза, и почувствовал: нет, не для экскурсии судьба сорвала их с места. Что-то еще будет.
Далеко за полночь вернулся Плитцимус. Он разбудил Лотиса вопросом:
- Слушай, а что за сборную я встретил по дороге?
- Это объединенное войско раджи и султана, - ответил сонно Лотис.
- А я уж думал – не враг ли? Не стал подъезжать, а сразу к тебе. Только зачем они идут в засаду?
Лотис проснулся разом и навсегда.
- Где засада?
- На полпути от столицы. Ждут, когда мы сунемся к ним.
Лотис вскочил с криком: «Надо их предупредить!» Через минуту он седлал коня, через пять – скакал с братом вслед за союзниками.
Они примчались, когда солнце стояло высоко в небе и принцам хорошо была видна картина разгрома. Тела лежали около шатров и палаток, кострищ и телег, там, где люди легли спать.
- Вот и кончилась для нас сказка, - обронил Лотис.

________


На совет собрался весь командный состав, даже валившейся от усталости Плитцимус. За походным раздвижным столом разместились Лотис, Адмус, Одарис, Великий Администратор, Плитцимус и Карис.
- Повестка дня проста, - объявил Лотис, - сначала необходимо ответить на вопрос «что делать?», а затем найти ответ «кто будет виноват?».
- Виновного мы назначим, а вот «что делать?»… - раздумчиво проговорил Великий Администратор. – Тут надо запутаться с большим умом и тактом.
- Как говаривал наш тренер после неудачного чемпионата: необходим расчет задним умом в целях поиска баланса будущего, - сообщил Плитцимус и заснул.
Вековой опыт многочисленных династий безошибочно подсказывал присутствующим ход мыслей, непонятный нам, неголубокровным. Им было ясно, что вины раджи и султана в этом поражении быть не может, хотя именно они послали войско в западню. Виноваты были те, кто не может возразить, и почившие в бою визири подходили под эту рубрику лучше всего, что и доведут до разума народа в приличествующих выражениях. Зато подлинную сложность представлял ответ на следующий вопрос: «что делать», когда делать было нечего?
- Дорога вглубь восходных царств открыта, - начал подводить искомый баланс Адмус. – Кроме моих ополченцев никого нет, а им еще обучаться и обучаться.
- Помощи из других княжеств в ближайшее время ждать не приходится. Будут выжидать, -  объявил Одарис.
Задумчиво помолчали.
- Но крепость достраивается, остались небольшие доделки, - объявил хорошую новость Великий Администратор. – Продовольствия завезено на два месяца осады.
- Материалы для отбития штурма, как то: смола, стрелы каленые и стрелы простые,  пакля для зажигательных снарядов и прочее складировано и хватит примерно на три приступа, - внес дополнительную струю оптимизма  Карис.
- Получается, что конкретно для нас дела обстоят не так скверно с учетом того, что всё и так плохо, - подытожил Лотис.
Совет согласился с политической оценкой ситуации.
- Чтобы поднять дух во вверенном мне ополчении необходимо решительно изготовиться к обороне и одновременно подготовить контрудар в любом месте, чтобы получить хотя бы маленький успех, - заявил Адмус.
Совет согласился с этим предложением. Было решено: комендантом крепости назначить Кариса. Командующим ополчением утвердить Адмуса с поручением немедленно взяться за выработку плана кампании. Одарису отбыть в отдаленные княжества и методично проедать плешь тамошним царькам просьбами о вспомоществовании.
- Придется к ним во сне являться в виде упыря и требовать злата и крови, - серьезно сказал Одарис.
Великий Администратор вынужденно отбывал домой. Он не мог бросать на произвол судьбы вверенное ему Халалейское княжество. Лотис… Лотис назначался верховным командующим.
На этом Совет закончил работу.
Провожая Великого Администратора, Лотис спросил:
- Как Вы думаете, у нас есть шансы победить?
- Шансы есть всегда, - ответил Великий Администратор. - И их никогда нет. Равновесие нарушает некое качество, которое называется «расчет», «долготерпение», «везение», наконец. Но какое именно качество из всех возможных сыграет решающую роль, узнать заранее невозможно. Для того и живем, чтобы узнавать.
Когда уже поднял ногу, чтобы сесть в карету, остановился, обернулся и сказал:
- Барбидону явно кто-то или что-то помогает. Многое, если не все зависит от того, помогут ли вам.
После чего Великий Администратор взошел в карету и отбыл к месту своей постоянной службы.
За вечерним чаем Лотис задал тот же вопрос друзьям: есть ли, по их мнению, шанс на победу?
- Я по натуре может и ипохондрик, но мне нравится быть оптимистом, - ответил Одарис. – А к чему вопрос?
Лотис, сосредоточенно помешивая ложечкой в чае, осторожно прояснил свою затаенную мысль:
- А вдруг тут не просто столкновение с обезумевшим принцем, а нечто большое? Раз Барбидон хочет переформировать мироустройство, значит, он узнал, что это возможно. И… в случае победы…у победителя есть шанс сие совершить. Весь вопрос: кто будет победителем?
Одарис пристально поглядел на Лотиса.
- Твое познание наук явно вышло за рамки учебников, - молвил Одарис. – Уж не хочешь ли ты попробовать себя в деле переустройства мира?
Лотис пожал плечами.
- Если война примет глобальный оборот, и полетят границы и троны, то после победы все это надо будет упорядочивать. А кто это будет делать, как не победители?
- Меня давно увлекает форма музыкальных произведений, - задумчиво проговорил Одарис. – Их структура так сильно что-то напоминает. И теперь я, пожалуй, догадываюсь что. Это зашифрованные послания, а, по сути, готовые формы мироустройства. Разные… Простые, первичные и более высокого, симфонического, порядка, где кажущаяся рассогласованность отдельных элементов собирается в готический собор упорядоченной гармонии интересов… Но хватит ли у нас силенок?
- И ты туда же! – покачал головой Адмус. – Сдается мне, что переустраивать мир легко начать, но сложно закончить. Всегда будут обнаруживаться недоделки. Жизни не хватит на устранения.
- Но и все оставить как есть не получится, - отвечал Лотис. – Переустраивать то, что живет и никому не мешает – преступление, что и затеял Барбидон. Но когда порушенное надо будет восстанавливать, то неужели ты захочешь восстановить захламленную комнату один к одному? 
- Возможно ты и прав, - согласился Адмус. - Порой, чтобы выявить суть правды надо исказить форму ее проявления.
- О! И Адмус сподобился на афоризмы. Если так дальше пойдет, нам придется записывать за Адмусом изречения, - изволил посмеяться Одарис.
- Нет, ваши мудрствования мне не по плечу, лучше я займусь тем, что у меня хорошо получается. Пойду учить солдат.
Адмус встал  из-за стола, но у дверей остановился и пожелал:
- Только не увлекайтесь. Не пытайтесь создать иллюзорный мир всеобщей одухотворенности. Кому-то надо быть и персонажами.

_______


А утром было проведено очередное военное совещание. Докладывал Адмус.
- Злокозненцы будут у стен крепости если не сегодня вечером, то завтра к полудню. Их явной целью будет овладеть укреплениями и двигаться вглубь местных царств уже не встречая организованного сопротивления. Выходит, у нас одна задача: упереться в этом пункте и не дать пройти противнику по единственной дороге. Если хотят попасть во владения султана, пусть чапают через пески и горы.
Одарис злорадно усмехнулся, вспомнив эти места.
- Но есть и неясные моменты. Неизвестной численности силы врага просочились в оазисы на дальних территориях. Оттуда они могут двинуться вверх и добраться до владений раджи. Значит, нужен заслон. Значит, несмотря на малые наши силы, все равно часть их придется отрядить в направлении оазисов. Кого предложим в качестве командира отряда?
- Я готов! – сказал Плитцимус. - Мне за стенами сидеть скучно будет. Я не вратарь ловить мячи. Мне нужно поле.
Предложение было принято единогласно.
- Находиться всем нам в крепости нельзя, - продолжал Адмус. – Иначе получится мышеловка. Предлагаю остаться только коменданту крепости, остальным покинуть ее сегодня же и выполнять свои задачи вне ее.
Приняли и это предложением, как разумное. Карис охотно согласился сидеть в крепости, ибо предпочитал офисную работу.
На этом официальная часть совещания закончилась.
- Как Ава? – спросил Лотис.
- Прогрессирует, - отвечал Адмус. - Скоро меня учить будет. И, что совсем плохо, рвется в бой. Надо будет сунуть ее на спокойный участок, чтобы охладилась.
- Пусть со мной идет, - предложил Плитцимус. – Я недавно обмолвился о футболе, так она мне целую лекцию прочитала о сравнительных достоинствах тактических схем. Я в пути хоть отдохну сердцем, заодно обсудим проблему судейства.
Адмус подумал-подумал и отпустил. На крепость надвигалась такая гроза, что дамским зонтиком не закрыться…
Через три дня отряд Плитцимуса отбыл за песчаный горизонт.

_______


Крепость осадили уже вечером. Налетела конница – всадники с раскрашенными звериными масками на лицах, следом прикатила пехота на телегах. Злокозненцы (затем их все чаще стали называть зловредцами) были одеты в синие мундиры и над ними гордо реяли знамена: черно-голубое полотнище, расшитое золотым шитьем, из которых витиевато складывались слова: «Новое Дело».   
Узнав от перебежчика, что обороной крепости руководит владелец похоронной фирмы, в стане неприятеля даже флегматики упражнялись в шутках. Однако после двух штурмов враг расценил сферу деятельности начальника крепости как предзнаменование, снял осаду и откатился в пределы Злокознии. В анналах истории этот эпизод известен как «гробовая осада». Рассказывают, что только комендант не радовался вместе со всеми успехам, а, входя на стену, прикладывал руку к глазам козырьком, смотрел на последствия победы и вздыхал о чем-то своем. Впрочем, однажды обронил еле слышимо:
- Сколь однако разнообразен путь людей в покойники.
Лотис с Адмусом собрали за это время свежее войско и известие о том, что крепость устояла, наполнила их сердца радостью первой победы. Они приехали в цитадель и с жаром обняли Кариса.
- Возможно, это поворотный пункт в войне, - предположил Лотис.
- Не стоит торопиться, - возразил Адмус. - Они ждут, что теперь мы пойдем к ним в гости, и в чистом поле они отыграются
- Ребята там собрались разбойные, - согласился с Адмусом Карис. – Ну а то, что они не стали себя губить на стенах, не есть свидетельство их трусости. Все впереди.
И все же хорошее настроение не могло омрачить предстоящие испытания. Выяснилось главное – Барбидон им по зубам. А то возомнил себя покорителем вселенной…
Все изменилось в одночасье, и началось с неприметного события: в столицу султана вошел человек в аккуратных лохмотьях, явно из лучших модельных домов, со вкусом подобранными цветными заплатами на одежде. То был изгнанный не так давно по рекомендации Одариса и с согласия потерпевшего Хаттуф. Он пришел и возвестил:
- Есть теперь пророк в своем отечестве. Это я! Зовите отныне меня просто – Учитель, ибо учить вас буду всему понемногу, но целенаправленно. Постараюсь не обмануть вас… Ну даже если обману – не беда, ибо дело-то в другом. Во-первых, я не буду брать плату за учение, разве что возьму самую малость – ваши души. Так они вам и не надобны. А я не гордый – подберу с грязного пола, отряхну и возвещу им новое учение. Это в третьих.
Дальше он понес совсем необычное для простого ума и слуха.
- До сих пор мы жили в мире симметрии и тому радовались. Вот левое, а вот правое. Мол, не спутаемся. Ложное то видение! Симметрия должна не разъединять, а объединять, - возвестил пророк. – Да и есть ли симметрия в чистом виде? Не перетекает ли одно в другое? И разве переток не является сутью бытия, солью жизни? Мы гоняемся за этой текучестью, пытаемся удержать его в своих руках, но она вытекает, переливаясь всеми цветами радуги. Цвета радуют нас, утечка огорчает. И вот появилась надежда. За пустыней явился новый Герой и провозгласил Новое Дело. Он идет к нам, чтобы преодолеть пустыню в наших сердцах, и охладить жар нашего разгоряченного разума. И я пророчу приход нового, и говорю старому: ты не приняло меня, так уйти в небытие!
И дальше в том же духе часами. Народ не знал, что и думать, а потому привычно позволил думать за себя другим. Настал миг, когда пророк возглавил толпу, и она ворвалась в покои султана. Монарх сладко спал, когда его грубо потрясли за плечо, и он узрел бородатое мурло, которое сказало:
- Вы часто говорили: «Вот умру, и делайте, что хотите». Так вот, представьте, что вы  умерли!
В бывших владениях султана началась новая эра. Возбужденный народ вооружился чем попало и напал на царство раджи. И там произошло несусветное. Слово покорило меч! Стража посопротивлялась для очистки совести и разбежалась с чувством выполненного долга.
- Ситуация переведена в штатное русло, - отрапортовал визирь внутренних дел.
- Это хорошо, - искренне одобрил раджа. – А что сие обозначает?
- То, что теперь ситуация прояснилась и стало ясно, что надо делать.
- А что надо делать?
- Драпать, Ваше Величество.
- Так нечестно, - заявил раджа. - Такая интрига мне не по вкусу!
И добавил горестно:
- Не пойму: то ли мы оторвались от народа, то ли народ оторвался от нас.
Визирь лишь развел руками.
В жизни часто самой трудной задачей является не распутывание заковыристой комбинации, а поиск выхода расположенного у тебя под носом входа. Нашему гостеприимному в быту радже ничего не оставалось, как отбыть в эмиграцию с гаремом и верной Алибанас.             
О том, что тыл теперь стал фронтом,  сообщил примчавшийся Одарис..
- Вот что значит не следовать законам деспотизма, - заметил Одарис. - А ведь сказано в Памятке Деспота: дави критическую мысль негодяев в зародыше. Моя вина, я султана надоумил пророка изгнать, а он, оказывается, набрел на Барбидона.
И самокритично вздохнул по поводу своего врожденного гуманизма. После чего отбыл выполнять очередную дипломатическую миссию. От былого представительного военного совета осталось трое - Лотис с Адмусом и Карис. Долго взвешивали варианты. Получалось одно: надо было отступать. Запасы в крепости истощились, и на новую осаду их вряд ли бы хватило. А ставить необстрелянное войско Адмуса между молотом и наковальней – значило идти ва-банк.
- Потеряем крепость, но спасем армию, сохраним армию – спасем царство! - бросил тогда крылатую фразу Адмус.
Решено было выводить войско из зоны восстания и идти на соединение с Одарисом, который, возможно, сможет собрать хоть что-нибудь в подмогу.
По окончании совещания вошел Лорик с девушкой. Они впереди катили подобие маленькой тележки, уставленной блюдами.
- Прошу обед!
На стол легли тарелки с супом и блюда со вторым.
- Что ж, давайте откушаем. Дальше наверняка придется питаться в сухомятку, - сказал Лотис и принялся за еду.
- Однако, - сказал он спустя три ложки.
- Что-то давно я такого не ел, - добавил Адмус.
- Я помню точно, когда ел такое в последний раз – дома, - сообщил Карис. – И кто так готовит?
Лорик засмущался и вымолвил, скосив глаза на девушку.
- Моя жена… Золотушта.
Мужчины засуетились, уступая место принцессе. Однако Золотушта категорически отказалась.
- У меня еще дела у плиты. Я пришла с просьбой… Вы не оставите меня при кухне? Мне привычно и вам в тягость не буду.
Совещание открылось и закрылось в течение одной минуты с постановлением утвердить кандидатуру Золотушты начальницей кухонного производства полевой армии.
Тут с просьбой выступил и Лорик.
- А нельзя ли и мне остаться? Правда, в воинском деле я нуль, но по хозяйству хорошо обучен маменькой и наставлен папенькой.
Его назначили начальником тыла. На этом подготовка к отступлению закончилась.
Рано утром, почти ночью, войско бесшумно снялась с места, и пока разведка противника спала, отбыла в неизвестном направлении.



                Сказ 24. Испытание мечом


Колона шла двое суток, довольствуясь короткими привалами. Мнилось проскочить ночью столицу султаната, а затем через владения раджи окольными путями, о которых ведал Лорик, двигаться к дальним княжествам, где дипломатничал Одарис. Глядишь, там дадут отдохнуть…
Первый день прошел спокойно, второй – почти до вечера – тоже. Но в шесть часов пополудни стало ясно – проскочить не удастся.
Впереди показалась темная масса. Народ шел с явно нехорошими намерениями: разметать, раскромсать, нашпиговать… Еще бы! Их было много больше, чем ополченцев, а это окрыляло.
- Вот что, - обратился Адмус к Лотису, - уводи обоз, а я прикрою.
- Обоз я Карису поручу, - отвечал Лотис.
- Нет, - сказал Адмус твердо. – Надо разделиться. Всякое может случиться. Один из нас должен остаться и вывести людей.
Щеки Лотиса покраснели.
- Я, значит, деру дам, а ты…
- Это война, Лотис, а не игра в благородство. Я погибать не собираюсь. Мне еще свадьбу играть. Теперь все надо делать рационально.
Лотис подумал-подумал и был вынужден признать справедливость распределения ролей. Ничего более не говоря, он направился к обозу. А что он мог сказать Адмусу, кроме банальностей?…
Адмус вышел вперед, строя своих ополченцев, и выкрикнул:
 - Ну что, ребята, идем на бой в первый раз? Это как на первое свидание: и боязно, но надо. Там тоже сейчас на нас будут смотреть - страшимся мы или нет? Нужно будет добежать скорей, чтобы глаза их видны стали. И чтоб они увидели: мы не боимся их! И тогда поле битвы будет нашим! Сейчас вы убедитесь, что не зря потели на занятиях. Как только увидите противника, сразу вспомните, чему учились. Ну так что, ребята, вперед?
- Вперед! – дружно ответили сотни глоток.
- Тогда за мной!
И Адмус, обнажив шпагу, пошел на противника…

_______


Бились еще не раз, но войско Адмуса и Лотиса неизменно опрокидывало врага. Через неделю они в целости вышли к границам первого дальнего княжества. Людям мечталось об отдыхе, а руководителям – о пополнении воинами и припасами. Если, конечно, Одарису удалось договориться…
До пограничного столба оставалось часа три пути, когда на горизонте принцы увидели уже знакомую картину – им навстречу выдвигалась темная масса. И там, должно быть, мятежники взяли верх. Адмус привычно приказал строиться в боевые порядки.
- Такого я, честно говоря, не ожидал, - шепнул Адмус Лотису. – Воины устали сверх предела. Против свежих сил они могут не устоять.
- Наконец-то я покину обоз! - воскликнул Лотис. – Невмоготу уже отсиживаться.  Бери центр, а я - на самый слабый фланг. Какой из них?
- Левый.
-Давай его перегородим телегами. Все равно больше могут не понадобиться, а так хоть какая-то защита.
- Ставь.
Пока войско строилось, противник неумолимо приближался. Впереди, не таясь, ехал сам командующий. Между двумя осликами были установлены носилки под балдахином, и некто в цветастом тюрбане мерно покачивался под сенью благодатной тени. (А надо отметить, было жарковато, как и водится в тех краях.) Адмус и Лотис с любопытством наблюдали за смелым военачальником, тем более, что войско маршировало на них без всякого страха, как на параде.
- Как они уверены в победе! – сказал Адмус.
- А давай-ка налетим на генерала, пока остальные не очухались, - предложил азартно и впрямь засидевшийся Лотис.
Предложено – исполнено. Они вскочили на лошадей и с несколькими воинами устремились на зарвавшегося визиря.
Надо отдать должное противнику. Его солдаты не дрогнули, а спокойно поджидали мчащихся.  А визирь, тот вообще… дремал! Ну и нервы.
Адмус и Лотис обнажили сабли. Охрана что-то стала кричать. Визирь очнулся и сонно посмотрел на приближение опасности. Затем вяло махнул рукой. Мол, и фиг с ними. Мол, и не таких врагов видали на своем боевом веку. Адмус от такой наглости  рассвирепел. Он поднял саблю…
- Красив! Авочка, наверняка, в восторге, – услышал он знакомый голос.
Адмус так затормозил, что едва не кувыркнулся через голову лошади.
- Тебя нипочем не узнать в этой одежде, - проговорил Адмус, тяжело дыша.
Одарис довольный улыбнулся. А помимо увесистого тюрбана, который шел ему, надо честно сказать, куда  больше, чем мятая шляпа, принц был облачен в парчовый попугайной расцветки халат. И все это одеяние придавало Одарису довольно импозантный, даже можно сказать, величавый вид.
«Так лучше, а то в шляпе выглядел, как колобок под зонтиком», - подумал Лотис, спешиваясь, а вслух спросил:
- Ты чего не подал сигнал, что свой?
- Виноват, укачало, задремал.
- А твоя охрана чего на нас пялилась?
- Их предупредили, что вас повстречают. Думали, что вы так радуетесь.
И вправду пришло время порадоваться встрече. Друзья обнялись.
- Значит, переговоры удались?
- Есть такое… Они так напуганы успехами Барбидона, что выдали все, что я просил. На данный момент в наличии есть солдаты, есть-пить и внедорожники марки «осел».
- Ну тогда повоюем!
- Кстати, тут к нам прибился один человек. Утверждает, что знает тебя, Адмус. Просится волонтером.
Одарис приказал охране привести незнакомца. Через минуту перед Адмусом предстал Киаксар собственной персоной.
- А вы откуда здесь? – удивился Адмус.      
- Воюют же… 
- Ну и что? Мы же проигрываем!      
Усы Киаксара полезли верх от возмущения.
- Я вам не мародер какой-нибудь! Если бы побеждали, я б не пришел. Я работник войны.  Так берете?       
- Еще бы! Будете моим помощником.               
               
________


У Одариса была еще одна новость: письмо от Плитцимуса.
- Гонец, как узнал, что в султанате мятеж, не стал испытывать судьбу, а поехал, где тихо – ко мне, - рассказывал Одарис. – Я его похвалил за предусмотрительность. Лучше депеша пусть дойдет до вас с опозданием, чем не дойдет вообще.

В письме значилось:
Пришли, увидели, забили. Плитцимус. Ава.

- Без Авы, конечно, голевая передача не состоялась бы, - пробурчал Адмус, но больше для порядку. Для всех было облегчением узнать, что открытие второго фронта обошлось без драм.
Теперь надо было решать, как быть дальше.
- Чтобы победить, стоит понять, почему произошло то, что произошло? – начал Одарис. – Сначала пришел один, посулил златые горы, затем явился местечковый пророк и взбаламутил людей. Разве раньше никто средь народа не плел, что ему на ум взбредет? Но это ни на кого не производило впечатления.  Мы на лекциях дремали, считая, что слова сами по себе мало что значат, а теперь нам предстоит ответить: почему слова вдруг стали оружием, и чуть не убили нас?
- Это все равно, что спрашивать, почему возникают чувства, - возразил Адмус. – Это эпидемия…
- Откуда взялась эпидемия, мы как раз знаем, но мы не знаем, как возникает сила слов, особенно если это приводит к эпидемии разрушения.
- Может, наступает момент, когда хочется чего-нибудь нового, а чтобы создать новое, надо разрушить старое? – размышлял Одарис. - А разрушать могут все, создавать же только избранные. Остается выяснить, чего хотят построить избранные, и что они будут делать с разрушителями, когда надобности в них отпадет?
- Это потом, - отмахнулся Адмус. – Надо решать, что сейчас делать?
- Надо подождать, пока разрушители насладятся своей свободой всласть. А потом наступит наш час, - ответил Лотис.
- Поясни.
- Надо будет поймать тот момент, когда люди устанут разрушать, и им захочется покоя. Кто первый придет, чтобы навести твердый порядок, тот и обретет благодарность населения. Я уверен, что Барбидон еще не вошел в столицы. Не хочет, чтобы погромы были записаны на его счет.
- А ты уверен, что там погромы?
- Уверен. По теории, что мы проходили, правда в ваше отсутствие, - не забыл уколоть Лотис товарищей, - полная свобода есть пролог к грабежу. Недаром воры и их адвокаты так трепетно любят свободу. После чего наступает время успокоения - время диктатуры. Такой порядок также неизменен, как смена времен года.
- А дальше?
- Как писал один авторитет: «Люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже прежнего». И возникает естественная тяга к восстановлению старого, а процесс восстановления прежнего называется…
- Реставрацией, - синхронно откликнулись принцы, откликаясь на импульс родовой генетики.
- Чем нам, в меру монархической квалификации, и предстоит заняться.
- И при этом таскать печеный картофель из огня другим? – спросил Адмус.
- Вот и я об этом думаю, но пока ничего серьезного не придумывается, - сознался Лотис. – Знаний и опыта мало.
- Надо учесть на будущее, - поддакнул Одарис. – Переговоры веду, а чувствую – образования не хватает. Решил стать отличником.
- Слышали бы тебя сейчас родители.
- Еще услышат…
На том короткое совещание закончилось.
Войско расположилось на отдых. А Лотис решил установить момент, когда надо появиться под стенами столиц мятежных царств. Кой-какие мысли по этому поводу имелись. «Все хотели бы уйти от власти. Но разве можно уйти от самих себя?» - вспомнил он положение из лекции. Но нет ничего лучшего для возделывания теории, чем практика. Лотис самолично отправился в разведку на поиски подтверждения своего предположения. Вечером отбыл с несколькими солдатами, а через три дня вернулся с возгласом: «Пора!»
- …пока все ни дограбили и ни спалили. Жители бегут из столиц, - сообщил Лотис. – Рассказывают много нехорошего. Твой пророк, - обратился он к Одарису, - затворился в цитадели и шлет гонцов с призывами к Барбидону скорей прийти и вступить во власть.
- А успеем ли мы в обе столицы? – обеспокоился Адмус.               
- Нет. Поэтому криками «ура» нас будут встречать в столице раджи, а – Барбидона, соответственно, в столице султана.
- А если бы мы в первую очередь прибыли в столицу султана? -                поинтересовался въедливо Адмус.
- Тогда кричали бы «ура» нам, - терпеливо разъяснил Лотис. Не удержался и добавил. – На лекции по психологии народных масс ходить надо было…      

_______


В один день в две столицы вступили два враждебных друг другу войска, которых население встречало цветами и звонкими приветствиями. Жители убедились, что какая-то власть лучше полного отсутствия оной, и радовались обретению привычной несвободы. Наши принцы восседали на белых лошадях и не забывали в ответ на искренние народные излияния делать приветственные жесты рукой.
- А ведь приятно, однако, - проговорил Адмус.
- У простолюдинов от такого закружилась бы голова, - заметил Лотис.
У Алеандра Бонарта она тоже не кружилась.
- Здравствуйте, народные массы! – благосклонно приветствовал он встречающих. В ответ раздавались бодрые крики «ура!».
Однако, с удовольствием посматривая на радующиеся толпы, он никак не мог отогнать мысли о неблагоприятных известиях о ходе войны в оазисах и о появлении серьезной силы в лице недодушенных им в свое время принцев. Он злился на себя, что недооценил провинциалов. Сам выбрал их в качестве соперников, дал набраться опыту, спеться, усилиться. Впрочем, и в этих передрягах он кое-чему учился. Они подтолкнули его на сущностные размышления, итогом которых стало стратегическое по размаху мероприятие под названием «Наше Дело»… Извилист, однако, путь к прозрению. Ему хотелось разом прихлопнуть соперников, но то, что хотела душа, не обязательно мог позволить ум. Надобно было присмотреться. А вдруг Он… затеял с ним какую-то игру?
Поразмыслив, Барбидон решил отправить вперед войско, поставив во главе… Барбидон мысленно оценил свиту. Все как на подбор: подсидеть его не могли. А вот кто способен командовать войском, чтобы его не было жалко в случае неудачи и можно не опасаться в случае победы? Взвесив на весах логики противоречивые аргументы и просеяв их через сито законов психологии, Алеандр остановился на Чадвиге. Все-таки у того имелся опыт визиря – значит, мог без душевного разлада обращать в рабов других и раболепствовать сам.
Дальше было следующее… Впрочем, все перипетии той войны подробно изложены в четырехтомной официальной истории «Великой межумной войны с прилагаемой схемой театра боевых действий» под редакцией магистра Оргониса. Поэтому остановимся лишь на узловых моментах проистекших далее событий.
Чадвиг получил четкую задачу подойти к противнику поближе, но с ходу в генеральное сражение не ввязываться, а мелкими стычками и отдельными боями проверить, какой реальной силой располагают принцы. Если их войско окажется слабым – атаковать по полной, если же нет - не рисковать. Он, Вождь, выберет момент для решающего удара сам. Чадвиг, довольный карьерным ростом, отбыл с отобранными полками. Остальную часть армии Барбидон, то бишь Алеандр Бонарт, разбил на мелкие отряды и направил веером по разным направлениям, искать добычи и желающих присоединиться к ним, заодно запутать ситуацию так, чтобы неясно было, куда же в конечном счете метит Вождь.
  И началась настоящая война. Но не та война, где судьба кампании решается в одном сражении, когда победителю достается все сразу, а та война, где надо приложить много старания, не уповая на удачу и везение. Война, которая подобно воронке постепенно втягивает в себя всех, даже тех, кто вначале был уверен, что он в силу своего трезвого ума и склонности к тонкому расчету, останется в стороне. Куда там. Когда на тебя налетают с разных сторон, когда горячие головы присоединяются к удалым налетчикам, чтобы самим проявить удаль, когда одни захватывают добычу у других, тогда как у тебя десятый год хронический дефицит бюджета и надоело просить в долг, вот тогда трезвость ума сменяется умственной лихорадкой – «не опоздать бы», «не стать врагом  для тех и для других». И вот жойцы присоединяются к принцам, а здравомыльцы -  к «Нашему Делу». И пошло, и поехало. Фронт растянулся так, что в стороне оставаться уже никто не мог - все равно на твоих землях воюют. Война локальная переросла в войну полумировую…

_______


Прошло уже много времени, как Лотис и Адмус расстались со своими принцессами. Плитцимус все также воевал на дальних рубежах, откуда слал регулярные депеши о забитых голах. Но честно сообщал и о пропущенных. Наконец пришло самое отрадное сообщение:

Кубок наш! Возвращаемся. Плитцимус. Ава.

«Что за война, если побеждают не наши?» - заметил Адмус на это.
Сами Лотис и Адмус мотались по фронтам. Они тоже не рвались дать генеральное сражение, поставив на карту все. Небольшие отряды схватывались меж собой, и проигрыш одной стороны не давал победителю решающего преимущества. И лишь из множества столкновений постепенно выяснялось истинное соотношение сил и, понемногу, кандидат в триумфаторы. Понял это и главный соискатель. Война затягивалась, силы принцев не убывали, возможные союзники становились все несговорчивее и осмотрительнее. Пришла пора предпринимать серьезные действия. Барбидон собрал крупные силы, чтобы ударить посильней и выиграть уже не тактический бой, а сражение оперативного масштаба. Сил у принцев было немного, меньше, чем у Алеандра, но к ним шло закаленное войско Плитцимуса. И Лотис с Адмусом решили отступать, а к Плитцимусу отправили гонца с просьбой спешить, насколько это возможно. Вот тут принцам понадобилось знание геометрии. Им пришлось выстраивать движение войска так, чтобы противник не смог до времени догнать их, но при этом не отрезать их от отряда Плитцимуса. Принцы часами сидели над картой с циркулем и транспортиром, вымеряя углы, азимуты и радиусы маневров. Надо отдать должное - немалую помощь в обучении геометрическим тонкостям оказал им Карис, поднаторевший в ней при создании своей продукции.
- Это только кажется, что гроб – простое сооружение. На деле это есть последний дом, да и конфигурация тел весьма разная. Конечно, можно отнестись к делу наплевательски, исходя из предпосылки, что клиент на тесноту пожаловаться не сможет, но фирма славна индивидуальным подходом к делу.
Но, пожалуй, еще большую помощь советами оказал Киаксар. Уж он-то походную жизнь знал лучше характера своей жены. Общими усилиями принцам удалось маневрировать так, что их не догнали, а дорога, по которой ждали прибытия Плитцимуса, осталась открытой.
Наконец прибыл гонец с сообщением, что войско Плитцимуса находится в одном дне пути, и Лотис с Адмусом приказали своей армии остановиться и готовиться к битве. Для нее выбрали холм, куда незамедлительно и взобрались. Вокруг него накопали как можно больше рвов и возвели из подручного материала частокол против конницы. Теперь можно было ждать. Первыми подошло войско Чадвига. Он сходу атаковать не стал, а дал солдатам отдохнуть. Зато с раннего утра начались стычки. Противник сначала хотел уяснить систему обороны и, по возможности, найти слабое место. Чтобы его солдатам было легче, Чадвиг наколдовал туман, который окутал верхушку холма. Адмусу с Лотисом руководить сражением стало весьма затруднительно, и Чадвиг отдал приказ навалиться в полную силу.
- Я не вижу злокозненцев! – прокричал Адмус.
- И мы не увидим, как подойдет Плитцимус, - крикнул в ответ Лотис.
Лязг мечей, крики, ржанье лошадей заглушали их голоса, но в плотном тумане они ощущали себя совершенно одни. Чтобы не кричать понапрасну, сдвинули головы и стали говорить шепотом, и шепот тот стал слышен, как если бы они говорили громко.
- Один должен остаться здесь, а другой найти Плитцимуса и привести его сюда. Сдается мне, что нам нужно угадать, кто именно должен идти на поиски. Кто способен контролировать туман над полем боя, а кто - найти путь к Плитцимусу.
- Ты – брат, значит, тебе легче отыскать дорогу к нему, - сказал Адмус.
- Наверное, так рассудил и Чадвиг и приготовил заклинание против меня.
- Значит, иду я.
Больше они не теряли времени. Лотис сошел вниз к воинам, а Адмус, закутавшись в плащ, пригнувшись, проскользнул между рядами солдат и оказался в густой траве. Пригибаясь, он долго крался среди густой зелени, пока не почувствовал, что таиться больше не имеет смысла. Адмус распрямился. Трава исчезла. Туман стлался так густо, что ее не было  видно. Зато он стал разреженным на уровне глаз, однако уже через сотню метров взгляд упирался в бело-серую хмарь. И тут Адмус понял, что можно топать в любую сторону, но конца не будет, как если идти вдоль стены, не зная, что она закольцована. «Какая-то страна мертвых», - подумал Адмус. Он сделал еще несколько шагов и остановился. Сизая вата вдали казалась тверже стали. Вот только железо не может быть бесконечной толщины, и к тому же оно ржавеет, а как и чем преодолеть бесконечный туман?
Адмус еще раз посмотрел по сторонам. Туман… всюду туман. И тогда он закрыл глаза. Он просто стоял с закрытыми глазами и слушал себя. Теперь он зрил одну только тьму. И он стал вглядываться в нее. И почувствовал, что тьма в чем-то лучше тумана. С туманом невозможно бороться, а вот тьма…. Тьму можно развеять огнем. И чем чернее тьма, чем ярче в ней светится огонь. Адмус смотрел во тьму, и тьма всматривалась в него. Что ж, это вам не равнодушный туман… Сначала он увидел чей-то силуэт, затем глаза… Нечеловеческие. Спокойные, но пытливые, как глаза лаборанта в окулярах микроскопа. Адмус выдержал этот взгляд. Глаза исчезли. Осталась только тьма. Потом что-то дрогнуло. Тьма стала преобразовываться в цвет. Этим цветом были рыжие волосы… Он мелькнули справа от него. Адмус засмеялся. Ну конечно, кого еще можно обнаружить во тьме вместо факела. Адмус открыл глаза и уверенно пошел на зов.
Он обнаружил их плутавшими в лесу. Солдаты громко переговаривались, спрашивая у дальних дозоров, не нашли ли они, наконец, дорогу? Адмус назвал пароль встречи, и был препровожден к Плитцимусу.
- Как вовремя! - обрадовался Плитцимус. - А мы тут который час бродим. Дорога шла в лес, да там и кончилась у хижины дровосека. Вы-то где?
- Сейчас покажу. Сражение уже идет. Поспешим!
- Поспешать мы всегда готовы. Хоть в сражение, хоть за стол, - с готовностью отозвался Плитцимус. – Веди.
Адмус хотел было спросить об Аве, но потом решил, что личное подождет.
Через полчаса авангард увидела врага. Их увидели тоже. Тревожно взвыли трубы горнистов.
- К бою готовсь! – скомандовал Плитцимус.
Солдаты споро выполнили команду.
- В атаку!
Цепи мерно двинулись на противника. Но и неприятель не испугался, а также резво развернулся в боевой порядок. Более того, навстречу повалила густая масса пехоты.
- Однако нас ждали, - констатировал Плитцимус.
Адмус видел, что они какое-то время, безусловно, продержатся, но сломить противника не смогут. Враг на них пошел такой густой массой, что выдержать напор долго было невозможно.
- Что-то не так? – обеспокоился Адмус.
- Все идет по плану, - с беспечностью в голосе ответил Плитцимус.
- Теснят же…
- Пусть, - вступил в разговор второй командир. – Это даже хорошо. Сейчас им во фланг ударит бригада «Рыжей Кошки».
- Чья бригада? – не понял Адмус.
- Он хотел сказать: бригада принцессы Авы. Вашей жены, - добавил Плитцимус, выразительно взглянув на второго командира. Тот немедленно сослался на неотложные дела и ретировался.
- В чем суть плана? – спросил Адмус.
- Противник сейчас наступает в центре. Один фланг прикрыт болотом – не обойдешь, другой – отборным отрядом. Они считают, что отобьют любую контратаку. Вот против заслона и будет брошена бригада… принцессы.
Адмус напрягся.
- Ты уверен в успехе?
- Все будет в порядке, - успокоил Плитцимус. – Бригада знает свое дело.
Адмус взял подзорную трубу. В центре противник успешно теснил воинов Плитцимуса. На фланге в четыре ряда стояли гвардейцы Чадвига. За ними - толпа ополченцев. В случае прорыва в центре их явно намеривались бросить как резерв для развития успеха. Пробиться сквозь ряды гвардейцев было самоубийством - отобьют любую атаку в лоб. Обойти их можно, но что толку, если те просто повернут копья в другую сторону? Что же придумает Ава?
- Начинается, - сдавленно проговорил Плитцимус.
«Каналья, а сам-то не уверен в успехе!» - подумал со злостью Адмус.
Из-за кромки холма показалась черная линия. Шла кавалерия. Сумрачной тучей она надвигалась на гвардейцев. Те немедленно ощетинились копьями. Адмус больше всего сейчас опасался, что… Так и есть! Впереди красовалась рыжеволосая головка, столь хорошо видимая на фоне черных лат.
«Она что, решила, что здесь бал? Перед мужчинами красуется? -  кипел Адмус. - Обойдется – выпорю, - твердо решил он. – Совсем избаловалась».
Лошади набирали скорость, и лавина кавалеристов все быстрее сближалась с гвардейской пехотой. Рыжая головка исчезла под шлемом, но Адмус хорошо отличал ее фигуру среди других.
Черная лавина уже на огромной скорости сближалась с противником. Остановиться было невозможно.
«Что она делает?! Они же прут прямо на копья!»
Всадник впереди поднял меч, а потом резко опустил его. В тот же миг лава разделилась надвое. Оба крыла устремились вдоль флангов гвардейцев. В центре образовалась пустота. Кавалерия, не снижая скорости, обтекала врага. Адмус шумно выдохнул. В чем суть маневра он понять не мог. Кажется, не понимал и противник. Гвардейцы повернули копья в сторону всадников, а потом вдруг засуетились, ряды их дрогнули, подались назад. Адмус не мог понять, что обескуражило их. В следующее мгновение увидел, что крайние всадники на копьях волокли огромную сеть. И вот она накрыла ряды гвардейцев, и всадники стали кружиться, закручивая этот гигантский силок. Копья сразу оказались бесполезными и были брошены. Было видно, как гвардейцы пытаются перерубить ячейки сети мечами, но, похоже, она была сплетена из прочных волокон. А конники меж тем продолжали движение. Они врезались в массив ополченцев. Те против латников оказались бессильны и бросились бежать. Уже через несколько минут гвардейцы оказались один на один с конницей. А вскоре и с ними  было кончено. К гребню холма потянулись вереницы пленных, через очищенный фланг ринулась пехота, а бригада уже неслась в тыл противника, туда, где реял флаг Ставки Чадвига. Через пару минут флаг пал, снесенный тайфуном, и войско Чадвига ударилось в бегство.
Адмус отер лоб, и от души высказался несколькими мужскими словами. И приказал:
- Командира бригады ко мне!
«Живой или мертвой», - мелькнула в мозгу где-то читаная фраза.
                ……..
- Ты устала? Тебе тяжело?
- Конечно, устала. Конечно, тяжело, - жалобно отвечала Авочка.
- Я найду тебе замену.
- С чего это? Не настолько я устаю, чтобы мне искать замену. А ты бы мог позаботиться обо мне другим образом: назвать меня «маленькой девочкой», посюсюкать, взять на руки…
Адмус широко улыбнулся и легко подхватил Авочку на руки.
- Это я и хотел сделать, моя девочка.
И он решительно направился в комнату отдыха…

(Хронопист: Дальше можно опустить и переходить к следующему эпизоду.
Краевед: Подождите, у меня задумано описание данной  сцены…
Хронопист: Не надо описания. Дальше.
Краевед: Пытливые читатели осудят за стерильность, а у меня сцена полностью соответствует…
Хронопист: Не надо соответствия. Дальше.
Краевед: Да сначала почитайте. Вот он… а вот она… целует… а он: «О-о-о, милая!» А она: «О да, милый!…»
Хронопист: (раздельно и с ударением) Не надо!
Краевед: Вы - ретроград! Вы…
Хронопист: Дальше!
Краевед: Кошмар! Ка-а-кая сцена вымарывается!)

А невдалеке, у костра, некий человек рассказывал:
- Крепость была, будь здоров, - не шуточная. Мы с непривычки оробели. Вдруг выскакивает на коне какая-то особа. Меч наголо и кричит: «Мужики, на штурм!»  Мы пожали плечами: что, мол, за дура? А она уже вперед шпарит. Мы осторожненько за ней. Глядим, а она по штурмовой лестнице карабкается. Ну, а когда она сбила двух копейщиков со стены, все как один заорали: «ура!» и кинулись на приступ. Управились за полчаса. С тех пор она наш командир. А мы повесили на грудь банты: верх багряный, низ – зеленый. И нас стали звать бригадой «Рыжей Кошки». Вначале над нами смеялись, но мы громили всех. И смеяться перестали. Наоборот, желающие, особенно молодежь, забросала штаб заявлениями о приеме. Очередь – на год вперед!
И помолчав, добавил:
- Ей нельзя не подчиниться. Да и глупо упускать такой шанс: раз в жизни с чистой совестью подчиниться женщине. Такой женщине!

________


Утром объявилась и Салерия. Давно ожидаемая и нежданно появившаяся.
- Как ты изменилась! – воскликнул Лотис, когда она вошла в его палатку.
- Подурнела? Это с дороги.
И Салерия тяжело опустилась на стул.
- Нет-нет, - поспешил заверить Лотис, - ты просто… просто стала немного иной. Как ты провела время?
-  С большой пользой. Я удвоила свою сущность.
- Что ты имеешь в виду?
Салерия закрыла глаза и улыбнулась, будто вспомнила о чем-то хорошем. А затем нахмурилась, и складка пролегла у рта.
- У меня было много дел и тяжелая длинная дорога.
Тут уже улыбнулся Лотис.
- Тогда что же делал я все это время? Зеркало показывает: выгляжу я прекрасно.
- Особенно вон с той седой прядью.
- Где?
Лотис озабоченно посмотрел в зеркало.
- За ухом.
- И вправду, - расстроился Лотис.
- Мужчину седина…
- Ну да, знаю, не красит.
- Наоборот.
- Ах, да. Красит. Ну тогда ладно. Покрасим.
Они рассмеялись и бросились в объятия….

(Краевед: Что? Опять пропустим?
Хронопист: А вы как считаете?
Краевед: Пожалуй… оставим их в покое.)

Было в тот день и неприятное. Салерия разбирала вещи, в том числе и  Лотиса. Затем она прошла к нему в кабинет, где Лотис занимался просмотром служебных бумаг.
- Что это?
И Салерия протянула маску львицы.
- Маска.
- Я вижу. Но чья?
- Одной женщины.
- Значит, пока я отсутствовала, ты воевал не только с Барбидоном?
- Это было до нашего знакомства. Да и то мимолетно. Всего один вечер.
На этом разговор закончился. Но Салерию царапнула оставленная Лотисом память о другой.
Неприятный час выдался и у Алеандра. Вождь изволил вздремнуть после обеда. Не успел он прикрыть глаза, как в комнату вошла, нет… взошла Салерия.
- Ты? Как? Каким образом?
- Разве трудно перелететь такое расстояние? Тем более на крыльях любви.
- Теперь понятно, почему тебя не смогла задержать стража. В таких случаях она бессильна. Значит, ты теперь со мной?
Салерия молчала некоторое время. Может, два, а, может, три мгновения, но за окном солнце опустилось, и выглянула луна.
- Лунный свет тебе особенно идет, - промолвил Ситол.
Салерия продолжала молчать, словно раздумывая.
- Присоединяйся ко мне. Стань моей, - быстро заговорил Ситол, спеша перевесить чашу весов. – Брось помогать тем, кто этого не достоин. Исчезни зло, у людей будет радость на неделю, а потом народ начнет скисать от скуки, а через месяц будет на коленях просить зло вернуться. Так за что их уважать? Зачем творить перед неталантливой толпой?
- А может для того, чтобы в толпе отыскать единомышленника.
- И только? Так мало? По мне лучше повелевать толпой, а единомышленники сами набегут. Салерия, мы создадим свой мир. Великий мир! Ты же этого хочешь. Я буду не игрушечным деспотом в этой жизни, а настоящим правителем, у которого личные цели и есть истинно государственные. И все будут служить им, то есть мне!
- Похоже, тебе не дают покоя чужие лавры.
- Я сам по себе! – выкрикнул Барбидон с яростью.
- Чтобы осуществить задуманное, необходима поддержка высших сил, - напомнила Салерия.
- И она мне предоставлена! Скоро ты в этом убедишься.
Салерия недоверчиво покачала головой.
- Им-то это зачем? И ты им зачем?
Ситол почувствовал, как краснеют щеки.
- Ты не ведаешь о моих истинных способностях.
- Значит, скоро узнаю. Но ты же должен понимать, что ставишь на кон свою жизнь. В случае неудачи тобой легко пожертвуют.
Теперь лицо Ситола побледнело.
- Знаю. Так спаси меня. Ты же призвана спасать!
- Я призвана утешать, - ответила Салерия. – Так что ты не мой случай.
- Салерия, ты же любишь меня, - прокричал Ситол.
- Я люблю мужа и никого другого, - спокойно отвечала принцесса.
- Вы же еще не поженились!
- Уже… и давно.
- Не твори зло! – возопил Барбидон. – Пожалей и спаси!
- Злом будет твое спасение, - ответила Салерия и пошла прочь.   
И тут Алеандр проснулся.
Он полежал с открытыми глазами, и произнес только:
- М-да-а…
Потом полежал еще немного в раздумчивости и произнес вслух мысль, над которой, по-видимому, думал это время:
- Нет, не хочу, чтобы Писатель в конце пожертвовал мной в назидание… Дудки.

_______


- …Принцы оказались сильнее, чем мы предполагали, - заключил свой доклад о происшедших событиях Чадвиг.
Вождь внешне спокойно воспринял неприятное известие.
- Получается, что у нас не получится их одолеть?
Чадвиг громко вздохнул, предпочитая не озвучивать сие предположение словами. Алеандра это не устроило.
- Я хотел бы услышать не девичий вздох по поводу возможной потери невинности с пожилым, но богатым господином, а слова визиря.
- Поражение вполне возможно. Сожалею, что вынужден сказать правду.
- Ничего, стерплю. К тому же я уже думал над этим. В том числе над тем, что меня могут использовать в качестве назидания, выставив этаким отрицательным персонажем. И в последний момент победа выскользнет из моих рук, а довольные принцы получат благословение: «Они жили долго и счастливо».
Чадвиг непроизвольно опять вздохнул.
- Не вздыхайте, визирь, сожалея, что связались со мной. Этого не будет. Я выйду из-под чьей-либо власти. И чтобы обрести энергию требуемой мощи, я решил совершить самосожжение…
Чадвиг ахнул.
- Самосожжение души? Зачем столь крайняя мера из-за одного поражения?
- Предстоящее сражение будет последним. Решающим. Пришло время поставить на кон все приобретенное.
- Хорошо, пусть так, но зачем заходить так далеко? Издревле наши сущности брали энергию из гибели других. Для этого и войны затевались, и каннибализм практиковался, и ритуальные сожжения на кострах, якобы, во имя богов творили. Да и бытовой вампиризм, хоть и мелочен, но дает определенный эффект. Но на самосожжение отваживались единицы, ведь это грозит безумием.
- Не так уж и мало героев решались. И немало из них обрели бессмертие, не впав в безумие.
- Пусть не единицы, пусть кому-то это удалось, но все равно это крайняя мера.
- И момент для нее настал!
Чадвиг развел руками.
- Не понимаю. Самосожжение сродни самопожертвованию. В наших кругах это не принято. Мы делаем карьеру, используя пассивную энергию других, и возможности, которые, не используют потенциальные хозяева. Вы же нарушаете закон абсорбции!
- Все это я знаю, уважаемый визирь. Знаю, на что иду. Был бы иной вариант – с удовольствием воспользовался бы. Но такого варианта не вижу.
- Мне остается умыть эти чистые руки… и согласиться вам помочь.
День прошел в подготовке самосожжения. Чадвигу предстояло заготовить необходимое и зажечь «костер». «Факельщик» потрудился, как следует, в чем Алеандр убедился, когда наступило время ритуала. В полночь, одетый во все черное, визирь вошел в его покои и торжественно объявил: час настал!
Алеандр был одет в черную фрачную тройку с белоснежной манишкой, что хорошо шло к его бледному спокойному лицу и черным ниспадающими до плеч локонам. Можно было бы указать, что его глаза горели неукротимым огнем, но, к сожалению, этот эпитет уже встречался в одной книге, поэтому достаточно упомянуть другую деталь. Он простер перед собой правую руку. Она не дрожала. Алеандр коротко взглянул на Чадвига и сказал:
- Как видите, все в порядке. Одно дело решение мозга, другое – реакция организма. Значит, все готово к переходу.
Чадвиг лишь покачал головой.
Они прошли в приготовленное помещение. То была зала, окрашенная в черный цвет. Окна также скрывались за черными портьерами, и все слилось в одно черное пространство, сродни подземелью. Посредине комнаты стояло возвышение, вроде постамента. Покрывавший его бордовый бархат поглощал отблески нескольких светильников у подножия. Постамент мог бы напоминать плаху (в чем-то оно так и было), если бы вокруг него не благоухали живые цветы. Но и это не все, иначе место перехода напоминало бы могилу. К постаменту были пододвинуты два столика. На одном лежала толстая книга, стояли подсвечник с розовой свечою и шкатулка, чье содержимое прикрывала отделанная бронзовыми виньетками крышка, отважно блестел кинжал с серебряной рукояткой, и всю эту картину дополнял наполненный кровавым вином золотой кубок. На столике с противоположной стороны, лежали циркуль, молоток, реторту, опять же толстую книгу с тисненым треугольником и… череп.
- Не слишком ли театрально? - спросил Алеандр.
- Я отобрал самое необходимое, - заверил Чадвиг.
Алеандр взошел на постамент, сложил на груди руки крестом.
- Я готов, - спокойно произнес бывший принц.
- Подумайте еще раз, через минуту вернуться будет уже невозможно.
- Начинайте.
Теперь пришел черед сосредоточиться Чадвигу. Он со свистящим выдохом испустил воздух из груди, закрыл глаза и соединил пальцы перед собой, образуя ромб, разделенный в поперечнике на две части. И замер на некоторое время. Время будто тоже замерло в неспокойном ожидании. Но как только чародей почувствовал разрыв во временной цепи, так сразу приступил к действу. Он схватил особую свечу и обошел возвышение три раза в одну сторону и три – в другую, что-то бормоча и окуривая воздух благовонием с остро-сладким запахом. После чего тихо сказал:
- Теперь вы, Ваше Высочество.
И Алеандр произнес магическую формулу:
      
 Отрекаюсь от себя во имя созидания будущего. Отрекаюсь от земного благополучия во имя сотворения нового. Отрекаюсь от радостей жизни во имя радости достижения цели. Пусть внешнее сгорит ради внутренней силы. Пусть я подчинюсь всецело своей Силе. Пусть моя Сила всецело станет принадлежать моей Цели. Да будет так!

Чадвиг поднес свечу к кубку, и вино вспыхнуло ярким пламенем. Он поднес огонь к цветам, и те тоже почему-то загорелись. Он поднес пламя к книгам, и те сухо затрещали, словно дрова в камине. Наконец, он бросил свечу на само покрывало, и оно занялось багровым огнем. Барбидон, он же Алеандр, он же Ситол закрыл глаза, чтобы возродиться иной сущностью.
Люди не почувствовали бы жара и, сунув руку в пламя, не обожглись бы: обычная комнатная температура. Горела не равнодушная материя, а нечто иное, чему толковых слов до сих пор не придумано.
Вдруг упругая волна ударила в Чадвига и отшвырнула к стене. Не ровня – не стой рядом! Помощь стала не нужна.
- Я свободен! – закричал человек в костре. – Я свободен от всех!



                Сказ 25. Сражение


Теперь Алеандр Бонарт был готов к генеральному сражению. Внешне он почти не изменился. Лишь близкие соратники видели перед собой мертвенность лица аскета. Отныне никакие радости жизни не волновали, кроме одной поглотившей его цели. Он готов был к сражению, ибо огонь нетерпения жег его изнутри, а клокотавшая энергия могла разорвать сердце.
Все отряды теперь были собраны в кулак, и войско выступило уверенное, что наступило время победы. Созрело…
Разведка донесла о надвигавшемся шторме вовремя. На совещание собрались впервые в полном составе: все принцы и наши принцессы.
- Все, что было прежде – грибной дождичек, - сказал Лотис. – Теперь идет ураган. Отступать на этот раз невозможно. Но и ставить все на карту тоже не хочется.
- Ага, кубковый матч! - заметил Плитцимус. – У нас это называется игрой на выбивание.
- Сравнил. У вас каждый год чемпионат на выбивание, а здесь один раз и навсегда, - возразил младший брат.
 - Давайте сделаем все, чтобы сражение не вылилось в стенку на стенку. Начнем маневрировать таким образом, чтобы Барбидону поневоле пришлось разделить свои силы, - предложил Адмус. – Проиграем в одном месте, попытаемся наверстать в другом. Всё не на один раз.
- Мысль стоящая, - согласился Лотис.
- Я «за», - поддержал Карис.
- И я, - подала голос Ава.
- Мне тоже поручите что-нибудь военное, надоело по заграницам прохлаждаться, - заявил Одарис. – Я все-таки потомок людоедов, а не тюленей.
- Ты свою кампанию провел на уровне главного генерала, - возразил Адмус. – Чего стоит договор с жойцами.
- Ну-у, вспомнил, - отчего-то зардевшись, недовольно пробурчал Одарис.
- С кем? – не понял Плитцимус.
Адмус счел нужным просветить соратника.
- Ах да, тебя же не было… Одарис заключил договор о помощи с Жойцией. Я и не знал, что такое княжество существует. Там все солдаты как на подбор – выше горшка. Грозная сила! Так и то, что жойцы предпочитают идти в бой голыми. Впервые я мог полюбоваться таким зрелищем. Противник тоже. Тем более, что они шли в атаку, держа наперевес не только копья…
- Мужчины, обойдемся без детализации событий, - мягко остановила Салерия.
- Короче, враг позорно бежал, убоясь… -  шепотом закончил рассказ Адмус Плитцимусу.
- Вернемся к предстоящему сражению, - вмешался Лотис, как председательствующий. - Чтобы заставить Барбидона разделить войско, нам надо раскрыться навстречу его движению широким полумесяцем. Пусть выбирает, какую цель атаковать основными силами, а мы тоже не должны дремать, а  подкараулить его движение…
Головы склонились над картой и вскоре на широких листах бумаги стали появляться разные варианты тактических схем, и, как водится, начались жаркие споры. Только и слышалось:
-… Я знаю что говорю!
- Это, конечно, лучше, чем когда ты не знаешь что говоришь, но…
- …Так не пойдет. Это объяснение по принципу: «сам не знаю, но и так все понятно».
-…Еще блесни солдатской шуткой типа: «девица, как и сапер, ошибается только раз». (Это, конечно, Авочка.)
Но споры постепенно утихли, страсти погасли, план был составлен и утвержден.
- Выиграем битву, и я поеду Марику выручать, - с чувством произнес Одарис. Он был уверен в успехе.
Совещание Лотис закрыл словами:
- Мы должны победить, иначе Писатель произнесет другую формулу: «Жили они долго, но несчастливо». 

_______


Последний вечер перед битвой Салерия и Ава провели в разговорах. Им было о чем посекретничать. Ава в лицах поведала о своей походной жизни, заключив повествование словами:
- Оказывается, мужчинами управлять не трудно. Главное не показывать, что ты их боишься.
Салерия рассказала о своем, и Ава напомнила, как та говорила, будто они с Лотисом уже были вместе.
- Когда-то я уже пыталась создать свой новый мир - не получилось. Отчасти по моей вине. Теперь хочу исправить свою оплошность. Когда узнала, что Лотис переместился в этот мир – последовала за ним.
- А! Реинкарнация! – проявила осведомленность Авочка.
- Когда создаешь новый мир, на небе появляется звездочка. Я хочу ее зажечь. На этот раз у меня должно получиться.
 Ава посмотрела в окошко.  Но облака скрывали небо.
- Красивая легенда: когда создаешь хорошую семью – на небе появляется новая звездочка.
- Это не легенда, а банальная правда.      
Ава вздохнула.               
- Как бы мне такую звездочку зажечь. К сожалению, Адмус не создан для тихой семейной жизни. Зато он будет хорошим королем, а я - неплохой королевой.
Салерия же прошептала про себя молитву: «Да будет так!»

_______


Правым крылом командовать поручили Плитцимусу. Левым – Адмусу с Одарисом. Туда же передали бригаду Авы. Центр возглавили Лотис и Карис.
Чтобы воины узнавали своих командиров, Лотис облачился в белые доспехи, Плитцимус - в серые, но с пурпурном плащом, Карис с Одарисом предпочли остаться в обычных, стального цвета, но с красными крестами на плащах. Адмус же давно предпочитал черные латы. Авочка еще не выбрала цвет доспехов. Адмус не торопил, смиряясь с тем, что для дамы это не менее важный процесс, чем сама битва.
Войско Бонарта подошло в полдень и споро развернулось в боевой порядок.  И тут ряды, стоявшего вдалеке противника дрогнули, строй рассыпался,  и колонны потекли куда-то влево и вправо.
- Что это они задумали? – озвучил общую мысль Чадвиг.
Командиры стояли позади своего вождя в ожидании приказаний. Алеандр обернулся.
- Предположим, они хотят охватить наши фланги. Вариант «канны». Пока центр будет сдерживать наши главные силы, их крылья ударят нам в тыл. Что ж… Поступим пока осторожно. Вы, Чадвиг, со своими полками выдвигайтесь к центру, остальные останутся в резерве. Посмотрим, как будут развиваться события.
Лотис с Карисом и Салерией стояли на холме. Им было хорошо видно, как от войска Барбидона отделилась половина и двинулась на них.
- Да, Барбидона простым маневром не проведешь. Фланги надежно прикрыты, – сказал Лотис.
- Значит, все продлится чуть дольше, – ответил Карис.
Они молча смотрели, как противник сближался с их воинами. Как полетели первые стрелы, как завязались первые рукопашные схватки, как стали перемещаться конники, в поисках удобной позиции… Они знали то, что им придется податься назад, сдать первую линию обороны, но этого не знали их солдаты и потому храбро умирали за не нужные их командирам пространство. Салерия отвернулась и пошла прочь. Лотис смотрел на происходившее с волнением, а Карис созерцал с божественным спокойствием человека, познавшего цену смерти.
Наконец настал момент для отступления. Командиры дали задним рядам сигнал оттягиваться. Незаметный, неслышный ни противнику, ни, тем более, передним рядам, приказ. Войско стало пятиться, будто под напором неодолимой силы, но передние ряды сражались отчаянно, создавая иллюзию упорного сопротивления. Но войско пятилось… и завлекало противника вглубь распадка между двумя холмами. Чем больше войдет солдат врага в узкое дефиле, тем больше их потом окажется в окружении. Вот почему передние ряды должны были сражаться изо всех сил, чтобы у противника возникла необходимость вводить в бой резервы, направлять в колышущуюся, орущую, отчаянно махающую острыми и колющими предметами массу новые подкрепления, которые, якобы, помогут дожать еще упирающегося, но уже вот-вот готового побежать противника.
И тут в гуще боя повалил дым. Сначала жидкий, белесый, потом все плотнее и с чернотой. Вот уж воистину: земля горела под ногами!
Обе силы отпрянули друг от друга, и между ними осталась огненная черта. Огонь на несколько минут взвился к небу, но, быстро сожрав запасы горючего материала, скоро опал. Осталась лишь чадящая земля. Обе стороны перестали видеть друг друга.
Лотис и Карис терпеливо ждали. Они не понимали, что это могло означать, и предпочли не спешить, ожидая дальнейших событий. Время шло, дым не рассеивался, враг не появлялся, что было понятно – по раскаленной от жара земле не походишь и в дыму не подышишь.
- Наверное, они специально подожгли, чтобы расстроить наши ряды, но почему-то у них не получилось, как хотелось,  – предположил Карис.
- Надо разведать, - решил Лотис и отдал соответствующее распоряжение.
Томительно потянулось время. Дым все также ленивой завесой, не рассеиваясь, тянулся к небу. Наконец разведчики вернулись. Они проскочили полосу тлеющего огня и густого едкого смрада и увидели ряды ждущего противника. Разведчики подтвердили, - пройти полосу огня и дыма сложно. Если туда сунуться, то на выходе их атакуют зловредцы, а тем, кто не сможет выйти из полосы дыма не поздоровится. Значит, того же боялись и солдаты Бонарта. Обе стороны подождали еще некоторое время. Но дым продолжал валить. Что-то здесь было не так.
- Я сам посмотрю, - объявил Лотис.
- Может, они того и ждут? – обеспокоился Карис. - Лучше я пойду. Моя фирма без меня уже не пропадет. Репутация создана на век вперед.
- Рад за тебя. Теперь репутацию зарабатывать нужно мне.
И Лотис устремился к разделительной полосе. Единственно чего он хотел, так это пройти ее вместе с конем.
- Воды! – приказал он, и сотни фляжек с влагой стали передавать вперед. Горячая земля пузырилось, испаряя жидкость, но понемногу охлаждалась. Лошадь, однако, идти не хотела, и Лотис тащил ее под узды вслед за разведчиками, усиленно прокладывающих тропинку среди чада. Мокрые платки на лицах высыхали быстро, солдаты сначала смачивали их, а затем, махнув на свой кашель, лили всю воду на землю. Лотис вырвался из задымления и сразу вскочил на коня, готовый к отражению атаки. И оторопел. С высоты он увидел, что за передним рядом противника больше никого нет! Остальные ушли. Лотис бросился назад. Даже лошадь перестала упрямиться.
- Нас провели! Барбидон перебросил главные силы на один из флангов!
Карис вспыхнул.
- Давно меня так не обманывали, потерял чутье. Слишком долго имел дело с покладистыми людьми. Что теперь делать? Спешить на помощь? Или наступать в центре?
- Боюсь, что, наступая в центре, мы сами окажемся в положении окруженных. Каков Барбидон! Разгадал наш план и скомбинировал свой, – отдал должное врагу Лотис.
- Ничего. Какой бы умный он ни был, а мимо меня не пройдет, - философски заметил Карис. – В этом мое преимущество.
- Зато у меня его пока нет! – крикнул Лотис. – Как узнать против какого фланга двинулся Барбидон?
На счастье прибыл гонец. Взмыленная лошадь повалилась на передние ноги. Сам курьер выглядел не лучше. Он протянул Лотису конвертик. В записке значилось:

  Их слишком много. Делаю, что могу. Если что, Карис,надеюсь,позаботится обо мне. Плитцимус.
          
- Всем на правый фланг! – закричал Лотис. – Трубач, сигналь походное построение!
А Карису сказал:
- Возьми полк и сомни заслон. Заодно обеспечишь нам тыл.          
Большая часть войска Лотиса двинулась на правый фланг, а Карис собрал колонну и устремился через дымовую завесу на то, что обозначало теперь центр. Но оба понимали – не успеть. Пешее войско будет идти слишком долго и, возможно, - если Плитцимус будет разбит – само попадет прямо в пасть врагу.

_______
 

Алеандр рассчитал все точно. Когда на цепь его солдат, столь искусно и долго изображавших могучих центр, выскочила из дыма колонна противника, было слишком поздно. Успеть к своему флангу они уже не могли.
- Это тебе не философствовать Лотис, - тихо произнес Алеандр.
Теперь ему было интересно, что предпримет его визави? Поспешит на помощь своим или попытается ударить через центр на виднеющиеся обозы и роскошный шатер – ставку и штаб врага? В первом случае он придет прямо в силок:  войско Алеандра закончит разгром флангового отряда и будет готово то же самое сделать со следующим. Во втором случае, Лотис захватит пустые телеги и пустой шатер с язвительной запиской, после чего и его возьмут в клещи. А пока на левом фланге поймут, в чем дело и придут на помощь, бой подойдет к завершению и с центром. Слишком далеко они раскинули свои крылья, эти орлы из породы голубей… Третьего варианта не было, а именно он и был спасительным. Это добровольная капитуляция. Впрочем, после того, как удастся разгромить поочередно войска принцев, капитуляция будет неизбежной. И тогда, Он, победитель, увидит их перед собой… и ее.
Невдалеке стоял Чадвиг и неотрывно смотрел в сторону левого фланга противника. Видно было, что визирь заметно нервничает.
Бонарт подъехал к нему.
- В чем дело?
- Мы выиграем битву, если…
- Если что? – недовольно спросил Алеандр.
- Если не появится черный рыцарь.
Бонарт нахмурился.
- Чего вы боитесь? За нами вон какая сила. Сейчас сомнем их правый фланг и примемся за остальных. Что нашим воинам какой-то рыцарь?
- Мы с этим рыцарем воюем с самого начала кампании. Я не понимаю, что за сила у него. Явно не магическая, но силы меча против него недостаточно, поэтому не знаю, что ему противопоставить.
- Появится - бейте из луков!
- У него крепкие доспехи.
- Стреляйте стрелами с калеными наконечниками, и обмакните концы в яд. Даже если одна из ста стрел достигнет тела – смерть!
- У меня нет яда и уже нет сил на алхимические превращения. Я все отдал…
- Будет вам яд.
Бонарт повернул коня и отбыл. Он не видел то, чего так боялся Чадвиг – из-за кромки леса показался конный отряд. Он мчался со стороны левого фланга и направлялся туда, где бился правый. Пехоте не успеть, а вот конники могут…
Чадвиг помчался к войскам разворачивать навстречу чужой коннице своих конников. Нельзя было допустить, чтобы тяжелая кавалерия ударила в тыл полкам, дожимающих правый фланг противника. Иначе все получится в точности наоборот.
Чадвиг успел, и вовремя развернул конников в лаву. И самолично отдал приказ ринуться навстречу. Приподнявшись в стременах, он с волнением смотрел, как сближаются две волны, как они сшиблись, как всплеснулись пеной тысячи клинков. Чадвиг по очереди шептал все заклинания и молитвы, которые знал, но чувствовал, в этом энергетическом торнадо его доморощенные формулы, рассчитанные на одного человека, бесполезны. Тут уже действуют силы, неподвластные слабому человеческому уму и воле. И все же он шептал, надеясь помочь хоть одному своему воину. Может, его заклинание склонит чашу весов на отдельном участке, а победа на этом маленьком отрезке поспособствует общей победе. Как знать, как знать…

_______


Алеандр резким движением одернул полог палатки. В углу стоял заветный ларец. Ключ ласково провернулся в скважине и крышка, подброшенная пружиной, откинулась. В разноцветных флакончиках хранились разные снадобья: укрепляющие дух и отдельно тело, снимающие сон и его продлевающие; вещества, способные погрузить мозг в мир грез и, наоборот, усиливающие ясность мысли. Но был еще один флакончик. Невзрачный, из простого стекла, он хранил в себе то, что отнимает жизнь. Коричневая мазь с неясным запахом. Алеандр еще никогда не пользовался ядом. Он взял флакон и задумчиво посмотрел на свет. Он уже не раз посылал людей на смерть, но еще не разу не способствовал ничьей смерти своими руками. Настал и его черед перейти черту.
Он направился было к выходу, но остановился. С сомнением посмотрел на склянку. Нет, рисковать нельзя. Нужно быть уверенным в действии этой гадости. Алеандр медленно отвинтил крышку и поднес флакон к губам.
В желудок попала микроскопическая доля, но он сразу почувствовал жжение. Барбидон победно улыбнулся. Страха смерти не было. Сердце билось ровно. Он чувствовал себя сильнее всех обстоятельств. Так, наверное, ощущают себя бессмертные герои.
Алеандр закрыл крышку и направился к выходу со спокойной душой, впрочем, уже перегоревшей и сжатой колоссальным давлением в прочнейший алмаз.

________


Адмус понял, что сражение пошло не по плану, как только заметил дым. Тот самый дым, что уже пускал на него Чадвиг. Зачем?
- Кажется, они хотят нас перехитрить. Видите дым? Наверняка это завеса, - сказал Адмус своим помощникам в лице Одариса, Авы и  Киаксара. - Сейчас навалятся либо на нас, либо на Плитцимуса.
Киаксара такой вариант встревожил:
- Всем войском? Но тогда мы не сможем выдержать удар.
- Если сунутся к нам, бой не примем, а подадимся назад. А что сделает Плитцимус?
- Он бой примет, - уверено заявила Ава. – Он в ауте играть не может.
- Футболист, чертов… По коням!…Нет, Ава, ты останешься с пехотой. Если Барбидон пойдет на правый фланг, я постараюсь клюнуть им в зад покрепче. А пойдет на нас - вернусь.
- Пусть останется Одарис.
- Почему я? – возразил Одарис, желавший хоть раз побывать в деле.
- Потому что ты дипломат, а не командир, - пояснила Ава.
- Выполнять приказ! – рявкнул Адмус. - И еще, Ава, надень, наконец, доспехи.
- Во-первых, в них до боя тяжело ходить, во-вторых, я хочу удивить тебя новым цветом. Тебе понравится.
Адмусу оставалось только вздохнуть про себя, а вслух произнес нетленную мужскую фразу:
- Ты для меня во всех нарядах хороша.
- Неужели тебе все равно, в чем я буду одета? – вспыхнула Авочка. – Я так старалась…
- Да нет же, конечно я страшно заинтригован твоим новым обличием.
- Правда? – обрадовалась Авочка.
- Ну, разумеется. Всё! По коням! Одарис, проконтролируй, пожалуйста, чтобы парад мод в частях прошел на высшем уровне.
С тем Адмус и ускакал. Любовь любовью, а война по расписанию!
…Его конница поспела вовремя. Отряд Плитцимуса уже изнемогал. Но не бежал! «Все-таки он хороший тренер и упертый защитник», - подумал Адмус.
Навстречу зловредцы тоже отрядили конницу. «Что ж, справедливо», - согласился с решением противника Адмус.
Через минуту кони сшиблись грудь в грудь, всадники - щит в щит, меч в меч…

________


Вернувшийся Бонарт увидел неприглядную картину.
- Почему до сих пор не покончили с правым флангом?
Чадвиг указал рукой на конную схватку.
- Видите, подоспела подмога.
- Ну и что? Один отряд. Зато я уже вижу пехоту Лотиса, а скоро подойдут все!
- Прибыл не просто отряд, а черный рыцарь. Мне ни разу не удавалось одолеть его. Его сила не подвластна моей, - сказал Чадвик, мрачно созерцая битву конницы Адмуса с его воинами. – Кто-то его оберегает.
- Кто именно мне известно. Но и у нас теперь есть охранитель… Приготовьте луки с калеными стрелами, - приказал Бонарт.
Пока исполняли приказание, он о чем-то размышлял.
- Оставьте в покое правый фланг и возьмите отряд черного рыцаря в кольцо и, как только облако закроет солнце, начните стрелять в него стрелами с отравленными наконечниками. Ни раньше и не позже. А я пока отъеду. Руководите сами, но я непременно вернусь.
________


То, что на солдат Плитцимуса перестали давить, порадовало Адмуса. А вот что освободившиеся силы стали окружать его самого, Адмусу, конечно, не понравилось. Однако делать было нечего. Предстояло продержаться до подхода Лотиса. Адмус приказал сомкнуть ряды и приготовиться к круговому бою. Вскоре кольцо сомкнулось. Конный отряд встал в каре и принялся рьяно отбиваться. И тут Адмус услышал, как за спиной взвыла толпа. Он обернулся, боясь увидеть подошедшее к противнику новое подкрепление. У кромки рощи и вправду происходило какое-то движение, однако новых войск видно не было. Лишь какой-то одинокий рыцарь в облачении лилового цвета на вороном коне мчался, должно быть, с донесением. Адмус вновь повернулся  к изготовившейся к нападению когорте вражеских воинов. Он поиграл в руке мечом, пробуя свою хватку. Меч катался на ладони, будто заигравшийся котенок, забывший убрать коготочки. Враги же почему-то не нападали, а заворожено смотрели за спину Адмусу. «Хитрят», - мелькнуло в его сознании. И все же он обернулся, и увидел, как рыцарь в лиловом летел к нему словно корабль, рассекающий волны. Меч его превратился в серебряный круг, колесом, рассекающим толпы бросающихся в стороны солдат. У Адмуса перехватило горло: он узнал эти выбивающиеся из-под шлема рыжие волосы… Адмус рванулся навстречу.
Какая-то кикимора оторвалась от чана с лечебным варевом полюбоваться парочкой.
- Ах, какие миленькие да красивенькие… Зла не хватает на такое смотреть.
И тут она увидела перед собой другую ипостась красоты. Сам Бонарт возвышался над ней.
- Плохо, если в такие минуты нам не хватит зла, - сказал он. И крикнул:
- А ну зовите сюда весь лесной и болотный люд!
Свита бросилась выполнять приказ и вскоре вокруг собралась толпа живописных персонажей – прямо-таки выставка оживших поделок народных умельцев из коряг, пней и сучковатых дубовых веток.
Барбидон сошел с коня, но тут же взобрался на барабан. С него ему было хорошо видно, и его могли увидеть все желающие.
- Встаньте кругом… Вот так, хорошо. Я собрал вас сообщить, что настал решающий момент. И мне нужны уже не вы сами. А ваша злость, даже злоба.
- Мы и так злимся на вражье войско, - крикнули из толпы.   
- Не-ет, мне теперь нужно, чтобы вы озлились на меня.
- Как же это можно? Ты же наш вождь!
- Отныне я не только ваш Вождь, но и Судия, и Палач! А потому…
Алеандр вдруг выхватил меч.
- А потому страшитесь меня! И проклинайте, как можно сильнее!
Алеандр спрыгнул с пьедестала и крутанул мечом так, что досталось всем рядом стоящим лешим и кикиморам. Кому резануло по руке или груди, кому задело щеку или ухо… Народ взревел, отпрянул.  Посыпались ругательства.
- Мало!
Алеандр взмахнул еще раз… Кровь брызнула на землю. Он врезался в толпу, нанося удары. В ответ - лишь крики ужаса вперемежку с проклятиями. Вновь посыпались удары. Лесной народ бросился бежать. Вскоре Алеандр остался один. Он прислушался к себе и сказал:               
- Мало! Чадвига сюда!
Единственный оставшийся в пределах слышимости ординарец с облегчением кинулся наутек выполнять приказание. Еще бы! Алеандр был страшен. Безумные глаза и впрямь горели огнем – каким-то призрачно-синим пламенем, и можно было не сомневаться, что подойди ближе, и мимолетно брошенный взгляд прожжет твою одежду. А лицо вождя стало красным настолько, что любой лекарь испугался бы возможности апоплексического удара. И волосы, всегда ухоженные и тщательно причесанные, теперь стояли дыбом, как шерсть на загривке волка.
Прискакал Чадвиг. Оторопело посмотрел на то, что раньше являл из себя Алеандра. А тот шагнул к нему и ударил концом меча по лицу.
- Что ты делаешь, опомнись! Это я, Чадвиг!
- Разве ты не поймешь, что мне нужна твоя сила? Отдай ее.
- Нет!
Меч тут же распорол руку от локтя до кисти.
- Будь ты трижды неладен! Пусть на твою голову обрушатся все несчастия. Пусть…
Чадвиг обрушил на Бонарта все цветистые восходные проклятия, которые знал, но едва он останавливался, удар меча принуждал его на новый приступ ненависти и злобы…

________


Как только Салерия покинула холм, она уединилась в своей палатке. Солдаты не осуждали ее – для девушки война слишком грубая материя. Если бы кто посмел заглянуть к ней, то увидел бы ее коленопреклоненной, и по чуть согнутой спине и  сложенными на груди рукам стало бы понятно, чем занята принцесса, и, наверняка, тихо опустил бы полог. Что и нужно было Салерии – чтобы ее никто не обеспокоил и ничего не понял.
Вот уже который час Салерия сосредоточенно смотрела на большой кристалл, который держала в руках. Он то загорался мелкими бликующими огоньками, то гас, становясь молочно-матовым, затем опять внутри его мелькали какие-то искорки. И тут она услышала голос: «Я готов к перевоплощению».
Она скосила глаза, стараясь не упускать из вида мельтешащие знаки внутри кристалла. Невдалеке стоял Ситол. И непонятно было, что это – явь или галлюцинация от усталости?
- Салерия, если хочешь, я готов признать твою победу, а себя побежденным.
- О чем ты?
- Я готов стать тем, кем ты хочешь. Скажи, что желаешь этого. Ведь я всего лишь хотел добра своему миру.
- И заодно сделать здесь карьеру.
- И реализовать свои таланты, - согласился на свой лад Алеандр Бонарт. – Но всё зашло слишком далеко. Даже для меня… Мои воины держат Адмуса и Аву в кольце, в твоих силах разорвать его. Скажи только одно: я тебе не безразличен.
Салерия оторвала взгляд от кристалла. Ее губы дрогнули, но ничего не произнесли.
- В вашем мире есть принцип: жизнь – это любовь. Так спаси меня! Подчинись тому, что скрыто в глубине твоего сердца. Скажи: «Люблю».
Салерия покачала головой. Она могла бы сказать: «Я уже любила тебя… Хватит!».
- Тогда скажи ясно и четко: Нет!
Салерия молчала.
- Тогда пусть погибнут твои друзья и твой мир, где естество подчинено глупому долгу и надуманным чувствам.
И Ситол исчез. Стало сумрачно и зябко, словно подул пронизывающий ветер. Салерия посмотрела сквозь окошко на небо и увидела, как серое облако скрыло собой солнце.
- Нет! – вскричала Салерия.
Она впилась глазами в кристалл и что-то быстро зашептала. Но в кристалле огоньки уступили место бури. В нем бушевало пламя…               
…Каленые наконечники стрел одна за другой вонзались в тела Адмуса и Авочки. Адмус, рыча, метался вокруг Авы, пытаясь принять на себя летящие стрелы. Его меч скашивал вражеских воинов, как траву, но стрелы прилетели издалека, и меч не мог добраться до лучников…

________


Солнце скрылось за облаком, и в потемневший день ворвалась буря. С юга показалась черная воронка смерча. Он надвигался столь быстро, что всем на поле брани стало ясно – им не увернуться, не убежать. Сражение стихло, воины, задрав головы, смотрели на приближение воронки.
- Смотрите, с севера идет гроза! - раздалось сразу несколько голосов.
И впрямь, с севера шел грозовой фронт. Клубящиеся тучи то и дело прорезали ветвистые молнии. Через несколько мгновений до ушей докатывался гром. Две стихии шли навстречу друг другу, и по всему было видно, что столкнутся они прямо над полем битвы. Тут уж дрогнули сердца даже бывалых воинов. Не успели они прийти в себя, как вдруг появился отряд, возглавляемый белым рыцарем. Подоспевшие клином врезались в ряды зловредцев и стали рассекать армию надвое. Солдаты заметались, ища спасения от всех бед разом, да разве можно увернуться от трех летящих камней одновременно? Первым налетел смерч, и пришелся он как раз на воинов рыцаря в белом. В мгновение ока отряд был разметан, и лишь белый рыцарь каким-то чудом держался дольше всех, пока его конь не был опрокинут вместе с всадником. И зловредцы, взревев от радости, бросились к нему. Но тут их настигла грозовая туча. С десяток молний разом обрушились на железные панцири и шлемы солдат, превращая их в черные поленья. Остальным стало не до рыцаря. Они бросились искать убежища от ветра, проливного дождя и сжигающих молний. Зато смерч с лютой силой наскочил на тучу, пытаясь завертеть и развеять ее. Но она оказалась на диво плотной и упругой. Туча отбросила смерч, словно мячик, пронзив его заодно несколькими молниями. Вновь и вновь бросался смерч на тучу и вновь отскакивал. Белый рыцарь встал на ноги, держа меч готовым к бою. Однако желающих сразиться уже не было. Кроме смерча. Он оставил тучу и ринулся на рыцаря. Рыцарь видел, как все, что попадало в его воронку – люди, кони – взмывали вверх, словно мусор, кружились в ее недрах и с силой низвергались обратно на землю, расплющиваясь от сильного удара. Меч был бесполезен. Если бы туча не закрыла небо над рыцарем, того ждала бы участь заглоченных воронкой. Смерч взревел и с такой силой ударил в тучу, что лес вдалеке повалился спиленными столбами. Но туча не только устояла, но и ответила десятком молний. Прогрохотало так, что люди и животные попадали на землю. Стоять остался лишь белый рыцарь. Он был в безопасности, но туча оказалась прикованной к одному месту и смерч, кружась вокруг нее, получил возможность нападать с разных сторон.
- Оставь! Не держи меня! – крикнул рыцарь в белом. Но туча или не слышала, или не хотела слышать его. Раз за разом она принимала наскоки смерча, огрызаясь молниями, клубясь и переливаясь бело-серым. Сумрак сменил еще недавно ясный солнечный день. Почернел не только день, но, казалось, и трава, и лес. Туча не выдержала, и полился дождь. Крупные капли слезами падали, все учащаясь, пока на землю не обрушился ливень. Туча таяла, все реже извергая из себя молнии. Белый рыцарь взмахнул дважды мечом, рассекая бессильно воздух, и пошел прямо в объятия смерча. Струи воды словно отталкивали его, но он упрямо прошел до конца. Смерч заклубился, усилил свое коловращение и, оставив тучу, принял его в свои объятия. Но рыцаря это не испугало. Он принялся махать мечом, словно сражаясь с кем-то, и смерч это поначалу забавляло. Он сорвал с рыцаря плащ, дважды сбивал с ног, но тот вновь вставал и принимался за свое бесполезное дело – махать мечом. И смерч разозлился так, что воронка закрутилась с небывалой мощью. Рыцарь упал, и его поволокло по земле, затем приподняло и снова швырнуло на землю. Меч отлетел в сторону. Осталось одно мгновение… но что-то иссякло в силе смерча. Вращение воронки заметно ослабело, да и не до рыцаря уже было. Туча с новой силой атаковала смерч, обрушив на него молнии такой мощи, что грохот контузил многих людей, прижавшихся к земле. Смерч отбросило в сторону, и он понесся прочь от места битвы, слабея с каждым мгновением. Дождь сразу прекратился. Ветер утих. Через минуту сквозь облака прорвался луч закатного солнца… Туча уплыла за кромку леса и там растаяла.

                ________


Салерия была бледна так, будто в ее теле не осталось ни капли крови.
- Если бы ты меня не держала, то победила бы его, - мягко укорил Лотис.
- У меня есть дело важнее, чем победа над каким-то Барбидоном. У нас родился сын.
Лотис был потрясен.
- Неужели мы так долго воевали?
- Всего страниц двадцать…
- Что?
- Уж год минул.
- Год? А я и не заметил…
- Мы многого не замечаем, пока проходит наша жизнь.
Лотис взял Салерию на руки.
- Тебе нужен отдых.
- Потом… Давай поищем Авочку и Адмуса.
Лотис сел на коня и пристроил спереди Салерию.
До самого горизонта лежали тела убиенных. Лунный свет, изливавшийся на них, приготовлял души к переходу в царство вечного упокоения. Добро и Зло на время примирились на этой равнине. А, может, вовсе не Зло и Добро здесь бились, а Добро с Добром, чтобы одной стороне победить в себе зло, а другой – наконец, обрести его? Конь Лотиса осторожно ступал по неубранной земле, а всадники тщетно пытались различить среди тысяч тел тех, кто им был особенно дорог.
- Может, они ранены, и их увезли? – проговорил Лотис.
И тут они увидели два силуэта. Два призрака на призрачных конях медленно плыли над травой навстречу Лотису и Салерии. Когда они сблизились на расстоянии полета копья, то остановились. Захрипел и встал конь принца. Лотис узнал в бесплотных фигурах Авочку и Адмуса. Волосы Авы утратили рыжий цвет и хрустальными нитями ниспадали на плечи. Лицо Адмуса было покойно, но это уже был не юноша. На них смотрел тот Адмус, каким он мог стать лет через десять. Они стояли и смотрели на живых.
- Они прощаются, - прошептала Салерия.
Прошелестел легкий ветерок. Кони призраков вздрогнули, прянули ушами и стали медленно перебирать копытами. Земля уходила под ними. Они поднимались все выше и выше, к облакам, звездам и зависшей над миром луне. Ава и Адмус смотрели теперь только друг на друга, и не было у них дела важнее, чем видеть другого в отражении своих глаз.
- Стойте! – закричал Лотис. – Стойте! Неужели ничего нельзя исправить? – вопрошал он Салерию. – Ты же волшебница! Так сделай что-нибудь!
- Не могу, - одними губами ответила Салерия.
Два призрака поднимались в Небо, раскалывая мир Лотиса, ибо он держался на близких людях. Рушились две опоры, гармония утрачивалась навсегда. Два друга превратились в призраков, две любви – в облачко чужих воспоминаний.
И Лотис закричал:
- Верни их. Верни! Это не по правилам!
Никто не откликнулся, ничто не отозвалось. И тогда Лотис возопил:
- Будь ты проклят, Писатель!
- Мы прорвемся… Мы прорвемся, Лотис… прорвемся туда. Мы вернем Авочку и Адмуса, - шептала Салерия, обнимая Лотиса. – Мы прорвемся…

(Хронопист. Вот мы и завершили роман об истине.
Краевед: Я не ждал такого конца. Так все беззаботно начиналось…
Хропопист. На все воля Писателя.
Краевед. А хорошо ли это? Волюнтаризм какой-то… Я слышал, что и над Писателями есть Высший Судия. Называется Критик.
Хронопист: Не знаю. Вряд ли. Над демиургами не может быть суда, раз они создатели всего сущего. Неужели они создадут над собой еще более высшую силу? Не логично.
Краевед: А я верю, что над всеми есть свой, особый, Суд.
Хронопист: Ну, пока что о нашем труде будут судить нас. Пойдем, мы здесь больше не нужны. Мы сделали свое дело: рассказали то, что должны были рассказать.)