Дар божественный

Владимир
Созерцатель


ДАР  БОЖЕСТВЕННЫЙ


Я с детства  мечтал  строить мосты.
Перед окончанием школы купил
самый полный справочник ВУЗов страны.
Просмотрел весь, но не нашел ни одного города,
 где учили бы строить мосты…
Специальность «мостостроение» отсутствовала напрочь…


Эта история началась в полном соответствии с канонами детективного жанра. Борис получил письмо по электронной почте, которое предлагается без исправлений в оригинале:
«Ты, журналюга гнойный! Пишешь про нашу братву, об наших подвигах, про кинутых общипанных лохов? Предлагаю написать про меня. Прославишься. Пишешь про насилия, катастрофы, теракты? Напиши про меня. Станешь самым раскрученным бумагомаракой.
Если бы я хотел прославиться, я бы не писал статейки. Я совершил бы самый громкий на весь мир теракт. Взорванные вокзалы и поезда, расстрелы заложников – ерунда. Два самолета – и нет башен в столице Америки. Это уже лучше, но тоже ерунда. Дилетанты!
Я сделаю все чисто и более эффектно. О моих делах будут говорить все. Через два года в нашем городе будет большая сходка самых известных политиканов. За ней будут следить все информационные агентства. Я подорву всю эту шайку в прямом эфире по телику. Всех одновременно! Будет классно!!!
Зачем подходить к лоху, чтоб его грохнуть? Можно просто следить за ним по ящику и нажать кнопку в самый подходящий момент, когда он подойдет в нужное место и с ним будут другие лохи. Бах!!!
Напиши про это, щелкопер, и пусть менты попробуют меня поймать. Я буду водить их за нос. Буду всегда перед вашими мордами как невидимка.
Дилетанты грохнули за один раз четыре тысячи американских лохов. Я грохну всего десять-двадцать, ну, тридцать. Но самых достойных этого. Самых-самых! Президентов, министерских паханов. И мое имя будут повторять потомки.
Герострат будет отдыхать.
Через два года будет мой триумф. Все будут поражены и в восторге.
Вот он! Творец безысходности! Разве можно после этого жить?
А я буду жить вечно!
Ублюдки, изображающие из себя террористов! Ау-у-у!!! Вы слышите? Ваши ничтожные потуги будут унижены и раздавлены. Я ненавижу вас еще больше, чем  эту шайку, захватившую власть. Эту банду, которая наслаждается воровством и безнаказанностью.
Я ненавижу все человечество!
Напиши про это. Продолжение будет скоро. Напиши обязательно. Иначе, я сначала займусь тобой».

В детстве Борис читал преимущественно одни детективы. Не то, чтобы существовала странная врожденная предрасположенность, просто в доме была одна единственная полка с книгами томов на тридцать. Все книги были старые, потрепанные, познавшие множество листающих рук и внимательных глаз. При определенном старании среди них можно было найти 11-ый том «Саги о Форсайтах», тоже довольно потрепанный, но не в этом доме. Попадался Борису томик «Приключения Гекльберри Финна», на обложке которого было изображение двух веселых  симпатичных подростков. Позади них красовался огромный, угрюмо сосредоточенный негр, у которого какой-то явный поклонник расизма или противник чтения  выколол глаза. Встречались на этой полке еще две-три книги художественно-познавательного содержания, определенно попавшие сюда по ошибке, а все остальное – исключительно, образчики детективно-приключенческого жанра.
Собирала эту примечательную библиотеку мать Бориса – женщина с неожиданно незаконченным средним образованием, убежавшая в теплую летнюю ночь из родной деревни по причине неизбежного ареста и инкриминируемого группового ограбления сельского магазинчика.  Всю оставшуюся жизнь до пенсии мать вертелась среди торгашей, оправдывая мнение словаря воровского жаргона, утверждающего, что слова «торговать» и «воровать» - синонимы. Наверное, именно это криминальное приключение в юности привило ей тягу к детективному чтиву и к коммерции в части «купи-продай», поощряемую Гермесом. Днем в рабочие дни она стояла за прилавком продовольственного магазина, по выходным дням пропадала на весьма популярном в определенных кругах вещевом рынке, именуемом в Городском обиходе «барахолка», а по вечерам читала любимые детективы.
Женщина, волей судьбы ставшая мамой Бориса, - яркий представитель знака Зодиака, обладающего упрямой  вулканической энергии, с властными признаками лидера и абсолютно бескомпромиссным – одним словом Овен. В школу пошла рано, в шесть лет, и с детства являлась вожаком своей сельской улицы и ее окрестностей. Была зачинщицей всех детских и юношеских уличных проказ. Чужие подворья и огороды рыдали по бессмысленно ободранным до основания кустам сирени, вытоптанным слонами грядкам и проломленным табунами заборам. Ее безусловный лидерский приоритет признавали даже более старшие соседские пацаны, и думается, что инициатива воровского налета на деревенское сельпо наверняка принадлежала именно ей.
Она не принимала никакое мнение кроме своего: «Я не могу признать правоту другого, иначе, получится, что я не права. Два человека одновременно не могут быть правы». При возникновении не частых взаимных разногласий Борис пытался убедить ее, что достаточно сделать по полшага навстречу чужому мнению и конфликт будет исчерпан. Это не ущемит оба самолюбия, но сбережет массу нервной энергии, симпатичных знакомых и преданных друзей. Эта точка зрения воспринималась матерью как ересь по определению.
После бегства от родных Пенатов она начала курить на почве нервного потрясения, завербовалась в североморскую экспедицию, подальше от вездесущего уголовного розыска, встретила на полярном ледоколе будущего отца Бориса и родила ему сына за два месяца до своего девятнадцатилетия. Перманентные конфликты с окружающими закономерно привели к кармической болезни – рассеянный склероз – и второй группе инвалидности. Пристрастие к зловредной привычке отравлять организм никотином продолжалось сорок шесть лет и закончилось прогрессирующей астмой. Отсутствие чувства меры во всем вообще и принятии лекарств, в частности, быстро закончилось тривиальной передозировкой, жуткой аллергией к медицинским препаратам и трагической летальностью от простой мятной таблетки.
Борис был потрясен. Потеря самого близкого человека вырвала его из рутинной повседневности на несколько месяцев.
Собранную мамой библиотеку Борис прочитал всю до основания. Не осилил только Сагу. Может быть, только потому, что не читал первые десять томов и не были понятны пропущенные сюжетные линии в дополнение к тонкостям редчайшего английского юмора. Но, скорее всего, по причине отсутствия устойчивой привычки к серьезному чтению. Зато, приключения двух американских оторванных подростков были «проглочены» за один день и полночи.
Вторую половину ночи Бориса мучил детский кошмар. До самого утра ему снился здоровенный лиловый негр-альбинос. Собственно, альбиноса в нем выдавал только белоснежный цвет волос. Главный признак подобной мутации – голубые глаза – отсутствовал. Глаз у негра, как и на обложке книги, не было – две черные бездонные дыры. Вид у альбиноса был жуткий для восприятия детской психикой, а он, вдобавок, был намерен  догнать Бориса.
Зачем это ему было нужно, выяснить не удалось по причине отсутствия у Бориса подобного желания. Он убегал, прятался, защищался, но негр был неумолим в желании догнать и схватить. Позднее этот кошмарный сон повторялся в детских снах во время болезней и душевных переживаний, и даже будучи взрослым, Борис чувствовал его холодок в экстремальные минуты житейских передряг.
Покончив с домашней библиотекой, Борис стал захаживать в библиотеку публичную. Записывался в очередь на популярные издания плагиатора Александра Волкова типа «Волшебник изумрудного города». Пользовал единственный книжный шкаф для детского чтения, хотя иногда удавалось брать книги и из других «взрослых» шкафов. Литературные произведения, запрещенные для молодого не вполне сформировавшегося восприятия, позволяла выбирать только знакомая соседка по дому, работавшая библиотекарем.
Читая в детстве детективную беллетристику, Борис всегда удивлялся одному обязательному наблюдению, сопровождавшему практически все прочитанные произведения подобного жанра. Наблюдение заключалось в том, что все преступники были патологическими тупицами. Впрочем, сыщики были не на много умнее, даже канонический Шерлок Холмс. У этих преступных неудачников не хватало фантазии придумать совершенное не раскрываемое злодейство, не доставало сноровки ускользнуть от погони или слежки, не было даже обыкновенной внимательности, чтобы не оставлять или просто спрятать обличительные улики. Нужно быть клиническим идиотом, если оставляешь перчатку на месте преступления или ботинок, как доктор Ватсон. Пароксизмы слабоумия наблюдались у криминальных элементов почти в каждом детективе.
Вот если бы преступление задумал и спланировал Борис, никто не смог бы его разоблачить никогда, ни Эркюль Пуаро, ни комиссар Мегре. Главное – все детально продумать и предусмотреть любую случайность. Основной принцип – ничего не делать своими руками. Исключительно - гениальный мыслительный процесс и координация исполнительных действий.
Возьмем, например, ограбление. В данном случае, все равно, кто или что является предметом преступного действа: начиная с классического сюжета кинематографа про ограбление банка и заканчивая кондовым мероприятием типа гоп-стоп.
Прежде всего, нужно найти исполнителя. Это довольно просто. Если образ жизни или профессия связаны с постоянным общением с множеством различных индивидуальностей, в том числе криминальных, - это совсем просто. Главное найти крючочек, на который можно гарантировано поймать потенциального исполнителя, – и подсекай рыбку.
Если крючок достаточно надежен или наживка материально привлекательна, пойманный «карась» сделает все, что нужно согласно криминальному сценарию. Наилучший вариант - использовать его «в темную», чтобы он не понимал, что происходит и не осознавал преступный результат. Но это не обязательно. Важно, самому «не светиться», чтобы марионетка не знала и не видела кукловода. Дергать за веревочки можно по сотовому телефону, по интернету, даже с помощью проверенного классической литературой (Машей с Дубровским) способом – через дупло. Просто нужно каждый раз менять симку, интернет-кафе и местоположение «дупла». В случае провала марионетки, кукловод просто обрезает веревочки и незаметно уходит за кулисы.
«Все простое, как правило, гениально», - думал Борис, читая мамины детективы.
Единственный уязвимый момент во всей этой грабительской схеме – передача экспроприированных материальных ценностей от марионетки кукловоду. Можно, конечно, придумать длинную цепочку для такой передачи, но в любой даже бесконечной цепи есть последнее звено, с которым кукловод (уже не такой умный) неизбежно должен контактировать. Ничего не поделаешь – нужно протянуть руку и взять вознаграждение. В этот момент как раз и могут защелкнуться наручники на руке загребущей. Вся гениальная схема – киту под  хвост.
Сохранить идеальность в части не раскрываемости предложенная схема ограбления может только при одном условии – цель преступного умысла не должна быть  материальной. Если предмет ограбления нельзя потрогать жадными руками - не нужно их опрометчиво тянуть в направлении подкарауливающих наручников.
Перефразируя классика марксизма - объективная нереальность, не данная нам в ощущениях, – вот залог получения действительно совершенного алгоритма для не раскрываемого преступления.
Но при этом появляется стойкое ощущение, что пропадает весь смысл задуманного мероприятия. Что может послужить в качестве не материальной цели криминального творчества? Зачем вообще затевать опасное действие, грозящее посещением мест не столь отдаленных, если вожделенный результат нельзя спрятать под теплую подушку или засунуть в глубокие карманы галифе?
Бред какой-то!

«Письмо писал явно не уголовник», - Борис рассуждал вслух, - «Это очевидно».
Обсуждение электронного письма с угрозами террористического акта происходило в квартире у Василия: давнего приятеля, бывшего одноклассника Бориса, ныне работавшего частным детективом. Еще в школе Вася проявлял незаурядные способности к логическим рассуждениям и поиску пропавших авторучек. После службы в армии пошел работать в милицию, заочно закончил юридический факультет и отлавливал в меру сил и возможностей криминогенный контингент Города и края.
Дослужился до заместителя начальника отдела уголовного розыска, но ушел в частный сыск с началом перестройки. На вопросы друзей о причинах перехода отвечал, в качестве якобы юмора, что предвидит неизбежную деградацию милиции в полицию и не желает участвовать в этом процессе. Мужик он был в глубине отзывчивый, но главное в настоящей ситуации преданный, надежный и опытный.
Обучаясь в одном классе, друзья еще и жили в соседних домах частного сектора центральной части Города. Если не случались форс-мажорные обстоятельства, как то болезнь одного из приятелей с пакостным названием «свинка», каждый день вместе ходили в направлении школы и обратно. Утренние встречи всегда происходили во дворе на траверзе общественного туалета «типа сортир», поскольку в окружающих домах подобных услуг не имелось, а одноклассники не имели привычки отвлекаться пустяками от важности школьного учебного процесса. В силу этого были завсегдатаями всех Городских олимпиад почти по всем предметам и спортивных соревнований практически по всем видам спорта. Вместе и наперегонки получали призы школьных олимпиад и юношеские спортивные разряды.
Во дворе самозабвенно «до одури» гоняли футбольный мяч в детстве, играли в «интеллектуальные» карточные игры в отрочестве и устраивали финальные матчи за мировую шахматную корону в юности. После окончания школы приятели ненадолго упустили друг друга на расстояние чуть более одного выстрела из рогатки, но после демобилизации Василия перманентные вечерние посиделки за шахматной доской и бадьей пива снова возобновились.
Друзья посмеивались, что в старости на пенсии они обязательно будут жить как в детстве «окно в окно» и разыгрывать за шахматной доской очередное первенство. Но уже не призовую кружку пива, а кто следующий поплетется в ближайшую аптеку за сердечными каплями.
«Автор письма всячески пытается убедить меня в своей принадлежности к уголовному контингенту, использует в тексте элементы блатного жаргона, но, по-моему, немного переигрывает», - Борис продолжал. - «Он будто бы не знает, что разрушенные башни Всемирного торгового центра были не в столице, не правильно называет количество погибших, но точно знает, кто такие дилетанты и Герострат. В письме почти нет ошибок, разве что стилистические и нарочитые. Одни только слова «бумагомарака» и «щелкопер» выдают знакомство с Гоголевским «Ревизором». Явно заметны черты довольно образованного человека».
«Да», - поддержал Василий, - «Блатную феню он тоже использует не по правилам. Например, он своеобразно использует понятие «пахан». Преобразовал его в новое - «министерский пахан». По смыслу верно и своеобразно, но такое творчество выдает оригинальное, незаурядное мышление. Или, например, насколько я помню, понятия «общипанный» в воровском жаргоне нет. Есть «общучить», то есть обмануть.
А ты всерьез относишься к этому посланию? Может, это просто псих решил с тобой пообщаться? Будешь писать об этом в своей газете?»
«Обязательно напишу. Непременно.
Во-первых, я – журналист, и упустить такой шанс просто не могу. Когда ты мне «сливал» информацию, я никогда не отказывался. Не только потому, что нужно было тебе помочь в расследовании, но еще исходя из профессиональной бульдожьей хватки. Это во мне на уровне рефлекса.
А во-вторых, вдруг это не псих. Если бы он угрожал только президентам, можно было перетерпеть и равнодушно взирать со стороны. Но он грозит и мне наказанием в случае бездействия. Поэтому я хочу начать с ним доверительный диалог. Если это пациент психбольницы, это выяснится через один-два его ответа. А если он пацан конкретный, тогда тем более с ним нужно говорить. Может, он пояснит, как хочет переплюнуть Герострата и где расположен его храм Артемиды…»
Через несколько дней в краевой газете в рубрике криминальных новостей появилась заметка, в которой в довольно шутливой форме приводилось содержание эпистолярного образчика, полученного Борисом. Были в заметке предложения автору «заминировать» школу, чтобы отменить контрольную по математике и неизбежную двойку или обратиться за консультацией к опытному психиатру. Весь тон заметки провоцировал оппонента на продолжение дискуссии на предмет целесообразности террористических мероприятий.
Еще через пару дней Борис получил вечером новое послание, а ночью позвонил Василию: «Вась, привет. Разбудил? Извини, очень срочное дело. Я только что пришел. На меня сегодня напали».
«Что?! Тебя избили?!»
«Нет. Сейчас все нормально, не волнуйся.
Вечером я получил письмо от нашего общего знакомого. Очень короткое: «Ты меня достал, гнида. Буду тебя учить. Готовься!» Кажется, я усмехнулся, а перед сном по привычке пошел прогуляться. Ходил по набережной, дышал морским йодом. Вышел на пристань для катеров и лодок. Знаешь, где днем всегда полно рыбаков? Поздно вечером там безлюдно, а в конце пристани темновато, фонари только на центральной аллее набережной.
Помнится, в конце пристани стоял какой-то мужик, облокотившись на перила, высматривал что-то в темной воде. Я подошел к самому краю, услышал движение за спиной и стартовал на короткую дистанцию. Водичка, между прочим, среди осени не располагает к водным процедурам».
«Тебя столкнули?»
«Да. Когда вынырнул, сразу обернулся, но никого не увидел… Ты никогда не купался в модном итальянском плаще? Не рекомендую. Тяжелый гад, кое-как снял. Устроил финишный спурт на пятьдесят метров. Не для рекорда, исключительно, ради согреться.  Пока доплыл до берега, потерял любимый ботинок. Закончил дистанцию в полном одиночестве, без аплодисментов».
«Ты, я вижу, уже отошел. Шутишь, как всегда. А я не думаю, что это очень занимательно. Как добрался до дома?»
«Там есть будка охранника. Дежурил, как раз, мой знакомый и твой тезка – дядя Вася. У него тепло и водка в холодильнике. Он себе сто грамм оставил на утро для поправки здоровья – от души оторвал. Напиток, правда, оказался не фирменный, но мне в сложившейся роли утопленника выбирать не пришлось. Разделся догола, завернулся в одеяло, через три часа был дома. Дядя Вася по-братски одолжил совсем не итальянскую телогрейку и штиблеты на два размера больше…»
Вечером того же дня бывшие одноклассники держали военный совет у Бориса дома: «… Значит, он знает, где я живу и про мою привычку к вечерним променадам. Если  он еще знает, что я немного умею плавать, - это меня успокаивает. Но если он наивно полагал, что я утону, мне это уже совсем не нравится, учитывая продемонстрированную им серьезность злостных намерений. А тебе?..»
«Ты его успел рассмотреть?»
«… Темный силуэт со спины, шляпа с широкими полями… Он так быстро подскочил – я не успел обернуться… Даже рост не понятен, он стоял согнувшись. Скорее всего – средний…»
«Значит, ни-че-го… Ты в милицию обращался?»
«Пока, нет. Ты считаешь, пришло время? И что я им скажу? На божественного императора и его приближенных готовится покушение, которое произойдет  через два года? Извините, господа, я не знаю ни-че-го. Ни имени, ни внешности, ни подчерка злоумышленника, но мне чрезмерно жаль любимого президента.
Вы сами, любезнейший… прошу прощения, принимали активное участие в становлении и способствовали процветанию нынешней системы уголовного преследования. Значит, имеете догадку за их реакцию. Даже получив заявление о совершенном попрании уголовного кодекса, они не шибко торопятся вершить правосудие. Не хочу равнодушных взглядов и ехидных вопросов. Я даже дядю Васю попросил никому и ничего пока не говорить. Когда наступит момент, я тебе скажу! Но обращаться будем через наших общих знакомых и на самый верх! Идет?!», - Борис постепенно повысил голос.
«Ладно, хорошо, не кипятись… Я пока поговорю с охранником, тезкой – вдруг что-то видел. Попробую «пробить» адрес компа, с которого посылались письма. А ты будь осторожней, не гуляй поздно и не сильно ехидничай в очередном газетном ответе. Не раздражай его, я тебя умоляю…»

Борис постарался написать новую заметку в криминальные новости с максимально возможными для данного случая корректностью и выдержкой. Расшаркивался в благодарности за преподнесенный урок вежливости: в виде элементов синхронного плавания при снятии плаща в начале урока и победного  олимпийского финиша в конце. Ни словом не намекнул про полагающуюся в соответствии с хорошими манерами компенсацию за испорченный плащ и потерянную туфлю. Лишь в заключение слегка затронул тему удовлетворения всеобщего любопытства о месте и времени проведения акции, призванной обессмертить имя великого учителя светских манер.
Этой же интересной теме было посвящено следующее заседание антитеррористического совета в составе двух пользователей «одноклассники.ру». Борис открыл совет на правах гостеприимного хозяина кухни, поднимая рюмку: «Мой бескорыстный учитель пока что доказал лишь свою хулиганскую состоятельность, и мы про него ничего не знаем. Знаем только, что он не совсем законченный псих и довольно образованный человек. Но у меня есть неизгладимое ощущение, что он реально опасен и пойдет до конца. Это предчувствие возникло в момент отрыва от пирса и полета в холодную, темную, мокрую бездну.
Еще я абсолютно уверен в его маниакальном тщеславии. Такой не остановится. Он хозяин своего слова и не разбрасывается ими. Он написал бы, что отвечает за «базар» конкретно. Если сказал, что взорвет десяток-другой президентов, сделает все для этого. Умрет, но сделает. Именно такая целеустремленность опасней всего. Поэтому нам необходимо просчитать его подлые намерения и потенциальные цели.
Вась, вот если бы ты был, не дай Бог, конечно, патологически тщеславным маньяком, желающим удивить меня и напугать человечество, чтобы ты взорвал в нашем любимом Городе в первую очередь? Покайся, я никому не скажу…»
Василий подхватил шутливый тост приятеля, соединяя рюмки с Камю: «Я с особым пристрастием «перетер» нашу тему с моим тезкой, охранником на пристани. Он пошел «в глухой отказ», и «не колется» аспид. Мамой клянется, в упор не видел двух блондинок в отъезжающих красных мерседесах-бенцах, и не слышал ни одного из трех выстрелов до самого твоего явления в его сарайчике в одном ботинке».
«…Тем не менее, я не впал в отчаяние», - продолжил Василий, закусывая шпротами, - «и неудачно «пробил» адресок компьютера тщеславного маньяка. Письма отправлялись из двух разных интернет-кафе, расположенных в противоположных концах Города, в которых не помнят внешность отправителей…»
«Что бы я взорвал?», - вернулся Василий к вопросу, разливая по второй, - «Самое приметное и дорогое. Например, резиденцию губернатора или телевышку. Ее видно ото всюду».
«…Нет, не то… Президент, его братва и высокие гости на телевышку не полезут», - возразил Борис, рассматривая донышко опять пустой рюмки, - «Высоко и ветер сильный. Хочешь знать, что выбрал бы я для своей террористической деятельности? Ты правильно сказал, нужно выбрать «самое приметное». А что у нас в Городе будет самым приметным через два года? Даже через год. Вижу, ты сам догадался. Правильно – мост через бухту Золотой Рог.
Это сейчас он не интересует злодеев от террора, потому что не достроен. А представь, как по нему поедут кортежи лимузинов через два года. На них смотрят телекамеры всего мира. Вдруг «ба-бах!!!», и все надежные бронированные кадиллаки летят вниз с высоты двадцати этажей. От пассажиров при ударе о воду останется красноватый не застывающий холодец, не съедобный по причине множества мелких костей. И взрывчатки много не нужно – самая малость, чтобы нарушить хрупкое равновесие ажурной конструкции. Нужно только один вант подпилить или пару кирпичей вытащить. Я думаю, это самый удачный выбор для маниакального индивида…
Что задумался? Наливай!»
«А который из двух мостов? Я насчитал сразу две грандиозные стройки…», - видно, Василий сразу поддержал свежую идею с мостами и снова плеснул в заскучавшие рюмки.
«Сейчас это вопрос второстепенный. Точнее узнаем потом, но интуиция мне подсказывает, что нападению подвергнется мост через бухту в центре Города. Зрелище будет более эффектное, больше глаз и видеокамер со всех сторон, с близкого расстояния. Еще он более «дорогой», как ты сказал. Не в денежном эквиваленте, но в сознании жителей, мечтавших о нем сто пятьдесят лет…
Давай, поехали… За успех нашего антитеррористического мероприятия и повсеместное искоренение маниакального синдрома…»
«Мне доподлинно ясно, что объектом злого умысла будет мост через Золой Рог». – продолжал немного осовевший Борис, вылавливая последнюю кильку из банки шпрот, - «Не понятен пока способ его реализации. В своем первом послании он использует для его обозначения глагол «грохнуть» и междометие «бах». Если эти слова указывают на взрыв, то взрывчатку нужно закладывать уже сейчас, когда строятся пилоны – основные несущие конструкции моста. Достаточно взорвать всего один пилон и все рухнет за полминуты. Много взрывчатки за один раз не принесешь, значит, он работает на этой стройке? А может, он уже заложил бомбу в самое основание и поэтому такой наглый?...
Ты что? Спишь, детектив? Прошу плеснуть…
Но это не обязательно будет взрыв. Это может быть что-то другое. Какие будут предложения?... У вас, уважаемый  пред-почитатель уголовного кодекса, уже нет предложений?... Тогда пе-редложу я… Это может быть, например, самолет. Сейчас самолет угнать… тьфу, раз плюнуть, как тойоту-короллу в базарный день… Угнать и в нужный момент ка-а-ак… Нет, не подходит, как он узнает, когда они будут проезжать по мосту?…
Или пушка в квартире с видом на мост, как у меня… Собрать потихоньку в комнате, навести на самое уязвимое место… А привести в действие можно дистанционно…»
Хлопнула входная дверь. «О, Надя пришла… Надюша! Мы здесь!…
Надь, третьим будешь?... Тогда сгоняй в магазин за добавкой… Не шуми, не изображай фурию злобную. Тебе не идет… Я шучу, нам уже достаточно…Сейчас Васю провожу и вернусь».
На следующий день, не очень рано утром Борис позвонил Василию: «Привет, забулдыга! У меня весьма любопытные новости. Кстати, как ты себя чувствуешь?.. Не важно? Не нужно было вчера пивом догоняться, пьянь хроническая…
Так вот – новость. Весьма занимательная. Я утром принял душ и пошел прогуляться по своему маршруту, здоровья для. Решил навестить дядю Васю, поблагодарить еще раз. А мне сообщают, что он вчера вечером отравился водкой на пару с собутыльником. Представляешь, зигзаг в сюжетной линии? Купил, якобы, где-то паленую огненную водичку, или приятель принес. Сели отдыхать, выпили полбутылки, и прощай, задушевное застолье и взлелеяный фибрами души цирроз печени. Представляешь, они закусывали примерно в одно время с нами…
Ты считаешь - это закономерная случайность? А у меня пароксизмы интуитивной недоверчивости подсказывают продолжение этой череды таких случайных закономерностей. Помнишь, в последней заметке я художественно описал свои осенние водные процедуры и возвестил всем, дурак, кто спас меня от воспаления легких. Еще предположил, идиот, что дядя Вася может что-то вспомнить. Кретин, никогда не прощу себе! Может, все таки он что-нибудь видел? Сначала не придал это вниманию, не связал с фактом моего выхода из пены, а потом вспомнил и рассказал кому-то? Тебе ничего не говорил необычного?..
Милиция быстренько установила факт бытового алкогольного отравления, протокольно его зафиксировала и умывает свои грязноватые верхние конечности. Насрать им на хорошего мужика… А он ветеран труда был, пенсионер краевого значения. Рассказывал много про мою малую родину, город Иман, где мы с ним, оказывается, оба родились и жили. Про жизнь свою «поломатую, трактором перееханую». Вспоминали вместе рыбные омуты на озерах под Иманом, Белую речку… Извини, у меня комок в горле…»

Еще через день Борис получил  ответ на свою последнюю заметку в газете: «Ты понял, пись-ссатель, что я не шучу? Вообще-то, алкаши – не мой профиль. Пришлось пришить этого сторожа – он видел кое-что ненужное для себя. Опасно быть таким любопытным. Он видел меня и разговаривал. Пришлось «отблагодарить» его за предоставленную информацию. А собутыльник попал под раздачу валенок случайно.
Ты хочешь узнать, где и когда состоится мой триумф? Хорошо, я тебе покажу. Завтра в Покровском парке. Будешь в храме с 12.30 до 12.45. И еще – самое главное – обязательно пригласишь с собой оператора с видеокамерой. Пусть заснимет всех входящих и выходящих. Будет интересно».
Василий никогда не видел Бориса таким взволнованным и возбужденным. Борис просто излучал кванты энергии и сразу выплеснул на Василия целую бадью энтузиазма: «Ему чрезвычайно повезло, что не был рядом со мной в момент, когда я прочитал его признание. Я готов был убить его сразу… Готов и сейчас.
Какая сволочь! Отравил безобидного старика. Милого, обаятельного, милосердного пьяницу. Все – этот гад переступил черту! Я его найду и накажу. Прямо в храме Покрова Пресвятой Богородицы, пусть только подойдет».
«Думаю, он не подойдет», - возразил Василий, - «попросит или заставит кого-нибудь передать тебе что-то. Он же говорит «покажу». Что-то передаст для показа. А зачем ему съемки на видео? Не хочет же он попасть в новости…»
«С этим как раз все понятно». – пояснил Борис, - «Он хочет, чтобы это событие было зафиксировано для истории, тщеславная сволочь. Ну, что ж. Будет ему видео зарисовка для исторической правды и, главное, для доказательной базы в суде. Приглашу знакомого оператора с телестудии.
Кстати, ты заметил, что в этой записке он уже не использует феню. Наоборот, проявляет недюжинные способности к творчеству в русском языке. Вполне пристойное слово «писатель» он изобразил как производное от двух не совсем литературных слов. Мне кажется и слово «валенок» он использует как видоизмененное понятие «валить», то есть убивать».
««Валенок» у блатных означает «несообразительный»», - проконсультировал Василий, - «Я тоже пойду на эту встречу. Буду страховать и следить за обстановкой. Камера будет смотреть только за центральным входом, а я за всем остальным подозрительным. Предлагаю, установить камеру немного раньше намеченного срока и снимать после окончания встречи. Пусть снимает не только вход в храм, но и все вокруг. Вдруг, что-нибудь засечет.
Теперь слушай и запоминай. Ты не предпринимаешь никаких активных действий. Понял меня?.. Я повторяю, ты понял?... Вот, так – знаю я тебя. Пришел, прогулялся перед камерой, зашел в храм, вышел. Если кто подойдет, действуй по обстановке. Говори с ним больше, вот тебе диктофон, включишь при входе в храм. Будет передавать – внимательно смотри что. Не засовывай сразу в карман. Оцени вес, тяжелее связки ключей ничего не бери. Получишь посылку, сразу выходи. Ко мне не подходи, постой у выхода. Покажешь, кто передал – я постараюсь его проследить. Все понял?..
Борис, что-то мне не нравится все это. Может, я своих старых знакомых привлеку? Дяди Васи уже нет, ты чуть в больницу не попал… Не хочется продолжений…»
«Хорошо, возьми одного из своего агентства. Для более качественного наружного наблюдения. Больше не бери – боюсь, привлекут ненужное внимание. Потом, по результатам встречи и полученной информации сообщим нашим общим знакомым», - Борис показал пальцем в небо.

Утро следующего дня напомнило портовому Городу и его обитателям, избалованным теплыми лучами золотого бабьего лета, о скорой смене ярко-выраженного летнего муссона и приближении бесснежной и ветреной зимы. Город на тридцать километров вдавался в море и насквозь продувался пронзительно-холодными нордами зимой и промозгло-сырыми зюйд-остами летом. Поэтому в нем никогда не наблюдалось настоящей русской снежной зимы и теплого сухого лета. Море и муссоны основательно перемешали все времена года в этом Городе, и получился неповторимый климатический коктейль, так любимый и ругаемый его жителями.
В феврале можно идти по рублевой стороне Светланской улицы, обманываться слепящим теплым солнцем и расстегивать зимние пальто и шубы. Кое-где можно увидеть зеленую травку, пригревшуюся в уголке дома на ярком солнце, спрятавшись от ветра. Но стоит заглянуть за угол, и вас сдувает шквал ледяного ветра. Вы видите разметанные этими порывами сугробы и опять застегиваете пальто и наматываете шарф.
В июле вы плаваете в море вязкого тумана, противной мороси и чувствуете, что у вас вырастают жабры. Хочется очутиться в Сочи, который несправедливо находится на одной с вами широте, или уехать хотя бы на двести километров на север в теплый континентальный климат.
Самые благоприятные времена года в Городе – это начало календарной осени и конец весны, когда летний и зимний муссоны сменяют друг друга. Море - очень крупная субстанция, и поэтому все делает чрезвычайно медленно – весной нагревается не торопясь и нехотя остывает осенью. Такой демпфирующий эффект приводит к явлению долго не снимаемой зимней одежды в начале и даже середине весны. Зато летний прикид часто актуален до конца сентября, когда на остальной части необъятной страны уже господствует «пора унылого очарования».
Будучи школьником, Борис по окончанию последней четверти сразу уезжал к бабушке в Иман, на свою и мамину малую родину, находящуюся в полосе континентальной сухости и кратковременных гроз. Все лето сопровождалось утренними росами на босоногой траве, бесконечным футболом на берегу Белой речки и освежающим купанием в ней под полуденным зноем. Отчаянными вечерними налетами на соседские сады и огороды, по материнскому примеру. Интересно, почему клубника на грядке соседа всегда казалась несравненно вкуснее, чем выращенная бабушкой?
Возвращался Борис с каникул в середине-конце августа и понятия не имел о туманной дождливости Городского лета. Только поступив в университет, оценил прелести своего вынужденного бегства от слякоти летнего муссона и искусственного продления погодного комфорта. Позже исследовал влияние цикличной смены времен года на поведенческие явления и человеческую бренность. При этом неопровержимо доказал, например, необходимость и целебность летних курортных романов – исключительно, в целях искоренения хандры, вызванной долгим зимним муссоном.
 Когда Борис подошел к Покровскому парку, его новый плащ был не намного суше предыдущей модели, утонувшей во время преподнесения урока хороших манер. На небе не было видно отдельных туч – кто-то усердно постарался и равномерно замазал весь небосвод темно серой пастелью, из которой нудно сочились холодные противные струи. Зонт превращался в абсолютно бесполезный атрибут из-за порывов ветра, направление которых предугадать было невозможно, а мощные неожиданные вихри грозились его сломать.
Прежде чем подойти к храму, Борис немного  побродил по парку, посидел на скамейках, разглядывая гуляющих мамаш с чадами и прячущихся от посторонних взглядов влюбленных. Подошел к знакомому оператору, развернувшему на штативе рабочее место: «Привет, Михаил. Начинай снимать прямо сейчас. Снимай центральный вход и все окружающее, как будто это репортаж для новостей. Концентрируйся на лицах – это может пригодиться. Я через пять минут зайду внутрь – продолжай снимать. Выйду минут через десять-пятнадцать – продолжай снимать, пока не скроюсь из вида и еще минут пять».
Подходя к центральному входу в храм, Борис боковым зрением разглядел Василия, изображающего скучающее безразличие, который уже полчаса внимательно изучал обстановку вокруг храма. Все было умиротворенно и буднично. Приятель Бориса раскладывал треногу, монтировал зонт, коллега по работе дефилировал в обозримой дали. Прохожие не представляли филлерского интереса: верующие бабульки в темных косыночках, гордые мамаши с колясками, спешащие по делам менеджеры, - в такую погоду их было не много. Борис зашел в храм.
Напряжение нарастало и поднимало концентрацию адреналина. Минуты превратились в ликер Ванна Таллинн, не вытекающий из бутылки, а не спеша и царственно выступающий с глубоким, басовым бульканьем. Вчера Василий согласился с мало убедительным доводом Бориса, что внутри сооружения, освященного божественной десницей, с ним ничего не может случиться, но теперь жалел о своей опрометчивой сговорчивости. Возникло с большим усилием преодолимое желание укрыться от нудного дождя в храме, посмотреть на строгие лики святых. Только гранитная профессиональная выдержка, помноженная на врожденное чувство ответственности, позволили избежать отклонений от разработанного плана.
Наконец Борис вышел из храма и раскрыл зонт. Василий следил за входом - пару минут до этого вышла прихожанка преклонного возраста, и больше никого. Значит, сейчас должен появиться посыльный. Борис не спеша спустился по ступеням паперти, остановился и достал из внутреннего кармана телефон. Василий не слышал зуммера, но звонили явно Борису – он слушал и искал глазами поддержку. Посмотрел на телефон, «видно, определяет номер входящего звонка», подошел к видео оператору и нарочито медленно пошел вверх по главной аллее. Видеокамера повернулась в спину Борису, а Василий подал знак напарнику и двинулся следом.
Темп прогулки заставил Василия изобразить глубокую заинтересованность архитектурными особенностями храма, но он продолжал наблюдение и видел как Борис сел на мокрую скамейку. Ближе приближаться было нельзя, Василий показал это напарнику глазами. Пришлось вдвоем изучать архитектурные изыски зодчих.
Последующее произошло совершенно неожиданно и предельно быстро. В начале первой микросекунды, когда осознание произошедшего еще не пришло в заклинивший мозг, Василий действовал на рефлексах более надежного спинного мозга – мгновенно обернулся и бросился к другу. Опоздавшие зрительная и звуковая реакции сработали чуть позже, когда ноги уже преодолевали разделяющую дистанцию. Сначала включился слух – в уши ворвался выбивающий барабанные перепонки грохот. Впереди клубились серая пыль и сизый дым, падали мелкие камни и ветки. Чуть не споткнувшись об опрокинутую искореженную урну, Василий разглядел темный силуэт на траве в трех метрах от скамейки и бросился к другу. Перевернул тело на спину, лицо и шея Бориса были в крови и грязи. Тряхнул за плечи, наклонился к лицу друга и разобрал чуть слышное: «Какая сволочь… он опять испортил мой новый португальский плащ…»

Через день Василий купил ветку бананов, прихватил экземпляры местной периодической печати и отправился в тысяче коечную больницу выполнять гражданский и нравственный долги. Посещение медицинских учреждений, в особенности поликлиник, всегда воспроизводило в памяти Василия ненавистные образы: шприцы с толстыми болезненными иглами, низкооборотные визжащие бормашины, издающие запах паленой кости, и вечные бесконечные очереди с обессиленными бабками, которые уже не могут ходить, только стоять в очереди и нагло попирать ее законы. Василий нашел друга в не совсем плохой палате с телевизором на двух пациентов: «Привет героям желто-бульварных листков!», - на живот Бориса полетели газеты.
«Ты у нас теперь – звезда первых печатных полос и телевизионных новостей», продолжал улыбающийся Василий, переключая каналы телевизора, - «Уже видел себя красивого? Твой приятель отснял все в лучшем виде, хотя в сюжеты новостей попали только смонтированные отрывки. Взрыв, к сожалению, произошел несколько далековато от камеры, но все можно сфантазировать. Через минуту видео уже снимало твой крупный план, перед которым была бы уместна заставка «рекомендуется для просмотра только в присутствии взрослых». Был сюжет в теленовостях и по центральным каналам. Видел? Кстати, как ты?..»
«В основном, слышал – в нашем «ящике с медийными функциями» картинка воспроизводит только катаклизмы в виде снежных бурь с ураганным ветром, но некоторые слова разобрать можно. Врачи говорят, легко отделался: ссадины, ушибы, мелкие порезы, сотрясение мозга… Ушиб мозга, как ты знаешь, у меня наблюдался с детства – надеюсь, после сотрясения поправится…
Спасибо за плоды семейства травянистых растений, Надя вчера тоже их  принесла. Намекнул ей, что врачи в случаях, подобным моему, рекомендуют светлое не фильтрованное пиво с фисташками, но она сделала вид, якобы, к ней обращается муж с диагнозом двухстороннего сотрясения мозга…
Ты говорил с нашим общим знакомым?», - Борис показал глазами сначала на потолок, а потом на соседа по палате, - «Поздравил его с наступающим профессиональным праздником – 5 октября? Мне уже звонили его заинтересованные коллеги. Врачи пока установили легкий карантин на временные параметры моего общения, но для данной профессии моя болезнь не заразная, и скоро они придут брать интервью под роспись».
 Василий тоже знал язык Эзопа: «Не думаю, что под роспись. Просто поговорят, расспросят… Я не поздравлял нашего знакомого, но имел удовольствие общения с его подопечными у себя в офисе. Рассказал все, что знаю, в хронологической детальности и с эмоционально-мануальными субтитрами. Про дядю Васю, про твои злоключения на пирсе и, особенно, в парке, показал твою переписку через газету и интернет. Любопытничали, не обидел ли ты кого в последнее время на работе или дома – весь смысл вопросов сводился к версии примитивной бытовухи.
Мои доводы не имели признаков убедительности: дядя Вася – алкаш и виноват сам, ты на пирсе просто поскользнулся на редком виде земноводной медузы, видео в парке – хорошо смонтированный промоушен теленовостей. Единственное, что мне видится полезным в их деятельности, - по их словам, сразу после твоего выхода из храма тебе звонили с сотового телефона, зарегистрированного на раззяву, полгода назад потерявшего паспорт. Имеет смысл после этого обращаться к нашему знакомому, как думаешь?»
«Наверное, ты прав – приходится сожалеть, что мне перманентно везет, и ты не произносишь скорбных фраз под аккомпанемент профессиональных плакальщиц. Чтобы спасти от посягательств материальные ценности любимого Города и обратить, наконец, их безучастное внимание, пожалуй, требуется мое бездыханное тело. Я готов – в следующий раз сделаю вид, что не умею плавать, и неосмотрительно сяду на скамейку именно рядом с урной, как мне настоятельно укажут по телефону, и которая взорвется через минуту. Чего не сделаешь во благо торжества справедливости!...»
Больничная палата до самого выздоровления Бориса служила местом паломничества множества сочувствующих людей и любопытствующих профессий. Большинство таких посещений имели последствия в виде конкретных ощутимых результатов. После визита сотрудника правоохранительных структур появилась папка «Дело» с заголовком ничего не значащего содержания. В результате появления корреспондентов местных телеканала и газеты вниманию зрителей был предложен видеосюжет из Покровского парка с комментариями и интервью Бориса, а заинтересованных читателей успокаивала статья об отсутствии стойкой корреляции между описанными событиями и криминогенной обстановкой по стране в целом.
Но особую незабываемую отметку в памяти у Бориса оставили посещения медсестры Варечки и яркие последствия этих посещений. Варвара ставила божественно легкие уколы, и когда во время данной процедуры ее длинные темные локоны касались тела Бориса в области поясницы и места чуть ниже нее, у больного перехватывало дыхание, чреватое результатами, обратными назначению укола. Во время первого сеанса иглоукалывания Борис задал резонный вопрос: «Варечка, поясните, пожалуйста, необъяснимый факт, мучающий меня с момента вашего явления моему восхищенному взору. Ваши достойные коллеги поставили мне справедливый диагноз сотрясения самой верхней, иногда думающей, части тела, а вы ставите укол гораздо ниже, в область, не отличающуюся интеллектом. Какая связь между этими двумя органами?»
На кукольном личике Варвары ощутимо наблюдался мыслительный процесс, вызвавший частое захлопывание не естественно длинных ресниц, звук от которых был слышен даже соседу по больничной палате. Не в силах совмещать умственный процесс с физическим, Варя приостановила лечебную процедуру, и Борис почувствовал близкую удачу: «Варенька, если вы сейчас же не разрешите эту проблему, я не смогу уснуть и мне придется решать этот вопрос с вами всю ночь. Вы сегодня дежурите? Не дадите погибнуть в пучине не удовлетворенной бессонницы несчастному тоскующему поклоннику вашей несравненной восточной красоты?»
У Бориса была занимательная физиологическая особенность, наличие которой он иногда искал у приятелей в разговорах за дюжиной пива, но никто застенчиво не признавался. Эта особенность иногда приводила к катастрофическим фиаско в отношении мужской могутности в самый ответственный момент общения с противоположным полом. И наоборот, случалось, в общественном месте, как то автобус или фойе концертного  зала, Борис вдруг начинал испытывать настойчивые позывы своего органа, олицетворяющего мужское достоинство. Священная вера в его звериный инстинкт заставляла Бориса искать источник такого физиологического вдохновения, и он всегда его находил в образе женского обольщения. Недалеко, как правило, не далее пяти метров.
Сначала эта особенность приводила Бориса в состояние раздраженного неприятия. Казалось, его мужЕское достоинство жило своей отдельной независимой жизнью. Как кошка, гуляло само по себе. Когда в самый неподходящий момент, в ситуации наивысшего экстаза любовной прелюдии оно отказывалось от исполнения своих непосредственных функций, это вызывало приступы обоснованной ярости или скромного смущения, в зависимости от  темперамента партнерши. Как оно могло видеть среди множества безликих образов толпы предмет, достойный сексуального внимания, если Борис еще сам его не заметил?
Этот парадокс изрядно занимал Бориса. В последствие, после длительного процесса кропотливого изучения и настойчивых экспериментов до полного изнеможения, Борис списал этот феномен на наличие вокруг каждой представительницы прекрасной половины определенных флюидных полей, различной предрасположенности к интимным развлечениям. Если направление этого поля (или предрасположенность) совпадало с аналогичными физиологическими потребностями Бориса, его орган как стрелка барометра начинал указывать хозяину на наличие рядом потенциальной партнерши на сегодняшний вечер и/или ночь. Если подобная предрасположенность отсутствовала или ее что-то отвлекало, стрелка барометра падала.
В этот поздний вечер феноменальная физиологическая особенность Бориса проявила себя исключительно с позитивной стороны. До полного выздоровления и выписки больного, его стрелка барометра постоянно показывала наличие взаимного неиссякаемого желания продолжать эксперимент по изучению парадокса флюидных полей при самых различных и неожиданных стечениях обстоятельств. Варвара оказывалась божественна не только в части постановки уколов, но и в способности излучения флюидов в самых неожиданных местах больницы. Стрелка барометра находила ее излучение в хозяйственных комнатах с простынями и полотенцами, на лестничных пролетах между этажами в поздние часы, в неожиданно  застрявшем лифте…
Варвара была готова продолжать научный эксперимент даже в стенах операционной святыни, но исследования в данной запретной зоне все время приходилось откладывать по причинам постоянного наличия страждущих больных, священнодействующих хирургов и юпитеров яркой освещенности. Тем не менее, Варенька исполнила свое предназначение. Основная цель любого лечебного заведения была достигнута – больной преодолел стрессовый синдром неуверенности в необходимости продолжения намеченных действий и обрел утраченное равновесие души, опрокинутое свалившимися жизненными обстоятельствами и поставленными наполеоновскими целями.

«Эта сволочь прекрасно знала точное время моего возвращения из больницы», - говорил Борис Василию по телефону через полчаса после появления дома. – «Ты ему не сообщал?... Я тоже никому не говорил, но когда пришел домой, меня уже ждало очередное послание. Причем, время его отправления практически совпадает с моментом прощального поцелуя с Варенькой. Уверен, эта гадина специально отправила письмо именно в эту минуту. Не раньше и не позже…. Он меня окончательно достал!...
Что он написал?... Извини, я немного раздражен… Читаю:
«Зря Айболиты тебя лечили. Напрасно Варя потратила столько времени и сил на поднятие твоего душевного тонуса. Все напрасно – ты не жилец. Но я предоставлю тебе удовольствие наблюдать мое всемирное признание через два года. А потом – извини…
Ты хочешь подробностей? Сел бы на другой край скамейки, как тебе говорили по телефону, сейчас общался бы с бывшим сторожем на пирсе. Он все знает. Оттуда все видно и слышно. А теперь довольствуйся тем, что я скажу. Слушай внимательно мои советы, если хочешь жить дольше и увидеть Вареньку.
Совет первый. Продавай квартиру. Сейчас твоя квартира с шикарным видом на Золотой Рог стоит дорого. По мере строительства моста она будет стоить все дороже. Пик стоимости придется на окончание строительства, если доживешь. Потом цена резко упадет, когда вместо захватывающего зрелища в окне будут одни обломки. Останется только водить туристов и показывать им разбитые черепки и видео про катастрофу века. Продавай, если успеешь! За эти деньги купи домик с не менее потрясающим видом на Золотые Ворота, вали из этой долбанной страны и живи в достатке с Варей как рантье подальше от меня… пока не найду…»
Вась, ты понимаешь, что это значит?... Это означает, что он был у меня дома… Давай собирайся, я тебя жду…»
Через час друзья сидели втроем с бутылочкой настоящего Наполеона на кухне с видом на Золотой Рог. Окно в этой кухне всегда носило признаки эстетической художественной примечательности. В нем действительно наблюдался завораживающий пейзаж с многоэтажными фрагментами урбанизма, разбросанными по крутым сопкам, и колодезными журавлями портовых кранов, пьющими водную гладь. Бухта просматривалась насквозь с запада на восток, отражая подрагивающее ночное лунное серебро или утренние солнечные апельсины, покачивающиеся на волнах. Невозможно было предугадать в точности элементы пейзажа, подходя к окну. Не было случая, чтобы виды повторялись, поэтому вызывали постоянное восхищение.
Борис помнил свое первое впечатление от этого вида. Он стоял около окна не меньше часа, наблюдая коренастые по рабочему деловитые буксиры, снующие вокруг швартующихся лайнеров, паромы с оттопырено-поднятой нижней губой, выплевывающие пассажиров, как раба-кит, стремительно-грозные военные фрегаты, у пирса покойные и умиротворенные. Такой же эффект остолбенелого созерцания наблюдался у всех, впервые взглянувших на этот живой динамичный музейный раритет. Борис в детстве мечтал о медленных завтраках у окна с элементами постепенного окрашивания розовеющего горизонта, ленивого подергивания желтизной перистых облаков, любопытного выглядывания солнечного лика из-за сопок. Сейчас классик сказал бы: «Сбылась мечта идиота».
«Я уверен, он был у меня в квартире и смотрел вот в это окно. Понимаешь, я его знаю… Он прекрасно осведомлен о моих отношениях с Варей, а об этом я рассказывал только тебе… Ты никому не транслировал сказания о  похождениях Казановы новейшей истории?..», - Борис открыл прения сторон по обсуждению животрепещущей темы, подняв рюмку с напитком.
«Не выдумывай…», – предложил Василий, не закусывая и продлевая послевкусие, - «Ты всегда знал о моих развлечениях на стороне и хвастался своими. Мы оба знаем о наших общих утехах в женском обществе, в различных численностях и сочетаниях. Я не обижаюсь на твой вопрос, видя твое состояние, которое мешает тебе мыслить здраво. Вспомни, я не знал о времени твоей выписки из больницы. Твой звонок из дома был неожиданным. О том, что ты выписываешься и твоих интимных экспериментах, он мог узнать только в больнице. Лучше давай думать, кто смотрел в это окно и одновременно страстно желает сделать тебе каку.
Если на чистоту, я не сильно верю в какой-то мифический террористический акт. Это довольно сложно и мало реально, тем более для маньяка-одиночки. Кстати, так же думают и мои бывшие коллеги, поэтому не роют землю копытом. А вот в то, что опасность грозит тебе, верят многие, и я первый в их числе. Поэтому давай вспоминай, кого ты обидел недавно в этой жизни».
«Хорошо, если ты и твои коллеги правы. Тоже хочу в это верить, но интуиция говорит обратное. Если она меня не обманывает, по крайней мере, есть определенность в выборе одного из двух мостов. Это мост через Золотой Рог.
А вот в отношении моих закадычных недоброжелателей у меня конкретные идеи отсутствуют. Есть определенное подмножество моих знакомых и близких, кто имел удовольствие наблюдать пейзажные изыски из моей видовой площадки. Допускаю, что существует некоторое количество завистников, обиженных моим вызывающим поведением или сомнительными успехами. Только вот, пересечение этих двух множеств является пустым, как говорят математики. Я не приглашаю в гости случайных не интересных мне людей…», - Борис закончил изучение этикетки на пузатой емкости и уменьшил ее содержимое на пару рюмок.
«А как насчет сантехников…», - Василий не стал долго согревать руками янтарную жидкость – требовалось возобновить послевкусие, - «Зная твой дотошный характер и ехидный раздвоенный язык, легко могу себе представить, что каждый второй слесарь ушел от тебя с гаечным ключом за пазухой, и теперь все они объединились в террористическое общество по твоему истреблению.
Помнится еще, одно время ты хотел продавать свою квартиру. Рассказывал о жадных риэлторах с липкими руками. Наверняка приходили не знакомые потенциальные покупатели, ругали кафель в туалете, заглядывали в твое окошко…»
«Не то, чтобы хотел продать… Проводил маркетинговые исследования ценовых параметров моих квадратных метров…», - Борис достал из холодильника нарезку салями, - «Разливай… будем закругляться – не нужно Надю расстраивать…
Помнится, позвонил в риэлторскую контору, назвал желаемую цену квартиры. Они с порога выдают дежурный ответ – «дорого». Я объясняю непонятливым менеджерам, что за саму квартиру я хочу только половину указанной фантастической суммы, а вторую половину за вид из окна… Они потом приезжали, смотрели, согласились… Слушай, точно – это риэлторы затаили  лютую ненависть к бедному обладателю недвижимости и хотят его извести, изверги…
А вообще, я решил больше не переписываться с этим мифическим террористом. Не буду ему отвечать. Может, он успокоится…»

Наивность Бориса предстала в совершенной очевидности через три дня. Новое письмо носило почти миролюбивый характер, что несколько озадачило приятелей и вызвало обоснованные подозрения: «Что замолчал, противный? Я тебе больше не нравлюсь? Договор на продажу квартиры уже заключил? Не хочешь узнать дополнительные подробности акции возмездия? Если журналистский интерес не пропал, я готов встретиться один на один. Готов дать интервью, коли не испугаешься. Можешь взять своего друга. О точном месте и времени сообщу…»
Друзья подвергли тщательному анализу целесообразность принятия этого предложения, возможные нежелательные варианты развития событий, последовательность отступления, схему  подстраховки и договорились брать интервью совместно.
Через два дня Борис нашел в почтовом ящике два билета в краевой драматический театр. Друзья были не просто удивлены и обескуражены – их неоспоримые способности, как они сами считали ранее, к аналитическому мышлению были посрамлены и унижены. Они (способности) добросовестно следовали стереотипам наивных детективов и полагали местом решающей встречи, например, охотничье зимовье в уссурийской тайге или необитаемый островок в акватории Амурского залива, каких множество. Выбор театра в качестве рандеву стал откровением.
Через многочисленных друзей и знакомых Борис почти месяц пытался добыть для жены и ее подруги билеты в этот театр, в этот день, именно на этот спектакль. Все старания оказались безуспешными, и теперь необходимо было объяснить Наде, которая напоминала о билетах каждый день, почему он идет на премьерную постановку по сценарию местного начинающего литератора совсем не с ней, а с Василием, определенно не заслуживающим звания меломана. Продумывались возможные варианты решения проблемы с женой: не брать надежного и крайне необходимого Василия, не брать Надю в сопровождении кровопролитной семейной корриды, попросить третий билет у настоящего спонсора и потенциального террориста. Принятое решение оказалось четвертым вариантом – Надя проходит по билетам, возможно с подругой, а друзья проникают в помещение нелегально, возможно по удостоверениям или протекции. Все равно сидеть в зале им не хотелось и не полагалось.
Лестница перед входом в театр была с избытком насыщена страждущими безбилетниками. PR-компания премьерного спектакля удалась на славу, и меломаны- бабочки гурьбой слетелись на манящую надпись на афише c названием спектакля:

Дар Божественный
Городские хроники
в стиле ироничный детектив

Полный аншлаг – все признаки наблюдались далеко от входа в театр под пристальным взором памятника герою гражданской войны, предпочитавшего умереть, но не отдать русскую землю ее бывшим законным хозяевам. «Лишнего билетика нет?» - часто слышалось около постамента, ранее тоже принадлежавшего другому хозяину многострадальной земли русской, но казалось, сейчас бронзовый экспроприатор вместо кулака покажет совсем другую фигуру.
Друзья-сыщики проникли в здание театра, используя не совсем законные методы – обман (с помощью непросроченных служебных удостоверений) доверчивых контролеров у центрального входа. Проникновение через служебный вход санкционировала добрая улыбка вахтера цивильной наружности, в отличие от других организаций, охраняемых церберами в камуфляжной форме с резиновыми  скипетрами, символами властных полномочий, на  боку. До начала спектакля, дабы не предаваться праздно всеобщему увлечению буфетными очередями, пинкертоны проводили рекогносцировку предстоящего места боевых действий, медленно и внимательно фланируя просторы фойе, балконов, анфилад и мужского туалета. Женский туалет был манкирован вниманием исключительно в силу логической дискриминации преступного элемента по признаку пола.
Прозвенели традиционные призывы к началу театрального действа, умеющие считать только до трех, как в первобытные времена. Между сотым и сто первым приветственными кивками знакомым Борис поймал любопытную мысль: «Для кого предназначены эти звонки? Явно не для зрителей – они прекрасно знают, что первые аккорды увертюры прозвучат с запланированным опозданием – поэтому не торопятся в зрительный зал. Артисты полагаются не столько на слух, как на отмашку обер- церемонимейстера, который в отличие от неандертальцев не умеет считать до трех. Он  ориентируется лишь на благосклонное соизволение капризной примы или чрезмерно занятого государственного мужа, обожающего премьеры, но позволяющего себе высочайшие задержки нетерпеливого театрального электората. Третий звонок – это лишь неотъемлемая дань театральной традиции, не более».
Фойе опустело. Редкие опоздавшие неожиданно вспоминали, с чего начинается театр, бросались к раздражающе нерасторопным гардеробщицам и убегали на второй этаж, откуда уже доносились доброжелательные возгласы в ответ на первые удары меча Мельпомены. Борис, впервые оказавшись во время спектакля за пределами зрительного зала, чувствовал себя неуютно. Бдительные заинтересованные взгляды театральных служащих, только что продававших программки, заставляли непроизвольно передвигаться в направлении, подсказываемом этими доброжелательными взглядами.
На сцене проецировались огромные изображения Города в различных современных и исторических ракурсах. Периодически эти проекции сменяли друг друга, а на их фоне разворачивалось занимательное детективное действие. Кто-то в длинном плаще с поднятым воротником крался в полумраке по пирсу набережной, прячась за фонарными столбами, свет от которых делал его маскировку комичной. Борис, памятуя о цели посещения премьеры, постарался рассмотреть среди зрителей Василия или других знакомых. От этого важного занятия отвлекала живая реакция зрителей на сценические пассажи. Кто-то из артистов дико закричал, и послышался всплеск воды, как от нескольких сотен Му-Му одновременно.
Василий не наблюдался ни в зале, ни в других помещениях. Это начинало вызывать обоснованное беспокойство – в разработанном сценарии окружения и поимки злоумышленника не утверждалось долгое отсутствие одного из участников захвата. Борис несколько раз заходил во входные кулисы зрительного зала. На сцене слышалась еле связная речь двух подвыпивших персонажей на фоне строящихся пилонов моста через Золотой Рог, виделись проекции видов Покровского парка с величественным храмом,  шумно взрывались петарды, изображая взрывы, бегали длинноногие блондинки в откровенно коротких медицинских халатиках и без оных. Василия нигде не было.
Во время очередного посещения зрительного зала Бориса довольно грубо вытолкнули из входных кулис в проход между рядами кресел. Признаки не культурного поведения продемонстрировали два спецназовца, под два метра ростом, в полной камуфляжной форме, в масках и с автоматами. Борис не находил слов от такого хамства, одновременно заметив точно таких же воинов угрожающего вида на двух других входах в зал. Лиричная музыка прервалась на половине аккорда, артисты на сцене замерли, изображая растерянность. Громкий поставленный голос заполнил весь зал:
«Всем оставаться на месте! А вы Борис Анатольевич, присядьте в ближайшее кресло… Чтобы не упасть ненароком...» Борис бросился к выходу, но его опять оттолкнули. Грубо, автоматом в грудь. Устояв на ногах, Борис явно обозначил попытку вырваться из зала, но автомат поднялся над головой и прозвучала короткая очередь. В зале пронесся выдох, кто-то громко вскрикнул, некоторые зрители вскочили, но вновь прозвучал властный голос:
«Сидеть!!! Все сидят и внимательно слушают!
Гарантирую, будет весьма интересно. Хотите заглянуть в будущее? Посмотрите на экран. Это вид бухты Золотой Рог до начала строительства моста. Далее – последовательные стадии строительства. Так он строился… И так… И так… А вот так мост – вековая мечта жителей Города – выглядит сейчас… Немного фантазии и можно представить, как мост будет строиться дальше. Обратите внимание… Достраиваются пилоны… Натягиваются ванты… Подвешиваются мостовые пролеты… Убираются временные опоры… И наконец – вот он! Во всей красе!!! Правда, захватывает дыхание от восторга?!
Рекомендую запечатлеть для истории достроенный шедевр современного зодчества в фотографиях и на видео. Не забудьте и себя увековечить на его фоне. Только не откладывайте на долго, потому что я разрушу эту красоту. Строить мост будут более двух лет, а развалится он за одну минуту. Я его разрушу вот так!.. Смотрите!!!.. Как карточный дом… Раз – и нет  великолепия…
А подробности спросите у Бориса Анатольевича. Он все знает в мелочах – мы с ним давно переписываемся…»
Зрители словно завороженные смотрели на экран. Калейдоскоп слайдов и акцентированный тембр голоса действовали как психоаналитические сеансы Кашпировского. Никто не заметил, как исчезли охранники у выходов из зала, а когда голос умолк, зал долгую минуту пребывал в ступоре.
Актеры, следуя профессиональному инстинкту, продолжили спектакль. Их поведение показывало, что ничего особенного не случилось, потолок не обрушился, все случившееся – это сценический ход, придуманный режиссером и много раз отрепетированный. Зрители пребывали в растерянности – что это было? С одной стороны, все вписывалось в фабулу сюжетной линии спектакля, а с другой – все произошедшее так не походило на бутафорию, было так реально, что до сих пор не проходил внутренний холодок. Некоторые зрители уверено считали, что их тонко вовлекли в театральное действие, но у других было ощущение участия в жутковатом реалити-шоу.
Так, что же это было?

Через несколько дней следователь прокуратуры – мужчина средних лет с заметными приметами седины, усталым прокуренным голосом и внимательным васильковым взглядом - проявлял профессиональное любопытство к данной тематике: «Эту беседу с вами мне поручил провести мой непосредственный начальник и ваш хороший знакомый. Тема беседы – последние события в Городе, непосредственным участником которых вы являетесь… Вы подтверждаете, что получали письма определенного содержания по электронной почте? Что хотите еще добавить по указанному вопросу?»
«Не только получал, но и публично отвечал на них, корыстно воспользовавшись служебным положением. Мы с моим хорошим знакомым Василием (Вы с ним знакомы) несколько раз обсуждали приватно «указанный вопрос»… Кстати, я не видел его с даты злополучного дня театральной премьеры. Домой он не приходил, на работе не появлялся, телефоны «вне зоны обслуживания». Вы не знаете, где он может быть?»
«Ищем. Его жена написала заявление о пропаже. Подробности я не могу сообщить, тем более рыцарю пера в жанре криминальных новостей». – уголок рта собеседника тронула улыбка, - «Общение с прессой – прерогатива  наших специальных служб. Вы уже, конечно, знаете, что мы провели осмотр гаража с согласия его жены. Нашли там кое-что весьма интересное, наводящее на определенные мысли и выводы. Были обнаружены элементы взрывного устройства и сама взрывчатка… Но вернемся к моему последнему вопросу».
«Сначала мы полагали, что автор этих писем – постоянный клиент больницы на улице Шепеткова, выбежавший на полчасика до ближайшего интернет-кафе. Потом меня хотели утопить, столкнув с пирса, и отравили охранника-пенсионера, что было квалифицировано как последовательность несчастных случаев. Затем случился взрыв в Покровском парке, который только по счастливой случайности не привел к многочисленным жертвам. Меня спасли лишь божественное проведение и врожденно приобретенная интуиция. Но и это событие никак не было связано с получаемой мной корреспонденцией. Наконец, недавно сотни зрителей театральной премьеры были до заикания напуганы продемонстрированной слайдовой презентацией планируемого террористического акта, и вот следует долгожданный вопрос о возможной связи всех перечисленных событий с моей перепиской.
Нужно было произнести мое имя в театре в присутствии первых лиц Города и края, чтобы задать этот вопрос? Я отвечу – да, я считаю, что эти события связаны между собой. Но мой голос – совещательный. Окончательное заключение должны сделать более компетентные организации».
«Зря вы нервничаете. Мы давно наблюдаем за перипетиями вашей истории. Ваш прыжок с пирса мы, к сожалению, не зафиксировали, и в случае с отравлением охранника много не ясного. Да, есть бутылка с отравой, отпечатки двух человек… Кроме шума в средствах массовой информации практически ничего существенно криминального не наблюдается.
Далее взрыв в парке… Тоже кроме материального ущерба в виде развороченной урны и вашего морального потрясения, умноженного на сотрясение основного средства производства, ничего сверх ординарного. Причина взрыва – весьма профессиональная концентрация вещества в количественном и качественном соотношениях. Основная сила взрыва пошла вверх, сдерживаемая бетонной урной. Тоже много шума в прямом смысле и в переносно информационном. Инициатор, по мнению экспертов, похоже, рассчитывал именно на такой эффект. Требование отснять все для теленовостей целиком подтверждает эту версию…
Наконец, презентация будущего моста в театре при массовом стечении далеко не последних лиц Города… Зрелище немного жутковатое, но весьма эффектное. Еще одно подтверждение основной цели исполнителя. Спектакль практически полностью прошел в соответствии со сценарием. Все было отрепетировано, начиная от реплик на сцене и заканчивая омоновцами у выходов из зала и холостыми выстрелами. Единственное, что не репетировалось – слайдовая презентация мечтательного прошлого, строительного настоящего и фантастического будущего моста через Золотой Рог. Самое впечатлительное место во всем спектакле, согласитесь.
Кто-то неизвестный пробрался в техническую комнату управления всей механикой театра, включая поворот сцены, световое и звуковое сопровождение спектаклей и концертов. Все просто и банально: дежурный диспетчер усыпляется, в компьютер вставляется диск с презентацией – и весь Город гарантировано обсуждает это событие несколько месяцев. Невероятные слухи и достоверные сплетни на домашних кухнях и в рабочих офисах. Местные телевизионные каналы транслируют эксклюзивные интервью,  смакуют удивительные подробности и делают многозначительные прогнозы. Основная цель грандиозного спектакля в масштабах Города достигнута, и уже не так интересно сбудется или нет волнующий всех прогноз показанной презентации моста. Это теперь уже вопрос второй.
А первый вопрос – кто режиссер-постановщик и кто послушный исполнитель всех перечисленных детективных событий. Вы сами не задавали себе такой вопрос?... Нет? Понятное дело… А своего друга детства ни разу не заподозрили?... Значит, случалось… Вы говорите, видели его в последний раз в фойе театра перед премьерой?... Опрос показал, что его видели спешащим от здания театра к автомобильной стоянке, хотя он приехал в театр на вашей машине. Точное время не установлено, хотя это очень важно – одна минута решает многое. Уехал он на своей машине, и после этого его никто не видел. Машина из Города не выезжала… В его гараже кроме деталей взрывного устройства и компонентов взрывчатки найдено вещество, аналогичное яду в бутылке… Остается открытым только один вопрос – какую цель он преследовал… Я вижу, что Вы в это не верите?... Но, тем не менее, я вынужден Вас предупредить о не допустимости передачи кому-либо полученной сегодня информации…»

Зимний муссон настойчиво напоминал о своем скором вступлении в законные права нудной моросью и неотвратимым похолоданием, а в телевизионной студии, благодаря армаде юпитеров, атмосфера была по-летнему жаркая. Ведущий телепередачи: «Борис Анатольевич, многие слышали в театре на премьере и повторяют сейчас ваше имя в контексте рекомендаций в качестве лица, знающего подробности событий, обсуждаемых в нашей передаче. Вы действительно знаете подробности, как утверждал неизвестный голос в театре? Расскажите, телезрителям это будет интересно».
«Добрый вечер. В этой истории много таинственного и детективного. В ней присутствует все необходимое для увлекательного криминального романа: погони, взрывы, убийства, дружба, любовь, предательство. Не могу похвастаться, что на продолжении всех событий контролировал ситуацию, скорее наоборот. Приходилось  следовать и отвечать на чужие поступки, которые зачастую не только ни вписывались в каноны порядочности, нравственности, но носили откровенно опасный характер для Города и его жителей. Но хочу заверить, что в любом случае мои действия всегда были направлены на уменьшение вероятности катастрофических последствий».
«Продемонстрированные слайды в театре предрекают ужасное будущее для моста через бухту Золотой Рог. Скажите, опасность реальна? Что предшествовало публичному скандалу в театре, и какова Ваша роль во всем этом?»
«Думаю, не следует хронологически пересказывать все подробности – нам просто не хватит времени нашей передачи», - Борис излучал улыбки и очарование, - «Уверен, что опасность была более чем реальна, и это подтверждают следственные органы. Я не имею право раскрывать внутренние скрытые течения этой истории, представлю лишь внешнюю явно видимую сторону событий.
Я получал письма угрожающего содержания и отвечал на них через газету, в которой работаю. Многие имели возможность являться свидетелями начала и развития криминальной драмы. Случилось убийство моего очень хорошего знакомого – он пострадал именно из-за этого знакомства и обладания опасной информацией. На меня самого несколько раз покушались – телезрители имели возможность наблюдать кадры прямой трансляции взрыва в парке. До этого меня хотели утопить…» У Бориса перехватило дыхание.
«Мне подсказывают, что рейтинг нашей программы растет с каждой минутой – нас сейчас смотрит каждый второй житель Города», - ведущий мгновенно сориентировался и заполнил паузу. – «Давайте не будем портить каждому второму зрителю вечернее настроение подробностями событий, довольно занимательных и героических, но все таки жутковатых перед сном. Расскажите телезрителям что-нибудь трогательное из детских или юношеских воспоминаний».
«В детстве я мечтал строить мосты. Представлял их в своих фантазиях. Мосты всегда были большие, воздушные, почти без опор. Они словно парили в воздухе. Машины и пароходы легко проходили под ними, а птицы пронизывали их ажурные конструкции. Представлял, как стою на новом, только что мной построенном мосту, внизу течет огромная река, а вокруг ветер, птицы и простор. Хотел даже поступать и институт по специальности «мостостроение». Но в нашей стране в то время этой специальности не учили. Теперь я счастлив – моя мечта сбылась. Я не построил мост, но сохранил его для потомков. Для меня этого достаточно».
«Скажите, а какое имя собственное вы предложили бы нашему мосту? Вы думали над этим?», - вопрос ведущего был частью сценария телепередачи, как и многие другие фрагменты «живого» диалога.
Борис подготовился к вопросу, но выдержал знаменитую театральную паузу Моэма: «…Не буду лукавить - я думал над этим и предлагаю название «Дар Божественный». Первое слово в этом сочетании – обязательное. Во-первых, я действительно воспринимаю этот мост как подарок, которого жители Города ждали более ста лет. Во-вторых, дар – это первый слог в фамилии человека, благодаря которому давняя мечта Горожан сбывается.
Если этот человек преследует меркантильную цель – поставить на века рукотворный памятник самому себе, – пусть так и будет. Я уверен, когда политический муж начинает думать помимо сегодняшнего сиюминутного наполнения карманов, но и о своем месте в памяти потомков – это самый продуктивный процесс для его подданных. Он превращается из временщика в достойного уважения и памяти, в достойного увековечивания его имени. Думаю, этот человек заслуживает подобной памяти.
Второе слово в названии можно обсуждать. Можно придумать другое определение к слову «дар», но мне ближе «божественный».
«Вы можете гарантировать, что жителям Города ничего не угрожает, и что мост в безопасности и с ним ничего не случиться?» - главный вопрос в сценарии передачи, логически подчеркивающий основную ее цель.
«Да, я это гарантирую. Я счастлив, что могу с твердостью, убежденно и откровенно дать такие гарантии уважаемым Горожанам».

Борис действительно в этот момент был самым счастливым человеком. Он гениально задумал, мастерски спланировал и последовательно совершил идеальное преступление – детскую мечту времен освоения семейной библиотеки. Совершенное, не поддающееся раскрытию преступление. Все - как продумывалось после очередного бездарного фиаско отрицательного героя  детективного романа, отобранного матерью в личную библиотеку.
Первое – самое важное – постановка четкой, прогнозируемо выполнимой цели. Как при написании романа или диссертации – формулировка и предварительная проработка темы – девяносто процентов успешности результата. Второе – доскональное скрупулезное планирование каждого эпизода с максимальным учетом всех возможных, даже невероятных, подробностей и случайностей. Третье – подробное выполнение задуманного с возможными элементами импровизации для внешнего  правдоподобия и интуиции для внутренней уверенности.
Сегодня поставленная цель достигнута. В детских фантазиях категорично формулировалось, что для безопасности и достижимости цель должна быть не материальной.  Когда не нужно явно отнимать или передавать деньги или другие осязаемые ценности от марионетки к кукловоду, когда цель не дана нам в ощущениях – можно совершить идеальное злодейство.
Все письма по интернету Борис писал себе сам. Немного грима, китайский не приметный ширпотреб, чуть измененный голос -  и ни один затюканный за длинную рабочую смену оператор интернет-кафе  не узнает вас на улице.
Естественно, никто не сталкивал Бориса с пирса в темную бездну. Все проделал самостоятельно: спокойно огляделся, не торопливо снял плащ, чтобы не мешкать в холодной воде, перекрестился и сиганул. Далее – полное соответствие его рассказу.
Но на первом же криминальном эпизоде случилась досадная оказия, предвидеть которую не мог даже самый изощренный оракул в лице Бориса. Оказалось, что его приготовления к заплыву наблюдал собутыльник дяди Васи, не вовремя вышедший из сторожевой будки, отправляясь домой. Будучи в изрядном градусе, он мало что понял, но на следующий день описал полу бредовые видения о приведении, снимающем белые одежды (светлый плащ Бориса) и исчезающем во мраке. Вот так, из-за какой-то глупой случайности и полуживого алкаша может рухнуть хорошо продуманное и перспективное мероприятие. Расскажи он свои видения компетентному человеку, имеющему малейшие способности к анализу, -  и вся гениальная комбинация рушится почти не начавшись.
Пришлось Борису купить бутылку самой паленой водки, которая сама по себе уже представляла собой продукт, равнозначный цианиду, шприцем довести для верности содержимое до консистенции полной отравы и презентовать зелье обреченному алкашу. Все равно такой летальный исход случился бы рано или поздно. Только дядя Вася зря попал в эту компанию. Безмерно жаль бедного старика, но все не предусмотришь. Высокая цель попирает мелкие издержки.
В Покровском парке перед мнимой встречей с не существующим террористом Борис прохаживался по аллеям и присаживался на скамейки не праздности ради, но с корыстной целью – бросить в намеченную урну небольшой пакет с взрывным устройством. Технологий  изготовления подобных устройств в интернете чуть меньше, чем порнографических картинок. На любой вкус и бюджет. Главное -  рассчитать силу взрыва так, чтобы было не опасно для себя, но эффектно для зрителей снимаемого видео. Несколько испытаний за городом в безлюдном месте и пиротехническое средство готово.
Однажды совершенно случайно Борис стал обладателем потерянного паспорта, купил по нему сим-карту и использовал ее перед взрывом. Выйдя из храма, нажал в боковом кармане на телефоне с этой сим-картой кнопку вызова своего собственного телефона. Через несколько секунд раздалась модная мелодия вызова из оперы Бизе, и Борис достал из внутреннего кармана аппарат, изображая недоумение и растерянность. Медленно двинулся к нужной скамейке, заведомо находящейся в ракурсе видеокамеры, незаметно в кармане вытащил из телефонного аппарата ненужную более симку, сел с краю подальше от заряженной урны и нажал в кармане кнопку «ба-бах!!!»
Больше всего Борис боялся, что инстинктивно, против желания начнет отворачиваться и падать раньше взрыва. Этого допустить было нельзя – его снимали на видео, хоть и далековато. Все получилось вполне реалистично. После  приземления в клубах едкого дыма немного поерзал по мокрой грязи, поцарапал лицо, руки и шею для пущего эффекта. Вот и весь спектакль на тему терроризма.
А потом был другой спектакль – в краевом драматическом театре. Собственно, Борис в этом фрагменте истории активно участвовал мало, как он добросовестно признался в телевизионном интервью. Просто удачно вставил свою посильную лепту в чужие режиссерские разработки. Сначала пару раз удалось присутствовать на репетиции нового спектакля Городского начинающего драматурга на весьма современную местную тему, которая априори вызовет самый живой интерес провинциального бомонда и его вассалов.
Действительно, постановка весьма интересная, по сценарию напоминающая описываемую детективную историю. Только Борис внес существенные изменения в финальные сцены спектакля, собственноручно изготовив слайдовую презентацию процесса строительства мостового перехода через бухту и фантазий его злоумышленного разрушения.
Любители кино восторгаются его главным преимуществом перед сценическим действом – крупным планом, с его неповторимой мимикой, смеющимися глазами на серьезном лице и неподдельными слезами. Изощренные меломаны возражают им, приводя в аргументах отсутствие у кино неповторимого живого общения актера со зрителем, дающего обеим сторонам рампы обмен зарядами зрительской энергии и актерского вдохновения. Завсегдатаи театра и кино предпочитают мудро совмещать достоинства этих двух видов искусства, посещая спектакли на малой сцене. На малой сцене можно одновременно увидеть искренние слезы на глазах актера и при желании  поддержать его, одобрительно похлопав по плечу.
В краевом драматическом театре зрители идут в зал малой сцены по  лестничным зигзагам, замысловато петляющим по гибким коридорам в глубине кулис. Внимательные театралы обязательно замечают справа на одной из дверей казенную надпись: «Регулировочная. Ответственный ФИО», но поворачивают налево за театральным экскурсоводом, в образе клубка макраме от Ариадны. А Борис во время нашумевшей премьеры повернул направо, применил к зазевавшемуся «регулировщику» баллончик с газом и вставил в компьютер диск с презентацией – дел-то – всего на сорок шесть секунд.
Вернувшись в зрительный зал, Борис изобразил потасовку с театральной декорацией в роли спецназовца с автоматом. Именно, изобразил. Потому что никто его не выталкивал из входных кулис – он изобразил толчок в спину, никто его не толкал в грудь автоматом – Борис это сыграл, внешне очень убедительно. Он видел репетиции и точно рассчитал каждый свой шаг и движение. На этом эпизоде  сценическая жизнь Бориса началась и закончилась, но он нисколько не испортил спектакль. Наоборот, придал ему черты трагического пафосного гротеска.
Исчезновение Василия отсутствовало в сценарии достижения намеченной цели. Это немного обескуражило Бориса, но не заставило отклониться от нанесения последнего завершающего мазка в целостную палитру преступного умысла. В разработанном и реализованном сценарии Василию отводилась роль марионетки, не знающей кукловода и не ведающей истинных реалий происходящего. Борис использовал его «в темную», и настало время обрезать веревочки, окончательно убрав марионетку в небытие кулис.
Проникновение в гараж Василия с помощью заранее изготовленных ключей – часть разработанного плана. В гараже потом нашли различные компрометирующие предметы, указывающие на изготовителя взрывного устройства и ядовитых препаратов. Борис подложил улики до посещения премьеры, и неожиданное исчезновение Василия было только на руку. Теперь он не сможет опровергнуть свою причастность к совершенным странным событиям, а если появится, его аргументы будут мало убедительны.
«Все, что ни случается – к лучшему», - Борис был фаталистом. – «Все произошло исключительно по разработанному мной плану. Цель достигнута!
Теперь меня знает весь Город. Теперь я предстаю в возвышенном образе борца и защитника всего электорального населения, клятвенно и убедительно обещавшего спокойное будущее обывателя. Это безотказный трамплин, который подбросит меня – Бориса – на намеченную высоту.
После выборов!
Теперь я просто обязан участвовать в очередных выборах в Думу Города или Законодательное Собрание края. Я буду участвовать и обязательно одержу победу. Теперь это предрешено!
А материальное вознаграждение за моральный ущерб, полученный при проведении операции, будет получено потом. Во время служения господам обывателям на высокой должности…»

Раздался звонок входной двери…
На пороге стояли два Василия. Оба радушно улыбались, но Борис их не видел.
За их спиной возвышался огромный угрюмый негр с черными пустыми глазницами. По телу Бориса пробежал знакомый холодок из детских ночных кошмаров. Бездонная темнота взгляда парализовала и завораживала. В мире больше ничего не существовало кроме этой притягивающей, поглощающей пустоты. Как и в детском, сне мысль вяло и безразлично пыталась приказать отвернуться, не смотреть, бежать, но холод во всем теле не позволял двинуться. Бездна притягивала, и начинало казаться, что это спасение. Шагнуть и холод кошмара закончится…
Два Василия что-то говорили, но слова превращались в отрывистые неразборчивые звуки. Наконец, веселой парочке надоело стоять на пороге и наблюдать бледную физиономию и бессмысленные глаза, смотрящие поверх их голов. Они вошли, и Борису пришлось посторониться. Но он завороженно продолжал смотреть на плод своих детских иллюзий, который теперь стал виден с головы до ног и оказался в модных цветастых шортах и босиком. Василий младший, проходя мимо, потрепал за плечо, Борис непроизвольно обернулся, а когда через секунду посмотрел, на пороге никого не было. Мелькнула мысль – быстрее закрыть дверь, чтобы больше никто не вошел.
Деревянные ноги по инерции донесли Бориса до кухни, на которой уже по-хозяйски расположились друзья-приятели. На столе стояла принесенная бутылка водки, из холодильника добыты неизбежные соленые огурчики и прочие найденные в холодных недрах атрибуты русского застолья. Друг детства наполнил рюмки и поднял свою: «Совсем недавно у меня был друг. Очень хороший, лучший друг на свете. Мы дружили с розового детства, вместе ходили в школу, играли в футбол. Позже играли в шахматы и ходили по девочкам. Это был надежный и преданный друг. Я верил ему и гордился нашей дружбой. Помянем его душу, не чокаясь…»
Гости выпили, стали закусывать, а Борис сидел и прислушивался. Показалось, стукнуло что-то в соседней комнате… Или это у соседей?...
«А ты Боря, пошто не пьешь? Ты, эта… пей, давай. Легче будет…» - дядя Вася наполнил пустые рюмки, - «У меня тоже был сынок. Навещал частенько меня старика. Вспоминали с ним места знакомые… А потом пришел мой кореш. Говорит, твой сынок мне бутылку подарил. Половину он уже выпил, а половину принес… Только мы, значит, сели, только налили, а кореш – бах со стула… Вот и нет у меня сынка… Царствие ему небесное…»
Оба Василия опять выпили. Закусывая, молча смотрели на Бориса, который к чему-то прислушивался, озирался, и, казалось, ничего не слышал из сказанного. Василий наклонился к другу и щелкнул перед его лицом пальцами. Борис вздрогнул и посмотрел отсутствующим взглядом. Василий опять наполнил пустые рюмки: «Борис, скажи тоже тост».
Борис поднял рюмку, его взгляд немного прояснился: «Я предполагал, что анахронизмы совести рано или поздно посетят меня, но не ожидал, что это произойдет сразу и будет так больно. Когда начинал эту авантюру, даже мыслей не было вас как-то обидеть. А потом уже не мог остановиться… Обстоятельства тянули вперед… Тебя, дядя Вася, травить не хотел, отрава предназначалась другому… В гараж подкинул вещьдоки просто для законченности идеи… Был уверен, никто не заподозрит бывшего сотрудника, а наш общий знакомый, твой бывший начальник не даст тебя в обиду… Прощения я просить не буду у вас, потому что понимаю, простить меня нельзя… Да, и не поможет мне уже ваше прощение…Помянем мою душу…»
Борис выпил, сразу налил себе еще и опять выпил. Гости застыли с поднятыми рюмками… Гнетущая пауза заполнила всю кухню и, казалось, выплеснулась на улицу - перестали доноситься гудки буксиров, звонки трамваев… Дядя Вася поставил рюмку: «Это ты прости меня, глупого старика, Боря. Договорились с твоим другом – я и брякнул не подумавши. Ты не слушай старика. Все перемелется… Ты ведь добрый, людей любишь… Ну, ошибся – с кем не бывает… Время пройдет – душа и вылечится…»
 «… Душа – это частичка Бога в каждом из нас», - Борис прервал затянувшуюся опять паузу, - «Наличие этой божественной крупицы человек чувствует, когда совесть  ограждает его от опрометчивых поступков.
Если человек совершает предательство и совесть при этом молчит, значит, Бог покинул его в этот момент. Если человек слышит голос совести, но предпочитает не замечать его – он отпихивает от себя Бога, изгоняет из себя душу. Значит, душа не болеет – она уходит и возвращается вместе с совестью.
Очевидно, Бог дорожит каждой своей частичкой, каждой живой душой. Если человек изгоняет из себя совесть на какое-то время, Бог каждый раз пытается вернуть душу на место. Она возвращается в виде душевных мук и терзаний совести по совершенным поступкам.
У человека опять есть выбор. Он может помолиться, попросить прощения. Чем искреннее он это делает, тем быстрее приходит душевное равновесие и спокойствие. Но человек может опять и опять прогнать совесть. Это вовсе не означает, что он не дорожит частичкой Бога в себе. Наоборот, он, скорее всего, относится к ней чрезвычайно трепетно. Просто он считает, что предательство – это грех, не заслуживающий прощения.
Подобный грех страшнее и тяжелее убийства. Этот грех носит название – обман доверившегося. Простить его невозможно.
Первая заповедь гласит – не убей. Но убийство может быть случайным или неосторожным, когда убийца до последней страшной секунды не помышляет о злодействе. Такое грехопадение можно понять. Простить нельзя, но понять можно.
Человек может попасть в безвыходную ситуацию и убить, руководствуясь инстинктом самосохранения. В бою на фронте или ночью в подворотне, защищаясь от пятерых пьяных подонков, вооруженных ножом и бейсбольной битой.
Наконец, можно убить, когда ясно представляешь, что иначе поступить просто невозможно. Отец,  малолетнюю дочь которого изнасиловали и убили, решает наказать убийцу, потому что закон-прокурор бессилен вершить правосудие перед лицом пронырливого адвоката и подлых взяток. Такой грех тоже можно понять – просто отец искренне думает, что другого выхода нет, и любой суд присяжных его оправдает. Убийство как необходимый грех.
Поэтому, первая заповедь должна звучать по-другому – не обмани душу, доверившуюся тебе. Вот самое страшное зло на свете, потому что свершается всегда продуманно и коварно. Предательство не может быть неосторожным или безвыходным. Подлость обмана тем и отвратительна, что всегда совершается после тщательного взвешивания всех «преимуществ». Ничем нельзя оправдать хозяина, выгоняющего из дома преданного пса – многолетнего друга - только за то, что он уже стар и мешает комфортному времяпровождению…»
Борис вздрогнул – в проеме двери кухни стоял неумолимый укор в виде детского кошмара. У негра не было глаз, но он смотрел именно на Бориса. От этого взгляда спастись было не возможно. Ни сейчас, ни завтра, никогда. Он будет преследовать вечно. Единственный способ спастись от этого взгляда – самому уйти в вечность и превратиться в нее.
Борис решительно встал и вышел из кухни, пройдя сквозь ненавистный кошмар. Прошел в гостиную и закрыл дверь на щеколду. Взглянул в окно – на балконе стоял негр, подпирая головой верхнее перекрытие. Пустые глазницы звали и манили. Выйдя на балкон, Борис защелкнул щеколду на последней двери в своей жизни. Забираясь на  балконный подоконник, услышал крики друзей по другую сторону двери в гостиную. Послышались удары в дверь.
Стоя на подоконнике перед раскрытым окном, Борис смотрел в небо. Высокие  облака розовели в лучах только что скрывшегося солнца. Облака были похожи на длинные изогнутые перья заморских невиданных птиц. Наверное, стая австралийских страусов пробежала по вечернему небу, поспевая за исчезнувшим светилом, и разбросала в спешке по небосклону свои одеяния. Свежий южный ветерок слегка касался лица, напоминая об ушедшем лете, предвещая наступление зимнего муссона. Борис опустил взгляд, в надежде увидеть море, но наткнулся на пустые неумолимые глазницы.
Глубокий вдох, как перед прыжком в воду, тело начало клониться вперед, руки отпустили опору, отправив грешное тело в беззвучный полет…
Перед глазами не было кувыркающихся зданий и деревьев. Не было приближающейся земли. Возникали видения из прошедшей жизни.
Вот промелькнули картинки из детства. Борис сидит высоко, на руках у отца и дергает за язычок корабельной рынды. Мать с отцом усаживают его на трехколесный велосипед, а он кричит и упирается изо всех сил. Бабушка продает на базаре огурцы, плоды каторжного труда, и детское осознание несправедливости, когда толстая противная тетка обзывает ее «спекулянткой». Дедушка вырезает из черенка ивы свисток, а у Бориса вырезать такой же не получается, до слез. Отец привозит полную мотоциклетную коляску свежескошенной травы. Одуряющий запах этого разнотравья на сеновале, на котором Борис просыпается утром, разбуженный лучиками солнца на лице, пробравшихся через мелкие дырочки от гвоздей в жестяной крыше.
Вот дорога в школу, в обнимку с лучшим другом, на встречу выглядывающему из-за сопок солнцу. Прокушенный овчаркой футбольный мяч, надоевший к вечеру на столько, что им начинают пробивать пенальти по воротам, к перекладине которых на длинном поводке привязано бедное клыкастое животное. Утренний туман по дороге на пляж, после которого не хочется выходить из моря, потому что оно теплее раннего летнего бриза.
Студенческая молодежная вечеринка, и первая близость с любимой девушкой. Бескрайнее колхозное поле с картошкой, и запах свежевспаханной земли.
Первая собственная статья, напечатанная в газете. Полный мрак………

…………… опять свет…..…и лицо друга, перекошенное от безысходности и горя…
…………..слезы, падающие на лицо, и далекий, чуть слышный голос друга: «…. что ты наделал, Борька?... я тебя люблю…  я тебе все прощаю… только не умирай…»

«… не переживай…мне уже не так больно,… как было на кухне…
...наша дружба – дар божественный…

…спасибо, друг,… мне не нужно божие прощение…
…мне достаточно твоих слез…»