Глава 9

Во время своего последнего визита к Прошкиным, я на всякий случай оставила их соседке старушке-еврейке свой номер телефона, мало ли что.
-Вдруг, что ни будь, произойдет, - сказала я ей, - вы мне обязательно позвоните.
И произошло.
-Милочка, у нас тут Валька Прошкина на днях померла, в субботу похороны, - сообщила она.
В надежде увидеть на похоронах матери Евгения Прошкина, я отправилась в Уральск. Но перед тем как ехать, в целях собственной безопасности мне пришлось изрядно потрудиться над своей внешностью. Взяв у тетушки Риммы ее рыжий парик, я нацепила его себе на голову, искусно изобразила синяк под левым глазом и даже принесла из гаража старые вещи. Облачившись в тряпье, я взглянула на себя в зеркало, и сама испугалось своего отражения.
-Хороша, ничего не скажешь. Теперь я вряд ли буду отличаться от тех, кто придет проводить в последний путь Вальку Прошкину, но главное, что  в таком виде меня и мама родная вряд ли бы узнала.
А узнать меня было действительно трудно и даже, вошедший в прихожую муж опешил от неожиданности.
-Вам кого, гражданка? – Спросил он.
-Да тебя, милок, - и, не выдержав, я расхохоталась.
-Это еще, что за маскарад?
-К выполнению спецзадания готова, разрешите приступить, мой генерал, - отрапортовала я, приложив правую руку к голове.
-Что ты там еще удумала, колись.
-Не могу, это государственная тайна.
-Смотри, чтобы тебя это самое государство не наградило орденом – посмертно. Скажи, хоть где тебя искать.
-Я буду на связи, позывные прежние.
-У всех жены, как жены, - вздохнув, произнес муж, - а у меня недоразумение какое-то.
-Ну, ладно, не обижайся, - и, чмокнув его в щечку, я поспешила уйти.
Мои приключения начались уже на первом посту ГАИ. Остановив машину, лейтенант патрульной службы, товарищ Пундиков (так представился он мне), попросил меня выйти из автомобиля и предъявить права.
Я протянула ему свое водительское удостоверение. Гаишник долго смотрел на меня, потом на удостоверение, потом снова на меня.
-А документы на машину у вас есть?
Я достала техпаспорт, и все так же спокойно, протянула ему. Пундиков долго изучал техпаспорт, обошел вокруг Фольксвагена и
подозрительно уставился на меня.
-А справка у вас имеется?
-Как положено, - ответила ему я и предъявила медицинскую справку.
-Странно, - сказал лейтенант, - как это вы до сих пор машину еще не пропили. Да, кстати, пройдемте со мной, вам придется дыхнуть в трубочку.
И тут я не выдержала, сняла парик и достала из сумочки удостоверение сотрудника милиции.
-Извините, товарищ лейтенант, не хотела говорить, но я нахожусь на выполнении особо важного задания.
-Ну, вы меня напугали, - ответил Пундиков, - для спецзадания  хоть бы машину поскромнее выбрали, товарищ Меньшова, и, козырнув на прощанье, пожелал мне счастливого пути.
Второй казус произошел на платной автомобильной стоянке, где я решила оставить свою машину. Охранник стоянки, увидев Фольксваген, открыл мне ворота, но, посмотрев на меня, начал тут же, их закрывать.
-В чем дело? – Спросила я.
-Нам неприятности не нужны, - ответил тот.
-Какие еще неприятности? – Не поняла я.
-Машина наверняка угнана.
-С чего ты взял? Это моя машина.
-Да ты на себя лучше посмотри, - заржал он, и уже серьезно добавил, - нет, нет, кати отсюда, я с ментами дела не хочу иметь.
Тогда мне снова пришлось достать свое удостоверение. Охранник испуганно посмотрел на удостоверение, потом на меня и начал открывать ворота.
-Кто это вас так? – Спросил он, когда я выходила со стоянки.
-Вражеская пуля, - ответила я, подмигнув ему, синим глазом.
-Тогда уж скорее вражеский кулак, - засмеялся он.
Зато с присутствующими на похоронах, у меня проблем не было, они как раз приняли меня за свою, и даже бабуся еврейка меня не узнала.
-Вот, полюбуйтесь, еще одна нарисовалась, - сказала она, стоящим рядом с ней старухам.
Я действительно мало, чем отличались от собравшихся, похоже, что на похороны прибыли бомжи со всего Уральска. Чуть в стороне стояла кучка «братков», но Евгения среди них не было. Не видела я его и на кладбище. Всю похоронную процессию рядом со мной шла, хлюпая, какая-то пьяньчужка.
-Жалко Вальку, хорошая баба была. Мы с ней еще с ПТУ знакомы, и на швейной фабрике вместе работали.
-А я работала с ней в детском доме, - присоединившись к беседе, соврала я.
Из рассказа подружки усопшей я узнала, что Валька Прошкина в молодости не отличалась примерным поведением. Окончив ПТУ, она получила профессию портного по пошиву одежды и устроилась на швейную
фабрику шить военную форму для местного гарнизона. Швейная фабрика, и принадлежавшее ей общежитие, в котором проживала Валька, располагались неподалеку от того самого гарнизона, поэтому солдатики были в нем частыми гостями. Если сказать, что у Вальки перебывал весь гарнизон, не будет никакого преувеличения. Любвеобильная Валька никому не отказывала, из-за чего делала аборты по нескольку раз в год, пока врачи, наконец, не вынесли ей свой приговор – бесплодна. Но Валька была даже рада такому вердикту, теперь она могла «любить» сколько захочет. А всю тяжесть и трагичность своего положения осознала только тогда, когда остепенилась и вышла замуж за прапорщика Кузьму, тогда-то она и кинулась поправлять свое «подорванное» здоровье, испробовала все методы лечения, но приговор оставался в силе.
Отчаявшись в конец, Прошкины решили взять ребенка из детского дома. Так в их семье появился трехлетний Женька. Женька с детства был предоставлен самому себе. Рано начал курить, пить, общаться с противоположным полом (здесь видно свою роль сыграли гены), и в шестнадцать лет первый раз угодил за решетку. Работать Евгений не любил и не хотел. Неоднократно судимый за тунеядство и воровство Прошкин, хорошо изучил все законы, за что среди таких же как он, получил прозвище «прокурор».
После того, как гарнизон расформировали, и приемный отец Прошкина -  прапорщик Кузьма остался не у дел, родитель частенько стал прикладываться к бутылке, а вместе с ним пристрастилась и Валька. Вернувшись в очередной раз из тюрьмы, Женька обнаружил, что их дом превратился в притон для пьяниц. Кузьма и Валька к тому времени совсем спились и пропили из дома все, что только было можно. Окинув взглядом жалкое жилище, Женька отправился на поиски красивой жизни.
-Где же он сейчас? – Спросила я.
-Да, кто же его знает, - вздохнула собеседница.
На кладбище я подошла поближе к компании братков, в надежде хоть что ни будь узнать о  Евгении.
-Ну, надо же, - произнесла я, обращаясь к одному из них, - как похожа на мою тетю, - показывая на фотографию женщины на памятнике, расположенном по соседству с могилкой Прошкиной, - прямо один в один, только фамилия другая. Если бы тетка не была жива, то точно подумала, что это она.
-У нас с Жекой тоже такое было, - заржал парень. Ты Жеку знаешь? – Посмотрел он на меня.
-Валькиного сына? А  как же.
-Так вот, Жека, когда мы в Гурьеве одного своего кореша хоронили, тоже на одной могилке свою фотку увидел, рожа точь в точь, только помоложе будет, даже год рождения такой же, только фамилия другая. Мы когда увидели, чуть со смеха не подохли, но Жека разозлился. Он то думал, что это мы прикалываемся, даже обещал убить того, кто это сделал. А Жека у нас свое слово держит, если вынесет приговор, обязательно его исполнит, не зря же его прокурором зовут.
-И убил, - произнесла я вслух.
-Да нет, мы оказались не причем, - продолжал браток, видимо приняв мое высказывание за вопрос, - просто мужик и в самом деле похожим на него оказался, бывают же двойники на свете. Вот может, и эта - двойник твоей тетки.
Значит, увидев фотографию Алексея, Жека решил докопаться до истины, думала про себя я.
-А что же Женька на похороны собственной матери не пришел?
-Ему нельзя, он в розыске,- и тут же, словно опомнившись, добавил, - много будешь знать, быстро состаришься, вали отсюда, алкашка несчастная.
Возвращаясь с кладбища, я увидела в стороне от кладбищенских ворот уазик очень похожий на тот, в котором ездят Пашка с Юркой, и решила подойти поближе. Но, не доходя метра два, споткнулась и упала. В машине действительно сидели Пантелеев и Тарасов. Увидев меня, распластанную на земле, они захохотали.
-Опа, одна уже готова – произнес Пашка.
Я уже собиралась им ответить, как вдруг меня поверг в ужас подозрительный предмет, прикрепленный к днищу их автомобиля.
Быстро вскочив, я подбежала к ним и приказала скорее покинуть машину.
-Чего тебе, тетка – спросил Пашка, и добавил, - а ну, давай дергай отсюда, пока в вытрезвитель не отвезли.
-Да выходите же,- снимая с себя парик, прокричала я, - сейчас может рвануть.
-Меньшова, ты, - в один голос удивленно произнесли они.
-Да, я, я.
Они вышли из машины, заглянули вниз и действительно рванули со всех ног.
Отбежав метров на тридцать, мы залегли, но было тихо.
-Фу ты напугала, - сказал Юрка, - ты как здесь оказалась?
-Мне позвонили, а вот как вы здесь оказались?
-Нам тоже позвонили.
Мы уже стали подниматься с земли, как вдруг прогремел взрыв.
Ошарашенные, мы снова упали на землю и закрыли головы руками.
-Ни хрена себе, - произнес Пашка.
-Вот тебе и не хрена, - сказала, пришедшая в себя я, - лежали бы сейчас здесь вместе с Валькой Прошкиной.
Домой в Гурьев мы добирались на моем Фольксвагене.
-Ну, спасибо тебе Меньшова, - жали они мне руки на прощанье, - мы у тебя в долгу.
-Да ладно вам, - скромничала я.
Наутро, меня вызвал к себе Виктор Семенович и объявил благодарность.
-Молодец, Меньшова, если бы не твоя бдительность, кормить бы этим двум оболтусам сейчас червяков в сырой земле, объявляю тебе благодарность с занесением в личное дело.
Испытывая чувство гордости, я вышла из кабинета.