То, что останется после тебя. глава 16

16


   Игорь оторвался от дверного косяка, и подошел к окну. За стеклом шел мелкий дождь, один из тех затяжных моросящих дождей, которые способны идти на протяжении всего дня, и от которых становилось мрачно на душе.
   - Так я и родился? – спросил Игорь, поворачиваясь к матери.
   - Да, так ты и родился.
   - А что было дальше? Что случилось с моим отцом?
   Валентина Ивановна слегка вздрогнула.
   - А что случилось? Ничего не случилось. Он уехал к себе в Китай, и все. Когда я сообщила ему, что беременна от него, он никак на это не среагировал. Просто попрощался со мной, и все. Больше я о нем ничего не слыхала, и ни разу его не видела.
   - Он не писал тебе никогда?
   - Нет. Он не оставил ни своего адреса, ни вообще ничего. Да мы и знали друг друга всего недели две. Вот так оно все и было.
   Все это время Валентина Ивановна старалась не смотреть на сына, словно боясь, что он сможет что-то прочитать по ее лицу. Игорь тоже подозревал, что мать что-то скрывает от него, что-то недоговаривает, но не решался спросить об этом напрямую.
   - А кем он был?
   Валентина Ивановна пожала плечами.
   - Говорил, будто студент Пекинского института. За особые успехи в учебе, он был удостоен поездкой в Советский Союз.
   - Студентом? – переспросил Игорь.
   - Так он сказал мне.
   Валентина Ивановна усмехнулась.
   - Я даже не уверена, сколько лет ему было на самом деле.
   - Тебе он нравился?
   - Если бы не нравился, тебя бы на свете не было.
   Вполне логичный ответ.
   - Было в нем что-то притягательное. Представители иной расы всегда обладают чем-то притягательным. Наверное, я просто не устояла.
   Игорь понимающе кивнул.
   - Я знаю, что ты хочешь сказать. Понимаю.
   - Ну вот, - сказала Валентина Ивановна. – Тогда тебе все должно быть ясно.
   Игорь посмотрел на редкие капли дождя, стекающие по оконному стеклу. Покачав головой, он грустно улыбнулся.
   - Все это как-то нелепо. Ненормально. Я прожил всю свою жизнь, и ни разу не задумался о том, кто я.
   Валентина Ивановна вскинула взгляд на сына.
   - Что значит, кто ты? – не поняла она.
   - А то и значит, - сказал Игорь. – Во мне течет кровь двух национальностей, двух культур. Так кто же я? Русский или китаец?
   - А ты сам себя кем считаешь? – спросила мать.
   - Я всю жизнь прожил в России. Я родился и вырос в России. Разумеется, я считаю себя русским. Всегда считал.
   - Тогда зачем спрашивать?
   Игорь провел рукой по подоконнику, словно стирая с него пыль.
   - Не знаю, - произнес он. – Но когда я смотрюсь в зеркало, я вижу, что я больше китаец, чем русский. И в детстве мне было очень трудно расти с этим. Другие дети тоже видели во мне китайца. Так кто же я тогда?
   - Ты мой сын, - неожиданно резким тоном сказала Валентина Ивановна.
   - Это верно, - согласился Игорь. – Но я также и сын моего отца. Гены нельзя в себе уничтожить, они все равно дают о себе знать.
   - Каким образом? Что ты имеешь в виду, говоря о генах?
   Игорь повернулся спиной к окну.
   - Я чувствую себя обделенным.
   Валентина Ивановна опустила глаза. Игорь заметил, как у нее поникли плечи.
   - Каждый, кто рос без отца, рано или поздно чувствует себя обделенным, - признала она.
   - Да я даже не о том говорю, - сказал Игорь. – Я не знаю, как выразиться, но я чувствую духовную пустоту. Во мне есть китайские корни, мой отец был китаец, а я даже не знаю ни одного слова по-китайски, не знаю китайской культуры. Это просто какой-то парадокс или безумие.
   - Разве тебе обязательно нужно знать китайскую культуру? Что ты на ней зациклился?
   В голосе Валентины Ивановны послышалось раздражение.
   - Но я не знаю и русской культуры! – возразил Игорь. – Я как Иван, непомнящий родства. Я не знаю ни своего рода, ни своей культуры. Я даже не знаю толком истории, как Китая, так и России. Ведь нас учили в школе, что история чуть ли не началась с семнадцатого года, с революции. Все, что было раньше, было сплошным злом, и это надо поскорее забыть, и вычеркнуть из своей памяти. Так кто же я? Кто же вообще все мы? Какова наша культура?
   - Да у нас и нет никакой культуры, - нехотя призналась Валентина Ивановна.
   - Но, как это так? У всех народов есть культура, а у нас нет. Мы что, животные, что ли, какие? Мы, похоже, единственная страна в мире, которая теорию Дарвина выдала за непреложную истину.
   - Ох, Гоша, в какую глушь ты забираешься, - вздохнула Валентина Ивановна.
   - Но ведь без этого нельзя! Нельзя иначе. Ни один народ в мире не может существовать без своей культуры, без своей веры. Иначе действительно можно превратиться в животное, в говорящую обезьяну. Получается, что теория Дарвина ведет ни к тому, чтобы обезьяну сделать человеком, а наоборот, человека превратить в обезьяну. Без культуры и веры так и происходит с человеком. Это неизбежно. Человек перерубает свои корни, и в результате этого не может и оставаться человеком. Он погибает.
   Мать снова повернулась спиной к Игорю. Она не могла найти слов для опровержения доводов сына.
   - Так кто же я, все-таки? – настаивал Игорь. – Китаец или русский? Кто я по вере, по культуре? Буддист или православный? Да и что вообще представляют собой обе эти веры? Может быть, я уже существовал на земле в прошлой жизни. Может быть, существует карма, согласно которой мы просто не способны изменить свою судьбу. Или же человек получает в этой жизни по грехам своим, за которые ему рано или поздно приходится расплачиваться. Может, нас всех ждет страшный суд в конце нашей жизни. Кто же я? И где истина?
   - А может, это все и не важно? – Валентина Ивановна перебирала на столе посуду.
   - Как же это не важно? А как же жить тогда?
   - Надо просто жить. Жить, и радоваться тому, что ты живешь. Радоваться тому, что ты живой, радоваться своему здоровью. Дышать воздухом, любоваться красотой, наслаждаться пением птиц. Больше бывать на природе, любоваться красотой лесов, полей и рек. Это же все так прекрасно. Прекрасна сама жизнь. Вот для этого и стоит жить. Смысл жизнь в том и есть, чтобы жить. Живи и радуйся тому, что ты жив.
   - Это-то оно верно, - немного подумав, признал Игорь. – Мы не замечаем красоты окружающего нас мира, и прелестей жизни до тех пор, пока не лишаемся всего этого. Уж я-то этот урок усвоил. Год тюремного заключения стал для меня хорошим уроком. Я не понимал раньше, как прекрасен мир. Лишь оказавшись снова на свободе, я смог порадоваться всей этой красоте. Да, жизнь прекрасна, и надо уметь ею наслаждаться.
   Игорь поколебался.
   - Но все равно, я чувствую внутри какую-то пустоту. Меня постоянно гложет мысль, что я прожигаю свою жизнь напрасно. Что-то я делаю не так, неправильно. Ведь человек – это не только тело, это еще и внутренний мир. А мой внутренний мир пустой. Я за всю свою жизнь так и смог его заполнить.
   Валентина Ивановна вздохнула.
   - А, может быть, и не нужно всего этого. Не нужно ничего искать, и ничего заполнять. Нас учили, что не существует никакой души у человека. Что если так оно и есть? В таком случае не может существовать и никакого внутреннего мира у человека.
   - Но он существует, - возразил Игорь. – Неужели ты сама не чувствуешь того, что человек – это больше нежели животное, больше чем обезьяна? Об этом говорит хотя бы наличие чувства совести у человека. Животным это чувство незнакомо.
   Валентина Ивановна на мгновение замерла, перестав возиться с посудой.
   - Не знаю, может, оно так и есть.
   - Тогда как же жить?
   - Живи так, как считаешь нужным, - сказала мать.
   - Э, нет. Здесь у каждого свое мнение. Каждый человек живет так, как считает нужным и правильным. И что же получается? Где же истина? В чем она?
   - Истина? – переспросила Валентина Ивановна. – А есть ли она, эта истина? У каждого своя правда.
   - Нет, правда – она одна. И истина тоже одна. Так в чем же она?
   - А не все ли равно?
   - А как же иначе? – удивился Игорь. – Без знания истины человек обречен скитаться во тьме. Без истины жизнь становится бессмысленной. Без этого нельзя жить.
   - Что это ты вдруг о смысле жизни решил заговорить? – слегка усмехаясь, произнесла Валентина Ивановна. – До сих пор человечество жило без всякой истины, и ничего, не вымерло.
   - Нет, - возразил Игорь. – Оно не жило, а существовало. Взгляни на историю всего человечества. Все мировые войны, все религиозные распри, все это происходило исключительно из-за того, что люди не знают истины. Каждый верит лишь в свое собственное представление об истине, и пытается навязать его всем остальным. Это и приводит к бесконечным войнам, и к отсутствию мира между людьми. Но те, кто знал такую истину, если такие люди, конечно, вообще когда-либо существовали на земле, те никогда не были агрессивными по отношению к другим. Такие люди жили и живут в мире со всеми, и в мире с самим собой. Понимаешь, с самим собой. А быть в мире с самим собой очень сложно. Постоянно что-то мешает. Какое-то вечное чувство неудовлетворенности, причем неудовлетворенности самим собой.
   - Э-э, - протянула Валентина Ивановна. – Ты лезешь в такие дебри, в которых и пропасть недолго. Никто еще не находил ответа на все эти вопросы, которые ты сейчас ставишь. Не ты первый, не ты последний. И не ломай ты себе голову, так недолго и с ума сойти.
   - А жить-то как? Не дает внутренний голос жить спокойно. Требует чего-то. И как же быть с верой? Какая вера правильная? Христианская, буддийская, магометанская или иудейская? Или какая иная?
   - Каждый свою веру единственно правильной считает.
   - Но какая правильная? Если есть Бог, и он один, то и вера правильной может быть только одна. Так какая же?
   - А никакая, - заявила Валентина Ивановна. – Все веры, и все религии не от Бога исходят, а от людей. Все это придумано людьми. Люди придумали себе Бога, и веру в него придумали сами. Нет в этом истины, и быть не может.
   - А в чем же тогда истина?
   - Истина в том, что ты существуешь. В том, что существую я, и все остальные люди. А все остальное придумано. И ни один из мудрецов, которых ты упоминал, не знал истины, и не мог ее знать. Все они лишь пребывали в самодовольстве, и больше ничего.
   - Но как же жить тогда? – продолжал настаивать Игорь. – Я чувствую, что должен сделать в своей жизни что-то нужное, что-то важное. Может быть, всего лишь для самоуспокоения. Но мне необходимо это сделать. И это вовсе не мания величия, не блажь. Я не говорю о том, чтобы спасти мир, спасти планету. Я говорю лишь о себе самом. О том, чтобы чувствовать, что жизнь прожита мною не зря.
   - Садись-ка лучше за стол, - сказала Валентина Ивановна. – Обед скоро будет готов. А вот о том, чтобы жизнь прожить не зря, в этом я с тобой согласна. Но вот как узнать, где у человека его место, и что он должен совершить, чтобы его жизнь была прожита не зря? На этот вопрос я не знаю ответа. И никто не знает.
   Желая прекратить разговор на эту тему, Валентина Ивановна принялась раскладывать на столе приборы, готовясь к обеду.