Ты будешь грязно домогаться меня!

Не знаю, сколько жить осталось.            
 Но заверяю вас друзья:               
Усталость можно отложить на старость,
Любовь на старость отложить нельзя.               
                (Любимый стих Анатолия Папанова)

От  иного человека  годами  ждёшь  минутной
слабости.
Народная  мудрость


                В философии мне больше всего нравятся два постулата: о том, что нельзя дважды  войти  в одну реку и о том, что всё  в мире развивается по спирали. Первый - потому,   что люблю вспоминать прошлое и жалеть о том, что не случилось, хотя могло бы, а второй - потому что чем дольше живёшь, тем больше всё повторяется и на жизненных поворотах всё чаще встречаешь людей, которые раньше уже мелькали перед глазами. И порой эти встречи приводят к самым неожиданным  результатам.
                С одной соседкой по дому  мы  дружили почти до старших классов, потом я на семь лет уехал из Дубны,  вернулся,  шесть лет прожил с первой женой,   развёлся, загулял,   познакомился   с хорошим парнем,   выпили, пришли к нему домой добавить,   а там она сидит.
                С другой знакомой учились в одной школе, она на год младше меня, но запомнил её хорошо, потому что дружил с ребятами из её класса. Тогда считал её слишком молодой и красивой для себя. Потом она оказалась подругой моей соседки, они обе уже успели развестись и чуть не каждый вечер, сидели у нас на кухне,  курили  с моей первой женой и строили мне глазки. Она стала ещё  красивее   и  я  к  ней   года   три  приставал  при  каждой   встрече,  но  она   сдалась только после того, как я тоже развёлся. Сейчас её дочка-красавица при встрече так же стреляет  на  меня  глазками.   Хоть  опять  разводись.
                С третьей    учился вместе  в Конаково в техникуме и три года ездили в одном автобусе домой. Она  была  такая  красивая,  что  я    любовался  её  прелестями  только  издалека. А лет через пятнадцать, познакомился с очень разборчивой и привередливой невестой, еле-еле напросился к ней в гости, представившись командированным  из  Обнинска,   чтобы  остаться потом у неё - не на вокзал же ночью идти   в чужом городе. Только сели,  разлили  шампанское - звонок в дверь, как  в  анекдоте, хоть  в  окно  прыгай.  Но  пришла  всего  лишь  соседка сверху: тоже муж у  неё   уехал,  и бедная мается от безделья. Входит  в кухню, хозяйка нас знакомит, и тут как у Гоголя в “Ревизоре” - немая сцена. Узнаю в ней ту, с которой   вместе  учился   в Конаково  и  от  которой  глаз  оторвать не  мог. Хорошо, что успел ей подмигнуть, а потом и шепнуть тихонько, чтобы не выдавала. Весь вечер делали вид, что впервые видим друг друга. Зато с невестой потом повезло,  она   любила  только  иногородних,  чтобы  меньше   проблем  было.
                Про жён моих друзей можно вообще написать целую эпопею, хотя они всегда были для меня не больше, чем товарищи по отдыху, так как моя интеллигентность  и  внутренняя культура не  позволяли  рассматривать их  даже  как  потенциальных  любовниц.  Табу  есть  табу.
И вот через десять лет жизнь делает свой очередной виток и сводит меня с бывшей женой одного из моих друзей. Они разошлись, она живёт с сыном отдельно. Сам не заметил, как стал думать о ней всё чаще и чаще. Она притягивала к себе чем-то таким, чего не было в других - какой-то внутренней свободой и необыкновенным  шармом. Мне всегда нравились такие  уверенные  в  себе женщины.  С ними интереснее, чем   с плаксивыми  или  злыми. Они даже говорят и шутят по-особенному, не так как большинство наших измотанных бытом россиянок.
                Хотя в этом случае, женщина стала сильной не от рождения, а по стечению обстоятельств. После развода у неё было три пути: первый совсем  плохой,  второй -найти надёжного мужчину и спрятаться за его широкую спину, а третий - самой стать сильной и растить сына. На первый путь ступить никогда не поздно, он всегда её   ждёт, со вторым ей как-то не повезло пока,   хотя все шансы у неё для этого есть: и  красивая,  и   фигурка  девичья,  может пошутить интересно и   к месту, а глаза и голос - это вообще, что-то  не  из этой жизни,  как  говорят  в одной рекламе.  И  подруги  у  неё  все  хорошие,  мне   сразу  понравились,
                Два слова о подругах, раз уж о них всё равно вспомнили. Очень редко дружат две красивые или две умные, обычно одна всегда чем-то дополняет другую. Вот тут  сплошная лотерея  и  начинается, кому как повезёт. Хорошо, если ты сразу всех подруг своей невесты увидишь, можно ещё будет успеть рокировку сделать, а то   бывает  вляпаешься  по уши, предложение сделаешь, кольца купишь - и только после этого твоя  хитрюля  начнёт тебя со своими подругами знакомить или с двоюродными сестрами, среди которых всегда есть такие красотки, что дух захватывает. Вот когда судьба-злодейка начинает наносить один за  другим свои коварные удары ниже пояса. Подруги встречаются такие, что за одну отдал бы не раздумывая две-три будущих жены. А может это всё нам только кажется в преддверии свадьбы, от одной только безумной мысли, не дающей ни спать, ни есть: “Как же так, неужели теперь до самой смерти буду  обнимать  и  целовать только одну эту женщину? За что ей такие царские привилегии? Чем она их заслужила? А если остальным тоже захочется? А если встречу лучше, красивее, умнее?” В голове полный сумбур и хаос. Я два раза  женился и два раза чуть в окно не выпрыгивал  от этих мыслей.  Не   знаю,  смогу  ли  выдержать  в  третий  раз.
                Так  вот, о жене друга. Знакомы мы с ней лет десять. Когда я был свободен, она была замужем. Теперь наоборот, я женат, она свободна. Конечно, все эти годы  я   встречал  её в городе, последнее время даже звонил по делам ей на работу, но искры  всё   не   проскакивало между нами, не разгорался священный огонь.  Может,   дрова были сыроваты, может ещё что. А тут как-то,  в один из мрачных   и   неудачных для меня дней случайно услышал её голос по телефону и всё внутри оборвалось - вот же она,  эта женщина,  которая мне  так  нужна, от одного голоса   которой   всё   сразу становится   на свои места и хочется начать жизнь сначала,   лет  так  с  двадцати  пяти.
Получается, что с голоса всё и началось. Говорили вроде по делу, о серьёзных вещах, но столько этот голос будил во мне сладких воспоминаний, что хотелось его слушать бесконечно. Непроизвольно стал искать всё новые поводы позвонить, новые темы, чтобы подольше не класть трубку. И договорились до того, что напросился  в гости. Она тоже   не стала мудрить: “- Очень хочешь?  Приходи”. В самом деле, что тут такого, если встретятся  двое старых друзей, посидят зимним вечером в тепле, за бутылочкой хорошего вина. Почти так всё и было. Только её глаза  сразу околдовали меня. За свою долгую жизнь, полную  встреч  и расставаний,   я видел много женских  глаз.  Они  все  разные -  хитрые, злые, добрые, бездонные, пустые,  зовущие,  всех цветов и оттенков. А есть глаза, в которые нельзя насмотреться. Чем дольше в них глядишь, тем больше хочется. К тому же, временами, вокруг этих чудных глаз на лице блуждала такая хитрая    улыбка, как будто она мысленно говорила мне: “- Ну и что дальше? Сколько так сидеть будешь?  Слабо прямо в глаза сказать, что ты хочешь? Ну и не надо, я и так тебя насквозь вижу. Вам, мужикам только одно и надо. А у меня сын за стенкой не спит”.
                Но хитрее всего она улыбалась, когда провожала меня домой. Покрутив за вечер глазками, как хорошая динамо-машина, она так меня наэлектризовывала перед расставанием, что, казалось, ещё чуть-чуть и из меня во все стороны посыплются искры  или  дым отовсюду повалит  из-за  перегрева организма. Она всё прекрасно понимала, и её улыбки от этого становились ещё обворожительнее, чем при  встрече. Уйти от неё в такой момент было почти невозможно, но я собирал все силы в кулак, тихо вздыхал, понимая, что ещё  немного и меня от такой дружбы кондрашка хватит прямо в коридоре, медленно открывал дверь и вываливался,   как парашютист  из  самолёта  на ночных учениях. Эта  хитрюшка  вслед за мной тут же высовывалась по пояс в дверь и улыбалась во весь рот, неизвестно чему радуясь. Хотя мне её улыбка была понятна, как никогда. Она прямо светилась вся радостью: “- Вот так-то, дружок! Целый вечер просидел на кухне и ничего тебе не обломилось! И завтра, если придёшь, так же будет. Всё равно одна  спать  лягу!  Это тебе за всех мужиков сразу, хочешь, обижайся, хочешь,  нет, но  я  вот  такая!”
                Выйду на улицу, обдует меня  холодным  ветерком, стою, чешу затылок и сам себе удивляюсь - надо же, считай, вечер пропал зря, а ни капли на неё не обиделся. И чем дальше ухожу от её дома, тем больше вернуться хочется. Представляю, как она сейчас там постель стелет, как ныряет под одеяло, зажмурившись, сладко потягивается, потом улыбается чему-то своему и, свернувшись калачиком, засыпает. А я в это время бреду по заснеженным улицам, ветер хлещет мне снегом в лицо, сыплет за воротник, холодит спину, а на душе всё равно хорошо, как будто бегу к ней по цветущему яблоневому саду, а она стоит, протянув ко мне руки, и улыбается. Тут я начинаю мечтать, как уже сегодня буду ей опять звонить, договорюсь вечером встретиться, приду в гости, опять увижу её глаза, её улыбку... И выныриваю из этого сладкого дурмана, только когда упираюсь лбом в дверь своей квартиры. Всё, сказка кончилась, начинаются тусклые  унылые  будни.
В один из вечеров я вдруг понял, почему меня так к ней тянет: оказывается, она принадлежит к тому редкому типу русских женщин, к которым хочется один раз подойти, крепко прижаться и никогда уже не отходить от них надолго. Таких женщин и раньше-то можно было по пальцам пересчитать, а в наши дни их вообще что-то не видно. Хорошо, что мне судьба сделала такой подарок, свела нас  вместе.   И только тогда я сумел разглядеть, какое счастье чуть не  прошелестело мимо меня  этой  зимой.
                Должен  честно  признаться, что по характеру я с детства очень спокойный и домашний. Наверно, поэтому всегда мечтал встретить такую женщину, чтобы от неё  не хотелось  уйти  к  другой. И  всё   как-то не получалось, то меня потянет на свеженькую, то её унесёт ветром перемен. А сейчас будто заклинило. Прихожу вечером  в  гости, думаю про себя, сейчас бутылочку хлопнем, поболтаем  часик-другой  и  побегу по своим делам. Но не получается так. Чем дольше сижу, тем больше  уходить  не  хочется.  От неё веет тихим покоем и домашним уютом.  Меня потихоньку окутывают приятные, невидимые волны,   я  барахтаюсь в них, тону   и   уже  ничего не надо и не хочется, только сидеть  и  смотреть на  неё.   И,  кажется, что   я   сидел  здесь  всегда  и   место это   моё по праву. Даже когда она кивает головой на часы, мол, твой последний автобус сейчас тебе побибикает, то не сразу и понимаешь, о чём идёт речь. Какой  автобус, куда ехать, зачем? Здесь  так хорошо и хочется только одного, чтобы это никогда не кончалось. Какой дурак   сам  уйдёт  отсюда, если её глазищи блестят всё загадочнее, а улыбка становится ещё соблазнительнее и коварней.
                Но уходить всё равно приходится, правда совсем по другим причинам. В первый вечер легко расстались, потому что к ней набежали подружки на девичник со своими бесконечными разговорами и я там был явно лишним. Зато во все следующие вечера, когда надо было сделать эти пять страшных шагов до двери, я прилагал к этому такие огромные усилия, как будто шёл с Димой Шпаро к Северному полюсу или лез с Федей Конюховым на Эверест. Вот почему мы и мучаемся  всю жизнь, сами создавая себе преграды и преодолевая их ценой своего здоровья.
                Мне очень нравилось просто сидеть у неё и так хотелось продлить наши встречи, что однажды я решился, обнял её и стал целовать. Во все следующие вечера только и ждал момента, когда она освободится от дел по хозяйству, мы останемся одни и ... Правда, целоваться всегда приходилось под страхом быть застигнутыми её сыном, который, видимо, инстинктивно ревновал ко мне свою маму и время от времени влетал к нам на кухню по каким-то своим делам. К тому же дверь на кухню вообще была снята с петель и отсутствовала, а все остальные были без запоров, так что уединиться нам было практически негде. Поэтому я постоянно прислушивался и был всё время начеку. При малейшем шорохе я сразу отпускал её, отскакивал на полметра и делал вид, что стою тут просто так и посматриваю от нечего делать в окно. Хотя невооружённым глазом сразу было видно, чем мы до этого занимались - оба взлохмаченные и красные. Эти мои наивные попытки соблюсти приличия её почему-то очень смешили, и она постоянно меня подкалывала: “ - Ага, боишься! Смотри, а то заклинит у тебя со страху что-нибудь внутри,  что  тогда  делать  будем?”  Я  в  ответ  тоже  шутил: " - Ничего страшного, полежу  у тебя полгодика, мне здесь очень нравится”.
                Иногда наступал момент, когда казалось, что говорить больше не о чём и тогда она глазами показывала мне на часы - кончилось ваше время. Мол, тебе давно пора, а мне сына надо угомонять, ему завтра в школу. Мне ничего больше не оставалось, как молча подкрадываться к ней, прижимать к себе и целовать. Всё равно как,  неважно  куда,  лишь  бы  она  не  открывала  глаза,   не смотрела на часы и  не говорила  ничего. И вот один раз, когда  мы стояли  на  кухне  и она думала о чём-то своём, а я без конца чмокал её в шейку, в щёчки, в губки и лишь на секунду оторвался, чтобы набрать побольше воздуха, она, опять,  улыбнувшись одной   из  своих самых очаровательнейших улыбок, ласково так говорит мне, совсем как умудрённая жизнью учительница, своему беспутному ученику, доставшему её своими проказами: “- А ведь ты, парень, целоваться совсем не умеешь...” У меня тогда действительно всё внутри сразу замерло и чуть не заклинило. Вот  тебе  раз, думаю, что же  мне теперь, одеваться  и уходить? Стало даже немного обидно, вроде  как  я хуже других. Спасло меня, как обычно, моё природное чувство юмора. Решил всё перевести в шутку: “- Да, - говорю, - вот такой я. Наверно, старый уже  для   этих дел. Взяла бы надо мной шефство и научила   дядю,   как   надо   целоваться”.
                Она посмотрела на меня уже без смеха, молча обняла и стала целовать. Я замер  и старался ничем ей не мешать, с тоской понимая, как много в жизни потерял, бегая не там и целуясь не с теми. Сравнить было всё равно не с чем, потому что меня давно так никто не целовал, если вообще когда-нибудь целовал. За один  такой  урок я готов был отдать ей полцарства, если бы оно у меня было. До этого,  я  её  просто обожал, как красивую женщину, а после  от  всей  души  подаренных  мне поцелуев, понял, что она не такая простая, как кажется с первого взгляда. Из  небогатого  жизненного  опыта  и почерпнутых  из   книг  сведений,    я  и раньше знал, что  в каждой женщине есть своя изюминка  и  надо лишь суметь найти   её  и попробовать на вкус. Но одно дело чистая теория и совсем другое - практика или,  по-простому,  сама   жизнь, такая  короткая, что не успеешь оглянуться, как  всё у тебя уже позади. Надо было бы радоваться, что мне опять повезло, случился такой праздник на моей улице, а я почему-то  расстроился. Шёл домой, чуть  не  плакал,   и   всё   вспоминал  только  что  появившуюся   модную  песню:  “ - Ах,   какая   женщина, мне  б   такую!”
                Кстати, встречала она меня всегда по-домашнему, в халатике. Вроде бы старые друзья, к чему нам разные  китайские церемонии. Да и я был без галстука, прямо с работы. Однако её халат был с секретом. Даже  с двумя. Когда она сидела передо мной боком, он всегда почему-то раздвигался и в вырезе я с удивлением и удовольствием видел её голую грудь. Мы оба делали вид, что всё нормально, дело житейское, но мне это так нравилось, и так всегда дух  захватывало, что я  никак  не мог заставить себя отвести глаза. Мы всё так же невинно беседовали, улыбались друг другу. Не знаю, о чём  думала она, но я в мыслях каждые пять минут сначала залезал  к  ней  в вырез халата  чуть  не  с  головой, а потом,  весь  дрожа, раздевал её  дальше.  Вот  так  мы  и  дружили с  ней  каждый  вечер.
                Второй секрет её тоненького халатика состоял в том, что он на ней сильно наэлектризовывался, потому что был из синтетики. Когда она вставала и поворачивалась ко мне спиной, низ халатика полз вверх, обнажая стройные ножки, и плотно облегал все её выпуклые прелести. Так что мне не надо было напрягать воображение  -  всё  было  видно, как  на  картинке  в  “Плейбое”.
                Но один раз она почему-то встретила меня в короткой юбке и в чёрных колготках. До этого я не видел, в чём она ходит на работе,  и как-то об этом не задумывался. А тут впервые кольнуло в сердце: ё-моё, думаю, какая же она красивая и сколько там чужих мужиков за день пялят на неё глаза. Ничего себе, думаю дальше, уже начал её ревновать, скоро буду запирать дома, чтобы никуда не ходила без меня. Вот такие мы, русские мужики, собственники. Ещё ничего не сделал для того, чтобы завоевать женщину, а уже бегаю вокруг неё и кричу: “-Отойдите,  не  трогайте!  Не  видите  что  ли,  она  моя!”
                В такие минуты всегда становится обидно, что ты не "новый русский", не можешь сунуть руку в карман и вытащить пачку долларов, не можешь подкатить к её дому на иномарке, не можешь водить её каждый день по ресторанам. И тогда хочется воззвать или к Богу: мол, что же ты там, наверху, не видишь что ли, как мы тут  бьёмся,   будто рыба об лёд,   давай   помоги  чем-нибудь; или к дьяволу: да забери  ты  к  себе  мою душу потом, к  чертям собачьим, дай только сейчас пожить по-человечески. Но нет от них ни ответа, ни привета. И всё продолжает катиться по наезженной  колее. 
                Так вот, в тот вечер, пошли мы в её комнату смотреть телевизор, она очень устала на работе, прилегла на диван, вытянула свои стройные ножки и положила их на меня. И всё.  Мир сразу опустел вокруг. Нас осталось только двое. Да ещё её сын за стенкой, который, по традиции, иногда забегал спросить что-нибудь у мамы. Мы тут же оба делали вид, что просто смотрим телевизор - она поджимала ножки под себя, а я барабанил пальцами по своим коленкам  и  тупо смотрел на экран, пока  они сюсюкали о чём-то своём. Как только сын уходил, я снова вытягивал её ножки, клал на свои и ласково гладил  их  сквозь  тёплый  капрон. Временно создалась иллюзия тихого семейного счастья - двое отдыхают после трудного дня. Так было хорошо, что не хотелось уже ничего. Только мелькала мысль: лишь бы никто не пришёл и не помешал нам. В тот раз пронесло. Насиделись мы так, что я потом две недели, чуть закрою глаза, кроме её чудных ножек перед собой ничего не видел. Так и спал, голова на подушке, а рядом её ножки. На работе вспомню тот вечер, глаза прикрою, а ножки её опять тут как тут – прямо на рабочем столе. И создаст же Бог такую красоту, нам, мужикам, на погибель. Он всё это придумал и сидит там,   на облаке,   хихикает, а мы тут, на грешной земле, день и ночь за этими ножками бегаем. И никак остановиться   не   можем.
                Справедливости ради, надо заметить, что мне не всё нравилось в нашей дружбе. Любой нормальный русский мужчина так устроен, что когда слышит словосочетание “разведённая женщина”, то у него в мозгу автоматически загорается зелёная лампочка, как на перекрёстке для машин, мол, вперёд, путь свободен. Логика здесь чисто мужская - раз она разведённая, значит одинокая, несчастная и ей позарез нужен мужчина. А мужчина - это я, вот уже в дверях стою, скорее приглашайте! В молодости я тоже переболел этой болезнью, столько времени, сил и денег выбросил на ветер, столько пропустил всего интересного  в  жизни, что утешить может только одно - приобрёл бесценный опыт по общению с женщинами  и  теперь  могу  за  большие  деньги  учить  молодых  и  горячих.
Самое смешное тут то, что у женщин совсем другая психология и к одной цели мы с ними идём совсем разными дорогами. Большинству из них нужно, чтобы их завоёвывали, уговаривали, красиво соблазняли и этот процесс они готовы растянуть на долгие месяцы. Хорошо, если ещё при этом виден свет в конце тоннеля,   и  ты уверен, что она рано или поздно   станет твоей. А если - нет?  Стоит ли тогда игра стольких сгоревших свеч? Ещё Михаил Юрьевич метко подметил эту женскую особенность, видимо, тоже хлебнул с ними через край: “Ты позабыла: я свободы  Для заблужденья не отдам; И так пожертвовал я годы   Твоей улыбке и глазам... Как знать, быть может, те мгновенья,  Что протекли у ног твоих,  Я отнимал у вдохновенья!   А  чем  ты  заменила  их?”
                Хорошо,  когда  тебе   двадцать лет или около тридцати, у тебя ещё вся жизнь впереди,  ты можешь быть романтиком и  ни о чём не  думая,  ночи напролёт будешь любоваться Прекрасной Дамой,  читать ей чужие стихи, выдавая их за свои, будешь целовать её ручки и ножки,  клясться в вечной любви. Если же ты ещё в душе и гусар, то тут независимо от возраста, можно совершать самые безрассудные поступки: осыпать её  зимой  свежими цветами, пить шампанское из её туфельки,  набить соперникам морды  или,  в конце концов, пойти в соседнюю комнату  и  застрелиться, если она не ответит на твою горячую любовь. А если ты женат и тебе, хоть не каждую ночь, но всё же приходится идти домой, если ты живёшь в маленьком городишке, где  все  друг  друга  знают и друг за другом следят, и если ты  ещё не определился, где  тебе  будет лучше в ближайшие полгода, то поневоле приходится сидеть на двух стульях. И если женщина умная, она  сразу это почувствует  и  сделает  свои  выводы.
                Ни для кого не секрет, что в душе я был и до сих пор остаюсь махровым романтиком - могу просидеть у ног любимой женщины всю ночь, а может и две, могу неделю только целовать ей ручки   и   вздыхать. Мне это даже нравится. Но есть  и  другая   жизнь,  которая   идёт  параллельно независимо от нас. В другой жизни - я нормальный здоровый мужик и поэтому, наряду с розовой романтикой, я всегда наготове и жду удобного случая или какого-нибудь намёка с противоположной стороны баррикады. А чтобы ускорить события, приходится иногда   шутками   прощупывать почву наших будущих   отношений. Поэтому, чуть не с первого вечера  я стал приглашать её в сауну, мол, посидим тет-а-тет, пивка попьём, веничком  попарю тебя там, косточки погреем, ведь зима на улице, грипп   в городе свирепствует... А  что  ещё   остаётся - у меня  жена дома, у неё сын-полуночник  и   ни на одной  двери,  кроме  входной, засовов нет,   живут прямо как  при  коммунизме. И вот между нами началась эта игра - я  её заманиваю в сауну, а она мне со смехом всякий раз отказывает: “- Нет, я с тобой ни за что не пойду в сауну.”  “- Это ещё  почему так?” - обижаюсь я.  “- Ты там будешь грязно домогаться меня!”  “- А что это такое - домогаться?”  “- Ну, приставать ко мне всё время  будешь. Грязно так приставать, домогаться, значит”.   “- А-а-а-а... - делаю я вид, что  до  меня  наконец-то дошло. - Приставать, конечно, я   к тебе там буду, как же без этого в сауне, но уж никак не грязно. Там  же  вода есть, мы помоемся и будем   чистые-чистые.  Значит, и приставать к тебе я буду чисто, а домогаться совсем не буду, честное слово даю. Приходи!” “- Нет, всё равно не приду!” “- А сейчас почему?” “- Я с женатыми мужчинами вообще никаких дел не имею. Это мой главный принцип”.  “- О-о-о-о... -  я сразу глубоко в ней разочаровываюсь. - Как у вас тут всё запущено... Предупреждать надо!”   “- Да,  вот такая  я.  А ты что,   думал    в   сказку   попал?”
                Что интересно, почти всегда в этих дружеских пикировках побеждает она, а может это только так   кажется,  может,   я ей  нарочно уступаю, уже и не разберёшься теперь. Поражала она меня и своими меткими выражениями, которые вставляла всегда к месту и в нужное время. Где она только их наслушалась. Если удалось бы записать на диктофон  одну  из их посиделок с подругами, наверняка, узнал бы массу интересного  и  про себя, и вообще  про мужиков. Хотя я примерно  представляю, что они про нас говорят  в  наше  отсутствие.
                Вот в такой милой болтовне мы и проводили большинство вечеров. Ей очень нравилось  ходить по самому краю - выпили, нацеловались, наобнимались  и  еле-еле   расстались. Получалось  почти  как   в анекдоте - один просит ревёт, другая   ревёт - не даёт. Когда становилось совсем невмоготу, я ей обычно предлагал: “- Давай на каждую дверь тебе засов сделаю”. “- Зачем?” - искренне удивлялась она. “- Ну, как  же,  закроемся  в  комнате и никто нам мешать не будет”.   “- А нам  что, кто-то мешает?”  “- Конечно, сын  всё  время заглядывает, попугай  залетает”.  “- Ещё  чего! Я от сына закрываться не буду! У меня от него тайн нет”. “- А если он зайдёт, а  я  в это время тебя...”  “- А  ты  веди себя  в  гостях прилично!  Вот  и   не   надо  будет  закрываться”.
                Пытался я подобраться к ней  и   с   другого бока. Мол, как же ты не понимаешь, говорю, очень вредно для здоровья так долго молодой и красивой женщине быть одной. Как и везде в природе должны быть разгрузочные дни. Давай, предлагаю ей,  стану твоим бесплатным домашним доктором, буду приходить три раза в неделю и лечить тебя от всех болезней сразу. Полный комплект услуг, включая массаж  и   порку по субботам, как у Горького в “Детстве”. Она знай   смеётся  в   ответ   на все мои предложения: или не понимает всей глубины проблемы,   или   жизнь её  немножко обидела в этом плане, или  она сама себе на уме   и   что-то  выжидает. А может у неё есть кто-нибудь  где-нибудь, да такой, что один троих стоит. Как-то в порыве откровенности она рассказала о моём предшественнике.   Ходил   тут, говорит, один до тебя, уж очень красиво ухаживал: каждый день цветы, шампанское,  шоколад, вот он  и  избаловал   меня, теперь я  на меньшее уже не согласна, так что или давай соответствуй, или, сам понимаешь,   женщина   я   своенравная,   могу   обидеться...
                Не знаю, может, она на меня и обижалась, но я на неё больше пяти минут дуться не мог. К тому же, я так долго о ней мечтал, что она мне сниться стала. И всё время по-разному. Когда-то раньше у меня была одна невеста с похожим характером. Ох, я с ней и намучился! Не женщина, а Ванька-Встанька. Самое главное, что нужно было с ней сделать, это уложить её горизонтально. Сумел положить, обнять, поцеловать - всё, она твоя, делай с ней, что хочешь. Но чуть она привстала в вертикальное положение: начинай всё сначала. Опять бегай за ней по всей квартире, уговаривай  и  вали   на   что придётся. Зато, как  красиво она умела любить  лёжа  и   как  всё это  крепко запомнилось,  в отличие от остальных,  которые сами сразу залезали под одеяло, но были все похожи  одна на другую.  Наверное, такая   любовная  игра-замануха   была заложена  в ней генетически.  Вряд ли она стала бы каждую ночь так   искусно  притворяться  и  тратить на это столько  сил  и  времени. Потому что, когда я по утрам пытался  пристыдить  и  немножко  поругать эту  красивую  проказницу, за все её ночные прибабахи, она делала круглые  удивлённые  глазищи  и  явно не понимала,  в  чём  тут  её   вина  и  что  она  сделала  плохого.
                Мне кажется, что и бывшая жена моего дружка тоже из этой породы неугомонных   женщин. Не  зря  же меня  всё время к ней  так  тянет, а  она  охотно  поощряет  мои  ухаживания. И чем дольше  мы  встречаемся, тем сильнее  хочется её  снова    видеть. Но  вот  в  чём  её изюминка  и  где  тот ключик, который  распахнёт передо мной  все  двери,  я  пока  так  и  не  понял.
Примерно про такие же отношения написал в стихах Игорь  Губерман:

Живое  чувство,  искры  спора,
                Игры  шальные  ощущения…
                Любовь  -  продленье  разговора
                Иными  средствами  общения.