Декамерон история шестая

            
 -Как вы знаете, физически нормально развитых студентов посылают на помощь сельскому хозяйству по уборке урожая в сентябре - октябре. Вот и нашу группу мобилизовали для такого хорошего дела. Конечно, поехали не все - некоторые обзавелись справками: о плохом состоянии здоровья, о болеющих родителях и тому подобное. Я - всегда езжу с удовольствием. А что: воздух - не сравнить с городским, народ - простой, без выпендрёжа, а пейзажи - такие великолепные, что, не смейтесь, начинаешь понимать настроение Александра Сергеевича Пушкина во время золотой осени. Нет, меня не тянет сочинять стихи - Бог таланта не дал. Тихо - в садах, только изредка падают жёлтые листья, сквозь тонкие паутинки светится поблекшее небо, а вода в речках - чистая и холодная. Продукты - натуральные. И пусть: отсутствие  тротуаров, удобств, и дороги, разбитые вдрызг, не дают нормально передвигаться, а в избах, как правило, неухожено, клопы бродят табунами, а в дождливую погоду - непролазная грязь и приходится надевать резиновые сапоги. Да и о маникюре приходится забыть на некоторое время. Чем - то всегда приходится жертвовать во имя высшей радости.

 -Ты, в самом деле - поклонница поэтического дара Александра Сергеевича!

- Для зачёта я расскажу вам более прозаическую историю….

- Повесть Белочки, - прокомментировал Дима.

Девушка глянула в глаза Диме и продолжила:

- Нас, девчонок, направили обрезать ботву у моркови, сваленной в бурты в дальнем поле, продуваемом холодным северным ветром. Сидим мы на ящиках, не торопимся, тюкаем ножами по грязным корнеплодам. Рядом - поле, где росла гречиха. Гречиху уже убрали, только посреди этого поля осталась колхозная пасека. Пчёлы не летают - холодно. Пасечник замазал глиной летки ульев, но просит из-за скорых морозов отвезти пасеку на зимнюю квартиру - в огромный колхозный амбар. Для этого дела собрали бригаду самых крепких парней, дали им трактор с прицепом:  чтобы ульи на прицеп погрузить, отвезти к амбару, а потом - разгрузить. Ребята рассказывали, что ульи - тяжёлые: каждый: килограммов по семьдесят - оставили пчёлкам мёду на зиму. Режем мы морковку и посматриваем издалека: как ребята работают. Три человека поднимают улей, а парень - на прицепе - передвигает их в рядки. Быстро работают, улыбаются. Но вдруг рассыпались наши студенты по полю, стали бегать кругами, тракторист ватник на голову натянул и носится за парнями, а пасечник - старый такой дед, как в атаку, рванул к прицепу. Дальше - рассказ студента, находившегося на прицепе:

 -Всё шло хорошо, но как у сапёра, который ошибается не на первых разминированиях, пока - бдителен, а, потом, когда мина ему представляется не очень опасной игрушкой... Пчёлы, конечно, со взрывчаткой не летают, но с ними тоже надо обращаться очень осторожно. После погрузки половины пасеки подобная расслабуха случилась с моими грузчиками. Неаккуратно поднимая очередной улей, они задели деревянной планкой, на которую садятся пчёлы перед заходом в леток, за угол прицепа. Я первый заметил, что глина из летка вывалилась, и оттуда стал вылезать комок - примерно с кулак - пчёл, очень сердитых: рано разбудили. Я только успел крикнуть об опасности и сиганул с прицепа. А пчёлы уже стали выбирать цели для атаки. Побегали мы от них по краю поля и остановились, чтобы посмотреть на дальнейшие события. Тогда пчёлы набросились на тракториста: от него сильно несло соляркой. Спасаясь, тот натянул на голову ватник и, вероятно, желая взлететь , стал носиться от небольшого роя тоже по краю поля, привлекая пчёл к нам. Вот и бегаем мы от тракториста, а тот - от пчёл.

Часть насекомых, при этом, естественно, заинтересовалась и нами. Пока продолжались гонки, пасечник, замазывавший глиной повреждённый леток, ругался так, что звуков двигателя трактора временами не было слышно. Почему ругался? После окончания представления его лицо смахивало на ёжика с глазами среди иголок. Мы, пока были зрителями - хохотали до слёз.

       Мой сосед Саша, парень с короткой стрижкой и оттопыренными ушами, аж приседал до той поры, пока подкравшаяся пчела не ужалила его в ухо. Сашка присел ещё ниже и после минутного раздумья  громко объявил о своих половых домогательствах  к пчелиным родственникам, к пасечнику (?) и, что непонятно, к отдельным ульям и ко всей пасеке в целом, при этих словах крепко зажимая пострадавшее  ухо. Когда я вытаскивал жало из Сашкиного уха... другая пчела залетела ко мне в чубчик. Двумя руками, как музыкант на бубне, я попытался её выгнать, но она таки ужалила...

На следующее утро Сашкино ухо походило на ухо Андрея Миронова из « Бриллиантовой руки». У меня же на верху лба, аккурат перед началом роста волос, образовалась шишка высотой почти сантиметр. На второй день Сашкино ухо осталось увеличенным, а моя шишка подползла к середине лба. Вязаная шапочка скрывала от посторонних мой дефект. А Сашкино ухо никак не пряталось в его шапочку. На третий день к  Сашкиному виду  все привыкли, но я, утром проснувшись, не смог, как обычно, открыть глаза: ресницы упирались в веки. Посмотрел в зеркало. И что? Опухоль переместилась на переносицу и внутренние уголки глаз отекли. Пренеприятнейшее зрелище! Сокурсники дружно стали смеяться после едкого замечания одного острослова:

 -«Смотрите: китаец к нам приехал!».

Меня успокаивало, что неприятности - временные: на четвёртый день большинство собеседников не обращали никакого внимания на слегка отёкшие щёки...

   -Ну, достопочтенная комиссия - ставим зачёт? Возражений - нет? Наступает очередь Дмитрия. Но, поскольку мы решили поставить ему зачёт автоматом...

   -Нет, я не согласен, - отпарировал Дима. - Мне не надо уступок в этом вопросе. Пусть это звучит банально, но я, позже,  буду надеяться на уступку  моей избранницы!

При этих словах он немного повернулся к стройной, несколько нервничающей, маленькой, но с шикарными округлостями тела под шёлковым платьем, брюнетке.

  -Дима – ты, как в песне: «Что ж, ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня?»,- подал реплику Борис.

  - Не могу по - другому смотреть:  здесь мало места, - отвечал Дима, прижатый столом к серванту. - Так вот, я  хочу рассказать историю, но из армейской жизни, потому, как все здесь – не служившие салаги. История эта произошла в последние годы войны, сразу после изгнания немцев из Крыма. И рассказал её старый авиационный техник, живший недалеко от аэродрома моей части: