13

Вернувшись в свою маленькую Московскую квартирку и отключив жужжащий процессор, Афанасий Петрович крепко задумался. Странный молодой человек посетивший его накануне не представлялся ему ни идиотом, ни маньяком, однако, проповедовал вещи на первый взгляд невероятные.
«Пес их знает, этих программистов, - злился он на свою безграмотность, - навыдумывали игрушек мать их ети, а что не игрища, так обязательно монстры какие-нибудь, кровь, насилие. Теперь эта дрянь и в Гелиоград заползти может, а так хорошо все начиналось. Да, жалко Игоря. Он так долго создавал свой сказочный город. Но молодежь есть молодежь. Вечно торопятся куда-то, не могут учесть всех побочных эффектов, а ведь они есть, точнее должны быть, даже у самого идеально продукта. Им-то чего торопиться? Вся жизнь впереди. Это нам старикам торопиться нужно, вот и сейчас тоже, если не успеть ничего предпринять, то вирус этот может делов натворить порядочно. А что делать? Где его искать? Как он выглядит? Да уж, задача!»
Афанасий Петрович поднялся с дивана, кряхтя погромче пружин, которые освободил от своего веса, и побрел на кухню. Чай на ночь было пить нельзя, так как это повлекло бы за собой неминуемую бессонницу, но справедливо предположив, что бессонница ему уже обеспечена досужими мыслями, зажег газ под носатым сосудом.
Когда он был моложе, он тоже был на войне. Но не пулеметы и огнеметы были главным оружием его подразделения, а внимательность и смекалка. Они назывались отдельным топографическим отрядом военной разведки и занимались дешифрованием данных аэро-космических материалов. По снимкам и фильмам, сделанных с большой высоты Афанасий Петрович мог выявить практически все замаскированные подразделения боевиков. И не только острые глаза позволяли разглядеть несоответствия ландшафтов или свето-теней, но и элементарная логика. Например, если лес на северном склоне горы гуще, чем на южной, то, скорее всего, его сгустили искусственно. Знания, полученные в училище, и большой жизненный опыт были бы несомненным преимуществом в мире людей, но как быть с чертями и призраками? Одно он знал точно, надо каким-то образом произвести в Гелиограде аэрофотосъемку. А вот на счет предмета поиска, то тут не помешало бы мнение знающего человека.
Выявить природу человеческого страха бывает очень сложно. Но самое плохое то, что разные люди разного боятся. Сколько существует разных фобий и маний – не счесть, одно непоколебимо, страх перед смертью. Эта карга с косой наверняка присутствует в подсознании каждого, а инстинкт самосохранения являет ее при каждом удобном случае. От этого и надо отталкиваться. Женщина в черном балахоне слишком мала, для того объема отрицательной энергентики, который за годы впитала в себя несчастная программа. Нужно искать что-то большое. Может быть кита, или дракона, а может черную тучу, гору или рой смертоносных насекомых. Если эта тварь летает, да и еще только по ночам, то старая добрая аэрофотосъемка не поможет. Но днем она должна где-то скрываться, причем так, что в случае обнаружения не вызовет ни у кого ни каких подозрений.
Так думал пожилой полковник в отставке, попивая у себя на кухне пустой прозрачный чаек.
Жена Афанасия Петровича умерла четыре года назад от рака. Единственная дочь давно уже была замужем за военным моряком североморцем и жила в Мурманске. Двое внуков навещали деда раз в год, когда семья в свой бесконечно длинный, северный отпуск заезжала между Сочинским санаторием и Петрозаводским домом отдыха на пару дней в Москву. Когда еще была жива жена, внуки были совсем маленькими, а молодой зять только и делал, что плавал (пардон, ходил), они часто гостили в Мурманске и помогали молодой семье. Теперь же и внуки выросли, и звезды на пагонах зятя, поэтому причинность частых посещений отпала сама собой. Они нежно любили друг друга, но на расстоянии, писали друг дружке длинные письма, словно жизнь у них, особенно у Афанасия Петровича, не обыденная рутина, а нескончаемый детективно-романтический вестерн.
Гелиоград пожаловал в жизнь старика неожиданно. Он получил приглашение от Совета Ветеранов по поводу празднования годовщины окончания Битвы за Москву. В Кремлевском Дворце Съездов было тогда много народу. Участников же той самой битвы насчитывались единицы. Давали эстрадный концерт, чествовали ветеранов. Московское правительство по такому случаю приготовило продуктовые подарки. В антракте к Афанасию Петровичу подошел молодой человек в темных очках и представился:
- Здравствуйте, меня зовут Игорь. Всю жизнь хотел увидеть человека, за голову которого духи давали зеленый миллион, но теперь и не увижу, зрения нет. Дайте хоть руку пожму. Спасибо!
Такая прямота растрогала бывалого разведчика, и они разговаривали с молодым инвалидом до самого конца концерта. А потом Игорь неожиданно попросил помощи.
- У меня в разработке большая компьютерная программа, - сказал он, - она моделирует разные ситуации как в бою, так и в мирной жизни. Мы сейчас цифруем карты тестовых ландшафтов, и такой специалист как вы нам бы очень пригодился. Подумайте, если надумаете – позвоните.
Игорь протянул ошеломленному дедку визитную карточку и растворился в толпе выходящих из зала ветеранов. Так Афанасий Петрович на старости лет оказался замешанным в разработку проекта «Гелиоград», и был доволен, что его высохшие от бездействия мозги еще могут кому-то пригодиться.
Вспоминая и думая так, он проворочался до самого утра, потом поднялся бодрячком и отправился к своему другу Урбанцеву Михаилу. Афанасия Петровича привлекала не мудрость высказанная когда-то Вини Пухом, на счет хождения по утрам в гости, а то, что отправлялся он вовсе не в гости, а Генеральную Прокуратуру Московского округа, где вышеупомянутый друг занимал должность старшего следователя по делам связанным с высокими технологиями. Зная тайную страсть приятеля, Афанасий Петрович заглянул в круглосуточный супермаркет и купил бутылек коньяка, шоколадку и лимон.
В приемной было до странности тихо. Не было даже секретаря. Он проник на территорию ведомственного заведения свободно, но не потому, что использовал навыки разведшколы, а потому, что в заявке пропусков всегда стояла его фамилия. Эту льготу он получил не без помощи Урбанцева за содействие в одном запутанном деле, где неподготовленные оперативники никак не могли разобраться в показаниях нескольких камер видеонаблюдения.
Михаил был в кабинете один, и являл собой материализовавшийся образ поговорки «утро добрым не бывает». Китель не известно где, галстук ниже второй пуговицы. На столе четыре папки с делами, бумаги которых перепутались между собой благодаря броуновскому движению молекул. Увидев Афанасия Петровича, следователь сначала испугался, но быстро взял себя в руки и устремился навстречу заслуженному пенсионеру.
- Ах, это, ты, Петрович, вот уж кого не ожидал тут увидеть, а поначалу испугался, думал главный наш пожаловал.
- Вот ведь как бывает, - засмеялся посетитель, - я пришел тебя спросить, как может выглядеть страх, а ты мне и без вопроса сразу два варианта предложил. Получается, что олицетворением твоего страха является твой начальник, ну и моя скромная персона.
-Ай, да ну его, - отмахнулся следователь, - вчера у него юбилей отмечали. Сам всех зазвал к себе на дачу, потом «Газелью» опергруппы всех по домам развез, а с утра всех по «тревоге» поднял. Вот ведь шутник. Да я пока самый первый прибыл, потому что вчера раньше всех вырубился, ты меня знаешь.
- Да уж знаю, Миша, а также знаю, что если олицетворением твоего страха является начальник, то твое счастье лежит у меня в кармане.
Афанасий Петрович вывалил из карманов на стол нехитрую снедь, и по глазам друга понял, что угадал его желание. В это время у секретаря зазвонил телефон. Урбанцев метнулся в приемную, так как ни секретарши ни оперативного дежурного в здании не наблюдалось. Он представился, а затем что-то долго выслушивал, повторяя регулярно утвердительное «есть».
- Нет, ну ты подумай, - вернувшись через несколько минут, сообщил Михаил, - генеральный тревогу отменил. Велел всех оповестить. А кого оповестишь, если все уже сорвались и наверняка в метро едут. Генеральный вчера тоже на юбилее присутствовал, а как узнал утром о такой самодеятельности, так на нашего главного осерчал. Подозреваю, что наш теперь к нему на ковер едет, а служащие потихоньку к обеду соберутся. Короче, Петрович, наливай-ка, пока нет никого, да говори - с каким таким страхом ты ко мне пожаловал?
- Да, вот видишь ли, - сказал Афанасий Петрович, захрустывая сочным лимоном первую рюмку коньяку, - что ты можешь сказать о Гелиограде?
- Сказать о чем? – не понял следователь.
- О Гелиограде. Это что-то вроде компьютерной игрушки, но не игра. Жизнь там в общих чертах, причем такая, какой хотелось бы жить по настоящему…
- Стоп, стоп, - прервал посетителя Михаил, - знаю я эту тему. Напрямую с моей работой связана. Вот уж не ожидал, Петрович, что когда-нибудь ты мне такой вопрос задашь. Эти «квесты» всякие, «стратегии», «цивилизации» много у нашей молодежи сторонников находят. Но это полбеды. Плохо, что иногда они те проблемы монстровские в нашу с тобой реальную жизнь переносят. Уровни проходят, конкурентов убивают и жертвы приносят богам своим ненормальным. Если интересно, могу статистику привести, но самое ужасное, что и убийцы и их жертвы идут на это совершенно добровольно. А наркоманы чего стоят? Обдолбается какой-нибудь такой индивид и не видит разницы, где у него виртуальная, а где обычная реальность. Хвать из-под подушки пистолет, и пошел на улицу уровни проходить. Один гражданин – одно очко, полицейский – пять и так далее. А когда берут такого и в клетку сажают, очень удивляется, что на стене не «game over» написано, а какая-нибудь матерная брань.
- Не о том я, Миша, - прервал следователя Афанасий Петрович, разливая по второй, - Гелиоград, это мечта. Каждый находит там то, чего ему в жизни не хватает. Слепой будет там зрячим, импотент половым гигантом. Там никто никого не убивает, а вампиры и ведьмы нужны только для бутафории, чтобы скрасить вечеринку где-нибудь в старом замке. И я пришел спросить, если уж от туда, то есть из виртуальной реальности, в существующий мир разные выродки переносят свои игры, то может ли отсюда туда заползти какая-нибудь гадость?
- Не то что может, - ответил Урбанцев, - а обязательно заползет. И если уж ты, Петрович, сидишь сейчас передо мной, следует читать – «уже заползла». Или я не прав?
- Хотелось бы, чтобы ты был не прав, - вздохнул Афанасий Петрович, -  но как она может выглядеть? Ты лучше меня разбираешься в компьютерных монстрах. Так скажи, если бы программе поставили задачу создать нечто ужасное, то как бы оно выглядело.
- Ни одна программа ничего не может создать сама – это первое, - назидательно загнул мизинец на правой руке следователь, - характер и образ любого монстра следует искать в человеке – это второе. И, наконец, третье – в силу человеческой психики и его инстинкта самосохранения – любой монстр должен быть уязвим. Заметь, даже самый страшный монстр, как в «Пятом элементе» помнишь?
- Хорошо, но попробуем предположить, - Афанасий Петрович решил напрямую поставить своему другу задачу, - что у нескольких сотен тысяч людей взяли из памяти их темные пятна: страхи, пороки, слабости; собрали в одном месте и заставили программу изобразить все это материально. Что получилось бы тогда?
Следователь ненадолго задумался.
- Слушай, Петрович, - неожиданно встрепенулся Урбанцев, - попалась мне однажды одна книжка занимательная, друг рекомендовал. Автор ее Дмитрий Мережковский. У него есть трилогия «Христос и Антихрист», а в трилогии этой три романа. Я читал один, средний из них, и называется он «Леонардо да Винчи». Не помню всех подробностей, но попробую пересказать один эпизод, тем более он имеет к нашему сегодняшнему разговору непосредственное отношение. Да наливай ты пока, а я с мыслями соберусь. Пришел значит к Леонардо барон его постоянный заказчик и говорит: «Нарисуй мне, брат, такое чудовище, чтобы все мои гости, коих я на бал приглашу, со страху обделались. Денег не жалей и проси чего хочешь». До бала вышеупомянутого было около месяца, и великий мастер всех наук решил изучить природу человеческого страха. Он просил у барона выстроить отдельное от всех помещение, а десяток помощников отправил по лесам и болотам ловить и приносить ему всякую живность, которая покажется им отвратительной. Леонардо заперся в выстроенной комнате, одна из стен которой была холстом, и целый месяц не выходил оттуда. Всех пойманных зверей ему приносили туда, он их изучал, препарировал, а трупы складывал тут же, запретив что-либо выносить. Когда работа была закончена, Леонардо специфически выстроил свет, а запах гниющей плоти должен был, по его мнению, добавить впечатление от картины. Когда барон пришел принимать заказ, художник впустил его внутрь, а сам остался снаружи. Вельможа пробыл наедине с чучелом, нарисованным Леонардо, не больше минуты. Он вышел белый как простыня, под страхом смерти запретил кому бы то ни было входить туда, а помещение со всем «убранством» немедленно сжечь. Так что Петрович, мы никогда не узнаем, кого же там изобразил великий Леонардо. Да и стоит ли придумывать себе страх, пока он не объявился. А?!
- Думаю, что когда он объявиться будет уже поздно.
- Да, брось ты, это всего лишь сетевая игра. Убивают пули и ножи, а монстры из мониторов пока вылезать не научились. Давай по последней, а то уж народ собираться начал, сейчас кто-нибудь из соседей по кабинету заявится.
- Ты, прав, Миша. Пока он не объявиться мы его не найдем. Как у вас говорят? Нет трупа, нет дела, так?
- Да типун тебе на язык, тоже мне пророк нашелся. За то, что похмелил спасибо, но пьяными своими заморочками голову мне не забивай. У любой твари есть следы. Попробуй их обнаружить. Если не видно с первого взгляда на помощь всегда приходит фототехника. Заморозить картину преступления всегда полезно. На фотографии спустя годы могут проявиться признаки, которые раньше не разглядели. Что касается твоего конкретного монстра. То возможно это рептилия, а что, удобно, и на земле и в воде спрятаться можно. Летающая тварь тоже может быть, но не птица. Птиц люди не боятся, скорее Нетопырь какой-нибудь огромный с перепончатыми крыльями, эдакая летучая мышь. А может и то и другое вместе – дракон китайский и в огне не горит, и в воде не тонет, да еще и по воздуху летает. Класс! Я тебе не завидую! Шучу!
- Слушай, Миша, а тебе, пожалуй, хватит, - посетовал Афанасий Петрович, убирая в карман пустую бутылку, - а то вон какой жути нагнал, драконы у него, рептилии.
- Ладно, извини, понесло меня после вчерашнего, а ты тут с праздными разговорами пристаешь. Вот они, блин, монстры, - Урбанцев положил ладонь на растерзанные папки у себя на столе, - что не дело, то волосы дыбом. И фотокарточки имеются на первой же странице. Хочешь зверя увидеть, ознакомься.
- Ладно, ладно, Миша, - отмахнулся от следователя посетитель, - пойду я, а то тебе действительно работать надо, реальных бандитов ловить, а не монстров компьютерных.
- Ну, пока, Петрович, заходи еще, а на счет «хватит», это безнадежно. Сейчас обязательно кто-нибудь с бутылкой прибежит, а закуски вон у секретаря полный холодильник, - Урбанцев аж заерзал от удовольствия, и вдруг резко и осмысленно добавил, остановив своего визитера в самом дверном проеме, - а знаешь, Афанасий Петрович, я вот тут своей следачьей задницей почувствовал, что услышу я еще про этот ваш  Гелиоград. Ох, услышу!
Ни говоря боле ни слова, Афанасий Петрович покинул здание окружной прокуратуры, оставив своего друга в позе благостного ожидания.