Таежный мегалит 2

Случай первый. Виктор.

Как-то раз днем, когда я сидел у себя на кухне и собирал рюкзак для поездки, пришел Витя Шмалкин. В руке у него было две банки пива, и выглядел он угрюмо.
Он сел за стол напротив меня и окинул взором кухню, словно пришел в первый раз. Плита у меня не первой чистоты. Зеленая краска на стенах местами облезала от старости. Нормальная холостяцкая кухня. У Виктора, впрочем, такая же. Практически у всех нас, кто собрались в экспедицию к Мегалиту, нет семей. У всех, кроме Жени. Он женат уже несколько лет. У него даже есть дочка Настя. Красавица. Я ее видел.
У Антона есть девушка, они вскоре планируют пожениться.
- Будешь? – спросил Виктор, звучно открывая жестяную банку.
Я пожал плечами. Почему бы и нет.
Витя передал мне вторую. Она была прохладной, видимо, он только что купил обе в киоске во дворе, где в холодильнике лежат всякие кока-колы и липтоны, а заодно и старое доброе пиво.
- Что стряслось? – спросил я. – Выглядишь ты хреново.

Видок у Вити и вправду еще тот. Челюсти стиснуты, на щеках вздулись желваки.
Вообще-то, чтобы довести Виктора до такого состояния, надо очень постараться. Обычно он спокоен, как слон, с нестриженными волосами, смотрит на тебя сквозь толстые стекла очков. Некоторым в такие моменты кажется, что тебя разглядывают под микроскопом.
По образованию Виктор геолог. Преподает в местном институте на факультете геологии. Он на дух не переносит, когда на него давят или принуждают к чему-либо, предпочитает не слушать «признанных авторитетов», а поступает как считает нужным сам. Бывает, что и спорит с руководством, а иногда может и послать. За что нередко расплачивается.
Витя опустил руку со стаканом ото рта, вытер усы и сказал:
- Не день, а черт знает что.
- Рассказывай.
- Сегодня говорил со своим завкафедрой. Хочу, говорю, взять отпуск на неделю. А он смотрит на меня и говорит: «Вообще-то вы нам нужны здесь. Для вас уже нашли студентов на практику. Возьмите отпуск в другое время». Я ему: «Но мне нужно заняться своими делами. Разве я не имею права на отпуск? К тому же я прошу не месяц, а всего-то неделю!». И знаешь, что он мне сказал?

Витя смял пивную банку, словно бумажную.
- Вы, говорит, Виктор Валерьевич, уже давно числитесь у меня на особом счету. Я ему: «В черном списке, хотите сказать?» – «Что-то вроде. Вы, говорит, у нас личность гмм...неординарная, бывает, спорите, не слушаете советов вышестоящих....Да-да...позволяете себе, Виктор Валерьевич». – «И что дальше?» - спрашиваю. А он: «Вы, конечно, имеет право на отпуск в размере 30 рабочих дней. Но хочу вам заметить – на ближайшие полтора-два месяца вы нам будете нужны. Если же вы все же решите взять отпуск, мне не придется долго убеждать декана, что нам нужен другой преподаватель геологии. Более ответственный, чем вы».
Я сочувствующе щелкнул языком.
- И что ты на это?
Виктор фыркнул.
- А что я мог сказать? Ты же меня знаешь. Послал его нахер. – Уголок его рта дернулся в усмешке. Но сквозь нее я увидел промелькнувшую горечь. Вите нравилось преподавать, он был едва ли ни самым популярным преподом. Так что, потерять эту работу будет для Виктора неприятно, что бы он ни говорил, какую бы лапшу мне на уши ни вешал..
На кухне стало жарко. Я встал и открыл балкон, занавеска тут же вздулась парусом от легкого сквозняка. Градусник на окне показывал плюс 25.
- Может, давай перенесем поездку? – предложил я. Признаться, я этого никак не хотел. Но ради Виктора я был готов отложить поход на неопределенный срок.
Он беспечно махнул рукой. Видимо, уже свыкся с ситуацией, как это он часто делал, и чего не могу, к примеру, я.
- Если и, правда, уволят, без работы не останусь. – Он бросил смятую пивную банку в ведро. – Но вот, что я тебе скажу, Андрюха, - Витя криво усмехнулся, – этот напыщенный дурак давно уже действовал мне на нервы, и мне хотелось его послать. Я, наконец, это сделал, и не стал бы возвращать все как было даже в обмен на миллиардный банковский счет.

Случай второй. Женя.

Знаете ли вы, что такое лэй-линии? На всякий случай, позвольте мне объяснить. Как всегда, из области мифов. Эти невидимые энергетические линии якобы разбросаны по всему миру. Древние жрецы и маги, понятное дело, знали о них гораздо больше нас, современных исследователей. Вот отрывок из одной книги, который довольно ярко иллюстрирует то, что представляют собой лэи.
 
 «Поражающее воображение число сообщений поступает от очевидцев сверхъестественных событий, которым доводится их наблюдать в непосредственной близости от лэй – этих примечательных линий, связующих воедино доисторические могильники, дольмены, древние языческие алтари средневековые храмы. Некоторым из посетителей этих мест удается наблюдать явления исторических образов и фигур восставших из мертвых. Кто-то утверждает, что испытывает физическое присутствие странных сил, невидимых и неподдающихся определению, но эти силы оказываются в состоянии оторвать людей от земли, вызвать ощущение тряски, перевернуть или вызвать у них переживания, рассказать о которых попросту невозможно».
 
Лэй-линии – на удивление прямые и длинные (бывает, тянутся до 20-30 километров) – проходят через леса, болота, холмы и равнины. Там, где лэи пересекаются, находятся самые активные и волшебные «места Силы». Там располагаются древние церкви и языческие святилища. В тех местах и происходит то, что люди называют «чертовщиной» или «чудесами».
  Женя Ометов был ярым сторонником теории лэй-линий не как чего-то «магического» или лабуды, которую называют «непознанным», он считал, что это некие проявления магнитного поля планеты, и Илья как физик с ним соглашался.
 
 Я и все в нашей группе, кроме него, поначалу считали все публикующиеся результаты исследований на Западе обыкновенной научной «уткой». Но однажды, когда мы отправились обследовать дольмены на Кавказе. То, что мы обнаружили, это что дольмены, которые мы обследовали, стояли по ходу невидимых невооруженному глазу прямых линий. Присутствия каких-либо сил мы не ощутили (этих сил нигде и не может быть, кроме как в сказках для детей и взрослых), но заметные только через приборы линии – были. Вдоль одной из них стояло восемь крупных и мелких дольменов, а потом она уходила дальше, сквозь холмы.
 
Мы изучали другие материалы исследований на эту тему и узнали, что на лэй-линиях предположительно располагается Троице-Сергиева и Киево-Печерская лавры, Соловецкие монастыри и множество других древних церквей, языческих капищ и святых источников. Они якобы проходят под руинами древнегреческих и индийских храмов, египетских пирамид. В местах их пересечений построены затерянные в джунглях ступенчатые пирамиды Ацтеков и Майя, знаменитый Стоунхендж и самые крупные из древних каменные кругов, которых в Шотландии, Англии и Уэльсе пруд пруди.
  Все это были только научные и околонаучные теории, предположения, и мы не ставили себе задачей их проверять. Кому надо, проверит это и без нас, нам же гораздо интереснее было бороться с невежеством, опровергать и низвергать псевдонаучную ерунду.

До начала нашей экспедиции оставалось три дня. Антон чуть ли не каждый час символически плевал через плечо – для него числа 3, 4, 7 и 13 магические, он ждал, что случится либо что-то хорошее, либо наоборот. Лучше – если ничего не случится. Мы ничего ему не говорили, поскольку знали – парень он хороший, умный. А то, что верит в приметы и числа – так это виновата бабка, что его воспитала после смерти родителей. Он – парень впечатлительный, вот бабка и забила ему приматми голову: идя по улице, он плюет через плечо, если видит черную кошку, на рубашке у него наколота английская булавка, а летом в кармане он носит клевер-трилистник.
Ты еще подкову в квартире над дверью повесь, шутили мы. Но он смотрел с укором, будто мы над ним издеваемся. Только позже он стал носить на шее медальон в виде подковы. Мы улыбались и шутя говорили – «не над дверью, так на грудь!». Но он к тому времени к нашим подколам привык и не обижался.
 
В тот день мы сидели у меня в квартире и изучали карты местности, куда нам предстояло отправиться. Перед нами на застеленном ковром полу в зале лежала подробная карта того участка тайги (разумеется, если там где-то и были кромлехи или одиночные древние камни, топографам до этого дела нет, и на карту их никто не наносил).
  В открытое окно дул ветерок, колыхал занавеску, шевелил листки раскрытой книги у меня на столе. Женя, Виктор и я сидели на полу, разглядывая карту. Антон, Володя и Илья расположились на диване.
  Антон с Илюхой пили черный китайский чай и тоже смотрели на карту. Володя, как всегда, жевал жвачку. Он мог жевать одну и ту же резинку несколько часов подряд. Под механическую работу челюстей ему, якобы, лучше думалось. В детстве на них была мода, Володя собирал вкладыши с автомобилями, постоянно покупал резинки и жевал. Никто не сомневался, что иногда под это дело лучше работает мозг. Но все же необходимость все время месить зубами Орбит, Дирол или прочую хрень у Володьки большей частью была вызвана банальным пристрастием.
  Когда он сжимал зубами фруктовый квадратик жвачки и выжимал из него сладкий или мятный сок, он чувствовал себя на седьмом небе. С этим кайфом не могли сравниться никакие другие удовольствия, включая оргазм. В трудных же ситуациях жевательная резинка помогала ему сохранять присутствие духа. К тому же к его неизменному цинизму и остротам жвачка во рту подходила как нельзя прекрасно – людям в этом виделось не пристрастие, а взгляд свысока и даже издевка.

- А почему до сих пор нет Сереги? – спросил он, отрывая глаза от карты и глядя на большие пластиковые часы на стене. – Уже половина третьего. – Его зубы энергично пережевывали уже лишенную всяких соков резинку. – Опять небось с бабами залип.
- Ну да, - отозвался я. – Он звонил, сказал что задержится. Непредвиденное свидание, - сказал я, оторвав сосредоточенный взгляд от карты и глядя на Илью, его темно-зеленую рубаху, широкие плечи и бородатое лицо, благодаря которому он смахивал на древнерусского волхва. – Скоро придет. Просил, чтобы без него не расходились.
Володька хохотнул:
- Опять Серега новую подцепил. Когда он только успевает. А куда он, любопытно, девает старых подружек? Выбрасывает в ведро?
- Все бабы – дуры, - авторитетно заявил Илья. – Но вот избавиться от них – проще простого.
- Ты от своей уже избавился, - заметил Антон. – Чемодан-раздвод-домой.
- Скатертью дорога! – фыркнул Илья, делая глоток чая. – Курица не птица, баба – не человек. Они живут эмоциями, обиженная женщина подобна разъяренному льву. Оно мне надо? Я лучше вон с вами чайку попью. Или пива. А то, глядишь, и в тайгу сходим, если перестанем копаться.

Он встал с дивана и подошел к окну. Квартира располагалась на восьмом этаже, напротив окна сплошь шестнадцатиэтажки. Да и за ними – всюду такие же одинаковые дома и выплевывающие дым трубы заводов. Илья поднес чашку к губам и сделал глоток. Казалось, его одолевала тоска. Он был самым старшим из нас, до сорока лет ему оставался один год.
- На природу хочу, друзья мои, - сказал он, скептически глядя на двор внизу. Там мальчишки гоняли в футбол, а старушки что-то обсуждали на лавочке. – Прочь из этого города с отравленным воздухом и отравленными людьми, от которых за версту несет бизнесом и мыльными операми. На волю хочу, к елкам и свежему воздуху.
- Будут тебе и елки, и свежий воздух, - сказал я. – Через три дня отправляемся.
- Угу, три дня, - точно эхо, отстраненно проговорил Антон.
Виктор с Володькой посмотрели на него и в один голос воскликнули:
- Только, ради Бога, не начинай!
Антошка посмотрел на них, проверив рукой, на месте ли медальон-подкова.
- А я ничего и не говорю, - пожал он плечами.
Женя сосредоточено смотрел на карту лэйев. У него было такое лицо, будто он и не слышал дружеской перебранки. Подняв глаза от карты, он ткнул в нее пальцем.
- Если мысленно продолжить отмеченные здесь лэи, то все они сойдутся в одной точке. Пока что тут отмечено только двенадцать штук. Но там ведь сотни километров! Наверняка, есть еще столько же. – Он обвел нас взглядом. – Угадайте, где все эти лэи пересекаются.
Виктор кивнул. Остальные тоже все поняли. В глазах каждого светилось возбуждение.
- Если в точке этого Мегалита пересекается три или больше десятка лэйев, - пробормотал я, глядя на Женьку, - каким же мощным должно быть это место… Там наверняка какая-нибудь трещина в земной коре или просто энергоузел, высокая концентрация магнитного поля. Видимо, древние все же умели как-то такие места находить.

- Нихрена они не умели, - фыркнул Виктор, - просто ставили там камни или храмы по наитию. Человеческая интуиция не поддается изучению. Пока не поддается.
- Особенно женская, - добавил Илья и захохотал.
- Ладно вам. – Женька повернулся ко мне. – Слушай, есть охота. Че у тебя есть?
В холодильнике оставалась вареная картошка, трехдневный борщ, яйца и бутербродное масло. В шкафу лежели пара пакетиков быстрорастворимой лапши. Стандартный набор холостяка. Только вот хлеба не было. Тот, что был утром – доел, а сходить в магазин как-то не подумал.
- Ладно, я сам схожу, - сказал Женька, направляясь в коридор. – Я у вас самый молодой и самый голодный.
- Прихвати там ветчины! – попросил я.
- И пива! – крикнул Витя и добавил ворчливо: – А то уже голова пухнет от этих карт и маршрутов.
  На часах было без десяти три. Больше Женьку живым мы не видели.
По дороге из магазина к нему пристали два пьяных дембеля. В пылу драки его толкнули на проезжую часть, и Женю размазало по асфальту грузовиком. Рядом с его телом лежал пакет с банками пива, батоном и большой плиткой шоколада Alpen Gold, которую он купил для дочки.
Лишь через неделю после похорон мы все же сели на поезд до Москвы, а оттуда – самолетом в Ханты-Мансийск.