Афинская гетера

 


                Из цикла "Античные сюжеты"

      ... Свежим и ласковым утром, когда солнце только начинает припекать, а в тени еще прячется прохлада и тянет смолистым запахом сосен с горных склонов, Клавдий Варрон появился на городском рынке. В Помпеях он был человек довольно известный, хотя и не самый знатный и богатый. Ему было лет сорок или чуть больше, рослый и жилистый, он был похож на военачальника. И был им еще несколько лет назад, участвовал  в походах и войнах, дослужился до центуриона. Но вернувшись из последнего и весьма удачного похода с двумя повозками разного рода добра и с десятком пленных-рабов, оставил службу и занялся  виноделием, справедливо рассудив, что на этот товар всегда будет спрос.
            Сейчас он шел между рыночных рядов вместе с поваром и старушкой-экономкой, высматривая среди обилия зелени,  мясных и рыбных рядов,  самое свежее и аппетитное. Рядом с Клавдием суетился Валерий, один из его клиентов-прихлебателей, обязанностью которого было развлекать своего патрона и оказывать разного рода мелкие услуги. Обойдя ряды и  выбрав нужное, в том числе  двух угрей, извлеченных с шумом из мраморного чана,  и корзинку крупной кефали, он отправил домой экономку и повара, поручив им не мешкая заняться приготовлением рыбы.
              Сам же пошел с Валерием в дальний угол рынка, где  между каменных стен, под навесом, продавали рабов. Ему давно уже хотелось заиметь молодую и резвую служанку, годную как для плотских утех, так и для суетной работы по дому в помощь жене. Она уехала с детьми к родственникам на благословленный богами остров Капри, прихватив  с собой и служанок – пожилых и совсем не соблазнительных, но пронырливых и зорких. Клавдий под их присмотром чувствовал себя неуютно в собственном доме. А сейчас жена, оставляя его, поручила заняться ремонтом дома, изрядно обветшавшего за последние годы. Справившись с этой работой, Клавдий решил, что можно сделать подарок и себе и жене...
                На дощатом помосте стояли несколько мужчин разного возраста и цвета кожи, в набедренных повязках и с табличками на груди, указывавшими их возраст и происхождение, знание тех или иных ремесел. Отдельно стояли в коротких туниках женщины – тоже разных цветов кожи, роста и облика, но все молодые и бодрые на вид. Одна из них выделялась стройным телом и смазливым личиком в обрамлении густых темно-каштановых волос и плутовато-томными глазами, которые она как бы прятала от покупателей- сплошь мужчин,  смотревших на нее особенно внимательно, не скрывая вожделения...
               Перед помостом было шумно и тесно  – рабов продавали не каждый день. Клавдий направился поближе к помосту, пользуясь тем, что Валерий угодливо расчищал ему путь, отталкивая толпившихся рядом людей. Но вдруг возникло препятствие – возле помоста опустили носилки, с которых сошел, тяжело ступая, Квинт Антиппа  – сенатор, один из самых богатых и влиятельных людей в городе, старый вдовец и распутник, о нем рассказывали легенды даже в Риме, который трудно было чем удивить. Сейчас он в окружении целой своры рослых слуг, презрительно расталкивавших толпу, прошел к краю деревянной сцены и повелительным жестом пригласил невольницу подойти поближе. Она встала на самый край и старый распутник со сладострастным трепетом провел пухлой ладонью по ее стройной ноге, устремив свою руку насколько мог выше...Возле женщины возник вертлявый бородатый торговец-ливиец в длинном одеянии до пят и резким движением приподнял тунику невольницы почти до головы, обнажив все ее тело. Она резко отвернула голову в сторону и восхищенный гул повис над толпой покупателей. Она была тонка в талии, живот с глубоким пупком заканчивался темным кустиком волос между матово-крутых подрагивавших бедер. Упругими холмиками торчали груди...
                Антиппа был восхищен и воздел руки вверх, как бы не находя слов. Затем бросил повелительно.
                -Ну-ка, повернись!  А потом присядь!..
                Невольница обернулась в сторону торговца, как бы спрашивая разрешения выполнить этот приказ. Тот торопливо кивнул ей и с угодливой улыбкой поклонился Антиппе, чувствуя, что тот наверняка купит этот товар и вряд ли будет сильно торговаться. Он знал, что Антиппа – один из богатейших людей страны, владевший землями и торговыми кораблями, доходными домами в Риме, может заплатить вдвое дороже, чем просят обычно за таких невольниц. Поэтому шепнул рабыне –« Сделай, как он просит. Пусть заглянет тебе под хвост, старый пес. Постарайся ему понравиться – и заживешь, не зная горя и мозолей...»
                Женщина повернулась, отставив ногу и глядя вполоборота, как бы высматривая кого-то в дали. Затем  присела, выпятив тугие ягодицы почти напротив  жадного взгляда Антиппы – он протянул руку, погладив эту прелесть, провел ладонью под ягодицами, нащупав упруго-влажную щель между волос...
                Между тем один из слуг Антиппы дерзко оттолкнул Клавдия, также заинтересовавшегося этой невольницей и хотевшего подойти ближе к ней. Не говоря ни слова и крепко сжав зубы, Клавдий ухватил обеими руками нахала за его тунику и рывком отбросил к стене. И тут же ударом кулака в подбородок отбросил другого слугу Антиппы, замахнувшегося  палкой. Затем слегка пригнулся, широко расставив ноги, и ухватился за рукоять меча на поясе, готовый выхватить его привычным движением и проткнуть, рубить всякого, кто окажется на расстоянии вытянутой руки от него. Валерий подобрал палку, выпавшую из рук нападавшего, и с решительным видом встал рядом со своим патроном.  Сразу наступила тишина, запахло кровью...
               Антиппа сердито обернулся, взглянул с гневным недоумением на Клавдия, но увидев его злобно прищуренный взгляд, сразу поубавил спесь. Клавдий был одним из тех людей, которым выгоднее  быть приятелем, чем врагом...Антиппа переменился в лице, напустив на себя благодушный вид, всплеснул пухлыми руками.
              -Прости моих людей, Клавдий! Они просто молоды еще и страдают от избытка сил... Ну, не будешь же ты, в самом деле, потрошить их только за то, что они старались угодить своему хозяину.!
              -Я только хотел взглянуть поближе на эту девочку – только и всего. – Клавдий пожал плечами, отпустив рукоять меча. – Ты прав – глупо нам с тобой ссориться, да еще на рынке, давая пищу болтунам и бездельникам, которые уже сегодня вечером наплетут такое о нас на весь город, что это не уместится в нем и достигнет завтра Рима...
                -Пусть ее купит тот, кто больше заплатит! Согласен? – Антиппа хитровато прищурился, зная, что здесь он наверняка победит.
                -Что на это можно возразить?! – Усмехнулся Клавдий, бросив взгляд на стоявших рядом людей. Некоторые из них были тоже богаты и влиятельны, но никто после случившейся сейчас драки не хотел привлекать к себе внимание и наживать неприятности, вмешавшись в этот спор. – Пусть нашим судьей станет торговец, а уж ему-то все это на руку, мошеннику...
              И верно, ливиец запросил вдвое дороже, чем хотел в начале торгов, сказав, что эта невольница – мастерица на все руки и может быть приятной и полезной не только в постели. Умеет играть на музыкальных инструментах, поет и пляшет, умеет готовить и обслуживать гостей. Клавдий, услышав эту цену, махнул рукой и отошел в сторону, то же самое сделали и другие покупатели. Антиппа остался один у помоста, возле невольницы, севшей с беззаботным видом,  свесив ноги со сцены. Рядом присел на корточки ливиец и, доверительно понизив голос, сказал Антиппе.
              -Я получу только комиссионные проценты от этой суммы. Товар не мой. Ее попросил продать приезжий купец, которому крупно не повезло, бедняге – его обокрали, оставив без товаров и денег. И он решил продать единственную ценную вещь, оставшуюся у него – рабыню и любовницу...Это настоящая гетера из Афин, знает несколько языков, а когда она поет...- Ливиец покрутил головой в немом восхищении. – Она достойна украшать собою царские пиры...
               Вскоре Антиппа уже сидел на носилках, которые неторопливо понесли от рыночных ворот по городским улицам. Четверо рослых слуг мерно  шагали, нога в ногу, а сзади к носилкам была привязана веревка, конец которой был обвязан вокруг талии купленной невольницы. Она шагала, поглядывая сквозь отверстия в балахоне, который Антиппа накинул на свою покупку, не желая, чтобы она  привлекала досужие взоры. Клавдий проводил его хмурым взглядом и заговорил о чем-то с Валерием...
                ... Антиппа незаметно уснул во время долгого пути домой. Носильщики останавливались время от времени, чтобы попить воды и передохнуть. Добравшись до просторного двора своего особняка, он умыл прохладной водой потное лицо, решил взглянуть на свою новую рабыню и предложить ей попить и  умыться. Когда  снял пыльный балахон с головы своей покупки, стоявшей молча, то едва не вскрикнул от ужаса – перед ним стояла незнакомая ему старуха с  выпученными глазами и с кляпом во рту! Изумленные крики раздались среди сбежавшихся слуг, один из них узнал в незнакомке старую служанку-экономку Клавдия...Сама же она, со слезами и воплями, рассказала, что шла с рынка, когда на нее напали неизвестные ей люди, заткнули рот тряпьем и накинули балахон.  Обвязали ее веревкой, конец которой тянулся к носилкам, приказав вести себя тихо и шагать за носилками. Мол, все обойдется, будет жива и здорова...
                ...Между тем невольница, так ловко похищенная Валерием и его помощником из числа городских пройдох, бежала, тоже с кляпом во рту, по узким улицам окраины, вместе с двумя похитителями, крепко державшими ее за руки. Они остановились у каменной львиной пасти, из которой журчала вода. Умылись и напились, предложив сделать то же самое и невольнице, освободив ее от кляпа. Она взмолилась со слезами дать ей возможность справить нужду в кустах, подступавших к дороге, и быстро исчезла в них. Долго ее ждали незадачливые похитители, но так и не дождались...
                На закате того же дня  на лесной поляне, среди старых дубов и каштанов, стояла распряженная повозка бродячих актеров. Они готовили ужин на костре и поглядывали время от времени на тропинку, исчезавшую среди густых деревьев, как бы ожидая кого-то к ужину. И дождались  –  беглая «невольница»,  усталая и взволнованная, но довольная сегодняшним днем, и «ее хозяин, ограбленный купец» - появились у костра, желая отдохнуть после трудного спектакля...