***

Это было давно - настолько давно, что, кажется, и не было вовсе.

Я шел вдоль улицы, медленно вдыхая промокший воздух с привкусом озона. Впереди маячил тусклый свет - окна старенького домишки, где жила моя семья. Мне думалось, что, если этот свет перестанет гореть, тут же не станет и меня. Свет был светом моей жизни, а семья - лампадой, без которой я не смог бы существовать.

Рядом никого не было - только одна дорога, я и воздух. Даже небо было закрыто плотным слоем облаков. Казалось, что горизонт растворился и можно, если разбежаться, допрыгнуть до неба и отщипнуть кусочек тучи.

Вместе с горизонтом растворилось и время - оно существовало там, не здесь - ведь между "там" и "здесь" всегда можно найти разницу.

Я пытался думать, но и мысли мои будто бы тоже растворились в этом небе, в этом воздухе. Вдруг мне почудилось, что между мной и тем далеким светом проведена тончайшая нить, благодаря которой я и не растворяюсь вовсе, а иду и непременно дойду до дома.

Это было давно. Я перестал слышать звуки и ощущать мелкий, покалывающий дождь. С ужасом я понял, что перестал дышать. Ощущения, которые я испытывал, не передать словами, не ощутить, не представить. Я не дышал, но шел, будто бы разумом только и , даже, не по земле вовсе. Я опустил глаза и увидел ничего. Ничего было огромным, нет, оно было вечным и давящим, оно звало меня к себе, тянуло, а я не в силах был отвести взгляда. Я вспоминаю, как мне хотелось кричать, дышать, чувствовать свое тело, моргнуть глазами, но ничего было повсюду и во мне. Остался только свет. Я просто смотрел на него. Свет не приближался и не отдалялся, но держал меня, не давал полностью раствориться.

Это было давно, но я помню, как чувствовал себя пылинкой, ничтожной частичкой, песчинкой сахара, пытающейся выжить. Последнее, что я помню - это ясное осознание того, что я вернулся домой.

У меня никогда не было семьи. Я вырос в приюте, где все считали меня умалишенным. Я не хотел в это верить, сопротивлялся, но люди заставляли меня и в конце концов я стал их бояться и боюсь до сих пор.

Я очнулся от сладкого привкуса в горле, который остается после глубокого вдоха.

Я прожил долгую жизнь и этот случай стал казаться только плодом воображения уже действительного умалишенного старика. Но одно я знаю точно: тогда, стремясь к этому свету, доверяя ему полностью, спасаясь от бесконечного ничего, я, помимо чувства глухого страха неизбежности, испытал еще одно - чувство абсолютного счастья.

14.02.2011