1952. Гадкий утёнок

начало http://www.proza.ru/2011/12/15/667

Гадкий утёнок.1952 год.


Еле нравилось рукодельничать, но ещё больше она любила перебирать склянки и банки в папиной аптечке, разводить порошки. С детства видела  себя врачом, в белом халате, среди больных. Для Еликаниды никогда не стоял вопрос выбора профессии. Дед был ветврачом, папа тоже лечил колхозную скотину, мама понимала толк в травах, сама готовила снадобья от всех хворей и болезней.  Еля   отнесла   документы в медицинское училище в Белебей.

Настал день экзамена. Училище   встретило Еликаниду холодом и роскошью.    Еликанида переступила порог учебного заведения, нерешительно ступая по дубовому паркету в лыковых лаптях. Прошла  в приёмную комиссию. У  заветных дверей толпились разнаряженные девушки. Еля  одёрнула незаметно подол домотканого платья, расправила складки под поясом,  вышитым яркими узорами. Девушки группами, парами, оживлённо перешёптывались.  Еля стояла в сторонке, от неловкости перебирая пуговицы на груди.  Еликанида считала себя дурнушкой. Не раз слышала  от матери и сестры, что она  безобразна и бестолкова. В школе наоборот учителя в один голос хвалили её, за хорошую память и умение быстро считать. Сравнила свои расхристанные лапти  с модными туфлями девушек,  решительно пошагала прочь.

Вернулась  домой с поникшей головой. Мама с порога встретила  вопросом:
—Ну, что стала врачихой?
—Нет, мама, я передумала учиться.
—Вот и правильно, — сказала мама, не скрывая радости. — Иди, ступай косить траву для силоса. Всё  польза будет.
—Хорошо, мама.
—Закончишь траву косить, пойдёшь на полевые работы в колхоз.

Еликанида спрятала  в сундук аттестат и Похвальную Грамоту и пошла кашеварить в тракторную бригаду.   Юная стряпуха варила обеды на улице.  Дед Ахмин Николай, охранник, помогал, как мог новой поварихе. Высокий худощавый старик разжигал печь, колол дрова.  Неизменно  ходил с трубкой во рту, как младенец с пустышкой.

Меню было однообразным, но регулярным, не давая колхознику ослабеть на общественных харчах. В  колхозном амбаре водились мука, хлеб и даже мясо. Каждому трактористу, плугарю и прицепщику полагалось по двести грамм баранины в день.  Самым распространённым блюдом в выездной столовой была затируха, прообраз французского супа-пюре, которую для сытности заправляли овсяной мукой. Для Еликаниды настало сытное время. Она узнала вкус хлеба. В семье Альтук хлеба не было с начала войны.

Еля не баловала своих подопечных изысканными блюдами. Колхозники не привередничали, тихо уминали её незамысловатую стряпню.
—О, сегодня у нас праздник, суп с лапшой, — смеялись они.  — Теперь можно две нормы давать.
Еликанида краснела и смущалась от таких замечаний.

С наступлением холодов Еликаниду послали на ферму телятницей. Бригадир принял её благосклонно, провёл между рядами  аккуратных   бревенчатых домиков. 
—Вот твоя плацкарта, —  бросил он соломенный тюфяк на рубленные деревянные нары. —Порядки у нас строгие. Почти военные. Ночевать будешь на ферме.  В клуб - дозволяется, но домой ни ногой!   Утром охранник проверит  твоё присутствие, как в армии на утренней поверке. Уразумела?!
—Уразумела, —кивнула Еликанида, которая даже немного струхнула, несмотря на улыбку бригадира.
-Поначалу получишь девять голов телят. А там поглядим, на что ты способна.
Телята ходили за Еликанидой как дрессированные и в знак признательности ласково мусолили подол её платья.

Через месяц она получила первую «получку».
—Мама, ставь пироги!  —радостно объявила дочь. - Я заработала полпуда фуражной муки!
—Вот и ты стала  кормилицей, — просияла Альтук. — Теперь нам легче будет. Жаль,  отец твой никогда не увидит, какой ты стала молодчиной!
Деревня так и не оправилась от голода. На столе крестьянина по- прежнему не было ни хлеба, ни картошки.
 
Еля постепенно освоилась на ферме. Таскала мешки, варила корма для телят, убирала карду. На праздник Сурхури намело сугробов до самых окон.  Еликанида, вся запорошенная снегом,  волочила   мешок с овсяной мукой на кормокухню. Неожиданно ей загородил дорогу Родион. Он давно заприметил тоненькую, темноглазую телятницу, и только сейчас набрался смелости и предложил ей свою помощь.
-Давай  подсоблю,-   легко взвалил   мешок на спину Родион и,   молча понёс на кухню.
-Теперь я твоя должница, - оживилась Еля, с любопытством  разглядывая рослого и пригожего   Родиона.

Шестнадцатилетний Родион и его сверстник Николай  нашли приют на ферме. Коля был круглой сиротой, а у Родиона  мама одна  растила семерых детей. Родион  с детства сам зарабатывал себе на кусок хлеба. Пас коров, овец.   Не знал людской доброты, не помнил, когда  ел досыта.

Еля варила в огромных чанах    овсяной кисель для телят и  украдкой кормилась сытным блюдом.   
-Вот, попробуй, -зачерпнула она ароматный кисель цвета топлёного молока.
 
  Родион обжигаясь, взял озябшими руками  чашку.   
-  Завидую твоим телятам, -торопливо черпал ложкой кисель голодный Родион.  -Как ты их вкусно кормишь!

- А когда  остынет, станет как настоящий  холодец, - засияли ямочки  на розовых щёчках у Еликаниды.- Родион, вечером приходите  с Колей вместе. Я оставлю вам чуток киселя.  С молоком будет ещё вкуснее.

 
Еля жалела и украдкой подкармливала постоянно голодающих  друзей.
Изредка  пекла крошечные лепешки на плите.
—Ребята,  угощайтесь,  — заговорщицки подмигивая, говорила  Еля.   —Только никому не проболтайтесь.
 
- Как же вкусно, — поглощал с аппетитом хрустящие лепёшки Родион. - На сухой плите без масла! Я таких в жизни не едал!
—Наконец-то, согрелся, -жался к тёплой плите  Коля,- у тебя на кухне самое тёплое место.

 Долгими зимними вечерами  греясь у печки, Родион рассказывал о своей семье, о матери, о сёстрах и братьях. Поведал ей о самых тяжёлых, горьких днях скитаний. Парень, почувствовав участие к себе, постепенно оттаивал сердцем, начал доверять и видеть в Еле родственную душу.

Родион готов был расшибиться в лепёшку ради кареглазой   Елечки.      
 При первой возможности ребята прибегали подсобить Еликаниде:  пилили дрова на кухню, завозили на тележках солому, чистили навоз. Закончив смену, ребята шли на тёплую кормокухню.

  —Ну, у тебя, Еля, и помощники спорые, — смеялись товарки постарше. — Поделись секретом, каким волшебным словом ты их работать заставляешь?
—Я не заставляю,  — смущалась девушка.   —  Они сами помогают.

 
Так Еликанида проработала до весны 1953—го года.
 

продолжение http://www.proza.ru/2011/02/15/1654