Голубка моя. Глава 2

                Глава 2.
 
                Доброе утро, моя голубка

                1.

    Раннее утро летом 1895 года.
    - Стасинька! Просыпайся, девочка, уже коровка подоена. Давеча Бурёнка отелилась, боялись, что молочка не будет. Но нет – всё в порядке. И бычок знатный, назвали Яшка. Ну, Стасинька, просыпайся.
    Станислава, красивыми своими, длинными ножками влезла на коленках на подоконник дома на втором этаже, выглянула из окна и крикнула:
    - Нянечка я ещё не проснулась. А где бычок?
    - Стасинька слезай с подоконника!
    Стася, вместо того, чтобы убраться обратно в комнату, привычным движением перелезла через подоконник, ловко спрыгнула на растущую под окном травку и предстала перед нянечкой.
    - Ну вот, нянечка и я. Где бычок?
    - Ох, девонька моя! Опять ты прыгаешь? Разобьешься! Когда ж ты через дверь-то ходить-то научишься?
- Нянечка, здесь невысоко!
  - Ах, ты какая у нас стройненькая, да высоконькая, всё никак не привыкну - как это ты вымахала-то быстро. Теперь, почитай не всякий мужик путевый до тебя, девонька,  дотянется.
    Станислава и правда была высокая – за сто семьдесят сантиметров росту. Шестнадцатого июня ей исполнялось шестнадцать лет, и её должны были выдать замуж за сына знаменитого купца Демидова, Илью. У Демидовых были свои дома и в Москве, и в Царицыне, и в Екатеринбурге, и в Казани, а теперь они ещё приобрели особняк и в Петербурге. И вот отпрыск Демидовых Илья был отправлен в Иркутск, для расширения связей своей купеческой семьи в Сибири, и зажиточные купцы Янины – родственники Станиславы, подходила им, как нельзя лучше.
    У Яниных было своё крупное дело, свои земли и тайга, где они набирали орехи и отправляли для дальнейшей переработки в масло.
    Стася была ещё не до конца сформировавшаяся, но уже красивая девушка. Длинные, стройные ноги, изящные руки, карие глаза и тонкая, тонкая талия. Прям, молодая берёзка. Казалось, стоит до неё дотронуться и она переломится.
    - Иди сюда, девонька моя, вон Яшка бычок – тебя ждёт не дождётся. Совсем крошка.
    Стася очень любила животных - лошадей, коров и особенно птиц. И они тоже платили ей в ответ такой же любовью. Куры, гуси, утки ходили за ней по двору. И даже лесные птицы по утрам прилетали к её окну поклевать крошек и спеть ей утреннюю песню. А одна птичка, голубенькая синичка, так подружилась со Стасей, что даже клевала прямо из её рук. Эту синичку даже прозвали «голубка».
    Стася каждое утро звала её:
    - Где же ты, голубка моя? Прилетай скорей, голубка моя.
    И синичка прилетала. И пела ей утреннюю песенку. И клевала у неё с рук пшена. А Стася осторожно гладила её мизинцем по маленькой, востроносой головке и по сложенным на спине крылышкам.
    Стасю, за её добрый характер, любили не только животные, но и все домашние, и родственники и прислуга.

                2.

    То утро, когда она увидела новорожденного бычка Яшку, перевернуло всю её жизнь – она, нежданно-негаданно познакомилась с совершенно другим Яшей. И после этого дня рождения Стася как будто переродилась – появилась совершенно другая девушка.
    Каждый год в свой день рождения она собирала в лесу первую землянику и угощала свою нянечку Маню. За это нянечка ей всегда гадала. Говорят,  что она была из бурятских шаманов, и всегда могла угадать будущее.
    Стася и боялась, и ждала этих гаданий, и обязательно в этот день собирала для нянечки полное лукошко земляники.
    После того, как она погладила и поговорила с новорожденным бычком Яшей, Стася надела свой сарафан на простую юбку и рубаху и побежала в тайгу. Ждать подружек она не стала – спешила собрать ягоды и погадать, да и леса, среди которого она выросла, Стася не боялась.
    Ягод, пока ещё было мало, земляника только-только начинала созревать, поэтому, чтобы собрать лукошко, Стасе пришлось полазать и по суровым, сплошным буреломам, где и бурундукам-то пролезть непросто, прежде, чем она выходила на полянки. И, в конце концов,  умаялась девка. Выйдя на светлую лесную полянку, она побродила по ней, собирая ягоды, потом сорвала ромашек и васильков, вплела их в распущенные волосы, повалилась навзничь на траву, полежала немного, глядя на верхушки зелёных елей и плывущие в синеве облака, да и заснула.
    Проснулась она от того, что ей показалось, что кто-то осторожно касается её маленькой девичьей груди, гладит выдающиеся на сарафане бугорки.
    Вначале Стася думала, что это сон, но ощущения были такие новые, такие прекрасные, что у неё в горле перехватило от сладкой истомы. Она даже не испугалась. Она только боялась открывать глаза, чтобы не спугнуть эти сладкие прикосновения. Не поднимая век, она тихо-тихо спросила:
    - Ты кто?
    Ей ответил голос нежный и ласковый:
    - Я твой сон. И ласку свою тебе в ублажение даю.
    И Стася, чувствуя уже, что кто-то нежный и ласковый находится рядом с ней, приняла эту игру. И, всё также, не открывая глаз, спросила, приняла эту игру:
    - А что ещё ты можешь дать?
    - Не открывай глаза и слушай, - ответил ей ласковый молодой голос.
    И он запел:
    - Я шёл по лесу с пастухами,
     И вижу сказку на лугу:
     Лежит девица с мотыльками,
     И отвести взор не могу.
    Вмиг красота её затмила
     Виденья прошлых лет моих
     И если звать её Людмила
     То буду точно ей жених.
Закончив песню, голос помолчал немного, а потом спросил:
    - Как зовут тебя, красавица моя?
Стася ответила просто и бесхитростно:
- Людмила!
- А меня Яша. Мне цыганка нагадала, что в этом году я обязательно женюсь на Людмиле.
И тут Стася открыла глаза и начала хохотать.
- Как? Как? Ты – Яша?
Смех её прервался только тогда, когда она как следует разглядела того, кто сидел с ней рядом и обомлела. Он действительно чем-то напоминал её бычка – такой же черноволосый, с огромными ресницами, оттенявшими мягкие карие глаза, и, хотя он сидел, было видно, что он был очень высокий. До этого она ни разу не видела его в посёлке, откуда он взялся здесь в тайге, на полянке, было непонятно. И хотя девушка была одна, она почему-то совсем не испугалась.
Вдоволь насмеяшись, Стася пришла в себя, и спросила с удивлением в голосе:
- Яша, а откуда ты здесь взялся?
Он счастливо улыбнулся, увидев её живые, красивые до этих последних мгновений закрытые глаза, осторожно положил палец на её алые губки и начал её тихонько целовать: сначала пальчики, один за другим, как будто считая, потом руку, снизу вверх, приближаясь к плечу, потом плечико.
Стася снова закрыла глаза. Весёлая, жизнерадостная, она ещё никогда не знала таких ощущений. Она снова вся затрепетала и попросила:
- Только не останавливайся.
При виде такой красивой девушки, и отвечая на её чувства, Яша тоже загорелся, как факел. Он осмелел, снял с неё кофту и оголил её маленькие упругие, как два налитых небольших яблочка, груди.
- Какое чудо у тебя есть, - дрожащим от возбуждения голосом, вымолвил Яша. - Я никогда ещё не видел такой красоты. А кожа у тебя белая, нежная. Ты что же когда косишь, не раздеваешься?
Девушка не понимала, что с ней происходит. Она вся дрожала, и порой ей казалось, что это скорей всего сон. Но Яша был здесь, рядом, она могла трогать его сильную, спину, руки. Он достал землянику из её корзинки и рассыпал ягоды на её стройном, хрупком теле, а потом начал слизывать каждую ягодку. Стася стала испытывать чувство не сравнимое со всеми теми чувствами, которые у неё были когда-либо в жизни раньше. Но ей хотелось больше, ещё чего-то, но чего, она не знала сама.
- А мне? – игриво попросила она Яшу.
Парень насыпал ягоды себе в руку и осторожно, по одной ягодке стал отправлять землянику ей в ротик, провожая каждую ягодку поцелуем. А потом аккуратно взял крупную ягоду зубами и предложил её Стасе. И она снова и поняла, и приняла игру,  и стала брать землянику своими губами, касаясь горящих губ Якова.
По мере этой игры, судороги вдруг начали схватывать тело девушки, она начала стонать, вообще уже не понимая,  что с ней происходит.
- Что со мной? Что со мной? Яша, я тебя очень прошу, объясни мне! – и спрашивала и стонала девушка.
- Не волнуйся, милая. Это жизнь, это солнце, ветер, облака, это цветы, трава, деревья – это всё сейчас живёт в тебе.
- А зачем, Яша? Зачем? Почему так много? И почему это во мне, - вздрагивая от судорог, стонала Стася.
- Потому что ты сейчас и огонь, и факел. Я зажёг его в тебе, а ты зажжешь факел жизни в других, и жизнь на земле будет продолжаться вечно, много-много лет. И никогда не умрёт. Хочешь я покажу тебе ещё кое-что?
И он взял её руку и поднёс к своему раздувшемуся от страсти и напряжения, большому члену.
- Что это такое? – Стася даже не испугалась.
- Не бойся, - тем не менее, постарался успокоить её Яша. - Это мой факел. Ты своей красотой зажгла его. И только ты можешь потушить его. Он должен утонуть в твоём волшебном лесном озере.
- Яша, что ты говоришь? Я не смогу потушить этот огонь. Объясняй, объясняй мне про моё волшебное озеро. Где оно?
- А ты подумай, - взволнованно прошептал парень.
- Нет, нет, у меня ничего нет, я не знаю как дальше, что мне делать, Яша, помоги, - шептала в ответ девушка.
-Озеро, огонь, водопады – это круговорот жизни. А твоё волшебное таёжное озеро – это жидкость бессмертия. Если оно у тебя хоть немного растаяло, то там у тебя и вулкан и продолжение жизни, но уже не нашей с тобой. Мы ничего не можем сделать друг без друга. Ни я без твоего волшебного лесного озера, ни ты, без факела, который ты сумела разжечь.
- А что мы можем сделать? – почти в беспамятстве спрашивала девушка. – Яша, Яша, объясняй. Помоги мне, помоги.
- Я научу тебя. Ты только не бойся ничего. Дай мне только притронуться к твоему волшебному, лесному озеру! – страстно отвечал Яша.
Стася медленно стала поднимать юбку, и Яков опустил свою руку вниз, прямо в горящее, дрожащее от неизведанного и от страсти, лоно девушки. Стася вскрикнула и выгнула спину, и стала мелко-мелко дрожать, с восторгом глядя на парня и наслаждаясь  освобождению от этой сладкой муки.
- Ну, вот голубка моя, - гладил и ласкал её всё ещё вздрагивающее лоно, Яша, - в сентябре мы с тобой обвенчаемся. В приходской церкви будут венчать десятого сентября всех крепостных. И мы с тобой соединимся навсегда. И уже никогда не расстанемся. И никто нас не сможет разлучить. А до этого мы будем встречаться с тобой здесь каждый день. Приходи, голубка, завтра к этой скале после полудня.
- Откуда ты знаешь о голубке? – как будто через сладкую дрёму спросила его девушка.
- А вот ты открой глаза, оглянись и сама увидишь, - попросил Яша.
Стася с трудом приподняла голову и оглянулась в ту сторону, куда показывал Яша. И вдруг её взору представилась чудесная картина. На скале, которую она раньше даже почему-то не замечала, была нарисована большая белая птица. Крылья у неё были разведены по сторонам так, будто она вот-вот собиралась взлететь. Стася присмотрелась и поняла, что эта птица очень похожа на девушку. Это была птица-девушка, готовая, казалось, оторваться от скалы и подняться в облака.
Она долго и заворожено разглядывала рисунок, а когда оглянулась,  Якова уже и след простыл.
«Вот так бычок», - с усмешкой подумала Стася.
- Что же он сделал со мной? Что же это? – вслух спросила она у себя.
Но ответа не было, и объяснить ей никто не мог, она подумала, и решила, что нужно будет спросить добрую, любящую её нянечку.

                3.
 
Дома она застала страшный переполох.
- Стася, мать с ног сбилась, куда ты подевалась? Приезжают к вечерне Демидовы, а к тебе Илья приезжает на смотрины, - объяснила ей причину суеты нянечка.
-Какой Илья? – не сразу поняла  Стася. – Нянечка, погоди. Поговори со мной. Мне очень нужно с тобой поскорей поговорить.
-Девонька моя, а чего ж глаза то так горят, - внимательно осмотрела её няня. - Прямо светишься вся. А что это у тебя в волосах? Волосы-то волосы посмотри, чтой-то у тебя в них? Ромашки, васильки, бабочки какие-то, мотыльки. Да что творится с тобой? Девонька ты моя? Случилось чего?
-Нянечка, - погладила Стася её руку, - не спрашивай. Я тебе позже всё объясню. А сейчас я тебя умоляю, погадай скорей.
-Ну ладно-ть, - улыбаясь, согласилась старушка. -  Давай плату за гадание. Землянику-то не прячь, давай.
-Ой, нянечка, - густо покраснела Стася, - я её рассыпала, вот совсем немножко на донышке осталось.
Ей хотелось и поделиться с няней и рассказать всё, что с ней произошло, но она не находила слов. Всё тело её, голова, всё горело. И, казалось, какой-то жуткой необычаной радости, ликования не было предела.
«Господи, скорей бы завтра! Скорей бы завтра! Только бы дожить! Только бы повторилось то, что было сегодня утром», - только и могла думать она.


                4.

В церковь на вечерню Стасю одевала нянечка, она укрыла ей волосы вышитым, дорогим платком, одела в шоколадное купеческое платье, и девушка представла во всей красе, она казалась очень статной и высокой.
Демидовы были, как на подбор, коренастые, крепкие, широкоплечие мужики. И Стася, даже на невысоких каблучках, казалась на голову выше их всех. А её жених, так тот, был ещё и толст, и прыщав.
Нянечка с удивлением смотрела на Стасю не понимая, что происходит. А та, казалось, ничего не замечала.
«Что с девкой сделалось?» - мысленно спрашивала себя старушка.
- Разрешите представить вам свою дочь, - подвела Стасю к Демидовым и представила её мать Нина Павловна.
Стася вышла вперёд, перед матерью, и неожиданно услышала наглый, довольно громкий шепот жениха:
- Это она что ли? Вот дылда-то. Да ещё безгрудая.
- Станислава, хоть тут и в глуши росла, получила хорошее образование, - расхваливала мать свою дочь. – Музицирование на фортепьянах, языки французский в совершенстве, немного английский, испанский. Она хорошо танцует. Вышивает и умеет из всего плести цветы.
А для девушки всё было как в тумане. Она всё делала машинально, говорила, отвечала, кажется, даже вежливо улыбалась.
«Скоро закончится этот вечер, - мечтала Стася, - а там и ночь, и утро, и наступит полдень».

                5.

Всю ночь Стася ворочалась, просыпалась, смотрела на тёмные окна и снова засыпала. И вот он наступил долгожданный следующий день. Завтрак с Демидовыми прошёл как в тумане, и Стася, не дожидаясь полдня, почти сразу после того, как все встали из-за стола, нарушая все правила этикета, побежала к скале в тайгу. К счастью, Демидовы, похоже, это даже и не заметили. Их интересовала не невеста, им важно было другое. И они все вместе, и старшие, и их сын, поехали осматривать свои будущие земли, разработки и таёжные угодья.
Она решила, что прибежит раньше Яши, но каково же было её удивление, когда она ещё издали, из-за деревьев увидела парня. Он стоял у скалы и что-то пилил на камне камнетёсом.
- Людмила! – Обрадовался Яша. - Как ты рано, я не успел ещё подготовиться к твоему приходу.
Стася, в ответ, засмеялась счастливо.
- А что ты делаешь?
- Смотри.
Она посмотрела на скалу и ахнула. На камне была изображена та самая девушка-птица, которая как будто взмахнула крыльями и вот-вот полетит в небеса, но теперь глаза её светились голубым цветом.
- Какое чудо! – невольно воскликнула Стася. - Откуда у голубки такие глаза?
- Мой отец был каменотёсом и после него много камней осталось. Глаза - это голубой кварц. А ещё я хочу ей сделать ей разноцветные бусы. А тебе, моя голубка, я сделаю бусы из янтаря. Потому что янтарь – это солнце, а ты – моё солнышко. Ты самая красивая девушка на свете, ты самая нежная, и самая любимая. Людмила, - вдруг спросил Яша, - а ты чьих будешь, Яниных? А кто твой отец?
- Яша, я не крепостная, - решила всё-таки признаться девушка. -  И зовут меня не Людмила, а Станислава.
Яков опешил.
- Ты Янина Станислава. Эх ты, как же ты?
- Яша, я невеста, - уже совсем грустно добавила Стася. - Скоро меня возьмёт в жёны прыщавый, толстый, коротенький Демидов. Мы уже помолвлены, и я должна выйти за него замуж. Моя мама спит и видит, когда мы переедем в Москву. Уже всё решено, у меня нет выхода.
- Голубка моя! Как это нет выхода, - разволновался Яша. - Голубка моя, давай убежим куда-нибудь далеко-далеко, где нас не найдут.
- Яша, это невозможно. Это погубит мою маму. После смерти папы, у неё нет никого кроме меня, - казалось, Стася готова была разрыдаться, но она твёрдо стояла на своём. - Мама без меня с ума сойдёт. И после смерти папы, она в Сибири уже и дня прожить не может.
- Голубка моя, но  что же делать? Я не смогу с тобой расстаться, я люблю тебя всей душой, - ещё больше встревожился молодой человек.
- Яша, послушай меня внимательно, - печально сказала девушка. – Сегодня ночью я почти не спала и всё решила. Я хочу, чтобы ты был у меня первым. Я очень тебя прошу, потуши свой горящий факел со мной. Окуни его в моё волшебное лесное озеро. И тогда оно навсегда останется чистым.
Произнеся эти слова, Стася заплакала.
- Боже мой, как же это? – Яша принялся обнимать и целовать свою подругу. - Девочка моя, голубка моя, спасибо тебе. Я очень тебя люблю, больше всего на свете, больше жизни. Иди ко мне мы сейчас с тобой улетим в небеса, в дальние края, в облака. Ничего не бойся моя милая.
И Яков, стараясь не испугать и не обидеть девушку, стал ей объяснять, что нужно будет делать, чтобы сделать так, как она хотела, чтобы он был у неё первый мужчина, и чтобы он мог потушить свой горящий факел в её волшебном таёжном озере. Когда он объяснил, что может быть сначала будет больно, то подумал, что Стася испугается, или даже вообще уйдёт. Но она, выслушав эти слова, промолчала. И он понял, что девушка действительно всё обдумала, и готова на всё ради своей любви. И тогда он решился продолжать.
- Стасинька, мужчины другие, для начала посмотри на это, и постарайся меня изучить.
Яков встал, широко расставил ноги и медленно снял серую холщовую рубаху, а затем и штаны. Больше на нём ничего не было, оставался только нательный серебряный крестик на шнурочке.
Перед Стасей стоял красивый, высокий молодой мужчина, с  густыми, чёрными кудрявыми волосами на груди и такой же чёрной дорожкой, которая вела вниз по животу прямо в густой, густой лес.
А там!
А там посреди леса волос возвышался крепкий и огромный столб. Стасе показалось, что он действительно горит, как яркий огонь. Что это действительно горящий огнём факел.
- Вот он, - выждав паузу, сказал Яша. - Вот мой факел! Ты не боишься, голубка моя?
- Нет. – Стасе и в самом деле с ним ничего не было страшно. - А это что? – И она показала на мешочек внизу под столбом.
- Смотри Стася, - начал объяснять ей парень. - Там внизу семена, как только мой горящий факел попадёт в твоё волшебное озеро, семена побегут по этому столбу и выльются прямо в тебя. А там они сами выберут самое из них лучшее семечко, и оно соединится с твоим семенем, которое есть в тебе. И из наших двух семян вырастет маленький, очень хороший и очень красивый мальчик. И он будет похож и на тебя, и на меня. Вот так наши с тобой жизни будут продолжаться ещё много-много лет. Даже тогда, когда нас с тобой не будет. А наши жизни будут продолжаться в нём. А от него – в другом мальчике. И так наша с тобой жизнь будет продолжаться бесконечно.
- Откуда ты всё это знаешь? – удивилась Стася. - Ты что Бог?
- Я пастух. А пастухи ночуют в тайге, на полянах, и видят небо, и говорят с Богом каждую ночь, - объяснил Яша.
- И сегодня ты с ним разговаривал? – ещё больше поразилась девушка.
- Да, - уверенно подтвердил Яша, - и сегодня.
- И что же Бог тебе про нас сказал? – засомневалась Стася.
- Он мне велел любить тебя.
- И у меня будет маленький мальчик? – Погладила Стася ногу стоящего перед ней парня. - Похожий на тебя и на меня?
- Да, или девочка похожая на меня и на тебя. А ещё лучше, чтоб девочка была похожа только на тебя.
Яков наклонился, расстелил свою рубаху, затем нежно обнял Стасю и положил её на эту подстилку.
- Стася!
- Что мой бычок? – весело ответила ему девушка.
- Стасенька, я хочу ещё раз предупредить тебя - будет больно и будет кровь, - с тревогой в голосе произнёс Яша
- А зачем это? Ведь нам так хорошо, - всё также легкомысленно отвечала ему девушка.
- Ну, это такая защита тебя девочки от тебя женщины. Это природа так придумала, - продолжал объяснять Яша. - Раздвинь ножки.
Яков сам раздвинул ей ноги, согнул их в коленях и по внутренней стороне ноги языком и поцелуями стал пробираться к её лону - заветному волшебному озеру. Стася настороженно молчала.
- Ну же, ну, моя красавица, ты нежная, тёплая, светлая, чистая! Я люблю тебя, очень люблю.
Стася задрожала от этих слов и выгнулась, распрямив свои длинные ножки, но Яков упорно сгибал их и пробирался языком всё ближе и ближе. Ноги девушки были раздвинуты уже очень широко, и Стасе показалось, что там, между ног у неё стало мокро, так мокро, что даже закапало.
- Это что уже кровь? – С тревогой спросила она.
Яков засмеялся.
- Нет, девочка моя! Это там, в твоём волшебстве, в твоём волшебном озере мне дали понять, что меня ждут. Там у тебя есть островок, я его сейчас поцелую, увидишь, что будет. Стасинька, это сладкая мука.
- Ну, давай же, скорей потуши свой волшебный факел, - нетерпеливо попросила
девушка.
- Не торопи, и не торопись, моя красавица.
Яков лежал у Стаси между ног, и был готов до бесконечности целовать ей промежность. Он приподнялся, вздохнул всей грудью и воскликнул:
- Господи, как же ты пахнешь, лугами, полями, свежестью, любовью! Стасинька, какая же ты красавица!
Стасины ноги были широко раздвинуты, и из неё стала сочиться, почти стекать на рубашку полупрозрачная жидкость, а островок её волшебного озера начал крепнуть, увеличиваться и возвышаться. Яков, чувствуя, что она отвечает на его ласки со страстью, всё быстрее и быстрее лизал его.
- Ой, ой! – вдруг вскрикнула Стася.
Она вся подалась вперёд, нажимая снизу на губы и подбородок Яши. Что же это за восторг? Яков ещё быстрее, и с ещё большей страстью продолжил ласкать языком её островок. И вскоре почувствовал, что Стася, как и в прошлый раз стала мелко-мелко дрожать, и голова её замоталась из стороны в сторону. Девушка опять стала изгибаться, сама прижимаясь и двигаясь своим островком об ласкающий его язык Якова. Но парень неожиданно остановился, затем привстал на колени, и, целуя Стасины губы, очень осторожно постарался войти в девушку своим членом.
Но не тут-то было, девушке было больно, она отвернула голову от губ Яши и громко вскрикнула:
- Нет, нет! Не надо! Было так хорошо!.. Яшенька, он не влезает… такое мучение… Яша, Яша, останься на островке языком! Не надо так! Целуй меня там! Убери, Яшенька, убери свой факел!
Яша приподнялся над ней на коленях.
- Стасинька, я не хочу тебе делать больно. Но иначе ничего не будет. Ни маленького мальчика не будет, ни девочки. И факел мой заболеет. Ему будет очень, очень больно и очень плохо.
Видя, что девушка опять беспомощно откинулась на рубаху, Яков стал ласкать руками её грудь, её напрягшийся, вздрагивающий бугорок, потом склонился к её нежным сосочкам и стал нежно целовать их по очереди. Она опять заметалась головой, приговаривая:
- Делай, что хочешь. Пускай, пускай будет больно. Я потерплю. Давай, Яша, я уже не могу. Сделай, что-нибудь.
Она сама согнула ноги так, чтобы Якову было удобно. И мелкими, мелкими движениями он стал продвигаться в неё. Стася вначале всхлипывала, потом пошла своими движениями ему навстречу, и вдруг закричала так громко, что Яков, чтобы заглушить её, тоже стал кричать, не останавливаясь ни на мгновение. И вот их  общий крик перешёл в стоны восторга.
Стася беспомощно металась головой по рубашке.
- Мне жарко, жарко. Я хочу пить.
Она вся и горела и млела в изнеможении. Метаясь она съехала с подстилки, и вдруг, совершенно неожиданно, мгновенно, уснула.
Яков лёг рядом, обняв её рукой и ногой, и стараясь накрыть её своим телом и концами рубашки. Он не спал, любовался ею, и целовал изредка, целомудренно в щёку, и охранял её сон.
Стася дышала спокойно, глубоко и проспала так минут двадцать. Проснувшись, она увидела рядом Яшу – он гладил её волосы, любовался ею, взгляд его был нежен, и весь светился теплом.
- Стасинька, ты самая красивая, самая нежная, самая любимая на свете девушка. Ты не представляешь, как я счастлив.
Девушка понемногу отходила от сладкого сна и почувствовала, что что-то не так, но она после сна не понимала что.
-Яша, почему у меня там болит? – Она рукой потрогала свою промежность. – Болит и стонет.
- Красавица моя, милая моя, всё пройдёт, - Яша по-прежнему гладил девушку по волосам, стараясь успокоить её.
-А Демидов меня назвал дылдой и безгрудой, - Стася засмеялась, потрогала свою упругую грудь и подняла одну ногу, и немного повертела ею, любуясь её стройностью сама и предлагая также полюбоваться Яше.
- Хочешь, я убью его, - вполне серьёзно предложил Яша.
- Нет, Яша. Я обязательно должна выйти за него замуж. Мама всё время плачет – хочет в Москву. – Девушка вздохнула.
- Но ведь он будет обнимать тебя, он будет целовать твои губы! Но ведь он тоже будет купаться в твоём волшебном озере! – Похоже, что первый раз Яша разозлился на Стасю.
- Как? Зачем это? – искренне и совсем наивно спросила Стася. – Разве ему это нужно? Ведь я же ему не нравлюсь.
- До чего же глупенькая, - любуясь своей юной подругой, сказал Яша. – Так положено при замужестве. И он же захочет детей.
Стася даже приподнялась, а потом села.
- Какие… дети? – с расстановкой спросила она. Похоже было, что она только сейчас понемногу стала осознавать своё будущее.
- Демидовы. Какие же ещё? Те Демидовы, которые у тебя будут. Вместе с ним. Ваши общие. Каких ты нарожаешь ему. – Яша всё больше и больше злился, сам разжигая злость своими словами.
- Нет, - решительно сказала девушка. - У меня будет только мальчик. И он будет похож на тебя и на меня. Ты сам так сказал, и пусть так и будет.
- Стасинька, что же я наделал? – схватился за голову, будто только опомнившись, Яша. – Господи! Как же я об этом не подумал? Ты только никому ничего не говори, не рассказывай о том, что произошло.
- Почему не рассказывать? И даже нянечке? – с удивлением поинтересовалась девушка.
- И нянечке тоже. И вообще никому.
Яша встал и начал одеваться. Видно было, что после той радости, которую он испытал, ему трудно было думать о чём-то неприятном.
- А кровь? – Показала Стася на рубашку, которую надевал Яша. – Смотри, у тебя сбоку кровяные пятна.
- Мне-то ничего. Мне-то не страшно, - вздохнул Яша. – А ты нянечке скажи, что лазила по деревьям, упала и поцарапалась.
- Так она мне и поверила, - улыбнулась Стася. – Я ловкая. Выше меня никто не прыгает и никто не лазает. И я никогда ниоткуда не падаю. Потому что я не только ловкая, я ещё и сильная. И потом, как я буду врать – где я по деревьям лазала?
- Всё это очень хорошо, Стасинька. Но ты, ни в коем случае никому не говори, - озабоченно попросил девушку парень. – Насчёт дерева придумай что-нибудь. Ну, скажи, что на птичку полезла посмотреть, что гнездо увидела. А о том, что было, ни нянечке, ни подругам, ни маме ни в коем случае не рассказывай. А я тоже что-нибудь придумаю. Обещаешь?
- Обещаю, - согласилась Стася.

                6.

На следующее утро Стася была ещё в постели, ей не хотелось вставать, она нежилась в постели и вспоминала всё, что произошло накануне, когда в комнату вошла её мать.
- Я должна поговорить с тобой, дочь моя, - поздоровавшись, сразу обратилась она к Стасе.
Это была женщина лет сорока. Высокая, но пониже Стаси, черноволосая. Она была очень строгая и сильная женщина, но после смерти мужа, она сдала, постоянно плакала и говорила, что если они останутся здесь, в этой ненавистной Сибири, то она умрёт. Её муж, Стасин отец погиб – во время распутицы он поскользнулся на дороге, которая шла по краю обрыва, и упал со скалы.
- Я должна сказать тебе Станислава, - строгим голосом продолжила мать. - Через неделю ты выйдешь замуж.
- Как, мама, уже через неделю? Почему так скоро? – искренне удивилась девушка. – Ведь только-только была помолвка.
- Демидовы люди занятые, - всё также строго объяснила мать. - Поэтому ждать им некогда. Они всё организуют. Свадьба состоится здесь, у нас. Но должна тебя предупредить - медового месяца, к сожалению, у вас не будет. Но, может быть, это и к лучшему. Сразу после брачной ночи мы уедем в Москву, в их московский дом. А Илья и его дядя по своим делам задержатся на некоторое время здесь.
- Мам, я тоже хочу остаться, - Стася жалостливо взяла мать за руку. – Мы же за неделю не успеем собраться.
- Как-нибудь соберёмся, - уже мечтая о долгожданной Москве, настаивала мать. – И зачем тебе доченька оставаться? Илье будет некогда, у него с дядей много забот, они будет разъезжать по делам, и с тобой он всё равно видеться не сможет.
- Мамочка, разреши мне остаться. А ты уезжай. Здесь нянечка. Тебе не надо будет беспокоиться. А мы приедем позже, - умоляла Стася.
- Нет, доченька, это решено. Через девять дней мы уезжаем. Ты поедешь уже госпожой Демидовой. Нянечку мы возьмём с собой.
Мать всем своим видом показывала, что обсуждать время отъезда с дочерью она не собирается, что пришла только известить её о своих планах. У Стаси слёзы сами полились из глаз. И мать, окончательно рассердившись, и чтобы прекратить этот неприятный разговор, легонько шлёпнула её по щеке и по-французски проговорила:
- Прекрати истерику. Я хотела поговорить с тобой о твоей первой брачной ночи, но теперь, видимо, тебе придётся пройти все муки ада самой! Без моих объяснений. И вот ещё, нянечке передай, я запрещаю тебе лазать через окно с сегодняшнего дня. У нас гости. Это неприлично для взрослой девушки и невесты.
Мать резко повернулась и вышла из спальни. Когда дверь за ней закрылась, Станислава заплакала ещё горче.
- Нянечка, нянечка моя! Ну, хоть ты-то мне помоги! – по детской привычке, сквозь слёзы звала она.
Нянечка прибежала тотчас.
- Что ты плачешь доченька? – гладила она свою воспитанницу по головке, усевшись на край кровати. – А это и хорошо, что ты уезжаешь подальше от этого места. Видишь, как мать твоя здесь извелась?
- Что это ты говоришь такое, нянечка?
- Я говорю хорошо, что вы уезжаете, - продолжала нянечка. – Большой город, новые люди, глядишь, и мать твоя успокоится.
- А ты, а Яша?
- Ну, мама же сказала, наверное, что я еду с тобой. Куда ж я без тебя, без моей длинноножки. Ну а Яша конечно не поедет! Что ему там делать? Ему травка нужна, сено нужно. Что он там, в городе будет делать? А когда подрастёт, ему подружки, коровки нужны будут.
- Какие коровки, нянечка? - Стася продолжала плакать. – Давай возьмём Яшу с собой. Мы ему там сена купим.
-Ну, Стасинька, успокойся, не плачь. А коровки ему нужны, потому что он бычок. Вырастет, и ему коровки понадобятся.
Ещё долго нянечка успокаивала всхлипывающую Стасю. Но воспитанница уже не слушала её. Она думала о своём Яше, о том, что он велел никому ни о чём не рассказывать, и о том, что он сказал, что обязательно что-нибудь придумает. И постепенно, постепенно она успокоилась.            

                7.

Когда Стася прибежала к скале, Яша уже был там. Сегодня на нём была другая, красная рубаха, другие, синие штаны и пастушья шапка. Он был задумчив и тихонько напевал:
- Добрый день, моя голубка,
Горлица моя.
Добрый день, моя голубка,
Нежная моя.
Ты голубка, я твой ястреб,
Вместе ты и я.
Не расстанемся вовеки,
            Милая моя.
- Яша, - обняла его Стася сзади и склонила на его плечо свою головку, - я уезжаю через девять дней.
- Я знаю, голубка моя.
- Откуда? Кто тебе сказал? – удивилась Стася.
- Да в деревне только об этом и говорят, - грустно сказал парень. – И о том, что уже свадьба назначена. И о вашем отъезде. Даже где, будет брачная ночь, и то все уже знают, в какой дом тебя с женихом положат. Говорят даже, на каком заборе утром простынь будут вывешивать. Не только я – все уже всё знают.
- Какую простынь? – спросила Стася. – Почему они все такие болтливые, такие любопытные? У них что, своих, что ли дел нет? Им что, не о чем поговорить? – В голосе девушки слышался испуг.
- Голубка моя, понимаешь, если простыня, на которой вы проведёте первую брачную ночь, будет без крови, то позор падёт на всю твою семью, на всех твоих сестёр, на мать. А про твоего Илью рассказывают, что он ещё тот хмырь. Даже здесь, говорят, одну девку уже испортил. Его не проведёшь. Но не бойся. Я обещал, и кое-что уже придумал, потом расскажу тебе. А сейчас я тебя жажду, - уже веселее продолжил он. - Я опять хочу ласкать тебя, хочу в твоё волшебное озеро.
И снова, как и в прошлый раз, Стася дрожала, обнимала и целовала Яшу. Но сегодня ей уже не было так больно, как накануне. Но было также жарко, тепло и сладко в его объятиях.

                8.

Теперь каждый день Стася бегала к скале и встречалась там с Яшей. Времени  у них совсем почти не было. Необходимо было готовиться к свадьбе. Но Стася уже не могла без Яши, без его поцелуев, без его ласковых слов. А со своим женихом она за это время не сказала и двух слов, только однажды он взял её за подбородок как покупатель лошадь, приподнял ей голову и сказал:
- Ладно уж, пусть Демидов сын будет такой же дылда как ты. – И он безобразно заржал.
Стася после этого случая всплакнула тайком. Нянечка, познакомившись с женихом своей воспитанницы, тоже частенько всхлипывала, приговаривая:
- Голубушка моя, андел ты мой небесный, как же ты с ним будешь-то? С этим жеребцом?
Но, несмотря на эти неприятности, Стася была счастлива, всё для неё было, как в тумане, она ничего не замечала вокруг, больше всего на свете ей хотелось видеть, целовать Яшу, и чтобы всё это не кончалось никогда.
Но вот, наконец, наступил последний день перед свадьбой. Стася, как обычно, прибежала к скале. Яша, понимая, что девушку в любой момент могут хватиться, тоже, как всегда уже ждал её. Он выглядел озабоченным больше, чем обычно.
- Стасинька, голубка моя, слушай меня внимательно, - поцеловав девушку, стал он объяснять ей, - завтра после венчания  в церкви будут гуляния. Потом тебя поведут в избу первой ночи, там девушки разденут тебя и уйдут. Через какое-то время после этого должен придти жених. Ты раздевайся поскорее и ложись. Чтобы девушки поскорее ушли. Я уже залезал ночью в этот дом и всё посмотрел. Там можно спрятаться за печкой, я встану туда, и у нас с тобой будет совсем мало времени, всего несколько минут. Я всё продумал и подготовил, и сделаю тебе так, что он будет всегда думать, что ты была чиста, что у тебя никого никогда не было, а наш с тобой сын – это его ребёнок. И запомни, я навсегда останусь у этой скалы, где мы с тобой любили друг друга, и всегда буду тебя ждать, моя голубка, и ты обязательно приходи, хоть когда-нибудь, даже если пройдёт много-много веков.
Стася не поняла, что имел ввиду Яша, но обняла, поцеловала его и пообещала шёпотом:
- Я обязательно приду, мой милый. Приду обязательно.

                9.

И вот наступил самый страшный день в жизни Стаси. Вся деревня ждала торжества, была нарядно украшена цветами, подсолнухами, народ, празднично одетый, прохаживался по улицам. Стасю нарядили в белое платье, которое маменька ещё раньше выписала из модного магазина Москвы. Высокая, стройная, в свадебном платье она была прекрасна. Но ей было очень плохо, тяжело, даже подташнивало. И опять всё для неё было как в тумане. Очнулась она только в церкви, когда хор замолк, и батюшка прочтя молитву, спросил:
- Станислава, согласна ли ты выйти замуж за Илью Петровича Демидова?
Стася затихла и молчала, потупив взгляд. Она будто бы не слышала вопроса. Илья больно ткнул ей локтем в бок и прошептал зловеще:
- Ну что же ты, Таисия?
«Даже имя переврал», - с горечью подумала Стася и, когда собравшиеся в церкви, уже стали перешёптываться, ответила еле слышно:
- Да.
Во время застолья, есть она ничего не могла, только пригубила после венчания бокал кагора. Она вспоминала встречу с Яшей накануне, каждую минуту их любви. Они как всегда всё время провели в объятиях и поцелуях, но в какой-то момент, Яша вдруг вскочил, достал из-за голенища сапога нож, разрезал себе руку и налил кровь в приготовленную заранее бутылку.
- Зачем? – очень испугалась и удивилась девушка.
- Так. Иду на рыбалку, большую щуку ловить, - отшутился Яша.
После церкви в памяти Стаси был провал, ей казалось, что жизнь кончилась, что дальше незачем было жить. Перед её глазами стоял Яков и улыбался.
В доме, куда привели Стасю девушки, они раздели её, нарядили в красивую вышитую рубашку, расплели косы и оставили её одну. И как только за ними захлопнулась дверь, из-за печки появился Яков. Он, молча, знаками показал ей, чтобы она ложилась и раздвинула ножки. Затем парень аккуратно всунул ей во влагалище небольшой, мягкий, красный пузырь.
-Не бойся, моя голубка, - прошептал Яша. – В этом пузыре моя кровь. Он лопнет и кровь выльется. А твой муж ничего и не поймёт. Он грубый, и целовать тебя, церемониться с тобой не станет. Всё произойдёт очень быстро, поверь мне. Только ты сделай вид, что всего боишься, лежи, как бревно, и не шевелись.
Стася всё поняла. Она, молча, улыбнулась ему одними глазами, и вдруг снова тошнота подкатила к её горлу, и приятная судорога и истома охватила её тело. Она приложила руку к груди. Какое-то совершенно новое чувство испытывала она. Стася поняла, что она уже беременна. И Яков, который после всего того, что испытали они, был с ней почти как единое целое, тоже это понял.
- Прощай, моя голубка. – Он поцеловал ей животик, в котором уже зарождалась какая-то неизвестная, общая их жизнь, потом ноги, руки, снова животик, плечи и долго-долго, не отрываясь, припухшие от ночных слез губы.
Она прошептала:
- Я обязательно вернусь.
Яков исчез также неожиданно, как и появился, только негромко скрипнули ставни в дальней комнате избы.
И почти сразу же вошёл он. Стася так и думала о нём, без имени – он, и всё. Он выключил свет. Стася вначале испугалась, а потом обрадовалась – хотя бы не видеть его, да и он так скорее ничего не заметит.
- Что же ты так дрожишь-то Таисия? – грубым, но дрожащим от возбуждения голосом поинтересовался он. - Дай-ка я хоть сиськи худенькие твои потрогаю. Есть ли они у тебя?
Он больно ущипнул её за грудь. Потом резким и сильным движением перевернул её, поставил на четвереньки, раздвинул тёплые, мягкие и нежные половые губы, и сразу же грубо вошёл в неё.
Стася закричала от боли и потеряла сознание.
Утром простынь, как и говорил Яша, была вывешена на забор дома, где молодые провели первую брачную ночь, она была вся в крови.
Илья ржал:
- Первый раз у ней всё было, сразу видно, первый раз с мужиком дура кувыркалась. Теперь втрескается в меня, как кошка, раз я у неё первый. Баба-то, вроде, ничего – молчит, не перечит, ладная, хоть и доска. Ничего, родит, потолстеет, да и шут с ней.
Ровно через девять месяцев и три дня Станислава в Москве родила девочку. Назвали её Александрой, в честь Стасиного отца.
- Моя кровь, - ржал Илья.
Но девочка была длинненькая и крупная. Настолько крупная, что мать не смогла оправиться после родов, и через три дня, после сильных кровотечений умерла.
Накануне кончины ей кто-то из родственников сказал, что в день её свадьбы очень красивый пастух в тайге упал со скалы и разбился насмерть. Он высоко залез на скалу, что-то колотил на её стене, выбивал какой-то рисунок и сорвался с высоты.
Когда хоронили бедную Стасю, нянечка сняла с её платья брошь, которую заказала у ювелиров сама девушка. Это была девушка-птица, готовая взлететь. Крылья её были из перламутра, глаза из голубых топазов, на груди птицы светились бусы всех цветов радуги из изумрудов, бриллиантов, рубинов и янтаря.
Нянечка сняла эту брошь, и оставила её для её дочки, маленькой Сашеньки от мамы, как память о ней.