Non-stop

    Бархатный, ласковый вечер опустился на Херсон, на Кошевую протоку, на траулеры и китобойцы, мирно дремлющие у причала судоремонтного завода имени Куйбышева. Херсон – город южный, а потому здесь и в конце сентября тепло, почти так же, как и летом. Хотя и нет уже той изнуряющей жары, от которой в июле делалось дурно не только заезжим отечественным северянам, но даже и нашим загорелым импортным братьям – курсантам из освободившейся от колониализма Африки.
   
  На палубе «Берикса» – бывшего рыболовного траулера, а ныне инспекторского судна, на шкафуте, под надстройкой за столом, на котором обычно ведутся турниры по «шиш-бешу»  собралась тёплая компания. Кроме вахтенной службы собственно с самого «Берикса», и со стоящего вторым бортом с ним СРТМ «Керченский рабочий», расселись также гости с севастопольского МТР  «Бастион» и одесского СРТМ-К «Альдебаран». Ведётся обычный морской трёп non-stop, – для скрашивания  нудно текущей береговой суточной вахты. Сейчас овладел вниманием присутствующей братии радист Юра – вальяжный, в меру упитанный блондин; несущий службу вахтенного помощника, за некомплектом на ремонте судоводителей.
    
  — С «Мераком» этим, парни, с самого начала дело было нечисто. С чего бы это Родина так вдруг расщедрилась: на других СРТМ-К нет, а на нём, нате Вам – во всех каютах, даже у матросов, телефонные аппараты установлены.
      
  Ну, так вот; посылают их с промысла в ЮВА  в тот квадрат, где рыбу сроду не ловили  – косяки искать. Ушел «Мерак», и как в воду канул: ни слуху от него, ни духу, ни радиограммы. Теперь уж нас за ним отправляют – его вместо рыбы найти. Побродили мы в том районе – нашли. Стоит себе пароход без хода, на палубе никого. Ну, чисто тебе «летучий голландец». Подошли к нему, –  привязались. Стрёмно как-то. Перелазить на палубу «Мерака» никто не хочет. Однако надо. Послал капитан посмотреть по каютам старпома и двух матросов.  А там народ лежит в отрубе. Нет, не пьяный. Анемия, пополам с амнезией. Ни рукой, ни ногой двинуть не могут; и что с ними случилось – не помнят.
      
 Зацепили мы тот «фартовый» пароход за нос, на руль поставили своих добровольцев  (капитан, связавшись с конторой, пообещал вознаграждение), и потащили на буксире в район промысла.
       
 Всю команду с «Мерака», вместе с котом и собакой, на попутном транспортном рефрижераторе в Союз отправили. А оттуда сменный экипаж прибыл. Рисковый у нас народ – безбашенный. За лишнюю сотню тугриков – в любую дыру полезет.
         
Ладно. Привезли их домой. Команду – на медицинское обследование. Кота и собаку – в НИИ, на опыты. Медицинские светила пошептались, и выдали заключение – рыбное отравление. (Это у всего-то экипажа!) Отправили братву на месяц в санаторий, а после разогнали по разным пароходам. И всё шито – крыто.
         
 Стопудово, это наши «яйцеголовые» с вояками какую-то хренотень на них испытывали, — закончил свой научно-фантастический рассказ Юрка.
       
  — Да, дела …. А вот ещё был случай, — начинает своё повествование одессит с «Альдебарана».
      
    — Поскубались между собой социалистическая Эфиопия с социалистической же Сомали. Ну, в «Доме престарелых»  посовещались и решили, что в Эфиопии этого самого социализма поболее  будет, и  взяли сторону майора ихнего – Менгисту Хайле Мариама.
Сомалийцы, понятно, обиделись и затребовали: Что б в двадцать четыре часа духу Вашего, советского в Могадишо не было. Ну и началось. Репродукция с картины неизвестного художника: «Исход евреев из Египта».
   
 А один тралмейстер, в это время, был в море, на промысле; учил сомалийцев рыбу ловить. Приходят они в порт, а там здрасьте – в Могадишо нет советской власти. Рыбака нашего, за наплевательское отношение к заявлению сомалийского правительства, садят в тюрьму. Правда, сидеть в ней нужно только в ночное и вечернее время. А утром – выметайся на улицу, и можешь болтаться по городу до вечерней поверки в тюрьме. Такие, понимаешь,  строгости.
    
 Вот он и ходил  с утра до вечера, обивал пороги посольств и консульств целый месяц. И так их он там достал – дипломатов этих, что надавили они всем своим дипломатическим корпусом на местные власти. Отпускайте, мол, парня домой, – на Родину. 
   
  А тем им – забирайте. Он нам самим уже надоел, со своими кляузами.
    
 И так он там засветился – на международном уровне, что пришлось родной державе раскошеливаться – материальную компенсацию за моральный ущерб ему выплачивать. И отхватил мужик за тюремный месяц столько, сколько ему за всю годичную командировку не заплатили бы. Жаловался потом корешам, по пьянке: «Вот дурень я! Надо было ещё с месячишко в тюрьме у сомалийцев посидеть. Хватило б тогда не только за кооперативную квартиру расплатиться, а ещё и на чёрную «волгу» с синими занавесочками осталось бы….».
      
Травля non-stop постепенно переходит от событий зарубежных к «приколам» местного значения.
      
 — Толик, расскажи как ты у Олежки тормоз проверял? — просят коллеги боцмана с «Керченского рабочего».
    
  Боцман Толя, не спеша, распечатывает пачку соусированного и ароматизированного молдавского «Темпа», выуживает оттуда сигарету, прикуривает, смачно затягивается. В общем, как и положено профессионалу разговорного жанра держит паузу – что бы слушатели прочувствовали и настроились.
 
    — Механик наш третий  – Олег, решил с пьянкой завязать. Наобещал жене бросить пить сразу и навсегда. Созрел, мол, для героического подвига; и случай, как раз, хороший подвернулся – в Феодосии объявился специалист, по болячке этой. Лечит хроников стопроцентно. Но, правда, не задаром – денежки нужны. Жена, понятно, от нечаянной радости расслабилась – выдала требуемую для лечения сумму, плюс на командировочные расходы. Подменился наш Олежка на пару суточных вахт, и укатил в Крым – на реабилитацию.
   
   Через неделю возвращается и объявляет братве: « Всё ребята, завязал, тормоз появился стопудовый».
    
  Интересно мне стало – что ж это у нашего 3-го механика за тормоз такой? И как он им тормозит? Ладно; утром, после вахты предлагаю: «Давай Олежка прошвырнёмся по Суворовской, свежим воздухом подышим. Заодно и кофейку в «Тавричанке»  попьём.
      
 Он отвечает: «Нет возражений».
    
  Зашли в «Тавричанку», выпили по чашечке кофе, выкурили по сигарете. Я дальше зондирую: « А что если нам ещё по чашечке, с коньячком, Олежка, а?
      
 Не сопротивляется.
      
  Выпили, выкурили ещё по сигарете. Опять начинаю Олежкин тормоз опробывать : «А как на счёт коньячка без кофе?»
         
Можно говорит.
         
Не обнаруживается что-то у Олежки тормоз….
         
 В винном подвальчике, под « Платаном» , за стаканом старого доброго «Білого міцного» он мне, наконец, признался, что доехать ему удалось только до Ялты. А потом деньги кончились, и пришлось возвращаться обратно. Но в следующий раз он обязательно доберётся до Феодосии, — закончил повествование боцман Толя
   
Публика ржет….
   
Совсем стемнело. Вахтенный матрос Володя включил наружное освещение, и вспыхнувшие,  желтым светом, плафоны моментально облепила летучая мошкара. По трапу важно, не спеша, поднялся на палубу «Берикса» крупный светло-коричневый пёс. Оглядел строгим, начальственным взглядом заседающую за столом компанию, уселся рядом и лениво зевнул.
   
  — Ну, всё. Кузя с прогулки вернулся; сейчас на вахту у трапа заступать будет. Пора расползаться, — подводит итог травле non-stop радист  Юра, и братва расходится по своим пароходам.
    
  Наступила тишина. Круглая луна выкатилась на край звёздного неба. Огни фонарей, выгнувшегося дугою моста, полощутся в тёмной воде Кошевой. Уснул Херсон. Уснул завод. Спят траулеры и китобойцы, у причальной стенки. Спокойной ночи. Приятных снов. 

               
 сентябрь 2008


------------------
  «шиш-беш» – нарды.
  МТР – малый транспортный рефрижератор.
  СРТМ - средний рыболовный траулер морозильщик
  СРТМ-К - средний рыболовный траулер морозильщик кормового траления
  ЮВА – Юго-Восточная Атлантика.
  «Дом престарелых»  – Политбюро.
 «Тавричанка» – кафе на углу  улицы Суворовской и проспекта Ушакова.
  «Платан»  – магазин, там же где и «Тавричанка»,  только через дорогу.