17. Нет... Да... НЕТ!

«Верхом на звезде,
Несусь навстречу ветрам,
И создал этот мир я сам.

О жизнь, ты прекрасна...»

Найк Борзов


Пётр был вне себя от ярости. После нового скандала, который чуть было не перерос в драку, он хлопнул дверью кабинета Пекунина, предварительно назвав его идиотом и тупой скотиной. А тот — тот даже глазом не моргнул, ведь эти слова несли ему двойную прибыль: во-первых не нужно будет больше платить такую баснословную зарплату этому индюку, а во-вторых ничто теперь не стояло между ним и контрактом с аниматорами. А если навар есть, всё остальное не имеет особого значения.

Ещё во время первого разговора о мультсериале, по блеску в глазах теперь уже бывшего шефа Пётр догадывался, что сериал рано или поздно будет сделан, но верил, что ему, хотя бы на время, удалось убедить Пекунина. Как наивно и глупо это было с его стороны!

Сворачиваясь, словно младенец в чреве матери, Пётр выскочил на Московский проспект и погнал по городу на своём новом Мерседесе, наплевав на возможные радарные засады ДПС. Ещё в офисе закуренная сигарета неожиданно обожгла пальцы. Пётр приоткрыл окно и щелчком выбросил окурок в образовавшуюся гудящую щель. За окном проплывал Обводный канал, и тут, словно вынырнув из него, в голову полезли думы, успеет ли он выбраться из машины, если с разгону протаранить ограду ждущего впереди Обуховского моста. Фонтанка представлялась ему более глубокой и более серьёзной целью, чем какой-то там канал, а если решимость откажет — там и до стройки на Сенной рукой подать, кажется, перед ней стояли бетонные заграждения. Снова болели ноги, видимо от этого правая становилась тяжёлой, словно свинец, и давила в пол педаль акселератора.

– Нет! Нет. Нет... нет? Нет... – бормотал он, то и дело меняя интонацию, словно пытаясь с её помощью подобрать какой-то шифр, который при совпадении с какими-то непонятными потусторонними замками, смог бы в одночасье изменить ситуацию. Шевеля губами, он как в бреду бормотал свою мантру и ему самому уже было непонятно — пытается он с помощью своих беспрестанных заклинаний всё ещё изменить ситуацию, или уже противится навязчивой мысли, холодным расчетом ухватившейся за руль и давящей на «газ», погоняя авто к ждущему впереди мосту через Фонтанку.

Наперво еле уловимо, но со временем всё сильнее и увереннее, в салоне воцарялся удушающий запах гари. Начинала кружиться голова. Пётр окончательно упрятал стекло в щели дверцы, но запах почему-то не исчезал, хотя дыма в салоне явно не было. Ну да теперь всё равно!

Мысль об автомобильном прыжке, обвившись вокруг головы белой повязкой камикадзе, вытеснила всё остальное, и что есть сил уже душила инстинкт самосохранения. Губы Петра растягивались, формируя что-то подобное улыбке. Последнее «нет» было вопросительно-ухмыляющимся и теперь сквозь натянутые губы, сначала сомневаясь, но с каждым разом всё более утвердительно выбиралось слово «да». Вдалеке из-за деревьев по левую руку показалась ограда моста.

По мосту, будто поджидая Петра, плёлся грузовик. Пётр расхохотался — судьба отправила ему навстречу именно пекунинский фургон. Он неспешно ехал навстречу, расплываясь в разукрашенной фирменными коричневым и красным цветами зиловской улыбке.

– Ну, ты-то мне не помешаешь, и не мечтай – прокричал Пётр. И тут же выпучил от удивления глаза — на переходе, в десятке метров впереди стоял мальчишка. Создавалось впечатление, что он шарит взглядом по самому дну петровой души. Было уже около нуля градусов, но всё же ещё не сезон для рыжей шапки-ушанки, обнявшей щёки мальчугана. Он не двигался. Словно кролик, заворожено смотрящий в пасть питона, незадачливый пешеход не мог оторваться от несущихся на него фар.

– Нет! Нет! НЕТ! – кричал Пётр, пытаясь вывернуть непослушный руль.

На мир упала огромная мутная капля сосновой смолы.

Очень хотелось двигаться быстрее. Пётр был уверен, что можно было совершенно спокойно открыть дверь, прихватить что-нибудь из салона, и спокойно выйти из машины. Но смола, заполнив собой всё вокруг, не давала двигаться.

Совершенно отрешившись от реальности, Пётр смотрел на летящие над капотом глаза. Они были карими. Даже в этой мелочи фирменные цвета были соблюдены. Невыносимо болели ноги. Очень медленно блестящий лимузин с невыносимым скрежетом протискивался под брюхо фургона, на борту которого был нарисован кареглазый улыбающийся мальчишка в кепке, а под ним надпись «Мальчик Петя». Скрежет перерос в невероятно громкий хруст — заднее колесо ЗИЛа, кроша стекла, покатилось на встречу с Петром.