Калейдоскоп событий. Свадьба... на скорую руку

            

      Начало учебного года в институте не помешало мне немедленно выехать в Москву. Сборы были недолгими. В Москву я приехала утром, а днём прибывал «Поезд Дружбы» на Киевский вокзал Москвы с румынской молодёжью. Перрон был уже полон встречающих. Грянул духовой оркестр и вагоны, украшенные символами обеих стран, остановились у перрона.

      Три года! Волновалась ли я? И да, и нет. Скорее меня волновало, всего лишь, собственное любопытство. Оно, в данный момент, было сильнее других чувств. Я три года поддерживала, одними письмами свои чувства к Герману, поддерживала и его веру в то, что я выйду за него замуж, выйду замуж за человека, лицо которого я стала уже забывать.

      Конечно, я обещание выполню, но… «утихли страсти, улеглось волненье». Я выпестовала и любила миф, созданный мною же самой. Что же будет теперь?

      Поезд остановился, и шумная толпа румынской молодёжи заполнила перрон вокзала. Германа я не видела. Наконец, когда толпа поредела, я увидела, как в дверях вагона появился ОН!.

      Ещё не веря в то, что это правда, на меня снова нахлынули уже знакомые мне чувства и я, улыбаясь, бросилась к вагону. Стоя в дверях, он тоже что-то кричал мне и улыбался. Я не понимала, что он говорит, потому что оглушающие звуки духового оркестра, мешали слышать что-либо.

      Когда я, наконец, пробралась к нему, я думала он обнимет меня, расцелует, а он, озабоченно, попросил меня: «Линочка, понеси, пожалуйста, ты мой чемодан, потому что мне нельзя поднимать тяжести».
      Обескураженная, я стащила с верхней ступеньки вагона чемодан, забыв даже спросить о причине этой просьбы. Туристы уже шли к автобусу, и нам ничего не оставалось, как последовать за ними. В автобусе Герман рассказал мне, что перед самой поездкой в Москву, как назло, у него случился приступ аппендицита.
      Врач предупредил, что поездка может угрожать ему перитонитом. Но если невозможно отказаться от поездки, сказал доктор, то он должен беречь себя в пути, не поднимать ничего тяжёлого и принимать какие-то таблетки. Поездка была рассчитана всего на три-четыре дня, и Герман решил рискнуть.
 
      Забегая вперёд, скажу, что сразу же после возвращения в Румынию, прямо с вокзала Германа отправили в больницу, на операцию, которая прошла без осложнений.

      Автобус отвёз всех нас в гостиницу «Останкино». После того, как всех туристов распредилили по комнатам, мне тоже предоставили место-койку в комнате на шесть человек.
      Руководитель румынской группы отнёсся благосклонно и с пониманием к нашему неординарному случаю, поэтому позволил мне и питаться вместе с их группой. Остаток первого дня мы с Германом наслаждались обществом друг друга, а на второй день побежали в главный ЗАГС города Москвы.

      К нашему разочарованию нам объявили в ЗАГСе, что зарегистрировать наш брак невозможно, поскольку ни один из нас не имеет Московскую прописку. Увидев наши растерянные и огорчённые лица, заведующая посоветовала нам всё же взять справку в гостинице о том, что Герман там временно прописан, а потом обратиться в ЗАГС Рижского района города Москвы, к территории которого относится гостиница «Останкино».
 
      Проблема состояла в том, что у Германа не было личного туристического паспорта, а только его национальный гражданский паспорт, куда печать о регистрации брака  советские органы не имели право ставить. Нужен был заграничный паспорт. Групповой паспорт на сорок человек находился только у руководителя группы, который, в свою очередь, не имел права никому передавать «групповой паспорт» под страхом своего увольнения с работы.

      Несмотря на такую строгость распоряжений, руководитель группы вошёл в наше критическое положение, и доверил Герману «групповой паспорт», с просьбой «беречь его, как зеницу ока». Румыны сентиментальная нация, а наша трёхлетняя разлука, и такая необычная встреча, не могла не тронуть их сердца, поэтому вся группа «болела» за нас и просила руководителя группы помочь нам.

      Это был уже третий день пребывания группы в Москве. Если сегодня не зарегистрируют наш брак, то это событие может не произойти так скоро, а может быть и никогда. Со всеми нашими документами и с разрешением Великого Национального Собрания Румынии мы пришли в ЗАГС Рижского района города Москвы.
История повторилась!
 
      «Мы не можем» потому-то и потому-то. Чувствуя, что это последний шанс, я поняла, если мы сейчас же не сможем ничего доказать, то «всё пропало»! Герман стоял как «соляной столб», не произнося ни слова. Наверно в чужой мне стране я бы тоже не смогла защищаться, не зная, просто, что нужно делать и говорить. Но я то у себя дома! По мне, чем труднее, тем интереснее! И я рискнула!
 
   -«Конечно, конечно, Вы правы, но городской ЗАГС объяснил нам всё и сказал, что только Вы вправе зарегистрировать наш брак, потому что гостиница находится на Вашей территории, мы только что идём из главного городского ЗАГСа – полу правдой в отчаянии пыталась я спасти наше положение. – У нас есть прописка и все нужные документы, включая разрешение Румынского парламента», – не зная, чем ещё убедить упрямую даму, выпалила я.

  – «А это ещё к чему? У нас свои законы и мне ваше разрешение совсем ни к чему» – почти обидевшись, сказала она.
Терять нам уже всё равно было нечего, и я решилась на последний аргумент в нашу пользу.

      Почти устав от борьбы, я спокойно произнесла:
- «Я думала, что вышестоящие вам органы знают, что говорят. Они же направили нас к Вам. Если не верите, позвоните своему начальству» - сказала я с надеждой и страхом, поскольку это было не совсем так. И…, о Боги! Судьба сжалилась над нами! Когда я услышала её ответ:
- «Я бы позвонила, но с утра наш телефон не работает, поэтому могу вам верить только на слово. Хорошо, приходите завтра, я зарегистрирую ваш брак».

- «Завтра?! Это невозможно! Завтра утром наша группа уезжает из Москвы!» – прорезался голос у Германа.
      Дама посмотрела на его взволнованно отчаявшееся лицо и спросила слегка раздражённо:
- «Хорошо! Но подождать-то один час Вы можете? У меня сейчас запрограммирована регистрация другого брака, а пока заполните эти заявления».
      Не веря в свою «слепо-бестелефонную» удачу мы чуть не кинулись её целовать! П-о-б-е-д-а!

      Никакого торжественного шествия не было, платья свадебного тоже не было. Не было и свидетелей. Казалось бы, всё было обыденно и банально, но не для нас! Мы победили! Мы победили человеческую косность, мы не предали веру друг в друга и в себя! Мы победили время и расстоянья!

      Через час мы с Германом предстали перед регистратором ЗАГСа. Она попросила наши паспорта. Поскольку у Германа личного загранпаспорта не было, а лишь групповой, то он предложил, то, что имел. Снова посмотрев на нас укоризненно, она попросила Германа найти в списке его фамилию.

-  «И куда же мне здесь ставить штамп?» – спросила она сердито, но, не дождавшись ответа или не надеясь на вразумительное решение от нас, она поставила штамп над фамилией Германа. Штамп был большой и занял место от десятого номера в списке по двадцатый.
 Я спросила:
- «А как же узнают, кто женился?»
– «А мы поставим «галочку» против фамилии Вашего жениха. Вот, когда он приедет к себе в страну, там он узаконит всё на основании свидетельства о браке» - ответила поучительно заведующая.
 
Мне стало смешно!
- «Ах, вот как! Так поставьте «галочки» всем мужчинам из списка, закрытых штампом, вот будет потеха!» – пошутив, рассмеялась я. Регистратор шутки не поняла и, обращаясь к Герману, сказала:
- «Ну и жена у Вас будет!»
- «Перевоспитаем!» ответил радостно Герман, тоже рассмеявшись такому варианту. Нам предложили расписаться в книге записей и регистраций, после чего вручили Герману «Свидетельство о браке», зарегистрированное 13 сентября 1959 года и мы выпорхнули из ЗАГСа Рижского района города Москвы.

      Выпорхнув из здания, мы, держась за руки, кружились на тротуаре, в только нам известном ритме танца, воплощающем в себе не сам факт бракосочетания, а праздник победы над годами разлуки и расстояньем.
      Пока мы не осознавали, что эта «зеленоватая бумажка» даёт нам не только социальные права, но и обязательства, ответственность друг перед другом за нашу будущую семью. Пока мы плохо понимали, что теперь нам не нужно никого ни о чём просить, ни перед кем не унижаться, что мы можем, как достойные люди иметь свой личный загранпаспорт, а не групповой. Это понимание пришло к нам позже, когда мы опять столкнулись с законниками. Сейчас же мы были просто опьянены свободой, молодостью, близостью друг друга и победой!

      Чуть опередив Германа, я побежала к переходу через проспект Мира и не заметила, как зелёный свет светофора поменялся на красный. Только вихрем, промчавшийся автомобиль, задевший моё платье и руки Германа, оттащившие меня к тротуару, вернули меня из эйфории в реальность. Больше Герман не выпускал моей руки из своей до самого ресторана, где обедала румынская группа молодёжи.

      Свадебного пиршества и фанфар тоже не было. Однако в ресторане нам накрыли отдельный столик только для нас двоих, с красивым букетом цветов на нём.
      Это постарались ребята из группы, что было нам очень приятно. Невольные свидетели нашей победы над временем и бюрократией, поднимали за нас бокалы с вином, желали нам счастья, присылали на наш столик бутылки с вином. Это такой обычай у них, прямо, как на моём любимом Кавказе!
 
      После обеда все ребята уехали на экскурсию, а мы с Германом вернулись в гостиницу. Это был третий день «поезда дружбы». Завтра утром группа отбывала обратно в Румынию.

      Всего три дня после почти трёх долгих лет! Так много нужно было сказать друг другу, а время было так ограничено, что мы больше смотрели друг на друга, чем разговаривали. Учитывая особое отношение моей мамы к Герману, я попросила его оставить мне свидетельство о браке, чтобы убедить маму, что всё в порядке, что Герман и правда приехал, и что теперь я замужняя женщина.
      Конечно же, Герман был рад оправдаться перед моей мамой, поэтому и отдал мне свидетельство о регистрации брака. О том, что это было для нас обоих ошибкой, мы узнали лишь десять лет спустя. С юридической точки зрения, «бумажка» нужна была ему больше, чем мне.
                *****

      О том, что законный брак приносит свои правовые плоды, мы убедились с Германом в этот же вечер. С первого дня мы жили с ним в разных комнатах и не помышляли ни о чём другом, потому что ни у него, ни у меня денег на отдельный номер не было. К тому же по правилам гостиницы мы и не имели права проживать вместе, не будучи мужем и женой. Чтобы как-то отметить этот день для нас с Германом по-особому, я предложила купить что-нибудь в гостиничном буфете и посидеть у него в номере пока, его, товарищ по комнате, ещё не пришёл домой.
 
      Хотелось чего-то особенного, и я предложила купить бутылку шампанского и большой ананас. До тех пор я никогда не только не пробовала, но и не видела ананас «живьём». Когда мы подходили к номеру Германа, к нам подошла коридорная, и поздравила нас.

      Оказывается, уже весь отель знал нашу историю и то, что сегодня мы зарегистрировали наш союз. Немного смущаясь, она спросила нас, есть ли у нас отдельный номер в отеле. Мы сказали, что это выше нашей финансовой возможности, тогда она попросила принять подарок от работников отеля. Этим подарком был отдельный номер с двуспальной кроватью.

      От неожиданности и смущения мы не нашлись что сказать, кроме слов благодарности, а, наверное, следовало бы пригласить их на наш маленький праздник, и угостить ананасом, но мы просто растерялись.

      Утром, когда мы открыли двери из номера в коридор, нас там ждали человек пять из обслуживающего персонала. Все загадочно улыбались, и я не нашлась, что сказать кроме как:
- «Извините, я не убрала постель. Спасибо!»
– «Ничего, ничего! – почти радостно отреагировали они – Мы сами, сами! Желаем вам счастья!».

      Почувствовав себя неловко от такого неоправданного, на наш взгляд, внимания, мы быстро разбежались по своим номерам за вещами, поскольку в это же утро Герман с группой «поезда дружбы», возвращались в Румынию. Это был последний четвёртый день и последний завтрак вдвоём.

      Автобус уже ждал всех у ресторана, а озабоченный руководитель группы, вызывая по списку каждого «туриста дружбы», отправлял их в автобус. Я тоже поехала с ними на вокзал, чтобы проводить Германа.

      Медленно движущийся последний вагон поезда, как будто зацепил во мне какую-то нить, связанную с таким трудом во что-то единое, целое. Удаляясь, поезд разматывал ряд за рядом искусно созданное временем плетение, пока не оставил меня стоять одну на перроне оголённой и опустошённой.

                *****

      Мой поезд на Сталинград уходил только вечером и у меня был целый день, чтобы осмыслить все эти три дня из жизни большой девочки. Ах, да! Уже женщины.

      Казалось бы, меня должно было обуревать чувство необузданной радости и удовлетворения, но этого не было. Что касалось победы над годами разлуки и расстояньем, всё было понятно и прекрасно. Но за этой борьбой, за вулканом эмоций, которые растрачивались в противостоянии с властями, за эти три дня у нас не осталось времени на простые человеческие чувства.

      Остались недосказанными тысячи слов, которые хотелось сказать друг другу. У нас оставалось менее двадцати четырёх часов, чтобы прожить часть жизни, которую молодожёны проживают за свой медовый месяц или хотя бы за неделю. Всё было как-то скомкано, «по быстрому», как будто мы отдавали долг неизвестно кому или чему. Я так ничего и не поняла.

      Может быть, всё было бы для меня иначе, если бы в ночь перед бракосочетанием мой «грех» был бы принят моим завтрашним мужем, но порядочность его не позволила ему до бракосочетания «обмануть доверие Любовь Николаевны» (это моя мама), как он выразился. А может быть и не лучшие воспоминания о той ночи,три года назад, когда в самый неподходящий момент в дверь дома постучала, прибывшая с визитом ко мне моя мама.
      Однако в ночь пред бракосочетанием у нас было достаточно времени подольше побыть вместе, узнать и в ЭТОМ отношении друг друга, но этого не случилось и я обиженная, и пристыженная собственной смелостью ушла к себе в номер спать. Запретный плод сладок! Так вот, сладости-то я и не почувствовала. Снова меня преследовали упущенные возможности!

      На вокзал, откуда уходил мой поезд, я пришла намного раньше. Я больше не хотела видеть ни города, ни людей. Было уже темно, когда подали наш состав к перрону вокзала. Одной из первых я вошла в свой вагон и заняла место в купе.
      Позже в это же купе пришла какая-то старушка, и до Сталинграда мы ехали лишь вдвоём. У нас в поездах путешествующие люди часто знакомятся между собой, говорят друг с другом, чтобы не было так скучно ехать. Заметив моё задумчивое лицо, старушка спросила:
- «В гости ездила, милая, аль едешь в гости?»
– «Да – ответила я – в гости к мужу ездила»
– «Батюшки, развелись, небось?» - посочувствовала она, увидев на моём лице огорчённое выражение.
- «Да нет, - улыбнулась я такой её догадке, – наоборот поженились!». Внимательно посмотрев на меня, она больше ничего не спрашивала. Я была благодарна ей за её молчание, потому что говорить мне совсем не хотелось.

      Старые люди на Руси имеют такое поверье, «как девушка проведёт свою первую ночь с суженым и свой первый день после первой ночи, таковой вся жизнь её будет». Если эта «правда» получена из опыта многих поколений, то я являюсь достойным представителем и последователем этого поверья.

      Действительно, наша совместная жизнь с Германом состояла больше из разлук, ожиданий, переездов, встреч и расставаний. Но обо всем, об этом я узнаю позже, а сейчас поезд прибывал в Сталинград, и меня ждала встреча с родителями.

      На вокзале меня никто не встречал. Когда я зашла в дом, я поняла по взгляду мамы, что она очень обеспокоена чем-то. Предвосхищая её вопросы, я молча протянула свидетельство о браке. Она, внимательно прочитав его, сказала: «Понятно!», ничего при этом не комментируя. Ведь ничего особенного и не произошло! А папа был в командировке и приласкать меня было некому...

1957 год.


(Продолжение следует) http://www.proza.ru/2011/02/17/1460