Двадцать тысяч сигарет

Это случилось осенью. Золотые листья деревьев шуршали под гнусавые завывания ветра. Жухлая трава огорчала глаз. С каждым днем окна серых домов все раньше и раньше сияли электрическим светом. Приближался угнетающий, серый период.
Я поздно вернулась с работы. Он уже спал. Меня всегда умиляло то, как он сворачивался калачиком и, укрываясь одеялом с головой, словно маленький ребенок, засыпал.
Сняв с себя плащ, я вышла на балкон покурить: он не любил, когда я пускала клубы горького дыма на кухне. За балконной дверью меня ожидала помесь сухой осенней прохлады и безжизненных фасадов. Серость, что в очередной раз явилась в нашу жизнь, была сегодня особо нервной, слегка дерганной. Как будто кто-то постоянно подстегивал ее.
В моей голове бурлил поток мыслей. И львиная доля их была посвящена ему. Его синим глазам, тонкому, заостренному носу, широкой челюсти, высоким скулам и гладкой, словно атлас, коже.
Прожив на балконе три сигареты, я вернулась в душную комнату. Над потолком мне подмигивала лампа, белый диван, украшенный красными бархатными подушками, стоял в углу, словно приглашая меня прилечь. Но я отказалась.
Ноги понесли меня на кухню, где я уже две недели ничего не готовила, а руки заставили достать с полки дорогой коньяк. Он очищал мою голову от того грязного потока глупостей: без коньяка я бы не заснула.
Одурманенную алкоголем голову я понесла в душ, чтобы стать чистой, словно новогодний заяц и наконец-то лечь спать рядом с ним. Прохладная вода нежно обхватывала мой силуэт. Ее руки мягко смывали с меня остатки ежедневных пороков.
Я, в очередной раз бросив взгляд на его укрывшийся с головой силуэт, легла спать. Довольная оттого, что завтра начнется новый, набитый пошлостями и страхом день, но у меня под рукой всегда будет тот, на кого я могу опереться.
Я быстро заснула. Прошло всего несколько минут и в кровати уже лежали два человека с одним теплым сердцем на двоих.
Он был холоден. И за это я его полюбила. Это как прикоснуться зимой к ледяной железной трубе языком и долго-долго стоять вот так, не отрываясь, чтобы потом невозможно было разъединить вас.
Я вечно терпела его мальчишеские выходки, а он смирял меня суровым взглядом за наименьшую глупость. Я каждый день стояла с ним на обрыве, но всегда знала, что именно он подаст мне руку, если вдруг я упаду.
Мне ничего не снилось. Помню только, что моя кожа покрылась мелкими пупырышками от холода, словно я окунулась в огромный таз с ледяной водой. Мои глаза открылись. Подниматься не было никакого желания, но холод все сильнее сжимал меня. Я повернулась вбок и замерла: в кровати я лежала одна.
В моих мыслях тут же возник высокий молодой человек со светлыми волосами, что сидит в гостиной с уже вчерашней газетой и мирной перелистывает ее помятые страницы. Я встала с кровати и, предварительно выглянув в окно, вышла из комнаты.
За дверью меня ждал только легкий страх и растерянность: в квартире свет был выключен. Я шла лишь благодаря тонкой лунной дорожке, а тем временем старый паркет неприятно поскрипывал под моими ногами.
Его не было негде: квартира как будто замерла в сером безмолвии. Только изредка раздавался шум северного ветра за окном.
Мое сердце забилось с неистовой силой, а душа не могла найти себе место. Я по-настоящему испугалась.
Просидев с минуту в гостиной, я решила, что думать бессмысленно. Сейчас, среди тихой ночной глади, я не на что не способна. Взяв пачку сигарет, я вышла на балкон.
Там стоял он. Широкие плечи загораживал объемный диск луны, мускулистый торс слегка покачивался. Он плюнул вниз с балкона и с любопытным выражением лица посмотрел на часы. Потом он перевел взгляд куда-то в темноту, куда-то вниз. Его слюна все еще летела. Второй этаж, первый этаж, асфальт. Он вздрогнул и снова посмотрел на часы. Потом он пробормотал:
- Я должен знать точно.
И снова проделал все тоже самое.
Я смотрела на него с осторожность, словно боялась помешать какому-то старинному ритуалу. Будто бы девочка, я обошла его и тихонько спросила:
- Что ты делаешь?
- Я меряю. – Ответил он, смотря, как его слюна в очередной раз разбивалась об асфальт. – Мне надо знать точно.
- Что тебе надо знать? – Снова спросила я.
- Мне надо знать, за сколько слюна долетит до тротуара. Мне надо знать точно. – Повторил он эту фразу.
Я пришла в замешательство. Никогда раньше я с таким не сталкивалась. Ведь люди обычно не просыпаются среди ночи, и их не интересует, за сколько их слюна долетит до асфальта.
Еще раз посмотрев на него, я аккуратно прикоснулась к его плечу. Он вздрогнул чуть сильнее прежнего. На секунду его глаза стали стеклянными. Он глубоко вдохнул и осмотрелся.
- Что я делаю на балконе?
Я не нашлась, что ответить и, поцеловав его, сунула ему в рот сигарету. Прожив вместе двадцать затяжек, мы вернулись в спальню. От осеннего холода у меня окоченели пальцы – он пытался меня согреть, держа мою ладошку в своей богатырской руке. Я снова была счастлива. И снова боялась, поскольку все, что происходило на балконе, казалось мне загадочным и непонятным.
Следующее утро выдалось туманным. Будто кто-то вывалил на улицы огромный мешок с мукой, чтобы запутать сонных горожан в дебрях города.
Я проснулась как всегда. Выкурив перед работой одну сигарету, я позавтракала и была готова выходить.
Он немного задерживался. Его светлые кудри тряслись, когда он пытался одеть черные лакированные туфли. Тело сгибалось пополам, а руки напряженно завязывали шнурки. Он был прекрасен.
Мы вышли. На парковке под нашим девятиэтажным домом, мы поцеловались, словно в последний раз, и разъехались каждый на свою работу. Я поехала в здание небольшой фирмы, которую за глаза называли обществом анонимных лицемеров, а он направился в отдел по продажам одного из поставщиков западной кухонной техники.
Каждый последующий день мало чем отличался от предыдущего: я все так же жила, измеряя время выкуренными сигаретами, ходила на работу и смеялась над старыми комедиями семидесятых. Но, когда в моей жизни появился он, все словно перевернулось с ног на голову. В моей квартире стали появляться цветы, в мыслях – сладкие воспоминания, а в сердце – тепло. Его любовь размеренно грела меня, словно вечная чугунная батарея. Она зажимала мое сердце в горячие тиски, пытаясь овладеть мною полностью. И у нее это получилось.
С того дня прошла ровно неделя. Семь осенних дней пролетели как один миг. Как сигарета. Я снова поздно пришла домой и проделала все тоже самое, что и раньше. Балкон сменился комнатой, холод – теплом. Коньяк проник в глубины моего тела. Вода опять забрала с собой все дневные грехи и я, самая чистая на земле девушка, снова легла в свою двухместную кровать с ним.
В ту ночь я видела какой-то быстрый сон. Я ничего не помню. Лишь неприятное, горькое послевкусие, словно жало, отягощающее мои чувства.
Я проснулась. Мое сердце екнуло, а потяжелевшая душа, словно на грузовом лифте ушла в пятки: его не было в кровати. Моя пьяная фантазия испугала меня еще больше и, вспомнив прошлую неделю, я быстрыми шагами пошла на балкон, захватив с собой пачку сигарет.
Там стоял он. Плюнув вниз с балкона, он с любопытством посмотрел на часы. Потом он перевел взгляд куда-то в темноту, куда-то вниз. Его слюна все еще летела. Второй этаж, первый этаж, асфальт. Он вздрогнул и снова посмотрел на часы. Потом он тихо сказал:
- Я ждал тебя. – Его голос звучал, будто расстроенная виолончель.
- Зачем? – Спросила я.
- Не знаю. Но я должен знать точно.
- Ты должен знать, за сколько слюна долетит до тротуара?
- Да. Но я не могу измерить. Я не могу. – Его лицо вдруг искривила улыбка. – Но я знаю, как мне это сделать.
- И как же? – Аккуратно вопрошала я.
- Я тяжелее слюны. Я буду лететь немного быстрее ее. Я долечу первым и смогу посмотреть на часы. Я измерю точно. – Отвечал он.
Я оторопела. Не в силах поверить сказанному, я нервно хихикнула.
- Что же ты такое говоришь? Ты же разобьешься.
- Нет. – Ответил он. Я спрыгну. Я пролечу быстрее слюны. У меня все получится.
После этих слов он повернулся ко мне спиной, плюнул и тут же прыгнул следом. Я бросилась к борту, но мне ничего не оставалось, как смотреть на отдаляющийся светлый силуэт и маленькую точку вблизи. Он упал первым, а рядом шлепнулась об землю его слюна.
Как потом оказалось, он был болен, скорее всего, шизофренией.
Я не кричала от боли и не умоляла Господа Бога. Я просто села и заплакала, потому что в мое сердце больше никогда не постучится тепло. Я прожила еще двадцать тысяч сигарет.

Приглашаю всех подписаться на мою страницу:
http://vkontakte.ru/public23597253