Ангел-хранитель

Аркадий Федорович Коган
http://www.proza.ru/2011/02/14/2235

В аэропорту Братска гуляла буря. Снег сыпал и сыпал, вьюга выла и выла, синоптики обещали и обещали... Но вдруг обещания кончились и громкая связь, будто голос с небес, вынесла приговор - буран продлится еще минимум три дня. Эта новость привела народ в состояние ярости. Еще бы! Обещали ведь, а теперь что? Всеобщее раздражение усугублялось тем фактом, что наличные деньги кончались, а электронные были не у всех. И если поначалу, как и положено, народ безмолствовал, то теперь начались призывы идти войной на метеослужбу. В этот момент даже начальство поняло: назревает бунт, бессмысленный и беспощадный А потому некто невидимый распорядился и – о, чудо! -пассажиров в спешном порядке размещали в гостинице, поили горячим чаем с пирожками.
Елена Гавриловна, Анна Владимировна, Ираида Казимировна и Анжелика Саркисовна оказались в одном номере старой аэропортовской гостиницы. Все они были женщинами одного, назовем его постбальзаковским, возраста и, видимо, одного круга. А потому в комнате сразу воцарилась обстановка уюта и комфорта.
За окном кружила метель, подвывал ветер, а в комнате было тепло, даже жарко. Чистые постели, мягкие матрасы и проведенная в зале ожидания ночь – отличное снотворное. Женщины уснули сразу и проснулись только к вечеру.
- А что, девочки, а не заказать ли нам ужин в номер? – спросила, сладко потягиваясь, Анна Владимировна.
- Паркуа бы и не па? – поддержала ее на языке близком к французскому Анжелика Саркисовна.
Вышедшая из душа в халате и чалме из полотенца Ираида Казимировна заметила:
- Если без выпивки,то я – против.
- Без выпивки никак нельзя, - поддержала ее красившая глаза Елена Гавриловна.
- Выпивка - не проблема, – Анжелика Саркисовна достала из-под кровати сумку, а из сумки извлекла бутылку марочного армянского коньяка, - Между прочим, ереванский разлив, качество гарантировано.
Почтенные дамы восторженно завизжали, почти как шестиклассницы.
Тут же снарядили экспедицию в ближайший магазин. И вскоре стол ломился от закуски.
Первый тост, понятно,был за знакомство. второй – за любовь. Потом стало хорошо. Анна Владимировна достала кальян, который она везла в Магадан на память об отпуске, проведенном на Средиземном море.
Кальян был как раз на четыре персоны. Закурили. Стало совсем хорошо.
- Щас спою, - подражая мультяшному волку, сказала Елена Гавриловна. И тут же завела тонким пронзительным голосом про мороз.
- Тсс, девки, тихо! – прервала пение Анна Владимировна, - А то ведь заметут нас за хулиганство.
- Тогда давайте тихо, но с чувством, - прошептала Гавриловна и тихо вполголоса начала про вихри враждебные, которые, подобно вьюге за окном, веют... Женщины дружно подхватили, но уже в конце первого куплета не выдержали и залились безудержным заливистым смехом.
Налили еще. Теперь пили без тостов, каждая в в свою охотку.
- Ох, бабоньки, чтой-то сидим мы как мужики, ей богу, не по-людски как-то, - сказала Гавриловна, - только пьем,курим да песни орем. Нет чтобы поговорить по душам. Вот ты, Ираида – женщины были уже на «ты» и звали друг друга по именам, - все отмалчиваешься. И смеешься, вроде, со всеми, и песни поешь с нами, а смурная какая-то. Ты бы не таила, выговорись, если что, на луше полегчает.
За столом замолчали. Ираида, пряча глаза, достала из кармана пачку сигарет, неловким движением закурила. Плеснула себе коньяку и залпом выпила. Только теперь она подняла глаза на подруг, с которыми судьба свела ее на несколькодней в этой далекой от дома гостинице.
- Ну что ж... История эта длинная и, скорее всего, вам не интересная. Но если хотите...
- Хотим, хотим, - за всех подтвердила Анна Владимировна.

...История эта началась с детского приключения. Мне было четыре года. Я была белокурой и миловидной девчушкой, вся в эдаких кудряшках. Что удивительно, уже в том нежном возрасте мальчишки обожали играть со мной – даже в куклы! - а вот девчонки сторонились меня. Естественно, я не знала разницы между мальчиками и девочками, но уже чувствовала, что она есть. И не только внешняя, которую я не могла не наблюдать в детском садике и на игровой площадке, но и какая-то внутренняя, для выражения которой и сейчас-то нелегко найти слова, а тогда...
Среди мальчишек нашего двора был один.. ну, как сказать... Он был не как все. Например, он единственный из всех ребят нашего вощраста никогда не играл со мной. А ведь мы с ним были не только соседи, но и в садике были одногруппниками. Не скажу, что это меня тогда задевало. Нет. конечно. Хотя внимание, наверное, привлекло. Скорее, это меня удивляет сейчас, а тогда...
Ираида налила себе на этот раз не коньяк, а водку и выпила залпом. Не закусывая несколько нервным движением достала сигарету и закурила.
Аня с Гавриловной несколько недоуменно переглянулись.
Ираида глубоко затянулась.
- Извините. Я всегда, когда вспоминаю это... Так вот. Однажды я гуляла во дворе. Вокруг было много людей: бабушек, дедушек, ну и детей всех возрастов. И тут, невесть откуда появился пес. Чья-то бабуля, начала орать, что это бешенная собака, что она сейчас всех искусает. Ребетня вместе с мамочками бросилась врассыпную. Я же была одна – папа поднялся домой за сигаретами. А собака, как на зло, побежала прямо на меня. Может быть потому, что только я отсталась одна, мне было страшно и обидно, и оттого я рыдала во весь голос. А собаки ведь чуют страх, вот она и бросилась с лаем ко мне. Было так страшно, что я даже забыла закрыть глаза. Теперь это мой ночной кшмар – я стою и реву, а на меня с лаем несется собака.
И вдруг... Я не знаю, откуда он появился, но он появился вовремя. Это был тот самый странный мальчик, единственный, который никогда не играл со мной. В руке у него была лопатка для песочницы. Он выбежал прямо навстречу этому псу, и тот от неожиданности остановился. Наверное, сработал инстинкт охотника и дичи: ты убегаешь - я – догоняю, ты догоняешь – я убегаю. Мальчик размахивал лопаткой и все норовил ударить пса по носу. Собака гавкнула пару раз, развернулась и, поджав хвост, засеменила прочь от игровой площадки. Тут же появились бабушки-дедушки, дети. Ко мне подбежал папа. Он как раз выходил из подъезда, когда собака напала на меня. Папа подхватил меня на руки, прижал к себе, я уткнулась в его куртку, которая пахла табаком и одеколоном...
Сейчас я думаю, что это был щенок, который хотел просто поиграть с другими щенками, то есть с нами, но кто знает. Да и какое это имеет значение теперь.
На следующий день, во время тихого часа, я тихонечко встала подошла к кроватке Кирилла – так звали моего спасителя. Кирилл спал. Я наклонилась и поцеловала его в румянную, пахнущую яблоками щечку. Он проснулся и посмотрел на меня удивленно, будто видит меня в первый раз. Знаете, сейчас бы я сказала, что так может смотреть рафинированный английский аристократ на подгоревший пудинг. Но тогда я мало что понимала и сказала то, что думала и с чем пришла к нему. Я сказала: «Ты – мой ангел-хранитель».
Его глаза стали круглыми. В них было не просто удивление, а изумление. Видимо, он не очень понимал, что означают мои слова. Я-то их слышала от бабушки. Она мне часто рассказывала сказки. В одной из них принцесса, спасенная рыцарем из лап чудища, говорила своему герою: «Ты – мой ангел-хранитель».
В школе мы попали в один класс. И можно сказать, я провела все школьные годы за его спиной. Он всегда сидел впереди меня. Благодаря ему я, во-первых, не продвинулась в математике дальше таблицы умножения, а во-вторых, получила медаль. Дело в том, что уже, кажется, в четвертом классе я запуталась в какой-то дурацкой задачке и, естественно, расплакалась. Кирилл молча, не поворачиваясь, бросил через плечо шпаргалку. Так я в первый раз получила пятерку по математике. После этого случая Кирилл передавал мне шпоры, не дожидаясь моих слез. Вскоре я поняла, что высший балл по алгебре мне обеспечен и совершенно утратила всякий интерес к математике. Надо заметить, что у Кирилла оценки не всегда были так хороши, как у меня. Иногда он просто не успевал все записать – он ведь вначале делал работу для меня, а уж потом – для себя. Ну и почерк у меня был несравненно лучше.
В классе седьмом мне начало казаться, что он влюблен в меня. Я ждала, когда это хоть как-нибудь проявится. Ждала, ждала. Два года ждала, но никаких проявлений – ни дружеских, ни, тем более, любовных, если не считать шпаргалок, не наблюдалось. А парни вокруг меня уже увивались вовсю. Эх, многие кружились, но только не Кирилл. Постепенно я стала его почти ненавидеть. Я вдруг представила, что он передает мне эти несчастные шпоры не потому, что любит меня, а потому, что терпеть не может мои слезы. Ему, видите ли, противно слушать, как я реву! Эх, и разозлилась же я. Я, можно сказать, потратила лучшие годы, дожидаясь, пока это убоище соблаговолит обратить на меня внимание, а он ничего, кроме своих самолетиков - он моделированием занимался, не замечает. В общем, я поняла, что то, что я берегла для него, ему не нужно.
Тогда язавела парня. Ничего так, хорошенький, но не более того. Вскоре он мне чем-то досадил, и я с ним рассталась. Потом было еще несколько мальчиков, но ни в одном не было того, что было мне нужно. Я, конечно, и сама не скажу точно, чего мне надо было. Но, думаю, любая женщина меня поймет.
Школа закончилась. В мединститут я непоступила. Не добрала балл. Пошла работать санитаркой. Ой, тоскливо-то как было... Пусто и тоскливо. Вокруг только чужие, да еще боль, кровь, гной, моча. Когда первый раз судно надо было вынести меня просто наизнанку вывернуло. Но я все равно хотела быть врачом. Готовилась рьяно. Не верила, что поступлю, но зубрила, зубрила, зубрила... И поступила. Больше всего этому удивилась я сама.
А Кирилл исчез. Я знала, что он пошел в авиационный и, наверное, счастлив среди своих самолетиков. Я же с головой ушла в учебу. Как я умудрилась в перерывах между парами выйти замуж – ума не приложу, но умудрилась. И, между прочим, более, чем удачно. До сих пор живу с Николаем. У нас чудесные дети и мы абсолютно понимаем друг друга, тем более, что оба – врачи.
Следующий раз Кирилла я встретила, можно сказать, на пике своей женской судьбы. Впрочем, это не я его встретила, это он пересекся со мной. Дело было так.
Мой старшенький был еще в коляске, а дочка уже была во мне. Был конец зимы, что-то между двадцать третьим февраля и восьмым марта . Я вышла с коляской погулять, подышать воздухом. Иду, дышу. Прислушиваюсь к своей девчушке. Она только начала шевелиться. Леньке уже почти год, сопит в коляске. И вдруг слышу: «Индра!». Индра – это индуисткий бог, кажется, дождя. Так меня звали только одноклассники. Оборачиваюсь. Боже мой, это же Кирилл! Мне даже стало не по себе. Я с коляской и вся в беременности, а тут – мальчик, который помнит меня с косичками, в белом передничке, и даже, страшно подумать, он может помнить меня даже на горшке в садике. Естественно, словоза слово, как ты?, а ты как? а помнишь?...
Стоим мы, разговариваем. Но только мы перебросились несколькими фразами, как я вижу, как с крыши шеснадцатиэтажки, срывается огромная сосулька и со страшным грохотом падает ровно на то место, где должна были быть мы, если бы Кирилл не окликнул меня. Сама не заметила, как стала тихо, почти как снежинка, опускаться на землю. И испуганный голос Кирилла: «Индра! Что с тобой!?» Когда очухалась, Кирилл проводил меня домой, и мы снова расстались на многие годы.
А потом был две тысячи второй. В октябре мы с мужем поехали в отпуск в Москву. Хотелось оттянуться по полной: театры, выставки, просто улицы.Много чего видели. Но захотелось чего-нибудь свежего, не классического, а чего-нибудь эдакого. Взяли билеты на мюзикл«Норд-Ост».
- Ох! На тот самый!? – выдохнула Аня и испугано прикрыла рот ладошкой.
 - На тот самый.
Индира снова налила себе.
- Наливай всем, - сказала Гавриловна.
Выпили.
-И вот едем в метро, муж предвкушает. А у меня на душе кошки скребут. Ну никак меня нет тянет на мюзикл. Вчера, когда брали билеты, тянуло, а сегодня – нет. Ноне портить же мужу настроение из-за моих бабьих выкрутасов. И тут откуда-то из-за спины: «Индра!» Кирилл! И опять: «Как дела?... Какой «Норд-Ост»! Айда на зюйд-вест, я там потрясающий кабачок знаю». Уговорил, тем более, что я была на его стороне.. Сидим в кабачке, вспоминаем, болтаем о своем. Оказывается, он уже дважды был женат, а сейчас - на пороге третьего брака. Несет что-то вроде: «Бракодел я, оказывается. Понимаете, какой коленкор выходит– чтобы не допускать брак в авиации, следует бракодельничать на земле. Закон сохранения получается».
Вдруг за соседним столиком звонит мобила, и женщина не кричит, но так громко говорит, что нам хорошо слышно: «Теракт?!! Какой ужас! На Дубровке?!»... дальше я помню плохо.
Ираида налила себе полную рюмку. Было видно, что рука у нее дрожит.
- Несколько дней назад мы с мужем должны были ехать на свадьбу в соседний город. Я поменялась сменами с молодым коллегой. Но как-то мне было неспокойно. Когда вернулась – сразу в отделение...
Ираида замолчала.
- Что-то с Кириллом? – тихо спросила Анжелика Саркисовна.
Ираида кивнула.
- Да. Инфаркт. Если бы я осталась, то может быть и вытащила. Врач был неопытный, его винить нельзя. Это я во всем виновата. Понимаете? Он меня всегда..., - Ираида прикусила губу, сдерживая слезы, - а я... Один только раз надо было ему помочь, а я...
Анна Владимировна обняла Ираиду за плечи.
- Ни в чем ты не виновата, Индра, знать так на роду было написано.
Елена Гавриловна разлила остатки коньяка.
- Давайте, не чокаясь.
- Давайте, - Ираида подняла рюмку, - Берегите своих ангелов-хранителей, девочки, берегите.