Няня

В Бухаре у Павлика появилась няня, Татьяна Ивановна.
Простая русская женщина. Небольшого роста, белокожая, полногрудая, несколько грузная, но юркая пятидесятилетняя женщина. Её лицо, обрамлённое в чистенькую косыночку, излучало доброту.
Татьяна Ивановна осталось сиротой в пять лет, она росла девочкой, которая всегда боялась потеряться. Воспитывалась она у тёти, маминой сестры, в суровых традициях, то и дело секшая девочку розгами. Потом школа.
Дядя Рахмат увидел её тоненькую, с длиннющими косами, плохо одетой.
Несмотря на то, что совсем вроде бы не подходили друг другу, да и разница в возрасте была большой, они поженились. И жили счастливы.
Она была первой, а может второй по счёту женой дяди Рахмата, добрейшего мужчины, с длинными усами. Татьяна Ивановна очень любила своего мужа и прощала ему даже его регулярные уходы как заведено по воскресеньям, к первой жене, от которой у дяди Рахмата были дети.
Дядя Рахмат брил наголо голову, поверх бритости одевал калапуш. Чапан он не носил, но охотно рубашки, а брюки- армейские галифе, широкие в поясе, он заправлял в ичиги с калошами. Туда же вкладывал огромный нож, в чехле, как было принято носить всем уважаемым себя мусульманам. Калоритный мужчина. Дядя Рахмат не курил папирос, он курил насвай, зелёный порошок ссыпался под язык и долго там находился, во время чего дядя Рахмат говорить не мог, а просто мычал. Кульминацией такого «курения» было смачное выплевывание зелёной жижи.
Своих детей у них не было, поэтому охотно няньчили чужих, вкладывая в них свою душевную доброту. Это было их к тому же основным заработком, не считая того, что дядя Рахмат подрабатывал сторожем в кинотеатре «Бухаро», а Татьяна Ивановна два раза в неделю по вечерам убирала учреждения.
Жили они на Горгазе, как называли это местечко местные жители, из-за здания Горгаза, выстроенного много лет назад в тихом месте, в малоэтажном доме.
Однокомнатная их квартирка сияла чистотой. Большую половину комнаты занимала кровать, гладко заправленная по всем правилам эстетики красивым покрывалом с пологом.
В углу, от окна стоял маленький телевизор, экран который прикрывался вязанной салфеткой. Стол с двумя стульями сиротливо стоял у стены, да допотопный низенький комод с посудой.
Примечательными были большие окна, выходящие на проезжую часть центральной дороги, откуда можно было наблюдать за людьми, толпящиеся на остановке, в ожидании транспорта и машинами, двигающиеся бесконечной цепочкой по дороге. Дядя Рахмат мог часами сидеть у своего наблюдательного поста, отодвинув краешек занавески, рассказывал своей Тане о происходящем.
-А вот девочка прошла, в красном платьице, дочь учительницы..
Иногда он выставлял на подоконник телефон и приоткрывал окна, чтобы случайные прохожие, увидев телефон, могли дозвониться до нужного номера, платя за это деньги, пусть небольшие, но на буханку хлеба хватало.

Няня приходила за Павликом чуть свет, давая нам возможность без спешки собраться на работу.
В синюю детскую коляску, вместе с ребёнком, загружались вещи малыша на день, да коробки с питательными смесями, и Павлик уезжал на «работу», как мы называли его пребывание у няни.
Няня возвращала нам ребёнка в пятом часу вечера, всегда оприятным, с постиранными вещичками.
Татьяна Ивановна подробно по часам рассказывала нам о проведённом времени, во сколько ел Павлик, что пил, когда спал и сколько, где и сколько раз гуляли.
Няня была что надо, на высоте!
Свекровь оплачивала няню и щедро одаривала её.

Татьяна Ивановна умрёт спустя 20 лет от рака печени.
Дядя Рахмат очень по ней тосковал, пережил её всего на четыре года.