Сердым JdR

                Some people admire the work of a fool,
                For it's sure to keep your judgement cool;
                It does not reproach you with want of wit;
                It is not like a lawyer serving a writ.

                Творенье дурака по вкусу многим людям.
                О нем наверняка мы без волненья судим.
                Нас в тупости оно не упрекнет; в отместку,
                Как стряпчий, - не пришлет судебную повестку.

                У. Блейк
                перевод В. А. Потаповой


«Как я дошел до этого?
Ответ прост: я был избран»


Звать меня Сергей Дымов. В школе Серега, Серый или Дым. Серый дым. Не помню, кто объединил в «Сердым». Так и прилипло — Сердым. Ну и хуле?

В нашем приволжском городке выбор не велик: либо завод металлоконструкций, либо тюремные нары, а еще хуже — погоны мента. Я после армии, куда попал по глупости. Ускоренно призывнулся, лишь бы не жрать баланду в лагере. Отоварили фраера залетного у гаражей, да и куртку с него сняли кожаную. Модную тогда, турецкую. Как говорится, по горячим следам всех нас и взяли. Дело, сами понимаете, не сложное. Вот мамане мусор знакомый и посоветовал — мне в армии пересидеть. В военкомате от моей прыти и горячего желания отдать долг Родине как можно быстрее офигели. Но подвоха не почуяли, запаковали по-скорому в блошиный плацкарт и отправили стеречь северные рубежи нашей Отчизны. Так я не в тюремной робе, а в солдатской шинельке отбарабанил свое на гарнизонной лесопилке, кидая бревна на распил. Да чифирил с двумя якутами, такими же голодными рядовыми босяками, как и я.
Вернувшись в свой родной Ушлепинск, помаялся, помаялся, да пошел на завод. Устроился нормально — помощником оператора станка ЧПУ. Леха, мой оператор, мужик нормальный, не стахановец, да и не пьянь подзаборная. На пяток годков меня постарше будет. Он этой хрени в Германии обучался, ну как на кнопки жать, программы задавать. От нашего завода четыре месяца там в какой то немецкой глуши на их фабрике учился. Лидка, жена его — рыжая стервоза, тут чуть желчью не захлебнулась. Все винила его во всех смертных. То про баб, то про шнапс россказни плела. Леха же рассказывал о жизни за границей с грустью. Учиться было тяжко, каждую субботу экзамен, денег только на пожрать в заводской столовке, да и с бабами в той глуши был облом. Те, что были, смотрели на русского ученика свысока. Вопрос: «Даст, не даст» был предопределен — не даст! Вот такая тебе несправедливость.
Так вот, Леха на кнопки свои жал, а я болванки железные в брюхо станку совал, да готовую продукцию и отходы сортировал. Леха потом мне признался, что там, у бюргеров, мою работу выполняет конвейер и автоматика. А у нас эти суки хозяева посчитали, что дешевле работягу с лопатой привинтить. Да и хер с ними! Работа не пыльная, на бутерброд с пивом хватало.
Маманя поутихла. Только невест мне косорылых начала подсовывать. Девки, все как одна, — матери-одиночки из интеллигентных семей: учительницы, докторицы, дуры страшные. Да я мамку не расстраивал, иногда и погуливал с ними. Бабы до мужской ласки голодные.

Природа у нас что надо. Летом на Волге с пацанами сядешь — шашлычки на мангале шипят, пьяные шалавы громко ржут. Стакан водочки да косячок. Это тебе не в душных Турциях с Египтом жопу жарить. Красота охуенная!
Трава? Ну да, это у меня как дополнительный заработок. Леха пристрастил. Он сам приторговывал понемногу и мне начал подкидывать на реализацию. Барыжил я не сильно. Себе радость, да и пацанам знакомым всласть. Транзит у нас через город дерьма этого. Везут его из Казахстана, да еще черт знает откуда в столицу нашей Родины — Москву. Да мне и пох! Лишняя копеечка, и кайфануть всегда есть. Герыч-то мы упырям опустившимся не толкали, на то цыгане есть. А им дорогу лучше не переходить. Так, колеса иногда двигали, но это у нас не популярная тема ни хрена. Пацаны либо «дуют», либо «баянят». Таблетки дорогие. Кексов, готовых их взять, не много. Мажоры у нас — случай единичный, потому на них денег не сделаешь. У Лехи, видно, гламурные «постояники» были. Колеса у него часто бывали в ассортименте.

Так вот, медкомиссия на заводике нашем очередная случилась. А мы с Лехой с утра под кайфом. Закинулись с первыми лучами солнца и подогревали, как начинало отпускать. Нас из цеха дернули. Мы уже второй час стальную болванку напильниками точили. Перло нас не по-детски. Начальник цеха так и поволок за шиворот в заводоуправление. Там тетки в белых халатах. Кровь из пальчика и вены. Дыхните сюда, пукните сюда. Мы же ржем, не унимаясь, до слез. Никогда такой интересной медкомиссии не было! Обычно заводская медсестра, бабка старая, выписывала нам серую бумажку, которую мы тащили в отдел кадров. Удивляясь, зачем мы вообще нужны в этом отлаженном процессе. Видно, бабке было скучно и лениво, а тут столько анализов, приборы со стрелочками, трубочки. Мутно все как-то. Нач.цеха наш, конявый лох, ссать сразу начал, мол, если у вас что найдут, я не причем. А нам похуй. Леху все равно не уволят — таких, как он, на заводе всего пять человек. На обучении остальных наши олигархи деньги зажали. А я на роль робота-конвейера всегда устроюсь, хуле ссать-то. Да и не отпустило нас. Так как-то все и прошло. Мастер поорал да стих, а мужики еще долго подьъбывали нас той комиссией.

Через полгода.
С утра на проходной охранники заводские меня из толпы да под руки. Все думаю, писец! Пропасли твари, что мы с Лехой полтонны цветнины из пятого цеха умыкнули на погрузчике, да через забор продали.
Пока вели, в кусты пару кораблей скинул. Мало ли там до тухлого расклада дойдет с мусорами и шмоном.
Привели меня на второй этаж управления, прямо в директорский кабинет. Так с заломленными руками и протащили мимо секретутки Надьки. Шалава знатная, скажу вам. Ноги от ушей, сиськи как арбузы, да на рожу не крива. Давно на нее поглядываю, да толку-то… Та свою жопу с кресла кожаного скинула, метнулась дверку нам в кабинет барский открывать. Сучка услужливая. Меня пока в приемной вертели, прямиком ей в грудь мордой и ткнули. Нелепо так, случайно. Только я время не терял — в сиську ее упругую чмокнул и шмоток слюны вглубь декольте волнующего уронил. Надька — в крик, плавно переходящий в ультразвук. Меня в охапку и толчком в царские покои. А там двое за столом — директор наш лысый, плюгавый чмырь, да вояка седой в полковничьих погонах.
— Вот это и есть наш Сережа Дымов, — прошипилявил наш лысик.
— Что ж вы так грубо с ним, идиоты?! Пошли вон! — это он уже амбалам своим.
Охранники поспешно дверь за собой, постоянно кланяясь и извиняясь, закрыли. А я остался стоять, разглядывая кабинет и размышляя, когда это наш плешивый директор мое имя выучил и таким уважением ко мне проникся. Что тут, ****ь, за засада?..
— Вы, Сережа присаживайтесь. Чай, кофе? — лебезит начальничек.
— Кофе. — Не ну а *** ли? Когда я еще барский кофе попью…
— Наденька, принеси кофе Сергею.
Интересно, он ее отсосать тоже через селектор зовет?
Вплывает эта лярва с подносом серебряным, а там чашка, блять, с мизинец и конфетка с ноготок. Вот сука, жмот, думаю. Надо было чаю просить. По роже этой суки крашеной видно все непонимание происходящего.
— Мы вас покидаем. Беседуйте сколько душе угодно, — наш директор хватает свою курву за талию, и на полусогнутых выпирается вон.
Сто процентов, думаю, дрючит Надьку наш лысый бойскаут. Тут где-нибудь на диванах и дрючит. Да и стол так ничего. Я бы ее утром и вечером драл, вместо планерки.
Полковник, меж тем, какую то ***ню понес. Поиск кандидатов по всей стране, критерии генетической устойчивости, блять, один на миллион... Бред собачий. Я больше про секретарские прелести думал, да форму его с интересом разглядывал. Голубая. Что за род войск не пойму. Не встречал я таких знаков различия на нашей гарнизонной лесопилке. Седой же мой взгляд заметил.
— Космические войска, — уточнил, и давай дальше лить херь какую то про группу отбора, эксперимент, долг перед человечеством и страной.
Ну, сука, думаю, два корабля плана просрал. Попал на бабки из-за этого петуха ряженого. И такая меня злость взяла.
— Я своих долгов не имею, а по чужим платить не намерен. *** ли, тут время терять? Мне работать пора. Болванки в станок вы за меня совать будете?
Смотрю рожу конверсионную перикосило по диагонали. Насупился, резко встал.
— Дымов, терять время на вас мне некогда! Сейчас едете домой, собираете вещи, затем в Москву, в «Звездный». Родина призывает!
И твердой поступью выходит из кабинета. Чашку с кофе свою выпил, а конфету не съел. Так что добру пропадать? Сунул я ее в карман в качестве компенсации за сброшенную в шухере траву.
Домой к мамане привези меня два кента в штатском да Юрец, барский водила, на директорской «бэхе». Я вам скажу — вот это агрегат! Кожа, рожа, весь фарш.
Мамка вся в слезах, чемодан мне собрала, села в коридоре на пол и заголосила. Конвоиры подхватили шмоточки мои да повели в машину.
Эх, думаю, нельзя так молча уходить! И заорал на весь двор:
— «Черный ворон, что ты вьешься над моею головой?!»
Бабки на лавочке креститься стали. Пацаны наши подбежали.
— Держись, Сердым! Если сдал кто, скажи — накажем!
Уважают меня, *** ли…

Историю пути до «Звездного городка» опустим. Скажу только, что офигенски прикольно летать на военном самолете и ездить в черном «мерсе» с мигалкой по встречке. Бедные вояки должны же иметь какую-то компенсацию за нашу защиту.

«Звездный городок».
Старенькое кирпичное здание с надписью на входе ЦПК-3. Обычный корпус в меру обветшалый в окружении сосен. Мое представление о советском космосе ни хрена не совпадает с увиденным. Где эти чертовы антенны, люди в белых комбинезонах, пульты, экраны, роботы? Где все это? Светло-синие коридоры, пахнущие плесенью. Бабушка на вахте в черной телогрейке. Покосившиеся стенды по технике противопожарной безопасности. Черно-белые лица пожилых передовиков производства.
Я и еще трое растерянных сусликов сидим на расшатанных стульях в небольшом захламленном кабинете. Перед нами за столом комиссия из двух военных, пожилой бабы в белом халате армянской внешности и сутулого хлюпика в проеденном молью клетчатом пиджаке цвета ветоши. Что за шапито?!
— Вам выпала честь принять участие в грандиозном космическом эксперименте…
«Какая же скука, вот же попал!» — думаю я.
— …за шесть месяцев мы выберем из вас кандидата и его запасного сменщика…
«Жрать хочется жуть как. Тут уж не до мамкиных пельмешек. Вот бля, засада!»
— … время на подготовку к эксперименту займет четыре месяца до..
Пожилой красноносый майор металлическим голосом трещит как наш заводской сварочный станок.
— Есть ли вопросы?
Подаюсь вперед:
— А кормить нас будут?

Описывать процесс отбора скучно. Полгода мы вчетвером жили в местной малосемейной общаге. В комнатах по двое. Мне в соседи достался калмык. Видно, это проклятие родовое — всё мне по жизни одни азиаты желтомордые достаются. Бальджир его зовут — Боря, сука. Буду я еще эту херь запоминать. Нам, будущим космонавтам, память для другого дана! Управление ракетой, космические карты и другая сложная муть.
Борька оказался неплохим пацаном. В детстве и юности боролся за Калмыкию по вольной борьбе. В армии рулил Уралом в стройбате. После с пацанами гонял клетчатые сумки с Черкизона в Элисту, водку из технического спирта бодяжил, да палатки крышевал. Нормальный пацан, только желтоват немного.
Другая парочка — лохи педальные. Один Андрюха из Тагила, длинный и сутулый, жердь, в провисшей одежде, системный администратор. Второй Алик, безработный из Нальчика, низкий, худой, костлявый и волосатый, как клокастая болонка. Они вдвоем спелись, и с нами контакта не нашли. Да нам с Борюном и класть на них!
Семь дней в неделю мы, как подопытные кролики, по десять часов в день дышали в трубки, сдавали кровь, валялись под рентгеновскими камерами, дрыхли в барокамерах, крутили педали тренажеров. Заключили срочный контракт на работу в вооруженных силах с сержантским довольствием. Форма, столовка, общага, кролики. Вся наша жизнь за последние полгода.
За территорию городка нас не выпускали, дышим строго в рамках обозначенного загона. В таком ритме, понимаете, никакой личной жизни. Ни времени, ни денег на баб. Да если честно, и баб-то самих тоже не было…
В общем, период подготовки означал для нас полгода усиленной мастурбации. Что не вечер, то ручной подвиг. Мы уже с Боряном стесняться друг друга перестали — коллективно передергивали на телевизор. Мы даже фантазировали о том, что вот она, групповушка — нас двое и эта шалава из прогноза погоды…
Тут на пятый месяц эта ситуация с Аликом приключилась. Спёр он в подсобке банку со спиртом медицинским, да выжрал, сука, в одну харю. Пьяный и смелый джигит напал на главврача Ануш Тоноян (та самая армянская врачиха) со спущенными штанами и не двусмысленными предложениями. Благо, процесса соития удалось избежать, но переломанный нос полковника (случайно подоспевшего на помощь) и укус за ногу бабки-вахтерши ему не простили. Так за месяц до отбора нас осталось трое.
Все потому что не дрочил! Вот и накипело... Все говорил, не могу, мол…
Расклад в принципе был ясен, и я Андрюхе тагильцу сразу все изложил:
— Ну, смотри: нас трое— ты, я и Борик. Представлять страну на просторах бескрайнего космоса должен человек с русской фамилией и такой же рожей. То есть, ты или я. Борика они поставят в сменщики, на вариант возможной замены. Дабы великий монгольский народ гордился своим потенциальным героем.
— Я калмык! — вякнул мой кореш.
— Да мне похуй, хоть негр, бля! Полетит русский. А то представляешь, какой попадон будет, когда по телевидению и радио заявят, что летит Бальджир Унчиков. А страхует его Андрюха Прилепин. Пацаны ведь не поймут. Смута будет. Народ на улицу выйдет. Недовольства всякие. Нах им это надо? А вот в обратку — летит Сергей Дымов, а страхует Бальджир Унчиков. Так это для всех праздник, и звучит красиво. И пацаны довольны, и в Калмыкии выходной.
— А почему именно ты? Обоснуй! — взбеленился наш тагильский герой.
— Так у тебя себя в зеркало видел? У тебя же башка кучерявая, да и чернявый ты. Видно где-то бабка сгрешила не с православными. А если вскроется, что ты на половину еврей? То что, твою славу придется с жидами делить? А вдруг ты агент Моссад? Тогда что? Это ж международный скандал! Так что Андрюха, прости. Ты в пролете.
— Дурак ты, Сердым!

Наступил момент окончательного отбора. Снова мы на скрипучих стульях в кабинете руководителя проектом Николая Фроловича Петренко. Сутулого хлюпика помните в клетчатом пиджаке? Так вот это он. Главрачиха Ануш и все те же двое замшовелых вояк.
— По независящим от нас причинам из четырех кандидатов до окончательного отбора дошло трое.
Ни *** себе «по независящим причинам». А кто нас тут без баб в заточении держал? Да мы все руки до мозолей протерли от интимного салюта!
— Вас ждет последний тест. Его проведет полковник Лишевич Яков Палыч. Тест будет за пределами городка. Вы будете переданы Яков Палычу ровно на сутки. По итогам теста и будет проходить отбор.
— Давайте ребятки. Я в вас верю. Не подкачайте! — это нас наша Ануш подбадривает. Приятная тетка оказалась. И Алика она пыталась отмазать, только нос полковнику он сломал не простому. Это был куратор от ГРУ. Не тот нос дал трещину. Думаю, Алик сейчас сильно жалеет о случившемся, только поздно, бля.

Военный ПАЗик с закрашенными коричневой краской окнами сглотнул наши дохлые тела, не кашлянув. На нас парадная форма без погон и знаков отличия. В машине душно и темно. Расцарапав немного краски с окна, мы видим огромные колонны из машин. Наверно везут в Москву. Полковник с нами не сел, поехал следом на старой серой «Волге» с черными номерами. Везли нас часа два с половиной. Когда утрясли окончательно и ссать было уже невмоготу — приехали.
Белое двухэтажное здание за глухим забором в окружении жилых многоэтажных панельных высоток. Все очень похоже на бывший детский садик, забранный барыгами под свои дела — казино, притоны, бордели, магазины. Да мало ли для чего еще. «Шарага», одним словом.
— Ну, вот мальчики, и приехали, — полкан наш уже тут как тут. Бодренький сука, спал, небось, на заднем сидении в то время, когда наши издроченные тела бросало по железному брюху ПАЗика на каждой вонючей колдобине.
— Проходите внутрь. Все уже накрыто. Кушайте. Отдыхайте.
Черная пасть подвальной двери. Далекие красные огни изнутри. Я побежал вниз первый, двигаясь скованно и осторожно, как бы не расплескать. Темный коридор вывел в огромную комнату с дубовым столом посередине. Накрыто было по-царски — водка, пиво в пластиковых бомбах, копченая рыба грудой, колбаса, мясная нарезка, картоха в мундирах, банки с тушенкой. Я чуть не обоссался, увидев все это. Так и встал, обомлев, зажав яйца двумя руками. Два моих товарища так и сползли по стенам, лишь выдохнув:
— Ни *** себе!..
— Угощайтесь сынки. У меня сегодня день рождения. Юбилей, так сказать. Так что вы отдохните, выпейте за меня. А завтра приступим к нашему заданию. Я вас покину. Дверку за собой закрою. Завтра с утра приеду за вами в десять. Отдыхайте.
Не, ну охуенный же чувак, этот полкан. Вот бля, подфартило!

С уходом именинника мы обследовали помещение. Обнаружили парилку, душевую, пару комнат с кроватями, небольшой бассейн, туалет и хранилку с целой сотней простыней, тапок, веников, сигарет и, не поверите, с пятью блоками презервативов. Да и две закрытые железные двери. Одна наружу, откуда собственно мы спустились, и одна в центральном зале. Все помещения без окон. Весь свет электрический красного света из громоздких взрывобезопасных светильников. Я такие у нас в ЦПК-3 видел. Вся обстановка отдавала казенным подходом. Железные кровати с постельным бельем, утыканном штампами какой то войсковой части. Алюминиевые ложки и вилки на столе, посуда, граненые стаканы. Тапки, как в казарме. Так нам все одно праздник!
Разделись догола, попарились, искупались, покушали, сидим, пьем. Вдруг дверь железная в комнате открывается. И входят девки. Уже раздетые в трусиках, да бюстгальтерах. Трое их. У меня так челюсть от удивления чуть член не отшибла, они встретились где-то посередине моего тела на пересечение векторов движения. Это уже не шуточный праздник! Не День Конституции, ****ь!
Мы сидим в полном ахуе, а лярвы ржут как лошади. Деловито сели за стол, налили себе, выпили. Нагло рассматривают нас.
— Смотри Валька, сегодня молоденькие, а то здесь постоянно старперы седые вызывают. Вы тоже военные? — рыжая, полная с висячей грудью в красном лифоне и черных стрингах, обращается к светленькой, высокой, в серой кружевной ночнушке. Чуть сбоку черненькая, с грудью двоечкой, среднего роста в белом комплекте.
— Так точно! — рявкает Борька.
Вот это расклад! И тут я дал себе слово, что оприходую всех. Я не я буду, если каждой из них не вдую хотя бы по разу.
— Хули, вы так скромно сидите без музыки и без нас? — рыжая, видно, заводная у них. С нее и начнем.
— Вас ждали.
— Пришли мы, начинаем веселье. Ленка найди музыку. Она вон там, в шкафу.
Черненькая деловито, по-хозяйски выудила магнитофон из ящика в углу. Ткнула кнопку «Пуск» и сборник русской прибанной шняги заголосил на весь зал. Веселье вразнос! Сигаретный дым, пролитая водка на столе, бычки в полупустых пивных колбах, гул общего разговора вперемешку с женским смехом, невнятным криком… Мимолетные отлучки парочек…
Чувствую, охуенно отдыхаем! Но надо скорость потребления сбавить, а то меня от намеченных планов может алкоголь сбить. Стал я тихо паузы в тостах делать, чуть пригублять. Пусть Борик с Андрюхой нажрутся, тут все бабы мои будут.
Верка, рыжая, еще травы достала из сумочки своей.
— Оживим обстановочку. А то сидим, как не родные!
— Охуенно! — единым хором выдали мы.
Но пыхать сильно я не стал. Хоть по виду моих товарищей, дурь была что надо. Развезло их до состояния младенца. Лежат, хихикают, слюни пускают, что-то не членораздельное мычат. Девки же — как слеза. Ничто их не берет! Схватил я их троих в охапку и поволок в комнату на кровать. Там мы вчетвером кувыркались, пока к нам Борюня не завалился.
— Ни ***, вы тут уединились. Я тоже в теме!
Смешались в кучу кони, люди, девки... Перед глазами у меня все вертелось в ярких брызгах. Как в той трубе детской с разноцветными стеклышками. Цель процесса и сам процесс превратился в какое-то сказочное действо. Видно все-таки травой меня зацепило, хоть и не так кардинально, как моих друзей. Опыт! Руки, ноги, сиськи… Кто кого? Куда? ****ец короче. Отплыл я…

Очнулся. Лежу на кровати один, поперек. Неудобно. За ногу кого-то держу, кто-то на полу лежит с задранными вверх кривыми ногами. С тугой болью поворачиваюсь посмотреть кто это. Борька, сука, голый лежит на каменном полу, лицом вверх, раскинув руки, со съехавшим презервативом на члене. Во бля, погудели!
— Дымов и Унчиков, собирайтесь немедленно! — в дверях стоит наш именинник. Вот же сука офицерская! Наверное, коньяк армянский ночью жрал, пока мы тут водярой паленой травились.
Поднимаемся, медленно выползаем в зал, где происходило основное веселье. Там убрано. За пустым столом сидит комиссия из тех же персон: главврач Тоноян, Петренко и другой военный. Двое санитаров в углу мастерят капельницу голому Андрюхе синего цвета. Слабак, бля.
Полковник Лишевич кидает нам две простыни, в кои мы и заворачиваемся, сиротело, ища глазами раскиданные в угаре по полу трусы и носки. Ни одежды, ни следов пиршества, ни баб. Все убрано. Видно, в глубоком коматозе мы с Боряном прибывали.
Главврач встала:
— Таким образом, мы выбрали двух основных претендентов. Третий выбыл по здоровью.
— Я ж говорил, хороший тест. А не хотели садик покупать. Сауна вон, какая получилась! Послужит еще на благо Отечества, родная, — восторженный голос именинника у нас за спиной. Но так в лом поворачивать голову... Мы застыли как две античные статуи, завернутые в белые тоги с черными инвентаризационными клеймами восковой части.

Андрюху мы больше не видели. Нас из сауны в полуобморочном состоянии увезли на военный аэродром. Оттуда семь часов на грузовом борту, куда-то на север.

Серый прямоугольник бетона взлетно-посадочной полосы. Небольшой поселок на краю. Два комплекта зимнего обмундирования в серых мешках. Два набора сухого пайка. Перегрузка. И два часа тряски на вертолете до окончательного места назначения. Одинокая фигура в черной куртке-«Аляске» с карабином через плечо.
— Майор Яковлев Иван Петрович. Ваш непосредственный руководитель на период окончательной подготовки. Помогайте разгрузить вертолет. Потом заходите в блок, располагайтесь.
Мы складываем ящики в пирамиду: тюки с бельем, консервы, патроны, коробки с макаронами, чаем, солью, лекарства и два ящика с уродливыми желтыми китайским зонтами.
— Опять какую-то ***ню прислали, пидарасы! — Седой майор раздосадовано машет зонтом в сторону улетающего вертолета.
Черный одноэтажный дом, обитый листовым железом, с узкими окнами, торчащими антеннами на крыше. Одинокое чудовище посреди разноцветной глади тундры. Небольшая пирамида из деревянных коробок кочует из брюха крылатой машины к крыльцу. Ветрено и холодно. Занесло же на край Земли!

Дядя Ваня — майор Яковлев — был единственным обитателем бывшей метеорологической станции полярного наблюдения.
— Для вашей подготовки изначально был выделен бюджет на строительство блока предполетной подготовки, но, естественно, ничего не построили. Персонал не найден, деньги осели где-то в Москве. Слышал, купили бывший садик в Медведково и сделали из него бордель. Ну, да это только слухи.
Зеленый, побитый жизнью, чайник кипит на железной печке. Душистый чай в наших алюминиевых кружках. Распотрошенное тело копченого омуля на столе. Кастрюля с вареной гречкой и тремя ложками, торчащими из нее, как обелиски неизвестным героям. На стенах черные от времени обои и пожелтевшая ведомость сбора проб.
— Так что вас, бойцы, поручили мне и Олегу Сергеевичу Блинику. Здесь вы и проведете ближайшие четыре месяца.
— А где этот Олег Сергеевич?
— Он ушел поохотиться. Возможно, скоро вернется.
— Давно ушел?
— Месяцев пять назад.
Мы с Борюсиком тупо зависаем, пытаясь переварить внутри сказанное. Возникает лишь чувство жалости к самому себе.
— ****ец какой-то! — выдыхает мой калмыкский собрат.

Процесс подготовки заключался в уборке помещения, готовке еды на три рожи, заправке и обслуживании дизель-генератора, рыбалке, редким сеансам связи с «большой землей», встрече и разгрузке вертолетов, ремонте полумертвого вездехода «Буран».
Дядя Ваня оказался мировым мужиком. Всю жизнь свою он провел на Крайнем Севере. Ни семьи, ни детей не нажил.
Прилетели мы в сентябре. В октябре уже лег снег.
Борька ходил охотиться и наткнулся на небольшое семейное кочевое племя ненцев. Видно, там из-за его разреза глаз приняли за своего. Они обменялись радиопозывными. Раз в две недели мы на лыжах делали марш-броски к ним в гости. По десять-пятнадцать километров махая по морозу ради женского тела. Мне там Еля Зуева очень приглянулась, а Боря с сестренкой ее, Сывне, жег. Приезжали мы ближе к вечеру, садились в чуме ужинать. Я ограничивался водкой и рыбой. Калмык мой за уши жрал их «копальхем» — замоченная в болоте оленья туша. На вид сероватая, дурно пахнущая жижа. Дядя Ваня мне строго-настрого запретил прикасаться к «копальхему». Говорит, были случаи смертности среди смелых русских гурманов. Посидев и потрепавшись о том о сем с хозяином Някоца Зуевым, Коляном, как я его звал, приходило время, ложиться спать. Тут нам радостный и пьяный Колян и предлагал выбор из жены его, сморщенной жабы, и двух дочурок неопределенного возраста. Сестер мы меж собой поделили, и меняться желания больше не возникало. Секс с ненкой весьма специфичен: она отвязывает веревочки кармана внизу своей меховой малицы (мехового комбинезона, в который она фактически вшита). Такой удобный доступ для пописать, покакать, да и потрахаться тоже. Лежишь сверху и представляешь, что вдуваешь медведице. Да и по запаху похоже. Но на безрыбье и сторож женщина. *** ли делать? Утром просыпаешься и чувствуешь огромное желание вскочить на лыжи и бежать, бежать, бежать.
Дядя Ваня над нашими приключениями смеялся по-доброму. Говорил что, это часть подготовительной программы. Мало ли, марсиан придется оплодотворять…
На четвертый месяц с «большой земли» сообщили о времени нашего скорого возращения. Сели мы вечером втроем отметить это. Дядя Ваня слезы соленые грубой рукой с морщинистого лица соскребал.
— Вы, ребятки, там в герои не лезьте. Возвращение капсулы не предполагается. Поэтому тот, кого выберут — мученик за Россию-матушку.
Утром проснулись, а Борьки нет. Сбежал мишкоеб раскосый — к Сывне Зуевой в мужья подался. Вот же гад!

Когда улетал, обнял я седого майора и спросил:
— Дядь Ваня, а Олег Сергеевич вернется?
— Не, Серега, не вернется.... Сукой был знатной, — оскалился железными зубами наставник.
Вот так вот. А *** ли? Север ведь…

Московская область. Звездный. ЦПК-3. Комиссия.
— Таким образом, из четырех кандидатов на полет мы имеем одного. Сергей Дымов, двадцать восемь лет, закончил школу, служил, трудился на заводе. Воспитывался матерью одиночкой Надеждой Петровной Дымовой. Отец Евгений Сергеевич Дымов умер в местах лишения свободы в девяносто третьем году. Рецидивист...
О как! А мне маманя пела, что папка в автокатастрофе погиб. Берегла чуткую душу ребенка.
— …принято решение старт назначить на ночь тринадцатого января. Дымова поместить в рабочую капсулу за пятнадцать дней до старта с целью полной адаптации к условиям полета...
Да еб твою мать! Что ж я, без праздников останусь?!
— …Дымова поместить в капсулу на испытательном заводе в «Звездном». На полигон Плисецкий транспортировать уже внутри запаянного блока жизнеобеспечения...
Вот это подфартило! Замуруют под Новый год и в техническом вагоне отвезут куда-то, как запчасть…
— Дымов, есть вопросы? Пожелания?
— Есть! Я хотел бы понять ситуацию по денежному довольствию. А потом работать в праздничные дни. Да еще, за полет мне премия какая-нибудь полагается?
— Да, да конечно. Всю не полученную вами зарплату вам выдадут накануне. За работу в выходные дни и праздники будет начислено по двойному тарифу. За полет будет выдана премия в размере трехсот шестидесяти тысяч рублей. Пожелания есть?
— Могу я все деньги получить и взять с собой?
— Ммм, да конечно. Мы позаботимся об этом.
*** ли! Такие деньжищи этим упырям оставлять. Им веры нет! Мамке отправлю тыщенок шесть-семь на новый год. Вернусь, куплю тачку крутую, чтоб все ссались от зависти. Это ж как за второго ребенка! Только я еще первого не родил. Фарт!

Капсула жизнеобеспечения космического аппарата — вытянутая продолговатая стальная хрень, как бракованная сосиска. Только внутренним объемом как трехкомнатная квартира. Жить можно в одной комнате, две остальные и коридор забиты всяким железным хламом и барахлом, закрыты от моего любого вмешательства.
Долговязый хлыщ в белом халате проводит мне экскурсию:
— Никаких приборов для внутреннего управления нет. Все управляется согласно заложенной программе, либо дистанционно из пункта управления полетами. Ваши функции сведены лишь к физиологическому процессу жизни внутри замкнутого пространства капсулы.
— А нахрена вам я? Могли бы собачку отправить либо кошечку. И место меньше бы нужно было.
— Конечно, могли. Но целью эксперимента есть определение возможностей человеческого организма и психики к долгим космическим перелетам, связанным с неизвестными нам перегрузками и неожиданностями. Нам нужен прямой контакт с вами для получения исчерпывающих комментариев о вашем состоянии и ощущениях. Да и бюджет на кошечку был бы в разы меньше.
— Какой маршрут полета?
— Основной целью является орбита Фобоса. Фобос — это один из двух спутников Марса. Спутник вращается вокруг своей оси с тем же периодом, что и вокруг Марса, поэтому всегда повернут к планете одной и той же стороной. С давних времен Фобос является «проблемным» небесным телом, и одно время имела хождение гипотеза о том, что этот объект — гигантский космический корабль, и что странности с его орбитой объясняются пустотами внутри. Кстати, из-за недостатка данных это предположение еще никто не опроверг. Надеюсь, вы поможете нам приоткрыть завесу тайны Фобоса.
— Ага, с этого и начну. А что с едой, срачкой и баней?
— Вам будет автоматически выдаваться еда необходимой вам калорийности и витаминосодержания. Процесс утилизации отходов жизнедеятельности немного отличается от обычного, но вы с ним справитесь. Он вполне понятен. Это же касается и помывки в условиях невесомости. Повторюсь: будет поддерживаться постоянная связь, голосовая и визуальная. Также вы сможете наблюдать происходящее за бортом камеры через информационные мониторы.
— Вы бы мне хоть колоду карт дали. Время убить.
— В вашем распоряжении — огромная база данных, созданная нашими администраторами специально для вас. Все фильмы, книги, музыка, картины, языки. Вы можете учить китайский мандарин, можете читать Шекспира, может слушать серф-рок.
— Охуеть! Я что и в Одноклассниках смогу сидеть? Поможете зарегистрироваться?
— Нет, это локальная база обладает только накопленным материалом. Физического выхода в Интернет у вас не будет.
— Игры хоть будут?
— Будут, и самые новые.
— Пусть ваши очкарики их сразу установят. Что б я не терзал вас своими просьбами. Знаю я, как это бывает: принесешь диск домой и ебешься с ним сутки, пока все окончательно не запорешь.
— Не беспокойтесь, вся база адаптирована под человека с вашими возможностями.
— И как вы определили мои возможности?
— Мы использовали эту базу в полетах с обезьянами.
— Ну, тогда, я должен справиться…
Вот же напыщенный дурак! Ненавижу таких. На нашего химика из школы похож. Главное, деньги я получил, они приятно жгут мой правый карман на брюках.

Запаяли меня в капсулу под Новый год. Ежедневно в режиме видеосвязи все эти чудики учили меня жить внутри этой консервной банки. Ничего особенно сложного, кроме пользования унитазом.
Сходить в туалет в невесомости — довольно сложная задача. Без спасительной гравитации отходы жизнедеятельности просто плавают вокруг. Астронавты прикрепляют себя к специальной перекладине на уровне бедер и пользуются шлангами, из которых отходы вытягиваются воздухом и поступают в резервуары, оттуда уже за борт. Так и полетит моя ракетка с желто-коричневым следом в космосе. Сунуть член в рычащую и хлюпающую трубочку надо еще решиться…
Второе испытание — душ. Нудный лектор на экране:
— Помыться в космосе — сложная задача, поскольку здесь нет силы тяжести, благодаря которой вода на Земле течет сверху вниз. Чтобы воспользоваться душем в модуле, необходимо сначала убрать кухонный стол. После этого дно душевой кабины опускаешь с потолка вниз и крепишь на полу. Движение воды обеспечивается за счет комбинированного действия двух факторов: высокого давления воды, выходящей из душевого отверстия, и вакуума на полу, на дне душевой кабины, создаваемого всасывающим агрегатом. Необходимо тщательно следить за тем, чтобы вся вода после душа попадала в приемное устройство. Сферические водяные капли не должны оставаться в воздухе и оседать на электрических приборах. В противном случае на Станции могут возникнуть проблемы.
— Проще забить на помывку.
— Тоже вариант.
Апатичное отношение ко мне уже совершенно не скрывается ими. Мышеловка захлопнулась — я внутри. Толстый слой стали отделяет меня от мамани, завода, пацанов, тёлочек…

На экране появляется знакомая сморщенная физиономия главврача Ануш.
— Сережа, сынок. Выслушай меня внимательно. Твой выбор не случаен. Мы сделали вывод, что подобные долгие космические путешествия для подготовленных тренированных космонавтов-испытателей практически невозможны. Сдает психика в полном вакууме общения и отсутствия задач. Натренированный организм, готовый к перегрузкам, при отсутствии таковых испытывает максимальный дискомфорт. Главная проблема долгого перелета — нет никаких проблем, нечего делать. Это состояние полу-спячки. И только люди, близкие к твоему умственному развитию, с опытом потребления наркотических веществ, способны не обращать внимания на месяцы-годы полной изоляции, пребывая в собственном стабильном состоянии.
— Всегда знал, что я избранный!
— Мы изучали твои навыки и возможности. Верим в тебя. Вся подготовка сводилась к оценке твоей личности в различных ситуациях: от максимально константных и стабильных, до совершенно неизвестных, подчас, экстремальных вариантов. Ты показал себя готовым приспосабливаться к любой ситуации без серьезного надлома внутреннего состояния. Поэтому, Сережа, мы верим в тебя. Ты умница!
Все-таки хорошая она баба — Ануш Тоноян…

На вторые сутки пребывания меня в капсуле и транспортировке на стартовую площадку случился Новый год. Подкрался, сука, незаметно. Мне, естественно, по барабану. Праздновать внутри этой склянки в гордом одиночестве, без шампусика, водяры, корешей и баб — просто извращение. Завалился я дрыхнуть. А хули делать? Не поздравления же президента слушать. Я теперь выше всего этого. Вне правительств, вне условностей. Человек с планеты Земля! АСТРОНАВТ ДЫМОВ!
А тут ночью эти гаврики очкастые, системные администраторы, мне видеосвязь врубили и песню про ёлочку на всю катушку, мать ее. Гандоны! Рожи кривые свои в монитор суют, бенгальскими огнями машут и, друг друга перебивая, орут.
— Сердым, Сердым! С Новым годом, примат ты наш космический! А у нас тебе подарок. Мы спецом его от тебя хоронили эти дни. В твой ежедневный рацион с завтрашнего дня будет включено два литра пива. Так что трубочку с члена можешь не снимать. Да, да, да и еще! Ткни пальцем своим кривым вон в ту кнопку.
Серый квадрат рядом с монитором. Щелчок, и маленькая коробочка медленно отделяется от стены. Внутри черная керамическая трубочка, состоящая из двух равных частей, и розовая таблетка с изображением ёлочки.
— И что это за шняга?
На экране появляется голова Ануш в блестящем колпаке.
— Сережа, это наш подарок тебе. Мы понимаем всю тяжесть твоей участи. Наша лаборатория специально для тебя разработала этот аналог электронных сигарет.
— Я не курю.
— А это и не табак, Сережа. Думаю, ты сам со всем разберешься. Ежедневно тебе будет даваться одна одноразовая капсула. Наши мальчики пробовали — говорят, «хорошая трава».
— А колесо?
— А это наш новогодний подарок, созданный специально под твой организм, амфетамин. Эти подарки будешь получать только по красным дням календаря. По общегосударственным праздникам, официальным выходным. Это заставит тебя держать нить происходящего и раскрасит серые будни. Мы рассчитали состав и дозировку — привыкания не возникнет. Ну что скажешь, мальчик?
— С Новым годом! Ура-аааа! — мой взволнованный вой гулко отрезонировал внутри капсулы. Микрофоны и динамики мерзко засвистели.

Пятнадцать дней адаптации и транспортировки в Плесецк пролетели единым рулоном туалетной бумаги. Бах — а там уже картонка голая болтается. Медленное покачивание в такт железнодорожному ритму сменилось круглосуточным рыком сварки, гулом ударов, тряской, и так же неожиданно стихло. Собрали, значит… Лица на мониторах стали серьезно-кислыми. Сухость фраз говорила о близком старте.
Таблеточку с елочкой я припас на момент взлета. Осмотрительно подумав, что будущие перегрузки «по-сухому» лучше не испытывать. Вот время и пришло. Очередной золотопогонный индюк выступил с речью о великом подвиге во благо Отчизны, торжество научной мысли и подобный ****ый бред. Во время его тирады я елку и сожрал. Что ждать-то?
Волна энергии побежала судорогой по телу. Я расслабленно повалился в кресло. Приятная слабость, настроение стало радужным и легким. Охуеть! Мерцающий экран сменялся чредой лиц и помпезностью слов. Я улыбался, хлопал, даже прослезился.
— Сережа, сынок. Ты с мамой давно разговаривал? — на экране пристальный взгляд Ануш Тоноян.
— Ээээ, давно. Когда забирали, тогда и разговаривал. — Внутреннее беспокойство растущим червем поползло вверх к его горлу.
— Мы договорились о возможности телефонного звонка твоей маме. Можешь поговорить с ней. Единственное условие — ни слова о полете и подготовке. В противном случае разговор будет прерван.
Я в кресле застывшей корягой. Экран гаснет, и через динамики связи прорываются гудки дозвона.
— Алло, алло. Кто это? Кто?
— Мама, мама. Это я!
— Сережа, Сережечка. Сынок! Где ты? Где ты?
— Тут я, мама. Тут.
— Где, где? Ты жив? Здоров? Сыночка! Кровинушка моя. — Звук падающей посуды, всхлипы матери, переходящие в рыдания. Комок слез приторным шаром аммиака к горлу.
— Все нормально, мама. Не волнуйся. Я не могу сказать, но все хорошо. Я тебе денежку хотел послать, но закрутился, забыл. Прости мама.
— Какие деньги, Сережа! Главное, ты жив и здоров. Мне сказали, что призвали тебя в армию.
— Так и есть.
— Ты на войне? Это не опасно?
— Нет, мама. Я не воюю.
— Странно это. Зачем ты им нужен?
— Просто я уникален, мама.
— Ох, Сережа. Не верю я в это. Не верю!
Стыд и боль горячим угольком внутри груди. Деньги мамане я так и не отправил…
— Сынок, Лена Забродова родила мальчика два месяца назад.
— Да, ну и хер с ней. Мама, как ты там?
— Твой он! Сыночек твой. Внучок — Никита.
****ец! Ленка «Заброда» из соседнего дома, училась в параллельном классе. Высокая шпала с мелкими сиськами и плоской жопой. Не, ну да — я перед отъездом встречался с ней пару месяцев, но совершенно не серьезно. Так, погасить сперматоксикоз. Жила рядом, в отдельной квартирке. После работки забегал к ней частенько. Да что же это?! Мне нельзя лететь! Надо срочно все остановить!
Сухой щелчок в динамике. Красноносое лицо полковника Лишевича на мониторе. По разрезу поросячьих глаз видно: новость о сыне для всех шокирующая. Сразу смекнули мои конвоиры о желании слинять с космического корабля.
— Сергей, мы тебе обещаем поставить маму твою на денежное довольствие. А сыну твоему поможем по максимуму. Не переживай, Дымов. Родина своих сыновей не бросает.
— Может, вы ему сразу отмазку от армии дадите?
— И это тоже рассмотрим и поможем. Сейчас садись в кресло удобнее, пристегивай ремни. Начинаем обратный отсчет.
— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, один. Старт! Ну, что там? Где старт? Быстрее, суки!
Выстрел и рев двигателей. Огромный груз вжимает мое тело в кресло. Я чувствую позвоночник, его готовность разломиться пополам.

Невесомость — мерзость полная! Тело как сосиска в кастрюле болтается. Чихнешь, а потом полдня пузыри с соплями по капсуле ловишь сачком, как бабочек. Пердеть-то я вообще боюсь. Мало ли что. Раз в день связь с центром управления полетами. Отчет о состоянии здоровья, дополнительные инструкции по пользованию туалетом, телевизором, играми, жрачкой.

Махнули меня в космос ранним стартом, дабы избежать моей паники по поводу отцовства. Да *** ли паниковать? Никита — сын! Охуеть! Заброда, значит, залетела от меня. Вернусь назад все разрулю по нормальному. Я теперь при бабле, бля! На всех хватит. Пакет с купюрами, перемотанный серым скотчем я в подушку запихнул. Пусть там переночует до возвращения. А теперь я сто процентов вернусь. Мне ж еще пацана воспитывать надо, а то вырастет дебилом.

Третья неделя полета. Скукотища страшная. Я болтаюсь в середине капсулы в одних трусах. На *** эти условности. Если там, на Земле, кому-то противно смотреть на обнаженные телеса космического героя, пусть, бля, не смотрит. А я клал на них с прибором!
Распорядок дня банален: игры — стрелялки, пожрать, игры, пиво, косяк и баюшки. Завис я на трех играх по-серьезному: на Doom, Call of Duty и Fallout. До того завис, что несколько раз дергал экстренную связь с Землей, чтобы мне эти очкастые хакеры помогли эпизод пройти. Рубиться с компьютерными врагами на огромном мониторе в половину моего роста со стереозвуком в стальной капсуле в глубине космоса... Да еще Medal of Honor не плохая шняга. Да забыл, конечно же Alien! Мочить космических гадов — это ж мое задание. Сидишь часов шесть безотрывно, гася уродов направо и налево. Глаза слезятся, ссать охота, пожрать бы. А эти твари прут с экрана ордой на тебя со всех щелей. Треск пулемета, вой серен, бежишь по коридорам, поливая свинцом все кругом. И бывает же так — пройдешь сложные уровни с сотнями врагов и выскочишь в комнату, а там урод зеленый этажей с пять сидит, тебя дожидается. Ты ***чишь в него весь рожок автоматный, гранаты кидаешь, из базуки паришь в морду ему. А ему похуй. Линия жизни даже не снижается. ****ь, ну что трудно подсказки писать? Типа, стреляй в левую клешню, оторви правый глаз. Нет, ты будешь ебстись, и никто не скажет. Ну, хули делать — рычаг связи на себя.
— Не ну, что за ***ню вы мне подсунули?! Как этот ебучий уровень пройти?
— Сергей! Мы же тебе запрещали пользоваться экстренной связью в таких случаях. Это связь при ситуациях, наносящих вред короблю или грозящих тебе.
— Все так и есть! Если этот уровень не пройду, я себе башку о вашу капсулу разобью. А тут урон и мне, и ракете. Так что спасайте!
— Сергей, это уже семнадцатый вызов такой!
— И что вы меня так и бросите в открытом космосе? Не мелочитесь.
Прыщавое лицо очкастого программера появляется на мониторе:
— Серый, там у тебя в компе папка есть «ХХХ». Там много интересного сложено.
— Гляну! Ты мне про уровень подсказку дай!
— Завтра на сеансе дневной связи скажу. Сейчас пороюсь в интернете. А пока поройся в папочке. Тебе понравится.

Анита Блонд, Бриджит Керков, Дита фон Тиз, Инари Вахс, Бритни Скай, Лайза Липпс, Джинна Файн, Келли Трамп, Эрика Белла, Тера Патрик, Шейла Лаво, Шей Свит, Стефани Свифт, Таня Русова, Катя Самбука, Табата Кэш, Зара Уайтс, Никита Дэнис, Никки Андерсон, Ребекка Лорд, Сандра Айрон, Саша Винни, Ники Стерлинг, Мишель Вайлд, Ники Стерлинг, Ники Белуччи... Тут же никаких рук не хватит!
Другая жизнь. Нет, я, конечно, видел порно. Вечером с пацанами на затертых дисках, мерзкого качества. Мы кругом, как орангутанги ржем и пыжим из себя мегасамцов. На экране — как в мясном отделе гастронома! Но найденное в папке «ХХХ» стало для меня откровением! Глас Господень сверху, ебнувший по кумполу со всей дури железным ломом. Откровение, ****ь!
Азиатки, анальный секс, бисексуалы, большая грудь, групповой секс, двойное проникновение, золотой дождь, зрелые женщины, костюмированные фильмы, латекс, лесбиянки, любительское видео, мастурбация, медицинский секс, негритянки, оральный секс, русское порно, садомазо, секс втроем, секс с игрушками, секс сериалы, страпон, транссексуалы, фетиш и кожа, фистинг, экзотика, эротические игры, порномультики... ****уцца!
Столько лет прожил, а ведь нихуя не видел. Почему этого в школе не преподают? Надо ввести в обязательную программу вместо уроков труда и рукоделия. Основы бурлеска и стриптиза для девочек по физкультуре. Примеры группового секса для мальчиков по основам военной подготовки. И дети в школу будут ходить с радостью, с блеском в глазах. И в жизни сто процентов применят. Потом школу будут вспоминать с благодарностью в саунах на свингер-вечеринах. «А этому фокусу меня наш трудовик научил!» Тема курсовой по социологии: «Феномен Бетти Пейдж и ее реинкарнация в Диту фон Тиз». Принципы удачного инвестирования на примере фильма Джерарда Дамиано 1972 года «Глубокая глотка».
Фаллоимитаторы, фаллопротезы, вагины, ороимитаторы — маструбаторы, вакуумные помпы, массажеры, секс-куклы, эрекционные кольца, насадки на член, шарики, смазки, садо-мазо товары, вибростимуляторы… Капец!

Сеанс ежедневной связи. Я голый с членом в руках перед монитором. Перекошенные от удивления генеральские рожи на экране.
— Да пошли вы на хер!
Тумблер выключения связи. Кому этот селектор нужен! Экран связи загорается опять.
— Серега, еще успеешь передернуть. Ты совсем не единственный дрочащий астронавт. Как, ты думаешь, проходят полеты по несколько месяцев?
— А космонавты, которые имеют по несколько полетов?
— Они становятся эстетствующими экспертами. Лучше конечно, когда их там несколько. Руки могут отдохнуть.
— Фу, пидоры! — я смачно сплевываю сквозь щель в зубах, и мой харчок стеклянным пузырем зависает в воздухе.
— Основная новость не эта… Мы теряем техническую возможность постоянной оперативной связи с тобой. Тебе придется привыкнуть к одиночеству.
— Да и пошли вы на хер, козлы!

«Ночные прогулки» 1989г. режиссер Эндрю Блейк, «Откровение» 1981г. режиссер Энтони Спинелли, «Латекс» 1995г. режиссер Майкл Нинн, «За зеленой дверью» 1972г. режиссер братья Митчеллы, «Бобби Сокс» 1996г. режиссер Пол Томас, «Европейские каникулы Бабника» 1991г. режиссер Джон Стаглиано, «Дрессировщик» 1994г. режиссер Джон Лесли, «Дьявол и мисс Донс» 1986г. режиссер Грегори Дарк, «Ненасытная» 1980г. режиссер Годфри Дэниэлс, «Толика секса» 1997г. режиссер Джон Лесли, «Деби покоряет Даллас» 1978г. режиссер Джим Кларк, «Кафе «Плоть» 1982г. режиссер Ринс Дрим, «Мир, созданный сексом» 1978г. режиссер Энтони Спинелли, «Развратные жены» 1997г. режиссер Пол Томас…. Классика!

Одиннадцатый месяц полета. Оперативная связь с Землей давно потеряна. Последний раз я мылся месяца полтора назад. Не брился три месяца. Зубы не чищу с погружения в капсулу. Дрочу ежедневно.

«Считается, что самый большой половой член принадлежит Иону Фалькону (Великобритания) и рекордная длина — 34,5 см».
«Лиза Спаркс — известная американская порноактриса. Занялась сексом с 919 мужчинами за один день, поставив таким образом мировой рекорд».
«Самое большое влагалище — сорок восемь сантиметров — принадлежит шотландской гигантше Анне Свон (1846-1888)».
«Норст Шульц поставил рекорд по самому дальнему выстрелу семенной жидкостью — шесть метров. Он также является обладателем рекорда по высоте эякуляции (3 м 75 см) и скорости полета спермы — 68 км/ч».
«Японец по имени Масанобу Сато во время Всемирного Мастурбафона в Сан-Франциско поставил рекорд, непрерывно мастурбируя на протяжении 9 часов 58 минут».
Немного технической мысли — и трубка для ссанья от космотуалета превращается в превосходный вакуумный маструбатор…

Праздники моего календаря:
Январь: 1 января — Новый год, 7 января — Православное Рождество.
Февраль: 23 февраля — День защитника Отечества.
Март: 8 марта — Международный женский день.
Апрель: 12 апреля — День авиации и космонавтики.
Май: 1 мая — Праздник Труда.
Июнь: 12 июня — День России.
Август: 22 августа — День Государственного флага Российской Федерации.
Октябрь: 4 октября — День военно-космических сил России.
Ноябрь: 4 ноября — День народного единства, 15 ноября — Всероссийский день призывника.
Декабрь: 12 декабря — День Конституции РФ.
День счастья и радости. День новой таблетки, кругляшка с новым рисунком. В день России на таблетке была выдавлена карта страны, в праздник труда — скрещенные молоток и лопата, в Женский день — фигуристая тетка, в день народного единства — два обнявшихся чувака. Кто-то, весьма остроумный, придумал для меня эту процедуру.

Внутреннее пространство, как хрустальный рождественский шар, наполнен пузырьками и фигурками Христа и апостолов. Только это мое посеревшее скрюченное застывшее тело среди пузырьков моих же отходов — слюны, мочи, пота, спермы... Апатичный рисунок сумасшедшего автора.
За метровыми стенами капсулы черное ничего. Дыра. Одиночество в квадрате, умноженное на превосходство. Тишина толстым слоем, отдающая металлическим эхом в ушных перепонках. Бездна отвернулась от меня, я ей не интересен. Пустота. Я медленно закрываю глаза, медленно открываю. Пустота. Лишь краткий мышечный спазм, как электрический разряд внутри.

«Процесс разложения азотсодержащих органических соединений в результате их ферментативного гидролиза под действием аммонифицирующих микроорганизмов с образованием токсичных для конечных продуктов — аммиака, сероводорода, а также первичных и вторичных аминов при неполной минерализации продуктов разложения».
Стальное брюхо капсулы в монотонном ритме черно-белого кино. Замедленная съемка гниения собственного тела.
«Гниение развивается в результате воздействия на ткани трупа микроорганизмов. Под их воздействием происходит разрушение тканей на более простые биохимические и химические составляющие. В результате образования таких веществ, как аммиак, сероводород, и некоторых других появляется характерный гнилостно-трупный запах.
Вначале гниение наиболее сильно развивается в толстом кишечнике, это сопровождается образованием большого количества газов, они накапливаются в животе. Вздутие кишечника можно отметить уже через 6-12 часов после смерти. Затем появляются признаки гниения в виде грязно-зеленого окрашивания, сначала в правой подвздошной области, затем в левой. Затем гниение распространяется по кровеносным сосудам, главным образом по венам, на другие области тела. Этот процесс сопровождается появлением, так называемой, гнилостной венозной сети — хорошо видимого грязно-зеленого рисунка вен. Признаки гнилостной венозной сети отмечаются на 3-4 сутки после смерти.
На 3-4 сутки развития гниения отмечается нарастание скопления гнилостных газов в подкожно-жировой клетчатке и в других тканях. За счет этого происходит раздувание трупа. Резко увеличиваются в размерах части тела, живот, грудь, конечности, шея, нос, губы, мошонка и половой член. После 4-5 суток на поверхности кожи за счет ее расслоения появляются пузыри, заполненные зловонной красновато-бурой гнилостной жидкостью. Процессы гниения размягчают, дезорганизуют ткани — происходит так называемое гнилостное расплавление трупа. В результате этого местами обнажаются кости, особенно в тех местах, где они покрыты небольшим количеством мягких тканей».

Серебряное лезвие белого света. Обоюдоострый клинок вглубь, как в расплавленное масло. По вектору проникновения плавным веером входит пространство, раскрывая окружающее сферической панорамой. Белая комната. Я посреди нее голый, на небольшой возвышенности, повторяющей силуэт моего тела.
Раскрыть глаза я смог. Поднять голову, руку, палец — нет. Забыл как. Чувство тела, как плотный брусок кирпича. Мое сознание определяет лишь грани и плоскости соприкосновения с внешним миром. Медленно в меня приходят ощущения. Запахи, краски, боль. Темное пламя боли. Скрежет зубов. Десны, губы в кровь в едином шепоте — крике:
— Ссссукаааааааааааа!
Пожар из сухожилий, вен, костей, нервов. Я, как пионерский костер, горю прозрачной болью. Сознание бьется на языках пламени.

«Боль, психофизиологическая реакция организма, возникающая при сильном раздражении чувствительных нервных окончаний. Ведущую роль в осознании боли отводят коре больших полушарий головного мозга. Тягостное ощущение, отражающее психофизиологическое состояние человека, которое возникает под влиянием сверхсильных или разрушительных раздражителей».

— Сукааааааа!.. — мой голос чист, звучит раскатисто. Всей гортанью вверх. Смачным длинным плевком выплескиваю крик вместе с болью.
— Сукааааа!
Брызги искр перед глазами стихают. Боль медленно уходит из меня, оставляя покалывания в мышцах, круги радуги в глазах. Я чувствую пальцы рук, ноги, икры, ступни, все тело. Могу согнуть колено, могу поднять руку и сжать кисть. Чувствую вкус крови во рту. Могу сесть, немного ссутулившись. Осмотреться вокруг.
— Когда болевые импульсы, возникшие в нервных окончаниях, достигают высших мозговых центров, они воспринимаются почти так же, как и другие формы информации, т.е. сенсорные импульсы от отдаленных нервных окончаний интегрируются с воспоминаниями, ожиданиями, эмоциями и мыслями, что обеспечивает полноту восприятия…
Мужской голос за спиной. Что это за тварь там умничает? Двое в белых халатах. Мужчина, брюнет, лет тридцати. Девушка, шатенка, лет двадцати пяти. Ну, наконец-то нормальные, не телевизионные, сиськи! Вот это грудь! Да она звезда! Я б ей вдул.
— Вот такой он — Сергей Дымов! Шестьдесят два года разрыва между нами. Приходиться делать скидку.
— Мне ваших скидок не надо. Я при бабле!
— Это я образно, Сережа. Рады вас видеть в здравии и в разуме. Были сильные опасения о невозможности вашего воскрешения. Методика криоконсервации в ваше время была на начальной стадии, да и в наше особого развития не получила. Так что доля здорового авантюризма присутствовала.
— Олег, надо заметить, что, согласно показаниям датчиков капсулы жизнеобеспечения, криогенная заморозка проходила по факту смерти Сергея на шестые сутки после его клинической смерти. Подавился пузырем с мочой. Захлебнулся в момент эякуляции. Так его и нашли во льду — голым с перекошенным лицом и членом в руках… — весьма милый голосок у «сисек».
— Но, как показал анализ тканей тела и самого Сергея, в состоянии анабиоза он находился живым. Наверное, датчики искажают информацию, и сама заморозка произошла по факту отказа либо сбоя того или иного датчика. Заметь: также искажена информация о цвете глаз. В исходных данных у Сергея голубые глаза. Сейчас же мы наблюдаем карие. Уж слишком вы тогда доверяли технике и анкетным данным.
— Ни слова не понял из вашей чуши! Так я на Земле? Вернулся? Мне бы мамане позвонить! И что там у меня с глазами!
— Вот мой путь и подошел к концу.
— Нет, ну вы охерели совсем! Какой путь, ****ь? Где я?!!
— Все по порядку. Несколько годами позже твоего отлета случилась эпидемия. Очередная эпидемия свиного гриппа, более сильного, с максимально коварным штаммом. Человечество было обречено. Лабораторные исследования показали, что скорость распространения болезни в несколько раз быстрее, чем возможность науки найти и в промышленных масштабах произвести вакцину. Это было время появления большого количества лжепророков и религиозных учений. Все обещали спасение, но фактически лишь два течения смогли сотворить чудо и спасти человечество.
Первое течение — поклонники великого пророка того времени Никиты Джигурды. А именно, его культ общения с вагиной беременной женщины. И, как окажется позже, противоядие содержалось в вагинальных испарениях беременных. Таким образом, спаслась некая немногочисленная группа мужчин.
Второе течение было более глобальным — в большей степени это были представительницы прекрасного пола и немного мужчин нетрадиционной сексуальной ориентации — счастливые обладатели собак породы йоркширский терьер. Оральный контакт с гениталиями собаки... Наличие бактерий генитального герпеса у йоркширских терьеров того времени было в девяти случаях из десяти. Стоит ли объяснять, что именно бактерии генитального герпеса этой породы собак и стали спасительной вакциной для женщин и гомосексуалистов.
Позже было определено, что совмещение таких путей вакцинации с отказом от сексуальной жизни привело к остановке старения человеческих клеток. Таким образом, с нахождением панацеи была найдена и формула бессмертия. Все эти исследования делала радикальная группа ученых. С каждым годом, месяцем, днем и часом их становилось все меньше. Они добровольно выбрали путь отказа от спасения, утверждая, что, избавляясь от процесса старения, цивилизация впадает в состояние сна. Останавливается в развитии. Человеческий мозг утрачивает необходимую активность, перестает искать и жаждать нового. Процесс стагнации — единый процесс внутри человека и вокруг его.
Анализируя происходящие факторы и прогнозируя вперед, группа ученых выбрала модель формирования остановки эволюционного развития и острую необходимость сохранения базовых норм цивилизации. Была определена критическая масса выживших — два сотых процента от численности населения Земли в момент начала эпидемии. Проинвентаризирована вся материально-техническая база планеты. Наличие добытых ресурсов, условия возможного долгосрочного хранения, методология строго учета и нормирования будущего потребления. Создана система консервации человечества за счет накопленных ресурсов и строгой автоматики распределения. Системный подход к определению кризиса. Это позволило дать человечеству шанс прожить еще несколько десятков лет.
Параллельно с научной методикой инкубации цивилизации среди выживших стали популярны идеи отказа от развития. Уверенность во вреде научной мысли. Отказ от исторических, культурных, нравственных ценностей. Эгоизм и себялюбие — основная черта новой религии. Надо признаться, на начальном этапе этому движению со стороны научной группы даже осуществлялась поддержка. Покорной, бездумной толпой всегда проще управлять. На всех материках в основных центрах поселения выживших были созданы автономные города вокруг автоматизированных складов снабжения всем необходимым. Специфика получения вакцины-бессмертия привела к полнейшему истреблению сельского населения, военных, ученых, рабочих и т.д. Основная социальная группа выживших — это бывшие содержанки и вагинозависимые мужчины. Превосходный электорат новой идеи хрустального эгоизма. Иконами этой морали стали участники различных мировых реалити-шоу, подобных «За стеклом», «Дом-1», «Дом-2», известных тебе. Именно их образ жизни и стал эталоном всеобщего существования.
Но вернемся к научной группе. Находясь фактически на последнем издыхании, в живых осталось не больше пяти процентов от первоначального состава ученых. Они продолжали искать выход из сложившейся ситуации, осознавая, что качество имеющейся техники и объемы запасов позволят безразличному осколку человечества просуществовать не более восьмидесяти лет. А дальше крах. Отсутствие еды, одежды, тепла, света и, самое главное, внутренних эмоциональных и умственных возможностей борьбы за существование. Фактическая смерть цивилизации. Необходим толчок. Надежда на что-то, либо кого-то. Но принципы вновь созданного общества не давали веры в успешный поиск возможного потенциала внутри законсервированного общества выживших уродов.
Надежда пришла из космоса. Был пойман сигнал от твоей капсулы жизнеобеспечения, болтающейся в районе Фобоса. Сигнал инородного свойства, который был декодирован и переведен. Дословно:
«Он возвращается назад. Он обладает силой изменить ход событий. Он избран».
Была поднята история твоего путешествия. На восьмой месяц твоего полета программа финансирования была закрыта из-за настигшего космическое агентство финансового кризиса. Государство отказалось поддерживать программы освоения космоса. Полет твоей капсулы проходил в автономном режиме, без всякого контроля из центра управления полетами. Согласно датчикам корабля на двенадцатом месяце полета траектория кардинально изменилась, и капсула фактически стала искусственным спутником Фобоса. Интересно то, что при различии в плотности и весе твой корабль полностью повторял траекторию самого Фобоса на постоянном безотрывном расстоянии, находясь точно над кратером Стикни. Датчики жизнеобеспечения показали нахождения пилота в криосне.
После передачи сигнала корабль начал движение по направлению к Земле.
Полученная информация была воспринята ученым советом, как внешнее вмешательство ради спасения человечества. Ради поддержания единой гармонии существования Вселенной. Разбираться в сути, возможности и данности этого послания ни у кого уже не было ни времени, ни сил. Твое возвращение было обозначено как точка последнего шанса, так как подсчет траектории и скорости говорил о прилете на момент истощения основных запасов. Это послание — как джокер в рукаве.
Был создан автоматический автономный центр возврата твоей станции. Система оживления тела находящегося в анабиозе. Единственная проблема — ни один из ученых не выжил. Все умерли. Мы же с Еленой — виртуальные проекции искусственного мозга программы системы возвращения.
И на этом мой путь подошел к концу.

Доктор щелкнул пальцами и исчез. В комнате лишь я и сиськи, по имени Лена. Все бы ничего, только это — на хрен не нужная виртуальная проекция. Мне срочно нужен 3-D член!
— Сергей, я твой ангел-хранитель. Мое задание служить твоим помощником в условиях новой действительности. Я постоянно буду рядом.
— Лена, а что начет пожрать?
— Все ждет тебя в городе. Открывай дверь и иди.

Город. Стеклянное чрево мертвого паука. Стальные щупальца подвесных дорог бегут вокруг веером из центра брюха. Туша гигантского насекомого — наиболее правдоподобное сравнение с этим уродством. Улицы, дома, панцирь… Серое небо плотной грязной тканью свисает над головой. Люди, силуэты, лица, фигуры. Плотный поток пешеходов движется к центру, к брюху. Я вместе с виртуальной Ленкой вливаюсь в шеренгу. Люди, живые люди! Человеки — с запахом, телом, сиськами, соплями и пердежом! Вокруг меня… Охренеть!
Я мотал башкой направо и налево. Толпа из моделей! Тысяча лиц без прыщей, уродливых родинок. Губы без герпеса. Кожа без рубцов. Тела без ожирения и больничной худобы. Мышцы, загар, густые волосы, упругие жопы и фантастические груди. Я что очнулся в фильме про Джеймса Бонда?! И, судя по всему, именно я и есть Доктор Зло. Мой обтягивающий синий космокомбез с нашивками и уродской молнией на спине прекрасно подчеркивает жировые складки и кривенькие ноги. Недельная небритость — как крупная наждачная бумага. Редкие волосы торчат клоками из моей дурацкой башки.
— ****ь! Почему я так отстойно выгляжу?
— Ты выглядишь так, как тебя нашли. Мы были удивлены, увидев тебя без бороды и длинных волос. Ты сам постригся и побрился перед криосном.
— Отъебись, кукла прозрачная!
Проекция насупилась, демонстративно отступив на шаг назад. Всем видом в показной апатии. Бабские штучки! Да мне похуй! Дура бесполезная.

Центральная площадь. Люди циркулируют внутри зоны фаст-фуда. Я кинул жопу на красное пластиковое кресло в первом же кафе. Ленка села напротив и демонстративно отвернулась. Ну и пусть дуется! Мне насрать.
— Что желаете? — голос из микрофона в центре стола.
— Мне бы котлет, картошечки, пивка и виртуальную чашку чая для моей подруги.
— Ваш заказ, — в центре стола выехала тарелка с макаронами по-флотски, винегретом и стаканом томатного сока.
— Что за херня? Я разве это заказывал?
— Из-за скудности запасов выбрана система случайного выбора. Что бы ты ни заказал, получишь только то, что по генератору случайного выбора соберет автоматика, — презрительно цедит сквозь зубы Ленка.
— А как же с одеждой, жильем?
— Была выбрана каталожная система распределения. Для поддержания активности умственного процесса населения. А надо отметить, активность эта весьма слабая... Одежду они выбирают из так называемых каталогов, которые обновляются раз в месяц. При этом пользоваться старыми каталогами и старыми запасами нельзя. Они вынуждены следить за обновлениями. Плюс ко всему еще существуют искусственные ограничения объемов некоторых моделей — это подталкивает спрос и потребительский интерес.
С жильем нечто подобное. Ежеквартально выходят каталоги возможного обмена недвижимостью. В них печатаются объявления тех, кто хочет поменять условия жизни, квартиру, дом, апартаменты. Таким образом, проявляя некую сметливость, вы можете сменить коммуналку на окраине на дом в элитном районе. В целом это конечно фальшивый обмен, так как условия проживания для всех усреднены. Но присутствуют объявления с виллами и дорогими пентхаусами. Это лишь пустышка.
— Ты как все бабы, слишком много болтаешь!
— Дурак!
Это уже любовь! Ее глаза сверкают гневом. Я ткнул вилкой с макарониной в ее грудь. Вилка сделала в воздухе дугу внутри аппетитного тела моей спутницы. Макаронина слетела и упала на Ленкино кресло. Ее проекция скрыла длинную белую макаронину. «Вот и накормил помощницу!»

— Так вот вы где! А мы вас повсюду ищем! — писклявый голос обладательницы не меньше третьего размера, миловидной физиономии и весьма аппетитной задницы. С ней еще двое кошелок неопределенного возраста.
— А что меня искать? Вот он я.
— Да, да. Мы так вас ждали! О вашем появлении ходят легенды. Вы наш спаситель!
— И где тогда оркестр, цветы, салют? Как-то вы не торжественно встречаете спасителя!
Мерзкий козий смех. Видно я подзабыл основы общения с тетками. Пружина негодования внутри меня начала двигаться, расправляя жало несдержанности и агрессивности.
— Мы, так сказать, представители общественности.
— И что?
— Мы хотим, взять на себя смелость, помочь вам в адаптации внутри социума.
— Охуительно! Помогите мне с сексом. А то я уже два года, как монах, мастурбирую.
— Ох! Да, вы ведь из прошлого. Тогда это было возможно. Сережа, сейчас это не приемлемо. Никак! Наша цивилизация отказалась от секса как звериного инстинкта, тормозящего наше развитие, — бантик фыркающих губ. Вкус презрения и снобизма на кончике языка.
— Тогда зачем вам я? Чем я вам смогу помочь?
— Мы не знаем, но группка умирающих сумасшедших ученых верила в вас. Их больше нет. Только вот ваша спутница — проекция. Спросите у нее. Мы здесь только из чувства доброй воли и гостеприимства. Вам же надо где-то жить? Как-то адаптироваться?
— Да, нужно!
— Вот наше предложение. Вы поживете у Татьяны. Она и поможет вам почувствовать себя дома. А через недельку мы устроим вам выступление, транслируемое на всю планету.
— А кто эта Татьяна?
— Знакомьтесь — Татьяна Лисицкая, — блондинка с густой шевелюрой собранной огромным пучком над башкой.
— Но я не один, я с девушкой, — кивнул на Ленку. Проекция бросила взгляд полный злости и ненависти.
— Ваша девушка много места не займет, — снова блеющий козий смех. Я даже возмущен их отношением к моей виртуальной спутнице. Сучки драные!

Неделя в будущем. ***ня полная! Унылая конура Татьяны Лисицкой забита шмотьем. Два мерзких йорка визгляво лают и постоянно ссутся на диван. Йебучие дегенераты! Хозяйка — тупорылая тварь с двумя тараканами в пустой башке. Первый усатый насеком — это барахло, за которым надо постоянно охотиться, носиться по всему городу за новыми тряпками, и часами ****еть с подружками только о них. Второй, и не меньший таракан — эти ****опротивные мохнатые швали, скулящие, гадящие уродцы. Если б не Ленка, я бы на вторые сутки вздернулся.
Пару раз защемил эту суку. Моя левая рука гуляет в ее упругих полужопиях, правая разгоняет волны сисек. Но какой истеричный визг, ****ь, она подняла! Каждая клетка этой лошади визжит и бьется в припадке.
— Да заткнись ты, шлюха! Тебе понравится! Ты просто забыла как это охуительно!
Ебучий ее визг переходящий в ультразвук, пена у рта, бешеные красные глаза.
— Отпусти ее, Сережа. Для нее это равноценно смерти! — Ленка сидит в углу и смотрит на сцену неудачного изнасилования с грустной улыбкой. Я отпускаю шваль в обморочном состоянии. Она еще долго корчится в припадке на ковре. Так и подрывает меня заебенить ей носком ботинка в ребра. ****ь, ну что за невезуха!
— Ты же мне не даешь! — я злобно бросаю в проекцию.
— Ну, ты уже четыре раза пытался изнасиловать воздух. Пару раз даже удачно для тебя, — ее это веселит.
Пинаю дохлую собаченцию пыром носка. Визгливая шавка по низкой траектории летит в стену. Заебали!
— Нет, ну на хера все эти силиконы, сиськи, губы, жопы? Если ими не пользуются!

Так как болезненный ****ец цивилизации настал совсем скоро после моего отлета, а наука больше не развивалась этими дебилоидами, пользование техническими благами человечества особого труда мне не приносило. Унитазы как были белыми и керамическими, так и остались таковыми. Мобильные телефоны, телевизор, машины на бензине, компьютеры. Ну, ни *** нового! Ни каких тебе клонов, инопланетян и другой фантастической чешуи. Отстой!
И главное, стопка совершенно не нужных розовых купюр с изображением Хабаровска. Вот подстава — денег здесь нет. Сраный коммунизм. Кто бы знал, что идея мирового равенства будет достигнута путем инфицирования и смерти наиболее мудрой части населения. Останутся в живых лишь упыри-****олизы и ****утые дамочки с крысоподобным собачим хламом под мышкой. Нет! Мне такое будущее ни хрена не нравится!

Вечер. Мы с Еленой в кафе рядом с домом. Гребаные макароны по-флотски.
— Ну и где же случайный выбор? Я уже пятый раз подряд жру это говно.
— Твое появление в этом сбалансированном обществе пробило брешь в автоматизированной логике системы распределения. Новый потребитель — в обществе, в котором нет понятия прироста.
— Хочешь сказать, кто-то из этих долбоебов сейчас не получил свою пайку?
— Возможно. Но это не самое страшное — компьютер сбился, и ошибка пошла глубже в систему дифференциации блюд.
— Лен, ты с кем сейчас говорила?! — я смеюсь раскатисто и громко. Нарочно привлекаю к себе внимание окружающих. Выставка людского тщеславия, как кривое зеркало. Моя призрачная подруга хитро ухмыляется, замечая волны брезгливого недовольства вокруг. Клевая она телка, при всей своей виртуальности. Я часами провожу в беседах с ней. Рассказал свою жизнь от рождения до полета. Она внимательно слушает, как будто пытается запомнить все до мельчайших деталей. В свою очередь дотошно пытается растолковать мне непонятки с окружающим миром.
— Нет, Сережа, ни алкоголя, ни табака, ни наркотиков. Это общество построено на «здоровом образе жизни». Культ внешнего вида. Ты посмотри вокруг. Они практически не едят из своих тарелок, отправляя все в мусор. При этом все в курсе о скором финале халявной кормежки.
— Тебе они тоже не нравятся?
— Нет, Сердым! Не нравятся.
Как бы было здорово встретить такую девку, но с настоящей реальной грудью!
— Средний статистический возраст землянина сейчас семьдесят восемь лет. Это дремучие старики в моложавом теле двадцати-тридцати летних. Не обладая богатым умственным потенциалом, все свои силы они бросили на остановку процесса старения и внешний тюнинг. Жертвы пластической медицины. Комплекс гламурных див — основной приоритет этой цивилизации. Среди выживших есть пластические хирурги и стоматологи — весьма уважаемый здесь люди. Парикмахерские, спа-салоны, салоны косметологии заменили государственные учреждения.
— А преступность?
— А ты попробуй отобрать сумочку на длинных шпильках и при этом не поломать маникюр.
— Ладно, с бабами все понятно! Но мужики? Что с ними?
— Данное общество условно матриархальное. Так как институт брака пропал как вид, люди перестали испытывать симпатии к другу. А мужчины — изначально выжила лишь маленькая группка мужчин склонных к преувеличенному обоготворению женских гениталий. Мужчин на планете десять процентов. Это раболепствующая серая масса полурабов. Так кого здесь любить, Сережа?
— Меня! — пунцовый румянец побежал по Ленкиным щекам. Красивая она и умная. И это приятно.

Заставка службы новостей — рыжий бородатый мужик с гитарой хриплым голосом орет какую то шнягу в ****у расклячившейся роженице. Кадр, студия, за столом густо накрашенная брюнетка с йоркширским терьером под мышкой.
«Уважаемые господа! Напоминаем вам, что завтра в одиннадцать утра по Москве будет проводиться межпланетная презентация Сергея Дымова. Пилота, вернувшегося из космоса. Нашей так называемой надежды».
— «Так называемой надежды,» — Ленка пытается скопировать дебильное произношение ведущей. — Так что ты им завтра скажешь?
— Не знаю. Расскажи еще. Что же со смертностью, с лекарствами, болезнями. Откуда у них телевидение?
— Технологии, которые достались им, в принципе, позволяют большинство вещей делать без участия человека. Это относится к телевидению и к основным условиям жизни. В том числе и врачеванию. На последнем моменте существования научной мысли вакцина была выделена и поставлена на промышленное производство. Другой вопрос, что фактически спасать ей было уже некого… Те, кто спаслись, получили это препарат с инструкцией и огромным списком противопоказаний. Таких, как секс, нервные расстройства, тяжелые умственные нагрузки и так далее. При совмещении вакцины и болезни осложнением становилось остановка старения клеток. Основной массив людей, выживший до момента промышленного производства вакцины, продержалась на собаках и вагинальных испарениях беременных. По-моему, это прямая характеристика существующей цивилизации.

Тащу огромную стопку глянцевых журналов в туалет. И не думайте — я вовсе не дрочу на них. Слишком большая честь! Какой безумный кайф вытирать говно с жопы об их правильные, натянутые, как барабан, лица! Размазать еще один кусок экскрементов о чью-то физиономию в дорогих интерьерах, мехах, с маленькой уебской собачкой на руках. Ленка сидит напротив и скалится:
— Если бы у них была полиция, ты бы уже сидел в тюрьме за поругание основных моральных принципов цивилизации. Глянцевые женские журналы и телепрограммы для домохозяек стали основными носителями информации и идеологии.
Cosmopolitan, Гламур, Семь дней, Vogue, Marie Claire, Shape, Elle, Лиза, Mini, Official, Beauty, Fashion, GO, Секреты красоты, Похудей, Женское здоровье, Крестьянка, Домашний очаг, Woman’s day, Oops, Sabrina, Натали, Караван, Магия красоты, Benisima, Женский журнал, Красота и здоровье… У меня говна не хватит на все эти рожи, тряпки, меха, интерьеры, косметику, отдых на островах, пятизвездочные отели. Ненавижу!
— А ты бы о кого жопу вытерла из них? Только договоримся сразу — Джигурда мой!
— К твоему сожалению, Никита Борисович Джигурда погиб в первый год чумы. Был банально сбит троллейбусом.
— Очень жаль, а так хотелось! Но ты мне не ответила.
— Ну, из живых икон это, конечно, Андрей Малахов, Дана Борисова, Елена Воробей, Лера Кудрявцева... Продолжать?
— Приятный список, но и в мое время многие мечтали махнуть дерьмом им по рожам.

На следующий день на городском стадионе — огромное скопление народа. Все ждут чуда. Мы сидим в небольшой квадратной комнате. Мы — это я, Ленка, брюнетка, ведущая из ящика, и та мерзкая прошманда, представительница общественности. Проекция моя в углу стоит насупившись. Стула в этом гадюшнике оказалось всего три.
— Я так понимаю, физиологической потребности у вашей проекции нет. Пусть девочка постоит… — Деловая сука эта общественница.
— Давайте обсудим сценарий вашего выступления, Сергей. Вы выйдите на трибуну в центре стадиона. После короткого представления Альбина уступит вам место, и вы сможете выступить со своим объявлением. Время трансляции сейчас не платное, как это было в ваши отсталые времена. Но интерес зрителей обратно пропорционален времени, что вы будете умничать. Поэтому будьте остроумны и кратки. Альбина ваше мнение?
— Я со всем согласна. Какую глупость вы бы там не мололи, помните, что наше внимание весьма трудоемкий процесс.
— Можно подумать у вас нет проблемы исчерпанных запасов и полной стагнации! Вас ждет голодная смерть, — Лена в гневе очень красива. Глаза горят, щеки пылают. Каждое слово, как пуля — свинцовой смертью прямо в цель.
Альбина развернулась всем телом к моей спутнице. Злобная курица трясется мелкой дрожью.
— Ваша псевдонаучная чушь нам совершенно не интересна. Вы пытаетесь испугать нас. Позвольте напомнить вам — это мы выжили, а вы, милочка, М Е Р Т В Ы! — цедя каждое слово сквозь марлю презрения. — Мы уверены, что склады полны. Нам ничего не грозит. Технологии, которые обслуживают нас, могут создавать пищу, одежду и все, что нам нужно. Этот ваш спаситель — профанация! Вы правда верите, что спасение может принести этот примат? Мы слишком много времени тратим на обычную проекцию!
Две злобные ведьмы вскочили с мест и ошпаренной рысью метнулись прочь из комнаты. Резкий звук дверной пощечины. Свистящее эхо вдогонку:
— Сссуки!
— Возможно, она права, и мы, правда, питаем ложные надежды. Просто это единственная весть. Так хотелось верить в чудо! — блестящие жемчужины слез на лице моей девочки. Так хочется обнять, прижать ее головку к своей груди. Гладить по волосам, шептать на ухо слова любви. Я вытягиваю руки — они таят в ней.
— Ты не веришь в меня, детка?
— Сережа, я провела неделю рядом. В ванной, в туалете, во время сна, ты маструбировал на меня четыре раза. Каждая секунда твоей жизни за эту неделю во мне. Единственное, что не понятно, — это твои глаза. Они темнеют. С каждым днем чернее. Сейчас как два уголька. Сережа, как ты можешь им помочь? Как?
— Не знаю. Я растерян. У меня нет плана. Ведь это вы решили что, я смогу. Так помогите мне. Подскажите, что делать? — я встал, машу руками.
— Малыш, я не знаю! Никто не знал. Они верили в тебя!
— А ты?
— И я. Я тоже, — бриллианты слез.
Девочка моя. Девочка. Что же делать!
— Давай я возьму этих двух жалких болонок в заложницы и заставлю транслировать круглосуточно всю порнуху, что есть у меня в капсуле. Может это и не спасет их! Но цивилизация отдаст Богу концы ебясь на полную катушку.
Она улыбается сквозь слезы. Блеск солнечного света через разбитое зеркало моих чувств.
— Я так и не спросил тебя. Кто ты? По чьему образу они сделали тебя? Как это возможно?
— Елена Петрова. Младший лаборант исследовательской группы. Мы спешили. Нас становилось все меньше. Это был единственный шанс помочь тебе. Чип с отпечатком моего разума зашили при приземлении тебе в тело. Новые технологии 3D-проекции вместе с дублером разума живого человека. Я умерла, Сережа... Умерла, что бы дать тебе шанс!

Пульс ударами тамтамов в ушах. Ватные ноги. Блики пространства вокруг цветным калейдоскопом. Сквозь толпу зевак к красной трибуне. Течение тел, лиц, слов несет меня.
— Я хочу вам представит астронавта Сергея Дымова… трудная судьба… несколько лет проведенных на бескрайних просторах космоса… мы должны дать шанс этому человеку из прошлого… пусть выскажется… отнеситесь к нему снисходительно… — обрывки фраз, как ветер разносящий помойку по стылой пустынной улице. Силуэты, многотысячная толпа. Безликие силуэты. Стальные поручни, железные ступени вверх. Шаг, еще шаг. Стойка микрофона. Противный свист динамиков. Резкая режущая боль в висках. Тиски ненависти сжали мой череп, как гнилой кокос.
— Суки! Я не собираюсь вас спасать! Сдохните, твари! Вы мне безразличны. Тупые ублюдки! Надеюсь, я уложился в секунды вашего драгоценного внимания. Пошли все на ***!
Черная стена бури встала идеальным кольцом вокруг. Крик ужаса утонул в тишине. Губка страха впитала каждый звук, каждую ноту. Кольцо смерти сужает свой круг. Лена рядом. Она прижалась ко мне. Мне кажется, что я почувствовал ее тело, ее руки, ее карамельный запах. Смерть вырастает черным гранитом над единой братской могилой человечества. Яркая вспышка света поглотила...

КОНЕЦ

Майор Яковлев Иван Петрович сидит напротив на старой табуретке с алюминиевой кружкой горячего ароматного чая с мятой. Босиком, поджав ноги. На нем военное исподнее и серебряная цепь с крестиком на седой волосатой груди. Рядом два кирзовых сапога ссутулившись, нежно прижались друг к другу. Улыбается.
— Проснись, Сережа. Пора.
— Дядя Ваня? — мой голос неустойчив.
Низкий деревянный потолок, черные стены сруба, пол. Я так же в белом солдатском ХэБэ. Лежу на жесткой лавке, высоко запрокинув голову. Теплый пар. Баня.
— Дядя Ваня?
— Это наиболее понятный тебе образ. Мальчик, пришло время исправлять ошибки.
— Но ведь все разрушено... — Сознание формирует образы окружающего, как экран старого монитора. Сначала проявляются линии и контуры, потом медленно возникают краски.
— Все начинается с начала. С нуля. И продолжается до бесконечности, — он осторожно отхлебывает чай из кружки.
— Они погибли из-за меня?
— Тебе дали возможность выбрать — ты принял решение. Обсуждать его правильность уже нет смысла.
— Все погибли? — ****ь, и откуда у меня эти муки совести из-за сраного человечества?
— Да, это чистый лист. И шанс переписать заново, исправить ошибки. Вставай Сережа, пора!
— Но почему именно я? — не сказать, конечно, что я не рад, тому, что это «Я». Но уточнить надо. Мало ли какую херню еще утаят.
— Ответ — ты наиболее прост, чтобы сделать независимый выбор, и довольно агрессивен, чтобы иметь шанс начать все сначала. — Хитрая улыбки майора, улыбка одними глазами, улыбка узором морщин, улыбка маленькой искоркой внутри сердца. Еле ощутимая ирония ледяного космоса в тумане моего страха.
— Вставай! — Протянутая рука мне навстречу. Я выпрямляюсь. Острая боль в ребрах слева зашевелилась раскаленным металлическим прутом. Дядя Ваня подхватил меня под руки.
— Мы из тебя тут кое-что вынули. Инородный предмет. Немного поболит в ребрах.
Скрип массивной двери и яркий свет. Черный сруб бани на пологом берегу тихой речки. Густые заросли ивы склонились к синей глади. Зеленая сочная трава по пояс, игривыми волнами дурачится с ветром. Деревянный покосившийся мосток. Желтый овал солнца напекает макушку. Майор осторожно выводит меня. Мы садимся на берегу. Стрекоза низким бреющим вертолетом проносится над водой. Щебет птиц… Обосраться, не встать!
— Как же? Как же мне быть дальше?
— Просто живи. Будь собой. Мы верим в тебя.
— Мы? Кто это «мы»?
— Еще успеешь придумать нам имена. У тебя много времени.
Дружеский хлопок по плечу. Дядя Ваня встает.
— Удачи, Сердым! Удачи тебе, мальчик!
Я долго смотрю ему в след. Пока его фигура не сливается с горизонтом.

— А что мы с этой херней будем делать?
Ленка! Леночка, Елена, девочка моя. Я вскакиваю, оборачиваюсь вертлявой юлой вокруг себя. Она стоит, держа в руках желтый ублюдошный китайский зонт. Я робко тяну к ней руку, кончиками пальцев касаюсь ее теплой манящей упругой груди. Она улыбается:
— А глаза у тебя все же голубые!..



автор благодарит за терпение и редакцию Ивана Кострова

www.st-babylon.ru