Родом из детства

«…И  японцев, и англичан отличает любовь ко всему, на чем
лежит печать времени…».- Всеволод Овчинников, «Ветка сакуры».

НОЯБРЬ… Сырой, промозглый вечер… Но он – единственный свободный в этой моей командировке в город, где я родилась…
Я ИДУ ПО ЛЕНИНГРАДУ И… НЕ УЗНАЮ ЕГО.
Да, это - правда, что в общей сложности я прожила здесь не так уж и много. И все же он – мой родной город, который я всегда ощущала, как говорят, «на генетическом уровне» - чувствовала кожей и всем нутром уже тогда, когда самолет едва приближался к Питеру. Тогда у меня на душе становилось тепло и спокойно – я дома…
Сейчас я не узнаю его… Через всю высотку на Московском проспекте  реклама… По-моему, «SONI»… Кругом коробки, бумажки, банки…Говорят, что скоро здесь снесут Фрунзенский универмаг, в который любил заходить мой двоюродный брат. Кстати, сейчас он идет рядом со мной и, глядя на «растяжки» реклам и мусор по обочинам дороги, не может сдержать возмущения: «Город превращают в чудовище, вписывая в исторические ансамбли монстров из стекла и стали. По Фонтанке уже страшно ездить. И Бог бы с ней, с Выборгской набережной, там на мой вкус все равно практически ничего интересно… Но во что превращают набережную вдоль Большой Невы?! Это уму непостижимо! А на Гороховой что делается?»…
Оглядываюсь вокруг… Я с ним согласна: здесь, видимо, действительно напрочь забыли о таком понятии, как целостность архитектуры…
Как-то прочитала в Интернете, что недавно даже, так называемый, «высотный регламент» отменили - он царил здесь незыблемо аж с XIX века, и вот, смотри-ка, не устоял… Почему? Так сразу и не скажешь. Во всяком случае, я однозначно не отвечу. А вот то, почему так долго держался, точно знаю: все это время наши предки заботились о сохранении исторического центра, не строя здесь зданий выше Зимнего…  За исключением, конечно, храмов. А вот теперь не они, а призрак «Охта-центра» над городом навис - того и гляди материализуется!
«Ты знаешь, как я отношусь к церквям, - продолжает Саша. – Ну не могу я их понять: атеизм въелся в душу! Но историческая память… Это – святое! Знаешь, сестренка, а ведь эти «элитки» уже практически уничтожили Приморский парк Победы, где ты была в твой прошлый приезд… Там, как издевательство, оставлена лишь стела в честь закладки парка… Уничтожается вчистую и Петроградская сторона – кругом эти уродливые стеклобетонные творения. Подбираются понемногу к территориям судостроительных заводов. Ломают здания на Невском, и тем паче вокруг него. Шел по улице, подкатили с микрофоном – «выскажите ваше мнение...». Едва удержался, чтобы не сказать: «автомат дайте - выскажу»…

ЯНВАРЬ… Сорокаградусный мороз… Кремлевская площадь… Я смотрю на старинные стены и прямо на улице ем мороженое - всегда его любила... с детства… Каждую зиму, во время каникул, мать – известный в то время в Таджикистане врач-невропатолог -  привозила меня сюда «культурно развиваться»: методично таскала за собой из музея в музей, с концерта на концерт, с выставки на выставку, пока от всего этого обилия «прекрасного» у меня не начинало мельтешить в глазах… А, может, и не от того вовсе в глазах мельтешило, что культуры было слишком много, а от того, что слишком мало мать вспоминала о «пище материальной»… Помню, как, притулясь на каком-то высоченном как трон стуле и глядя на висящую передо мной картину Айвазовского (это было уже в конце дня), мечтала лишь об одном: скорей бы, домой, к дяде - у тети Ани к нашему приезду всегда холодильник полон…
Но все это было очень давно… Сейчас же я сама рада и в театр сходить, и на выставку, да вот не всегда удается: командировки бывают не так часто, как хотелось бы, а билеты до Москвы – аж две ежемесячные зарплаты…
И вот, я здесь… С жадностью вдыхаю морозный московский воздух, оглядываюсь вокруг и вдруг ловлю себя на мысли, что… все здесь по-другому. Одно изменение, два как-то не сразу заметишь, но столько!
…ИДУ ПО МОСКВЕ, И НЕ УЗНАЮ ЕЕ.  Неожиданно приходит осознание, что за последние годы «третий Рим» незаметно превратился в гигантскую стройплощадку…
Недавно прочитала в Интернете, что специалисты не раз предупреждали власти города о том, что мягкие, пронизанные мелкими речками, почвы Москвы непригодны для возведения небоскрёбов. Тем не менее, строительство многоэтажек продолжается… Стекло и бетон упорно отвоевывают у исторической Москвы одно здание за другим. В СМИ как-то даже прошло точное сообщение о количестве потерянных городом памятников архитектуры. Когда я с ним ознакомилась, мне стало страшно, ведь речь шла аж о восьмидесяти (!) процентах памятников,  придававших столице России одной ей присущий неповторимый колорит… Где они теперь? Разрушены исторические образцы московского зодчества - гостиница Москва, Военторг. Старый Арбат обезображен уродством офисного центра…  В традиционную русскую застройку как попало воткнуты дикие образчики турецкой «архитектуры», стеклобетонные коробки, увенчанные стеклянными кипами.
…В Москве, я слышала, есть фирма, девиз которой звучит примерно так: «Прежде чем строить, надо сломать». Фирма занимается тем, что в терминологии «демократических телевизионщиков» называется «зачисткой» территории, представляющей коммерческий интерес. Совершенно неважно, от кого или чего «зачищается» будущая строительная площадка. Это, может быть и территория детского сада, и станция юных натуралистов и старый кинотеатр или здание, представляющее историческую ценность. Важно, что объект располагается в центре города, где земля особенно дорога…

…КОГДА я в свободное от работы время БРОЖУ ПО ставшему за долгие годы родным ДУШАНБЕ, то часто ловлю себя на мысли, что И ЕГО Я ТОЖЕ ПЕРЕСТАЮ УЗНАВАТЬ… Хотя, в отличие от Москвы и Питера, его преобразования наблюдаю день за днем – они идут у меня на глазах…
Города, как люди. Те тоже, ежесекундно меняясь, идут по жизни вперед, не оглядываясь, и лишь однажды, взглянув в зеркало, замечают, что стали другими: «А ты ведь у нас первой красавицей была!», - не сдержав при встрече удивленного возгласа, сказал на днях бывший сослуживец, которого я почему-то, живя в одном с ним городе, не видела много лет (если честно, я тоже с трудом узнала черноволосого красавца в этом высушенном годами и совершенно седом мужчине!)…
Когда же город (как и человек) проходит «точку невозврата», из которой выходит, изменившимся настолько, что его уже невозможно узнать?
Идем как-то по центру города мимо строящихся высоток со старым другом из Питера (много лет назад этот солидный ученый и политический деятель, бывший военный в больших чинах, возглавлял здесь некое аналитическое подразделение 201-й мсд)…
- Зачем вам эта вставная челюсть пепсикольно-пластмассовой архитектуры? - спрашивает он, глядя на построенный несколько лет назад и, по сообщениям СМИ, подаренный Лужковым таджикской столице, комплекс «Пойтахт»…
Ничего не отвечаю земляку – потому, что нечего… Лишь ловлю себя на мысли о том, что, все в этом мире как-то слишком быстро меняется. Может быть, за исключением российской глубинки, откуда родом мой муж. В его родном районном центре на том же самом месте стоит практически не изменившаяся за многие десятки лет школа-интернат (в которой работала директором его мать); там же стоит их темно-желтый, слегка облупившийся трехэтажный дом учителей, с опустевшей после смерти родителей квартирой (где он вырос); и даже в целости и относительной сохранности (оно лишь слегка осело на один бок) осталось историческое сооружение (в котором он родился) - дом самарского купца Шихобалова; на месте и его конюшни, и парк, превратившийся за это время в непроходимую чащу… Идем по нему, и кажется, что из очередной  темной аллейки вот-вот покажется леший или, на худой конец, баба-яга: сказки оживают в этом пропитанном стариной месте. До него, слава Богу, не дотянулась костлявая пепсикольно-пластмассовая длань, и потому здесь еще остается место, где душа может отогреться в лучах детских надежд и воспоминаний… Не зря же говорят, что все мы родом из детства…

Душанбе. февраль 2011.