Наш человек

            
Поднявшись со дна высохшего озера на тропинку, ведущую в Русалочий яр, Данил и Михаил  наталкиваются на велосипед, брошенный Муромским.

- А с велосипедом что делать?
- Туда же его, в это болото! – кивает Данил.
- А может, проще вернуть парня? –  предлагает Михаил.
- Ты хочешь его воскресить?
- А почему бы и нет? Может, в благодарность за это он  и одумается.

Они возвращаются назад и раскидывают хворост, которым прикрыт Муромский. Данил наклоняется к  нему и, взяв его за руку, пытается вытащить его из ямы.  Но пальцы Ильи высказывают из его белой перчатки.

- Как быстро он тут  сгнил, - замечает он, - даже плоть уже от кости отделяется.
- Фу, как смердит, - машет перед носом Михаил.

Данил вновь хватает Илью за руку и тянет его к себе. Поддавшись, тело его, вытянутое, как по струнке, начинает медленно подниматься из ямы. Но затем опять кисть его  выскальзывает из белой перчатки   Данила, и Муромский вновь обрушивается в яму.

- Так его не поднимешь, - качает головой Михаил. – Это надо делать с молитвой.
Он  хватает Муромского не за пальцы, а выше - за запястье. Крепко удерживая его так называемой «львиной хваткой», он  осторожно поднимает его из могилы.

- Именем господа, восстань из мёртвых! – восклицает он.
Не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Илья встаёт  перед ним  на вытянутых ногах, как оловянный солдатик.

- Во имя бога стань живым! – вновь восклицает Михаил.
Тело  Муромского неожиданно вздрагивает, и он открывает глаза.
- Ты был во тьме, а теперь пришёл к свету, -  торжественно объявляет Михаил.

Приставив ногу к его ноге, прикоснувшись коленом к его колену, прижавшись грудью к его груди, Михаил обнимает Илью и, похлопав рукой по его спине, шепчет ему в ухо:
- Махабон.

Муромский удивлённо смотрит на него.
- Что?
- Отныне ты строитель.

Илья недоумённо смотрит на него.
- Просвети его, - кивает Михаил Данилу.

- Теперь ты в рядах тех, кто строит новый мир, - объясняет  Данил Илье. – Всё, что делается в этом мире, всё исходит от нас. А что не исходит от нас, должно нами контролироваться и направляться.

- Сними с него верёвку! – кивает ему Михаил. - Он связан теперь с нами более тесными узами.
Данил снимает с него  удавку.

- Запомни!  Отныне ты подчиняешься  лишь Архитектору и больше никому.
Илья растирает себе рукой шею.

- А теперь клянись перед его лицом, - продолжает Данил, -  никому не выдавать эту тайну. В противном случае тебе будет перерезано горло, выколоты глаза, проколота грудь, вырвано сердце, внутренности сожжены, превращены в пепел и брошены на дно морское или развеяны по ветру на все четыре стороны, чтобы о тебе и памяти не осталось среди людей.

- Никому  я  клясться не буду, - отвечает Илья.

- Твоё право, - говорит Данил и ту же секунду тело его стекает вниз, вновь обращаясь на земле  в трёхметрового чёрного аспида.
 
Змей дурмана мгновенно обвивает в шесть колец тело Муромского с ног до головы. Тот от испуга выставляет руки в стороны и становится похожим на живой крест, обвитый змеем. Подняв голову над  плечом Ильи, аспид широко открывает рот и неожиданно впивается зубами в его шею.

- Ты что ж это делаешь, змея подколодная? –  с негодованием бросается  к нему  Михаил.

Аспид с явным неудовольствием отстраняется и, закрыв пасть,  выстреливает из неё длинный, раздвоенный на конце  язык. На шее Ильи отчётливо  видны  прокусы, из которых пульсируя, вытекает кровь.

- Опять принялся за старое? – подступает ближе  Михаил.
 Аспид лишь усмехается  ему в ответ.

- Крови людской захотел, змеюка? Тварь поганая!
Михаил  с быстротой молнии возносит над головой своей пламенный меч и со всей силы  вонзает остриё его в тело  аспида.
 
- Ты чего, офигел? – взвивается аспид от боли. – Не пил я его кровь.

Михаил выдёргивает меч, аспид тут же оставляет Муромского, сползая с него,  и принимается зализывать языком рану, из которой фонтаном хлыщет синяя кровь. Илья с ужасом  и недоумением смотрит на то, что кровь эта именно синяя.

- А что ж ты тогда делал? – обескуражено спрашивает он, зажимая рукой шею.
- Я тебя просто укусил, - ухмыляется во всю свою широченную пасть аспид.
- Вот, гад! – в сердцах произносит Муромский.

- Ну зачем  так плохо думать обо мне? - мягко добавляет аспид. – Ведь укусив тебя, я, тем самым, сделал тебе честь.
- Сделал мне честь? – недоумевает Илья.

- Ну, да. Я  ведь кусаю не всех. А  только  избранных. К счастью, ты прошёл наш фейс контроль. - Он говорит так, что  Муромскому непонятно, в шутку он  говорит  или всерьёз. - Ведь всех не перекусаешь. Абсолютное большинство мы отравляем совсем иначе. Причём людишки даже не догадываются об этом. Они даже получают от этого  кайф.

- Как же это?
- Очень просто. С помощью табака, бухла и прочей наркоты. Всего того, против чего ты  собрался воевать. А теперь, к счастью,  не сможешь.

- Это почему ещё?
- Да потому, что теперь ты отравлен мной на всю свою оставшуюся жизнь. Всё! Можешь идти.
  Муромского не верит своим ушам.
- Я что, свободен?

- Нет, ты не свободен, - отвечает ему аспид, зализывая рану. - Теперь ты наш.
Он переводит взгляд на Михаила, и тот согласно кивает ему.

- Что значит ваш? – недоумевает Муромский.
- Наш человек. Ты стал одним из нас. Теперь ненависть к людям у тебя в крови. Ты стал иным.
- Иным?

- Да, - подтверждает Данил, вновь неожиданно вернув себе человеческое подобие. - Иным  среди своих. Теперь в бригаде чистильщиков ты наши глаза и уши…
- Иди! – говорит ему и Михаил. – Когда понадобишься, мы тебя позовём.

 Муромский уходит прочь, не оглядываясь,  и, подобрав по пути брошенную кроссовку, поспешно выбирается из высохшего озера. Не желая задерживаться даже на секунду, он с кроссовкой в руке садится на велосипед и уезжает.