Пьяный призрак

   Снова аэропорт. Снова самолёты. Взлетают, приземляются, разрезая своими крыльями воздух.
   Началась регистрация билетов на мой рейс, а я всё никак не оторвусь от стакана с бренди. Видите ли, мне нужно дойти до определённой кондиции, чтобы набраться смелости и шагнуть на трап самолёта. А объясняется это очень просто - я боюсь летать. Боюсь до смерти. Боюсь, потому что лететь мы будем очень и очень высоко. У меня же начинает кружиться голова на высоте каких-то полутора-двух метров, а когда я представляю себе километры расстояния до земли, меня охватывает просто панический ужас. И я никогда не знаю, чего я боюсь больше - этих самых километров или ненадёжности самолёта. Я с удовольствием бы не летал, но работа есть работа. В наше суетное время скорость прямо пропорциональна деньгам, и поэтому я вынужден лететь. Как обычно, на борт самолёта я не восхожу, а восползаю. Мило улыбаюсь стюардессе и прошу её выдать мне какую-нибудь катапульту на случай незапланированного падения самолёта. Стюардесса улыбается мне в ответ, сверкая своими белоснежными зубами - её улыбка могла бы стать рекламой для самой престижной стоматологической клиники. Интересно, почему у стюардесс всегда ноги и всегда зубы, а всё остальное как-то теряется на этом фоне?
   Я несколько раз на кого-то опираюсь, бормоча о том, что я  неустойчив и мне трудно передвигаться на задних лапах. Пару раз спотыкаюсь о чьи-то сумки, читая лекцию о том, что вещи надо сдавать в багаж, а не путать их у меня под ногами. В довершение всего я случайно приземляюсь на колени к какой-то барышне и начинаю объясняться ей в любви. Но барышня не принимает во мне никакого участия, хлопает на меня своими ресницами и отбивается детскими кулачками. Непременно, она была бы очень хорошенькой, если бы не эта её истеричность. Ей на помощь приходит грузная тётка с ярко-крикливыми губами, колыхающимся подбородком и ушами, увешенными дешёвыми стекляшками. Тётка, не стесняясь, берёт меня за грудки и ставит на ноги, и кажется мне, что я не мужчина весом в девяносто килограммов, а маленький мальчик, попавший в невесомость. Как бы там ни было, но я благополучно добираюсь до своего места, с размаха бухаюсь в кресло, пытаясь стать с ним одним целым. Бросаю беглый взгляд на вертлявого глазастого седеющего человечка и достаю припасённый шкалик с бренди. Ещё пара глоточков, и пусть эта огромная махина отрывает свои шасси от земли. Мне уже будет всё равно, и все долгие семь часов перелёта превратятся в блаженный сон.
   В салон выплывает длинноного-белозубая стюардесса:
   - Уважаемые пассажиры, - начинает вещать она...
   На этом самом месте я отрываюсь от реальности, не забыв предварительно пристегнуть ремень безопасности.
 

  Маленький учебный самолёт кружит над полем. С высоты всё кажется игрушечным: деревушка, небольшой лесок, серебристая лента реки. Небо, раскинув облака-крылья, манит к себе. Сердце замирает в предвкушении первого прыжка. И что такое красоты природы по сравнению с этим? Душа сжимается до размеров сложенного парашюта, готовая в одночасье раскрыться вместе с ним и пить это безумно синее небо. Азарт, волнение, страх - мешанина чувств.
   - Ну что, сынок, ты готов? - улыбаясь и подмигивая, спрашивает отец.
   - Да, папа, готов, - голос твёрдый и уверенный, без тени сомнения, хотя душа ушла в пятки.
   - Тогда, вперёд!
   И шаг из самолёта. Навстречу небу. Один шаг на двоих. Один парашют на двоих. Мы с отцом в одной связке.


   - Пожалуйста, не волнуйтесь, это просто незапланированная посадка, - уговаривала всех перепуганная стюардесса, переставляя свои длинные ноги от кресла к креслу и помогая пассажирам принять правильную позу. Мою мало внемлющую рассудку голову кто-то бережно уложил на мои же колени, не забыв снять с неё очки. Этим "кто-то" оказалась всё та же стюардесса, не пожелавшая выдать мне катапульту именно для такого случая.
   Мой седеюще-лысеющий сосед бормотал себе под нос то ли молитву, то ли завещание. Его бормотание надоело мне в три секунды, и я попытался представить в подобной позе барышню-истеричку и толстую тётку - её спасительницу. Мне стало очень весело и хорошо, и я, не чувствуя никакой опасности, снова провалился в небытие.
 

  - Прыгай! Прыгай, я сказал!
На этот  раз я  прыгал самостоятельно, а отец был за штурвалом самолёта. Мы нарезали круги над уже ставшим привычным полем, как вдруг из мотора полыхнуло пламя, и машина резко начала терять высоту.
   - Да прыгай же ты! - орал на меня отец.
   Я стоял, как вкопанный, перед иллюминатором и не мог отвести взгляд от огня. Тогда отец, бросив штурвал, соскочил с места и силой вытолкнул меня из самолёта.
   - Кольцо! Не забудь дёрнуть кольцо, идиот! - крикнул он мне вслед.
   Самолёт вошёл в штопор и пулей понёсся к раскрывшей свои объятия земле.
   Я дёрнул за кольцо, парашют раскрылся, и я повис в воздухе. Взрыва  не было слышно - уши словно заложило ватой, - но я видел, как покачнулась от удара земля.
   Воздушный поток быстро уносил меня в сторону от самолёта, под обломками которого остался мой отец.
   Мне было пятнадцать лет, и эта смерть тяжким грузом легла на мои плечи и преследовала меня всю жизнь.


   Земля гулко ухнула и покачнулась, принимая очередной самолёт в свои объятья. Вспыхнуло пламя, где-то далеко завыли сирены.
   Высокий плотный мужчина пошарил рукой в кармашке впереди стоящего кресла, вытащил оттуда свои очки. «Странно, не разбились», - подумал он, поднимаясь со своего места. Он попытался нацепить их на нос, но они каким-то образом сползли вниз и упали. И разбились. Мужчина в недоумении посмотрел на очки, потом оглядел салон развалившейся на части машины. Бросив беглый взгляд на пассажиров, лихорадочно отметил, что все мертвы. "И ты тоже больше не жива", - с грустью подумал он, гладя по волосам барышню, на колени к которой он недавно усаживался. Он отстегнул её от кресла, взял на руки и понёс. Его изрядно пошатывало из стороны в сторону. Он кое-как выбрался со своей ношей из самолёта, отошёл подальше от горящей машины и бережно положил девушку на землю, усаживаясь рядом с ней. «Ну вот, все погибли, - констатировал он факт. - А я, кажется, живой. Пьяный, но живой. Если бы не пил, погиб бы тоже».  Ощущение было такое же, как в далёком-далёком прошлом, когда он парил в небе, а на земле горел разбившийся самолёт. Он нежно гладил по голове погибшую девушку, чувствуя себя ужасно виноватым в её смерти. И в смерти своего отца. Чувство вины и отчаянья, что невозможно ничего исправить, переполняло его. Пальцы перебирали волосы барышни.
   Одна за другой к самолёту подъезжали машины. Скорая помощь, спасатели, пожарные... К девушке подбежали два врача с носилками.
   - Как она здесь оказалась? - спросил один из них, пытаясь нащупать пульс девушки.
   - Не знаю, наверное, сумела выбраться, - ответил другой.
   - Вылезла из горящей машины, прошла приличное расстояние, легла и умерла, так что ли? Странно, - произнёс первый.
   - Может, она тут гуляла, - усмехнулся второй.
   - Ага, гуляла. По буеракам на высоких каблуках, - сказал, укладывая на носилки труп, первый и добавил. - Странно...
   «Действительно, странно. Меня здесь как - будто нет. Они ослепли, что ли?» - подумал мужчина, сидевший рядом с девушкой. Он хотел им что-то сказать, но изо рта лишь вырвалась струйка морозного воздуха, а слов так и не получилось. Тогда он встал и подошёл к одному из врачей, глядя ему прямо в лицо и едва не касаясь его самого. Но врач не обратил на него никакого внимания, он лишь твердил: « Странно. Очень странно. И почему-то пахнет алкоголем».
   «Я стал невидимкой? Или меня вовсе нет? Что со мной?» - думал мужчина, шатаясь и спотыкаясь на каждом шагу. Он невидимо брёл сквозь суетившихся людей. Он шёл долго, пока, наконец, не оказался на окраине города. В глубине заброшенного сада он заметил небольшую беседку. Примерно такая же беседка когда-то была и в их саду. Не замечая полуразвалившегося забора, он напрямик пошёл к ней и вдруг отчётливо услышал детский голос, раздавшийся прямо у него за спиной:
   - Привет. Ты кто?
   Он обернулся и увидел в нескольких шагах от себя маленькую девочку с огромным голубым бантом. Она смотрела на него с нескрываемым любопытством.
   - Я не знаю. А ты как думаешь, кто я? - странно, но у него получилось заговорить с этой девочкой.
   Голубой бант в раздумье качнулся.
   - Ты? Ты, наверное, призрак.
   - Почему?
   - А через тебя всё видно, - ответила девочка, подходя ближе.
   - Так уж и всё? - спросил он, осмысливая услышанное.
   - Всё-всё! - почему-то радостно закивала головой маленькая собеседница.
   - И что мне с этим делать? - он в недоумении развёл руками и неуклюже пошатнулся на ровном месте.
   - Что с тобой? - поинтересовалась девочка.
   - Да что-то голова кружится, - сказал он, вспоминая о том, как ещё совсем недавно, но уже в прошлой жизни, влил в себя изрядное количество бренди. Девочка попыталась схватить его за рукав, но её рука провалилась в пустоту. Она снова засмеялась.
   - Ты устал, тебе нужно отдохнуть.
   Она заботливо указала на скамейку.
   - Я не устал. Просто я перебрал малость, - вздохнул он тяжело.
   - Чего перебрал? - удивилась маленькая болтушка.
   - Чего-чего? Бренди.
   Призрак прикрыл глаза.
   - Ты тогда пока поспи, а я принесу тебе что-нибудь поесть. Мой папа всегда много ест, когда выпьет, - девочка соскочила со скамейки и побежала по тропинке, потом оглянулась и крикнула. - Ты только никуда не уходи!
   Он просидел так довольно-таки долго, то проваливаясь в какое-то забытьё, то пытаясь понять своё теперешнее состояние.
   Девочка появилась снова, но не одна  - за ней следом шёл здоровый бородатый мужик с бутылкой пива в руке.
   - Ну, давай, показывай, что тут у тебя, - громыхал он на весь сад.
   - Вот он, папа, - щебетала девчушка, протягивая руку призраку. - Знакомься, это мой папа.
   Но папа недовольно нахмурил своё опухшее лицо и заскрипел зубами:
   - Ты опять со своими фантазиями? Призраки теперь тебе мерещатся, да? Нет никаких призраков! Нет никаких домовых! Чертей тоже нет! Нет их, ты понимаешь это? - он орал на это маленькое беззащитное существо с голубым бантом, которое широко распахнуло свои глаза и с ужасом смотрело на отца.
   Призрак встал со скамейки и крепко взял девочку за руку. По крайней мере, ему показалось, что он взял её руку! Он хотел сказать ей что-то хорошее, но вместо слов изо рта вылетал пустой воздух - очевидно, дар речи опять покинул его. Тогда он просто протянул вторую руку к бутылке пива, вырвал её у орущего мужика и вылил на землю. Мужик оторопело смотрел то на пустую бутылку, висящую в воздухе, то на лужу от пива, разлитого по земле. Бутылка, пофланировав у него перед носом, упала к ногам.
  - Кажется, допился, - пробормотал он и, почесывая затылок, побрёл прочь.
   Когда папа девочки совсем скрылся из вида, к призраку вернулся дар речи.
   - Тяжело тебе с ним? - спросил он.
   Голубой бант качнулся в знак согласия.
   - И часто он пьёт? - продолжал спрашивать призрак.
   Девочка опять кивнула головой.
   - Кем он работает? - не унимался призрак.
   - Он был когда-то лётчиком, но он всегда слишком много пил, и ему запретили летать. Теперь он простой механик на аэродроме, - печально сказала девочка.
   - А я всегда боялся летать, и поэтому тоже пил. Наш самолёт упал за городом и разбился, и я, как видишь, стал призраком, а до этого я был обычным человеком, - со вздохом произнёс он.
   Они стояли, держась крепко за руки. Маленькая девочка и призрак.
   - Пойдём, я тебе что-то покажу, - она увлекла его за собой.
   Через заросший сад они вышли к небольшому аэродрому, прошли через поле и забрались в пустой самолёт.
   - Это старый самолёт, - пояснила девочка. - На нём уже давно никто не летает. Я часто прихожу сюда... И мой папа тоже.
   Они уселись на пассажирские места. Девочка спросила:
   - Тебе нравится здесь?
   - Нет, - ответил призрак. - Но всё же я попрошу у тебя разрешения пожить здесь. Можно?
   - Конечно! - радостно воскликнула она. - А я буду приходить к тебе каждый день. Вот здорово!
   Детские ладошки заплясали в воздухе, выражая восторг.
   - А теперь я пойду, а то папа будет ругаться и завтра не отпустит меня гулять.
   Она легко выпрыгнула из самолёта и помчалась в сторону дома, унося с собой свой голубой бант.
   Вечерело. На землю опустились густые сумерки.
   Устроившись поудобнее в кресле, призрак пытался утихомирить головную боль. Но, вконец распоясавшийся организм - или полное отсутствие такового, - не поддавался никаким уговорам. Он хотел уснуть, но, очевидно, призракам не полагается спать по своей природе. Ночь казалась бесконечной, но вдруг он услышал какой-то шорох, затем невнятное бормотание и, наконец, скрежет по железной обивке самолёта. Ему не нужно было видеть, кто нарушает границы его временного пристанища, он знал, что это разрывает воздух своими лапищами и пивным перегаром огромный бородатый детина, который грузно завалился в самолёт и нетвёрдо прошагал к креслу пилота. Призрак тоже встал со своего места и, вполне уверенный, что его не видно, устроился рядом с детиной в кресле второго пилота. Он с любопытством наблюдал за действиями человека, который променял голубой бант на бутылку пива. Детина, развалившись, слегка постучал ладонью по штурвалу, погладил приборную доску и неожиданно дико захохотал, вырывая из своей пасти слова:
   - Я полечу! Я всё равно полечу!
   Его руки зашарили по приборной доске, непонятно как, но мотор затарахтел, неуклюже захлопали лопасти  старенького винта.
   - Я же сказал, что полечу! - в каком-то безумстве заорал отец девочки, выводя машину на взлётную полосу. Маленький самолётик, подпрыгивая и не желая взлетать, всё же оторвался от земли. Двое мужчин сидели, вжавшись в кресла, и не могли поверить в то, что они снова в воздухе. В кабине стоял жуткий перегар от смеси пива и бренди, но они упивались полётом.  Каждый по-своему.
   Самолёт сделал очередной вираж, но, видимо, слишком круто лётчик его заложил, и машина, потеряв управление, вошла в штопор. Хмельные пары вмиг вылетели у обоих. Призрак резко сорвался со своего места и неимоверными усилиями выдернул из кресла лётчика. Ему удалось протащить его к выходу и выпрыгнуть вместе с ним из падающего самолёта. Он не был уже призраком - он стал куполом парашюта для отца маленькой славной девочки. Он стал куполом парашюта для своего отца. Он плавно нёс на землю самую драгоценную ношу - человеческую жизнь, и, когда эта самая жизнь была доставлена в целости и сохранности, призрак-парашют бесследно растворился в небе.