Штука до зарплаты 1-4

            

                Штука до зарплаты - 1

Начало маленькой повести



Мысли сначала были приятные или нейтральные, например: как замечательно, что сдан зачет по английской фразеологии, как хорошо, что десны совсем не кровят, и новый лосьон для бритья превосходный. Но дверь распахнулась, надтреснутый звон электронной музыки ворвался в прохладную тишину. Светка вошла и без утренних приветствий уселась на унитаз.
- Доброе утро, - сказал я, - я не стал тебя будить. Ты вчера так поздно легла.
- Я взяла этот дивиди на один вечер. Надо ж было досмотреть.
Она сосредоточенно журчала, не глядя на меня. А мне хотелось на нее глядеть - на розовую и лохматую со сна, детски-хорошенькую и нагло-развратную в этой короткой пурпурной рубашонке.
- Я пойду сварю тебе кофе.
Светка не ответила, а потом крикнула мне вслед:
- У нас осталась штука до зарплаты!
Я старался прогнать свое неуместное филологическое раздражение этой Светкиной "штукой". Изумительная горчинка кофейного аромата, тающие огни Москвы за темным окном, легкий шорох мечтательного дождя...
Но деньги - как воздух, о них не думаешь, когда их много, но задыхаешься. когда их нет. Штука, одна несчастная штука на два дня для двоих молодых людей.
Конечно, у нас полный холодильник еды. И проездные билеты не просрочены. Мы не умрем от голода и холода, однако, как противно зависеть от убогой бумажки!
Светка вышла влажная, душистая и растрепанная, села у окна, сделала первый глоток кофе и сказала:
- Мне надо купить витаминов. Ногти все слоятся. И кожа сухая.
- Это витамина А не хватает. Съешь бутерброд с маслом.
- Ты совсем крезанулся? Я и так толстая.
Я не стал доказывать, что она не толстая, и кожа ее вполне хороша для меня. Я молча пил кофе и пытался подумать о приятном - о солнце, о снеге, о стихах. Светкина музыка смяла мои мысли в неаккуратный ком.
- Я пойду краситься, - заявила Светка. Чашку за собой она, конечно, не помыла. Я стиснул зубы, никаких споров с утра,  мы и так ссоримся каждое утро. Старуха, живущая внизу, позвонила вчера моей сестре и нажаловалась "живет со шлюхой, каждый день вопли, весь в своего отца-алкаша".
Ненавижу старух. Ненавижу своего умершего отца, ненавижу дождь, ненавижу деньги. Больше всего на свете ненавижу дождь и деньги.


© Copyright: Антон Рагозин, 2010



                Штука до зарплаты - 2



  Суетливый день глохнет под сводами института.  Как приятно слышать из-за высоких дверей  уверенные голоса преподавателей, звонкие – студентов. Английские дифтонги, французское грассирование… Я немного опоздал.  Житейский пустяк – уронил кепку в лужу. Пока поднимал кепку, рассыпал мелочь из кармана: гривенники, блестящие пятачки, тускло-желтые полтиннички. Собирал старательно – ведь нам осталась штука до зарплаты. А на обед домой я не успею.
- Твоя мамзель могла бы завернуть тебе пару бутербродов с собой, - сказал Костя. Он – мой приятель с четвертого курса. В нашем вузе мало юношей, и все мы, немногочисленные неправильные мужчины, пожелавшие вместо экономики и финансов изучать языки, собираемся на переменах в туалете.
Финансы, опять финансы. Костя как раз спрашивал, пойду ли я с ним в буфет. Костя едет после лекций к горячему домашнему обеду.  Мог бы и без  буфета перебиться.  Мне дробное питание необходимо, потому что я хожу в предбанник туалета не курить, а колоть в живот инсулин. Положено  перед едой, а еда стоит денег (черт! черт!).
- Моя мамзель говорит, что у нас в стране равноправие, и каждый должен обслуживать себя сам.
- А почему тогда ты ей варишь щи?
- А потому что она не получает от секса такого кайфа, как я, и я ей должен быть глубоко благодарен. Вообще-то она девка неплохая…
В туалет заглянул Митяй. Митяй – один из нелюбимейших преподавателей, для меня особенно. Это он два года назад побежал жаловаться ректору на Рагозина, который в туалете колет себе героин. Весь вуз не любит это мерзкое лысоватое существо с мутными глазками. Митяй – девственник в свои тридцать пять лет. Помню, девчонки наши, расшалившись, спросили его: «Дмитрий Палыч, а почему вы не женитесь? «Зачем?» - ответил Митяй. – «У меня мама есть».
- Вас декан хотел видеть, Антон, - сообщил Митяй. А сам пробежался глазками по стенкам – не написали ли мы какую-нибудь пакость.
Он называет нас «дети». Я сам слышал, как он говорил в коридоре даме с кафедры языкознания: «Дети сегодня какие-то неуправляемые».  Девственник тридцати пяти лет – о трахающихся, как кролики, парнях  и пятиабортных девицах.
- Антон, мы хотим предложить вам поработать в счет практики, - сообщил декан.
- Я бы рад помочь, но вы же знаете – я в двух местах подрабатываю.
- Так это же вместо лекций. Очень просила одна дама, директор школы. Скажу тебе по секрету, - декан снял очки, - моя сватья. У них учитель английского болеет, некем заменять абсолютно…  Опять же – деньги кое-какие получишь…
Деньги! Деньги! Чтоб вы провалились! Чтоб я провалился! Ведь говорят буддисты, что ребенок сам выбирает себе будущих родителей. Что ж я выбрал себе не семью олигарха или хотя бы знаменитого композитора… Чем меня привлекла семейка, в которой отец пил по-черному, а мать пропадала целыми днями на работе?


© Copyright: Антон Рагозин, 2010

         


                Штука до зарплаты - 3


  На улице крапал печальный и совершенно не нужный человечеству дождь. Будь я демиургом, создавал бы я дождь, град, туман и прочие скучные осадки? Наверное, все-таки, да. Они охлаждают человеческие души и приводят нас в состояние моросозерцания, которое невозможно, когда светит веселое солнце, и искры радости прыгают по зеленой поверхности моря.
- Антон, - тихим умоляющим голоском сказала Машуня, - дай мне в долг до послезавтра.
Машуня была бы моей единственной любовью на этом свете, если бы была красива. Я знаю, что она прочтет эти иронические записки и не обидится – на чистой поверхности ее души никогда не собирается черный туман зла. « Я знаю, что мы были бы идеальной парой», - говорит она, - «если бы у меня были нормальные нос, грудь и волосы».
Умнейшая девушка и нежная душа. Я не могу отказать Машуне ни в чем. Тем более что она с трагическими слезами под очками показала мне оторванную до половины подошву сапога. Да, такие у нас ступени в институте.
- Я зашла в буфет и денег у меня ноль рублей ноль копеек. Я даже до дому не доеду в таком виде…
Из моих пяти сотенных бумажек я отдал Машуне три – должно хватить на дешевого сапожника в подземном переходе. Итого, до зарплаты мне осталось двести рублей.
Я довел Машуню под руку до сапожника, и у меня возникло жуткое искушение отдать оставшиеся две сотки нищей бабушке с опухшим от пьянства лицом. Освободиться от мыслей как растянуть их на два завтрака и два обеда.
А если у меня оторвется подошва, как у Машуни, я пойду по лужам в носках. Это будет очень экстравагантно, тем более, что носки я предпочитаю белые.
В супермаркете удалось купить банку баклажанов и полбуханки черного хлеба. Все население редакции угорало со смеху, глядя, как корректор А.Рагозин питается вегетарианским обедом.
- Что хохочем, молодежь? – спросил Евгеньич, зав.отделом маркетинга. Он аккуратно проносит сквозь узкий коридор свое пузико. Явно не на баклажанах это пузико отросло, да и кто осудит человека за хороший аппетит (и наличие денег на его удовлетворение).
- Антоша решил перейти в модельный бизнес, - сообщила Любочка.
Дрянь Любочка точно как та плохая девчонка в детском стишке «синенькая юбочка, кто не знает Любочку». Я тоже знаю. Любочкины быстрые поцелуи, пахнущие мятным орбитом, в прокуренном редакционном туалете, Любочкину упругую попку, Любочкины «Давай завтра, я сейчас нужна шефине».
- Да, он  теперь на жесткой диете, - добавила Кларисса, которая сама вечно сидит на разнообразных диетах.
- И правильно делает, - говорит Евгеньич, - мне тоже бы не мешало сбросить с себя все эти белки-жиры-углеводы…
И только Алла Львовна, гуманная душа, кладет передо мной домашний пирожок. Он так благоухает – детством, счастьем, бабушкиной лаской. Я говорю спасибо, кладу пирожок в дипломат вместе с новой корректурой, которую беру с собой (моя работа здесь – пришел – сдал-забрал). И в подземном переходе отдаю пирожок псу по имени Байкал.
Надеюсь, у Байкала нет диабета, и он может есть пирожки с вареньем…
Что у нас на очереди? Школа, в которой надо заместить учителя на пару недель?


© Copyright: Антон Рагозин, 2010



                Штука до зарплаты - 4


  Здание школы оказалось таким же, как все школы, которые я видел в своей жизни. А я видел немало школ. Мои родители трижды переезжали с места на место, когда я был ребенком. Каждый раз я менял школу. Каждый раз школа оказывалась вот такой - желто-серой мрачной, с запахом хлорки и пыли. Детских голосов не было слышно. Идет урок, тем более, вторая смена. Только две девицы лет по пятнадцати встретились мне в коридоре. Прогуливающие урок или выгнанные с него за плохое поведение, они подпирали хорошо откормленными задницами подоконник. Рассматривали картинки в мобильном телефоне. Заслышав мои шаги, обе резко приняли охотничью стойку. Как противно это завоевательное выражение в глазах взрослых женщин, хотя те уже умеют его маскировать. Эти - не научились еще. Их глаза наглы, жадны. Их позы - отвратительно призывны.
- Молодой человек, а вы к кому? - спросила одна из них, крашеная в странный химически-оранжевый цвет.
Я игнорировал ее. Аллергия на потаскух сидела во мне, наверное, с рождения. Я ненавижу дешевые женские уловки и дешевые способы "охумрения" - мини-юбки, сапоги на шпильках, декольте до пупа. А обе девки были именно в таких нарядах. Тьфу на вас, подумал я, и постучался к директору.
Директор тоже оказалась дочерью Евы. Правда, лет на тридцать старше мелких шлюшек из коридора. Но, о бог мой, сделай так, чтобы я ошибся - взгляд у нее тоже был завоевательный, жадный и слащавый.
"Наверное, разведенка", - подумал я. - " Какая же женщина бальзаковского возраста станет раздавать глазами авансы первому встречному юнцу".
Директриса рассказала мне о нагрузке и классах. Мне уже доводилось замещать разных учителей в разных школах. Хотя моя будущая профессия совсем не связана с преподаванием русского и английского языка тупой и разнузданной молодой поросли.
- Классы - 6 "А" и 6 "Б", 9 тоже "А" и "Б", еще два седьмых.., - она листала какие-то листы с огромными таблицами, где у нее были вписаны, видимо, все учительские и детские души. И ежеминутно перебивала сама себя хихиканьем и зефирно-шоколадными вопросами: "А вы на каком курсе? Надо же, у вас взгляд такой взрослый, уверенный... Вы один живете или с родителями?"
С какой радостью я вышел из этого вертепа, замаскированного под детское учреждение! На улице было уже совсем темно, фонари посылали во влажный воздух золотистые размазанные струйки света. Пахло прошедшим дождиком. Машин мало в этом тихом переулке. Хорошо бы погулять в темноте, в мечтательном блеске фонарей и мокрого асфальта! Мобильник прервал мои мысли:
- Ты где шляешься? Я испсиховалась вся. И телефон отключал зачем-то.
Наверное, это хорошо, когда кто-то волнуется о тебе? Особенно, любимая девушка.
- Купи мне витаминов, помнишь, я утром говорила?
Легкая радость сложила свои тощие крылышки и бросилась головой в шоссе. Умерла без мучений. А я остался - с вопросами, на что купить витамины и почему жизнь так нелепа и бессмысленна.

(продолжение следует)


© Copyright: Антон Рагозин, 2010