Глава 5. Жизнь деревни во время войны

     В 1941 году началась война. Фронт стремительно приближался. Через деревню бесконечным потоком пешим ходом шли наши отступавшие войска. Мы стояли на обочине дороги, всматривались в лица солдат в надежде  встретить своих близких.

     Люди недоумевали, почему наша Красная армия так спешно отступает. В газетах писали об успешных операциях Красной армии на востоке и западе страны. Газеты пестрили  броскими заголовками: «Враг не пройдет!», «Враг будет уничтожен на его территории!». Ведь оборонная промышленность страны несколько лет работала в усиленном режиме, изготовляла в большом количестве самолеты, танки, другое вооружение, боеприпасы, снаряжение. Но фронт стремительно приближался к нашей деревне.

     Уже в сентябре началась эвакуация. Всех коров у жителей отобрали, взамен  выдали расписки с обещанием вернуть коров после окончания войны (вера в победу уже была!). Овец пришлось зарезать, хотя время было еще теплое, мясо сохранить трудно. Выкопанную картошку  частично закопали в «ямки» в надежде, что к весне вернемся домой из эвакуации.

     Нас эвакуировали на восток за 50 км от дома. С собой можно было  взять вещей  совсем мало, т.е. столько, сколько можно увезти на двух телегах. Наши дома остались без присмотра.

     Эвакуировались мы вместе с семьей дедушки. Главное, что дед смог увезти с собой – это верстак и необходимые инструменты. Благодаря своему мастерству (он был и плотник, и столяр, мастер на все руки), он и дом в месте эвакуации обустроил и содержал всех нас, его детей и внуков (9 человек).

     К весне 1942 года немцев остановили, точнее, они дальше села  Полново сами  не пошли, т.к. впереди были плохие дороги и болота. Наша деревня оказалась в 15 км от немецких позиций.

     Несмотря на близость фронта, весной 1942 года нам разрешили вернуться из эвакуации домой. Наш дом был частично разрушен, стекла в окнах разбиты, двери сорваны, часть стены двора была распилена на дрова. Все ямки с закопанными продуктами были разорены. В доме зимой жили солдаты.

     Благодаря дедушке дом был восстановлен и мы с мамой смогли как-то жить. Посадили  в огороде овощи, семенами поделились соседи, картошку сажали «глазками». Лето прожили дома. Осенью 1942 года нас опять эвакуировали, но в другую деревню так же восточнее на 50 км. Опять  остались почти все овощи на огороде. Видимо специально так делали, чтобы и население подкормить за счет огородов, и военным что-то оставить.

     Весной 1943 года нас вернули домой и больше уже не эвакуировали. В деревне та же картина – полуразрушенные дома, разграбленные «схроны», хорошо хоть дома не сгорели. Близкое присутствие фронта чувствовали, немцы так и остались на своих прежних позициях в 15 км от деревни. Мы всегда знали точное время,  потому что каждый день ровно в 12 часов немцы начинали артобстрел позиций наших войск и канонада от разрыва снарядов была хорошо слышна.

     От отца известий не было. Мама писала во все инстанции, разыскивала отца. Ей все же сообщили, что ее муж «пропал без вести», тогда многим прислали такие стандартные формулировки. Но мама не теряла надежды на возвращение отца. И только после окончания войны было сообщено о его гибели. В 31 год мать осталась одна.

     Мне шел седьмой год. Я  помогал маме по уходу за огородом в меру своих сил. Летом вместе с взрослыми ребятами ходил в лес за ягодами (черникой) и грибами. Обуви нормальной не было. Сосед мне сплел маленькие лапти и я в них ходил в лес. Нужно сказать, что это очень легкая и удобная обувь, ноги в лесу не поранишь, а когда выйдешь из воды, ноги опять почти сухие. Это лучше, чем ходить в дырявых сапогах.

     Жилось в это лето совсем голодно. Хлеба настоящего не имели. Мать пекла «колобушки», черные  и горькие, из семян щавеля, которого на наше счастье в поле было достаточно. Из щавеля варили «пустые» щи, т.е. без мяса. Ягоды и грибы, которые я приносил из леса, были небольшим подспорьем к скудному  рациону. Ближе к осени в огороде начали подрастать овощи, жить стало легче.

     В деревне осталось много брошенной неисправной военной  техники – машин наших и немецких, несколько пушек. В окопах за деревней были винтовки, патроны. Потом военные убрали свое имущество, но многое осталось. Взрослые ребята калечились, подрывая боеприпасы.

      Война еще продолжалась, а колхоз начал работать. Впереди были посевные работы, а тракторов, лошадей и другого сельхозинвентаря не было. Землю в полях  копали женщины лопатами, мужчины еще воевали. Земля в наших краях тяжелая, глинистая. Была установлена норма выработки, вскопать не менее трех соток. Мама приходила домой очень усталая, а нужно еще и свой огород обработать.

      Приближалась зима 1943 года. Нужно было заготовлять дрова, чтобы обогреть свой дом.  Ходили с мамой в лес, спиливали сухостойные деревья и на санках привозили домой по бездорожью. Привезенных дров хватало на два дня. И так всю зиму мы ездили в лес. Маме одной вертикальное дерево обычной двуручной пилой не спилить. Она мне говорила: «Ты только держи вторую ручку пилы, мне будет легче пилить».

      Зимой  1944 года немцев «отогнали» от села  Полново, вернее, они сами ушли т.к. опасались попасть в окружение. Наши войска уверенно продвигались на запад  (известный  Демянский плацдарм). В деревне организовали детский сад, чтобы наши матери смогли  больше работать в поле, а мы дети были под присмотром. Осенью 1944 года мне уже было  без малого  восемь  лет,  и я пошел в школу.