Диалог с преамбулой архитектора и философа о жилье

- Привет, ты что лимон съел? Чего кислый?
- Да я сто лимонов съем не замечу. Опять проблемы с квартирой – никак мы не друг к другу не приспособимся – наша квартира и мы.
- Ты знаешь, та же картина. Недавно совсем купили новую квартиру, слава богу не потеряли деньги, хотя шансы были – пол нашего дома митингует – казалось, все, дом есть, заживем – ан нет.
- Да, я понимаю – маленькая родилась, и маму забрали к себе – вот уж и мала кольчужка. Но куда денешься – правильно сделали.
- Да, правильно, только если разобраться, покупали  - заметь – очень недешево – одно, а получили другое. Те же стены, но совершенно разные дела. И ведь уже ничего не поделать, пошире стенки не раздвинешь.
- У меня аналогичные страдания – сын вырос, у него шумный возраст, а у нас, ты знаешь, малышка плохо спит, и да и родители явно не барабанщики.
  - Ну, давай порассуждаем, как можно было бы выйти из положения.
- Да никак. Опять гони немереные деньги, где ж взять второй раз такую сумму? Даже если эту продавать, надо еще столько же, чтобы купить «на вырост».
- Нет, давай порассуждаем в принципе, как можно было бы решать квартирный вопрос не нам с тобой только, а в общем и целом, ну и в том числе чтобы и мы вписались.
- Давай. Мне кажется, что тут тупиковая ситуация, как с машинами в Москве  - чем больше машин, тем труднее добраться.
- Как это, я не вижу аналогии?
- Ну вот смотри, у нас всегда вроде много строили, и всегда жилья не хватает. Потому что я получаю квартиру – в лучшем случае, заметь, один раз в жизни, - покупаю, строю кооператив, как мои родители, или дожидаюсь очереди – два раза не обломится.
- Ну?
- Ну и вот. Получили квартиру вдвоем, а потом дети, потом они растут, потом всякое – родителей к себе, или дети женятся, или мне нужен свой кабинет – я же преподаю, часто работаю дома. На разных этапах жизненного цикла у меня разные требования к моему дому. А дом как был двадцать лет назад, так и остался – двушка или трешка, и санузел совмещен с кладовкой.
- Зато свое!
- А зачем мне такое свое, которое меня уже не устраивает? А только огорчает? Я бы предпочел более подвижную ситуацию – пусть съемного, пусть муниципального, да какого угодно – жилья, чтобы я мог варьировать так, как моей семье удобно! Понимаешь, если бы город платил часть денег за меня в такси, машин было бы в десять раз меньше, а проехать я мог бы гораздо быстрее. На круг это было бы выгодно всем. Так и здесь, видимо, как-то надо облегчить смену жилья в течение жизни одной семьи, и оборот стал бы выгоднее, чем экстенсивное строительство все новых и новых муравейников.
- Ну это не нам решать.
- Решать не нам, а рассудить, что хорошо, а что еще лучше – почему не нам? Хотя давай спросим у наших новых знакомых – они ведь специалисты вроде – один архитектор, а другой – философ? В следующую пятницу встретимся в клубе, и спросим.
- Давай.
Ну и собрались в следующую пятницу, и спросили.

Вот запись наших бесед.
Философ
- Давайте начнем с аналогии. Вот вам неподлинная история.
Вы долго готовились к этому событию. Заранее купили подарки, подобрали наряд, заготовили спич, с утра вышли в парикмахерскую, с работы быстренько домой – переодеваться, надели самый красивый наряд. И под ручку со своей драгоценной половиной не торопясь прибыли к месту торжественного банкета по случаю – да по какому хотите, неважно. Шикарный ресторан, бородатый швейцар, важный, как электровоз, ковры, люстры, запахи, оживленный смех, где-то музыка, где-то шум ресторанного зала – все на высшем уровне. Сели. Читаем меню. Сначала напитки – карта вин в кожаном переплете, с золотым тиснением. Открываем.
Вино №1 – 200 калорий.
Вино №2 – 210 калорий
Вино №3 – 215 калорий, и так вплоть до вина №386 в котором 379 калорий на бокал напитка.
Ой, шутка, прикольно, громко смеемся, но смех ненатуральный.  Ну, а где же настоящая карта вин?
Несут меню угощений.
Блюдо №1 – 251 калория
Блюдо №2 – 269 калорий – и так вплоть до блюда №345 в котором аж 678 калорий. Ой, шутники, как весело, правда?
Если бы не было так грустно. Другого не ждите, дорогие гости, калории – это универсальный измеритель питательности пищи, а чего вы еще хотели? Шашлычок – машлычолк, курочку рябу с золотыми яичками? Слов таких уже давно нет, это вчерашний день ресторанного жаргона.
Наряд начинает давить и раздражать, подарок – вот ему, а не подарок, пошли домой через магазин, посидим по-человечески, и пошел бы этот банкет.
Все верно?
А ведь то же самое происходит в жилищном строительстве, когда все наши мечты о доме, с закуточками, кладовочками, своем уголке для каждого члена семьи, да еще и для будущих деток – а сколько их родится, кто же знает, ну двои – троих, а там – не думали, не знаем, да еще большую кухню, мужу фотолабораторию, сыну – тренажер поставить, дочке – пианино,  деду лоджу, бабуле – тихую комнатку с телевизором, чтобы никому не мешал… Вот вам меню, а предлагают нам что? Метры на нос, нормы, в лучшем случае с приговорочкой – мол, улучшенной планировки. Все равно что про коньяк сказать – алкогольный напиток повышенного спиртосодержания.
Ну ладно, критиковать все горазды, а как иначе, что, разве есть другие единицы измерения, другой язык для жилищного «меню»? Покупаем-то мы «метры», а не кладовочку – спаленку – детскую? Учет – то идет тоже по метрам? Как же иначе?
Вот об этом и пойдет речь. А давайте вообще отвлечемся от того, к чему уже, к сожалению, привыкли, от метров, двушек – трешек, чтобы для себя самих понять, а чего мы ждем от дома родного, от того, чему, в конце концов, должен соответствовать «мой идеальный городской (а может и не только) дом», и может ли вот мой личный запрос лечь в основу такого гигантского дела, как градостроение, домостроение, селостроение и проч. и проч. Я говорю личный, а вы читайте – индивидуальный.
Архитектор
- Понимаете, друзья, мы с вами, люди, проживающие в домах свои жизни, стали невольными жертвами – смешно сказать – убогого мышления совкового бюрократа. Да! Единица измерения нашего родного очага – квадратный метр? = Абсурд! Но привычный, универсальный и хорошо считаемый в сводках и рапортах. Но учтите, дорогие, что на квадратных метрах жили не люди, а воспроизводилась рабсила для коммунистического строительства. А теперь – капиталистического, ничего в головах чиновников не изменилось – в этом отношении, конечно. Да не только в головах, но и «практике жилищного строительства» – тоже! Столько-то носов соответствуют стольким-то метрам, нас с вами и подсчитали, и померили. Даже если речь идет не только о метрах, но (с учетом толщины кошелька) также о номенклатуре помещений (сауна, гараж, бильярдная, каминный зал и т.д.); об уровне инженерного оснащения (от примитивного до уровня «умного дома», набитого электроникой); о дизайне интерьеров (популярные стилизации от минимализма до рококо, или авторский стиль модного мастера) – все равно проблема в том, что все эти требования диктуются потребительской модой, навязывающей заказчику. Но их соблюдение не обеспечивает действительного соответствия сформированного пространства - жильцам, семье с ее традициями (если они есть).   


Философ
- А что тогда ты назовешь жильем, как ты определишь само понятие, - ведь от этого определения потом побегут бесконечные цепочки следствий?
Архитектор
- Я и сам все время думаю об этом.  Главное – не впадать в грех технократизма. Человек – не мурашка и не букашка, кокон ему тесен, а муравейник ему не нужен. Человек должен быть понят и архитектором, и дизайнером, и кем угодно – во всей полноте своих определений. И как дитя, и как родитель, и как мужчина, и как женщина, и как спящий, и как торжествующий, и как болеющий, и как здравствующий. Божественная искра, проживающая в человеческой душе, не должна быть задута помощником мэра по строительству. Вот в чем дело.
Философ
- Лихо сказано. Хотя состояние отчаянной бездомности, городского дикарства, социального сиротства, - связаны, видимо, с дефицитом домашнего тепла, ощущения укорененности в жизни, экзистенциальной уверенности. Мне кажется, что огромное множество способов самоутверждения – от восточных единоборств и крутых тачек до экстравагантных бытовых манер – связаны с тем, что люди парят над почвой, а не стоят на ней, и что парение это – не от «полетности», а от «подвешенности», и что поиски почвы под ногами сводятся к псевдопочвенническим идеологиям и шовинистическим практикам. То есть к дикости, к скотству. Корни человеческого достоинства – в очаге родного дома.

Архитектор
- Глянем на традиции – в них четко было прописано, кому, где и как жить. Крестьянину – в избе, барину – в усадьбе, или во дворце. Купцу – в подворье, чиновнику – в доходном доме. Статус и кошелек определяли тип жилища. Но зато он и унифицировал внутри этих страт требования к жилью. Больше или меньше комнат в усадебном доме – не так важно, важно, чтобы соответствовало, чтобы костюмчик сидел. И одновременно дом, жилище – это как матрица всей жизни человека, там продумано и обеспечено все, что человеку будет нужно в течение всей жизни. Но это общество закрытого типа, с минимальной социальной мобильностью. Ликвидация сословий ликвидировала и сословность жилья. Но не ликвидировала социальные дистанции, которые стали теперь обозначаться иначе. Да, в основном – деньгами, но деньги – это количественный, а не качественный критерий. Для архитектуры это различие важно. Не стало больше жестких нормативных границ между жильем купца – а ныне бизнесмена и аристократа – ныне рантье. Рабочего  и служащего. Крестьянина и ремесленника. Адвоката и врача, и т.д. Ну, а у нас, в стране, якобы отменившей социальный смысл денег, эквивалентом и мерой достоинства жилья стали пресловутые метры.

Философ

- Ну и что? Мириться с этим? И вслед за этим мерить человека в системе СИ – его добродетели, душу, красоту – или пороки, гадости, все «прелести» массового человека сегодняшнего дня?

Архитектор

- Да нет, конечно. Надо социальные ориентиры сблизить с экзистенциальными. Ориентировать политику на реальные запросы живых людей. Как выражается молодежь, на конкретных реальных людей. Для нас, архитекторов, эта задача трансформируется в задачу понять, что есть тот или иной тип постройки – это кожух для завода, для машины, для школы, или это некое пространство, в котором возможна полнокровная и полноценная жизнь человека и коллектива. И в чем разница. Вот например, больница – это место, где делают сто операций в день, или это место, где врачи – заметьте, тоже живые люди – помогают другим людям справиться с болезнью? Чувствуете разницу? Либо поток, отрезающий аппендикс, либо лечение не только больного организма, но и изнуренной болезнью души.

Философ

- Так что такое жилье: как понять дом как очаг, как сакральное пространство семейной жизни человека?

Архитектор

- Думаю, что ближе всего такое понимание: жилище – это пространство всего процесса – или лучше сказать процессов – индивидуализации жизни человека, воспроизводства его приватной жизни. Хотя я понимаю и ограниченность такого определения – приватные пространства жилищем не исчерпываются, но в первом приближении – думаю так и есть.
Философ

- Поясни, пожалуйста, что-то туманно ты формулируешь мысль.

Архитектор

- Охотно. Существует много способов объяснения устройства жилища и не меньше подходов к его практическому созданию. Множество жилых домов до сих пор строятся без архитектурных проектов и без участия профессиональных строителей. Объясняется это тем, что каждый из нас имеет собственный богатый опыт использования жилища, его совершенствования, приспособления к своим особым нуждам, вкусам, предпочтениям. И многим опыт этот кажется вполне достаточным, чтобы обходиться без помощи специалистов. В результате возникают жилые постройки, не выдерживающие критики профессионалов, но вполне устраивающих их создателей и жильцов.
Впрочем, наши предки вообще обходились местом в пещере или шалашом, и лишь создание и совершенствование человеческого способа жизни, воплотилось в развитых архитектурных формах, несущих в себе опыт и человеческую мудрость.
Мы учим добру своих детей, внушаем им нравственные ценности; мы создаем в семье атмосферу любви и согласия, помогая ребенку преодолевать естественные животные инстинкты и становиться человеком; показываем пример отношения к старшим – хранителям человеческих традиций.
Все это мы по возможности воплощаем в ближайшем предметном окружении. Семейные альбомы, бережно хранимые награды, дневники и другие реликвии, как основа воспоминаний и традиций, образуют тот питательный культурный «бульон», в котором формируется и крепнет сознание каждого продолжателя фамилии, рода.
Чем сложнее семья, чем сильнее в ней родственные связи, тем больше в окружении разных по значению предметов, насыщенных особыми, - семейными, - культурными смыслами.  В то время как одни еще только обретают общесемейное значение, другие уже стали символами, отражающими основные черты родового лица. Эти предметы, как постоянно воспроизводимые и заново создаваемые смысловые узелки, связывающие разных членов семьи, обеспечивают особую форму целостности фамильного, родового пространства, которая не может быть обеспечена никакими другими средствами и методами.
Но не только в многообразии предметного окружения воплощаются развивающиеся нормы и правила семейного, а значит и человеческого вообще общежития. Устраивая свое жилище, мы стремимся, чтобы у каждого члена семьи было свое собственное приватное пространство – если не комната, то хотя бы небольшой выгороженный мебелью участок семейное территории. Этого требует элементарная норма человеческих отношений, право каждого «Я» не только на собственное мнение, но и на собственное место в семейном пространстве, место, в котором воплощается неповторимая и всегда поучительная история жизни его хозяина.
В противоположность приватному, интимному полюсу формируется более или менее развитое общее пространство, открытое не только для всех членов семьи, но и для гостей. В зависимости от образа жизни семьи изменяется значение, а значит и размер соответствующего помещения. Разным, в зависимости от ценностей, вкусов и предпочтений хозяев, оказывается и его предметно-смысловое наполнение.
Семейное пространство дифференцируется не только в отношении «приватное - общее». Рядом с кабинетом отца мы выделяем пространство матери, а в определенные периоды истории семьи – матери и ребенка. Особую задачу приходится решать, когда возникает необходимость сформировать предметное окружение, в котором предстоит «проснуться» и окрепнуть новому детскому сознанию – «детское пространство».
Не владеющий профессиональными архитектурными и строительными знаниями и навыками, но озабоченный вопросами нормальной жизни собственной семьи культурный человек, очень многое не только может, но и должен сделать сам. И не хуже профессионала. При этом главная его задача и ответственность – это постановка задач перед архитектором, а если нужно, то и перед дизайнером.
Философ
Как он может ставить задачи перед строительной индустрией, строительным конвейером, с которого сходят типовые дома?