Сказка плохим детям. Глава 4. Шут. ч. 2

Мы валяемся на крыше бара. Солнце выглянуло из-за туч, но ему уже было пора уступать место ухмыляющемуся месяцу. Крыша теплая, я потягиваюсь, жмуря глаза. Всё тело отзывается болью, сквозь ткань майки проступает кое-где кровь. Я закрываю глаза. Мне царапает ребра когтистая лапка, я лениво провожу пальцами по лохматым ушкам. Раздвоенный змеиный язык признательно касается моих пальцев.
"Ты хочешь поиграться?" - я делаю над собой усилие и сажусь. На меня уставились два красных как рубины глаза с явным намеком на приласкать и поиграть. Она немного больше кошки, гибкая, худющая как скелет, с немного гротескными когтистыми лапами и тремя хвостами. Черная шерсть отливала серебром, к концам хвостов становясь почти седой. Жесткие кожаные крылья, словно порванные ветром, были сложены и прижаты к гибкой спине. Около довольно крупных кошачьих ушей на голове едва заметны выступающие черные рожки. Килла еще маленькая, в кого она вырастет, Лофт мне так и не признался. Я позволяю ей кусать мою руку, она очень нежна со мной и игрива. Мы друг другу сразу приглянулись. Она мне немного напоминает тебя, моя принцесса. Самую малость.

От Лофта мы с Киллой заглянули к Нэн, но они друг другу не понравились. Килла ревнива, она ясно давала понять, что если я захочу поразвлечься с Нэн, то это дикое животное ее просто загрызет. Пришлось просто поддразнить желание девушки, но мне самому стало скучно, я знаю наизусть все ее стоны и мимику. Килла села мне на плечо, нарочито глубоко вонзая когти. Я усмехнулся: "Ревнивая зараза". Она только щурила красные глаза.
Хозяин долго вглядывался в это чудовище, а потом одобрительно улыбнулся. Он принес молока и сырого мяса, а потом мы с Киллой отправились дожидаться заката.

Небо окрасилось в кровавый цвет, я решаю спуститься вниз и понаблюдать за танцовщицами. Ты уже скоро должна будешь появиться, я пью текилу, слизывая соль с исцарапанной Киллой руки. Танцовщицы косятся на меня, пару раз я улыбаюсь им, переигрывая и скаля зубы с восторгом психопата. Они шугаются, прячутся, даже Хозяин напрягается, потому что никто не знает, что взбредет в голову такому психу. Даже сам псих. В первую очередь сам псих.
Я пью уже 5-ую стопку, а тебя всё еще нет. Хозяин поглядывает на часы, он беспокоится, да и нужно поставить замену, если ты не придешь. Килла ободрала прекрасное дерево барной стойки, а я усмехаюсь. Хозяин считает, что мы с этой кошечкой явно решили разнести его бар по кирпичику.
Ты опаздываешь уже на 20 минут. Музыка играет, на сцене танцует Иза. Я слышал о ней неплохие отзывы, но Хозян ловит мой скучающий взгляд. Слишком большая грудь, слишком полные бедра, слишком предсказуемые движения и дешевый блеск глаз. Не мой типаж. Таким я просто режу рты.
Хозяин подходит ко мне и кивает на дверь: "Я пойду посмотрю, может, эта соня дома еще?..". Я чувствую, что он волнуется, да и Килла потянула носом - она чует эмоции как запахи еды. "Ты оставишь меня в этом баре без человека, который может найти мне травки и остаться в живых?" - я говорю наигранно серьезным тоном, но заставляю его задуматься.
"Я сам за ней схожу. Заодно познакомлю с Киллой" - я картинной выпадаю из-за барной стойки, делаю сальто назад и выхожу из бара. Килла увивается у моих ног. В воздухе пахнет ночью. Это такой особый запах, присущий только этому городу. В нем мешаются страхи, вожделение, соблазны, пыль и абсент, сера и трава, пот и вишня. Я люблю запах ночного Сюрра. Особенно после дождя, когда озон, кажется, можно потрогать.
Я делаю несколько шагов, но вдруг мое внимание привлекает карта. К дверям бара прибита шестерка червей. Я неосознанно провожу пальцами по поясу, пересчитывая свои. Они, конечно же, на месте. Я оглядываюсь, но вокруг никого. Хотя стоп...забор. Подбираюсь поближе, Килла делает резкий прыжок и вырывает зажатую между досками бубновую девятку. Мне кажется, что я джокер, который сбежал из колоды, а теперь за ним вернулись стражи. Губы кривятся в неестественной усмешке, веки глаз начинают подергиваться, а пульс стучит в ушах. Разум снова уходит на задний план. Теперь я встаю на руки и, вычурно шатаясь, бреду на поиски новых слуг карточных властителей.

Я собираю карты и пересчитываю их. Они все безликие, все ненастоящие, но в блеске фонарей и с надломами в психике создается иллюзия, что они сейчас выползут из нарисованных рамок. 36 карт. В каждой колоде 36 карт. Одна колода, две колоды, три колоды, четыре колоды...восемь. Мое любимое число, перевернутая бесконечность, две сложенные, зеркально отраженные шапки шута. 285 карт по всему городу.
Стоп.
Почему 285. Я вишу на фонаре, вниз головой, раскладывая на земле карты по колодам. Случайные редкие прохожие шарахаются от меня и моей крылатой спутницы. Вот чертовка! Ни одного вальта пик. Я спрыгиваю через голову на землю посреди карт, поправляя шляпу, которая отзывается мелодичным звоном бубенцов. Дует ветер, он крутит пыль городских дорог столбом и подхватывает карты, которые небольшим торнадо, сумасшедшим ворохом теперь кружатся вокруг меня. Недалеко раздается тихий плеск воды. Дворцовый пруд. Килла взмахивает тремя хвостами как плетью и направляется на звук. Я следую за ней, словно человеческая пародия на нее, преувеличенно плавно, крадучись и выгибая спину.
Я вижу тебя. В огненных волосах черная орхидея, ты сидишь на берегу пруда, в коротком черном платье. Чертовка. Я подхожу ближе, прыгаю бесшумно на дерево, держась ногами и одной рукой, свисаю и снимаю перед тобой шляпу. Черная майка кое-где порвана от когтей Киллы, на черных штанах не видна кровь. Я улыбаюсь тебе, и шрамы в уголках губ снова вскрываются до крови, когда я вижу зажатого в твоих руках единственно пикового вальта.