Судьба

    Сижу в холодном троллейбусе, еду с работы. Народу мало, десять утра.  Теплым дыханием отмораживаю лунку на стекле, смотрю в трюмик, где  уже еду. Завернули на первую линию Большого проспекта. Значит ,скоро буду дома. Мечтаю отоспаться после ночного дежурства.
    На остановке входит молодой симпатичный парень, блондин, с длинными волосами до плеч.
    Не может быть! Вылитый Сергей, врач анестезиолог, с которым я вместе работал несколько лет назад.  Но Сергей умер, точнее, погиб трагически и нелепо.
   Присматриваюсь к двойнику. Нет, не он. Чудес не бывает.  И вот, что я вспомнил.

   Работал у нас в отделении молодой врач - анестезиолог и жена его Ирина,  очень симпатичная. Она  была   медсестрой в послеоперационной палате. И всё у них было хорошо, все любовались этой удачной парой и их двумя дочурками с торчащими, как антенны,  косичками.
 
   В тот день операций было немного и все плановые.
 Профессор  оперировал жену  заместителя директора нашего института по гражданской обороне   . Нашли у неё камни в жёлчном пузыре. Операция не сложная, техника отработанная. Наркоз давал, или по - научному, проводил анестезиологическое обеспечение доктор Сергей.

   Я заходил в операционную - всё  было нормально. Опытная медсестра-анестезистка каждые пять минут измеряла давление, пульс и фиксировала в наркозном листе. Всё спокойно.
   За огромным окном операционной таинственно кружились снежинки, как-будто что-то предчувствовали. И зимний день короткий, как жизнь. В коридоре пахло краской - как всегда не вовремя красили стены. Девушки малярши в цветных косынках о чем-то  беззаботно весело переговаривались,  не вписываясь в строгую обстановку операционного блока, как цветные бабочки на снежном поле.

    Операция продолжалась около часа. В то время для расслабления мышц и выключения дыхания у больных  использовались препараты из группы кураре - тубарин. Дыхание восстанавливалось у больных медленно, и была необходимость введения в определённый момент антидота.
    Но доктор Сергей решил изменить тактику и показать "класс". Когда профессор положил на кожу последний шов, Сергей извлёк интубационную трубку из трахии и выключил дыхательный аппарат. Это была трагическая ошибка. Да и мониторов, обьективно читающих состояние больного,тогда не было.  Стетоскоп, цвет кожи, плюс опыт врачебный и интуиция.
   Это сейчас  пульс - оксиметры, капнографы. Можно объективно наблюдать за газообменом  .

    Больная дышала самостоятельно после введения дыхательного стимулятора вместо  антидота. Но дышала поверхностно. Главная дыхательная мышца, диафрагма почти не участвовала.

    Самостоятельного дыхания хватило лишь на несколько минут. Затем продолжилось действие тубарина, угнетающего дыхание. В послеоперационной палате дыхание  совсем прекратилось.  Пока больной снова ставили трубку и подключали к аппарату, убежали золотые секунды.. возникла тяжелая гипоксия. А мозг без кислорода умирает за две-три минуты. Хотя сердце и работало, это был уже не человек.   И как не старались, каких высоких специалистов не приглашали, через месяц, не приходя в сознание, больная погибла.
    Не буду перечислять сколько было комиссий и городских, и министерских. И как всех трясли.
    На моё счастье, была  найдена  запись   в журнале производственных собраний о проведении мной лекции  в которой я  рассказывал молодым врачам  об особенностях  применения тубарина и бемегрида. Буквально за месяц до трагедии.
     Все получили выговоры. А Сергея уволили.
     Через какое-то время мне рассказали, что он ушёл врачом с экспедицией в Антарктиду.
    А  через год нам сообщили, что врач Сергей погиб, в последний день антарктического похода.

    Потом нам рассказали.  Отмечали  окончаниие. Выпивали. Был мороз и сильный буран. Сергей вышел из домика и не вернулся. Пропал. 

    Нашли его тело  через несколько месяцев.
    Вот такая судьба врача.
  Ирина через год вышла замуж и уехала в другой город по месту службы мужа.