Научи меня, Марлен

Чертовка Дитрих верно говорила: "Некрасивым девушкам легче вести скромную жизнь." Как ты права, Марлен! Но ещё говорят также, что некрасивых не бывает. Бедные девушки.

Начало осени прошлого года.

Стою на остановке троллейбуса. Еще тепло, на мне любимая юбка-"солнце" в пол, белая в бирюзовый горох. Само целомудрие. Правда, волосы веером и кофточка несвободная. Подходит пожилой мужчина. Незначащие вопросы, приветливо отвечаю, ещё не поняв намерений. Он мнется.
- Юбка у вас такая... Несовременная. Раньше такие женщины носили. Сейчас всё в брюках больше.
"Солнце" моё в два слоя, специально двойную шила, чтоб ничего не было видно даже на просвет.
- Знаете, я раньше начальником был. Одних бухгалтеров у меня девять человек было. Юбка у вас красивая, и сами вы очень симпатичная.

Блин...
- Спасибо...
- У меня никогда не было такой красивой женщины...
Видимо, тут я должна разрыдаться от жалости и кинутся в объятия.
- Я понимаю, что у меня нет шансов... Но всё-таки...
- Не всё-таки.
- А вдруг.
- Нет, не вдруг.
- Извините меня.

Мужчина переходит улицу, в руке матерчатая сумка, с какими пенсионеры ездят в огород. Спасибо, мужик. За то, что хотя бы извинился.

Одиннадцать лет назад.

Информационный холдинг. Сижу за столом редактора новостного отдела радио. В одном помещении с нами тусуются корреспонденты холдинговой газеты. Со всеми мы на короткой ноге, милые, приветливые отношения. Один из них, Шура, всегда глядит на меня, немного разинув рот. В этот раз, видимо, парню совсем припекло. Стоит рядом, румянец переливается по щекам, говорит о своих желаниях фактически открытым текстом.
Вокруг народ, кто работает, кто вполуха. Я не знаю, смеяться или удивляться. Мальчишка лет на 12 меня моложе, если не на 15. Да, видный, умненький, один из немногих, кто хорошо пишет. Что с того-то?

- Шура, ты что серьезно это, что ли?
- Да куда серьёзнее?
- То есть, я вот сейчас должна тут всё бросить и с тобой пойти куда-нибудь?

Я всё еще не верю, что можно так нахально, по-детски, даже как-то не пошло, предлагать женщине близость, даже не думая, что это неприлично.
- Зачем сейчас? Вечером...
- Шура, прекрати. Иди работай.
- Но почему?!

Мальчик волной краснеет, чуть ли не топает ножкой, как ребёнок, которому не дают ляльку. Как этой непосредственности объяснить очевидные вещи? Ужас.
- Шура. У меня всё есть. На фига мне это?
- Ну как это на фига?
- У меня есть муж, любовник. (чего не ляпнешь иногда, чтобы только отстали) Больше не надо.
- Ну и что, что есть? А мне что делать?
Господи, помилуй. Вот напасть...
- Да что это нынче за тетеньки такие продуманные пошли! - теряет терпение Шура. - Всё облом, да облом.
Мне его даже жалко. И на дурака-то совсем не похож.
- Слушай, девчонок - пруд пруди. С таким орлом, как ты, каждая вторая почтёт за счастье.
- Да не надо мне этих дур. Мне тебя надо.

Ура. Хватаюсь за понятную нить.
- Вот, дружок. Тебе кого попало не надо. А мне не надо тебя. Иди работай!

Конец 80-х годов
Центр города. Трамвайная остановка. Какой-то невнятный юноша.
- Нет, не познакомимся.
- Почему?
- У меня парень есть. (вру)
- Ну и что? Это неважно.

Как их однотипно переклинивает с "неважно". Этого, к счастью, удалось отшить.

Москва. 1987 год.

Салон троллейбуса. Еду к однокласснице, поступающей вместе со мной в МГУ. У неё другой факультет, общежитие тоже в другом месте. На сидении напротив сидит неприятный тип узкоглазой наружности - бурят, якут, лицо изрыто оспой. Упорно смотрит. Я опять сама скромность - черная юбочка, темный закрытый свитер, плоскостопые сандальки из "Детского мира".
- Давайте знакомиться.
- Я не хочу.
- Я хочу.
Уже страшно. Настойчиво идёт со мной рядом. Да не скажу, как зовут. А я буду идти за вами и всё равно узнаю.
Встаю в очередь за "фантой". Этот маньяк стоит со мной. Окидываю взглядом местность - вон сквер подружкиного общежития. Когда бурят теряет бдительность, неожиданно удираю туда на самой высокой скорости и теряюсь в деревьях.
____________

Иногда говорят - что ты такая королева, такая неприступная, страшно подойти. Может, это мне страшно, потому и королева.

Оборотная сторона медали

Практически большинство согласно с тем, что нормальному мужчине естественно любоваться женщинами. Но почему со скрипом проходит мнение о том, что нормальная женщина нуждается в оценке своих достоинств окружающими людьми, и посторонними мужчинами в том числе?

Муж сидит утром на кухне с необычно напряжённым лицом.
- Чушь какая-то приснилась про тебя. Будто ты мне изменяешь.

Слушайте. А может правы они там, на древнем Востоке? Мешок на голову до самой земли - и ноу проблем. Надо подумать...