Правило второе. Выбор позиции защиты

         
 
http://www.proza.ru/2011/02/18/1377   (начало)

      Думаю, что прорыв в моей защите произошёл давно – когда я, ещё начинающий следователь, вернулся как-то домой под утро после ночного осмотра места происшествия. Я тогда осматривал в подъезде труп девушки, подвергшейся нападению. Маньяк ножом срезал себе на память её соски. Выпитый после всего этого стакан водки (в дальнейшем я регулярно прибегал к этому средству защиты) дал мне иллюзию защиты и сделал меня глухим не только к крикам из преисподней, но и к посланиям из высших сфер.

     Да, я верю, что существующее не ограничивается нашим видимым миром. Я убежден, что есть миры невидимые, нематериальные, которые способны соприкасаться с нашим миром и воздействовать на него. И воздействуют эти миры на нас через неких посредников. У каждого из нас есть свой такой посредник, который доводит до нас необходимую информацию. Он пытается нас предупредить, защитить.
 
     Наше дело – только услышать его и внять его предупреждениями. Тогда мы будем под его защитой. 
      
     Но мы зачастую действуем как разбалансированные системы, реагируем на внешние воздействия, не сообразуясь ни с логикой событий, ни со своим внутренним чутьём и интуицией. Словно глупые капризные дети мы нередко избираем в качестве защиты от внешнего мира разрушение. Разрушение себя и всего того, что рядом с нами.

      Ещё совсем недавно я был жестким, нетерпимым к убийцам, следователем. Меня уволили из-за идущих в разрез с законом методов допроса, которые нередко у меня проскальзывали и порождали жалобы обвиняемых. Что-то дрогнуло в моей душе, что-то сломалось, когда мне прямо и сурово дали понять, что я не прав и для следствия оказался случайным человеком.

     Словно назло кому-то я бросился в другую крайность – стал защищать убийц, стал адвокатом. В какие-то моменты мне иногда казалось, что я таким способом просто проверяю – что изменится в моем мировосприятии от такой перемены? Стану ли я другим? Увижу ли всё вокруг себя в ином свете? И, пожалуй, самое главное, мне хотелось увидеть – что же во мне является незыблемой основой, тем важнейшим, что составляет основу моего мира?

     Вот и увидел.

     Поначалу я этих Прониных воспринял как свою удачу.

     В эту трудную для меня пору, когда я из сформировавшегося, опытного следователя превратился в начинающего адвоката, меня выручало только то, что я жил под боком следственного управления, в соседнем квартале. И меня, как дежурного – «бесплатного», как говорили мои подопечные, адвоката, следователи часто выдергивали поработать среди ночи. Я соглашался, ведь у меня не было своей клиентуры.

     Хотя мне было уже за тридцать, я довольно легко воспринимал эти ночные подъёмы. Я – востребованный адвокат! Не беда, что я не получаю от клиентов гонорар, и приходиться довольствоваться всего лишь минимумом компенсации от государства – с чего-то ведь надо начинать.

     Так вот и подвернулось мне это дело. Ночной звонок – необходимо поучаствовать в допросе по свежему делу. Итог – записка в моем кармане от убийцы. Мой новый клиент, Пронин Олег, пишет своему папаше, чтобы тот не скупился и заключил с хорошим адвокатом,то есть со мной,  договор на его защиту.

     Вернувшись после первой встречи с Прониным Олегом в свою квартиру, я не спешил досматривать прерванный сон, хотя и оставалось до наступления утра совсем немного.

     Я повесил в прихожей свою пропахшую табаком куртку – обкурил дежурный следователь во время допроса. Молодой он – вот признание моего клиента в совершенном убийстве и возбудило его чрезвычайно. Понятно, утром на оперативке удостоится прокурорской похвалы.

     На кухне я не спеша выпил пару рюмок дешевого коньяка. Теперь я довольно явственно видел себя в недалеком будущем успешным, знаменитым адвокатом, входящим, если не в «золотую пятерку», то хотя бы в «золотую двадцатку» адвокатов!

      Правда, уж больно отвратительным оказался мой клиент, это Пронин Олег. Убил молодую женщину, разрезал её на куски и растаскал в хозяйственной сумке по окрестным коллективным садам. Останки старался бросать сторожевым псам, надеясь, что они начисто съедят даровое мясо. Сиротой остался восьмилетний мальчишка, сынок этой женщины.
 
     Ну, а что поделать? Я же адвокат, это теперь моя работа. Убийство совершено, я оказываю юридическую помощь. Да, помогаю убийце. Ну и что? Закон требует не расправы над убийцей, а справедливого разбирательства и суда. Так же, кажется, меня учил прокурор области, когда выгонял меня со следственной работы.

    Выпитый коньяк позволил мне уснуть легко и быстро.
    Совсем уже под утро приснилась женщина. Она была прекрасна! Шелковая пурпурная простыня складками лежала на ее теле. Но контуры ее изумительного тела легко угадывались под этой тонкой тканью. Женщина проснулась и, повернув в мою сторону лицо, что-то сказала.

     Я весь напрягся и подался в ее сторону, силясь расслышать, что говорит мне женщина. Но ничего не мог разобрать. Тогда женщина выпростала из-под простыни свои руки и показала мне их. Это были кровавые обрубки!

     Разряд тока ударил в моё сердце. Смутная догадка, что я сплю, не позволила мне сбросить с себя это наваждение, и еще какое-то время я мучился в этих кошмарах, пока мне в ухо очень громко и явственно не тявкнула какая-то собака.

     Я тут же проснулся. Никакой собаки у меня, конечно, нет. Тем большую благодарность я испытывал к той неведомой приснившейся мне собачке – избавительнице от этого ночного кошмара.

     Пока принимал душ, так и не давший мне бодрости,  пока пил кофе, который только усилил мою тревожность, я всё пытался осмыслить свой сон. Ведь я верил, что существующее не ограничивается нашим видимым миром. И всё имеет своё значение.

     Возможно, то, что мне пригрезилось, напрямую связано с моим новым делом? Может быть, кровавые обстоятельства дела и есть причина кошмара? Вот о чем я подумал.   
   
      Я допивал кофе, но не забывал сон и все думал, что же говорила эта женщина, залитая кровью?

       Не исключено, успокаивал я себя, этот сон про окровавленную женщину – следствие того, что за стенкой ночью раздавались громкие страстные стенания соседки.
 
     Ночью её крики нередко становились уж совсем до неприличия громкими. Будь я на месте мужа такой жадной до любви женщины, я бы, наверное, с ума сошёл от ревности.

    Допив кофе, я отправился по адресу, указанному в записке моего клиента.         

    Но смутное беспокойство, навеянное ночным сном, так и осталось в душе.

     Мне было невдомёк, что этот сон был предупреждением не связываться с этим делом и не брать на себя защиту Пронина. Но я не услышал предостережения, и в итоге случилось то страшное, что случилось.

   
  http://www.proza.ru/2011/02/20/398  ( продолжение)