Новенький, глава 21

 Свернув с боковой аллеи, Файя, наконец, ворвалась в лес. Она, конечно же, не будет в него углубляться. Она понимала всю опасность хождения по лесу в одиночестве. Но пока мир освещал день, ей не будет страшно, а с наступлением темноты она сможет выйти на глухие улочки за школьным двором – там не живёт никто из её одноклассников.
 Файя устала от бега и быстрой ходьбы, сменявших друг друга, и потому, увидев поваленную берёзу, с облегчением рухнула на неё. Немного отдышавшись, она начала успокаиваться, а с успокоением вернулась способность трезво мыслить. И первой мыслью, прорезавшей её измученное сознание, был вопрос, обращённый к самой себе: «Зачем я убежала от Тасии?». Всё равно ей предстоит во всём признаться, так почему не Тасии? Пожалуй, это было бы легче всего. Она представила лицо Тасии после того, как всё ей рассказала. На нём было написано глубочайшее презрение или даже отвращение. Ну и что? Она этого заслуживала. Она бы попросила Тасию рассказать обо всём остальным и, несмотря на свою неприязнь к ней, та бы выполнила её просьбу. Тасия была очень добрым человеком. Ей можно было и нужно было довериться первой. А там будь, что будет!
 А что теперь? Теперь она скитается по лесу, оттягивая момент позора и одновременно облегчения. Файя сейчас отчётливо поняла, что позор – её спасение, и чем раньше она окунётся в него, тем раньше обретёт покой, пусть наполненный неприязнью её одноклассников, их косыми взглядами, разочарованием её матери, удивлением брата. Она всё снесёт, так пусть лучше сегодня, сейчас. Ждать расплаты у неё больше не было сил.
 Берёза, на которой она сидела, вдруг заскрипела. От неожиданности Файя вздрогнула и глянула вдоль поваленного ствола вглубь леса. Её лицо тут же исказила гримаса ужаса – широко раскинув руки, балансируя на стволе, к ней направлялся Дарий.
-Лес, конечно, всегда полон неожиданностей, но сегодня, - он всплеснул руками, - просто кишит моими одноклассниками. Невозможно сделать и десяти шагов, чтобы на кого-нибудь не наткнуться.
-Ты встретил Тасию? – надорванным от нервного напряжения голосом спросила Файя. – Где она?
-Тасию? – присвистнул Дарий, приблизившись к ней вплотную. – Она тоже здесь? Что ж, пора открывать классное собрание. Кто знает, может, и Завдей бродит где-нибудь неподалёку?
-Заткнись! – Файя в бешенстве замахнулась на него.
Дарий легко поймал в воздухе её руку и, слегка заломив её, проговорил злым шёпотом:
-Ай-яй-яй, девушка, а распускает руки! Что бы сказала твоя мама? Кстати, а что сказала Тасия, когда узнала цену твоей победы в битве математиков?
-Это мои проблемы, - отрезала Файя. – Отпусти! – она высвободила руку из разжавшихся пальцев Дария.
-Значит, ты распускаешь не только руки, но и язык? Весьма дурное качество, когда на карту поставлена репутация другого человека, - Дарий навис над Файей, как грозовая туча, готовая обрушить на неё удары грома и молнии. Девочка задрожала.
-Решила смыть с себя грязь за мой счёт?! – Дарий вновь больно стиснул обе руки Файи.
-Да не знает она ничего! – закричала та от боли и страха. – Я ей не сказала!
-Да ну? – Дарий деланно удивился, маскируя своё облегчение. – Не хватило духу? – он отпустил её руки, но продолжал стоять вплотную, подавляя её волю и порождая в ней животный страх.
-Что ж, знать, не такая ты дура, как я было подумал. Понимала, что Тасия вряд ли поверит. И действительно, трудно поверить, что кто-то вот так просто отдаст лавры победителя другому, вместо того чтобы самому купаться в лучах славы и восхищённо-завистливых взглядах одноклассников. А ты искупалась всласть, и надо честно признать, до сих пор со мной не расплатилась.
 Файя вскинула на него глаза, в которых не осталось ничего человеческого, там не осталось даже ненависти – один всеобъемлющий, всепоглощающий, полностью подчинивший сознание животный страх.
-Чего ты хочешь? – с трудом выдавила она из себя.
-Пока ещё не решил. Нахожусь в процессе. И итог моего решения в полной мере зависит от тебя.
 Он схватил её за плечи и, приблизив своё лицо вплотную, зловеще и сладко пропел:
-Не дури-и, и у нас всё сладится.

                ***

  Тасия шла вдоль опушки леса по окружной тропинке. Если уж Файя хотела сбежать от всех так, чтобы её не нашли, лучшего места чем лес ей не найти.
 Тасия безнадёжно вглядывалась в зелёно-бурую глубину, прекрасно понимая, что только счастливый случай может помочь ей разыскать подругу.
 Неожиданно до её слуха долетели брызги счастливого смеха. Прислушавшись, она поняла, что двое влюблённых щебечут в берёзовой роще. Она живо представила себе Дария, и вдруг поняла, что никогда бы не смогла общаться с ним так живо и раскованно – рядом с ним она теряла уверенность, он подавлял её.
 Тасия продолжала мерить шагами тропинку, не замечая волшебной природы, живущей и торжествующей вокруг неё, и нежное щебетание влюблённых вскоре растаяло позади.
 Вскоре до неё опять донеслись голоса. «Странно, - подумала она – не идут же они за мной по пятам». Но следующие несколько шагов положили конец её удивлению – она отчётливо поняла, что слышит совершенно другие два голоса – подавленный женский и грубый мужской.
«Файя!» - мелькнуло у испуганной Тасии в голове, и она, не раздумывая, бросилась вглубь леса.
 Между тем женский голос стих, уступив место сдавленным рыданиям. Прорвавшись сквозь полосу густо растущих берёз, Тасия уже почти вынырнула с другой стороны, но то, что предстало её глазам на поляне за деревьями, заставило её остановиться. На противоположной стороне поляны возле поваленной берёзы она увидела Файю. Та сидела на корточках, обхватив голову руками, и беззвучно рыдала. А рядом с ней с жестокой ухмылкой на взбешённом лице стоял Дарий. 
 Ошарашенная Тасия попятилась и, не понимая, что ей делать, спряталась за толстым стволом берёзы. Она уже собиралась исчезнуть так же тихо, как и появилась, когда лесную тишину прорезал хохот, от которого кровь застыла в жилах.

 Дария разбирал хохот. Он обрушился на него, как лавина, бесконтрольный и свирепый, сотрясая всё его тело. Это был безумный хохот от упоения властью над людьми, восторга от своей интуиции, восхищения своим умом.
 Жалкая, скорчившаяся фигурка Файи только распаляла его. Её истекавшая слезами душа тщетно взывала к его человеческому состраданию. В нём не было сострадания – какое может быть сострадание к повергнутому противнику, ползающему перед тобой на коленях, моля о пощаде. Если он и был способен на какие-то человеческие чувства, то только по отношению к равному себе. Файя же была мусором человеческого рода, впрочем, как и большинство засорявших его жизнь людишек.
 Раздавленная, опустошённая, потерявшая дар речи Файя, отвела от лица ладони и с каменным лицом наблюдала за своим мучителем. В её затуманенных слезами глазах лицо Дария исказилось, черты размылись, и она увидела уродливое чудовище с омерзительным оскалом и горящими адским пламенем глазами. Кошмар сковал все её члены, она подавила в себе вопль ужаса и безжизненно распласталась на траве.
 Из своего убежища Тасия видела, как, перестав смеяться, Дарий подошёл к Файе. Он некоторое время безучастно взирал на её разметавшееся по траве тело, затем с силой пнул его ногой и, окончательно убедившись в том, что та потеряла сознание, презрительно сплюнул и пошёл прочь.
 Подождав, пока он не исчез из виду, и, убедившись, что стихло шуршание травы и треск сучьев под его ногами, Тасия бросилась к подруге.
 Она судорожно трясла Файю и била по щекам. Её душили слёзы ужаса и сострадания. Когда силы уже были на исходе, она в изнеможении упала на тело своей подруги.

                ***

  Уже отойдя на приличное расстояние, Дарий вспомнил о волке. Он бродил где-то неподалёку и мог легко набрести на Ольбу с Любарой или Файю. Что ж, чему быть, того не миновать. Он не пойдёт предупреждать сладкую парочку и, уж тем более, не побежит выносить из леса Файю – мысль о том, что исчезновение Файи сильно облегчило бы ему жизнь, уже не раз занималась на границе его сознания и подсознания. И если можно изменить судьбу человека, вмешавшись в неё, то можно с не меньшим успехом сделать это, не вмешиваясь. Уж если волк чья-то судьба, он позволит ей осуществиться.
 Снедаемый неприятными опасениями и придумывая пути к отступлению на случай, если Файя развяжет-таки язык, Дарий вышел на хорошо утоптанную дорожку, ведущую из леса, когда где-то сзади почти одновременно раздались мужской крик, сдавленное рычание и женский визг.
«Жаль», - подумал Дарий, даже не вздрогнув, и уверенным шагом продолжил свой путь прочь из леса.

                ***

Волк возник из ниоткуда. Ольба, отошедший к ручью умыться, увидел его издалека из-за спины Любары, которая только что скатала плед и поднялась с колен. Почувствовав чей-то пристальный взгляд, девушка подняла глаза и замерла от ужаса.
 Любара была хрупкая и невысокого роста, а потому в глазах волка скорее являла собой ребёнка, нежели взрослую женщину. Ольба знал, что волки совсем не боятся детей. Одно неверное движение Любары могло стоить ей сейчас жизни.
 Ольба ещё не успел разогнуться, что позволило ему незаметно подобрать огромную ветку. Он уже собирался броситься на волка, когда не совладавшая со страхом Любара повернулась к зверю спиной и с диким воплем метнулась в сторону.
 Волк тут же ринулся за ней, и через мгновение его страшные зубы настигли бы Любару, если бы Ольба не метнул свою сучковатую дубинку, и та не обрушилась на волка поперёк загривка. Зверь ошалело обернулся и, оскалив пасть, бросился на безоружного обидчика.
-Беги! Зови на помощь! – только и успел крикнуть Ольба, прежде чем мощное животное, достигнув его в два прыжка, вцепилось ему в запястье.