Ловушка для Императора...

               


                Взгляд постороннего со стороны
                (опыт апологии)
       
       Умение размотать путаный клубок слов, вытянуть прямую нить мысли и перенести её на бумагу во всей  полноте всегда вызывало во мне если не восторг, то уважение. Я не о поэзии; более или менее сносному стихосложению может научиться всякий, я о прозе.
     Этот предмет никогда мне не давался. Карандаш, а я люблю писать карандашом, не поспевал за словами, слишком быстро проскользнувшими в сознании. Я не самый глупый человек – первая попытка прозаического творчества, стала последней. Приходилось оставаться читателем.
     Меня увлекла История. Нет, не исторические романы; романист не способен избежать законов жанра; он вынужден «клеить ярлыки»: плохой – хороший, добрый – злой, умный – глупый… В реальности так не бывает. Каждый человек – носитель всех, без исключения, качеств, как «хороших», так и «плохих». И каждый, умело и не очень, пытается скрыть те или иные…
     Мемуарная литература, свидетельства непосредственных участников событий, в короткое время сделались для меня увлекательнейшим чтением.
     Написанные языком, далёким от литературного, часто сухим, без стилистических изысков, они несут на себе «отпечаток времени», «дух эпохи».
     Мемуарист может позволить себе несколько «приукрасить» внешние стороны описываемых событий, но опуститься до выдумки иди солгать – почти невероятно; ещё здравствуют его со-временники: сослуживцы, соседи и родственники – такие же, как автор, «свидетели эпохи».
    Возможна некоторая несогласованность в оценке произошедшего (сколько людей – столько и мнений), но само событие описано разными авторами, разве что с разных углов зрения, что делает описание ещё более ценным.
    Совсем иная ипостась – историческое исследование, построенное на мемуарном материале. Вот где многочисленные авторы, утратив всякое чувство меры, дают волю своей неуёмной фантазии. С лёгким сердцем можно определить их труды, как научно-фантастические иссле-дования.  Попытаюсь и я внести свой скромный вклад в этот «бездонный кладезь многовековой мудрости».
    Не обладая в достаточной мере прозаическим талантом (Читатель добр, Он простит), позволю себе перефразировать Николая Васильевича Гоголя:
 «История – наука интересная во всех отношениях»…
     Скрытая ирония или откровенный восторг, или наоборот – откровенная ирония… Души то –   «мертвые», точнее, «умершие», давно и не очень. До своего физического исчезновения с лица Матери Земли «души» эти имели тела.  Тела  оставляли на поверхности Земли и под землёй раз-нообразные «следы», а люди, в просторечье называемые «историками», эти следы искали, нахо-дили, исследовали и систематизировали в меру собственной фантазии. 
     Историческую науку просто невозможно назвать «точной наукой», как математику или химию. Нельзя, с полной уверенностью утверждать, что то или иное историческое событие происходило так, а не иначе, как дважды два – четыре. Мало того, даже датировка отдельных событий в разных источниках указывается по-разному.
     В истории всегда достаточно места  для догадок и гипотез. Волюнтаристские и авторитарные утверждения не уместны – как минимум, вредны – как максимум.
    А знаешь ли ты Читатель, кто был первым волюнтаристом в русской  истории?  Ни за что не догадаешься. Как странно это не прозвучало – Михаил Васильевич Ломоносов.
     Получив поручение написать диссертацию для торжественного заседания Академии наук
6 сентября 1749 года профессор и ректор Академии Миллер вздумал развить тезис о сканди-навском происхождении варягов. Ломоносов усмотрел в этом оскорбление для национальной славы, считая недостойным примириться с иностранным происхождением, и даже для авто-ритета церкви, которая обладала положительными сведениями относительно пребывания св. Андрея среди новгородских славян, тогда как Миллер считал, что славяне появились позднее апостольских времен. В результате Миллер был уволен из Академии, правда, ненадолго.
    Позднее, когда Миллер работал над историей Сибири, Ломоносов запретил ему изображать знаменитого Ермака, тем разбойником, каким он и был в действительности, всё из той же на-циональной гордости.
     Огромное бедствие для «исторической науки» – Школа. Основанная однажды личностью, по-лучившей признание в обществе или в правительственных кругах, Школа являет собой тип своеобразной  религиозной секты, внутри которой (только внутри): исследуемая личность – бог, основоположник школы – Пророк, установивший догмат новой религии, последователи школы – апостолы, носители веры и искатели доказательств, подтверждающих установленный
 канон, но не более. Отступление в сторону, как и выход за рамки «дозволенного» – схизма. Со-мнение, отрицание – ересь. Еретику, как это принято – анафема. К моему большому сожалению, в этой логической цепочке совсем не осталось места самой Логике.

     О, сколько нам ошибок чудных…
    
     Израильские археологи, осуществляя географическую «привязку к местности» на основании  Святого писания, тридцать с лишним лет ищут на территории современной Палестины следы библейской «земли обетованной». И не находят. Им бы бросить сей бесполезный труд, но не-возможно; иначе как тогда доказать, что палестинские земли издревле принадлежали иудеям? Не на «Библию» же ссылаться (что, кстати, небезуспешно делают некоторые израильские политики).               
     Столь же безрезультатны попытки советских, а ныне российских археологов локализовать место Мамаева побоища на Куликовом поле, близ Тулы, согласуясь с древнерусскими летописями. Странно, что никому и в голову не приходит, что, по-видимому, место для поиска определено неверно.
     В этом ряду некоторый интерес представляют поиски мифической Трои археологом-любителем Генрихом Шлиманом (1822 – 1890). В нежной юности, зачитываясь «Илиадой» и «Одиссеей» Гомера,  он дал себе слово, во что бы то ни стало отыскать развалины Трои. По-взрослев и разбогатев, сей целеустремленный теперь уже муж, ориентируясь на любимое лите-ратурное произведение, приступил к поискам Трои на острове Итака. Очень хочется понять: к чему бы это? Видимо, для разминки, решил раскопать дворец царя Одиссея. Ничего не нашел.  А должен был  найти хоть что-то. Продолжил поиски в Греции – безрезультатно, затем в Турции, в местечке Пинар-Баши, с тем же отрицательным результатом. Затем, по совету британского консула в Дарданеллах (консул, видимо, понимал в археологии больше), Шлиман решил обратить внимание на холм Гиссарлык на берегу турецкой Малой Азии. В результате раскопок он открыл девять сменяющих друг друга городов. Буквально уничтожая слой за слоем (т.е. город за городом), Шлиман остановился на втором городе снизу и заявил, что это и есть гомеровская Троя.
     Почему?
     Шлиман искал город Трою, опираясь на единственный ориентир: город должен находиться на любом берегу Средиземного моря – нашёл город (и не один) – этот город и есть Троя!
     Блестяще!
     Покопать бы ему в других местах вдоль побережья, может статься, открыл бы ещё одну «Трою», а там - другую, третью.
     Тем не менее, «Золото Трои» - поделки из сплава золота и серебра успешно экспонировались и экспонируются в музеях и на выставках, собирая толпы восхищённых обывателей.
     Историки – люди крайне несерьёзные. Увлеченные полётом собственной фантазии, они способны, не скажу, чтобы переврать, нет, дополнить текст первоисточника; известно, что об Атлантиде впервые и единожды весьма скупо упомянул Платон, ссылаясь на записи древне-египетских жрецов. Трудов Платона, как и записок жрецов, не сохранилось.  На сегодняшний день об Атлантиде написаны многие сотни томов. Из них можно почерпнуть «знания» не только о политическом и религиозном устройстве государства, но и об архитектуре городов, моде и продуктах потребления людей, города населяющих.
     Откуда что берётся? Фантастика или «божественное озарение»?
 
      «Великое дело – личность автора и его реноме» (Н. В. Берг).
    
     История Государства Российского началась Карамзиным, Карамзиным же и закончилась. Стихотворец, автор сентиментальных повестей и путевых заметок «Карамзин смотрел на исто-рию в духе своего времени – как на поэму, написанную прозою…»  (В. Г. Белинский). Смотрел, как на поэму – поэму и написал, весьма вольно, «в духе времени», обращаясь с первоисточни-ками; древнерусские летописи, которыми пользовался писатель, дают довольно скудные све-дения о татарском нашествии: «В тот же год 6731(1223) пришли народы, о которых никто точно не знает, кто они, и откуда появились, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры. И называют их татары, а иные говорят - таурмены, а другие – печенеги» (из Лаврентьевской летописи). О том же сообщает Тверская летопись.
     Как поступает с древнерусскими текстами Карамзин? Он произвольно изводит татар из степей китайской Татарии, к югу от Иркутской губернии (теперь такой области нет, а была ли –  то неведомо), называет их монгольскими ордами, одноплеменниками с восточными турками (этнографии, как науки, тогда не было) и определяет их численность – 40 тысяч семейств. И так далее, и тому подобное…
Впрочем, поэма получилась великолепная, если воспринимать её как поэму или как «Оду в честь Мудрого Самодержавия», а не как беспристрастное историческое исследование. 
     Последователи Николая Михайловича Карамзина занимались разве что перепиской трудов его и их дополнениями в меру своей собственной, опять же, фантазии.
     Историческая наука буквально «пестрит» подобными примерами и, я полагаю, каждый из них, со временем, обретёт достойного исследователя.
     Что до меня, то единственный вопрос занимает мое воображение:
     Что послужило поводом к вступлению императора всех французов Наполеона I в пределы Российской Империи? Какие цели преследовал он, решившись на это предприятие?
      Будучи человеком несерьёзным, в юности увлёкся я творчеством поэта нашего Дениса Ва-сильевича Давыдова. За увлечением творчеством, последовал интерес к личности автора и, как следствие, интерес к  эпохе.               
     Поэтическая проза Давыдова возбудила во мне особенный интерес к войне 12-го года и к лицам в ней участвовавшим. От среднего звена – родственники, друзья-приятели Давыдова, к высшему – военачальники-полководцы и к высочайшему – императоры Александр и Наполеон.
      Как человек, не получивший систематического образования, вначале, придерживался я официальной версии этой войны, с удовольствием «поглощая» всевозможную литературу по интересующей меня теме. В то время, 80-90 гг., список её, литературы, был весьма и весьма невелик. Советские книгоиздательства не слишком «баловали» читателей, букинистическая ли-тература «всплывала» редко и стоила дорого, научные библиотеки открывали свои двери только для «избранных».
     Тем не менее, многократно перечитывая доступные мне труды, я обратил внимание на не-которые «шероховатости» в описаниях Второй польской компании императора Наполеона, на её «не традиционность», выход за рамки правил ведения войны, единожды установленных «великим Императором»*.
     Я не смог вслед за блаженным Августином сказать: «Верую, ибо абсурдно», но пришел  к мысли о необходимости подвергнуть сомнению авторитарные догмы.
     Дальше больше… Ум пытливый ищет доказательств к догадкам, тем более что этот труд был весёлым и увлекательным. Нелепицы, приводимые «маститыми мужами» в доказательство соб-ственных теорий, вызывали улыбку без раздражения. Вдумываясь в обрывки «случайных» фраз, читая между строк, придавая большее значение незначительным событиям, погребённым бод тяжестью «великих свершений», пришёл я к выводу, что Вторая польская (русская) компания императора Наполеона ни что иное, как: ловушка для Императора **.
     Меня можно обвинить в дилетантизме, но то, что сделали с Историей «профессионалы», «не делает им чести».
 






    
* сейчас не принято цитировать классиков марксизма-ленинизма, но как был прав В. И. Ленин утверждая, что задача историка состоит в том, «чтобы объяснять людям реальную обстановку того, как велика тайна, в которой война рождается» (В.И. Ленин, П.С.С., том 30, стр.351)
**  могу посетовать на скудость фактического материала, которым я мог располагать, в силу сложившихся обстоятельств, как  то: незнание иностранных языков при малом количестве переводной литературы, невозможность использования неизданных архивных материалов, ограниченный круг общения с людьми, интересующимися вопросами, подобными тем, которые занимают меня.
      По мере возможности, я старался избегать категорических утверждений от своего имени, чаще ссылаясь на труды людей, получивших общественное признание.               
               
               
                Андрей В. Миронов
                Ловушка для Императора
               
 Александр, заключив мир с  Францией,  собирался   
 остаться верным своим обязательствам перед   Англией, превратив вынужденный для него мир в Ловушку  для Наполеона.
               
               
     Редкую кампанию Наполеон начинал в таком приподнятом настроении. На берегах Немана он напевал «Мальбрук в поход собрался». 1 (13) июня 1812 года он обещает в письме Марии Луизе из Познани, что встретится с ней через три месяца (видимо рассчитывал управиться с делами в России за два месяца).
     Наполеон неоднократно повторял, что поход на Москву займёт не более одного месяца. Месяц – вот срок всей кампании, спланированной Наполеоном. Говоря об авантюрности такого решения, видный французский писатель генерал Бонналь указывал, что на самом этом пред-приятии лежал отпечаток безумия.
     Абсолютное безумие, если считать, что Наполеон планировал войну с Россией, и, совершенно нормально, если предположить, что по территории Российской империи «великая армия» должна была пройти, не встретив сопротивления русских войск.
     Императору было от чего пребывать в прекрасном расположении духа. Сбывалась мечта всей его жизни. (Курсив мой,  А. М.)               
     «Этот далёкий путь ведёт в Индию. Александр (Македонский) достиг бы Ганга, преодолев то же расстояние, которое отделяет от этой реки Москву. Вам должно быть известно о миссиях генерала Гардана и ориенталиста Жобера в Персии. Ничего толкового из этого не вышло. Но я знаю маршрут и умонастроения народов, населяющих земли, через которые нам предстоит пройти, чтобы от Еревана и Тифлиса добраться до английских колоний в Индии.… (принято считать, что Наполеон говорит о народах, населяющих Россию. Я полагаю, что речь идёт о народах, населяющих Персию и Индию). Вообразите, что Москва взята, Россия повержена, царь усмирён или пал жертвой дворцового заговора, тогда можно основать новый, зависимый от Франции трон. И скажите, разве для великой Французской армии и вспомогательных отрядов из Тифлиса (русских?) не открыт путь к Гангу, разве не достаточно одного туше французской шпаги, чтобы на всей территории Индии рухнула эта пирамида английского меркантилизма?». Вот признания Наполеона генерал-адъютанту графу де Нарбонну, которыми последний поделился позднее с Вильменом. Если эти декларации и достоверны, не преследовали ли они цель ввести Нарбонна в заблуждение? (Кто такой Нарбонн, чтобы вводить его в заблуждение? Знание Нарбонна с Нарбонном же и останется. И потом, тайну нельзя долго держать в себе – она может стать причиной безумия).
     Он якобы говорит Нарбонну: «Варварские народы суеверны и примитивны. Достаточно одного сокрушительного удара в сердце империи – по Москве – матери русских городов, Москве златоглавой, и эта слепая и бесхребетная масса падёт к моим ногам». (Наполеон не знал русского народа, я имею в виду крестьянскую массу, но он знал русского солдата, знал порядок комплектации Российской армии посредством рекрутских наборов из крестьян. По моему мнению, эта фраза выдумка Нарбонна, что называется post factum, когда Москва уже была взята).
     В императорском обозе, шедшем на Москву, был особый фургон с коронационным убором – мечом, диадемой и порфирой; говорили, что Наполеон коронуется вторично в священном городе Дели, на берегу Ганга, императором Востока и Запада.
     …в ноябре 1812 года, в боях под Красным, казаки отбили часть обоза маршала Даву, и среди других бумаг и планов там оказались карты Турции, Средней Азии и Индии, «так как Наполеон проектировал нашествие на Индостан сделать одним из условий мира с Александром». Это обстоятельство подтвердилось в разговоре с английским генералом Вильсоном сам Александр, утверждая, что, отвергнув мир с Наполеоном, он, царь, спас для англичан Индию…
      "Может быть, никогда еще не бывало таких обширных и необыкновенных приготовлений, как к этой кампании, - говорит Segur. - Кроме чисто военных снаряжений, разыскивались и нанимались люди всевозможных профессий, по-видимому, имевших очень мало общего с во-енным делом –  слесаря, каменщики, часовых и иных дел мастера, и все это без объяснения места будущей службы, так что в массе публики, даже незадолго до похода, еще не знали, что собираются воевать именно с Россией; напротив, были даже слухи о том, что готовятся послать ей (России) помощь в войне с турками".
     Всё это очень напоминает приготовления Наполеона к Египетской кампании, когда кроме солдат, набирались также ученые различных отраслей знаний и мастеровые разных специальностей, которых невозможно было найти в самом Египте. Но в России не было не-достатка в часовых мастерах, а, тем более, в слесарях и каменщиках, в Индии же подобных специалистов действительно не было.               
    "Французская армия была в это время в самом блестящем положении. Она состояла из две-надцати армейских корпусов, в двадцать тысяч каждый, трех кавалерийских корпусов той же численности, что вместе с сорока тысячами гвардии, артиллерией, инженерами и саперами составляло четыреста тысяч человек (не считая прусского и австрийского отрядов,
Макдональда и Шварценберга.); собственно французов между ними было триста тысяч. Эта страшная сила тащила за собой тысячу двести орудий и свыше десяти тысяч зарядных ящиков и повозок. Такая масса войска, привыкшего побеждать, гордого старою славой, полного доверия к своим начальникам и предводимого человеком, который был окружен ореолом двадцатилетних блистательнейших успехов, могла смело считаться непобедимою". (Верещагин).
      В состав великой армии входили 24 транспортных батальона (9336 повозок общей грузо-подъемностью 11 604 000 кг.)
     Наполеон – Фуше в начале 1812 года: «Через шесть или восемь месяцев вы увидите, чего может достичь глубокий замысел, соединённый с силой, приведённой в действие… Мне пона-добилось восемьсот тысяч человек, и я их имею; я поведу за собой всю Европу…» .
     Восемьсот тысяч человек армии Наполеона могли насчитывать, только если считать русскою армию в составе его вооруженных сил. Куда Наполеон поведёт «всю Европу»?
     Какие же цели преследовал император Наполеон, вступая во главе непобедимой, огромной по численности и хорошо снаряжённой армии в пределы Российской империи?
     Мнение советских историков: «Заставить Россию экономически подчиниться интересам крупной французской буржуазии и создать против России вечную угрозу в виде вассальной, всецело зависящей от России Польши, к которой присоединить Литву и Белоруссию – вот ос-новная цель! Завоевателем, а не освободителем вступил Наполеон в Россию».
     Он (Наполеон) шёл в Россию не освободителем, а завоевателем, мечтая превратить русский народ в своих рабов.
     Наполеон поставил перед собой совершенно определённую цель: разгромив русскую армию, захватить Россию, подчинить её интересам французской буржуазии и тем самым окончательно укрепить господство Франции в Европе и во всём мире. (Жилин, стр.72, 89)
      Зарубежные исследователи о целях императора ничего не сообщают. То ли не знают, то ли врать не хотят. А вот в причинах возникновения военного конфликта расхождений нет ни у русских, ни у советских, ни у историков иных стран. Следовательно, и думать не надо.  Только перечислить.
      Гораций Вернет в своей «Истории Наполеона» констатирует с поразительной простотой: «…узнав, что генерал Лористон, которому он (Наполеон) поручил сделать некоторые предложения Императору Всероссийскому, не был допущен к его величеству, Наполеон счел это достаточной причиной вступить в пределы России без предварительного объявления войны   (мол, раз посла не допустили – пойду сам).
     Первый русский официальный историк войны 1812 года генерал-майор Михайловский-Данилевский отмечает три основные спорные статьи между Россией и Францией, приведшие к войне:

1) присоединение к Франции Ольденбурга – маленького германского герцогства. Предва-рительно Наполеон предложил герцогу Ольденбургскому Фридриху Людвигу уступить свои владения Франции в обмен на Эрфурт. Герцог отказался от обмена заведомо невыгодного ему, Эрфурт был значительно меньше Ольденбурга. Примечателен ответ герцога императору: «Мои подданные –  дети мои, а детьми торговать и менять их на других, я не согласен» (Любецкий стр.12). Тогда Наполеон попросту захватил Ольденбург в декабре 1810 года. Герцог выехал в Россию и на время потерял всё.
      По логике Наполеона ни к чему оставлять неподвластные тебе земли в центре земель уже присоединённых к Франции, проще поменяться на Эрфурт, расположенный на границе империи;
2) разномыслие на счет торговли (с Англией);
3) новому тарифу («Положение о нейтральной торговле на 1811 год» принятое в декабре 1810 года в ответ на Трианонский декрет Наполеона от 5 августа 1810 года, повышало пошлины на любые английские и французские товары до 50 процентов, и снижало их (пошлины) на русские экспортные товары). (Михайловский-Данилевский).
     О Данилевском:  «Какое несчастие пошло у нас на баснописцев, - говорил граф Сакен, - давно ли мы лишились Крылова, а вот теперь умирает Данилевский».
     Как косвенная причина отмечается желание Наполеона отомстить Александру за неудачное сватовство императора французов к в.к. Екатерине Павловне в 1809 году, вследствие чего ве-ликая княжна была спешно выдана замуж за наследного принца Георга Ольденбургского, на-значенного тверским генерал-губернатором. Герцогство его отца и захватил Наполеон 18 декабря 1810 года (казалось бы, вот и отомстил!). Позже Наполеон просил руки в.к. Анны Павловны, но ещё до получения официального отказа женился на австрийской принцессе.
      Все эти причины, видимые, лежащие на поверхности, приводятся без исключения всеми историками (Тарле, Манфред, Тюлар, Чандлер  и многие другие). И всё же, война не ищет при-чин, война преследует цели. Если не брать во внимание цели, заявленные советскими исто-риками, как дань идеологии и не более того, возникает ощущение полной бессмысленности военного вторжения наполеоновской армии в Россию.
       «Если я буду принуждён воевать с вами, то совершенно против моей воли, - говорил он (Наполеон) в августе 1810 года князю Алексею Борисовичу Куракину (брату посла в Париже Александра Борисовича), - вести 40 0000  войска на север, проливать кровь без всякой цели, не имея ввиду никакой выгоды!»
     С 1811 года после стольких войн, после стольких жертв в порядок дня была поставлена война против самой могущественной и грозной державы, против союзницы Франции – против России. Была ли эта надвигающаяся война для французов необходимостью? Отвечала ли она хоть в малой мере государственным интересам Франции? Конечно, не было недостатка ни в спорных вопросах, ни в частных противоречиях интересов, ни во взаимных претензиях. Но сколько бы их не было, они не могли оправдать вооружённого столкновения между двумя великими державами Европы. Сам Наполеон в ночные часы раздумий испытывал колебания; этот поход в далёкую, неведомую страну страшил его…
     … перед самым началом Русской компании. «Целыми часами лёжа на софе, он погружен был в глубокую задумчивость; вдруг вскакивал с криком: «Кто меня зовёт?» и начинал ходить по комнате взад и вперёд, бормоча: «Нет, рано ещё, не готово… надо отложить года на три…»
      И всё же, несмотря на сомнения, колебания, логика безудержной агрессии, стремление к неограниченному господству, толкали его к войне с державой, которую он всегда мечтал иметь своим союзником. Он и сейчас ещё, особенно в переписке с Александром, многократно заявлял о своей верности идее союза с Россией… Он (Наполеон) шел навстречу войне, не вызываемой ни необходимостью, ни государственными интересами, войне, где всё оставалось загадочным и неясным.
     Право, стоит задуматься, уж не безумен ли император? Нарушает союзнические обяза-тельства. Начинает войну без всякой цели, войну, лишенную смысла. Все, без исключения, исследователи, упоминают об этих «загадках». Недоумевают и не пытаются осмыслить.  Образ великой войны, как свершившийся факт, затмевает логику событий,  войне предшествовавших. Стереотип – «Наполеон-завоеватель», как некий идеологический образ, уничтожает образ «Наполеон-политик» и даже не предполагает «Наполеона-мечтателя».
     Никто не пытался представить, что Наполеон шел в Россию не с войной против России, а с тщательно спланированной войной против Англии в Индии. Минимум на что он рассчитывал, вступая на территорию Российской Империи, это на свободный проход по территории этой союзной ему державы. Максимум – на участие России в этом совместном походе. Идея о совместном русско-французском походе в Индию возникла и получила реальное воплощение в царствование императора Павла Петровича (приказ Войску Донскому от 12 января 1801 года). Император Павел скоропостижно скончался 11 марта 1801 года в результате дворцового переворота, осуществлённого не без участия Англии. На Российский престол вступил император Александр,  но идея настолько укоренилась в сознании Наполеона, что почти сразу после встречи императоров в Тильзите, а именно 14 (2) февраля 1808 года, он, в письме к императору Александру, откровенно предлагает ему (Александру) поразмыслить над ре-альностью её осуществления. К слову сказать, Александр тогда преследовал совсем иные цели, о которых уместно будет подробно рассказать позднее, но от предложения не отказался. Можно с уверенностью утверждать, что на последней встрече императоров в Эрфурте в сентябре-октябре 1808 года вопрос о совместном походе в Индию обсуждался в частных разговорах Наполеона с Александром. Сама встреча закончилась подписанием конвенции, утверждающей мир между Францией и Россией «на вечные времена».
     По завершении Эрфуртской встречи Франция и Россия фактически открыто, на глазах удивлённой и напуганной Европы (читай, Англии), начинают активные военные приготовления.
     Грандиозность этих приготовлений со стороны Франции, о чём было сказано выше, дейст-вительно впечатляет. Общественное мнение немедленно решает, что эти приготовления
делаются против России. Сам Наполеон категорически опровергает подобные предположения и запрещает любые высказывания по этому вопросу. Однако стереотип общественного мышления невозможно изменить путем запретов. На самом деле, к войне с кем можно готовиться, концентрируя крупные армейские соединения в непосредственной близости от границ Рос-сийской империи? Тем более что Россия тоже начинает усиленные приготовления, но, что кажется очевидным, приготовления к обороне.
     Очевидное не всегда истинное. Император Александр действительно готовился к войне с Наполеоном. Причем первоначальный план предусматривал наступательные действия русской армии на территорию герцогства Варшавского. Позже, верно оценив политическую ситуацию в Европе, император Александр отдал предпочтение плану ведения оборонительной войны на своей территории. Число лиц, посвященных в планы русского царя, было весьма ограничено. Что-то знала вдовствующая императрица Мария Федоровна. Частично бал осведомлён военный министр генерал Барклай-де-Толли. Возможно, среди посвященных были флигель-адъютант полковник Чернышев и, ознакомленный с планом в общих чертах, английский бригадный генерал Роберт Вильсон.
     Наполеон был уверен, что император Александр готовится к тщательно продуманному и в глубокой тайне приготовляемому совместному с Францией походу в Индию по территории России, через Кавказ и Персию.
     По мнению Наполеона, даже демонстрация этого движения, должна была привести Англию в ужас и подтолкнуть её к заключению прочного мира с Францией.
     «Сперва мы вступим в Россию, где нам придётся немножко подраться, чтобы проложить себе путь дальше… как же здорово готовятся к войне. Наши старые солдаты говорят, что никогда не видели ничего подобного. И это правда, ибо ведут сильное и огромное войско, но мы не знаем для России ли оно. Кто говорит, что пойдём в Ост-Индию, кто в Египет… (из письма солдата 6-го гвардейского полка). «Мы пойдём в Ост-Индию, она находится в тысяча трёхстах лье от Парижа» (из другого письма).
      Индия
       Сама идея французского преобладания в Индии ни коим образом не принадлежит «гению»   Наполеона. «В своих самых смелых намерениях Бонапарт был лишь наследником революции, или даже монархии»
     В 50 годах XVIII века ядро войск правителей Хайдарабада, чьи владения охватывали большую часть материковой Южной Индии (так называемый Декан), составляли отряды обученных французскими офицерами отряды сипаев, которых возглавлял полковник Бюсси. Бюсси, один из величайших авантюристов в истории колонизации Индии, фактически превратил Хайдарабад в государство, вассальное по отношению к французской компании Обеих Индий. Поражение Франции в Семилетней войне вынудило французов отозвать  Бюсси из Декана, его ставленник в Хайдарабаде потерял власть, а Франция – статус гегемона на юге субконтинента.            В 1776 году король Франции Людовик XV принял план компании, имевшей целью разрушение Бомбея, и, даже предлагал российской императрице Екатерине II совместные действия. Управляющий финансами Франции Некер отказался субсидировать этот проект, ссылаясь на великодушие французов и на возможность использовать только достойные и честные средства для подъема своей компании в Индии. 
     После смерти Людовика XV его приемник Людовик XVI подписал проект компании,  цель которой  - завоевание индийских провинций к северо-востоку от Пондишери и разрушение Бомбея. Указывалось, что в Бенгале силы Англии состоят всего из 2 000 европейцев (1 500 пе-хоты, 300 артиллеристов, 200 кавалеристов), но они нанимают 30 000 сипаев. Уроженец французской Бретани, авантюрист Мадек, провозгласивший себя индийским набобом, предлагал опустошить Бенгал своими силами и на сои средства. Единственное, что он просил от Франции, это объявить войну Англии. В то же время император Индии, Великий Могол, хан Алам II просит союза и покровительства Франции. Кто знает, чем закончилось бы это предприятие, не начнись во Франции революция?
     Императрице  Екатерине II было недосуг заниматься совместными проектами. Своих проектов было довольно. В 1774 году закончилась первая русско-турецкая война, длившаяся шесть лет. Россия получила Кабарду, Кинбурн, крымские крепости. Был сделан первый шаг к присоединению Крыма. Еще не стерся из памяти жестокий  бунт 1773-1774гг. под предводи-тельством Пугачева. В 1776 году была уничтожена Запорожская Сечь, ставшая гнездом всякого рода беспорядков и грозившая стать очагом новой «пугачёвщины» при введении в Малороссии новых порядков. Екатерину более занимал «Греческий проект», составленный Потёмкиным, назначенным вице-президентом Военной коллегии в 1774 году.
     Проект предусматривал изгнание турок из Европы, освобождение Балканских христиан, овладение Константинополем (Стамбулом) и учреждение Византийской империи под
 протекторатом России. На Константинопольский престол предназначался В.к. Константин, получивший для этой цели греческое воспитание. В 1784 году Потёмкин назначен президентом Военной коллегии с производством его в генерал-фельдмаршалы. Летом 1787года Турция потребовала от России отказаться от протектората над Грузией, возвратить Крым, приобретённый Россией в 1882 году и аннулировать Кучук-Кайнарджийский мир. 13 августа Турция объявила войну России. Началась Вторая русско-турецкая война 1787-1791 годов. (Курсив мой).
      В 1789 году принц Нассау-Зиген (контр-адмирал в русской службе) намеревался пуститься в путешествие в Индию через Хиву
     Достойно упоминания посольство в Персию Артемия Петровича Волынского в царствование императора Петра I. Отправившись из Казани 4 июня 1716 года восемь гребных судов 13 июля прибыли в Астрахань. В конце августа три больших парусных судна доставили Волынского и его многочисленную свиту к персидскому берегу. 14 марта 1717 года посольство торжественно въехало в Испагань, столицу Персии. (Длительность путешествия объясняется многочисленностью свиты и общепринятой неторопливостью, торжественностью посольств вообще). В инструкциях посольства на первом плане стояло требование – рассмотреть непри-метно от персиян географическое положение Персии применительно к торговым выгодам… выяснить характер политических отношений Персии и Турции. Персия интересовала Петра как возможный в будущем опорный пункт торгового и политического влияния России на азиатском востоке…  Каспийское море привлекало к себе внимание царя, как торговая дорога в Персию и ещё более далёкую Индию.
 
     Много ранее того, а именно в 60-70 годах XV века, тверской гость (купец) Афанасий Никитин побывал в далёкой Индии, вернулся на Русь и оставил потомкам довольно правдоподобное описание этого путешествия.

      Знал ли император Наполеон о путешествии тверского купца, неизвестно, но оба предпо-лагаемых маршрута (на Москву и на Киев, о Петербурге Наполеон впервые упомянул после вступления в Москву) давали императору возможность добраться до Индии путём, проде-ланным Афанасием Никитиным, который из Москвы с царским посольством в Персию спус-тился по Волге до Каспийского моря, по морю достиг Персии и, далее, пересёк  Персию и, таким образом, добрался до Индии. Возвращался купец другим путём: через Чёрное море, вверх по Днепру, через Киев до Смоленска.
      Англия долго закрывала глаза на восточные захваты России. Напротив, она рукоплескала победам Екатерины. Чтобы оказать ей содействие при уничтожении оттоманского флота она ссужала её своими моряками и офицерами и направляла действия России в восточных морях. В этом зрелище восемнадцатого века нет ничего удивительного. Такое поведение Англии, вы-ступившей впоследствии соперницей России на Востоке, объясняется коммерческой выгодой. В то же время  Восток оставался ещё рынком Франции, Россия же была рынком Англии, и соседи Франции по ту сторону Ла-Манша помогали своим покупателям, потребителям их произведений, во вред туркам, которые отказывались от лондонских сукон ради лангедокских. Но накануне революции, в то время, когда успехи России угрожали самому существованию Турецкого государства, когда и Англия тоже создавала себе сферу влияния в Азии, премьер-министр Великобритании Уильям Питт пророчески предугадал столкновение между двумя силами, стремящимся к одной цели. Он нашел неблагоразумным допустить переход сухопутных путей в Индию из беспечных рук мусульман в руки честолюбивых и властных русских. Он потребовал возвести сохранение Оттоманской империи в догмат Британской политики. Но нация не поняла его и отказалась за ним следовать; купцы Сити едва не взбунтовались, при мысли о войне с Россией… Следствием революции было изгнание Франции из турецких гаваней на Средиземном море; англичане заняли отчасти место Франции и стали соперниками русской торговли. Между тем, как в Европе интересы Англии и России оставались тесно скрученными, на Востоке они встали в противоречие…
    В марте 1783 года в Индии высадился экспедиционный корпус под командованием леген-дарного Бюсси.
    В этот момент ситуация на юге Индии для англичан была необычайно сложной. Одновременно с боевыми действиями против французов Британия была вынуждена вести войну с Хайдаром-Али и Типу-Султаном, правителями Майсурского княжества.
     У Бюсси  была возможность соединиться с майсурскими войсками… Кавалерии у французов не было, поэтому на рискованный марш в сторону майсурцев Бюсси не пошёл. Экспедиция Бюсси успеха не имела.
     Свидетелем этой, последней перед Французской революцией, войны между англичанами и французами в Индии был не кто иной, как виконт Поль де Баррас, будущий революционер и фактический глава французского правительства в 1794 – 1799гг. Именно Баррас покрови-тельствовал планам Наполеона (или был автором планов, приписываемых Наполеону), именно он молчаливо поддержит переворот 18 брюмера (Баррас был вдохновителем и организатором переворота, а Бонапарт – исполнителем).    
     К началу Великой Французской революции колониями Франции являлись: острова Сен-Пьер и Микелон, Гвиана и ряд Антильских островов в Америке; Маскаренские и Сейшельские острова, ряд поселений на Мадагаскаре и в Сенегале в Африке; пять городов в Индии (Маэ, Янаон, Карикал, Чандернагор и центр колониальных владений французской Ост-Индии -  Пондишери). В ходе революционных войн почти все они были захвачены англичанами, господствующими на морях.
     В 1796 –1797 годах правитель Майсура Типу-Султан посылает во Францию новый план из-гнания англичан из Индии.
     В 1798 году, отправляя генерала Бонапарта в Египет, Баррас помнил Индию… Англичане всерьёз рассматривали возможность того, что Египет – всего лишь исходный пункт для фран-цузского рывка к берегам Инда… 14 (25) января 1799 года Наполеон пишет Типу-Султану о своём намерении помочь тому в деле освобождения Индии от английских захватчиков…  В феврале 1799 года английские войска вторглись в Майсур с разных направлений… 17 (28) апреля 1799 года Типу-Султан погиб, защищая столицу княжества город Серингапатам.
     Индийский поход Наполеона захлебнулся под стенами Сен-Жан д’Акр. Вскоре Наполеон ос-тавил Египет и возвратился во Францию. Переворот 18 брюмера сделал Наполеона первым консулом с властью фактически неограниченной. Индия вновь занимает его воображение. Наполеон неожиданно находит союзника в лице Императора Всероссийского Павла Петровича, после итальянской кампании  заметно охладевшего к своим союзникам по антифранцузской коалиции, особенно к Англии. 

     Не сговариваясь, Павел и Наполеон независимо друг от друга разработали план совместной экспедиции в Индию, причем план, предложенный Наполеоном, был продуман до мелочей.
     К большому огорчению Наполеона, совместный поход не состоялся в связи с внезапной кон-чиной российского императора в ночь на 11 марта 1801 года, не без помощи английской поли-тики и английских денег.
     Так чем обусловлена столь активная заинтересованность Франции в индийских колониях?   
     На сегодняшний день доподлинно известно, что миф о «сказочных богатствах Востока» до-вольно сильно преувеличен. В Индии нет и не было ни драгоценных металлов, ни «алмазов в каменных пещерах». Чай, как напиток,  ещё не был столь популярен в Европе. Единственный продукт, который можно было импортировать из Индии, не считая кустарных поделок из латуни и полудрагоценных камней, это хлопок, а точнее, высококачественное хлопковое во-локно, которое Индия и по сей день поставляет на мировой рынок.
     В дореволюционной Франции доходы от продажи продуктов прядильного и ткацкого произ-водства составляли существенную часть государственного бюджета. Сырьё для текстильных мануфактур доставлялось: частью из американской Луизианы, частью из индийских колоний.
     В странах, потрясаемых революционными событиями, промышленное производство, как правило, замирает, либо останавливается вовсе. Революционные массы настолько заняты переделом собственности, что у них совсем не остаётся времени на производство продуктов потребления. Индийские колонии были потеряны Францией не из-за слабости и малочислен-ности французских колониальных войск, а оттого, что революционная Франция не нуждалась в продуктах, производимых в колониях. Английские фактории просто-напросто заместили французские, за бесценок скупая излишек производимого продукта.
     После государственного переворота 18 брюмера, приведшего Наполеона к власти, «револю-ционные бури» поутихли, стало возрождаться промышленное производство, для успешного роста которого вновь потребовалось сырье, в том числе – хлопковое волокно.
     Владением Франции всё ёщё оставалась американская Луизиана, но отсутствие флота делало невозможным доставку сырья, что делало саму колонию ненужной обузой для респуб-лики и осенью 1803 года Луизиана была продана Соединённым Североамериканским Штатам. 
     В Индии прочно утвердилось торговое влияние Англии.
     В 1805 году во Франции разразился экономический кризис. Безработица поразила крупнейшие мануфактуры… Начавшийся в январе 1806 года спад производства охватил всю страну от Нормандии до Эльзаса, от севера до юга… Аграрный сектор не пострадал…
      5 (17) февраля 1806 года Наполеону была представлена докладная записка  от текстильных фабрикантов департаментов Роны и Дромы:
     «Когда прядильное дело у нас было в зачаточном состоянии…, нужно было прибегнуть к торговле с Индией для снабжения наших ситцевых мануфактур необходимыми им хлопчато-бумажными тканями… Но теперь, когда англичане завладели почти всем  Индостанским полу-островом, а у нас нет  больше ни наших торговых предприятий, ни французских коммерсантов, которые хотели бы вести эту торговлю непосредственно.
И только через посредство англичан мы имеем возможность получать потребляемые у нас хлопчатобумажные ткани, за которые мы уплачиваем ежегодно от 70 до 80 млн. франков…
     Держа в своих руках монопольно в Европе торговлю хлопчатобумажной пряжей и тканями из неё, Англия ежегодно выручает громадные суммы и высасывает из континента все деньги, которые затем идут на подкуп министров различных государств и на поддержание войн и распрей. В итоге мы же сами частично поставляем средства, которыми она снабжает воюющие с нами страны.
     Следовательно, крайне важно немедленно прекратить такой разорительный порядок вещей…
     Герой, правящий Францией, значительно увеличит свою славу, он устранит часть препят-ствий, стоящих на пути его великих замыслов, направленных против дерзких островитян… Теперь, когда блестящие победы сделали его властителем судеб континентальных государств, пусть он поставит главным условием мира, закрытие для англичан всех портов континента»…
     4 (16) мая 1806 года Англия правительственным приказом объявила блокаду французского побережья.
     9 (21) ноября Наполеон подписал берлинский декрет, вводящий режим континентальной блокады.
     Правильнее было бы сказать «блокады Англии». Декрет запрещал любые формы торговли с Англией в странах, оккупированных французскими войсками. «Море я хочу покорить силой суши», - заявил Наполеон. Идея,  более фантастическая, чем практическая, тем не менее,
принесла свои плоды, когда к концу 1807 года к блокаде присоединились все европейские страны, за исключением Швеции. Особенно трудными для британской экономики оказались первые шесть месяцев 1808 года… Трудности усугублялись в результате прекращения товарообмена с Соединенными Штатами, поставлявшими англичанам пшеницу (традиционно пшеницу в Англию поставляла Россия; поставки прекратились после Тильзита в 1807 году) и хлопок (насчёт хлопка позволю себе усомниться; индийского хлопка вполне должно было хватать для нужд британской промышленности, что автор подтверждает далее)… Промышленники Манчестера не могли реализовать скопившиеся у них запасы хлопка.
     Лишив Англию возможности реализовывать хлопковые ткани и волокно на континенте, Наполеон не решил главной задачи – обеспечения сырьём собственных текстильных ману-фактур. Мысли императора Франции вновь возвращаются к Индии. Тильзитский мир вернул Франции прежнего союзника – Россию. 21 января (2 февраля) 1808 года в письме императору Александру Наполеон подробно излагает план совместного похода в Индию. Александр план принимает, или делает вид, что принимает. Тем более, что Индия далеко, поход планируется не завтра и требует тщательной подготовки. России следует обезопасить себя: на севере – со стороны Швеции, единственной союзницей Англии на континенте, на юге – со стороны Турции, войны с которой кажутся нескончаемыми. Наполеон также не свободен. Его занимает союзная с Францией Испания, которую Англия стремится превратить в плацдарм для высадки десанта на континент. В декабре 1807 года экспедиционный корпус генерала Джона Мура покинул Сицилию, намереваясь высадиться, сначала в Швеции, для оказания помощи в войне с Россией, потом в Испании, для противодействия французской оккупационной армии.
     В Пруссии неспокойно, Австрия унижена, но не покорена.  Кроме того, война вместе с победой приносит неплохой доход в виде денежных контрибуций и аннексий, присоединения к Франции части территории государств, потерпевших поражение.
     15 (27) сентября 1808 года Наполеон и Александр встретились в Эрфурте.  Свидание под-твердило верность императоров делу Тильзита – умиротворению Европы. «Восточный вопрос» обсуждался в «частных» беседах императоров. 
     Победа над Австрией в 1809 году стала последней финансовой «инъекцией» (имеются ввиду контрибуции)… со времени начала испанской кампании война из доходной  превратилась в разорительную.
     Эпидемия аннексий, разразившаяся  в 1810 году, всколыхнула Европу.
     Очередной экономический кризис поразил Францию в 1810 –11 гг. Кризис коснулся Тура, Нима и Италии, затронув хлопчатобумажную промышленность.  Поднялись цены на хлеб и другие продукты питания. Как следствие, повсеместно возникали беспорядки, перерастающие в открытый бунт.
    Для восстановления спокойствия приходилось принимать карательные меры  показательного характера, как  казнь шестерых бунтовщиков в Канне 3 (15) марта 1812 года, в том числе двух  женщин-кружевниц.
     «Моё могущество зависит от моей славы, а слава – от побед, - говаривал Наполеон. – Победа сделала меня тем, что я есть, и только победа может удержать меня у власти».
     Для того чтобы сохранить авторитет власти,  Наполеону необходима крупная победная кампания. Война в Испании не приносит желаемого результата, а больше в Европе просто не с кем воевать. Континентальная блокада нанесла Англии ощутимый ущерб, но не  поставила её на колени. Оставалась последняя надежда, поразить Англию в центре её колониальных владений – в Индии. Наполеон готовится к походу, который, по его собственным словам,  продлится не один год. Грандиозность приготовлений поражает современников. Общественное мнение решает, что готовится поход в Россию. Действительно, с кем ещё может воевать император в Европе? Наполеон официально не опровергает распространяющиеся слухи (зачем преждевременно волновать Англию), но запрещает любые разговоры, способные подорвать доверие к нему со стороны России. Об Индии не говорится, но даже низшие чины французской армии, знают, что «мы пойдём в Ост-Индию, она находится в тысяча трёхстах лье от Парижа».
     В Русской армии так же знают о готовящемся походе. В пользу этого утверждения свиде-тельствует фраза, сказанная известным впоследствии Денисом Давыдовым князю Багратиону: «если не прекратится избранный Барклаем и продолжаемый светлейшим (Кутузовым)  род отступления, - Москва будет взята, мир в ней подписан, и мы пойдём в Индию сражаться за французов!.. Я теперь обращаюсь к себе собственно: если должно непременно погибнуть, то лучше я лягу здесь! В Индии я пропаду со ста тысячами моих соотечественников без имени и
за пользу, чуждую России, а здесь я умру под знаменами независимости, около которых столпятся поселяне, ропщущие на насилие и безбожие врагов наших… А кто знает! Может быть и армия, определённая действовать в Индии!..» В сноске, сделанной самим Давыдовым, говорится, что совместный с французами поход в Индию – «общее мнение того времени, низложенное твёрдостью войска, народа и царя.
     Интересна последовательность расстановки сил «по Давыдову». Вернее было бы: «царя, народа и войска».
     Достойна упоминания беседа императора Наполеона с простым казаком, пленённым 19 (31) августа 1812 года в районе Гжатска. Этот казак, обрадовавший Наполеона известием о прибытии к армиям Кутузова, в конце беседы заявил, что «если бы Наполеон имел в своей армии казаков, то он давно уже был бы китайским императором».
     Характерно, что именно казаки были отправлены императором Павлом на завоевание Индии в январе 1801 года. А простому казаку, что Китай, что Индия, одно, что далеко.
     Долгожданный совместный поход, как известно, не состоялся, но Индия долго не давала покоя тем, кто составлял «общее мнение того времени».
     В 1819 году участник Отечественной войны и заграничных походов, известный командир партизанского отряда генерал-майор Сеславин Александр Никитич предложил план исследо-вания Индии с целью узнать, может ли Россия «внести оружие в ост-индийские владения анг-личан и уничтожить и изгнать их оттуда».


AB OVO
               
                Наполеон
                (штрихи к портрету)
     Из выпускной аттестации выпускника Бриенской военной школы Набулионе ди Буонапарте: «Здоровье превосходное. Честен и благороден. Поведения очень хорошего. Отличался всегда прилежанием в математических науках. Посредственно знает историю и географию.  Интересно у Кирхейзена в переводе той же аттестации: «в истории и географии хорошо успевает». 
     Очень многое зависит от качества перевода. Приходится признать, что географию Наполеон знал посредственно… в бумагах походной канцелярии начальника штаба Великой (Большой) армии Бертье, отбитых казаками перед Березиной, была обнаружена карта, на которой сразу за Уралом начинался… Китай. Курьезы подобного рода, чаще всего влекут за собой трагические последствия
     В Дрездене в 1813 году Наполеон говорит Меттерниху: «Такой человек, как я, плюёт на жизнь миллиона людей.
     «Я не добр; нет, я не добр, я никогда не был добрым, но я надёжен»
     «Жажда всемирного владычества заложена в природе его (Наполеона); можно её видоизме-нить, задержать, но уничтожить нельзя», - верно угадывает Меттерних. И он же: «Моё мнение о тайных планах и замыслах Наполеона никогда не изменялось: его чудовищная цель всегда была и есть -  порабощение всего континента под властью одного.
     «Я хотел всемирного владычества, - признаётся он сам, - и кто бы на моём месте не захотел бы его? Мир звал меня к власти. Государи и подданные сами устремлялись наперерыв под мой скипетр». «Мир больше нуждался во мне, чем я в нём».
      «Одной из моих величайших мыслей было собирание, соединение народов, географически единых, но разъединённых, раздробленных революциями и политикой… Я хотел сделать из каждого одно национальное тело».
     «Если бы Акр был взят, французская армия кинулась на Дамаск и Аллепо и в одно мгновение была бы на Евфрате…  Шестьсот тысяч человек (христиан) присоединилось бы к нам, и как знать, что бы из этого вышло? Я дошел бы до Константинополя, до Индии; я изменил бы лицо мира», - мечтает он уже на Святой Елене.
     «Как было бы прекрасно в таком шествии народов вступить в потомство, в благословение веков! Только тогда, как после первого упрощения, можно было бы отдаться прекрасной мечте цивилизации: всюду единство законов, нравственных начал, мнений, чувств, мыслей и веще-ственных польз». – «Общеевропейский кодекс, общеевропейский суд; одна монета, один вес, одна мера, один закон». – «Все реки судоходны для всех; все моря свободны, - Всеобщее разоружение, конец войн, мир всего мира. «Вся Европа – одна семья, так чтобы всякий европеец, путешествуя по ней, был бы везде дома».
      «Наполеон не выносил соперников на своём поприще. Все попытки стать с ним в этом
отношении на равной ноге кончались неудачей. Каждый его союзник должен был либо подчи-ниться его воле, либо вскоре превратиться в противника и объявить ему войну».
     «Ему нужны солдаты, а не народы!». 
     «Мы можем понять друг друга», - пишет император Павел Бонапарту Консулу. Могут друг друга понять, потому что оба – «романтики», «рыцари» и, как это тоже не странно сказать, «Дон-Кихоты»
     «Наполеону, в высшей степени, было свойственно чувство военной чести, военного братства…
     «Этот хитрый политик был всегда рыцарь без упрёка», - говорит Вандаль.
     Наполеон был поэтом в политике – и оставил после себя в истории Илиаду; противники же его, действуя для государственных польз, приобрели существенные выгоды.
     Наполеон нашёл достойного себе соперника в императоре Александре, с той между ними разницей, что император Александр знал, с кем имеет дело, а Наполеон, при всей своей гени-альности, не постиг Александра, и был в совершенном заблуждении на его счёт!
 
      Египет
    
     «В Египте я чувствовал себя освобождённым от пут цивилизации…  Это было лучшее время моей жизни…».
     «Вольный полёт в пространстве – вот что нужно для таких крыльев. Он (Наполеон) здесь     (в Париже) умрёт; ему надо уехать отсюда», - замечает одна современница перед самым отъездом его в Египет. Он и сам понимает, что ему надо бежать: «Этот Париж давит меня, как свинцовый плащ».
   «Старая лавочка, нора для кротов – ваша Европа! Великие империи основываются на Востоке и великие революции происходят только на Востоке, где живёт шестьсот миллионов людей» .

1797
   Шарль-Морис Талейран в докладе Институту 3 июля 1797 года «Мемуар о преимуществах но-вых колоний в современных условиях» прямо указывал на Египет, как на возможное возмещение понесённых Францией потерь (колоний). Но и он не был оригинален. Еще в 1672 году Лейбниц представил королю Людовику XIV проект оккупации Египта. Бонапарт и Талейран были лишь приемниками Бурбонов и их внешней политики
   6 (17) октября Франция и Австрия подписали мирный договор в Кампо-Формио… Оставалась Англия, которая бала непримиримым врагом – не столько даже революции, сколько самой Франции… в сентябре 1797 года 120-тысячная французская армия, получившая название Английской, была сосредоточена вдоль пролива Па-де-Кале. Предполагалось переправить её на Британские острова, когда погода будет благоприятствовать десантной операции… Главноко-мандующим этой армии назначили Бонапарта…   

1798
     В январе-феврале Бонапарт совершил инспекционную поездку и пришёл к выводу, что идея вторжения авантюрна в самой своей основе.
     19 февраля (2 марта) Директория решает на время отказаться от Английской экспедиции и выбирает восточный вариант применения боевых сил.
     8 (19) мая 1798 года французская эскадра адмирала Брюэса отплыла из Тулона. Тридцать восемь тысяч солдат отправлялись на завоевание Египта.
    Попутно, 30 мая (10 июня) французские войска овладели островом Мальта
    Решающим фактором для судьбы острова явилось то, что с 4 (15)  января 1797 года Великим Протектором (покровителем).  Мальтийского Ордена объявлен император Всероссийский Павел Петрович .
     13 (24) ноября 1798 года Павел  принял титул Великого магистра ордена св. Иоанна Иеру-салимского).
     Генерал Бонапарт образца 1798 года – весьма посредственный политик
    Оставив на Мальте небольшой гарнизон, французский флот отплыл от острова 8 (19) июня, и, чудом избежав встречи с английской эскадрой адмирала Нельсона, армия Наполеона высадилась на землю Египта близ Александрии 19 (30) июня. Довольно быстро овладев Египтом,
Наполеон начал подготовку к дальнейшему походу.

    Позволю себе обратить внимание на эпизод, предшествующий сражению с мамелюками близ Гизы 10 (21)  июля. В начале сражения Наполеон сказал своим войскам, указывая на пирамиды: «Солдаты, сорок веков смотрят на вас»
     До Египетского похода Наполеона Бонапарта сведения об истории Египта были довольно скудны. Собственно, история археологических изысканий в Египте этим походом и началась; Наполеон – личность, несомненно, историческая, но никак не историк; «сорок веков» - пример авторитарного, а не научного подхода к Истории.
    22 июля (2 августа) 1798 года адмирал Нельсон полностью уничтожил французский флот в Абукирском морском сражении. Местное население не выражало особых восторгов по поводу французского вмешательства во внутреннее устройство Египта. Недовольство выливалось в восстания, время от времени вспыхивающие в разных уголках страны. Так восстание в Каире 9 (21) октября 1798 года стоило жизни генералу Дюпюи и адъютанту Наполеона – Сулковскому. Впрочем, всякое возмущение подавлялось с невероятной жестокостью. Подкрепления из Франции ждать не приходится, оставаться в Египте надолго бессмысленно, но и вернуться во Францию морем невозможно. Решение, принятое Наполеоном, казалось невероятным, почти безумным.

1799 (Египет)

     Поход в Сирию, вернее в Индию через Сирию. Тринадцать тысяч войска, почти полностью отсутствует кавалерия. К примеру, император Павел в 1801 году пошлет в Индию 22 507 дон-ских казаков при 24 орудиях. Даже учитывая способность казаков легко переносить лишения, этот поход в один голос признается авантюрой.
     4 (16) февраля 1799 года французам сдалась крепость Эль-Ариш. Через шесть дней – Гиза. 23 февраля (6 марта) взята приступом Яффа. 4 (16) марта французы осадили крепость Сен-Жан д’Акр, турецкую Акту.
     Ещё до начала Сирийского похода, 13 (25) января 1799 года Наполеон отправил письмо  правителю княжества Майсур на юге Индии Типо-Саибу, который вёл длительную войну с анг-лийскими колонизаторами, извещая его о своем появлении на берегах Красного моря, и пред-ложил обсудить план совместных действий против англичан (Вернет стр.133). Доподлинно не-известно получил майсурский правитель письмо Наполеона или нет. 24 апреля (4 мая) Типо-Саиб (Тупу-Султан) погиб при штурме столицы княжества города Серингапатам  английскими войсками генерала Артура Уэлсли, будущего герцога Веллингтона.
     Крепость Сен-Жан д’Акр так и не была взята.
     «Если бы Акр был взят, французская армия кинулась на Дамаск и Аллепо и в одно мгновение была бы на Евфрате… Шестьсот тысяч человек (христиан) присоединилось бы к нам, и как знать, что бы из этого вышло? Я дошел бы до Константинополя, до Индии; я изменил бы лицо мира», - мечтает он (Наполеон) уже на Святой Елене.
     После тяжелейшей двухмесячной осады Наполеон 9 (20) мая отдал приказ об отступлении  и 3(14) июня вернулся в Каир. Вернулся вовремя. 30 июня (11 июля) в Абукире высадился ту-рецкий десант. Получив известие о высадке десанта, Наполеон  14 (25) июля напал на турецкую армию, и разбил её. Тем не менее, компания была проиграна. Проиграна под стенами крепости Сен-Жан д’Акр. Далекая Индия становилась ещё дальше.
     В это время к Наполеону, давно не получавшему известий из Франции, попали, вероятно не без умысла, французские газеты от мая-июня 1799 года, сообщавшие о  поражениях француз-ских войск в Италии. Уничтожались плоды его недавних побед. Италия может быть потеряна навсегда. Он решает, что его присутствие необходимо во Франции. Покинуть вверенную ему армию без разрешения правительства, дезертировать, поставить себя  вне закона? Наполеон делает этот шаг, и Рок хранит его.
     12 (23) августа 1799 года Наполеон на фрегате «Мюирон» отплыл от берегов Египта. Пред-варительно он написал инструкции генералу Клеберу, назначенному им главнокомандующим Восточной армией, согласно которым Клебер получил право заключить мир с Оттоманской Портой, «даже если главным условием его будет эвакуация Египта». Тем самым Наполеон при-знал, что компания проиграна
   Через пять месяцев после бегства Наполеона, 13 (24) января 1800 года в Эль-Арише генерал Клебер подписал соглашение о перемирии, предусматривавшее эвакуацию Египта. 2 (14) июня
1800 года генерал Клебер был убит в Каире религиозным фанатиком. Сменивший Клебера на посту главнокомандующего, генерал Мену в августе 1801 года подписал капитуляцию. В ре-зультате переговоров начавшихся в Лондоне, по предварительному соглашению от 1 октября 1801 года, было решено, что Египет отойдёт к Турции, а Мальта, захваченная англичанами в
сентябре 1800 года, возвратится к прежним владельцам – рыцарям ордена Св. Иоанна Иеру-салимского.
     Итоговый документ был подписан 15 (27) марта 1802 года в Амьене.
     Египет был потерян для Франции навсегда.
               
1799 (Европа)
     Павел
     4 (15) февраля император Павел по «настоятельному желанию» венского двора  граф Александр Васильевич Суворов-Рымникский назначен «предводительствовать армиями в Италии»
     Нет необходимости повторять многочисленные описания Итальянской кампании, принесшей неизгладимую славу русскому солдату!
     В императорском манифесте от 16 (28) июня 1799 года, объясняющем цели войны с Францией в Италии,  говорилось: «Восприняв с союзниками нашими намерение искоренить беззаконное правление, во Франции существующее (т.е. восстановить правление законное) восстали на оное всеми силами».
     Именно беззаконный захват Мальты французами побудил императора Павла вступить в антифранцузскую коалицию летом 1799 года. Французской армии в Италии был нанесён ряд серьезных поражений. Так генерал Бонапарт оказал Республике «медвежью услугу».
1800
    Мальта
     Остров, захват которого Наполеоном послужил основным фактором к вступлению России в антифранцузскую коалиции, на этот раз сыграл положительную роль в деле сближения Франции и России
     Как было сказано ранее, 10 июня 1798 года французские войска, по пути в Египет,  овладели островом. Но уже осенью того же года три семидесятипушечных английских корабля под командованием Александра Белла начали блокаду Мальты, встав на якоря у Большой Гавани.
    Командующему российской средиземноморской эскадрой контр-адмиралу Ушакову приказано было действовать совместно с английским флотом, начавшим блокаду Мальты. Император Павел также распорядился отправить на Мальту русский гарнизон под командованием генерал-майора князя Волконского. На основании соглашения о Мальте, заключенного Англией, Россией и Неаполитанским королевством 9 (20) декабря 1798 года остров должны были занять гарнизоны этих государств, причем русский гарнизон занимал главный город и порт Ла-Валетту.
    8 (20) декабря 1799 года эскадра Ушакова с тремя гренадерскими батальонами князя Вол-конского на борту отплыла  из Неаполя, держа курс на Мальту.   10 (22) декабря Ушаков прибыл в Мессину, где получил Высочайший рескрипт от 25 октября (5 ноября) 1799 года, в котором император Павел, разочаровавшийся в своих союзниках по антифранцузской коалиции, повелевал всему русскому флоту вернуться в черноморские порты, забрав с собой несостояв-шийся гарнизон Мальты и войска, находящиеся на острове Корфу. Согласно приказу, 24 июня (6 июля) 1800 года русская эскадра покинула Корфу, а 26 октября (7 ноября) вошла в Севасто-польский порт.
    11 (23) августа 1800 года сдался французский гарнизон крепости Валетта, а 13 (25) августа британский флаг был поднят над островом. При этом британский статс-секретарь по военным делам Генри Дандас распорядился  воспрепятствовать попыткам русских высадить на Мальте свой гарнизон.
    Охлаждение императора Павла к Англии началось несколько ранее захвата Мальты британ-скими войсками. Еще 1 (12) февраля Павел потребовал от английского правительства отозвать британского посла в Петербурге Витворта (Уитворта).  В марте 1800 года он отказал в аудиенции капитану Пофаму, присланному Сен-Джемским кабинетом в Петербург с предложением нового договора о субсидиях и проектом всеобщего успокоения на континенте при условии восстановления французской монархии.  13 (25) апреля император приказал русскому послу в Лондоне Воронцову немедленно покинуть Англию, отправившись «к водам, на континент». Во-ронцов подал в отставку, умоляя Павла остаться в Англии, как частное лицо. Получив разре-шение, он передал дела советнику посольства Лизакевичу, но не представил своих отзывных грамот. В скором времени Павел послал английскому послу в Петербурге Витворту (Уитворту) повеление, вывести весь состав посольства. В октябре 1800 года Лизакевич покинул Лондон, получив назначение в Копенгаген.
     Конфликт между Россией и Англией обострился до придела. 23 октября 1800 года граф Рос-топчин обратился к дипломатическому корпусу в Петербурге с нотой, обвинявшей Англию в нарушении соглашения о Мальте от 9 (20) декабря 1798 года. На английские суда наложены
секвестр и эмбарго. 4 декабря Россия заключила морскую конвенцию о возобновлении воору-женного нейтралитета с Данией и Швецией, против Англии. 18 декабря к ней примкнула Пруссия. Таким образом, образовалась лига Северных Держав. (И.М.О. стр.183). «Ничто не будет изменено в мерах, принятых против Англии, пока она захватывает на Мальте права ордена (Мальтийского).
    Весьма примечательно письмо Крузенштерна И.Ф. адмиралу де Рибасу от 5 (17) декабря 1800 года. В нем будущий знаменитый путешественник предлагал, для обуздания Англии составить легкую эскадру из нескольких кораблей. В мае  направить её к Азорским островам, чтобы здесь перехватывать крупные английские корабли, вероятно торговые, а мелкие «надо просто потоплять».
    Идея проникновения в Индию буквально витала в воздухе. «Беседуя со своим другом, гру-зинским князем Цициановым, командующим войсками у себя на родине (в Грузии), Ростопчин намечал также план экспедиции, которая добралась бы до самого источника английских сил – Индии». 
     России и Франции оставалось только договориться о совместных действиях против Англии.
      Альбер Сорель, а за ним Манфред А.З. полагали, что идея союза с Россией сложилась у На-полеона  под Влиянием записок Гюттена – французского агента в России, - датированных 14 (25) октября  и 14 (25) ноября 1799 года, для правительства Директории, с которыми Бонапарт ознакомился, став консулом. Доказывая преимущества союза с Россией, Гюттен касался того, главного, к чему стремился Наполеон: «Россия из своих азиатских владений… могла бы подать руку Французской армии в Египте и, действуя совместно с Францией, перенести войну в Бен-галию». Однако министр иностранных дел Франции Шарль-Морис Талейран в докладе Дирек-тории от 25 октября 1799 года дал неблагоприятную оценку проекту Гюттена. Несколько ранее, а именно в августе 1799 года французский поверенный в Берлине Отто высказал Талейрану следующую мысль: «Я удивляюсь, что вы не пытаетесь его (Павла) привлечь. Он нечто вроде Дон-Кихота, очень непоследовательный и очень упрямый, который хочет удовлетворять своему тщеславию». Тем не менее, в конце 1799 и начале 1800 годов у Наполеона не было и мысли о примирении с Россией. Напротив, он вынашивал план о создании союза северных держав против России, с Пруссией во главе. С этой целью в Берлин был послан генерал Бернонвиль. Но Талейран убедил Первого консула сделать поворот от Пруссии к России, используя Пруссия в качестве посредника в столь трудных, как Наполеону казалось, переговорах.
      В январе 1800 года в Петербург прибыл  Дюмурье, бывший республиканский генерал, герой битвы при Вальми, предавший революцию. Теперь он выступал от имени графа Лильского, впоследствии короля Людовика XVIII.  Он предложил императору Павлу план создания новой антифранцузской коалиции при содействии Дании и активном субсидировании Англии, имевший целью высадку союзных войск в Нормандии и восстановление законной власти Бурбонов во Франции.
     Император нашел время для выполнения проектов Дюмурье неудобным. В личных беседах с Дюмурье император Павел не скрывал своего восхищения Первым консулом. Когда Дюмурье выразил сомнение, что переворот 18-го брюмера может дать основание прочному правительству, Павел живо возразил: «Власть, объединённая в одном человеке, составляет правительство!».
     Миссия Дюмурье закончилась неудачей. 29 февраля (12 марта) император Павел распоря-дился о выдаче Дюмурье тысячи дукатов на обратный путь из Петербурга.
     В январе 1800 года генерал Бернонвиль прибыл в Берлин. В это же время Первый Консул писал: «Мы не требуем от прусского короля ни армии, ни союза; мы просим его оказать лишь одну услугу – примирить нас с Россией…». Бонапарт даже не предполагал, что российский император также склоняется к союзу с Францией. Для этой цели в Берлин, в качестве посланника русского двора, но пока «без званий», был послан барон Крюднер. 8 (20) января состоялась встреча российского и французского посланников, при посредничестве министра иностранных дел Пруссии Гаугвица, который без обиняков заявил, что Пруссии лестно служить посредницей между Петербургом и Парижем, и если Франция согласится на одну уступку в Средиземном море, то посредничеству будет обеспечен быстрый успех. Речь шла о Мальте. Бернонвиль дал весьма уклончивый ответ: «Франция охотно признала бы царя великим магистром ордена Св. Иоанна Иерусалимского, титул, который мог бы так же хорошо учреждён в Петербурге или на Родосе, как и на самой Мальте». Император Павел, получив донесения Крюднера от 16 (28) января, сделал на полях следующую запись: «Что касается  сближения с Францией, я не
желаю ничего лучшего, как видеть её идущей мне навстречу, в особенности в противовес Ав-стрии».
      Несмотря на взаимное стремление сторон к миру, переговоры явно затягивались. Наполеон торопил Талейрана: «Надо оказывать Павлу знаки внимания, и надо, чтобы он знал, что мы хотим вступить с ним в переговоры». Блестящий дипломат и тонкий политик – Талейран нашел единственно верный способ воздействия на венценосного Дон Кихота. Он интуитивно нащупал самое  слабое место российского императора – рыцарское благородство Павла.
     1 термидора VIII года (7 (18) июля 1800 года) Талейран направил непримиримому врагу франко-русского союза, вице-канцлеру графу Никите Петровичу Панину, племяннику покойного воспитателя Павла Петровича, письмо: «Граф, первый консул Французской республики, знал все обстоятельства похода, который предшествовал его возвращению в Европу. Он знает, что англичане и австрийцы обязаны всеми своими успехами содействию русских войск…» (Манфред стр.319). Далее в послании говорилось, что первый консул решил освободить всех русских пленных (в основном из корпуса Римского-Корсакова, разбитого генералом Массена под Цюрихом), находящихся во Франции, не требуя обмена (Тарле Е.В. в книге «Наполеон», отмечает, что к тому времени французских пленных в России почти не было). Бонапарт предлагал отослать их в Россию со всеми воинскими почестями, с оружием и знамёнами, и в новом обмундировании. Любопытно отметить, что письмо пересылалось через Берлин, где и было задержано Крюднером. Поскольку Павел долго не давал ответа на предложения Талейрана, а, следовательно, и Бонапарта, Талейран попытался доставить послание другим путём, а именно, через пленного майора Сергеева. Кроме того, к первому письму он добавил второе, от 15 (26) августа 1800 года, где давал понять, что первый консул будет очень сговорчив в вопросе о Мальте, «предпочитая пойти на все жертвы, которые окажутся необходимыми, лишь бы только остров не достался в руки Англии». С великими трудностями письма, наконец, достигли адресата.
     Предложения первого консула покорили рыцарское сердце Павла, и Крюднеру было приказано немедленно приступить к переговорам с Бернонвилем. 31 августа (12 сентября) 1800 года в Берлине, при посредничестве Гаугвица, состоялось первое совещание французского и русского послов, которое, впрочем, не дало положительного результата.
     В начале сентября вице-канцлер граф Панин подал царю записку, доказывающую, что ин-тересы и долг России требуют немедленной военной помощи «Австрийской монархии, находя-щейся на краю пропасти». Меж тем, первоприсутствующий в Коллегии иностранных дел граф Ростопчин, наконец-то ознакомился с посланиями Талейрана к своему подчинённому графу Панину, и 26-го сентября (8 октября) составил ноту французскому правительству относительно условий, на которых возможно заключение союза двух держав: « Его величество Император Всероссийский, ознакомившись с письмами, полученными его вице-канцлером, графом Пани-ным, приказал мне довести до сведения первого консула, что дружественные отношения с моим Государем могут быть установлены только посредством исполнения его желаний, уже заявленных генералу Бернонвилю:
1) Возвращение острова Мальта со всеми его владениями ордену св. Иоанна Иерусалим-ского, которого Всероссийский Император состоит великим магистром.
2) Водворение сардинского короля в его владения в том  виде, в котором они были до вступления французов в Италию.
3) Неприкосновенность земель короля Обеих Сицилий;
4) – владений курфюрста  Баварского;
5) – владений герцога Вюртембергского».
     Несмотря на то, что нота была написана в довольно резких тонах, Бонапарт нашел требования справедливыми по всем пунктам и, через Талейрана сообщил, что принимает их.
      Сам Павел в разговоре с датским посланником Розенкранцем так объяснял причину своего сближения с Бонапартом: «Долгое время он (Павел) был того мнения, что справедливость нахо-дится на стороне противников Франции, правительство которой угрожало всем державам; теперь же в этой стране в скором времени утвердится король, если не по имени, то, по крайней мере, по существу, что изменит дело».
      Мало того, Павел не только предполагал, он рекомендовал Бонапарту сделаться наследст-венным королём, настаивал «на уничтожении клубов, польского комитета и всех вообще учре-ждений вне Франции, которые занимаются распространением демократических и философских начал с соизволения французского правительства и под его покровительством». Российский император готов был согласиться даже с тем, чтобы Франция оставалась республикой, лишь бы она помогла «подорвать систему расширения Австрии, Англии и Пруссии – систему, которая даже вреднее для общего блага, чем принципы революционной Франции».
     Подталкивая императора Павла к скорейшему сближению с Францией, граф Ростопчин подал Павлу записку, конфирмованную и полностью одобренную императором 2 (14) октября 1800 года.

Наряду с реальными задачами ближайшего времени, т.е. сближения с Францией: «…центр сего плана должен быть Бонапарт», в своей записке Ростопчина рисует далекие перспективы, предполагающие раздел Турции между Россией, Францией, Австрией и Пруссией,  (император Наполеон предложит императору Александру в 1809 году подобный  проект, исключив при этом Австрию и Пруссию из участников дележа). Причем, граф предлагал себя в качестве посла для выполнения данной миссии, но император отклонил это предложение.
      Тем временем для принятия русских пленных генерал барон Спренгтпортен был команди-рован в Париж, хотя сами пленные были собраны на восточной границе Франции. Но барон получил инструкцию графа Ростопчина, где ему предписывалось: «выразить первому консулу благодарность Его Императорского Величества и готовность его идти навстречу добрым начи-наниям и вообще содействовать сближению обеих держав,  которым, по занимаемому ими по-ложению, надлежит жить в добром согласии, и союзные отношения которых могли бы оказать решающее влияние на водворение порядка в остальной Европе». Кроме того, Спрегтпортен по-лучил некоторые дипломатические поручения.
     16 (28) сентября в Гатчине граф Ростопчин составил для барона следующие инструкции: «Его Величество Император уполномочивает генерала Спрегтпортена объявить французским министрам, с которыми ему пришлось бы вступить в переговоры,  что он, не колеблясь ни ми-нуты, отозвал свои войска из коалиции, как только заметил, что союзные державы (Австрия, Пруссия и Англия) стремятся к захватам, которых его (императора Павла) честность и беско-рыстие не могли допустить; и так как взаимно оба государства, Франция и Российская империя, находясь далеко друг от друга, никогда не могут быть вынуждены вредить друг другу, то они могут, соединившись и постоянно поддерживая дружественные отношения, воспрепятствовать, чтобы другие своим стремлением к захватам и господству не могли повредить их интересам». Император Павел был настолько уверен в успехе переговоров, что по исполнении своей миссии (принятие русских пленных) генерал Спренгтпортен должен был отправиться на Мальту и от имени Его Величества вступить во владение островом.
      Но, как было сказано ранее, 14 (25) августа Мальта престала быть владением Франции, то и вопрос о ней отпал сам собой. Теперь ничто не могло помешать успешным переговорам России и Франции. Напротив, захват Мальты британскими войсками только способствовал переговорам.
     18 (30) октября Спрегтпортен прибыл в Берлин и при встрече с Бернонвилем заявил, что если бы его назначили полномочным министром, мир был бы заключен в двадцать четыре часа. 10 (22) декабря Спренгтпортен в Париже был представлен первому консулу, который принял его с особой благосклонностью. На следующий день  31 фримера  IX года (9/21 декабря) первый консул впервые обратился с письмом непосредственно к русскому императору. Бонапарт писал: « Через 24 часа после того, как Ваше императорское величество наделит какое-либо лицо, пользующееся Вашим доверием и знающее Ваши желания, особыми и неограниченными полномочиями, - на суше и на море воцарится спокойствие». В том же письме Наполеон писал: «Я желаю видеть скорый и неизменный союз двух могущественнейших наций в мире… ибо, когда Англия, император Германии и все другие державы убедятся, что как воля, так и руки наших двух великих наций стремятся к достижению одной цели, оружие выпадет у них из рук, и современное поколение будет благословлять ваше императорское величества, как избавителя от ужасов войны и раздоров партий».
      Почти в то же время, а именно 18 (30) декабря 1800 года император Павел отправил личное письмо Бонапарту. Император писал: «Господин Первый Консул. Те, кому бог вручил власть управлять народами, должны думать об их благе…» (Манфред стр.326); «я не говорю и не хочу спорить ни о правах человека, ни об основных началах, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину, в которых он так нуждается и которые, по видимому, так согласуются с непреложными законами Вечного. Я готов вас выслушать и переговорить с вами». Далее император сообщал, что в Париж вскоре отправится уполномоченный императора Колычев.
      Между тем граф Панин, симпатизирующий Англии, 12 (24) ноября был уволен от должности вице-канцлера и назначен сенатором в Петербург, а 15 (27) декабря совершенно отставлен от службы и выехал в свое смоленское имение Дугино. Победа осталась за графом Ростопчиным.
      Все же, как не великолепен был план графа Ростопчина, основанный на союзе России и Франции, замыслы Бонапарта выли гораздо величественней. В письме к Талейрану от 15 (27) января 1801 года Бонапарт сообщает планы экспедиций против Ирландии, Бразилии, Индии, Суринама, Тринидада и американских островов. Но сейчас, после стольких лет беспрерывной войны, Бонапарту нужен был мир. Мир для подготовки к войне с заклятым врагом – Англией.
      Дело спорилось. 18 (30) сентября 1800 года в Париже подписано соглашение с Североаме-риканскими Штатами, 19 сентября (1 октября) начались переговоры с Испанией, закончившиеся подписанием 17 (29) марта 1801 года мирного договора в Аранхаусе. Несколько труднее продвигались дела с Австрией. 2 (14) июня 1800 года Бонапарт разбил австрийцев при Маренго. В результате Австрия потеряла итальянские провинции Ломбардию и Пьемонт, но мирный договор не был ратифицирован императором Францем. Война продолжалась. 22 ноября (3 де-кабря) генерал Моро окружил и уничтожил  в Гогенлинденском лесу основные австрийские силы под командованием эрцгерцога Иоанна, открыв французам дорогу на Вену. 29 ноября (10 декабря) Бонапарт в письме адмиралу Гантому выказал уверенность, что мир с Австрией будет подписан в ближайшее время. «А через три месяца после установления мира на континенте будет заключен мир с Англией». В результате успехов генерала Дюпона в Пеццоло, Макдональда – в Альпах и Мюрата –  в Неаполитанском королевстве, Италия почти полностью перешла в руки французов. Таким образом, Бонапарт вынудил австрийцев 29 января (9 февраля) 1801 года подписать Люневильский договор.
     Император Павел, пребывавший в полном восторге от своего нового союзника, строил планы нового раздела мира. Весьма примечателен случай описанный графом де-Сангленом, ставший впоследствии анекдотом: император Павел приказал принести карту Европы, разложил её на столе, согнул надвое, провел по лбу рукою и сказал: «Только так мы можем быть друзьями (с Францией).
     История вполне правдоподобна, зная характер Павла. Вот только карта вряд ли была картой Европы, скорее это была карта Восточного полушария. Картина мира, изменённого вследствие подобного раздела, фантастична, но очень привлекательна. Два одинаково сильных и разумных союзника довольно долгое время могли бы гарантировать политическое равновесие в мире.
     «Мы можем понять друг друга», - пишет император Павел Бонапарту Консулу. Могут друг друга понять, потому что оба – «романтики», «рыцари» и, как это тоже не странно сказать, «Дон-Кихоты»
     «Наполеону, в высшей степени, было свойственно чувство военной чести, военного братства… Этот хитрый политик был всегда рыцарь без упрёка», - говорит Вандаль.
     «Я не добр; нет, я не добр, я никогда не был добрым, но я надёжен».

1801
     Подтверждая своё расположение к Первому консулу, император Павел не оставил без вни-мания французских эмигрантов, нашедших убежище в России. Граф Лильский, будущий Людовик XVIII был выслан из Митавы в январе 1801 года и лишен 200 000 рублей годовой пенсии.
     Павел, несомненно, знал об индийских замыслах Бонапарта, но стремление быть первым взяло верх над здравым смыслом. 12 (24) января император отправил к атаману войска Донского, генералу от кавалерии Орлову 1-му несколько рескриптов. В первом их них он писал: «Англичане приготавливаются сделать нападение флотом и войском на меня и на союзников моих – шведов и датчан. Я готов их принять, но нужно их самих атаковать и там, где удар им может быть чувствителен, и где меньше ожидают. Заведения их в Индии самое лучшее для сего. От нас ходу до Индии от Оренбурга месяца три, да от вас (с Дона) туда месяц, а всего месяца четыре. Поручаю всю сию экспедицию вам и войску вашему, Василий Петрович. Соберитесь вы со оным и выступите в поход к Оренбургу, откуда любою из трёх дорог или и всем пойдёте, и с артиллериею, прямо через Бухарию и Хиву на реку Индус и на заведения английские, по ней лежащие Войска того края, их такого же рода, что и ваши (т.е. кавалерия), и так, имея артиллерию, вы имеете полный авантаж. Приготовьте всё к походу. Пошлите своих лазутчиков приготовить или осмотреть дороги; всё богатство Индии будет вам за сию экспедицию наградой. Соберите войско к задним станицам, и тогда уведомьте, ожидайте повеления идти к Оренбургу, куда пришед, опять ожидайте другого (повеления) – идти далее. Такое предприятие увенчает вас всех славою, заслужит по мере заслуги мое благоволение, приобретёт богатство и торговлю и поразит неприятеля в его сердце. Здесь прилагаю карты, сколько у меня их есть. Бог вас благослови. Есмь ваш благосклонный.  Павел.
     Карты мои идут только до Хивы и до Амударьи реки, а далее ваше уже дело достать сведения до заведений английских и до народов индейских, им подвластных. П.».
     В другом рескрипте Павел писал: «Индия, куда вы назначаетесь, управляется одним главным владельцем и многими малыми. Англичане имеют у них свои заведения торговые, приобретённые или деньгами, или оружием, то и цель сие разорить и угнетённых владельцев освободить и ласкою привесть России в туже зависимость, в которой они у англичан, и торг обратить к нам. Сие вам в исполнение поручая, пребываю вам благосклонным. Павел».
     На другой день Павел отправил Орлову третий рескрипт: «Василий Петрович. Посылаю вам подробную и новую карту всей Индии. Помните, что вам дело (война) до англичан только и мир со всеми теми, кто не будет им помогать; и так, проходя их, уверяйте о дружбе России и идите от Инда на Гангес (Ганг), и так на англичан. Мимоходом утвердите Бухарию, чтобы китайцам не досталась. В Хиве освободите столько-то тысяч наших пленных подданных. Если бы нужна была пехота, то ёй вслед за вами, а не инако, прислать будет можно. Но лучше, кабы то одни собою сделали. Вам благосклонный Павел. Возьмите столько с собой, сколько можно». 
     План, кстати сказать, весьма не плох и продуман детально, вряд ли человек лишенный рассудка, каким пытаются выставить Павла его и наши современники, мог придумать такое.
      Вслед за этим, 15 (27) января император пишет Первому консулу очередное послание: «Не мне указывать Вам (обратите внимание на написание обращения «ВАМ»; в предыдущих посланиях оно писалось с маленькой, строчной буквы. Теперь Павел полностью уравнивает Бонапарта с собой - императором.), что Вам следует делать, но я не могу не предложить Вам: нельзя ли предпринять или по крайней мере произвести что-нибудь на берегах Англии; подобные действия, произведённые в то время, когда она видит себя изолированною, могли бы заставить её раскаяться в своём деспотизме и в своём высокомерии. Прошу Вас принять в соображение то, что я Вам предлагаю и указываю».
      Впрочем, есть сведения, что план индийского похода разрабатывался Павлом совместно с Бонапартом. В основу плана были  положены совместные действия русского и французского корпусов. Командовать ими по просьбе Павла должен был генерал Массена. По Дунаю, через Черное море, Таганрог и Царицын 35-тысячный французский корпус должен был соединиться в Астрахани с 35-тысячным русским корпусом. Затем объединённые корпуса должны были пересечь Каспийское море высадиться в Астрабаде. Путь от Франции до Астрабада рассчиты-вали пройти за 80 дней, ещё 50 дней требовалось, чтобы через Герат и Кандагар войти в главные области Индии. Поход планировалось начать в мае, следовательно, в сентябре достичь Индии. Серьёзность плана подтверждает союз, заключенный с Персией.
      Кроме того, были заготовлены прокламации к мусульманскому населению, в которых воз-вещалось: «армии двух, самых могущественных в мире, народов должны пройти через ваши земли. Единственная цель этой экспедиции – изгнать англичан из Индостана… Два правитель-ства решили соединить свои силы, чтобы освободить индусов от тиранического и варварского ига англичан…».
     В то же время было решено вооружить три корабля, находящиеся в Петропавловске-Камчатском, таким образом, чтобы они сделались боевыми фрегатами. Затем эти корабли должны были отправиться в Индийский океан и подавить английские суда, сосредоточенные в тех водах. Были приняты меры к укреплению Камчатки в связи с возможной атакой Англии, а так же Испании (с принадлежавших ей Филиппинских островов). В 1801 году на Камчатку, для обеспечения безопасности,  был послан «Сомова гарнизонный полк».
     18 (30) января последовал высочайший манифест о присоединении грузинского царства к Российской империи (см. приложения). Россия расширялась на востоке, что не мало способст-вовало задуманному походу в Индию.
     1 (13) марта генерал Орлов В.П. донёс императору, что донские казаки (22 507 человек при 12 единорогах и 12 пушках) выступили в поход 27-го и 28-го февраля 1801 года, делая по 30 – 40 верст в сутки. Вполне естественно, что из-за спешки исполнить высочайшую волю и плохой подготовки поход был обречен на неудачу, но так ли плох был замысел ?
     Только 15 (27) февраля Первый консул ответил на послание императора от 15 (27) января. В официальной форме,  обращенной к русскому послу в Париже Колычеву, он (Наполеон)  излагал план совместной  высадки в Англии. В плане предусматривалось соединение Черноморского флота с французской и испанской эскадрами в Сицилийских водах и командирование русского или прусского корпуса в Ганновер, «чтобы не оставалось сомнения в закрытии Эльбы и Везера». Ранее заключения союза он (Наполеон) забирал командование в свои руки и, кроме того, обращая внимание на присутствие Мюрата и его дивизий у Неаполитанской границы, он приглашал Павла приложить свои старания к тому, чтобы король «обеих Сицилий» Фердинанд IV «вел себя как следует», т.е. закрыл свои порты для английских судов. Колычев, не уполномоченный для решения подобных вопросов, попытался выступить с протестом касательно Неаполитанского короля и с требованием эвакуации Египта, на что Бонапарт ответил: «Нельзя покинуть то, что куплено ценой самой чистой французской крови».
     Переговоры в который раз затягивались, но теперь по вине русского посла. Наполеон желал личной встречи с императором Павлом, о чем он сказал Колычеву на обеде 16 (28) марта: «Если бы я имел возможность побеседовать с ним (Павлом), то мы скоро уладили бы все вопросы».
    Сближение России с Францией вызвало большую обеспокоенность в Англии. Неизвестно, что
знали в Англии, которая всегда славилась своей разведкой, относительно видов императора Павла на Индию, но секретный прусский агент сообщал из Лондона: «Тревога почти всеобщая, особенно после того, как узнали о приказе императора Павла трём русским фрегатам выйти с Камчатки и перекрыть нашу торговлю с Китаем».
     22 января (2 февраля) правительство Вильяма Питта-младшего ушло в отставку. Сформи-рован новый кабинет во главе с лордом Аддингтоном. Тревога и всеобщая неуверенность в завтрашнем дне нарастает, как снежный ком.
     Меж тем, в Петербурге заговор против императора Павла достиг своего апогея.
     В ночь с 11 на 12 марта он был убит группой заговорщиков в покоях только что построенного Михайловского замка. Современники утверждали, что заговор не обошелся без участия английского посланника Уитворта, или, по крайней мере, без английских денег. На престол вступил император Александр Павлович, сам косвенно участвовавший в заговоре против своего отца. Согласно запискам саксонского посла Розенцвейга, ещё осенью 1800 года начались тайные переговоры с наследником о введении регентства наподобие английского (наследный принц, парламент и кабинет министров контролировали безумного короля Георга III). «Английский посол в Петербурге Уитворт мог дать по этой части полезные советы своему близкому другу Панину: он хорошо представлял английскую систему регентства, связанную с Георгом III, и был заинтересован в свержении Павла, охладевшего к Англии и сближавшегося с Наполеоном».
    «Павел I умер в ночь с 24-го на 25 марта – сообщала «Монитор». – 31 марта английская эскадра прошла через Эресуннский пролив. Когда-нибудь история приподнимет завесу над возможной связью между этими событиями».
     22 марта (2 апреля) английская эскадра бомбардировала Копенгаген, ускорив тем самым распад Лиги нейтральных государств, созданной стараниями императора Павла.
     «Они промахнулись по мне 3 нивоза (взрыв «адской машины» на улице Никез, по которой Первый консул следовал в театр), но попали в меня в Петербурге, - говорил Бонапарт. Они – англичане.
     И всё же Первый консул не теряет надежды относительно союза с Россией. В апреле Бонапарт отправляет в Петербург своего любимца – Дюрока, для участия в коронационных торжествах, а более – для продолжения переговоров.
     «Говорите о Екатерине II, как о государыне, которая предвидела падение Турецкой империи и сознавала, что русская торговля будет процветать только тогда, когда пойдёт на Юг», - говорит он Дюроку.

1801 (Александр)

     В России наступило  «Дней Александровых прекрасное начало», обыкновенно называемое эпохой преобразований. Однако, по мнению историка Шильдера Н.К.: «Вникая ближе в дух этого периода, вернее было бы назвать его эпохой колебаний».
     12 марта 1801 года император Александр отправлен курьер к генералу Орлову с приказом всем казакам, назначенным в индийский поход, возвратиться в станицы.
   Того же 12 марта в имение Петровско-Разумовское под Москвой, где жил тогда Панин, от-правлен императорский курьер. 21 марта  года Александр, впервые увидев Панина после гибели отца, обнял его и произнёс со слезами на глазах: «Увы, события повернулись не так, как мы предполагали». В тот же день Панин назначен министром иностранных дел.
     16 (28) апреля император Александр направил русскому послу в Париже новые инструкции, отменявшие прежние, данные покойным императором Павлом. Суть инструкций заключалась в союзе России и Франции для всеобщего умиротворения. Проблема Мальты нового императора не интересовала вовсе.
     С этого момента внешняя политика Российской империи начинает возвратное движение в сторону сближения с Англией.
     Но и в этом вопросе сказалась двойственность характера Александра. Воспитанный между двух дворов, «большого двора» его бабки – императрицы Екатерины, являвшему собой велико-светский салон; и «малого двора» великого князя Павла Петровича, напоминавшему прусскую кордегардию, Александр с детства привык скрывать свои чувства и мысли. Следствием этого сделалась  нерешительность императора в принятии решений (граф Пален, вдохновитель заго-вора 11 марта, говорил об Александре, что тот знал и не хотел знать о готовящемся покушении на жизнь его отца), сомнение в правильности сделанного выбора и поразительная способность, перекладывать вину за неудачный выбор на плечи ближайших советников. Такими «мальчиками для битья» явились для потомков прусский генерал Пфуль, за идею постройки укреплённых лагерей, и граф Аракчеев, за организацию военных поселений и многие другие, менее известные личности.    
     Первым шагом в вопросе внешней политики Александра явилось поручение фактическим лидерам двух аристократических фракций в русской дипломатии – «англофилу» графу Панину Н.П. и «франкофилу», члену «негласного комитета»  графу Кочубею В.П. подготовить рекомен-дации о стратегии внешней политики России после смерти Павла I.
      7 мая 1801 года Александр принял посланца Наполеона – Дюрока. Император просил заве-рить Первого консула, что он желает поддержать согласие между Россией и Францией и надеется на личную встречу с Наполеоном. На предложение Наполеона о разделе Турции император ответил мягким отказом: «Мне лично ничего не нужно, я желаю только содействовать спо-койствию Европы». Выслушав Александра, Дюрок предупредил Наполеона, что смена власти в России не даёт оснований «ни для надежд, ни для опасений».
     В июне 1801 года граф Панин представил императору обширный доклад «О политической системе Российской империи», в котором изложил систему доказательств необходимости срочного возврата к военно-политическому союзу с Англией против Франции. Одним из факторов сближения граф считал определяющую роль британского торгового флота в русской внешней торговле: торговый флот России всё еще очень слаб, а Франция не может состязаться с Англией на море. Позицию Панина разделяли посол в Лондоне граф Воронцов С.Р. и посол в Вене граф Разумовский А.К.
     Граф Кочубей зачитал свое мнение по вопросу внешней политики России на заседании «не-гласного комитета» 13 (25) августа 1801 года. «Наше положение, - докладывал он, - даёт нам возможность обойтись без услуг других держав, одновременно заставляя их всячески угождать России, что позволяет нам не заключать никаких союзов, за исключением торговых договоров».
     Фактически Кочубей предлагал вернуться к политике, которую императрица Екатерина II успешно осуществляла в 70 – 90 гг. XVIII века. Пожалуй, стоит вспомнить слова, произнесённые Александром при вступлении на престол: «… всё будет как при покойной бабушке…».   
      Вскоре начались русско-английские переговоры, завершившиеся подписанием 5 (17) июня Петербургской морской конвенцией между Англией и Россией. Британское правительство при-знало право свободной торговли нейтральных держав при условии беспрепятственного досмотра их торговых судов. 
      В августе 1801 года генерал Мену, принявший командование над Египетской армией после убийства 2 (14) июня 1800 года  генерала  Клебера, подписал капитуляцию.
     4 (16) сентября в Париж для завершения русско-французских переговоров прибыл новый российский посланник граф Морков Аркадий Иванович.
     Между тем Бонапарт, на время оставивший «восточные грёзы», занялся мирным урегулиро-ванием в Европе. 20 сентября (1 октября) были подписаны прелиминарные условия англо-французского мирного договора. Было решено, что Египет отойдёт Турции, а Мальта возвратится к рыцарям ордена св. Иоанна Иерусалимского.
      15 (27) марта в Амьене был заключен мирный договор между Англией с одной стороны, и Францией, Батавской республикой и Испанией – с другой.
     27 сентября (8 октября) в Париже были подписаны, а 29 сентября (10 октября) ратифици-рованы мирный договор и секретная конвенция между Францией и Россией.
     30 сентября 1801 года Панин Никита Петрович подаёт прошение об отставке и получает трёхгодичный отпуск по болезни. Министерство иностранных дел возглавил граф Воронцов Александр Романович. Летом 1802 года Панин уехал за границу. Незадолго до окончания отпуска он просит высочайшего разрешения задержаться на несколько недель и получает ответ, что «он может продолжать свой отпуск сколько ему угодно и может жить, где ему вздумается…». В декабре 1804 года Панин подаёт просьбу об отставке и 19 января 1805 года получает оную. Опальный министр и инициатор заговора против императора Павла поселился в смоленском имении Дугино, где и скончался 1 марта 1837 года.
     Уместно отметить, что Панин «продержался» на своём посту дольше всех остальных участ-ников заговора приведшего к смерти императора Павла.
     13 июня Александр навестил в Павловске вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну, а 14 июня генерал-адъютант Балашов передал генерал-губернатору Петербурга графу Палену повеление государя отправляться в свои остзейские имения. Генерал-губернатором назначен
Кутузов М.И. в недавнем прошлом – царедворец весьма близкий императору Павлу, будущий герой 1812 года. В скором времени братья Зубовы, не дожидаясь монаршей «милости», сами покинули Петербург. Генерал-лейтенант Беннигсен  был пожалован чином генерала от кавалерии и отправлен в литовскую губернию к войску...
               
                Александр
                (штрихи к портрету)
 
     «Замечается в его высочестве лишнее самолюбие, а оттого упорство во мнениях своих, и что он во всём будто уверит и переуверит человека, как захочет. Из сего открывается некоторая хитрость, ибо в затмевании (искажении, частичном сокрытии) истины и в желании быть всегда правым неминуемо нужно приступать к подлогам». Характеристика, данная ве-ликому князю Александру Павловичу одним из его воспитателей в апреле 1792 года (великому князю пятнадцать лет от роду, характер сформирован полностью).
     «Это был один из тех капризов, какие часто являлись у Александра, и он не мог успокоиться, пока не удовлетворял их. Если подобная фантазия приходила ему в голову, он постоянно возвращался к ней и всячески стремился к её достижению; тогда он уже не рассуждал, насколько она была хороша или дурна, полезна или вредна, его занимала лишь мысль устранить все препятствия. Добившись успеха, он успокаивался и часто начинал относиться равнодушно и даже враждебно к тому, чего так горячо добивался»…
     «По характеру Александр не походил на русского, он отличался от соотечественников и дос-тоинствами и недостатками, и казался среди них каким-то экзотическим растением, далеко не чувствуя себя счастливым».
     «Интриганы в государстве так же полезны, как честные люди; а иногда первые даже полезнее последних» (Император Александр)
     «Настоящий византиец; тонок, ловок, лжив – он (Александр) далеко пойдёт».
     «… в высокой степени рассчитанное притворство…» – характеристика императора Алек-сандра, данная Коленкуром.
     «Он остр, как кончик шпаги, отточен, как бритва, и обманчив, как пена морская». (Харак-теристика, данная Александру шведским дипломатом Лагербьольке
    Тактика Александра состояла в том, чтобы вызвать войну, не объявляя её самому; чтобы вынудить противника подать первый сигнал к нападению.
     «Я не верю никому, я верю лишь в то, что все люди – мерзавцы» (император Александр).
     …Александр был злопамятен и никогда в душе своей не прощал обид, хотя часто, из видов благоразумия и политики, скрывал и подавлял в себе это чувство.
     Александр был чужд и неприступен своему народу; он рисовался и кокетничал, а дела не делал; разумею последние его годы. …Александр, чувствуя свою вину, усугублял немилость и гонения, чтобы загладить её. Внешняя политика дело иное. Александр был в ней тем, чем должен быть великий дипломат: византийский грек, двойной плут. Сладил бы он добром с Наполеоном! Надул, столкнул и отметил.
     «Мне кажется, что пример Наполеона возбудил в нём (Александре) сильное честолюбие; но для удовлетворения его думал он употребить не насилия, а совсем иные средства. Он пленялся Западом и хотел пленить его; вот что объясняет непонятное пристрастие его к Польше: она была преддверием Германии, и, подобно Наполеону, надеялся он со временем быть её главою. Мятежный дух, поднявшийся в этой стране, показал ему, что ожидания его не сбудутся. Многие другие обстоятельства и некоторые семейные тяготили его душу».

1802

     15 (27) марта 1802 года в Амьене был заключен мирный договор между Англией, с одной стороны, и Францией, Испанией и Батавской республикой с другой. В Европе воцарился дол-гожданный мир.
     Не теряя времени напрасно, Бонапарт спешит набрать «политический вес».
     К концу 1801 года все силы правительства были брошены на борьбу с продовольственным кризисом во Франции. Постановление от 18 (30) ноября пяти крупнейшим банкирам поручалось доставлять в Париж от 45 до 50 тысяч центнеров зерна ежемесячно. Вскоре их сменила компания, основанная финансистами Увраром и Ванлербергом, которые скупили всё зерно заготовленное в английских и голландских портах и переправили его в Гавр. Результат не за-ставил себя ждать. Кризис постепенно пошел на убыль.
     К концу 1801 года Бонапарту, с помощью второго консула Камбасереса,  удалось удалить из Трибуната и Законодательного Собрания лидеров политической оппозиции, заменив их своими сторонниками.
      Быстрое возвышение Бонапарта вызывало недовольство среди армейского генералитета
Всем обязанные революции республиканские генералы, в период мира лишенные выгод, полу-чаемых от войны почти открыто выказывали своё недовольство политикой проводимой Первым консулом. В офицерских кругах зрел заговор. Недовольные группировались вокруг генерала Моро. В Ренне, в окружении генерала Бернадота и его адъютанта генерала Симона, рас-пространялись антибонапартистские памфлеты. Солдаты в заговорах не участвовали. Бонапарт без труда усмирил заговорщиков; генерал Декан отбыл в Иль де Франс, Ришпанс – в Гваделупу, Брюн – послом в Константинополь.
     Министр полиции Фуше, заподозренный Бонапартом в излишней снисходительности к оп-позиции, а также во враждебном отношении к идее о пожизненном консульстве, лишился своего министерства, упразднённого за ненадобностью 14 сентября 1802 года.
     23 декабря (5 января 1802) года в Лионе открылось заседание Консульты – законодательного собрания недавно созданной Цизальпинской республики. С первых заседаний возник вопрос о способе государственного правления. 11 января в Лион прибыл первый консул Французской республики. В своей речи перед законодательным собранием, произнесенной на итальянском языке, он предложил делегатам присвоить учреждаемому государству подобающее и соответствующее его достоинству наименование – Итальянская республика!
     12 (25) января 1802 года генерал Бонапарт был избран президентом Итальянской республики, что, кстати сказать, вызвало недовольство членов Законодательного собрания, напомнившего Бонапарту, что ни один гражданин Франции не имеет права быть членом правительства иностранного государства.
     14 (26) апреля 1802 года опубликован закон об амнистии эмигрантам, при условии принятия ими присяги на верность Республике.
     7 (19) мая обнародован закон об учреждении ордена Почетного легиона
     После заключения Амьенского мира Генеральный совет департамента Сены постановил со-орудить в Париже триумфальную арку в честь гражданина Бонапарта. Наполеон выразил письменную благодарность за оказанную ему честь, но практическое осуществление проекта отклонил. Подобным образом он отклонял предложения о наименовании его именем улиц и площадей.
      6 мая 1802 года Трибунат обратился к Сенату с инициативой выражения всенародной преданности Бонапарту, а именно просить Первого консула нести бремя власти пожизненно. Однако Сенат согласился лишь на досрочные перевыборы Бонапарта сроком на десять лет. Бонапарт «одобрил»  мнение Сената, но с оговоркой: «если такова будет воля народа». Причем на всенародное голосование выносился единственный вопрос: «Будет ли Наполеон Бонапарт пожизненным консулом?».
      В результате проведённого голосования было собрано3 600 000 голосов за и 8 374 – против.
      2 августа 1802 года Сенат провозгласил Наполеона Бонапарта Первым Пожизненным Кон-сулом.
     Сенатус-консульт (постановление) от 4 августа 1802 года значительно укрепил власть Первого Консула, получившего право представлять Сенату своего приемника, что явилось важным шагом к восстановлению наследственного принципа.
      С этого времени начинается некоторое охлаждение со стороны императора Александра по отношению к Республике и Первому Консулу. Единожды и твёрдо решив добиться установления мира и порядка в Европе, Александр, вероятно почувствовал соперника в лице Первого консула, причем соперника сильного и весьма ловкого, актёра, которого трудно переиграть. И, поскольку нет в мире двух первых…
     «Завеса упала, он (Наполеон) сам лишил себя лучшей славы, которой может достигнуть смертный и которую ему оставалось стяжать, - славы доказать, что он без всяких личных видов работал единственно для блага и славы своего отечества, и, пребывая верным конституции, которой он сам присягал, сложит через десять лет власть, которая была у него в руках. Вместо того он предпочёл подражать дворам, нарушив вместе с тем конституцию своей страны. Ныне это знаменитейший из тиранов, которых мы находим в истории. (Из письма императора Александра Лагарпу).

1803

     По условиям Амьенского мира англичане должны были очистить французские владения в Индии (пять городов Маэ, Янаон, Карикал, Чандернагор и Пондишери). Для принятия этих территорий под власть Франции была направлена экспедиция генерала Декана, конечной целью которой было полное крушение британского могущества в Индии. К несчастью «генерал-капитану французских владений к востоку от мыса Доброй Надежды» Декану не удалось высадиться на землю Индии. Он прибыл в Пондишери 29 июня (11 июля) 1803 года, а еще

- 24 -
5 (17) октября 1802 года британское правительство отменило возврат Франции её бывших ко-лоний. Так что, на рейде Пондишери он застал крупную военную эскадру, прибывшую 23 июня (5 июля) 1803 года. Генерал Декан оставил в городе аджюдан-коммандана Бино с отрядов в 250 человек, а сам отошел к острову Иль-де-Франс. 30 августа (10 сентября) 1803 года Бино капитулировал перед превосходящими силами англичан с условием отправки его отряда во Францию. Великобритания окончательно утвердилась в Индии.
     24 ноября 1803 года министр иностранных дел граф Воронцов А.Р. представил императору Александру доклад, в котором указывал на неэффективность парижских соглашений 1801 года в деле сдерживания дипломатической экспансии Франции в Германии, Италии и особенно на Балканах. Высадка там французских войск, по мнению министра, означала бы немедленный распад Оттоманской империи и потерю Россией всех завоёванных ценой большой крови позиций. Граф Воронцов не видел иного выхода кроме новой войны с Францией в союзе с Англией…
     Явилась необходимость сговориться с Англией, единственной, кроме России, державой, чувствовавшей себя в силах бороться с Францией…


1804

     29 февраля 1804 года князь Адам Чарторийский представил императору Александру записку о желательности англо-русских дипломатических консультаций в отношении «защиты Блистательной Порты» от происков Франции.
     «Я (князь Адам Чарторийский) хотел бы, чтобы Александр сделался, в некотором роде, вер-ховным судьёй и посредником для всех цивилизованных народов мира, чтобы он был заступ-ником слабых и угнетаемых, стражем справедливости среди равных народов…»
     «Нельзя было играть выдающуюся роль в делах Европы, брать на себя задачи судьи и по-средника, препятствовать жестокостям, несправедливостям и хищениям, не встретившись при первых же шагах с Францией… Поэтому, рано или поздно, столкновение между нею и Россией было неминуемо».
     3 (15) марта  Людовик де Бурбон Конде, герцог Энгиенский арестован по приказу Бонапарта в Эттингейме, неподалёку от французской границы. В три часа утра 9 (21) марта герцог был расстрелян по приговору военной комиссии во рву Венсенского замка. Смерть герцога Энги-енского не произвела никакого впечатления на французское общество.
     5 (17) апреля на заседании Государственного Совета обсуждался вопрос о русской внешней политике в отношении Франции… Формальным поводом к заседанию стала выработка позиции России в связи с расстрелом герцога Энгиенского… само убийство герцога Энгиенского не вызвало у членов Государственного Совета больших эмоций… Россия объявила лишь траур по герцогу, вручила ноту протеста, но вначале даже не отозвала своего представителя из Парижа (Сироткин, стр.45-47). К русскому протесту  присоединился ганноверский посланник, шведский король Густав IV также прислал протест.
     Министр иностранных дел Франции Талейран ответил на протест российской стороны нотой, в которой русское правительство обвинялось в том, что держит в Дрездене и в Риме заговорщиков против Франции и стремится нарушить безопасность и независимость наций…  «Если, - говорилось в ноте, - настоящая цель его величества (Александра) состоит в том, чтобы образовать в Европе новую коалицию и возобновить войну, то к чему служат пустые предлоги и почему не действовать открыто…».
     В августе 1804 года Пётр Убри, представитель России во Франции, покинул Париж.
     20 ноября (2 декабря) 1804 года в соборе Парижской богоматери состоялась торжественная церемония коронации. Глава католической церкви римский папа прибыл в Париж, чтобы ос-вятить восшествие на трон императора Наполеона I.
     «Я пришёл в мир слишком поздно: теперь уже нельзя сделать ничего великого», - говорит он (Наполеон) в день коронования, морскому министру Декрэ, который боится, что император «сошёл с ума», - «конечно, моя карьера блестяща, мой путь прекрасен. Но какое же сравнение с древностью! Там Александр (Македонский) покорил Азию, объявляет себя сыном Юпитера, и, за исключением матери его, Олимпии, которая знает, в чём дело, да Аристотеля, да нескольких афинских педантов, весь восток верит ему. Ну а если бы я вздумал объявить себя сыном Бога-Отца и назначить благодарственное богослужение по этому поводу, то не нашлось бы такой рыбной торговки в Париже, которая не освистала бы меня. Нет, в настоящее время народы слишком цивилизованы: нельзя ничего сделать!».
     Нельзя ничего сделать в Европе, но на востоке, в Индии…
 
     Искусство и быт
     Конец XVII -  начало XIX века – эпоха активного проникновения искусства, в смысле искус-ственности, в бытовые проявления жизни дворянского общества Европы и России, в том числе.
     Жизнь избирает себе искусство в качестве образца и спешит «подражать» ему… в начале XIX века грань между искусством и бытовым поведением зрителей была разрушена. Театр вторгался в жизнь, активно перестраивая бытовое поведение людей… Театрализуется эпоха в целом. Специфические формы сценичности сходят с театральной площадки и подчиняют себе жизнь. В первую очередь это относится к культуре наполеоновской Франции.
     Для подготовки к церемонии коронации Первого консула «императором всех французов» по приказу Наполеона был изготовлен внушительный макет внутренних помещений собора Па-рижской Богоматери. Так же были изготовлены куклы, изображающие лиц участников цере-монии и костюмы для них. Наполеон лично подбирал ткани для пошива парадных мундиров и платьев для придворных дам. Передвигая куклы по пространству макета, Наполеон выработал четкий сценарий проведения коронационных торжеств. Ну, чем не кукольный театр?
     Театральная пышность нового императорского двора и придворный ритуал поражали во-ображение путешественников, в том числе и русских, привыкших к скромности двора импе-ратора Александра, что иногда принималось за скупость российского самодержца.
     Другая сфера проникновения театральности – война и ведение боевых действий. Грязная и кровавая, уничтожающая в человеке нравственное начало – война приобретает  элемент эс-тетичности. Крупные сражения не начинаются спонтанно, место для них выбирают таким образом, чтобы местность имела естественные возвышенности, на которых располагаются главнокомандующие сражающихся сторон. Недостатки ландшафта устраняются искусст-венно. Кустарник и молодой лес вырубается либо превращается в засеки против атак кава-лерии. На естественных возвышенностях располагается артиллерия. При недостатке есте-ственных возвышенностей они создаются искусственно.
Подготовка к сражению может занять не одни сутки. Всё это напоминает монтаж декораций перед спектаклем. Войска передвигались по полю сражения стройными колонами.
Построения в цепь или каре производились с механической точностью. Ружейные и артилле-рийские залпы производились в точные отрезки времени. Шитые золотом и серебром цвета-стые мундиры, особенно у гусар и улан, дополняли эффект театральности. Принято сравни-вать Наполеона с режиссером театрального спектакля. Это, в кокой-то степени, так, но мне  думается, он, скорее, художник-постановщик. Не прибегая к помощи холста и красок он пишет на поле сражения эскизы грандиозного спектакля. При этом сам он, в сером полувоенном сюртуке и треугольной шляпе необычного фасона, является контрастирующим пятном среди буквально «облитых в золото» маршалов и генерал-адъютантов. Подобным приёмом охотно пользовался граф Александр Васильевич Суворов. Пожалуй, в этом смысле Кутузов достойный ученик Суворова; мундир без эполет, простая солдатская фуражка.
Несколько позже тем же приёмом успешно будет пользоваться граф Аракчеев; на празднике в Петергофе, описанном Фишером:…все в нарядах, в полных парадных формах, сам император в мундире и эполетах… и один только граф Аракчеев стоит на главном и самом видном месте, распространяя кругом подобострастный трепет… - в старой шинели и поношенной фуражке «точно денщик, идущий из бани»…
     Многие современники вспоминают о Наполеоне, как о талантливом актёре. Есть сведения, что император брал уроки актёрского мастерства у знаменитого Тальма.
Тем не менее, искусством сценического перевоплощения Наполеон владел в той же мере, что историей и географией, т.е. – посредственно. Стиль эпохи – «романтизм» предполагал для личности одну роль, одну «маску», одну модель поведения. Если в общении с «толпой» Наполеон вполне справлялся с выбранной ролью «непринуждённой величественности», то в приватных беседах император нередко «забывался», выходил за «рамки»,  от легкого раздражения до неис-тового бешенства.
     Другое дело – император Александр. 0дин из самых блистательных актёров своего времени, Александр не любил театра и чуждался пышных церемоний. Всем видам зрелищ он пред-почитал парад, своего рода милитаризованный балет, на котором он был и зрителем и ре-жиссёром одновременно.  В искусстве смены «масок» Александру не было равных. Император, наслаждаясь  игрой, свободно вводил в заблуждение собеседников, принимающих игру за ре-альность. Совсем не напрасно Наполеон назвал Александра «северным Тальма» , признав тем самым актёрское превосходство российского императора.    

1805

      В начале года Наполеон делает попытку в очередной раз столкнуть Турцию с Россией, дабы отвлечь последнюю от европейских дел. «Разве ты перестал царствовать? – писал Наполеон 18 (30) января султану Селиму… - Проснись Селим! Призови в министерство твоих друзей; прогони изменников, доверься истинным своим друзьям… или ты потеряешь страну, религию и семью». 
     30 марта (11 апреля) заключена «Англо-русская конвенция о мерах к установлению мира в Европе».
     Фактически – проект III антифранцузской коалиции.
     14 (26) мая в миланском соборе император Наполеон коронован как король итальянский.
     Чем вызвал оправданное негодование Австрии.
      В 1805 году, когда Наполеон готовит нападение на Англию, и сосредоточивает силы между Булонью и Дюркирхеном (Булонский лагерь), он замышляет усилить мыс Доброй Надежды тремя эскадрами и направить их к берегам Индии. Трафальгарское морское сражение закрыло Франции доступ к океану, но как будто опять открылся путь в Индию по суше. Турция возвра-тилась к союзу с Францией. Французские агенты проникли в Персию. Персидский шах Фет-Али объявляет себя другом Наполеона, присылает ему подарки, просит офицеров для обучения войск, ружей для вооружения, умоляет о помощи против России и предлагает свою против Англии. Наполеон сразу же понял, что Персия единственное государства Иранского плоскогорья, которое может, благодаря своим средствам и дорогам, облегчить французам путь в Индию…
     В середине июля 1805 года было отправлено в Китай из Петербурга торжественное посольство, которому придавалось тогда большое значение. Главой посольства был назначен граф Юрий Александрович Головкин. Официальным поводом к снаряжению посольства было поздравление нового богдыхана с восшествием на престол и извещение его о воцарении императора Александра. Но послу была дана обширная инструкция, где подробно объяснялись цели, к достижению которых он должен был стремиться. Одна из статей инструкции гласила: изыскать средства завести торговлю России с Индией через Тибет и условиться с китайским двором относительно поведения двух империй с Англией. Посольству была предана торжественная обстановка. В состав его входили более 300 человек. Посольская свита была разбита на 14 отделений. Посольство сопровождал конвой из 40 драгун и 20 казаков.
     По многим причинам посольская миссия графа Головкина в Китай не состоялась.   
     В декабре 1806 года граф  получил разрешение вернуться в Петербург.
     15 (27) августа 1805 года, находясь в Булонском лагере на побережье Ла-Манша, Наполеон передал генеральному интенданту Дарю для вручения корпусным командирам диспозиции новой войны: не против Англии, а против Австрии и России.
     19 сентября (1 ноября) Наполеон перешёл Рейн.
     2 (14) октября из Берлина выехал прусский представитель Гаугвиц, чтобы предъявить На-полеону ультиматум. Вслед за ультиматумом, рассчитанным на то, что его отвергнут, 180 000 пруссаков ударили бы по Наполеону с северо-запада. Опоздали, как всегда.
     8 (20) октября австрийский генерал Макк капитулировал в Ульме.
     9 (21) октября у мыса Трафальгар французский флот уничтожен эскадрой адмирала Нельсона.
     1 (13) ноября французская армия вступила в Вену.
     20 ноября (2 декабря) Наполеон разбил русско-австрийскую армию под Аустерлицем. Русская артиллерия потеряла 133 орудия – более половины общего состава. Виновником такой потери объявлен граф Аракчеев, начальник всей артиллерии.
     Позже Александр скажет: «Я был молод и неопытен; Кутузов говорил мне, что нам надобно было действовать иначе, но ему следовало бы быть настойчивее».
    Никто не посмел обвинить в поражении и потерях императора Александра. Как всегда отыскались «мальчики для битья», в данном случае – Кутузов и Аракчеев, и, конечно, авст-рийский Генеральный Штаб.
      28 ноября (10 декабря) министр иностранных дел Пруссии Гаугвиц лично поздравил Напо-леона с победой. Грозный ультиматум был забыт. «Эти поздравления были предназначены дру-гим, судьба изменила их адрес», - сказ Наполеон Гаугвицу.
     3 (15) декабря Пруссия подписала с Наполеоном секретный мирный договор. В обмен на передачу части своих владений королю Баварии, союзнику Наполеона, Пруссии был обещан Ганновер – наследное владение английского короля, с 1803 года оккупированное Францией.
     По условиям Пресбургского мира, заключённого 14 (26) декабря 1805 года, Австрия уступала Итальянскому королевству (т.е. Наполеону) Венецию, Истрию и Далмацию, а Швабию и Тироль – курфюрстам Вюртембергсклму и Баварскому. Австрии предстояло выплатить Франции
32 миллиона векселями и 8 миллионов наличными
      Россия официально не объявляла войну Франции, русские войска при Аустерлице составляли часть австрийской армии, поэтому никакие аннексии и контрибуции Росси не коснулись.

1806
     11 (23) января 1806 года скончался премьер министр Англии Уильям Питт. Новый кабинет возглавил Чарльз Фокс. Англия решила предложить Наполеону мир.
     В бумагах походной канцелярии начальника штаба Великой Армии маршала Бертье, отбитых казаками перед Березиной, среди разного рода военных документов обнаружили одну весьма странную карту, на которой сразу за Уралом начинался… Китай?!
     3 (15) февраля Франция и Пруссия подписали новый договор: Пруссия объявляла торговую войну Англии и занимала Ганновер.
     В период «первой польской кампании» (VI антинаполеоновской коалиции 1806-1807 гг.) Бо-напарт направил в Китай специальную дипломатическую миссию на предмет выяснения воз-можности заключения до Тильзита франко-китайского военного союза против России. 
     17 февраля российский правительственный официоз – газета «Санкт-Петербургские ведо-мости» – со ссылкой на китайские источники сообщил, что действительно в сентябре 1806 г. «получена от Бонапарта к императору китайскому грамота, в коей… приглашается его богды-ханово величество к вступлению в союз с Францией для совокупного действия против России таким образом, что Франция будет воевать с Россией в Европе, а китайцам представляется удобнейший случай завоевать Сибирь» (цит. По: ВПР. Т. №. Примеч. 311) Судя по публикации «Православная миссия в Китае за двести лет существования» (Казань, 1887. Вып. 2), переговоры вообще не состоялись, по причинам невозможности принятия китайского дипломатического протокола (церемониала), требовавшего, чтобы к властителю Поднебесной империи богдыхану европейские послы-«варвары» несли верительные грамоты или послания… на коленях.
     18 (30) марта Жозеф Бонапарт назначен Неаполитанским королём
     29 апреля (11 мая) Англия объявила войну Пруссии. Морская блокада прусских портов уси-лилась.
     30 апреля (12 мая) объявила морскую блокаду Пруссии.
     24 мая (5 июня) Луи Бонапарт назначен королём Голландии.
     8 (20) июня генерал Себастиани назначен французским послом в Константинополь. «Тройной союз – я, Порта и Персия – против России… Закрыть Босфор для русских… Я не хочу раздела Османской империи. Я хочу укрепить и усилить эту великую империю… как противовес России».
     19 июня (1 июля) прусский король подписал секретную декларацию о возобновлении русско-прусского союза против Франции
     24 июня (6 июля) в Париж прибыл российский поверенный в делах Пётр Убри.
     30 июня (12 июля) создан Рейнский союз германских государств, под протекторатом Франции. Союз обязался в случае войны выставить в распоряжение Наполеона 63 000 солдат.
     8 (20) июля Талейран и Убри подписали русско-французский мирный договор. Государст-венный совет во главе с императором Александром  не утвердил договор, подписанный Убри и Талейраном
     12 (24) июля император Александр ратифицировал русско-прусскую декларацию о возоб-новлении союза против Франции.
     2 (14) августа министр иностранных дел Будберг официально уведомил Талейрана об отказе ратификации императором Александром русско-французского договора.  Вопрос о новой войне с Россией был решён.
     25 июля (6 августа) Франц II сложил с себя звание германского императора и стал имено-ваться австрийским императором Францем I.
     30 августа (11 сентября) император Александр издал манифест «О предстоящей войне с Францией».
     1 (13) сентября скончался премьер министр Англии Чарльз Фокс, единственный политик в Англии, настаивавший на мире с Францией.
     20 сентября (2 октября) Пруссия предъявила Франции ультиматум с требованием немед-ленного отвода французских войск за Рейн. Скок ультиматума истекал (8 октября). Пруссия то опаздывает, то не в меру торопится, не дождавшись союзных армий.
     24 сентября (6 октября) Наполеон в приказе и в обращении к Сенату объявил, что Франция вступает в войну с Пруссией.
     2 (14) октября французские войска в сражениях под Иеной и Ауэрштедттом нанесли со-крушительное поражение Прусским армиям.

- 28 -
     14 (26) октября корпус маршала Даву вступил в Берлин. На следующий день в столицу Пруссии вошла армия во главе с Наполеоном. Король и королева прусские, спасаясь бегством, укрылись в городе Мемель, на балтийском побережье. С Пруссией было покончено.
     9 (21) ноября император Наполеон подписал берлинский декрет о континентальной блокаде.
     16 (28) ноября Наполеон перевёл свой главный штаб из Берлина в Познань. В тот же день кавалерия маршала Мюрата заняла Варшаву. Прусские войска отступили за Вислу.      
     19 ноября (1 декабря)  Наполеон обратился к турецкому султану Селиму III с энергичным призывом, указывая ему на выгодный случай подняться против вечного врага Ислама (России) и вернуть Оттоманской империи прежний блеск.
      1 (13) декабря в Вену прибыл представитель российского императора маркиз Поццо ди Борго с письмами от Александра императору Францу и эрцгерцогу Карлу. Александр приглашал Австрию вступить в новую коалицию против Наполеона. Император Франц ответил: «Я откровенен: я буду воевать, как можно позднее»
     «Существует только одно средство заставить Австрию действовать; победоносно бороться против Франции и доказать, что Наполеон может потерпеть неудачу, - писал Поццо императору Александру.
     14 (26) декабря французские и русские армии столкнулись в битве при Пултуске. Битва за-кончилась без явного перевеса с обеих сторон, но обе стороны (Маршал Ланн и генерал от ка-валерии Беннигсен) рапортовали своим государям о победе.

1807

     26 января (7 февраля) в арьергардном бою под Прейсиш-Эйлау тяжело ранен генерал-майор Барклай де Толли. Раненный генерал отправлен на излечение в Мемель.
     27 января (8 февраля) сражение возобновилось на городском кладбище. К ночи русские войска отступили, что дало возможность Наполеону заявить о победе, но к сожалению это была «пиррова победа»; слишком велики были потери французов. Впервые армия Наполеона испытала на себе стойкость и мужество русского солдата. «Надо начать переговоры, чтобы окончить эту войну», - писал Наполеон Талейрану на другой день после Эйлау.
     Между Францией и Персией устанавливаются сношения: посланник шаха отправляется в Европу. Зимой 1807 года он застаёт Наполеона в Польше в самый разгар борьбы с Россией. Император принимает его в Финкенштейне между двумя сражениями (Пултуск и Прейсиш-Эйлау). Из Финкенштейна посла перевозят в Варшаву, где начинаются переговоры, результатом которых явилось подписание договора, одна из статей которого гласила: «Если бы Его Величеству Императору Французов заблагорассудилось отправить сухим путём армию для нападения на английские владения в Индии, Его Величество Персидский Император, как добрый и верный союзник, предоставляет ему свободный проход по её территории». В это же время в Персию был отправлен генерал Гардан; но этот посланник был, главным образом, главой топографической миссии, которому было поручено изучить топографию страны, её средства и способы провести через неё армию. Он должен был собрать сведения в течение трёх месяцев, а затем, после ратификации договора, долженствующего открыть Франции доступ в глубь Азии, передать их Наполеону.
     1 (13) февраля Наполеон направил генерала Бертрана к королю прусскому с предложениями мира. Предложение было отклонено.
     13 (25) апреля король Пруссии Фридрих-Вильгельм и император Александр подписали новое соглашение о союзе – не вступать ни в какие переговоры с Наполеоном пока Франция не будет отброшена за Рейн.
     Как не парадоксально, именно теперь у Наполеона возникла мысль о союзе с Россией.  Время было выбрано весьма кстати; Александр довольно разочаровался в своих недавних союзниках – австрийском императоре  и прусском короле, которые  только и делали, что,  то не ко времени нападали на Францию, то слишком долго дожидались удобного случая для нападения.
Но теперь, когда русские чувствуют себя победителями, не стоит помышлять о мире; чтобы честь российского императора не пострадала, Наполеону необходима победа.
     В апреле 1807 года Мемель, для встречи с королём и королевой прусской,  посетил император Александр. В перерыве между балами и переговорами Александр нанёс визит раненому генерал-майору Барклаю де Толли. Существует легенда о том, что при встрече генерала с императором, первый изложил второму некоторые мысли относительно предстоящей борьбы с Наполеоном, в частности, план отступательной войны.
     Полагаю, это всего лишь легенда, поскольку кампания 1807 года ещё не закончена, русская армия блестяще показала себя под Эйлау, до Фридланда и Тильзита далеко. Александр надеется одержать победу над Наполеоном при поддержке Пруссии. Вряд ли он помышляет о поражении русских в будущих баталиях. Тем не менее, генерал чем-то заинтересовал императора.
- 29 -
      Сразу после визита Барклай де Толли пожалован генерал-лейтенантом и кавалером орденов Св. Владимира 2-й степени и прусского Красного Орла.   
      2 (14) июня 1807 года Наполеон одержал безусловную победу при Фридланде. Русские войска оставили Тильзит и отступили за Неман. Наполеон не стал преследовать поверженного противника. 3 (15) июня командующий русской армией генерал Беннигсен Леонтий Леонтьевич обратился к брату императора великому князю Константину с просьбой отправиться к императору Александру и просить его заключить мир. Император 4 (16) июня позволил Бен-нигсену просить перемирия с Францией, которое было подписано 10 (22) июня.
     13 (25) июня состоялось знаменитое свидание Александра и Наполеона на плоту, специально построенном на реке (Неман), разделяющей армии, а (7) июля был подписан Тильзитский мир между Россией и Францией.
     Александр мужественно перенёс унижение Тильзитом. То, что творилось в душе импера-тора, он доверил только любимой сестре, великой княжне Екатерине Павловне: «Бог спас нас, мы вышли из борьбы не с жертвами, но со своего рода блеском. Но что вы скажите  обо всех этих событиях? Мне проводить дни с Бонапартом, целые часы находиться с ним с глазу на глаз? Хочу спросить вас, не похоже ли это на сон! Полночь миновала, а он только что ушел от меня. О, как бы я хотел, чтобы вы были немым свидетелем происходящего… Тильзит, 17 июля 1807 года».
      Тильзит – несомненная политическая победа Наполеона над Александром. Когда на острове Святой Елены Наполеона спросили, какое время своей жизни он считает самым счастливым, он ответил – Тильзит.
      В союзе с Россией Наполеон видит новый довод в пользу того, чтобы действовать в Азии… В Тильзите он поверяет свой план Александру, говорит о предполагаемой экспедиции и просит его принять в ней участие. Четыре месяца спустя послу Франции в Петербурге графу Коленкуру поручается возобновить разговор об этом. Император Александр и канцлер Румянцев сдержанно отнеслись к предложению Наполеона… но, тем не менее, избегали высказаться в отрицательном смысле. Чувствовалось, что они могли бы дать согласие на предложения Наполеона, если не по убеждениям, то, по крайней мере, из желания быть приятными…  Наполеон сознавал, что даже уступка княжеств (Молдавия и Валахия) не подвигнет Россию на совместные с Францией действия в Азии…  в Наполеоне мало-помалу начала зреть мысль – построить поход в Индию на разделе Оттоманской Империи.
     … союз с Персией делал предприятие менее фантастичным… расположенная на Иранском плоскогорье, Персия открывала Франции естественный и прямой путь в Индию, тот путь, по которому всегда шли завоеватели и купцы…
Если бы Персия и допустила бы Французов на сою территорию, она, вероятно, возбранила бы доступ к себе русским, в которых привыкла видеть опасных врагов. Эти затруднения не могли ускользнуть от Наполеона… По тому серьёзному вниманию, с каким он изучал поход в Азию, нельзя с достоверностью заключить, что он льстил себя надеждой довести одну из своих армий до Индии, по крайней мере, в одну компанию.
     Когда он думал о приведении в исполнение стремительного движения Франции и России к азиатским странам, его непосредственной целью было не поразить Англию оружием, а причинить ей моральный ущерб, пошатнуть её престиж и поколебать в ней уверенность в её безопасности. Для достижения этого результата не было необходимости доходить до Индии (позволю себе не согласиться), нужно было только доказать, что это возможно… Увидев перед собой нацию, которая, перейдя пределы возможного, готовится нанести ей смертельный удар, она испугается нападения,… вступит для предупреждения нападения в переговоры.
     22 декабря 1807 года (1 января 1808 года) возвратившись в Тюильри из поездки по Италии, Наполеон запирается с Талейраном и проводит в беседе с ним пять часов… Их беседы по-вторялись в течение нескольких дней.… В них он открыл Талейрану оба проекта – первый, по которому в жертву приносилась Турция, и второй, по которому объектом его операций могла сделаться Индия. Несмотря на возражения Талейрана, он дал заметить, что тот и другой проект его сильно соблазняют. (Об этих проектах императора Талейран 4 (16) января 1808 года сообщил австрийскому посланнику Меттерниху).
     Однако эти проекты заключали в себе только одну строну обширнейших планов Наполеона.… В это время он заканчивал и усиливал оккупацию Португалии… осторожно вводил свои войска в глубь Испании и потихоньку протягивал к ней руку.
     В Италии, заняв сначала  Этрурию, Парму, Пьяченцу, он решает захватить романские госу-дарства и зачинает против главы церкви роковую для его памяти борьбу. Эти многочисленные дела не отрывают его от мыслей о Востоке… он хочет поставить их (дела) в тесную связь, чтобы они дополняли одно другое и взаимно поддерживали друг друга. По его мнению, всех их связывает одна общая идея. Он не рассматривает их каждую в отдельности, но видит в них ряд военных операций, направленных к одной общей цели, совокупность которых должна сломить Англию и повергнуть её, доведённую до ничтожества, к  его ногам… Сдавив, как в тисках, Германию, веря в возможность обеспечить за собой Россию, которая стоит его стражем на севере, он думает, что пришло время организовать юг Европы для борьбы с морским и колониальным могуществом англичан… Распространяя французскую власть на Средиземное море, Наполеон хочет подчинить себе этот обширный бассейн от одного конца для другого, для создания одной операционной базы. В основе всего этого лежит та же самая мысль, которая побуждает его направить правое
крыло своих сил к Гибралтару, а левое перекинуть по ту сторону Босфора.
    Тем временем Англия не сидит, сложа руки. 28 июля (9 августа) 1807 года в Петербург прибыл подполковник британской армии Роберт Вильсон. Вопреки некоторым предположениям (Англия более не союзница России), вскоре Вильсон был принят императором Александром. В ходе беседы от Вильсона не ускользнуло (или сам Александр дал это понять), что Тильзитский договор с Францией подписан им скрепя сердце. Несколько позже, перед отъездом Вильсона в Лондон с депешами британского посла, за обедом наедине с императором Вильсон ещё более укрепился в этом мнении. По прибытии в Лондон 7 (19) сентября, Вильсон сообщил премьер-министру, что, по его мнению, император Александр, заключив мир с Францией, собирался остаться верным своим обязательствам перед Англией, превратив вынужденный для него мир в ловушку для Наполеона.
    Видимо, премьер-министру было недостаточно мнения одного только Вильсона, поэтому по-следний был послан обратно в Петербург, в целях прояснения ситуации, с «конфиденциальными сообщениями» от министра иностранных дел лорда Каннинга.
     Покинув Лондон 22 сентября (4 октября), Вильсон через тринадцать дней добрался до Пе-тербурга. Однако на этот раз его ждал довольно холодный приём. Император Александр отказал ему в личной аудиенции, а министр иностранных дел граф Румянцев Н.П. потребовал от Вильсона объяснений по поводу английского памфлета «Размышления о Тильзитском мире», с которым Вильсон успел познакомить некоторых из своих русских друзей (в памфлете содер-жалось множество намёков на подлинные намерения российского императора при подписании мира с Францией). Видимо объяснения Вильсона не вполне удовлетворили графа Румянцева; письмо Вильсона императору Александру (с теми же объяснениями?) вернулось нераспечатан-ным, а 27 октября (8) ноября он получил приказание покинуть Петербург.
     Выехав из Петербурга (8 ноября) 1807 года с депешами от лорда Гренвиля, английского посла в Петербурге, министру иностранных дел лорду Каннингу, Вильсон прибыл в Лондон в четвертом часу утра 20 ноября (2 декабря) и, застав лорда Каннинга в постели, что нимало не смутило обоих, вручил министру срочные депеши из Петербурга.
     Своевременное донесение Вильсона о враждебных намерениях России (интересно, где и как получил он эти сведения) позволило британскому правительству принять превентивные меры, в частности в отношении российских кораблей, как в английских портах, так и на Балтике.
     По тильзитским соглашениям Россия передавала Катарро и Ионические острова Франции, а русская эскадра под командованием адмирала Сенявина Д. отзывалась домой. Короткий путь через Босфор был закрыт  –  Россия в это время воевала с Турцией. Так или иначе, адмиралу оставался единственный путь – вокруг Европы, что он и предпринял. Но в порту Лиссабона русская эскадра была блокирована английскими военными судами. Однако англичане не раз-громили русскую эскадру, а вступили с адмиралом Сенявиным в переговоры, результатом ко-торых стало заключение 23 августа (4 сентября) 1808 года англо-русской конвенции, по которой суда русской эскадры передавались Англии «на хранение до окончания войны», а экипажи, при содействии Англии, возвращались домой (в сентябре 1809 года английские суда доставили в Ригу экипажи русской эскадры с адмиралом Сенявиным).
     В сущности, Англия сделала жест доброй воли по отношении к России. В этом несомненна заслуга Роберта Вильсона, во время доставившего сведения о русско-французских отношениях (не плохо было бы узнать, как и от кого он эти сведения получил).
   
      5 (17) декабря в Петербург прибыл посол Франции граф де Коленкур.
               
     Коленкур
     Он отличался благородством в обращении и природным великодушием… Ему поручено было изучать характер государя (Александра), свойства русских людей и средства России… Коленкур выдел в императоре Александре только любезного человека, не подозревая в нём ни сильной воли, ни отменной тонкости ума.
    
     … В декабре 1807 года Наполеон получил известие: Сицилия оставлена англичанами. Почти
все их войска под командованием генерала Мура были посажены в Палермо на суда и вскоре вышли в открытый океан, (они были отправлены в Швецию, а после в Испанию).
     12(24) декабря Наполеон отправляет план нападения и захвата Сицилии неаполитанскому королю Жозефу Бонапарту… (план не был осуществлён из-за угрозы захвата острова Корфу Англией. Наполеон вновь возвращается к «восточному вопросу»).

               
                1808
 
    13 (26) января генерал от артиллерии граф Аракчеев Алексей Андреевич назначен военным министром. Введена новая форма, скроенная по французскому образцу; на плечах офицеров появились эполеты.
     Аракчеев – «истинно русский неучёный дворянин»
     «Без лести предан» – девиз на гербе графа Аракчеева.
     «…честность и правота – вот главные черты его характера». «…бесконечное самолюбие, са-монадеянность и уверенность в своих действиях порождали в нём часто злопамятность и мстительность».
     «По отзывам служивших в царствование императора Павла, Аракчеев держал себя так, что ему, по-видимому, было приятнее находить беспорядки, при которых могла разыграться его желчь, чем встречать исправности».
     В царствование императора Павла «Александр заслонялся Аракчеевым от отца. … он всяче-ски цеплялся за Аракчеева, расточал ему нежные признания в любви и дружбе… Здесь было не ослепление личностью Аракчеева, а расчетливое использование его (Аракчеева)  услуг в целях самосохранения».
     «… он (Аракчеев) был всеобщим козлом отпущения на каждый чёрный день».
     «Об Аракчееве думают, что он был необыкновенно предан Александру; никто теперь не по-верит, если сказать, что он ненавидел Александра, а он именно его ненавидел… Павлу он был действительно предан, а Александра он ненавидел от всей души и сблизился с ним из честолюбия. Он радовался, когда Александр принимал какие-нибудь строгие меры, но радовался потому именно, что они навлекали на Александра нарекания и возбуждали против него неудовольствие».
     1 (13) октября инспектор артиллерии генерал-лейтенант граф Аракчеев был отставлен от службы. Инспектором артиллерии назначен генерал- лейтенант Амбразанцев. Генерал-майор Тучков Павел Александрович сообщил об этом в.к. Александру, об Амбразанцеве было сказано, что он «образованный, пожилой человек, не так знающий фронтовую часть, но, говорят, добрый и честный». «Слава богу, - сказал Александр, - …могли бы попасть на такого мерзавца, как Аракчеев».  «Будь здоров и думай, что у тебя верный во мне друг остаётся» (из письма Алексан-дра – Аракчееву после отставки последнего).
     Возвращаясь к написанному, могу с восхищением сказать: «Какая тонкая игра!».
     При взаимной ненависти Александра и Аракчеева друг к другу, они друг другу необходимы.
Аракчеев – Александру для того, чтобы переложить на него ответственность за зло, творимое императором во благо, Александр – Аракчееву, чтобы тешить своё честолюбие.
     В сложившихся обстоятельствах не было лучшей кандидатуры для реорганизации русской армии. Исполнитель без идеологии, Аракчеев стал тем самым «последним винтиком», без –которого невозможно привести в движение неисправную российскую военную машины. В выборе кандидатуры военного министра Александр не ошибся; он, вообще, ошибался крайне редко.
     В бытность Аракчеева военным министром в значительной мере улучшено и упрощено армейское делопроизводство, установлен надзор за расходованием бюджетных средств, выде-ленных на нужды армии. Численность российской армии к 1809 году увеличена на 30 000 че-ловек, созданы учебные части и запасные рекрутские депо, на базе которых в 1812 году ком-плектовались резервные армии.
          17 (29) января 1808 года Наполеон, через министра иностранных дел Шампаньи отправ-ляет новые инструкции Коленкуру в Петербург (см. приложения). Он позволяет посланнику не только выслушивать русских, если они заговорят о разделе Турции, но и спросить, как они ду-мают и желают выполнить это дело…Наполеон внутренне готов к войне с Англией, но всё еще надеется на возможность мирных переговоров… в самом конце января пришли из Лондона известия… В Лондоне только что открылась парламентская сессия; тронная речь, прочитанная перед обеими палатами и обсуждаемая ими, дышала неукротимым упорством… Наполеон принял вызов… он решил теснее сблизиться с Россией, разбудить эту громадную империю, открыть честолюбию Александра беспредельную будущность, и показать ему Константинополь, как этап на пути в Индию.
      «…Ваше Величество прочли речи, говоренные в английском парламенте, и решение про-должать войну до последней крайности. Только посредством великих и обширных средств можем мы достигнуть мира и утвердить нашу систему. Увеличивайте и усиливайте вашу армию. Вы получите от меня всю помощь, какую я только в состоянии вам дать…
     …Вам нужно удалить шведов от своей столицы; вы должны с этой стороны распространить свои границы как можно дальше. Я готов помочи вам в этом всеми моими средствами
     Армия в 50 000 штыков, русская, французская и, может быть, отчасти австрийская, на-правившись через Константинополь в Азию и ещё не дойдя до Евфрата, заставила бы Англию дрожать и пасть на колени перед континентом. Я – в Далмации, ваше величество – на Дунае; через месяц армия наша могла бы быть на Босфоре. Удар отозвался бы в Индии, и Англия была бы покорена.
     Я не отказываюсь ни от каких предварительных соглашений, необходимых для достижения столь великой цели. Взаимный интерес наших государств должен быть обсуждён и уравновешен. Но это может быть сделано только при личном свидании или после зрелых рассуждений между Румянцевым и Коленкуром и присылки сюда человека, который крепок в системе…
     …Всё может быть решено и подписано 15 марта. К первому мая наши войска могут быть в Азии, и в то же время войско вашего величества может быть в Стокгольме. Тогда англичане, угрожаемые в Индии, прогнанные из Леванта, будут подавлены под тяжестью событий, которыми будет заражена атмосфера…
     …Мир сейчас поставлен нашей тесной дружбой в положение небывалое… Мы оба предпочли бы жить в мире и покое, среди наших обширных владений, животворя их и благоденствуя. Но этого не хотят враги мира (англичане). Мы должны стремиться, вопреки себе, к величью большему. Мудрость и политика требуют, чтобы мы делали то, что нам повелевает судьба, и шли туда, куда ведёт нас неизбежный ход событий. Только тогда все эти миллионы пигмеев, не желающих видеть, что меры настоящих событий должно искать не в газетах прошлого века, а во всемирной истории, уступят нам и пойдут, куда мы им прикажем... Я открываю здесь вашему величеству всю мою душу. Дело Тильзита решит судьбу мира. Наполеон – Александру 21 января (2 февраля) 1808 года.
     Император Александр отвечал, что передал Коленкуру русские требования; если Наполеон согласится на их исполнение, то Александр предлагает армию для индийского похода и другую для Малой Азии, также флот. Если идеи Александра сходятся с идеями Наполеона, то первый согласен на личное свидание…
    В вопросе о разделе Турции Александр выказал большую умеренность, при этом он предложил сделать из Константинополя нечто вроде вольного города. Несмотря на своё первоначальное предубеждение, он соглашался принять участие в походе на Индию и давал требуемое На-полеоном количество солдат… Большая их часть может пройти вместе с французскими войсками через Константинополь и Малую Азию, а остальные высадятся в Трапезунде на Черном море и в Астрабаде на юге Каспийского моря; может быть, потом можно будет пойти к конечной цели через Герат и Афганистан, (что это шаг друга, верного союзническому договору,  или начало игры, цель которой уничтожение могущества Наполеона. Заманить Наполеона в Азию, имея крупный русский корпус в составе его армии, а потом ударить остальными частями «через Герат и Афганистан» в тыл Наполеона?). 
     За ключами от Константинополя он (Александр) готов идти до Индии. Впрочем, получив Константинополь с проливами, вовсе не обязательно идти в Индию, для того чтобы ослабить Англию, давнего союзника и торгового партнёра России. Константинополь с проливами, при наличии  мощной Черноморской эскадры, дает России преобладание не только в Черном, но и Средиземном море, а поворот внешней политики в сторону Англии, делает, в этом случае, бес-спорной гибель империи Наполеона. (Неизвестно насколько Наполеон доверял Александру, ви-димо не совсем доверял, но обмануть Коленкура Александру, безусловно, удалось)… Коленкур упорно верит, что царь лично предан императору и склонен к доверию. Царь скоро отрёкся бы
от своих подозрений, если бы его министр (канцлер граф Румянцев) беспрестанно не поддерживал их в нём (очередной «мальчик для битья»), и, с другой стороны, если бы он, вопреки
своим уверениям, не поддавался влиянию двора и общества. Чтобы успокоить его, существует одно верное средство: вывести войска из Пруссии и особенно из герцогства Варшавского… «Присоедините, Ваше Величество, к Франции, - пишет Коленкур Наполеону 4 (16) марта 1808 года, - Италию, даже Испанию, меняйте  династии, создавайте королевства, требуйте содействия Черноморского флота и сухопутной армии для завоевания Египта; просите каких хотите гарантий; обменивайтесь с Австрией, чем вам будет угодно -–одним словом, хотя бы весь свет перевернулся вверх дном, но если Россия получит Константинополь и Дарданеллы, её, по моему мнению, можно будет заставить смотреть на всё спокойно».
     Кажется, все идёт согласно тильзитским договорённостям  и между императорами нет разногласий, но…
Многоуважаемый Сергей Михайлович Соловьёв утверждает, что «пересылая  нежный ответ на нежное  письмо, император Александр хорошо знает, что искренний союзник вовсе не думает о походе в Индию, а замышляет что-то другое, о чём тщательно скрывает от своего друга». (Со-ловьёв, стр.191). Позволю себе усомниться в этом классическом примере авторитарных ме-тодов утверждения, фактами не подтвержденных. Русским историкам вообще свойственно выставлять императора Наполеона этаким коварным коронованным обманщиком, человеком без чести, одним словом – «корсиканским чудовищем». Император Александр, напротив, воплощение «добродетели на престоле», «ангел во плоти» (будущий император Николай Павлович в письмах в близким не называл старшего брата иначе как – «наш Ангел», а первые описания противоборства императоров Александра и Наполеона написаны в царствование Николая. Своего рода «социальный заказ»). Вряд ли конечная цель  историка заключается в «наклеивании ярлыков» на исторические персонажи.
     Наполеон думал о походе в Индию до 1808 года, думал и после и не только думал, но и тщательно к нему готовился.
     Что касается императора Александра, поход в Индию его действительно не интересовал, помогать в этом Наполеону он не собирался, но, отталкиваясь от предпосылки, что «Наполеона может уничтожить только сам Наполеон», Александр надеялся извлечь из восточных притязаний Наполеона наибольшую для себя выгоду.
    Поход в Индию должен начаться не завтра и, начавшись, потребует не одного года. Союз-никам необходимо обезопасить себя от проникновения на континент английских войск: Алек-сандру в Швеции, Наполеону в Испании – местах, в сложившихся условиях,  единственно при-годных для высадки крупного десанта. Высадка английского десанта на французском побережье была невозможна из-за трудностей, связанных со снабжением армии продовольствием и фуражом. На поддержку местного (французского) населения рассчитывать не приходилось. Поэтому экспедиционный корпус генерала Джона Мура в декабре 1807 года покинул Сицилию, с целью осуществить высадки десанта первоначально в Швеции, для отражения русских армий, а позже в Испании против французской оккупационной армии.
     21 января (2) февраля Наполеон написал письмо императору Александру (обычно переписка шла на уровне:  министр иностранных дел – посланник). В этом письме (см. приложения №7) идея о разделе Турции не была высказана, но она подразумевалась. В более ясно изложенном письме, написанном в тот же день Коленкуру, говорилось о формальном согласии на раздел. В нем предписывалось посланнику приступить к обсуждению долей, взаимных выгод и способов действий… Царю император хотел указать на общий характер действий и дать к ним толчок… в первых числах февраля 1808 года Наполеону было крайне необходимо занять ум Александра и отвлечь его внимание… и от Испании, и от Пруссии, от юга и центра Европы…
« Вашему Величеству необходимо отодвинуть шведов от вашей столицы; расширьте ваши гра-ницы в ту сторону,  насколько вам угодно; я готов всеми моими силами помочь вам в этом» …
     …под впечатлением известий из Лондона Наполеон решил направить всю свою деятельность на Испанию и сильнее упрочить её за собой, чтобы использовать её для борьбы с Англией… для того, чтобы Россия закрыла глаза на это новое усиление французской сферы влияния, нужно было возбудить её собственные аппетиты, давая ей поживиться за счёт всех её соседей… допустив возникнуть между Францией и Россией назойливому и опасному прусскому вопросу и, не желая решать его, Наполеон стремится изъять его из обсуждения. Александр в виде намёков просил Коленкура, а через Толстого настойчиво требовал освобождения Пруссии; Наполеон же твёрдо решил не выпускать Пруссию из цепей, в которых он её держал, и не ослаблять их до окончания войны с Англией.
     Император Александр довольно легко увлёкся предложением Наполеона относительно рас-ширения границ Российской империи за счёт Швеции. Шведский король решительно отказался присоединиться к двум союзным державам (Франции и России) и закрыть свои порты для английских судов.
     В январе 1808 года назначенный для действий против Швеции корпус генерала графа Буксгевдена Ф.Ф. в составе трёх дивизий – Тучкова 1-го, князя Багратиона и князя Горчакова (всего 26 000 человек при 117 орудиях) сосредоточились между Фридрихсгамом и Нейшлотом. Шведы имели в Финляндии 19 000 войск, не готовых к походу.
     9 (21) февраля, без объявления войны (пожалуй, впервые в русской истории, Александр по-казал себя достойным учеником Наполеона) русские войска перешли границу и, тремя колонами вступили в шведские пределы. Официально война была объявлена 16 (28) марта.
18 (30) марта был взят Гельсинфорс. В марте заняты Аландские острова и остров Готланд.
26 апреля (8 мая) сдался Свеаборг. Но не всё было так хорошо. Ведение войны в гористой, ле-систой и изобилующей озерами местности требовало значительно большего количества войск, тем более, что в результате партизанской войны, после в взятия Свеаборга во фронте оставалось только 4 500 русских войск. В начале мая были потеряны Аландские острова, и остров Готланд занят объединённым англо-шведским флотом. В середине мая  в Готебург на помощь шведам прибыл корпус генерала Мура, специально для этой цели оставивший Сицилию (Вандаль 2 стр.274), однако союзники не поладили и английские войска были отправлены в Испанию. К лету, стараниями военного министра графа Аракчеева, русские войска были доведены до 34 000 человек, из которых генерал Буксгевден образовал два отряда – генерал-лейтенанта Барклая де Толли и Раевского (затем Каменского 2-го Николая Михайловича). В конце лета произошел перелом в пользу русского оружия. Каменский разбил шведского главнокомандующего генерала Клингспора 20 августа (1 сентября) у Куортане, 21 () у Сальми и 2 (14) сентября при Оровайсе. В октябре русские войска перешли в наступление по всему фронту и к ноябрю, дойдя до Торнео, покорили большую часть Финляндии. В декабре главнокомандующим вместо Буксгевдена был назначен генерал Кнорринг Богдан Фёдорович.
     Пока велись переговоры в Петербурге, Наполеон действовал в Испании… Со второй половины февраля 1808 года создавшееся на полуострове положение внушало ему сильное желание покончить династией Бурбонов (после потери Неаполитанского королевства, это был их последний оплот в Европе), ускорить события в Мадриде и водворить там свою династию.
      Со времени Базельского мирного договора 1795 года Испания, став союзницей Франции, снабжала её деньгами, предоставила в распоряжение французов свои корабли и 20 000 солдат.
      По Сент-Ильдефонскому договору, Испания стала в 1796 году весьма ценным союзником Франции. Посол в Испании Люсьен Бонапарт делал всё, чтобы поссорить Мадрид с Португалией – экономическим бастионом Англии на континенте. Назначенный главнокомандующим испанских войск, премьер-министр Испании Мануэль Годой разгромил армию Португалии и оккупировал её территорию, прежде чем Англия успела что-либо предпринять. Буржуазия Кадикса, быстро уставшая от войны, приветствовала Амьенский мир… когда англо-французский конфликт возобновился, Годой постарался сохранить нейтралитет. 7 (19) сентября 1803 года тогда ещё Первому Консулу гражданину Бонапарту пришлось направить испанскому королю Карлу IV гневное письмо… Король внял предостережениям, и испанский флот стал участвовать в морских сражениях Франции вплоть до Трафальгарской катастрофы. Решив, что фортуна отвернулась от Наполеона, Годой призвал испанцев к оружию против врага, чьё имя не называлось, но легко угадывалось… Поражение антифранцузской коалиции открыло Годою всю глубину его ошибки… Первый удар Наполеона пришелся по неаполитанским Бурбонам, которые в нарушение договора о нейтралитете с Францией, впустили на территорию своего королевства англо-русскую армию. Воззванием 15 (27) декабря 1805 года Наполеон «прекратил царствование неаполитанской династии»… Жозеф Бонапарт – король Неаполитанский (теперь королями не рождаются – королей назначают)…
      Затем Наполеон принялся за Португалию, отказавшуюся участвовать в континентальной блокаде… По договору, заключенному в Фонтенбло, 15 (27) октября Португалия подлежала пе-ределу. Юг передавался Испании, север – королеве Этрурии (у которой Наполеон собирался аннексировать её итальянские владения)… Двадцатипятитысячный отряд дивизионного гене-рала Жюно занял Лиссабон 18 (30) ноября 1807 года. Королевская семья бежала в Бразилию… генерал Жюно, который надеялся стать королём центральной части Португалии, не торопился с проведением реформ, ограничившись созданием португальского легиона…
      Ближайший друг Бонапарта, со времени осады Тулона, он, Жюно,  не стал даже маршалом. Принято считать, что таким образом Наполеон мстил «другу» за сообщение о неверности Жозефины, во время  Египетского похода Бонапарта …
      Легкость, с какой Наполеон лишил трона неаполитанских Бурбонов, вдохновила его на проведение подобной операции в Мадриде. Границы Испании были открыты для французской армии. Предлогом к вторжению послужило восстание в Аранхуэсе… мятеж 5 (17) марта 1808
года, привёл к падению премьер-министра Годоя и отречению Карла IV. Королём Испании провозглашен принц Астурийский, под именем Фердинанда VII.
    После того, как Карл IV выразил протест по данному вопросу, Наполеон приказал собрать всю королевскую семью в Байонне, небольшом городке на полпути между Парижем и Мадридом, для улаживания конфликта между отцом и сыном… 24 апреля (6 мая) Наполеон сообщил Талейрану, который, по словам императора, был главным зачинщиком «испанского дела» (замок Валансе, принадлежащий Талейрану, почти шесть лет был местом заключения Фердинанда, принца Астурийского), что король Карл IV «уступил ему права на Испанскую корону». Подобный исход бал предрешён, поскольку еще в декабре 1807 года Наполеон предлагал своему брату Люсьену, в знак примирения, т.е. согласия на развод со своей второй женой Александриной Жубертон, неугодной клану Бонапартов, на выбор, троны во Флоренции,
иссабоне, (а Жюно так верил…) или Мадриде…  Люсьен ответил отказом,  и королём Испании был назначен король Неаполитанский Жозеф Бонапарт, уступивший Неаполь новому королю – маршалу Мюрату.
     Когда в 1808 году Наполеон затеял и осуществил своё испанское предприятие, то он всё время имел в виду прямой исторический пример, который, казалось, мог внушить большой оптимизм… ровно за 100 лет до Наполеона король Людовик XIV посадил на испанский престол своего внука Филиппа, родоначальника «испанских Бурбонов»… испанцы приняли нового короля и новую династию и удержали их на престоле, хотя пол-Европы пошло войной против Людовика с целью удалить Филиппа. Почему теперь Наполеон не может водворить в Испании «испанских Бонапартов»?
     Испанский народ ответил «узурпатору» мощной волной восстаний. С небывалой быстротой по всей стране были сформированы, в основном из крестьян и ремесленников, повстанческие армии и партизанские отряды. Испания объявила войну Франции, надолго связала Наполеона, вынудила его отложить раздел Турции и отсрочить совместный с Россией  поход в Индию. Позднее, на острове Святой Елены, Наполеон признает в испанском деле главную ошибку своего царствования и причину своего падения.
     Но в 1808 году Наполеон ещё полон надежд. Восток, ставший едва ли не маниакальной идеей, по-прежнему занимает его гений…
      По его приказанию собираются топографические сведения о европейской Турции и обо всём, что могло бы облегчить нападение на неё… В феврале 1808 года Наполеон приказал послу Франции в Стамбуле генералу Себастиани прозондировать Порту по вопросу об уступке Молдавии и Валахии в пользу России…  Порта заверила Францию в своей неизменной преданности, но выразила свою непреклонную волю не уступать ни одной пяди своей территории и в тайне возобновила переговоры с Англией.  Султан лично написал Наполеону, прося сохранить целостность его государства. Сначала Диван отказал, но затем согласился дать формальное обещание отрыть французским войскам доступ в Албанию, если бы англичане появились перед Корфу… Турция принимает меры для своей защиты и спасения. Собираются новые войска; призываются азиатские банды (видимо Вандаль имеет в виду татар); поднимается вопрос о священной войне и поголовном ополчении; увеличивается Дунайская армия… малейшая слу-чайность, малейший вызов со стороны России, которая со своей стороны также усиливала войска, могли подать повод к страшному столкновению.
      Исход конфликта не подлежал сомнению… результатом будет поражение Турции… русские окажутся у стен Константинополя и захватят лучшие части империи прежде, чем Франция успеет сговориться с ними о распределении восточных территорий.
      Наполеон решил предотвратить эту опасность во что бы то не стало… Он дал знать в Кон-стантинополь, что ручается за намерения царя и что Россия не возобновит военных действий до окончания переговоров, тогда как они только для виду велись между Толстым и турецким посланником… Приняв к сведению гарантии Франции, Турция успокоилась и согласилась не подавать первой сигнал к войне. Оставалось успокоить Россию…
      Впрочем, всё способствовало тому, чтобы расстроить и опечалить Россию и показать ей обратную сторону союза… Положение, которое на Юге было очень непрочно, внезапно, изме-нилось к худшему и на Севере (как говорилось выше, компания 1808 года не задалась). Корпус маршала Бернадота, обещанный Наполеоном для содействия русской армии в Финляндии, ос-тановился в Голштинии, переправил на острова авангард и, узнав о прибытии в Балтийское море нескольких английских кораблей (экспедиционный корпус генерала Мура с Сицилии), вовсе остановил движение… В то же время прекращение торговых сношений с Лондоном дало о себе знать. Торговые сделки прекращаются, банкротства следуют одно за другим; курс ассигнаций падает; всеобщий застой в торговле и безденежье присоединяются к затруднениям пра-вительства и усиливают в Александре горечь от сознания несбывшихся надежд…
     Александр никогда не питал иллюзий относительно союза с Наполеоном. С самого начала этот союз был вынужденным и Александру, как вдохновителю антифранцузских коалиций, чести не делал. С другой стороны, личное общение императоров имело для Александра немалое значение. Пожалуй, это был первый политический опыт молодого  русского императора. Опытный «обольститель от политики»,  император всех французов напрасно расточал ком-плементы. Александр, так же не скупился на похвалы в адрес Наполеона, в устной и пись-менной форме, легко уступал в малом и был непреклонен в вопросах, касающихся непосред-ственных интересов Российской империи (с твердостью российского императора Наполеон ещё столкнётся в Эрфурте). «Корсиканскому выскочке» не удалось переиграть «Северного Сфинкса».
     Наполеон был слишком откровенен в своих «восточных грёзах». Ослеплённый желанием вернуть Франции индийские колонии, Наполеон потерял бдительность. «Наполеона может

- 36 -
погубить только сам Наполеон…». Приманка готова, осталось приготовить надёжную ловушку.
      Верность Александра «делу Тильзита» - большой вопросительный знак!
     Тем не менее, Александр просит Коленкура передать Наполеону уверения в своём восхищении и преданности, скромно присоединяя к ним совет, не гнаться за слишком многим…
   …Впрочем сам Наполеон не отказывался действовать на Александра силой своего авторитета и уверениями в нежных  чувствах… Рассчитывая продолжить в Эрфурте систему обольщения, испытанную в Тильзите, он подготавливал её, поддерживая сношения со своим союзником на дружеской и фамильярно доверчивой ноте… Александр говорил, что свидание рассеет все  сомнения , удовлетворит все интересы; и, может быть, он не притворялся, надеясь на это… Со своей стороны, хотя Наполеон и срывал или, по крайней мере, облекал в глубокую тайну свои окончательные намерения относительно условий раздела, он надеялся на успех свидания и ожидал от него громадных результатов… он назначил на сентябрь 1808 года время для встречи, а на октябрь начало великих операций, которым предназначено создать переворот в восточном мире от Дуная до Инда.
      Он рассчитывал, что к этому времени на Иберийском полуострове всё будет кончено… «К тому времени Испания будет настолько организована, что благодаря этому, моя тулонская эс-кадра увеличится на несколько кораблей (и великим свойственно заблуждаться)… Узнав, что в Мадриде у некоторых правительственных агентов сохраняются «в большом количестве карты и бумаги о путешествии по Египту, Африке и Малой Азии, предпринятом после 1803 года», Наполеон приказывает отобрать все эти документы… Он приказывает начертить большую карту Египта; отпечатать её, но не опубликовывать… Рекрутский набор 1808 года дал французским армиям в Италии и Далмации подкрепление в 80 000 человек; эти армии должны будут по первому сигналу напасть на Европейскую Турцию…
   …Он замышляет теперь вторжение в Индию и с моря совместно с крупными операциями, которые будут выполнены на суше… для главного удара предназначалась эскадра Средиземного моря, которая должна состоять из французских, русских, итальянских, испанских и пор-тугальских кораблей с моряками всех национальностей…
      За время своей карьеры Наполеон уже мечтал о нападении на Англию в Индии по каждому из трёх существующих путей, отдельно взятому: в 1791 году через Суэц; в 1800 году, во время своего первого сближения с Россией, - через центральную Азию, и – мимо Капштадта в 1805 году. В 1808 году он хочет воспользоваться всеми этими путями одновременно, сразу двинуть туда и армию и флот; он хочет опять начать египетскую экспедицию в то самое время, когда его флот будет огибать Африку, и на границах Персии объявить о смелом походе, о котором мечтал император Павел I.
      …в то самое время, когда Наполеон предаётся своим грандиозным проектам и доводит их до ясной и почти окончательной формы… начинается всеобщее восстание в Испании, которое доказывает неосновательность его предположений и вскоре разрушает все его планы.
     Более ясные указания на необходимость приостановиться на пути приготовлений операций на Востоке Наполеон почерпнул из известий о настроениях Австрии… Разрыв Австрии с Англией был только кажущимся; английские товары по-прежнему доставлялись в Триест… Австрийская столица была очагом всемирной интриги…Австрийский кабинет не примирился с мыслью, что Пресбургский мир навсегда установил судьбу монархии (подписанный 14 (26) декабря, Пресбургский мир фактически уничтожил  «Священную Римскую империю германской нации»; Австрия должна была отдать Венецию, Истрию, Далмацию, Катарро, уступить часть своих исконных земель Баварии, Вюртембергу и Бадену.
     25 июля (6 августа) Франц II отрёкся от титула императора Священной Римской империи, став наследным императором Австрии Францем I)… Кабинет желал войны и боялся её, он считал, что война должна непременно вспыхнуть, независимо от того, будет ли Австрия к ней принуждена или сама вызовет её…
Предложения Наполеона по поводу Турции вызвали в Вене только большую осторожность… Внезапно вспыхнувшие события в Испании, дали опасениям Австрии определённое направле-ние… Там не сомневались более, что захват испанского трона был только началом борьбы На-полеона против всех законных династий, и что вслед за Бурбонами должна наступить очередь Габсбургов… Страх вызвал У Австрии внезапный подъём энергии и смелости… В продолжение одного месяца император Франц приказал образовать резерв, для пополнения действующей армии, уже доведённой до 300 000 человек; затем создать милицию (ополчение) и приступить к учениям и маневрам…
      Когда Наполеон увидел, что кроме Испании осложнения надвигаются и со стороны Австрии, он  написал Коленкуру, приказывая ему узнать мнение царя о поведении Австрии…
      Император Александр предупредил сообщения, которые должен был сделать ему Коленкур… Лишь только он узнал о происходящих в Вене приготовлениях он сказал герцогу Виченцкому (Коленкуру): «Ссора Австрии с нами может привести её только к гибели…» …узнав о
- 37 -
Андрей В. Миронов

прибытии в Триест английского корабля, который привёз от инсургентов Сарагосы предложение испанской короны эрцгерцогу Карлу, Александр счёл нужным предупредить Коленкура об этом событии: «Если бы я, - сказал он, - состоял в тесной дружбе и союзе с императором Наполеоном и не сообщил ему чего-либо, что может иметь для него значение, а тем более о замыслах против него других государей, я поставил бы себе это в упрёк…  Я не понимаю, как можно быть союзником и другом наполовину»…  Когда Коленкур заговорил с Александром о предостережении по адресу австрийцев, император выразил желание не ускорять событий. Он сказал, что не верит в нападение Австрии; что такой поступок с её стороны был бы безумным, а безумия нельзя предполагать… Тем не менее, окончательный его ответ был тот, что Наполеон, во всяком случае может рассчитывать на него… Что касается Австрии, то она продолжала вооружаться, но отрицала свои приготовления…
      Ввиду неопределённого положения Наполеон не отдаёт приказаний о возобновлении при-готовлений в Бресте, Лориенте, Тулоне, но не отказывается окончательно от всего, о чем мечтал и что обдумывал в продолжение шести месяцев… он продолжает мечтать об экспедиции на Средиземном море, продолжая снабжать провиантом Корфу, «с тем расчётом, чтобы знать за-ранее на что можно рассчитывать, если бы потребовалось снабдить там провиантом эскадру на два или три месяца»…  Он только что получил записки о топографии Персии и о способах пройти через неё, составление которых было поручено Гардану. Он приказал Шампаньи «уложить их тщательно в отдельный ящик, чтобы в случае надобности можно было легко найти их». В то же время Наполеон приказал сообщить Гардану своё удивление тому, что Персия ещё не подписала мира с русскими. «По-видимому, она (Персия) более должна желать мира, что ей приходится поддерживать войну с афганцами и, быть может, заняться более отдалёнными экспедициями»…  Диктуя инструкции своему библиотекарю Барбье по поводу выбора книг, которые ему необходимо иметь при себе во время путешествий, Наполеон приказывает прибавить следующую заметку: «Между прочим, Император желал бы, чтобы Барбье, с одним из лучших наших географов взял на себя следующий труд: составить записки о походах на Евфрат и против парфян, начиная с похода Красса до седьмого столетия, включая  походы Антония, Трояна, Юлия и т.д.; начертить на картах подобающего размера путь, по которому шла каждая армия, с древними и новыми названиями стран и главных городов; дать географические сведения о территории и исторические описания каждой экспедиции, заимствуя их из оригиналов»…
      Наполеон полон радужных надежд, 2 (14) июля генерал Бесьер одержал победу при Медине-дель-Рио-Секо, 8 (20) июля Жозеф Бонапарт вступил в Мадрид, казалось, что дела в Испании пошли на лад и близки к завершению… но  10 (22) июля генерал Дюпон, окруженный испанцами, капитулировал при Байлене. Таким образом, Франция потеряла в Испании три дивизиона и славу непобедимой армии.
      Накануне капитуляции Наполеон был хозяином Европы… На другой день после Байлена (после получения известия «о Байлене»)  всё изменилось. Для вторичного завоевания Иберийского полуострова нужно было вызвать из Германии часть войск, освободить Пруссию, т.е. дать ей возможность сделать попытку приподняться и напасть на Францию с тылу; Австрия… ждала только случая, чтобы выступить на сцену, а, чтобы сдержать её, Россия могла и не оказать помощи Франции… Испанские войска Ла-Романа, составляющие авангард маршала Бернадота, занимавший датские острова, ожидая, когда можно будет высадиться в Швеции, восстали против французов, перешли на сторону врага, просили английский флот отвести их в Испанию и хотели принять участие в деле её освобождения…Наполеон, вынужденный отложить свой поход в Турцию, уже не мог предлагать России той главной и необычайной выгоды, которой она ждала от союза с Францией…
      Вынужденный изменить все свои планы, Наполеон быстро применяется к новому положению и принимает решение без колебаний; нужно перебросить в Испанию достаточное количе-
ство войск… Он намеревается отозвать с Севера три корпуса Великой Армии… Он решает со-
всем очистить от войск Пруссию…  и эта мера ляжет у него в основу новой политической ком-бинации. Памятуя, что со времени Тильзита в его сношениях с Петербургом на первом плане стоят два вопроса, восточный и прусский, и, уже не зная, как справиться с первым, он воз-вращается ко второму…, но уже для того, чтобы решить его в направлении, благоприятном для России, и освободить её от неприятного присутствия французских войск  в Силезии и на Одере… 8 (20) августа, вернувшись в Париж и, со своей стороны, действуя энергично на Венский двор, Наполеон официально просит у России параллельных шагов… В течение первых дней царь приписывал это неожиданное великодушие императора чувству признательности, вызванному у Наполеона поспешностью, с которой он признал Жозефа испанским королём… Однако… вскоре стало известно, что Франция потеряла армию, а король Жозеф – столицу. Слишком умный, чтобы не уловить очевидной связи между этими событиями и уступками Наполеона по прусскому вопросу, Александр скрыл, что заметил эту связь… Конечно, император Александр боялся новой войны между Францией и Австрией, ибо она доставила бы Наполеону предлог отсрочить всякое дело на Востоке; она могла повлечь за собой гибель Австрии и, унич-тожая промежуточное между Россией и Францией государство, поставить Россию в грозное соприкосновение с «чрезмерным господством»… «Разгром Австрии, - писал граф Толстой импе-ратору из Парижа, - должен быть рассматриваем, как предвестник нашего (т.е. русских) раз-грома и как средство для него»…
      28 июня (10) июля император Александр в письме к русскому посланнику в Вене князю Куракину приказывает «осторожно дать почувствовать Венскому двору, что подписанный им (Александром) Тильзитский мир имеет свои обязательства (т.е. России перед Францией в ре-зультате враждебных действий Австрии)…  24 августа (5) сентября император Александр счёл нужным обратиться к австрийцам со вторым советом. Он оправдывал их опасения, сочувствовал их тяжёлому положению, словом, говорил с ними обычным языком коалиции, насквозь пропитанным недоверием к императору Наполеону; но при этом старался указать на несвоевременность и опасность войны в настоящее время, ничего не имея против неё в буду-щем…  Заявление России не заставило Австрию заметно изменить своё поведение и не склонило её к немедленному признанию новых королей; но оно продлило её колебания, вследствие чего дурной ход испанских событий не вызвал взрыва, которого опасались. Вмешательство России оказалось достаточным для сохранения мира и способствовало отсрочке континентальной войны.  Зато надежды Наполеона отвлечь Александра от Турции отказались кратковременными… Очередной дворцовый переворот возвёл на престол султана Махмуда. На Дунае воцарились невообразимый беспорядок и безвластие… До Петербурга дошли слухи, что турки нападают на сербов, состоящих под покровительством императора Александра и включённых в перемирие…  Русский кабинет почерпнул в таком положении дел лишний довод для того, чтобы более решительно потребовать уже шесть месяцев обещанного и всё еще ожидаемого решения (по восточному вопросу)… Пользуясь словами, сказанными в Тильзите, обращаясь к Наполеону с его собственными доводами, Александр повторял: «Турки, как говорил мне Император, варвары без организации, без правительства; трудно сказать, на что это похоже, Теперь самый удобный случай придать Тильзитским проектам о Турции, т.е. истинному её освобождению, либеральную окраску, подобающую этому великому делу. Наш век даже более, чем политика, отводит этим варварам место в Азии. Освобождение этих стран будет делом благородным и похвальным; оно и есть следствие честолюбивых планов. Человеколюбие требует, чтобы в наш век просвещения и цивилизации не было в Европе этих варваров»… 25 августа Александр написал Наполеону последнее перед свиданием в Эрфурте письмо, в котором были определены и поставлены в точные границы основы предстоящих обсуждений… предметом обсуждений  и сделки будут четыре вопроса: об Испании, Австрии, Пруссии и Турции…(Вандаль, том 2, стр.375-407). Вандаль, видимо умышленно, упускает еще один вопрос, вопрос о восстановлении Польши, как самостоятельного государства. «Польша – единственный вопрос, в котором я никогда не пойду на сделку», - говорит Александр Коленкуру (Анри Труайя стр.124)
      11 (23) сентября Наполеон, перед отъездом из Сен-Клу, отправляет в Эрфурт Талейрану, выехавшему раньше,  свой проект переговоров с препроводительным письмом (См. приложения, № 9). Из него видно, что, на основании всех переговоров за этот год, он в это время считал невозможным избегнуть в более или менее близком будущем раздела Турции и больших военных операций в Азии.
      Талейран, находившийся с июля 1807 года не у дел, был вызван из Валенсии, где он исполнял роль тюремного надзирателя за испанскими принцами. Наполеон так излагал ему свои планы: «мы едем в Эрфурт. Я хочу вернуться оттуда с руками, развязанными для того, чтобы свободно чувствовать себя в Испании. Мне нужна уверенность, что Австрия испугается и присмиреет, и я не хочу в какой бы то ни было форме ввязываться в дела Леванта. Подготовьте конвенцию, которая удовлетворяла бы императора Александра, ущемляла интересы Англии и
устраивала меня. В остальном можете рассчитывать на мою помощь: необходимый престиж вам будет обеспечен».
     2 (14) сентября император Александр выехал из Петербурга, направляясь в Эрфурт. Перед отъездом вдовствующая императрица Мария Фёдоровна обращается к сыну с письмом. «Алек-сандр, - заклинает она, - уклонитесь от этого свидания. Вы потеряете вашу империю и вашу семью, Остановитесь, ещё есть время. Послушайтесь голоса чести, просьб и молений вашей матери…». Он отвечает ей почтительным письмом. Он объясняет, что в данный момент вынужден делать вид, что интересы России совпадают с интересами Франции, что необходимо выиграть время и подготовиться, выжидая благоприятного момента: «Торопить события значило бы всё испортить и погубить… Укрепляя наш союз, мы усыпим подозрения нашего союзника… Придёт час, когда мы спокойно будем наблю-дать падение Наполеона»…  Александр ехал в простой коляске, без свиты… Великий князь Константин и лица, которые должны были состоять при особе императора, выехали раньше. Среди них находился Михаил Михайлович Сперанский, тайный советник и статс-секретарь.    
     Не совсем понятно, для чего Александр так настаивал на личной встрече с Наполеоном, в то время, когда тот был занят Испанскими делами.  Вопросы, официально поставленные и разрешенные  Эрфуртской встречей,  можно было решить на уровне посланников. Вероятно, личное свидание нужно было для бесед императоров с глазу на глаз, подобные беседы доку-ментально не фиксируются, следовательно, не становятся достоянием гласности.
     Не смотря на очевидную спешку, Александр на два дня остановился в Кенигсберге… Дело Пруссии внушало ему самое живое участие, он вообще слишком много занимался делами Пруссии, что весьма настораживало Наполеона. Долее нигде не останавливаясь Александр в Веймар, где решил отдохнуть несколько часов перед торжественным въездом в Эрфурт… 15 (27) сентября оба императора встретились за городом и совершили торжественный въезд в Эрфурт… 16 (28) сентября в Эрфурт прибыл чрезвычайный австрийский посол генерал барон Винцент с письмами австрийского императора Франца императорам Александру и Наполеону… В Эрфурте барон Винцент будет в качестве соглядатая, ему поручено разузнать секрет обоих императоров, проникнуть в тайну их совещаний и, если возможно, вырвать Александра из-под влияния Наполеона (наивные австрийцы полагали, что подобное влияние существует)…В тот же день военный агент на русской службе Йоганн Маллия пригласил на русскую службу группу квалифицированных австрийских оружейников.
      С 28 сентября по 5 октября имели место главные прения.…  Император Александр пишет сестре Екатерине Павловне: «Бонапарт принимает меня за глупца. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. А я уповаю на бога»… По прусскому вопросу основные затруднения относилось к трём крепостям на Одере, остающихся за Францией по договору от 27 августа (8 сентября).  Александр настаивал на возвращении  крепостей Пруссии, Наполеон возражал…  в результате он удержал временно крепости за собой.… По вопросу о Польше Александр добился от Наполеона устного обещания вывести войска из герцогства Варшавского и ни в коем случае не занимать его снова… Раздел Турции был отложен, по взаимному согласию сторон… Дунайские княжества (Молдавия и Валахия) документально закреплены за Россией… Россия обязалась не начинать военных действий против Турции до 1 января 1809 года.… Было признано присоединение Финляндии к России.… Не настаивая более на признании Австрией новых королей, Наполеон взял с Александра простое обещание, что если Австрия нападёт, Александр окажет ему содействие…
      2 (14) октября императоры расстались, расстались чтобы больше не встречаться… Эрфуртская встреча закончилась дипломатическим поражением Наполеона.
     Описание Эрфуртской встречи было бы недостаточным, если не упомянуть предательства Талейрана, вошедшего в тайные сношения с императором Александром. Видя, как Наполеон всё более стремится к невозможному и идёт к верной гибели… он считал, что существовало только одно средство остановить его и умерить его пыл, и что таким средством было – поддержать мужество других государей и убедить их стойко сопротивляться Наполеону (Вандаль, том 2 стр.438). Талейран действовал в своих личных интересах и в интересах Австрии (т.е., тоже в своих, являясь платным агентом Австрии)… союзу с Россией, на который ориентировался Наполеон, Талейран противопоставлял союз с Австрией… Измена Талейрана и близорукость Наполеона произвели на Александра большое впечатление. Если такой человек, как Талейран, призывает бороться с Наполеоном, значит дела наполеоновской империи действительно плохи.
      Уже целый год Европа ждала развода Наполеона и его брака с русской великой княжной… Когда Наполеон приехал в Эрфурт, у него по вопросу о разводе и новом браке не было твёрдо
установленного решения… Он вовсе не намерен был просить теперь же руки великой княжны Екатерины… Его желанием было заручиться несколькими словами, о которых он мог бы напомнить…
      …Наполеон поручает Талейрану (выбор посредника весьма неудачен) довести до сведения царя, что он собирается развестись с Жозефиной и просить руки одной из русских великих княжон, «чтобы укрепить деяния и династию императора новым брачным союзом»… Великая княжна Екатерина, единственная из сестёр императора, достигшая брачного возраста… но Александр никогда бы не согласился бы отдать свою любимую сестру на съедение Минотавру… однако он не выдаёт своих чувств и говорит Талейрану: «Если бы дело касалось только меня, я бы охотно дал своё согласие, но его недостаточно: моя мать сохранила над своими дочерьми власть, которую я не вправе оспаривать. Я могу попытаться воздействовать на неё; возможно, она согласится, но я за это не поручусь. Мною руководит истинная дружба к императору Наполеону, и мои слова должны его удовлетворить»… Вернувшись в Петербург, император Александр поспешно обручает великую княжну Екатерину с герцогом Ольденбургским.
       Однако не получив руки Екатерины, «корсиканский людоед» переключается на её младшую сестру Анну, которой еще нет пятнадцати лет. Александр обращается за советом к
матери: «Раз уж Наполеону взбрела в голову такая мысль, то он предпримет соответствующие шаги. Что предпринять?». Мария Фёдоровна трезво оценивает ситуацию и пишет дочери Ека-терине (герцогине Ольденбургской): «Я сказала Александру, что, однажды избегнув этого несча-стья, мы должны предотвратить его и на этот раз… Предположим, что мы согласились на этот союз, и посмотрим какие выгоды он принесёт государству. Они таковы: 1. Надежда на дли-тельный мир с Францией… А каковы последствия отказа? 2. Отказ озлобит Наполеона; его не-довольство нами, его ярость против нас возрастут… Он использует отказ как предлог для на-падения. Наш народ, осведомлённый самим Наполеоном о его брачных предложениях, в случае согласия избавивших бы нас от бедствий войны, обвинит в этих бедствиях императора и меня и осудит нас (под словом «народ» следует понимать – дворянство)… 3. А бедняжке Аннет придётся стать жертвой, обречённой на заклание во имя блага государства. Ибо какой будет жизнь этого несчастного ребёнка, отданного преступнику, для которого нет ничего святого и который ни перед чем не остановится, потому что он не верует в Бога… Что она увидит, что услышит в этой школе злодейства и порока?.. На одной чаше весов – государство, на другой – моё дитя, а между ними Александр, наш государь, на которого падут все последствия отказа!.. Если этот человек (Наполеон) умрёт, будучи супругом Анны, его вдова подвергнется всем ужасам смут, которые вызовет его смерть, ибо, разве можно предположить, что будет признана династия Бонапартов? Мы долго обсуждали, какой ответ дать Коленкуру, и остановились на следующем: моя дочь слишком юна и ещё не сформировалась окончательно». После семейного совета Коленкуру было передано, что великая княжна Анна в виду её крайней молодости не может быть отдана в супруги сорокалетнему императору французов. Но во избежание разрыва между двумя дворами проект этого союза будет снова благосклонно рассмотрен Россией через несколько лет, когда маленькая Анна достигнет брачного возраста.
      По своим итогам Эрфуртская встреча, не смотря на подписанную конвенцию, была сви-данием устных договорённостей.
      6 (18) октября Наполеон возвратился в Сен-Клу. 11 (23) октября он с императрицей Жозе-финой посетил музей, где долго беседовал с художниками. 13 (25) октября открылись заседания Законодательного собрания. При открытии Наполеон сообщил, что намерен лично отправиться в Испанию и принять командование над армиями. 17 (29) октября император покинул Париж, а 22 ноября (4 декабря), после ряда блистательных побед, Наполеон вступил в Мадрид. Едва вступив в Мадрид, Наполеон опубликовал ряд декретов антифеодальной направленности, как то – отмена феодальных прав на территории Испании, отмена и запрет инквизиции, сокращение монастырей на одну треть, имущество инквизиции и упраздненных монастырей подлежало секвестру в пользу государства и т.п…. Не смотря на прогрессивный характер Мадридских декретов, испанский народ не принял милости от завоевателя… (
      Наполеон вдруг понимает насколько непрочно его положение даже в Париже, во Франции, что уж говорить о странах, присоединённых к Франции силой штыка. Франции не нужна Азия, тем более Индия. Всё это нужно «императору французов». Наиболее точно по этому вопросу высказался Талейран в Эрфурте: «Рейн, Альпы, Пиренеи – завоевания Франции, остальное – завоевания императора»…
      16 (28) октября император Александр возвратился в Петербург. По дороге в Петербург 4 (16) октября император в обществе Коленкура, князя Трубецкого и племянника Талейрана Эдмона Перигора обедал в замке герцогини Курляндской  Анны-Шарлотты – Лобау. Здесь, по просьбе Талейрана, Александр выступил в роли «свата». Свадьба дочери герцогини Курляндской Доротеи с Эдмоном Перигором состоялась во Франкфурте 10 (22) апреля 1809 года…
Так император Александр расплатился с Талейраном за предательство.
      Наполеон ошибался, думая, что, приобретя согласие Александра на свои планы, он мог на-деяться и на его помощь; намерения, которые царь вынес из Эрфурта, совершенно не отвечали таким ожиданиям. Далёкий от мысли, что только мир с Англией должен положить конец начатому им делу, Александр поставил ему более близкие и уже намеченные пределы. После свидания он непоколебимо решил замкнуть круг частных, собственных интересов России и более не сходить с этого пути. Он намеревался ограничиться тем, чтобы довести до конца две войны, которые он вёл в интересах России и результаты которых были заранее предусмотрены и определены Эрфуртским договором. Его желания (в данный момент) не шли дальше того, чтобы отнять Финляндию у шведов и княжества у турков.
     1808 год самый достопамятный год в новой истории, потому что в этом году Наполеон, достигнувший высочайшей степени славы и могущества, сам начал подрывать фундаменты своего величия, подчинив политику Франции и стараясь подчинить политику всей Европы личным своим выгодам и возвышению своего семейства.

                1809

     Компания 1809 года началась переходом русских войск по льду Балтийского моря с целью перенести военные действия непосредственно в Швецию. 1 (13) марта русская армия двинулась тремя колоннами по льду Ботнического залива. Переход удался блистательно. Колонна Шувалова овладела Торнео, Барклай де Толли взял Кваркен, Багратион овладел Аландскими островами, а его авангард под командованием генерал-майора Кульнева Я.П. достиг шведского берега у Гриссельгама, наведя панику на Стокгольм.
      Довести всю операцию до конца не удалось. В Швеции произошел государственный пере-ворот. Король Густав IV был низложен, и вступивший на престол под именем Карла герцог Зю-дерманландский предложил генералу Кноррингу перемирие, которое последний, опасаясь скорого вскрытия льдов, и заключил, чем вызвал неудовольствие императора Александра.
     20 марта 1809 года Барклай де Толли был пожалован генералом от инфантерии и назначен главнокомандующим в Финляндии, однако наступившая весна помешала продолжению операции.
     Принято считать, что Михаил Богданович Барклай де Толли – креатура графа Аракчеева. Позволю себе утверждать, что Аракчеев не был волен в принятии решений. Он был покорным  исполнителем Высочайшей воли. Именно в этом заключается смысл указа от 14 декабря 1807 года, согласно которому следовало «объявляемые генералом от артиллерии графом Аракчеевым высочайшие повеления считать именными нашими (императора Александра) указами». Легковерные современники немедленно решили, что указ  - знак особого благоволения императора к графу. По моему мнению, хозяин указал слуге его место. Аракчеев никогда не по-зволит себе проявить несанкционированную инициативу
     3 (15) мая Шувалов разбил шведский корпус генерала Фурумарка при Шелефте. Летом шведы пытались атаковать северный отряд графа Каменского Н.М., высадив тыл русским десант, который был совершенно разгромлен Каменским при Ратани.
      5 (17) сентября в Фридрихсгаме состоялось заключение мира, отдавшего России всю Фин-ляндию.
     Русские видели в новом завоевании своем (т.е. в Финляндии) одно только беззаконное, по-стыдное насилие. Во всей России, дотоле славной, и без потерь владений униженной всё более и более, господствовала одна мысль, что у неё, именно у неё, а не у государя её, есть на Западе страшный соперник, который должен положить преграду величественному течению её великих судеб, если сама она не будет уметь потушить сей блестящий, ей грозящий метеор. С самого Тильзитского мира смотрела она на приобретения свои с омерзением, как на подачку Наполеона.
     Победное завершение кампании 1809 года удалось во многом стараниями военного министра графа Аракчеева. Переход русской армии по льду Финского залива был совершён по настоянию графа. Аракчеев принял решительные меры к улучшению снабжения русской армии в Финляндии продовольствием и боеприпасами. Немало способствовала успеху российской армии артиллерия, возрождённая после Аустерлица при деятельном участии инспектора всей артиллерии, военного министра графа Аракчеева. «Я не воевода и не брался предводить вой-сками… Тот мой враг, кто не исполняет своего дела как следует. …если бы не столкнул Барклая на лёд, прямо в Швецию, то мы ещё два года пробивались бы в Швецию, - оценивал Аракчеев свою деятельность в Финскую кампанию.
     … Наполеон с тремя лучшими маршалами – Даву, Массена и Ланном – стоял в боевой го-товности. Он ждал, чтобы Австрия «напала» первая, потому, что это давало ему лишний аргумент в важном, начатом в Эрфурте, но не оконченном споре с Александром; он ещё надеялся на выступление России против Австрии.
     Меня откровенно удивляют кавычки в слове «напала», поставленные академиком. Австрия действительно напала первой 28 марта (9 апреля), нарушив границы Баварии. Наполеон дей-ствительно надеялся на императора Александра, всегда надеялся, верил не всегда и был об-манут не единожды.
     «Я хочу ещё верить, что мир возможен», - вот к чему, в сущности, сводился ответ Александра.
     Упорно ведя игру в прятки, Александр как будто хотел, чтобы события застали его врасплох. Если его цель была действительно такова, она была достигнута.
      Наполеон будет обманут и  позже, когда  в 1812 году, когда он предложит Александру встретиться и решить «спорные» вопросы все заподозрят в обмане его; он, мол, тянул время, собирался с силами, выжидал выгодного момента для вторжения в Россию. Наполеон – рыцарь, он честен во всём, что касается войны. «Я не добр, но я надёжен».
     Итак, 31 марта (12 апреля), находясь в театре, Наполеон получил известие, что австрийская армия 28 марта (9 апреля) переправилась через реку Инн и её передовые части вступают в Мюнхен. В тот же день эрцгерцог Иоанн перешёл со своей армией итальянскую границу; на
                - 42 -
Севере эрцгерцог Фердинанд вступил с пятьюдесятью тысячами войска в Герцогство Варшав-ское. Коленкур немедленно, официальным порядком, в силу тильзитского и эрфуртского дого-воров, потребовал  содействия России. …По необычайному стечению обстоятельств, Александр – в силу формальных обязательств, законный враг Австрии – в предстоящей борьбе всего более должен был опасаться полного разгрома противника. После поражения Пруссии  в 1806 году Австрия осталась единственным государством на западном рубеже между Францией и Россией, сохранившим относительную независимость. Неизбежный раздел Австрии, в случае её поражения, привел бы к неизбежному расширению Герцогства Варшавского, что было бы рав-носильно восстановлению Польши. Этого Александр не мог допустить.
     Он начинает блестящую, как всегда, игру – обещает содействие Франции и бездействие Австрии. «Мои войска сосредоточены на границе Галиции и будут готовы к действиям в не-продолжительном времени», - сообщает Александр Наполеону. «Я ничего не буду делать напо-ловину», - говорит он Коленкуру. Австрийскому посланнику князю Шварценбергу Александр обещает, что русские войска получат приказание избегать, насколько это будет от них зависеть, всякого столкновения с австрийскими войсками; что выступление в поход будет задержано, насколько это будет возможно.
     10 (22) апреля Наполеон разбил эрцгерцога Карла при Экмюле. 29 апреля (11 мая) Наполеон занял Шенбрунн.  1 (13) мая французские войска заняли Вену.  9 (21) мая Наполеон атаковал армию эрцгерцога Карла между Асперном и Эсслингом. Сражение продолжалось два дня и за-кончилось поражением Наполеона; французы отступили на исходные позиции.
     22 мая (3 июня) корпус князя Голицына вступил в Галицию, занятую польскими войсками князя Понятовского, верного союзника Франции. «…предписывается вам избегать совместных действий с польскими войсками и оказывать им содействие только косвенным путём», - пред-писывал император Александр князю Голицыну.
     В битве при Ваграме 23 – 24 июня (5 – 6 июля) Наполеон нанёс сокрушительное поражение австрийским войскам. 2 (14) июля в Цнайме заключено перемирие. В тот же день русские войска оккупировали Краков.  2 (14) октября подписан Шёнбруннский договор, согласно которому Австрия потеряла юго-восточные и западные провинции, должна была уплатить контрибуцию в восемьдесят пять миллионов франков и сократить свою армию до ста пятидесяти тысяч человек.
     В результате раздела австрийской Галиции большую часть территории с населением в 1,5 миллиона  человек получил саксонский король, как герцог Варшавский, и меньшую с населением в 400 тысяч человек получила Россия.  Приказом Наполеона численность армии в Герцогстве Варшавском увеличена с тридцати тысяч до шестидесяти тысяч человек. «Успокойте министерство относительно усиления герцогства Варшавского, - пишет министр иностранных дел Франции Шампаньи послу в Петербурге Коленкуру, - вы уполномочены дать все нужные обеспечения». Французский император не желает восстановления Польши. Наполеон согласен  уничтожить имена  Польши и поляков, чтобы они исчезли из политических  актов и даже из истории.
     Император Александр остался недоволен текстом Шёнруннского договора, доставленного в Петербург 15 (27) октября.  В самом деле, какая разница оттого, что поляки станут име-новаться саксонцами, оставаясь поляками по сути, т.е. непримиримыми врагами Российской империи. Кроме того, увеличение численности армии, пусть союзной, на границе государства не могло не насторожить российского самодержца. «Поляки опьянели, - говорит канцлер Румянцев, словами императора Александра, - следует их отрезвить». Александр, требуя определённого письменного договора, выразил желание, чтобы Наполеон принял на себя обязательство – никогда не восстанавливать Польши.  Наполеон ответил формальным согласием.
     Коленкур получил полномочия, и конвенция была заключена 23 декабря 1809 года (4 января 1810). Она заключала в себе статьи: 1) Польское королевство не будет никогда восстановлено; 2) слова «Польша» и «поляки» не будут употребляться в публичных актах; 3) Великое герцогство Варшавское не будет более расширяться за счет бывших польских областей.
     Покладистость Наполеона в «польском вопросе» имеет весьма банальное объяснение. Ещё в Эрфурте Александру был сделан намёк на вероятность скорого развода Наполеона с Жозефи-
ной. Осознав в полной мере всю неустойчивость своего положения, Наполеон стремится любыми путями укрепить свои семейные связи с  владетельными дворами Европы; своего младшего брата Жерома Наполеон женит на принцессе Екатерине Вюртембергской, а своего приёмного сына Евгения Богарне  - на дочери баварского короля, что, однако, не решает проблемы в целом. У Наполеона нет прямого наследника. Жозефина бесплодна. В Эрфурте, чтобы закрепить франко-русский союз, Наполеон спрашивает у Александра согласие на брак с его сестрой В.к.  Екатериной Павловной. Такой поворот событий не привлекает российского императора. Под различными «туманными предлогами», как утверждают исследователи, Александр отказал Наполеону. Я не уверен, что «туманные предлоги» могли удовлетворить Наполеона,  не уронив его достоинства. По-видимому, Наполеону было отказано под предлогом
- 43 -
того, что в.к. Екатерина уже обещана в жены герцогу Ольденбургскому. При этом императору всех французов была подана надежда на возможность брака, в недалёком будущем, с в.к. Анной,  которая, к сожалению российского императора, в настоящий момент, не достигла брачного возраста.
     Теперь Наполеон решает напомнить Александру о его обещании, но, чтобы в очередной раз не унизиться отказом, делает это тайно, через посланника при петербургском дворе графа Коленкура. 
     18 (30) ноября Наполеон объявляет Жозефине о предстоящем разводе. План императора поистине – «наполеоновский» по скорости исполнения; в декабре – развод с Жозефиной, в январе 1810 года – новый брак, укрепляющий пошатнувшийся союз с Россией, в 1811 году – наследник престола.
     Твёрдо решившись на брак с в.к. Анной Павловной, Наполеон предвидит тот случай, когда этот брак не сможет состояться по причинам от него не зависящим. «Я всегда решаю задачу несколькими способами», - говорит он. На случай отказа с российской стороны, он наводит справки при других европейских дворах. В качестве претенденток рассматриваются канди-датуры  саксонской принцессы и эрцгерцогини австрийской.
     4 (16) декабря Сенат Франции утвердил  акт о разводе императора Наполеона с императ-рицей Жозефиной.
     14 (26) декабря император Александр вернулся в Петербург из путешествия по России.
     23 декабря (4 января 1810 года) Коленкур и Румянцев подписали конвенцию по вопросу о дальнейшей судьбе Польши. Александр тот час же утвердил её. «Теперь я буду искать только случаев доказать императору (Наполеону) до какой степени я к нему привязан».
     28 декабря (9 января) Коленкур приступил к переговорам о браке Наполеона с в.к. Анной.    

  1810
     1 (13) января состоялось первое заседание вновь созданного Государственного Совета. В рамках Госсовета создавался Военный департамент с председателем во главе. «Чем хочешь быть, министром или председателем?» - спросил император Аракчеева. «Лучше самому быть дядькою, нежели над собой иметь дядьку», – ответил граф.
     7 (19) января великой княжне Анне Павловне исполнилось пятнадцать лет.
     17 (29) января Наполеон созвал совет из членов императорской семьи и государственных чинов. Обсуждался вопрос о кандидатуре будущей императрицы. Большинство голосов скло-нилось в пользу Австрии.
     18 (30) января состоялось официальное назначение графа Аракчеева председателем Военного департамента Государственного Совета. В следующем акте грандиозной пьесы, граф переходил с главных ролей на второстепенные, сохраняя при этом видимость значимости. Аракчеев никогда не был посвящён в планы императора Александра относительно противостояния Наполеону, чего нельзя сказать о новом персонаже, введённом в спектакль с некоторой поспешностью. 
     Барклай-де-Толли
     Стремительно восхождение Барклая началось с 1807 года, когда император Александр по-сетил Мемель, где сорокашестилетний генерал-майор находился на излечении от ран, полу-ченных в начале сражения пари Прейсиш-Эйлау. Император Александр лично посетил доселе лично незнакомого ему генерала и имел с ним продолжительную беседу, после чего Барклаю были пожалованы ордена Св. Владимира 2-й степени и прусского Красного Орла. Доподлинно неизвестно о чём говорил император Александр с Барклаем, но немецкий историк античности Бертольд Георг Нибур, старый знакомец Барклая еще по Голштинии, утверждал, что уже в
1807 году в Мемеле Барклай говорил об отступательном плане, о завлечении французов в глубь России по направлению к Москве, чтобы, удалив их от баз продовольствия и фуража, заставить Наполеона дать на берегах Волги «вторую Полтаву» и получить её (герои 12 года, стр.13 –15). Не напрасно император Александр после перехода Немана французской армией советовал Барклаю читать «Историю Петра», особенно ту часть, в которой говорилось о Полтаве.
     До или после встречи с императором у Барклая родился сей план – неизвестно, но распо-ложить к себе Александра он сумел.
     Отменно проявив себя, в финскую кампанию 1809 года, как военачальник, и в делах граж-данских, как генерал-губернатор Финляндии, 20 января 1810 года генерал от инфантерии Ми-хаил Богданович Барклай-де-Толли назначен военным министром. Спустя два месяца он подаёт Александру записку «О защите западных пределов России». «…Избрать оборонительную линию, углубляясь внутрь края по Западной Двине и Днепру», имея Москву «главным хранилищем, из которого истекают действительные к войне способы и силы».
Именно к «главному хранилищу»  в 1812 году стремился Наполеон. Миф о «матери городов рус-ских», «сердце России» и т.п. – досужий вымысел поздних «мемуаристов».
     Барклай отказался от старинных неуклюжих «смешанных дивизий», участвовавших в прежних войнах, и реорганизовал полки первой и второй армий в систему армейских корпусов, по образцу французских.
     В результате реорганизации русские корпусные и полковые командиры получали опыт командования, который мог пригодиться в ходе совместных русско-французских боевых опе-раций. Напомню, что русский военный мундир претерпел изменения «по французскому образцу» ещё в 1807 году, непосредственно после подписания тильзитских соглашений.
     В 1809 году император Александр либо действительно увлёкся «восточными грёзами», либо умело маневрировал между Наполеоном и «европейским»  (английским) общественным мнением. Небывалыми по масштабу военными приготовлениями он, с одной стороны, убеждал Наполеона в подготовке к совместному походу в Индию, с другой, давал понять Англии, что готовится к войне против Наполеона.
    
     Военные расходы России на 1810 год составили 92 млн. рублей (для сравнения: 1807 – 43 млн. руб., 1808 – 53 млн. руб., 1809 – 64,7 млн. руб.), в 1811г. – 113,7 млн. руб. только на сухопутные войска (Троицкий, стр.132).
     Значительно позднее, когда война уже шла к концу, Александр, отвечая на письмо Барклая, писал: «План кампании, который мы приняли, был, я думаю, единственный, который мог удастся против такого противника, каков Наполеон» .
     24 января (5 февраля) в Париже получены депеши графа Коленкура помеченные 3 (15) и 9 (21) января. Донесение посланника о ходе переговоров касательно брака Наполеона было передачей со слов Александра и не содержало никаких определённых сведений.  Александр вновь использовал тактику, принятую им с детства, «спрятался за чужую спину», переложив от-ветственность за принятие решения о браке великой княжны на вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну.  По словам императора Александра, сказанным Коленкуру, выходило, что в уме его матери создавались «тысячи затруднений».  Главным препятствие был возраст великой княжны. Императрица-мать ссылалась на пример двух её старших дочерей, которые умерли оттого, что рано были выданы замуж. Как довод против, выдвигался вопрос о перемене вероисповедания и это несмотря на то, что Наполеон не настаивал на перемены веры своей будущей супруги. У Марии Фёдоровны возникли некоторые сомнения относительно способности Наполеона воспроизводить потомство. В присутствии Коленкура император Александр, возмущаясь поведением матери, заявлял, что он непременно добьётся успеха, охотно вспоминал дни Тильзита и Эрфурта, клялся в верности союзу. Неоднократно требуя отсрочек, Александр продолжал предсказывать благоприятный исход, не проявляя большой энергии в деле и не ускоряя его ход.
     Слухи о сватовстве Наполеона к в.к. Анне, наконец, достигли высшего петербургского об-щества. В общем, светское общество не высказывалось  против брака – таково было впечат-ление, составленное Коленкуром.
     25 января (6 февраля) Наполеон прочёл депеши Коленкура. Не дожидаясь формального отказа со стороны России, Наполеон, через принца Евгения Богарне,  передаёт австрийскому посланнику князю Шварценбергу, что император остановил свой выбор на австрийской эрц-герцогине, что он готов жениться на ней, но при условии, что договор будет подписан немедленно, что всякая отсрочка будет рассматриваться как отказ. На свой страх и риск Шварценберг согласился подписать брачный договор. Сообщение об этом немедленно отправлено в Россию. В тот же день Наполеон отказался утвердить договор о Польше, подписанный Румянцевым и Коленкуром в Петербурге и утверждённый императором Александром. 
     26 января (7 февраля) брачный контракт Наполеона и эрцгерцогини Марии-Луизы подписан и отправлен на утверждение в Вену.
     27 февраля (11 марта) Вена праздновала бракосочетание эрцгерцогини Марии-Луизы и им-ператора Наполеона.
     21 марта (2 апреля) дядя Наполеона кардинал Феш совершил обряд бракосочетания своего племянника с эрцгерцогиней австрийской.
     Заключая австрийский брак, Наполеон уведомил Александра, что это событие не повлечёт за собой политического сближения Франции с Австрией, т.е. не  принесёт угрозы союзу России с Францией В то же время Наполеон отказал Росси во внешнем денежном займе, ссылаясь на отсутствие необходимых законодательных актов. Получив это известие, Россия отказалась от внешних займов, открыв подписку на  внутренний. С другой стороны, Наполеон не отказал в займе для покрытия военных издержек Австрии. Таким образом, Австрия получила капиталы, на которые рассчитывала Россия.
     Умело притворившись «обиженным» отказом Наполеона от руки в.к. Анны, император Александр «убил двух зайцев» –  приобрёл расположение высшего петербургского света и уберёг сестру от роли заложницы в предстоящем противостоянии Наполеону.
     Поскольку «польский вопрос», возникший непосредственно после Тильзита в связи с образо-ванием Герцогства Варшавского, так и остался нерешённым, Александр предпринимает по-пытку разрешить его без участия Франции. С этой целью он возобновляет переписку с поль-ским князем Адамом Чарторыжским, вынужденным спутником юности императора, короткий период занимавшим пост российского министра иностранных дел, к настоящему времени проживающему в Варшаве.
     Дело в том, что ещё в 1809 году, когда русская армия князя Голицына перешла австрийскую границу и вторглась в Галицию, группа варшавских вельмож и галицийских магнатов, соблюдая секретность, обратились к русскому главнокомандующему с предложением, – если император Александр согласится восстановить прежнюю Польшу, возвратив её прежние границы, польская знать признает его своим  королём, и её пример, может быть, увлечёт за собой остальных.  Тогда Александр не воспользовался стол лестным для него предложением. Вероятно, негативный отпечаток накладывало на проект это «может быть»… Ни к чему было раньше срока портить отношения с Наполеоном.
     Путём заключения конвенции о Польше Александр делает попытку дискредитировать Наполеона в глазах польской общественности. Но, поскольку инициатором договора был сам российский император, а  Наполеон отказался его ратифицировать, решение «польского во-проса» откладывается. Только в январе 1811 года Александр в письме князю Чарторыжскому вновь возвращается к вопросу о положении Польши в случае вероятного разрыва России с Францией.
     16 (28) мая 1810 года скоропостижно скончался наследник шведского престола Карл-Август Аавгустенбург, зять датского короля, избранный Сеймом 2 (14) июня 1809 года наследовать престарелому королю Карлу XIII, не имевшему потомства.
     13 (25) июля в городе Эребро собрался Сейм с целью избрания наследника шведского пре-стола.
     9 (21) августа четыре сословия шведского сейма избрали маршала Бернадота, принца Понте-Корво наследником шведского престола. «Я избран небольшой партией, как вождь, с условием, отвоевать Финляндию. Но начинать из-за этого войну было бы безумием, к которому я не приложу своих рук»… Наполеон надеется, что новый наследник, наконец-то объявит долгожданную войну Англии, замкнув, таким образом, кольцо континентальной блокады. Надеждам императора не суждено было сбыться.
    В августе 1810 года Россия начинает строительство укреплённых лагерей на линии Двина – Днепр. Русские армии методично стягиваются в западные губернии. Тем не менее, откровенные демарши российского императора  не вызывают у Наполеона никакого беспокойства.
    «Если я буду принуждён воевать с вами, то совершенно против моей воли, - говорил он (На-полеон) в августе 1810 года князю Алексею Куракину (брату посла), - вести 400000  войска на север, проливать кровь без всякой цели, не имея ввиду никакой выгоды!».
     В октябре 1810 года Наполеон выразил некоторое неудовольствие относительно соблюдения Россией мер по недопущению английских судов в русские порты. «Мы не можем шить себе одежду на ваш рост», - ответил Александр Коленкур. К этому он присовокупил, что настоящим складом английских товаров является отнюдь не Россия, а Швеция. Наполеон «ловит им-ператора на слове» и обращается к нему с просьбой посодействовать закрытию шведских портов. Наполеон абсолютно верно рассчитал, что подобное требование со стороны России неминуемо поссорит северных соседей и заставит Бернадота внимательней относиться к  пожеланиям «матери Франции». Шаги, предпринятые российским самодержцем, не доставили Наполеону этого удовольствия.
     Александр, через всеведущего полковника Чернышева, был отлично осведомлён не только о политических настроениях бывшего маршала Бернадота, а ныне наследного принца шведского, но и о таких чертах его характера, как вспыльчивость, злопамятность, зависть. Проана-лизировав, известные ему факты из жизни принца-маршала, Александр сделал вывод, что Бернадот не был человеком преданным  императору Наполеону. Здраво рассудив, что такого
человека всегда полезнее иметь союзником, нежели противником, император Александр на-правляет в Стокгольм… полковника Чернышева («Наш пострел – везде поспел»).
     «Мне кажется, что полковник Чернышев сумел снискать благосклонность Вашего Величе-ства, поэтому я и избрал его для передачи этого письма, - сообщает Александр Наполеону. – Я приказал ему ехать через Стокгольм, дабы объявить шведскому правительству о желании Вашего Величества, чтобы я поддержал шаги, сделанные вами с целью понудить Швецию по-рвать с Англией, хотя мною уже получено известие, что это сделано».
     Александр Иванович блестяще справился с возложенным на него щекотливым поручением. Умело «разговорив» и без того словоохотливого принца, Чернышёв сообщил ему, что император Александр искренно желает внутреннего процветания Швеции и сохранения существующих дружественных отношений между Швецией и Россией. В свою очередь наследный принц заверил полковника в том, что император Александр «может двинуть свои войска на Восток, на Юг, на Запад» – Швеция будет спокойна. Таким образом, Александр получил неожиданного союзника в лице бывшего маршала Франции. Полковник Чернышев, потеряв несколько дней, отправился в Париж с письмом Александра Наполеону, в котором император вежливо отклонил требование Франции о конфискации английских товаров в русских портах.
     Ещё до приезда Чернышева Наполеон получил известие, что часть английских судов, со-бравшихся в Балтийском море, успешно разгрузилась в российских портах. Колониальные то-вары, транзитом через Герцогство Варшавское наводнили Германию. Поддавшись порыву справедливого, как ему казалось, негодования, Наполеон поручил министру иностранных дел Шампаньи заготовить ноту к русскому правительству, в которой следовало изложить доводы и просьбы Франции: «Доколе английские и колониальные товары будут идти через Россию в Пруссию и Германию, доколе мы будем вынуждены задерживать их на границах, до тех пор будет очевиден и тот факт, что Россия не делает того, что надлежит, чтобы нанести вред Англии».
    30 октября  (11 ноября) полковник Чернышев доставил Наполеону письмо императора Александра. Ознакомившись с доводами российской стороны, Наполеон благоразумно решает  не ссориться с Россией открыто, признает её доводы вполне справедливыми и предлагает более не касаться вопросов континентальной блокады.
     Тем не менее… …осенью 1810 года континентальная блокада начинает действовать: в Лон-донском Сити – ряд банкротств; внутреннее положение Англии невыносимо; экономический кризис грозит ей социальной революцией. Наполеону кажется, что он уже касается цели: Англия накануне падения; нужно только нанести ей последний удар: закрыть Балтику – заткнуть последнюю, через которую просачиваются английские товары в Европу. «Мир и война  - в руках России», - говорит Наполеон и предлагает Александру конфискацию в водах Балтики, не только английских, но и нейтральных судов с английскими товарами. «Никогда ещё Англия не находилась в таком отчаянном положении… Мы имеем достоверные сведения, что она желает мира… Если Россия присоединится к Франции (присоединится как?), то общим криком Англии сделается «мир» и английское правительство вынуждено будет просить мира».
     Но Александр вовсе не хочет поражения Англии: он видит в ней последнюю защиту от окончательного «порабощения народов под властью одного».
     Александр понимает, что в случае поражения Англии он останется с Наполеоном «один на один» и «император всех французов», несомненно, воспользуется сложившимися обстоятель-ствами для политического подчинения России Франции.
     Экономическое состояние Франции в значительной степени подорвано, отчасти это ре-зультат континентальной блокады, отчасти – неудачной войны в Испании.
     Победа над Австрией в 1809 году стала последней финансовой «инъекцией» (имеются ввиду контрибуции)… со времени начала испанской кампании война из доходной  превратилась в разорительную.
     Эпидемия аннексий, разразившаяся  в 1810 году, всколыхнула Европу. В июле 1810 года Наполеон присоединил к Франции Голландию, часть великого герцогства Бергского, два Сальмских княжества, герцогство Ольденбургское (нанеся, таким образом, легкий укол само-любию российского императора), значительную часть королевства Вестфалии и три Ганзейских города – Гамбург, Любек и Бремен (Тюлар, стр.307). Северная часть балтийского побережья, исключая земли принадлежащие России, полностью перешла под контроль Франции.
     Аннексии – довольно действенный, но кратковременный,  способ подлатать экономическую брешь за счёт взимания налогов с «новообращённых подданных. В дальнейшем новые территории потребуют дополнительных расходов, но сейчас дадут естественную прибыль.
     В некоторой степени аннексии 1810 года – политический просчёт Наполеона. Присоедине-нием Голландии и части Вестфалии Наполеон, несомненно  «огорчил» своих братьев Жерома – вестфальского короля и Луи – короля Голландии.
     Политический резонанс от присоединения к Франции герцогства Ольденбургского неблаго-приятно сказался на дружественных отношениях с Россией (герцог Ольденбургский – зять им-ператора Александра). Для Александра это обида семейного и личного  характера. На это присоединение Россия откликнулась нотой на уровне министерств иностранных дел.
     Присоединение Ольденбурга к Франции, по мнению историков, является одной из побуди-тельных причин к разрыву союзнических отношений между Францией и Россией и к событиям 1812 года.
     Очередной экономический кризис поразил Францию в 1810 –11 гг. Кризис коснулся Тура, Нима и Италии, затронув хлопчатобумажную промышленность.
- 47 -
Поднялись цены на хлеб и другие продукты питания. Как следствие, повсеместно возникали беспорядки, перерастающие в открытый бунт. Для восстановления спокойствия приходилось принимать карательные меры  показательного характера, такие,  как  казнь шестерых бунтовщиков в Канне 3 (15) марта 1812 года, в том числе двух  женщин-кружевниц.
     Для того чтобы сохранить авторитет власти,  Наполеону необходима крупная победная кампания. Война в Испании не приносит желаемого результата, а больше в Европе просто не с кем воевать. Континентальная блокада нанесла Англии ощутимый ущерб, но не  поставила её на колени. …сняв таможенные барьеры с экспорта зерна в Великобританию (так называемый лицензионный режим), он (Наполеон) спас Англию от голода. Оставалась последняя надежда, поразить Англию в центре её колониальных владений – в Индии.
     Кроме того, необходимо «занять» армию, на которую мир действует разлагающе.
     Современные учёные подсчитали, что содержание в мирное время армии, составляющей до 5% от численности населения государства, ведёт к окончательному обнищанию последнего. Недалекий пример – распавшийся Советский Союз.
     Показательно, что прямые расходы непосредственно военного министерства Франции, со-ставили в 1811 году 39%, а в 1812 году около 42% от общей суммы всех расходов империи.
     1 (13) декабря Сенат Франции санкционировал присоединение Голландии к империи. Сенат объявил о присоединении немецкого побережья, не входя в подробности о тех странах, которые подлежали присоединению.  Наполеон объявил, что герцогу Ольденбургскому – родственнику российского императора, придётся сделать выбор между двумя решениями: или остаться на месте и согласиться на те ограничения его верховной власти, которые будут связаны с ус-тановлением французских таможен, или же отказаться от своего герцогства и получить взамен Эрфурт. Герцог Ольденбургский отклонил вероятность обмена. 6 (18) декабря французские власти отстранили местную администрацию герцогства Ольденбургского и завладели денежными кассами. Герцог Ольденбургский выразил  законный протест по факту попрания его законных прав.

       1811

     1 (13) января в Российской империи вступил в силу новый таможенный тариф под названием «Положение о нейтральной торговле на 1811 год в портах Белого, Балтийского, Чёрного и Азовского морей и по всей сухопутной границе». Тариф резко, до 50-ти процентов,  повышал пошлины на любые английские и французские товары и столь же значительно снижал их на русские экспортные товары. Упрощалась бюрократическая процедура выдачи лицензий на нейтральную торговлю. В русские порты фактически допускались все иностранные суда, кроме идущих под английским флагом.
     …по случаю издания у нас (в России) нового тарифа Наполеон в своем обращении к Зако-нодательному собранию сказал: «Мелочные меры России не повредят нашим фабрикам». 
     10 (22) января Наполеон подписал декрет о присоединении герцогства Ольденбургского к Французской империи. Тем самым Наполеон нарушил 12-ю статью Тильзитского договора, со-гласно которой, герцоги Ольденбургский, Саксен-Кобургский и Мекленбург-Шверинский «каждый в отдельности будут восстановлены в полном и мирном владении своими государствами». 
     31 января (11 февраля) в письме князю Чарторыжскому император Александр окончательно определил роль Польши на европейской политической арене:
1) Пусть Польское королевство навсегда объединится с Россией, император которой отныне будет носить титул Императора Российского и Короля Польского.
2) Для этой цели необходимо обеспечить определённое и категорическое единодушие в на-строениях и чувствах жителей Герцогства, гарантируемое подписями наиболее выдаю-щихся людей.
     Далее, перечислив военные силы, находящиеся в его распоряжении, император Александр  заявил, что он никогда не решится на откровенную агрессию Польши.
     16 (28) февраля император Наполеон сообщил императору Александру о своём решении отозвать из Петербурга Коленкура. На его место предполагается граф Лористон. Наполеон вы-разил своё недовольство новым таможенным тарифом и протестом императора Александра по
поводу захвата герцогства Ольденбургского. При этом Наполеон уверяет Александра в неиз-менности своих чувств к нему и в очередной раз заявляет, что он не желал и не желает восстановления Польши.
     16 (28) февраля князь Адам Чарторыжский из Варшавы дал понять императору Александру, что, проанализировав общественные настроения в польском обществе, он находит прежде-временным объединение Польши с Россией. Присовокупив к письму прошение об отставке,
князь Адам сообщает императору о своём решении отправиться в Австрию.
     8 (20) марта императрица Мария-Луиза разрешилась от бремени сыном – Римским королём.
     13 (25) марта император Александр отправил с полковником Чернышёвым письмо Наполеону с подробными объяснениями своего поведения и уверениями в дружбе и добрых намерениях (Михайловский-Данилевский, стр.41-47). 
     28 марта (9 апреля) полковник Чернышев передал письмо императора Александра Наполеону. «Кто намерен атаковать вас? Неужели я до такой степени не понимаю своих выгод, что без всякой причины начну войну с сильной Державой, имеющей огромные способы и войско, готовое храбро сражаться за отечество? …Я желаю мира: он для меня выгоден; но если наши дела останутся в нынешнем положении, то даю честное слово, когда вы не начнёте войны, не нападать на вас прежде четырёх лет. Выжидать – значит, для меня, –  выигрывать».
     Наполеону действительно необходимо выжидать; его дела в Испании далеко не блестящи, «испанский узел» необходимо разрубить и только после этого начинать войну с Англией на континенте, т.е. в Индии. В достаточной степени изучив свободолюбивых, но весьма непо-стоянных поляков, Наполеон не слишком бы возражал в вопросе воссоединения Польши с Россией; таким образом «польский вопрос» перестал бы существовать, а польские проблемы надолго заняли бы императора Александра.  Надо отдать должное мудрости  российского самодержца, он принял доводы князя Чарторыжского и отложил решение «польского вопроса» до более благоприятного времени (15 (27) ноября 1815 года в Варшаве император Александр, окруженный ореолом «освободителя народов»,  «дарует» Польше новую конституцию).
     Как это ни парадоксально, Наполеону, во всех его свершениях, катастрофически не хватает времени.  В то время, когда логика подсказывает императору выжидать, экономический кризис 1811 года подталкивает его к решительным действиям. С другой стороны, император Александр, стянув к западной границе крупные воинские соединения, своеобразно извещает Наполеона о своей готовности к совместному выступлению. Наполеон отчётливо понимает – если он и дальше будет выжидать, Александр, может поддаться искушению и перейти границу. В Германию начинают стягиваться французские войска. Игра, начатая в Тильзите, вступает в свою заключительную фазу. 
     Предчувствуя, предвидя общую для нас войну с Западом, весь Петербург в 1811 году нетерпе-ливо ждал скорейшего окончания частной нашей войны с турками.
     По-видимому, с 1811 года, может быть с конца 1810 года, (у Наполеона) возникла мысль о войне с Россией. Во всяком случае, в феврале в Петербурге при дворе уже сложилось мнение о вероятности, и даже близости войны. Эта мысль не имела отчётливого завершения, и её трудно было освоить даже самому Наполеону. Едва лишь возникнув, она на само собой разумеющийся вопрос: зачем, для чего, кому нужна война с Россией? В самом деле, как мог политик, провозгласивший, что единственным союзником Франции может быть Россия, начинать против неё войну? Ради чего? Почему?
     5 (17) апреля Наполеон произвёл перестановку в министерстве иностранных дел. На место Шампаньи, герцога Кадорского назначен бывший государственный секретарь Маре, герцог Бассано.
     27 апреля (9 мая) граф Лористон, назначенный посланником в Россию, прибыл в Петербург. 7 (19) мая Коленкур, герцог Виченцский навсегда покинул российскую столицу. 
     Начинался новый акт грандиозного спектакля. На сцену выводились новые актёры. Непо-свящённого вовсе или посвященного в малой степени в планы императоров Коленкура сменил более осведомлённый Лористон.
     24 мая (5 июня) Наполеон принял Коленкура, вернувшегося из Петербурга.
     Поскольку беседа происходила «с глазу на глаз» и описана только одним из её участников, можно в известной степени усомниться в достоверности изложения. В данном случае, Коленкур придает чрезмерное значение собственной персоне, возводя свои ответы императору в разряд откровений и пророчеств о результатах предстоящей войны с Россией, что было делом несложным, поскольку дневники герцога написаны или подкорректированы по прошествии «предсказываемых» событий. Действительной целью беседы, продолжавшейся чуть более семи часов, было намерение императора как можно подробнее выяснить настроение русского
общества, армии и российского императора накануне совместного похода. Этот своеобразный допрос сводился к выяснению вопроса: «как велика тайна, в которой война рождается».
     «Верите ли вы, что Россия не хочет войны, что есть вероятность, что она останется верной союзу и снова вступит в континентальную систему, если я дам её удовлетворение за счёт Польши?» Ответ утвердительный. «Русские боятся? – спросил император. «Нет, они не боятся, - ответил герцог…  «Вы влюблены в Александра?» – «Нет, но я поклонник мира… Императору следует выбирать между Польшей и Россией… для того чтобы не разочаровать одной – нужно потерять другую». …Наполеон сказал, что сам он не намерен начинать войны, но, что
Александр, наверное, вызовет её. «Александр честолюбив: в его желании войны есть скрытая цель… он стремится к войне, иначе зачем бы ему отказываться от всех сделок, которые я предлагаю. У него особые поводы действовать таким образом, но он скрывает их. Вам не удалось разведать, в чём тут секрет? Говорю вам, что тут иные поводы, а не опасения по поводу Польши и не дело об Ольденбурге»… «Нас поссорил австрийский брак: Александр рассердился, что я не женился на его  сестре»... «Я не хочу войны, ни восстановления Польши, но нужно сговориться относительно нейтральных судов и других спорных вопросах»… Он сказал Коленкуру, что его заместителю, Лористону, поручено обсудить всё подробно и урегулировать, если возможно, подлежащие разбору вопросы, что ему (Коленкуру) нужно отдохнуть.
     25 мая (6 июля) Наполеон сделал распоряжения об отмене переброски некоторых воинских частей в Германию.
     28 мая (9 июля) в Париже состоялся обряд крещения Римского короля. В ночь перед креще-нием парижская полиция занималась уничтожением афиш с призывом к мятежу, которые расклеивались в кварталах, населённым простым народом. Причина – экономический кризис и безработица. Из-за отсутствия сырья простаивают ткацкие станки. Таково положение дел в Париже – городе, забота о благосостоянии которого была одним из главных направлений деятельности императора. Положение провинций многократно хуже.  Торжественный императорский кортеж встречен пронзительным свистом. Во время богослужения Наполеон мрачен и рассеян. Рождение наследника ненадолго укрепило его пошатнувшийся трон. Ему нужна война и победа.  И эта война не с Россией. Россия не способна дать сырье для его тек-стильных мануфактур, а контрибуция, в случае победы над Россией, даст только кратко-временную передышку.
     4 (16) июля Наполеон открыл заседание Законодательного Корпуса. Император говорил об Англии: «Англичане играют на всевозможных страстях… Они пользуются всеми случаями…, ибо только война на всём протяжении континента может упрочить их благосостояние… Я никогда не пожертвую кровью моих подданных ради интересов, которые не составляют непосредственных интересов моего государства. Я льщу себя надеждой, что мир не будет нарушен…». Текст речи императора немедленно отправлен Лористону в Петербург.
     В июне месяце посланник Швеции в Петербурге граф Левенхильм в нескольких словах оп-ределил политику императора Александра: «Не вступать ни в какие сделки с Францией и завлечь врага в места предназначенные для обороны». 
     3 (15) августа 1811 года на большом приёме по случаю дня рождения императора, Наполеон, в присутствии Дипломатического корпуса, в течение двух часов говорит русскому послу в Париже князю Куракину о своём миролюбии, всячески старается доказать правоту своих жалоб на Россию. Чего стоит заключительная фраза: «Император Александр не говорит, чего желает, не шлёт вам полномочий для переговоров, а между тем не прекращает вооружений. Я не хочу вести войны, не думаю восстанавливать Польшу, но вы помышляете о присоединении к России Варшавского Герцогства и Данцига. Без сомнения, у императора есть какая-нибудь скрытная мысль; доколе тайные намерения вашего двора не будут объявлены, я не перестану умножать войска в Германии». (М.-Д. стр.53). «…в три года я могу увеличить мою армию на семьсот тысяч человек, а этого хватит, чтобы продолжать войну в Испании и вести её с вами. Я не знаю, побью ли я вас, но я знаю, что мы будем драться… Весь континент будет против вас…».
     4 (16) августа принц-регент Георг пишет императору Александру письмо, в котором сообщает о желании Великобритании «восстановить прежние дружеские отношения между Вели-кобританией и Россией». К письму прилагался меморандум министра иностранных дел Вели-кобритании Уэлси. Александр ответил на послание письмом на имя Кошелева: «Если Англия заинтересована в том, чтобы Россия была в состоянии оказать действительно серьёзное сопро-тивление Франции, необходимо, чтобы она помогла России заключить мир с Турцией на почётных для России условиях. Очень важно также, чтобы Англия помогла России покрыть расходы, неизбежно связанные со столь значительными вооружёнными приготовлениями… Если таких результатов удастся добиться с помощью Англии, то Россия немедленно положит конец
всем разногласиям с ней, открыв порты, ибо тогда она будет в состоянии оказать сопротивление в случае нападения со стороны Франции…».
     Это письмо в копии попало в Лондон. Англичане согласились на все условия царя и вновь предложили немедленно заключить союз. Дальнейшие переговоры велись уже в Лондоне с осени 18111 года по поручению царя отставным послом Семёном Воронцовым, проживающим в Англии как частное лицо, и давним соперником Наполеона Поццо ди Борго, в 1808 году по настоянию французского императора высланным из России в Англию. В октябре 1811 года Поццо ди Борго имел продолжительную беседу с принцем-регентом, обсуждая детали англо-русского союза против Франции. (Переписка Поццо ди Борго с императором Александром до сих пор не опубликован.
     4 (16) августа Наполеон приказал доставить к себе все бумаги, относящиеся к переписке с Россией, начиная со времён свидания на Немане. Для работы к императору приглашён министр иностранных дел Маре, герцог Бассано. Результат: война с Россией несвоевременна и нежелательна, она «никогда не даст выгод, стоящих жертв, которых она может потребовать».
     В августе Наполеон вызвал к себе министра военного снабжения Лакюэ-де-Сессака и объявил ему по секрету, что решился на большую экспедицию. Он сказал: «Мне нужен громадный транспорт, потому что моим отправным пунктом будет Неман и я буду действовать на больших расстояниях и в различных направлениях. Именно для этого я нуждаюсь в вас и в тайне».
     3 (14) сентября министр иностранных дел Маре отправил новые инструкции посланнику Франции в Константинополе генералу Латур-Мобуру: «Если Диван убеждён, что война будет иметь место, и если, исходя этой мысли, он сам сделает новое усилие энергично продолжить войну – не разрушайте его намерений и предоставьте ему думать всё, что может придать большую энергию его военным операциям».  Из этого вовсе не следует, что Наполеон враждебно относится к России. Александр торопит его с походом. Наполеон не готов. И  потом, не известно, как пойдут дела в России. Поэтому лучше «связать» сорок тысяч русских штыков на юге, чем иметь их после у себя в тылу.
     9 (21) сентября Латур-Мобур получил предписание возобновить просьбу об отправке в Париж турецкого уполномоченного с поручением начать переговоры «о соглашении и согласовании военных операций». И здесь ничто не говорит о соглашении, направленном  против России. Ещё в начале 1808 года Наполеон вынашивал планы, согласно которым: «армия в 50 000 штыков, русская, французская и, может быть, отчасти австрийская, направившись через Константинополь в Азию и ещё не дойдя до Евфрата, заставила бы Англию дрожать и пасть на колени перед континентом. Я – в Далмации, ваше величество (император Александр)  – на Дунае; через месяц армия наша могла бы быть на Босфоре. Удар отозвался бы в Индии, и Англия была бы покорена». Возможно, Наполеон решил присоединить к французской и русской армиям армию турецкую. 
     13 (25) сентября император Александр дипломатическим путём, в спокойном тоне,  ответил на упреки императора Наполеона, высказанные князю Куракину 3 (15) августа.
     25 сентября (7 октября) в Петербурге прусским генералом Шарнгорстом и канцлером Ру-мянцевым подписана секретная русско-прусская конвенция о совместных действиях против Франции. Получив все необходимые бумаги, прусский король Фридрих-Вильгельм не торопился скрепить их своей подписью. Генерал Шарнгорст был направлен в Вену, чтобы склонить к союзу Австрию.
     3 (15) декабря министр иностранных дел Маре отправил французскому представителю в Берлине графу Сан-Морзану инструкции, определяющие условия прусско-французского дого-вора. Союзный договор необходимо было направить против Англии, точно определив обязанности сторон в морской войне. Второй, секретный акт договора заключал в себе соглашение сторон против государств, граничащих с Францией и Пруссией. Третий, ещё более секретный акт устанавливал содействие Пруссии против России. Условия прусско-французского договора дают представление о том, насколько Наполеон не доверял, как Александру, так и Фридриху-Вильгельму. Поссорить двух «братьев», связанных клятвой у гроба Фридриха II, несомненная политическая победа Наполеона.
     Австрия довольно прохладно отнеслась к предложению Пруссии. Миссия генерала Шарнгорста в Вене не принесла желаемого Пруссией результата.
     В последних числах декабря 1811 года А. Б. Куракин (посланник в Париже) сообщил канцлеру Н. П. Румянцеву: «Военные приготовления продолжаются непрерывно и в настоящее время уже не скрываются; значительные силы отовсюду сдвигаются на север Германии… Императорская гвардия изготовлена к походу».
     В декабре 1811 года Наполеон предупреждал Евгения Богарне, что «война в Польше вряд ли будет похожа на ту, что происходила в Австрии. Без достаточных транспортных средств всё
окажется напрасным» Были сформированы 26 транспортных батальонов. Четыре из них имели по 600 лёгких повозок грузоподъёмностью в 600 кг каждая, другие четыре батальона имели по 600 повозок грузоподъёмностью в 1000 кг, остальные насчитывали по 252 повозки грузоподъ-ёмностью в 1500 кг, перевозившиеся упряжкой в четыре лошади.
     Большие надежды Наполеон возлагал на крупные реки Западной России (и не только За-падной), надеясь организовать по ним транспортировку грузов, которые бы затем передавались конвоям и передовым магазинам.
     В декабре 1811 года во Францию из Персии, где он проводил раскопки, возвращается ар-хеолог Жан Лейяр. Наполеон лично поручил (приказал) ему  возвратиться из Персии по Волге, собирая сведения о рекрутских депо, дислокациях войск и т.д. Наполеон лично продиктовал археологу список вопросов его, императора, интересующих.
     Российские власти, естественно, не чинили препятствий археологу; союзник должен знать путь, по которому он намеревается отправиться на завоевание Индии.
    «Сомнительное положение дел между двумя Империями не могло быть сокрыто не только от проницательных наблюдателей, но и от всей Европы, Все видели, что оба Императора готовились к войне, но никто не знал, в чем именно заключались взаимные  (взаимные – в смысле «совместные»?) притязания (т.е. – недовольство?) их».
     Императоры готовятся к войне: Наполеон к войне с Англией в её индийских владениях, Александр – к войне с Наполеоном.
     Наполеон неоднократно воевал с русскими армиями, выступавшими то на стороне Пруссии, то – Австрии, но он никогда не воевал против России, как государства. Не воевал оттого, что не имел «взаимных притязаний». Войны Наполеона в Европе – противостояние Франции Англии. Победа над Англией – едва ли не маниакальная идея Наполеона, а для того, чтобы победить Англию, нет нужды воевать с Россией – сомнительной, но всё же, союзницей.
    
1812

     Начиная подготовку кампании 1812 года, он (Наполеон) не только не имел общего страте-гического плана войны, но даже не был в состоянии решить вопрос: что будет театром войны, где будут происходить военные действия, куда и как далеко должна будет зайти французская армия, чтобы одержать победу над Россией?
     Не имел плана только потому, что не рассчитывал на войну с Россией.
     Стратегическое развёртывание русской армии было произведено крайне неудачно. В момент вторжения противника русские войска были разбросаны на пространстве в 600 километров. 1-я Западная армия Барклая-де-Толлли располагалась в районе между Россиенами и Лидой на фронте в 180 километров, армия Багратиона занимала промежуток в 50 километров между Неманом и западным Бугом. Между 1-й и 2-й Западными армиями имелся 100-километровый разрыв, в который и была направлена центральная группировка войск Наполеона. 3-я Западная армия генерала Тормасова располагалась на Волыни и была отделена от армии Багратиона 200-километровой лесисто-болотистой полосой Полесья. Армии действовали на значительном расстоянии обособленно одна от другой, без единого управления и координации сил… Положение осложнялось ещё и тем, что по существу, русское командование не имело чётко разработанного плана ведения войны.
     Парадоксы: Наполеон при тщательной подготовке к войне с Россией, не имеет точного плана войны с ней и Александр, ожидая нападения, не пытается предположить, как будут развиваться события.
     1 (13) января секретарь Государственного совета Сперанский М.М. пожалован Александ-ровской лентой (муаровая лента к ордену  св. Александра Невского, носилась через правое плечо).
     Сперанский
     Карьера, сделанная сыном сельского священника Владимирской епархии воистину уникальна и настолько блестяща, что вызывала зависть и злобу у многих современников Михаила Михайловича. Восьми лет Сперанский был отдан во Владимирскую семинарию, по окончание которой в 1788 году, как один из наиболее способных учеников, был направлен в духовную академию при Александро-Невской лавре. По окончании академии в 1792 году– оставлен пре-подавателем математики в оной. В 1796 году Сперанский покинул духовное поприще, поступив домашним секретарём к князю Куракину Алексею Борисовичу. При восшествии на престол императора Павла, князь Куракин получил место генерал-прокурора, в канцелярию которого был зачислен Сперанский, сразу чином титулярного советника (чин 9-го класса, соответствовал армейскому званию штабс-капитана). Разумеется, Сперанский не имел никого право на пожалованный ему чин, но чем то он потрафил князю Куракину. Через три месяца по вступлении в службу, Сперанский – коллежский асессор. Ещё через девять месяцев – 1 января
1798 года – надворный советник. 18 сентября 1799 года – коллежский советник. Через три месяца – статский советник.  19 марта 1801 года Сперанскому повелено состоять статс-секретарём при Трощинском Д.П., своего рода госсекретаре императора Александра,  а 9 июля 1801 года – Сперанский – действительный статский советник (чин 4-го класса, соответствует генерал-майору). За четыре с половиной года безвестный семинарист превратился в видного сановника Российской империи. За это время сменилось четыре генерал-прокурора. «При всех четырёх генерал-прокурорах, различных в характерах, нравах, способностях, был я, если не по имени, то на самой вещи, правителем их канцелярии» (Сперанский).
     8 сентября 1802 года император Александр повелел: «Статс-секретарю Сперанскому быть при министерстве внутренних дел». За период 1802 – 1804 гг. Сперанским написан рад политических записок, на которые обратил внимание император Александр. В 1806 году
- 52 -
произошло сближение Александра со Сперанским. Александр стал давать ему личные поручения и брать с собой в поездки по стране, до которых был большой охотник. 19 октября 1807 года Сперанский уволен из министерства внутренних дел с сохранением звания статс-секретаря. Отправляясь на свидание с Наполеоном в Эрфурт, в сентябре 1808 года Александр взял с собой Сперанского. Не удивительно, что Наполеон, умело отличавший среди толпы людей особо одарённых, восхитился дарованиями императорского статс-секретаря; в знак особого расположения император всех Французов пожаловал Сперанскому табакерку со своим изображением.
     По возвращении из Эрфурта Сперанский назначен товарищем (заместителем) министра юстиции.
     В 1809 году – Сперанский – тайный советник, управляющий Комиссией финляндских дел, член в Главном управлении училищ и т.д.
     1 (13) января 1810 года Высочайшим манифестом учреждён Государственный Совет. Сперан-ский – государственный секретарь – первое лицо в Госсовете не по должности, но, по сути.
      В 1810 году в Петербург прибыл советник русского посольства в Париже граф Карл Ва-сильевич Нессельроде. Отправленный в Париж в 1807 году с поручением по внешнему займу, как предполагалось, ненадолго, вскоре граф, по предложению Сперанского, получил приказ остаться во Франции в качестве советника посольства для выполнения секретной дипломатической миссии. «Это совершенно совпадало с мыслями государя, который не имел особого доверия к тогдашнему нашему послу при французском дворе, князю Александру Борисовичу Куракину, а ещё менее желал открыться министру иностранных дел, графу Румянцеву, известному своею наклонностью к императору французов. Нессельрод был оставлен в Париже советником посольства, и между ним и Сперанским установилась, с ведома и по точной воле государя, постоянная переписка, которая была ведена в глубокой тайне и от Куракина и от Румянцева, сделалась впоследствии одним из главных источников сведений вернейших и по-лезнейших и много способствовала к раскрытию заранее истинных намерений Франции»  (Ба-рон Корф М. А., «Жизнь графа Сперанского»).
     Таким образом, Нессельроде возглавил русскую внешнеполитическую разведку в Париже. Его донесения, несомненно, доставлял в Россию полковник Чернышев, также доверенное лицо государя. Сперанский, получая и прочитывая послания Нессельроде, оказался посвящённым во многие, но не во все политические тайны императоров.
     Возвратившись в Петербург, граф Нессельроде был пожалован в статс-секретари импе-ратора, а в 1812 – 1813 гг. неотлучно находился при императоре Александре, заведуя поли-тической перепиской походной канцелярии. В 1816 году, при разделении министерства ино-странных дел на два отдела, граф Нессельроде получил в соё ведение отношения с западными державами, а граф Каподистрия – с восточными. Общее управление было возложено на Нес-сельроде, являвшегося Первым статс-секретарём. В 1828 году (в царствование императора Николая I) граф Нессельроде получил звание вице-канцлера, а в 1845 году стал государственным канцлером Российской империи. 
     Император Александр умел ценить людей способных хранить чужие секреты. Его брат Николай следовал тому же правилу.      
    
     13 (25) февраля Наполеон приказал привести к себе в Елисейский дворец флигель-адъютанта императора Александра полковника Чернышёва.
     Александр Иванович Чернышев, являясь доверенным лицом императора Александра, после Тильзитского мира осуществлял доставку дипломатической корреспонденции, включая личные письма императоров друг другу, из Парижа в Петербург и обратно. Попутно Чернышев занимался сбором информации о количестве и местах дислокации французских войск.
     В продолжение двух часов, любезно обходясь с Чернышёвым, Наполеон намёками дал понять ему, что все его проделки, т.е. шпионаж, известны. Наполеон не отрицал своих военных приготовлений, но употребил всё соё искусство, чтобы доказать, что из этого вовсе не вытекает неизбежность войны.
     Наполеон заверил Чернышёва, что у него нет предвзятого намерения восстановить Польшу; что не это заставляет его вооружаться, а справедливые поводы к недоверию, которые доставила ему Россия, в особенности, его просьбы объясниться и начать переговоры.
    Более того, Наполеон предлагает соглашение на следующих трёх основах:
1. Строгое соблюдение Россией континентальной блокады и изгнание нейтральных судов; причём блокада будет смягчена системой разрешений, подобной той, которая введена во Франции.
2. Торговый договор, в котором будут приняты во внимание главные требования русского тарифа, но будет изъято всё, всё, что тот акт заключал в себе «неприятного и оскорби-тельного для французского правительства.
3. Соглашение, по которому Россия должна положить конец делу об Ольденбурге и
сгладить неприятное впечатление её протеста, или заявление, что она ничего не требует для принца, лишённого владений, которое ни в коем случае не будет состоять ни из Данцига, ни из какой бы то ни было части территории Варшавского герцогства.
     По мнению Наполеона, не трудно было бы сговориться на этих основах.
     В окончание беседы или монолога, император вручил Чернышеву письмо для императора Александра, что было равносильно разрешению уехать.
     Внезапный отъезд из Парижа русского военного агента Чернышева и обстоятельства, его сопровождавшие, особенно наряжение суда над изменниками, выдавшими ему разные доку-менты, приподняли завесу, и в обществе начали прямо говорить о том, что приготовления на-правлены против России. Однако сверху не только не было официального указания на будущего неприятеля, но еще, напротив, приказом по армии запрещено было военным толковать о предстоящей кампании. (Верещагин).
     Почётную высылку разоблачённого шпиона традиционно считают хитрым политическим ходом императора, имеющим цель усыпить бдительность будущего противника и тем самым предотвратить или отсрочить начало наступательных военных действий со стороны
России. Однако не стоит забывать, что полковник Чернышев был единственным флигель-адъютантом, осуществлявшим связь между императорами. Несомненно, кроме писем Алек-сандр Иванович, пользовавшийся огромным доверием обоих императоров,  передавал и устные сообщения, которые в случае ареста полковника могли стать достоянием гласности.
     12 (24) февраля Пруссия заключила союзный трактат с Наполеоном. Она обязалась выставить вспомогательный корпус в 20 тыс. человек, который должен был постоянно пополняться (в случае убыли) и всегда быть равным своей первоначальной численности.
     13 (25) февраля император Александр пишет шведскому королю «Мне, может быть, предстоит трудное дело, но не скрывать его от себя должен Я, а выполнить». 
     2 (14) марта в Париже подписан франко-австрийский союзный договор, по которому Австрия обязывалась выставить в помощь Наполеону 30 тыс. человек (Тарле, стр.251).
     Наполеон хотел до конца поддерживать добрые отношения с Россией и в то же время создать точки опоры против неё.
     17 (29) марта госсекретарь Сперанский вызван к императору к восьми часам вечера. Его беседа с императором продолжалась более двух часов. «Обстоятельства требуют, чтобы на время мы расстались.  …я обязан моим подданным удалить тебя от себя. Воротись домой, там узнаешь остальное» (император Александр – Сперанскому). Дома Сперанский застал министра полиции Балашова, который объявил ему высочайшее повеление немедленно отправиться в ссылку в Нижний Новгород.
     В обширной исторической литературе приводится множество причин, способствовавших внезапному «падению Сперанского. Против «безродного»  реформатора интриговали многие. В вину ему вменяли указы 3 (15) апреля 1809 года «О придворных званиях» и 6 (18) августа «Об экзаменах на чин». Указ 3-го апреля, изданный, как утверждает в.к. Николай Михайлович, по указу Государя,  касался придворных званий камер-юнкера и камергера. Звания эти, получае-мые отпрысками аристократических семейств едва ли не с рождения, давали молодым людям при переходе в гражданскую службу, первое – чин 5-го класса (статский советник), второе, соответственно, чин 4-го класса (действительный статский советник). По указу от 3-го апреля эти звания объявлялись простыми отличиями, чинов не дававшими. Указом предписывалось всем лицам, носившим звания камер-юнкера и камергера, в двухмесячный срок поступить в службу, а через четыре месяца все, указа не выполнившие, считались в отставке. Это был чувствительный удар по честолюбию придворной аристократии. Как и предполагалось, гнев придворных и столичной знати, минуя императора, обрушился на Сперанского.
     Указ 6 августа устанавливал новый порядок производства в чины 8-го (коллежский асессор) и 5-го (статского советника) классов. До этого чины 5-го класса, дающего личное дворянство, и 8-го класса –  дворянство потомственное,  достигались обычной выслугой лет. Теперь, чтобы получить упомянутые чины, необходимо было представить свидетельство об окончании рос-сийского университета или выдержать экзамен по установленной программе (российская грамматика, знание иностранных языков, знание естественного, гражданского и римского прав, российских  уголовных законов, государственной экономии, истории и географии,  статистики Российского государства, геометрии и арифметике, физике). Для чиновной братии, в массе своей невежественной, указ был подобен революции, лишившей их будущности. «Ропот был такой, как будто бы отечеству грозила гибель вроде нового нашествия Батыя». (Шильдер Н.К.). С резкой критикой указа выступил Николай Михайлович Карамзин. Стан недоброжелателей «дерзкого поповича» изрядно пополнился.
     Множество нареканий со стороны российского дворянства вызвали планы финансового  преобразования в стране, проводимые Сперанским, в частности, установление налогов с дво-рянских имений, ранее освобождённых от податей. 
     1 (13) января 1810 года Сперанский назначен секретарём Государственного совета.
     В период 1810 – 1811 гг. Сперанский буквально «завалил» императора записками о неиз-бежности войны с Францией. Госсекретарю было невдомёк, что все уже решено в уме Алек-сандра, что в советах он никогда не нуждался, уделяя мнению окружающих в вопросе русско-французских отношений чрезвычайно малое значение. Вероятно, назойливость госсекретаря несколько раздражала императора.
     Если предположить, что Сперанский не был, как это принято считать, «великим русским реформатором», что он только редактировал мысли императора, сказанные вслух, как это делал Аракчеев в делах Военного министерства (теперь не секрет, что черновики многих распоряжений военного министра написаны рукой императора Александра). Сперанский при-давал идеям императора нужное направление и форму, как теперь говорится, «доводил до ума» и в готовом виде передавал на высочайшее рассмотрение. Таким образом, мысль императора становилась мыслью секретаря. Приводить замысел в исполнение император не спешил, что выводило из терпения излишне торопливого секретаря.
     Достигнув власти, ограниченной только монаршей волей, Сперанский стал невоздержан на язык.
     В приватной беседе с министром полиции Балашовым госсекретарь позволил себе крити-чески высказаться об императоре: «Вы же хорошо знаете подозрительный характер импе-ратора. Всё что он делает, он делает наполовину. Он слишком слаб, чтобы управлять, и слишком силен, чтобы быть управляемым». Министр немедленно донёс смысл беседы до све-дения императора. «Что мне делать с бестолковой, плешивой башкой, которая никаких резонов слышать не хочет и, со свойственным ему упрямством, во второй раз отказал мне ре-шительно, - писал Сперанский жене своего приятеля госпоже Магнитской, безуспешно пытаясь устроить  дела мужа одной из подруг последней. Записка оказалась в руках министра полиции, который не замедлил передать её государю. «Плешивая башка» – император Александр. В одном из писем, перлюстрированном полицией, Сперанский, сравнивая императора Александра со строителем крепостей Прошлого века Себастьяном Вобаном, позволил себе каламбур: «Notre Vauban, notre veau bianc”, что переводилось как: «Наш строитель крепостей, наш белый телок (телёнок)». Мало того, в случае возникновения войны с Францией, Сперанский советовал Александру, созвать некое подобие Боярской Думы, которой и поручить руководство ведения боевых действий, т.е. управление империей. «Но что же я такое? Разве нуль? Из этого я убеждаюсь, что он (Сперанский) своими министерствами  точно подкапывался и подкапывается под самодержавие, которого я не могу и не в праве сложить с себя самовольно ко вреду моих наследников», - «признавался» император полицейскому чиновнику де-Санглену (очередной акт драмы).
     Кроме того, с благоволения Александра Сперанский находился в тесных сношениях с послом Франции в Петербурге графом Коленкуром.  Теперь, чрезвычайно осведомлённый и не в меру болтливый госсекретарь мог, невзначай, довести до сведения Наполеона мысли и планы императора Александра относительно предстоящей  кампании.
     В Росси не любят быстрых перемен. Пример тому – император Павел.
     Доносы на Сперанского сыпались один за другим. В преддверие великих испытаний император Александр вынужден был пойти на поводу  общественного мнения, исполнить желание света…
     «Сперанский никогда не был изменником отечества, вина его относилась лично ко мне»  (император Александр – генерал-адъютанту Закревскому А.А.)
   
      23 марта (4 апреля) обнародован манифест о рекрутском наборе по 2 рекрута с 500 душ. Автор – адмирал Шишков А.С. «Настоящее состояние дел в Европе требует решительных и твёрдых мер, неусыпного бодрствования и сильного ополчения, которое могло бы верным и надёжным образом оградить Великую Империю Нашу от всех могущих против неё быть не-приязненных покушений».
     24 марта (5 апреля) в Петербурге окончательно составлен и подписан императором Алек-сандром и шведским послом генерал-адъютантом графом Левенхильмом русско-шведский со-юзный договор.
     27 марта (8 апреля) император Александр отправил в Париж ноту, своего рода ультиматум с требованием, как необходимого и предварительного условия соглашения, эвакуации Пруссии, эвакуации шведской Померании, сокращения гарнизона в Данциге, очищения всех остальных крепостей и всех стратегических пунктов, занятых французскими войсками к востоку от Эльбы.
     29 марта (10 апреля) российский представитель в Стокгольме Сухтелен отправил императору Александру депешу, содержащую описание своих недавних бесед с Бернадотом. «На днях, - говорил наследный принц Сухтелену, - я рассказывал вам о его (Наполеона) планах насчёт Константинополя и Египта. Сегодня мне сообщают ещё и другие (планы). Мне пишут, что он рассчитывает покончить с Россией в два месяца; затем пойдёт на Константинополь, куда хочет перенести свою столицу, чтобы оттуда управлять Россией и Австрией, как и всеми остальными. Затем он хочет напасть на Персию, обосноваться в Испании, где ему не придётся иметь дела с людьми, которые рассуждают; наконец, не более, как через три года, двинуться на Дели и напасть на англичан в Индии… От него я жду всего; нет такой сумасбродной выходки, которой я бы не поверил». Вероятно, эти сведения Бернадот получил от своей жены, урождённой Дезире Клари, проживающей во Франции. Наполеон охотно делился своими планами с сестрой жены своего брата Жозефа и своей бывшей возлюбленной. Он уверен, что эта информация, а вернее сказать дезинформация, достигнет Швеции и, непременно, станет известна России и Англии. Бернадот – бывший маршал Франции, а ныне – наследный принц Швеции, так и остался честолюбивым, хвастливым и болтливым беарнцем. Начиная игру, Наполеон рассчитывал:
1. Привлечь честолюбивого Бернадота на свою сторону.
2. Успокоить Англию в настоящее время, не оставляя ей надежд на будущее.
3. Уведомить императора Александра о том, что всё идет, как и предполагалось.
     Представляю себе улыбку российского самодержца, читающего сообщение Сухтелена. 
     9 (21) апреля адмирал Шишков назначен государственным секретарём на место Сперанского, сосланного в Нижний Новгород и далее, в Пензу.
     В тот же день император Александр покинул Петербург, направляясь в Вильно, где распо-лагался главный штаб русской армии.
     В день отъезда императора в Вильно канцлер Румянцев пригласил к себе французского посла Лористона. «Он мне сказал от имени своего властелина, - пишет Лористон маршалу Даву, - чтобы я передал императору Наполеону, что и в Вильне, как и в Петербурге, он (Александр) будет его другом и самым верным его союзником; что он не хочет войны и сделает всё, чтобы её избежать; что его путешествие в Вильну обусловлено приближением французских войск к Кенигсбергу и предпринято затем, чтобы помешать генералам сделать какое-нибудь движение, которое могло бы вызвать разрыв».
     12 (24) апреля русский посол в Париже князь Куракин получил текст ноты от 27 марта (8 апреля) для представления французскому правительству.
     14 (26) апреля  в городе Эребро русский посланник  Сухтелен и принц Карл Юхан (Бернадот) обменялись ратификацией соглашений о мире.
     14 (26) апреля император Александр прибыл в Вильно.
     15 (27) апреля Наполеон в частной аудиенции высказал князю Куракину своё искреннее негодование по поводу ультиматума русского правительства, находя его, по меньшей мере, ос-корбительным.
     21 апреля (3 мая) Наполеон отправил в Берлин графу Нарбонну письмо императору Алек-сандру и ноту французского министерства иностранных дел канцлеру графу Румянцеву, с по-веление немедленно отправиться в Вильно. Инструкции, полученные Нарбонном, предписывали ему, как можно дольше оставаться в Вильно, наблюдать за движениями русских войск и осторожно добывать военные сведения. В разговорах с Александром он должен постоянно го-ворить, что Наполеон желает и надеется придти к полюбовному соглашению, уверять императора Александра в добрых чувствах со стороны Наполеона. В официальной ноте говорилось, что император намерен предпринять решительный шаг по отношению к Англии и ещё раз вызвать её на переговоры. «Каково бы ни было положение вещей в момент прибытия по назначению этого письма, мир будет зависеть исключительно от решений русского кабинета».  Кроме того, письмо и нота были умышленно помечены 13 (25) апреля. (Вандаль, том 4, стр.386).
     Тем самым Наполеон уклоняется от выражения справедливого негодования по поводу ноты русского правительства. Условия, выдвинутые императором Александром, сводят к нулю ре-зультаты двухлетней напряжённой деятельности Наполеона и ставят под угрозу саму идею восточных притязаний императора.
     21 апреля (3 мая) Англия присоединилась к союзному договору между Россией и Швецией (Гарнич, стр.27). Формальные предложения Англии о мире и союзе с Россией были сделаны по приказу императора Александра послом в Копенгагене Сухтеленом.
     28 апреля (9 мая) Наполеон с императрицей выехал в Дрезден.
     Перед отъездом из Парижа Наполеон сказал префекту парижской полиции Пакье, что предстоящее ему предприятие «самое важное, самое трудное», на которое он когда-либо решался.
     Принято считать, что Наполеон говорит о походе в Россию, с целью покорения России. Предприятие, несомненно, трудное, но вряд ли «самое важное». Все войны Наполеона, начиная

- 56 -
с Египетского похода, - одна большая война с Англией; влияние английской политики на кон-тиненте теперь не слишком занимает императора: «Нора для кротов ваша Европа! Великие империи основываются, и великие революции совершаются только на востоке, где живут ше-стьсот миллионов людей». Усиление английского влияния в Индии беспокоит Наполеона. Поход в Индию «самое важное, самое трудное» предприятие императора. Именно в Индию через Россию и при помощи России идёт он, чтобы вновь короноваться на берегу священной реки Ганг и, возможно «объявить себя сыном Бога-Отца» (уместно вернуться к разговору Наполеона с мор-ским министром Декрэ в день коронации 2 декабря 1804 года).   
     5 (17) мая Наполеон прибыл в Дрезден.
     6 (18) мая граф Нарбонн прибыл в Вильно. Он был принят императором Александром и имел с ним несколько бесед, даже присутствовал на двух смотрах войск. Александр повторил Нарбонну: «Я никогда первый не подниму меча и буду ждать вас на моей границе» и, указав на лежащую на столе карту, сказал: «Если Наполеон будет воевать, и счастье ему улыбнётся,
вопреки справедливым целям, преследуемым русскими, ему придётся подписывать мир у Бе-рингова пролива».
     16 (28) мая граф Голенищев-Кутузов М.И. от имени России заключил в Бухаресте мир с Турцией.
     Исследователи отмечают, что Наполеон был весьма недоволен заключением мира с Турцией. Наполеон был в ярости. Наполеон рассчитывал привлечь на сою сторону Турцию, воевавшую с Россией, а также Швецию.
     Это мнение историков, с которым можно согласиться или не согласиться. Гораздо ценнее мнение современника, высказанное непосредственно по происшествие события, тем более что этот современник англичанин и «личный враг Наполеона».
     Из письма бригадного генерала Роберта Вильсона от 22 июля (2 августа) 1812 года:  «Мир с Россией был весьма желателен (для Турции) не только вследствие состояния турецких армий, но и потому, что при продолжении сей войны (с Россией), Франция могла бы сделать очень за-труднительные для Турции предложения, которые поставили бы сию последнюю перед выбором войны с Францией или Англией вдобавок к русской войне».
     Отсюда следует, что мир с Турцией был подписан Россией при посредничестве  Франции.
Вероятно, Наполеон не слишком противился заключению мира между Россией и Швецией, по-скольку, при совместном походе в Индию, эти договора обеспечивали безопасность Российской империи с Севера и Юга. А вот личной встречей императора Александра с наследным принцем шведским Карлом Юханом, бывшим маршалом Франции Бернадотом, в августе 1812 года император Франции был крайне недоволен, обвинив маршала в измене Франции. Возможно, маршал Бернадот предал императора Наполеона, но наследный принц Карл Юхан сделал всё возможное для блага Швеции.
     Если перечислять недовольных, то  император Александр действительно не был удовле-творён статьями русско-турецкого мирного договора. Согласно условиям, предложенным рус-ской стороной, Молдавия и Валахия должны были быть эвакуированы только при подписании русско-турецкого союзного трактата, что не было в точности исполнено Кутузовым, который торопился выиграть время. Дело, видимо, в том, что Кутузов не пожелал разделить славу с адмиралом Чичаговым, который должен был сменить его на посту командующего Дунайской армией и прибыл в Бухарест через два дня после подписания мирного договора. Он (Кутузов) относил насчёт его (Чичагова) намерение похитить славу заключения с Портой мира…
     Тем не менее, генерал от инфантерии граф Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов, пусть несколько позже, но за подписание мира с Портой пожалован княжеским титулом.
     Политическое состояние Европы отнюдь не противоречило заключению союзного договора Турции с Россией. Поскольку Франция – союзник Турции, а Россия – союзник Франции, друг моего друга – мой друг. Тем более, что эвакуация Молдавии и Валахии предусматривалась статьями Тильзитского договора. Другое дело, что в ответ на этот шаг, предпринятый русской стороной, Наполеон должен был эвакуировать Пруссию, что противоречило его намерениям, и не могло не вызывать раздражения со стороны императора.
    Что касается до обращения Наполеона к султану с предложением союза против России, то двойная игра в политике никогда не возбранялась. Кроме того, Наполеон, начиная с 1810 года,  не слишком доверял Александру.
     Подобным образом повёл себя и Бернадот. В последних числах мая он дал согласие на союз с Францией при условии, что Швеции будет отдана Норвегия и выплачено двенадцать миллионов франков. При соблюдении этих требований он готов разорвать, заключённый ранее союз с Россией. Наполеону игра маршала-принца вполне понятна – сам мастер.
     «Пусть выступает в поход, коль скоро обе его родины предписывают ему это, - отвечает он, - в противном случае пусть мне больше не говорят об этом человеке!».
     Позже Наполеон признавался: «Моя дипломатия должна была сделать для меня половину Русской кампании, а она почти и не думала об этом».
    Не стоит переоценивать значение этой фразы. Французская дипломатия, это сам Наполеон. Никто не любит признавать свои ошибки.
     8 (20) мая граф Нарбонн фактически выдворен из Вильно.
     8 (20) мая из Дрездена отправлен курьер в Петербург с инструкциями посланнику Лористону, которые предписывают ему просить позволения отправиться в Вильно для личного свидания с императором Александром. Лористон должен требовать, но не настойчиво, объяснений по поводы ноты русского правительства. Лористон должен успокоить Александра уверениями в том, что ещё не поздно договориться.
     16 (28) мая граф Нарбонн прибыл в Дрезден и был незамедлительно принят императором. Отдавая отчёт о своём поручении, Нарбонн присовокупил, что «не заметил в русских ни над-менности, ни уныния».
     Напомню, что записки графа де Нарбонна – не дневник, который ведётся если не ежедневно, то, хотя бы систематически. Записки Нарбонна – воспоминания о событиях, участником и свидетелем которых он был, перенесённые на бумагу по прошествии какого то времени, ис-правленные и дополненные. Умышленно ли, нет ли, но создаётся впечатление, что значение миссии Нарбонна в значительной степени упрощено. Среди лиц, которых Наполеон недавно привлёк на свою службу их состава старого двора, этот бывший министр короля Людовика XVI, вступивший в 1810 году в свиту императора, был самым драгоценным приобретением… Его быстрое движение по службе ввело его в курс государственных дел, которые он вёл изящно, уверенно и тактично… Это был тип умного и образованного светского человека, с вырабо-танными взглядами и понятиями, который превосходно умел красиво и поверхностно затра-гивать вопросы, не углубляясь и не разбираясь в них.
     Безусловно, возникают некоторые сомнения в целесообразности использования человека таких дарований, как Нарбонн, в качестве банального шпиона. Ему предписывалось по приезде в Вильно, приложить все старания, чтобы его как можно дольше оставили там; ему приказано было зорко наблюдать за движениями русских войск и осторожно добывать военные сведения (Вандаль, том 3, стр.385). Но… оставаясь в Вильно «как можно дольше», Нарбонн, при открытии военных действий, переходил в разряд военнопленных, а за шпионаж мог свободно поплатиться головой. Не думаю, чтобы Наполеон этого желал. Цель миссии графа де Нарбонна была несколько иной: …герцог Бассано (министр иностранных дел Маре) отправил ему пакет с официальной нотой канцлеру Румянцеву. В виде предисловия французский министр уведомлял, что император намерен предпринять решительный шаг по отношению к Англии и ещё раз вызвать её на переговоры… Доводя до сведения России о своём поступке, не доказывает ли он ей, что всё ещё считает, что состоит с ней в союзе и что не нарушает статьи Тильзитского договора, по которой России и Франции, без обоюдного согласия, воспрещается вступать в переговоры с Англией. Долее в записке энергично перечислялись обиды Франции, но при этом настойчиво высказывалось мнение, что исключительно от России зависит мирно покончить спор… Наполеон написал царю письмо в твёрдых, но любезных выражениях… Он писал, что не заблуждается относительно серьёзности создавшегося положения, но при этом уверял в своём упорном желании мира, в своёй верности воспоминаниям прошлого и в намерении остаться другом Александра даже тогда, когда, в силу несчастно сложившихся обстоятельств, он вынужден будет обходиться с русским императором, как с врагом. «Ваше Величество позволит мне уверить Вас, что, если судьбе будет угодно сделать войну между нами неизбежной, война нисколько не изменит тех чувств, которые Ваше Величество внушили мне и которые останутся таковыми независимо то всяких превратностей и перемен».
     Таким образом, Наполеон даёт знать императору Александру, что он готов к давно заду-манному совместному предприятию против Англии.
     «Я никогда первый не подниму меча и буду ждать вас на моей границе», - ответил Алек-сандр.
     Задерживать Нарбонна в Вильно более не имело смысла. Время было дорого.
     17 (29) мая Наполеон покинул Дрезден.  Видимо торопился на встречу с императором Александром, который ожидал его на границе.
     В Торне Наполеон остановился на несколько дней, чтобы сделать смотр отправляющимся в поход войскам, посетить магазины госпитали, улучшить организацию служб и окинуть всё хо-зяйство взглядом. Он пожелал видеть корпуса, входящие с состав гвардии, и с особым внима-нием сделал ей осмотр. Их выправка и вид порадовали его. Один командир артиллерии при-близился к Его Величеству и сказал: «С такими войсками, Государь, вы можете пойти на
завоевание Индии». Император был, видимо, доволен комплиментом.
     3 (15) июня Североамериканские Соединённые Штаты объявили войну Англии.
     6 (18) июня в Стокгольме подписан мирный договор между Россией и Англией. Подписаны были предварительные условия;  тем не менее, Александр первый нарушил союзнические обя-зательства по отношению к Франции.
     Все эти разнообразные дипломатические демарши, производимые целенаправленно и искусно, свидетельствуют об упорстве, граничащем с навязчивой идеей.
     За две недели до вторжения Великой армии в Россию император Александр сообщил сестре (Екатерине Павловне): «Я надеюсь в скором времени известить Вас о мире с Англией, но пока – никому ни слова».
     10 (22) июня в Литве, в Вильковышках Наполеон подписал свой приказ по Великой Армии: «Солдаты, вторая польская компания начата. Первая кончилась во Фридланде и Тильзите. В Тильзите Россия поклялась в вечном союзе с Францией и клялась вести войну с Англией. Она теперь нарушает свою клятву. Она не хочет дать никакого объяснения своего странного пове-
дения, пока французские орлы не перейдут обратно через Рейн, оставляя на её волю наших               
союзников. Рок влечет за собой Россию: её судьба должна совершиться. Считает ли она нас уже выродившимися? Разве мы уже не аустерлицкие солдаты? Она нас ставит перед выбором: бесчестье или война. Выбор не может вызвать сомнений. Итак, пойдём вперёд, перейдём через Неман, внесём войну на её территорию. Вторая польская война будет славной для французского оружия, как и первая. Но мир, который мы заключим, будет обеспечен и положит конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на дела Европы».
     10 (22) июня командующий 2-й Западной армии направил командующим корпусами армии секретное предписание: «… Всё то, что я сим предписываю вам к исполнению, имеет основанием высочайшие повеления и, следовательно, требуют неотложного  и немедленного в своё время выполнения.
     1-е.  На пространстве, занимаемым корпусом, старайтесь благонамереннее узнать о земских чиновниках, кои хотя малое понятие могут дать о земле, и в случае отступления, ежели оно признано будет необходимым и вы получите о том повеление, увезите таковых с собою для того, чтобы неприятель затруднен в своих распоряжениях при необходимости взять с земли реквизицию, не найдя людей, могущих удовлетворить его намерению.
     2-е.  Узнайте, где имеются архивы и из всех соберите  в то же время списки ревизские, ин-вентари, статистические и другого рода сведения, кои каким-либо образом могут служить не-приятелю к соображению для налогов и реквизиций, и при отступлении увезите все сии с собою.
     3-е.  В случае отступления вверенного вам корпуса, вы заблаговременно обязаны озаботиться не оставлять неприятелю ни малейших способов к продовольствию и транспортировке его запасов и прочего…
     В то же самое время, однако же, не отвергая возможности предотвратить войну переговорами и демонстрацией,  ожидали даже вторичного приезда присланного Наполеоном графа Нарбонна, но полученные наконец достоверные сведения о чрезвычайных силах, сосредотачиваемых в близком расстоянии от границ, решили отступление наших армий.
     В ночь на 12 (24) июня  несколько (французских) сапёров переправились на русский берег. Там они нашли мир, война была только на их стороне …к ним скоро подъехал казачий офицер, командовавший патрулём… он не знал, что перед ним находится вся армия Наполеона, и спросил у этих чужестранцев, кто они такие. (Интересный казак, владеющий, как минимум, французским языком).
     «Французы, - последовал ответ.
     «Что вам нужно, - осведомился русский офицер, - и зачем вы пришли в Россию?»
     Один из сапёров возразил ему резко:
     «Воевать с вами! Взять Вильну! Освободить Польшу!…»
      До чего осведомлённый сапёр, в ближайшем окружении Наполеона никто не догадывается о целях предстоящей кампании, а он знает всё.
     Казак удалился и исчез в лесу. Трое наших (французских) солдат, увлеченных избытком рвения, произвели в него несколько выстрелов. Слабый звук этих выстрелов, на которые никто не ответил, стал для нас знаком, что открывается новая кампания и великое нашествие уже началось.
     Была ли это просто осторожность или же предчувствие, но только императора очень рассердил этот первый сигнал войны.
     12 (24) июня Великая (в русских источниках «Большая») Армия императора Наполеона по трем понтонным мостам форсировала Неман и вторглась в пределы Российской Империи.
     Стоит еще раз заметить, что главные силы Наполеона были направлены в тот самый незащищенный коридор протяжённостью в сто километров между 1-ой и 2-ой Западными армиями.
     В бумагах, взятых у неприятеля, найдено квартирное расписание войск, расположенных в Литве, список наших генералов и верное исчисление войск наших, которые довольствовались хлебом, собираемым взамен податных недоимок. Это могло казаться намерением не оставить в краю средств для неприятеля.

Вильно
      «Мы без боя заняли Вильно и вынудили русских очистить всю Польшу. Это великая победа» – из письма маршала Даву жене через 5 дней после начала компании (Егоров «МН» стр.229).      
      15 (27) июня мы подошли к городу, который был оккупирован русскими; и можно сказать, что именно там начались боевые действия, поскольку до этого времени император просто пу-тешествовал, как бы он это делал, посещая департаменты Франции.
       16 (28) июня в 9 часов утра Наполеон прибыл в Вильно. Это быстрое движение при отсут-ствии продовольственных складов исчерпало и разорило все запасы и все жилые места, нахо-
дившиеся  по пути. Авангард ещё кормился, а остальная часть армии умирала от голода.  В                результате перенапряжения, лишений и очень холодных дождей по ночам погибло 10 тысяч лошадей…  Император не остановился в городе. Он осмотрел мост, окрестности и подожжённые неприятелем склады, которые ещё горели…  В Вильно ощущался недостаток во всём, и через четыре дня необходимое продовольствие надо было искать уже очень далеко…
     Он (Наполеон) проехал вдоль всего города до противоположного конца к перекинутому через Вилию деревянному мосту, по которому при отступлении только что прошли русские. Здесь его ждало новое разочарование: мост представлял из себя дымящуюся, догоравшую развалину. Чтобы задержать преследование, неприятельская армия зажгла его позади себя. По берегам реки поднимались к небу густые столбы дыма; несколько рядов построек поблизости реки пре-вратились в пылающий костёр. Это было всё, что осталось от многочисленных амбаров, куда русские в течение восемнадцати месяцев складывали всевозможные припасы. Вынужденные бросить эти богатые склады, драгоценный клад для нашей лишенной пока всего необходимого армии, они отдали их пламени, лишь бы они не доставались нам.
     Эта картина разрушения заставила императора призадуматься; в течение некоторого вре-мени он как вкопанный смотрел на неё.
     Может быть, император вспомнил, как в 1806 году он «занял Варшаву и овладел в ней знаменитыми магазинами, которых не приказано было истреблять в том предположении, что впоследствии могут быть нам (русским) полезными. Но командовавший в Праге (предместье Варшавы) генерал-майор Седморацкий должен был взять их в пользу войск наших (русских), или, если уже недоставало для того времени, по крайней мере, сжечь их, дабы не воспользовался ими неприятель, но он не почитал себя вправе того сделать, и умел ожидать особенного разрешения. Он также не истребил судов, чтобы не дать неприятелю способов к переправе…»      Следует заметить, что последними оставили Вильно казаки генерал-майора Орлова-Денисова В.В. Они, вероятно, тоже не получали приказа об уничтожении магазинов и моста, (высочайшее предписание от 10 (22) июня), но это «что-то в крови» – уничтожать все, что может способствовать к успеху неприятеля. Подобным образом поступили казаки атамана Платова, оставляя Гродно. Получив приказ военного министра оставить Гродно и двигаться к Свенцянам, Платов оставался в Гродно ещё двое суток, «занимаясь эвакуацией «вещей здешнего гарнизонного батальона, оружия и амуниции, больных нижних воинских чинов… главной аптеки, стоящей казне немалозачащей суммы»… . Попросту говоря казаки мародёрствовали, но… Чтобы отправить всё это в тыл, потребовалось более тысячи подвод, которые должны были  приготовить местные власти, но не приготовили. На  исходе дня 16 (28)  июня, «спаливши мост», атаман с полками своего корпуса последовал на Щучин и далее по предписанному маршруту».
     Наполеон был уверен в сохранности магазинов Вильно и сильно раздосадован, уверившись в обратном. Своё недовольство он выскажет посланцу императора Александра министру по-лиции Балашову А.Д. при встрече в Вильно. Это была ещё не война, но, либо недосмотр, либо измена. Армия Наполеона осталась без продовольствия и фуража. Припасы, заготовленные по его приказу, тянулись по дорогам Польши, и в скором времени на них можно было не рас-считывать.   
   
     Балашов
     В Вильне, поздно вечером 12 (24) июня Александр узнал о переходе Наполеона через русскую границу. На другой день, в 10 часов вечера он призвал бывшего в его свите министра полиции Александра Дмитриевича Балашова и сказал ему: «Ты, наверное, не ожидаешь, зачем я тебя позвал: я намерен тебя послать к императору Наполеону. Я сейчас получил донесение из Петербурга, что нашему министерству иностранных дел прислана нота французского прави-тельства, в которой изъяснено, что наш посол князь Куракин неотступно требовал два раза в один день паспортов ехать из Франции, то сие принимается за разрыв и повелевается равномерно и графу Лористону (французский посол в Петербурге) просить паспортов и ехать из России. Итак, я хотя и весьма слабую, но вижу причину в первый ещё раз, которую берёт предлогом Наполеон для войны, но и та ничтожна, потому, что Куракин делал это сам собой, а от меня не имел повеления». Александр прибавил: «Хотя, впрочем, между нами сказать, я и не ожидаю от этой посылки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем её не мы». В два часа ночи царь вручил Балашову письмо для передачи Наполеону…
     Балашов выехал в ту же ночь… Только 17 (29) июня Балашов попал в Вильну (оставленную русскими войсками) и был принят Наполеоном в том же кабинете из которого его отправил Александр.
     О содержании утренней беседы императора французов с русским министром полиции можно судить только по записке Балашова. Записка написана, что называется «по прошествии лет», а именно, 29 декабря 1836 года. Возможно, автор что-то «присочинил». «Задним числом» каждый хочет казаться значительней или, хотя бы, остроумней. Во всяком случае, смелость ответов автора явно преувеличена. Вопрос императора: «Какова дорога в Москву?», можно расценивать как вопрос о состоянии дороги и как прямое указание на направление движения французской армии. «По Балашову» получается, что Наполеон не знал, какая дорога ведёт в Москву (?). Министр полиции, якобы, ответил, что в России все дороги ведут в Москву, но шведский король Карл XII выбрал путь через Полтаву, где был разбит царём Петром I.
     В виде отступления, позволю себе заметить, что шведскому королю был прямой резон идти на Москву, которая в восемнадцатом веке в сознании Европы всё ещё была столицей  и «матерью городов русских». Петербург был столицей только на бумаге и в лучшем случае представлял  собой плохо организованную стройку. Кроме того, в Малороссии король мог рас-считывать на поддержку «изменника» гетмана Мазепы. Что касается Наполеона, то именно ему, как «захватчику и поработителю» нужно было идти на Петербург, действительную столицу, а не на Москву, которая в начале девятнадцатого века утратила своё былое величие. Но он то шел в Индию…
     Наполеон плохо скрыл своё раздражение по поводу отступления Барклая от Вильны. Ему хотелось, чтобы Барклай оставался на месте, а он мог бы разгромить его немедленно.
     Потерять надежду на большое сражение перед Вильно было для него (Наполеона) всё равно, что нож в сердце.
     Вовсе не понятно о каком «ноже в сердце» говорит Коленкур? Разве прежде неприятель не уклонялся от сражений и не сдавал города без боя?
     Нет, мемуары Коленкура не дневник, как очень хотел представить их автор. Это позднее, весьма художественное  произведение, в котором Коленкур  пытается тщательно скрыть факты, в которые он, несомненно, был посвящён (А. В. М.)
     Наполеон действительно не скрывал своего раздражения по поводу отступления русской армии из Вильно. Видимо здесь была запланирована дружеская встреча двух императоров и их армий для того, чтобы продолжать дальнейшее совместное движение. Достаточно взглянуть на схему расположения русских армий на западной границе и на схему расположения и дальнейшего продвижения войск «императора всех французов», как общая картина вырисовы-вается с предельной ясностью.
    Александр, как будто бы, не обманул ожиданий «союзника», расположив свои войска  на по-зициях совершенно непригодных для наступления на герцогство Варшавское, в то же время, он слишком растянул линию обороны, разделив 1-ю и 2-ю Западные армии. Участок русской границы между Западными армиями охранялся только небольшими казачьими разъездами, оставаясь практически незащищённым. Движение Великой армии было рассчитано россий-ским императором с предельной точностью, и только невмешательство его, императора, в руководство ведения боевых действий повлекло за собой некоторые отступления от тщательно разработанного предварительного плана:   
     Центральная группировка войск Наполеона продвигается по направлению на Вязьму, Смо-ленск, Москву, и, минуя оную, далее. На левом фланге движется 1-я армия Барклая-де-Толли, имея в арьергарде корпус маршала Макдональда, на правом – 2-я армия Багратиона в сопро-вождении австрийского корпуса генерала Шварценберга. Просто и великолепно! При такой расстановке сил можно было сколь угодно долго имитировать отступление русских армий под натиском превосходящего противника, который отрезает им пути к соединению (что и пытался сделать Наполеон в дальнейшем).
     Повторяясь, напомню, что Наполеон считал даже простую демонстрацию подобного дви-жения достаточной для того, чтобы запугать Англию. Но…
     Войдя в Вильно, Наполеон не нашёл в нём своего союзника. Он обнаружил разрушенный мост и сожжённые склады. После этого он, Наполеон, действительно желал бы разбить Барклая, но не был ещё достаточно подготовлен.
     Дальнейшее описание беседы императора с русским министром полиции более реалистично, поскольку представляло монолог, т. е. говорил один император: «Мне жаль, что у императора Александра дурные советники. Что ждёт он от этой войны? (война началась только что). Я уже овладел одной из прекрасных провинций не сделав ни одного выстрела и не зная ни он, ни я, почему мы идём воевать». (Действительно для Наполеона война с Россией началась только после занятия Вильны, и цели её были неясны). «В сие время форточка у окна отворилась от ветра. Наполеон подошёл к окну, потому что мы всё ходили по комнате оба, (что говорит о крайней раздраженности императора), и её наскоро затворил. Но когда она опять растворилась, а он был в довольно разгорячённом виде, то, не заботясь её более затворять, вырвал её из своего места и бросил в окно»… «Я не знаю Барклая де Толли, но судя по началу кампании, я должен думать, что у него военного таланта немного. Никогда ни одна из ваших войн не начиналась в таком беспорядке… Сколько складов сожжено, и почему? Не следовало их устраивать или следовало их употребить по назначению…(Позволю себе несколько вопросов: Каково было назначение складов? Почему нельзя уничтожать содержимое складов при вторжении неприятеля, если нельзя его использовать или вывезти? Но, если предположить, что склады создавались, в соответствии с договором между императорами, для французской армии, негодование и гнев императора французов вполне уместны…). (Курсив мой. А. М.)
     После обеда разговор возобновился. «Боже мой, чего же хотят люди? – воскликнул Наполеон, говоря об Александре. – После того как он был побит при Аустерлице, после того как он был побит под Фридландом…  он получает Финляндию, Молдавию и Валахию, Белосток и Тарнополь, и он ещё недоволен… Я не сержусь на него за эту войну. Больше одной войной – больше одним триумфом для меня…». «Скажите  императору Александру, что, так как он собирает вокруг себя моих личных врагов, то это означает, что он хочет мне нанести личную обиду, и что, следовательно, я должен сделать ему то же самое. Я выгоню из Германии всю его родню из Вюртемберга, Бадена и Веймара, пусть он готовит им убежище в России…  Англия не даст денег России, у неё самой денег нет…».
      Абсолютная несуразица. По официальной версии император Наполеон, «союзник и брат» императора Александра, вторгся в пределы Российской империи без объявления войны, без объяснения причин вторжения и он же заявляет: «Я не сержусь на него (Александра)  за эту войну. Получается, что войну навязал Наполеону Александр? По крайней мере, Наполеон именно так и считает.
     На этом миссия Балашова закончилась. Есть ещё одно описание её (миссии), оставленное генерал-адъютантом графом Комаровским Евграфом Федотовичем, со слов Балашова. Описание довольно краткое. Существенно, что Наполеон сказал, прочитав письмо императора Александра: «Нас англичане поссорили…  Увидим, чем всё это кончится». Сцена свидания Наполеона с Балашовым подробно описана Альбером Вандалем.
     Достойно пристального внимания письмо Наполеон императору Александру: «Наступит время, когда Ваше Величество признаетесь, что если бы вы не переменились с 1810 года, если бы вы, желая изменений в Тильзитском договоре, прибегли к прямым, откровенным сношениям, то вам принадлежало бы одно из самых прекрасных царствований в России. У Вашего Ве-личества недостало стойкости, доверия и, позвольте мне это вам сказать, искренности. Вы испортили всё своё будущее».
     «Вы испортили всё своё будущее», - это не простое утверждение, не сочувствие и не сожа-ление. Это пощёчина, брошенная перчатка, вызов. Такие слова можно было сказать только человеку, обесчестившему себя поступком, в соответствие с морально-этическими нормами поведения, принятыми в дворянском обществе XIX века, непозволительным, низким. Одной этой фразы достаточно чтобы понять, что был между Александром и Наполеоном не запро-токолированный, устный договор. Договор настолько секретный, что ни сейчас, ни после, ни один из бывших союзников даже намёком не даст понять, в чем заключался смысл этого дого-вора. По моему мнению, при свидании в Эрфурте между императорами состоялся договор о совместном походе в Индию, планы которого вынашивались в течение одиннадцати лет. Александр договор нарушил, и этим «испортил всё своё будущее».
     Утверждение, что эти строки, проникнутые болью и обидой, написаны человеком, который на протяжении двух лет обманывал своего союзника, не выдерживает критики.
     Наполеон вызов сделал – Александр его не принял, мало того, оставил без ответа.
      «Мой друг, я в Вильне и очень занят. Мои дела идут хорошо, и неприятель был очень хорошо обманут… - писал Наполеон императрице Марии Луизе.
     Император лукавил. Обманут был он. Он получил в «подарок» войну, к которой не был готов в том смысле, что не имел точного плана предстоящей кампании.
     Недоумение историков вызывает тот факт, что Наполеон оставался в Вильно восемнадцать дней, в то время, когда из соображений тактики, им же выработанной,  следовало идти вперёд.
     Чудесна земля русская! Всякий «чужеродный гений», вступая в российские пределы, как будто бы, впадает в дрёму. Видимо, с почвенными испарениями передаётся ему российская медлительность и леность. Чаша  сия не миновала и Наполеона. Всю русскую кампанию про-водит он в полусне, чего-то ожидая (но не выжидая).
      Движения французов под Вильно были так быстры и решительны, что корпуса генерала Дохтурова и отряд генерала Дорохова едва не были отрезаны. Потом, однако, многие ошибки: медленность Вестфальского короля, вскоре бросившего свое командование и уехавшего из ар-мии, и нерешительность (?) самого императора, испортили этот план. Наполеон, по-видимому, потерял из вида, что за главную операционную линию надобно было взять прямую дорогу из Вильны в Смоленск. Напирая всею массой по этой линии, ему удалось бы обойти левый фланг Барклая и правый Багратиона, а затем со всеми силами ударить на того или другого, а, пожалуй, и на обоих вместе. Для того именно, чтобы вернее застать русских врасплох, Наполеон и перешел границу без объявления войны, явившись в Вильно на другой день по выезде оттуда императора Александра, но он дурно воспользовался выгодою, доставленною этим шагом.
     Восемнадцать дней, проведённых императором в Вильно, были вынужденной, но необходимой остановкой.
     Во время своего пребывания в Вильно император проявляет невероятную активность. Ему не хватало не только дней, но и ночей. Адъютанты, офицеры по поручениям, штабные офицеры носились по всем дорогам.
     В Вильно Наполеон окончательно осознал все трудности,  связанные с «подаренной» ему войной. Фактически он оказался без оперативного плана только что начавшейся кампании,               
 без точных карт и, что самое прискорбное, без продовольствия и фуража.
     В результате перенапряжения, лишений и очень холодных дождей по ночам погибло 10 тысяч лошадей. Много солдат из молодой гвардии умерли во время переходов из-за усталости и холода.
     В Вильно у Наполеона был выбор: 1. Покинуть вражескую и враждебную территорию, вер-нуться в герцогство Варшавское, отступить. 2. Остановиться в Вильно, разработать опе-ративный план, дождаться транспортов с фуражом и продовольствием, организовать Литву, попытаться вступить в переговоры с императором Александром. 3. Принять вызов, разбить русские армии и, с позиции победителя, принудить Александра к выполнению союзнических обязательств, т.е. направить российский военный контингент в Индию совместно с войсками Франции. Наполеон принял вызов…
     Восемнадцать дней и ночей, проведённых в Вильно, император посвятил разработке плана новой, только что открывшейся кампании, теперь уже, безусловно, «Русской».
     В интересах научной точности следует сказать, что на первых порах о военных действиях, происходивших в далёкой России, ни в Париже, ни во Франции, ни в Европе почти никто не был осведомлён… Армия вторжения уже давно переправилась через Неман, заняла Ковно, Вильно, далеко продвинулась в глубь Российской империи, а французская печать всё ещё хранила молчание о военных действиях.
     Лишь спустя две недели после начала военных операций (правильнее сказать, после пере-правы через Неман), 26 июня (8 июля), “Moniteur”, опубликовав на пяти страницах дипломати-ческую переписку двух держав (как будто оправдываясь), в конце сообщил, что истребование князем Куракиным паспортов означало разрыв между державами и что с этого времени импе-ратор и король считает себя в состоянии войны с Россией.
    Чем объяснить столь странное поведение газеты, непосредственно руководимой Наполеоном? С полной определённостью ответить на этот вопрос затруднительно.
     В самом деле, зачем публично заявлять о том, чего нет? Война с Россией не планировалась. Она возникла только после занятия Наполеоном Вильно.  Тем не менее, на страницах печати Франция не объявляет войну России, она «считает себя в состоянии войны». Наполеон еще надеется на более благоприятный поворот событий. Он уверен, что императора Александра можно напугать. Наполеону просто необходима весомая победа над русскими войсками. Победа, которая заставит одуматься строптивого «союзника». Победа, как месть и наказание за нарушение союзнических обязательств. Пожалуй, впервые Наполеон столь жестоко обманут человеком, которому он доверял в такой степени. Впервые Наполеон не беспристрастен в принятии решений. Можно считать, что он, в некоторой степени утратил рассудок.
     Император Александр также медлит с официальным заявлением. «Приказ по армиям с объ-явлением о нашествии французских войск на пределы России» помечен 13 (25) июня.
     Обращения «Первопрестольной столице нашей Москве» и «Манифест с объявлением о вше-ствии неприятеля в пределы России и о всеобщем противу него ополчении» подписаны
 6 (18) июля.
     О войне, как о случившемся факте, объявлено только на следующий день по выходе Напо-леона из Вильно.
     5 (17) июля Наполеон выехал их Вильно. Вечером следующего дня в селе Глубоком Наполеон получил известие о выходе русской армии из Дрисского укреплённого лагеря. (Коленкур, стр.109).
   Укреплённые лагеря
     Недоумение современников вызывала постройка укрепленных лагерей по линии реки Двины, совершенно непригодных для обороны. Наполеон в письме к императору Александру от 16 февраля 1811 года отмечал, что их количество доходит до 20-ти. Типичным примером лагерей подобного типа можно считать Дрисский укреплённый лагерь, сооруженный по плану прусского генерала на русской службе Фуля у города Дрисса на Двине. Адъютант генерала Фуля прусский офицер на русской службе, в будущем блестящий военный теоретик Карл фон Клаузевиц, летом 1812 года посланный в Дриссу с инспекторской проверкой, довольно подробно описал все невыгодные стороны Дрисского лагеря.
     Мнение Клаузевица о Дрисском лагере разделяли многие современники. Лагерь, требовавший  продолжительного времени для работ, свидетельствует о дальновидности предложившего оный (т.е. императора Александра). Но выбор направления, самого места для лагеря и образ укреплений, по мнению многих, не мог быть соображением здравого ума. Господин Фуль может найти утешение в одобрении немалого числа наших генералов и пренебрегать мнением французов, которые назвали лагерь образцом невежества в науке укрепления мест. Мне не случалось слышать возражений против того.
               
     Ошибочно считать, что идея постройки укреплённых лагерей по линии Двины принадлежала генералу Фулю. В Российской империи всё делалось по мысли и воле императора Александра. Можно смело предположить, что именно он и был инициатором постройки укреплённых лагерей, а Фуль, по мнению Клаузевица, человек весьма недалёкий, исполнял роль «мальчика для битья» на которого, в случае неудачи, ложилось вся ответственность за произошедшее, что и случилось в действительности. В подобной роли выступал граф Аракчеев в деле создания военных поселений, идея создания которых бесспорно принадлежит императору Александру.
     Доказательством тому, что автором укреплённых лагерей был сам император, может служить следующее обстоятельство. Оставляя Дриссу,  император приказал флигель-адъютанту Чернышеву (везде Чернышев) и полковникам Мишо и Эйхену ехать в Москву, и отыскать в её окрестностях места, удобные для укреплённых лагерей, которые могли бы служить опорой армии, в случае перенесения военных действий к Москве.
     «Не только не смею верить, - говорит Ермолов в своих записках, - но готов даже возражать против неосновательного предположения, будто бы военный министр (Барклай-де-Толли) одобрял устройство укреплённого лагеря при Дриссе и, что ещё мнение вероятно, будто не казалось ему нелепым действие двух разобщенных армий на большом одна от другой расстоянии и когда притом действующая во фланге армия не имела полных пятидесяти тысяч человек.
     Если бы Наполеон сам направлял наши движения, конечно не мог бы изобрести для себя выгоднейших».
      Всё было задумано императором Александром и осуществлялось по воле и желанию импе-ратора.
      Главнокомандующий Барклай-де-Толли, обозревая лагерь, нашел, что он устроен на число войск гораздо превосходнейшее, нежели с каким прибыла армия. Генерал барон Беннигсен осмотрел в подробности и заметил, что многие части укреплений не имели достаточной между собой связи, и поэтому слаба была взаимная их оборона; к некото-рым из них доступ неприятелю удобен, сообщение между наших (русских) войск за-труднительно. Были места близ лагеря, где неприятель мог скрывать свои движения и сосредотачивать силы. Три мостовые укрепления чрезвычайно стеснены, профили так худо соображены, что с ближайшего возвышения видно в них движение каждого чело-века.
      Так для чего же нужно было строить такое количество укреплённых лагерей, не вполне отвечающим требованиям ведения оборонительной войны?  Если предположить, что лагеря строились для размещения в них на зимние квартиры частей Великой (Большой)  Армии, по предварительному договору двух императоров, замысел этих своего рода «ловушек» выглядит предельно просто и ясно. Достаточно было раздробить Великую Армию на несколько частей, разместить части армии в укреплённых лагерях, перерезать коммуникационные пути межу ними и, при численном превосходстве русской армии перед раздробленной армией врага, по-следовательно уничтожать небольшие её группировки.
               
    Можно предположить, что Дрисский лагерь предназначался для гвардии Наполеона, поскольку именно его постройке уделялось наибольшее внимание императора Александра.
     27 июня (8 июля) император Александр прибыл в Дриссу и принялся объезжать лагерь во всех направлениях, (Александр прощался с ещё одной неосуществлённой затеей, что было ему свойственно)…  …едва войдя в Дрисский лагерь, русская армия стала готовиться к немедлен-ному уходу из этой западни, а царь перестал не только разговаривать с Фулем, с которым раньше не разлучался, но даже смотреть на Фуля… 

    В ночь на  6 (18) июля император Александр покинул армию, направляясь в Москву, через Полоцк и Смоленск.
     А отчего, собственно, в Москву, а не в Петербург? Да оттого, что знал планы Наполеона.
Витебск
     6 (18) июля, узнав в селе Глубоком о выступлении 1-й армии из Дриссы, Наполеон приказал Мюрату сровнять с землёй Дрисский укрепленный лагерь.  Командующий арьергардом Мюрата маршал Удино в точности исполнил приказ императора.
     Император был страшно рад, когда узнал об эвакуации Дрисского лагеря… Отъезд импера-тора Александра из армии также казался ему успехом.
     6 (18) июля 1-я Западная армия Барклая-де-Толли достигла Полоцка.
     9 (21) июля Наполеон выехал из Глубокого.
     11 (23) июля 1-я Западная армия расположилась лагерем у Витебска, с намерением дож-даться здесь 2-ю Западную армию Багратиона.
     12 (24) июля Наполеон прибыл в Бешенковичи.
     13 (25) – 14 (26) июля  - бои у Островно в 25 верстах от Витебска и у Каккувячина.
     14 (27) июля 1-я Западная армия оставила Витебск.
     16 (28) июля Наполеон вошёл в Витебск. Надежда на генеральное сражение не оправдалась.
Вечером Наполеон заявил: «Я остановлюсь здесь! Я хочу здесь осмотреться, собрать армию, дать ей отдохнуть, хочу организовать Польшу. Кампания 1812 года закончена! Кампания 1813 года сделает остальное!
     Кстати сказать, что именно в Витебске Наполеон получил известие о заключении Россией мира с Турцией. Теперь ему было от чего прийти в ярость – война с Россией уже началась, армия адмирала Чичагова, свободная от ведения боевых действий легко могла атаковать тылы Великой (Большой) армии.
     Состояние частей Великой (Большой) армии, вошедших в Витебск, было далеко от идеаль-ного. Армия, не участвовавшая в крупных сражениях, сократилась на одну треть за счёт от-сталых и умерших от болезней. Ощущался явный недостаток продовольствия и фуража. «Офи-церы, которых посылают за припасами, не возвращаются, а если и возвращаются, то с пустыми руками». Не хватает лекарств и перевязочных материалов. Массовый падёж лошадей в первые дни кампании, сильно затрудняет передвижение транспортов.
    В письме императора Александра (адмиралу Чичагову)  от 17 (29) июля из Павловска есть следующее замечание: «Пока всё идёт согласно моим желаниям».
     … Курляндия должна была прокормить Макдональда, Самогития – Удино, плодородные районы – императора. Южные провинции должны были сделать остальное… главный склад находился в Данциге, а большие пакгаузы в Вильно и Минске… в Витебске построены были тридцать шесть хлебопекарен, которые могли одновременно испечь 29 000 фунтов хлеба… па-рижские актёры должны были приехать в Витебск… Наполеон льстил себя надеждой, что получит от Александра новые предложения о мире, (а получил известие о заключении русско-турецкого мирного договора)… когда отдых подкрепил Наполеона, а от Александра не было ни одного посланца, его охватило нетерпение… идея взять в плен Москву завладела его мыслями… его решение было принято, но он хотел, чтобы окружающие его не были недовольны. Но каждый из них выказал оппозицию этому плану… Наполеон спросил своего министра (графа Дарю, интенданта Великой Армии), что он думает об этой войне.
     «Думаю, что она не национальна, - отвечал Дарю, - ввоз кое-каких английских товаров в Россию и даже учреждение польского королевства не могут служить достаточной причиной для столь отдаленной войны. Ни ваши войска, ни мы сами не понимаем ни её целей, ни необ-ходимости, и поэтому всё говорит за то, чтобы здесь (в Витебске) остановиться».
     «Мир ждёт меня у ворот Москвы», - возразил Наполеон.
     22 июля (4 августа) 1-я и 2-я Западные армии соединились в Смоленске.
     31июля (12 августа) в 11 часов вечера Наполеон выехал из Витебска.               
     5 (17) император Александр повелел составить Чрезвычайный комитет из важнейших са-новников империи с задачей выбрать кандидата на пост главнокомандующего. Комитет рас-смотрел шесть кандидатур: Беннигсена Л.Л., Дохтурова Д.С., Багратиона П.И., Тормасова А.П., Палена П.А. и Кутузова М.И.  Комитет работал по методу исключения. Он последовательно отверг, одну за другой, пять кандидатур, а шестую, названную последней, единогласно рекомендовал Императору для избрания. То была кандидатура Кутузова. (Троицкий, стр.150).  Активно выступил в поддержку Кутузова граф Аракчеев, и остальные члены комитета согласились с ним.
     6 (18) августа французские войска вошли в Смоленск.
     «… я укреплю свои позиции. Мы отдохнем, опираясь на этот пункт (Смоленск), организуем страну и тогда посмотрим, каково будет Александру. Я займусь корпусами на Двине, которые ничего не делают, и моя армия будет страшна, а моя позиция ещё более грозна для России, чем, если бы я выиграл два сражения. Я обоснуюсь в Витебске. Я поставлю под ружьё Польшу, а потом решу, если будет нужно, идти ли на Москву или на Петербург», - говорил Наполеон Колекуру в Смоленске.
     Размышления достойные гения императора. Планы, которым не суждено исполниться и Наполеон прекрасно это понимает; у него нет времени на это.
     … в Смоленске он (Наполеон) оказался как раз в самом узле дорог на Петербург и Москву. От одной из этих столиц его отделяли 29 переходов, от другой – пятнадцать. Петербург – это правительственный центр, узел, в котором сходятся все нити администрации, место, где нахо-дятся её морские и военные арсеналы и единственный пункт сообщения между Россией и Анг-лией. Победа при Полоцке, о которой он узнал, как будто толкала его в этом направлении. Идя на Петербург, он окружил бы Витгенштейна (25 тысяч человек) и заставил Ригу пасть перед Макдональдом.
     С другой стороны, в Москве он мог атаковать дворянство в его собственных владениях, за-тронуть его древнюю честь. Дорога к этой столице была более короткая, представляла меньше препятствий и больше ресурсов. Великая русская армия, которую он должен был истребить, во что бы то ни стало, тоже находилась там, там были и все шансы выиграть сражение, и надежда потрясти нацию, поразив её в самое сердце в этой национальной войне.
     Совершенно очевидно, что доводы в пользу похода на Москву граф де Сегюр буквально «вы-сасывает из пальца». Дорога «к этой столице» действительно  была более короткая, но что касается ресурсов, тут граф явно передёргивает; отступающая русская армия уничтожает все, что не в состоянии потребить, местные жители покидают насиженные места, так же уничтожая жильё и припасы. Поход на Петербург был, безусловно, предпочтительнее и отвечал сложившимся у Наполеона стандартам ведения войны, как то, взятие столицы (столицы действительной – Петербурга, а не древней – Москвы) и подписание в ней мира. Прикрывающий Петербургскую дорогу корпус Витгенштейна можно не брать во внимание; даже подкреплённый петербургским ополчением, он был слишком слаб, чтобы противостоять Великой (Большой) армии. Что касается ресурсов, на Петербургской дороге имелось немалое количество провиантских складов (Тверь, Новгород, Псков), которые было значительно труднее уничтожить, чем те, что находились на пути отступления русской армии. Единственным «минусом» при движении Наполеона на Петербург была не спешно, в полном порядке отсту-пающая русская армия, которая оказалась бы в тылу французов, но и этот довод не выдер-живает критики; достаточно было создать видимость преследования русской армии  незна-чительными силами армии французской.
     Даже если предположить, что намерения императора французов стали известны Барклаю в короткий срок, ему потребовалось бы немало времени для перегруппировки отступающей русской армии к переходу в контрнаступление.
     Наполеону не  хотел идти на Петербург, терять время, чтобы потом возвращаться в Мо-скву; путь от Москвы до Индии значительно короче, чем от Петербурга. Ещё со времени взятия Вильно разум императора затмило желание мести. Он жаждал «наказать» императора Александра за обман, который фактически разрушил все его планы. Единственный способ отомстить и показать своё превосходство – выиграть генеральное сражение, разбить русскую армию, на которую Наполеон рассчитывал в предстоящем походе в Индию, и тем самым вернуть императора Александра в лоно союза с Францией. Наполеона более не интересовали вероятные потери в войне с Россией, он должен был победить или погибнуть. 
     Недостаток записок Сегюра в том и заключается, что это воспоминания, а не дневник. Автор, анализируя давно свершившиеся события, подсознательно ищет им, событиям, логи-ческие объяснения, которые до этого ему даже не снились. Читая записки графа, может по-казаться, что Наполеон делился с ним своими мыслями и планами кампании, чего император никогда не делал.
     7 (19) августа Наполеон приказал привести к себе генерала Павла Тучкова, взятого в плен накануне. Это был первый шаг наполеона к миру – шаг, оставшийся, как и все последующие, совершенно безрезультатным. «Вы, господа, хотели войны, а не я», - сказал он Тучкову, когда тот вошел в кабинет. Наполеон спросил Тучкова, может ли он, Тучков, написать Александру. Тучков отказался. «Но можете же вы написать вашему брату?» – «Брату могу, государь». Тогда Наполеон произнёс следующую фразу: «Известите вашего брата, что вы меня видели и поручил вам написать ему, что он сделает мне большое удовольствие, если доведёт до сведения императора сам или через великого князя (Константина), или через главнокомандующего, что я ничего так не хочу, как заключить мир»…
     Наполеон ни сколько не грешит против истины. Он не хотел этой войны. Ему её навязали, разрушив все его «индийские» планы.   
     8 (20) августа Наполеон отдал приказ о производстве работ по устройству оборонительного пункта на Днепре.
     11 (23) августа Наполеон получил известие об успехе, который сопутствовал князю Швар-ценбергу 31 июля (12 августа) под Городечно. Командующий австрийским вспомогательным корпусом генерал князь Шварценберг атаковал армию генерала Тормасова и вынудил его от-ступить на Кобрин. Шварценберг продолжал преследование Тормасова до 17 (29) августа, после чего противники остановились на противоположных берегах реки Стыри, в районе Луцка.
     Теперь Наполеон мог быть спокоен за свой тыл.
     «Это дает, - сказал он, - жизнь союзу. Эхо этой пушки прозвучит в Петербурге, в тронном зале моего брата Александра. Это хороший пример для пруссаков. В них проснётся, может быть, дух чести».
     Наполеон, несомненно, говорит о союзе с Австрией, но… не только с ней одной. Совершенно недвусмысленно император даёт понять, что активное участие австрийской армии в боевых действиях против армии русской окажет прямое воздействие на ход политической мысли российского императора и вернёт Александра к союзу с Францией, который он нарушил столь вероломно.
     Союз с Австрией, подписанный 2 (14) марта 1812 года, (как и союз с Пруссией, заключенный  12 (24) февраля 1812 года), был направлен не против России, но с цель заставить её задуматься о том,  с какими силами ей придётся столкнуться в случае несоблюдения условий союзного договора с Францией. Статьи договоров, о которых император Александр должен был узнать и узнал, заключали в себе отторжение от России некоторых областей, в случае возникновения войны с ней.
     Наполеон не слишком доверял своим союзникам. Теперь у него появился реальный шанс вернуть Александра к союзу с Францией. Не случайно и упоминание о пруссаках, до сих пор не принимавших участия в активных боевых действиях.   
     В ночь на 12 (24) августа Наполеон покинул Смоленск и 13 (25) августа прибыл в Дорогобуж, где оставался до 14 (26) августа. В Дорогобуже Наполеон получил довольно полный отчёт о посещении Москвы императором Александром.
     …Мудрые размышления, которым он предавался в Смоленске, уступили место обаянию славы. «Враг будет настигнут завтра же, - говорил он теперь. – Его теснят. Он не может всё время ускользать, если учитывать темпы преследования. На настоящий отдых можно рассчитывать, только после сражения. Без этого нас всё время будут беспокоить»…  …мы всё ещё гнались за славой или, вернее, за роком, который упорно мешал императору следовать своим собственным здравым намерениям и мудрым планам.
     Письмо маршала Бертье к Барклаю от 16 (28) августа заканчивалось следующими словами: «Император поручает мне просить вас передать его приветствие императору Александру. Ска-жите ему, что никакие превратности войны и никакие обстоятельства не в состоянии изменить дружеских чувств императора Наполеона к нему!».
     Наполеон всё ещё верит, что Александр «не заинтересован продолжать эту войну». Он сам «тоже не заинтересован в том, чтобы продолжать войну»… «Если бы Александр прислал ко мне какое-нибудь доверенное лицо, то мы быстро пришли бы к соглашению. Никогда он не получит таких хороших условий и никогда у него не будет лучшего случая… Пусть он выскажется против Англии, и тогда всё уладится».
     К большому огорчению Наполеона мир с императором всех французов не был предусмотрен планами императора Александра.
     17 (29) августа к Наполеону явился Лористон с известием о заключении союзного договора России с Англией.
     Москва
  «Государь! Я имею счастье писать Вам с полковником Чернышевым (ох, уж этот все сущий Чернышев), завтра же я рассчитываю отправить курьера с моими донесениями и с донесениями генерала Милорадовича, прибывшего сюда третьего дня. Он полагает возвратиться завтра               
в Калугу, куда будут передвинуты 6 августа войска, составляющие его корпус; он отзывается об этих батальонах с величайшей похвалой и утверждает, что никогда не видал подобной конной артиллерии. Я сделал вместе с ним все распоряжения относительно того, какие крепости должен занять его корпус. Я уступаю ему несколько генералов из числа тех, которые входили в состав военных сил Москвы. (Граф Ростопчин – императору Александру, Москва, 25 июля 1812 г.).
     Весьма примечательно, что Смоленск ещё не оставлен, до Бородина – месяц, о сдаче Москвы нет даже мысли, а корпус Милорадовича, укомплектованный отличными войсками, пе-ребрасывается в Калугу. Оборона Калуги уже предполагалась, как будто император Александр предвидел все ходы Наполеона, а вернее предположить, что был ознакомлен с планом компании или принимал участие в его составлении. На этом фоне «гениальный тарутинский маневр» фельдмаршала Кутузова, не более чем домысел советских историков. Вероятно, Кутузов еще при назначении своем главнокомандующим получил подробный план, предопределяющий действия армии в различных ситуациях. В случае оставления Москвы вполне логично было оборонять Калугу, как едва ли не единственный путь на Кавказ и в Персию. Кутузов, по воспоминаниям современников, был более царедворец, чем воин. Миф о «хлебородных южных губерниях» - выдумка советских историков (редкие губернии в России не хлебородны).
     Здесь не лишнее вспомнить, что в 1811-12 гг. в районах вероятного развёртывания военных действий и на путях, идущих к западным границам, создавались продовольственные магазины двух разрядов: главные и расходные. Главные магазины были устроены на линии крепостей, расположенных по Западной Двине и Березине, и находились в Динабурге, Дриссе, Дисне, Бобруйске и южнее – в Киеве. Расходные магазины создавались западнее от линии главных магазинов. Кроме того, в тылу создавались продовольственные базы, из которых основные находились в Новгороде, Твери, Трубчевске и Сосницах. К началу военных действий в магазинах было заготовлено около 353 652 пудов муки, 33 271 пуд крупы, 468 690 пудов овса, что могло обеспечить снабжение одной-трёх армий на шестимесячный срок. (Жилин, стр.94). См. карту-схему в приложениях.
     Склады и магазины в таких количествах в тылу армии создаются при наступательном движении оной, что, собственно, и проделал Наполеон в Центральной и Восточной Европе. При отступлении армия, как правило, не успевает воспользоваться заготовленными припасами; они либо уничтожаются, либо достаются неприятелю.
     Очевидно, Наполеон был неплохо осведомлён о местах расположения продовольственных баз, уничтожение которых русскими войсками до открытия боевых действий в первые дни после форсирования Немана (Ковно, Гродно, Вильно) вызывало вспышки справедливого гнева императора. Немалая доля этих запасов всё же доставалась частям Великой (Большой) армии. Например, в Вилейке в руке генерала Кольбера попало 2 000 квинталов муки, от 30 до 40 000 рационов сухарей и много овса. В Старом Лепеле французы нашли 750 мешков муки и 327 тонн сухарей. В Орше Наполеон нашёл огромные склады.
               
     Как собирался Наполеон снабжать свою армию, при движении в южные губернии? Опыт использование фуражных команд, при наступлении на Москву, должного результата не принёс. В районе Калуги крупные провиантские склады  отсутствуют.  Отсутствуют они и далее. Вывести крупные запасы провианта и фуража из Москвы не представлялось возможным за отсутствием транспортных средств. По здравому рассуждению, вернее было бы идти на Петербург через Тверь и Новгород, фактически не встречая вооружённого сопротивления.
       Кутузов
      «Кутузов, искусный и храбрый перед неприятелем полководец, был робок перед царём» (свидетельство адмирала Шишков А.С.)
     «Одноглазый старый сатир» (император Александр о Кутузове)
     «Я не кланяюсь Кутузову; он поклонится раз, а обманет десять раз» (генералиссимус Суворов А.В.)
    17 (29)  августа  генерал от инфантерии князь Голенищев-Кутузов М.И., назначенный глав-нокомандующим русскими армиями, прибыл к армии в Царёво Займище
     19 (31) августа Наполеон узнал от пленного казака о прибытии нового главнокомандующего… император не сомневался больше, что мы приближаемся к моменту, когда состоится желанное для него сражение… «Новый главнокомандующий не может продолжать эту систему отступления, которую осуждает общественное мнение России. Он поставлен во главе армии с условием сражаться…».
     Позволю себе предположить, что согласно договору между Александром и Наполеоном именно Кутузов должен был возглавить русскую армию в индийском походе, поскольку ещё в апреле 1812 года министр иностранных дел Франции Маре говорил русскому послу в Париже князю Куракину, что в случае войны между Францией и Россией «император Александр будет находиться лично при войсках, имея при себе Кутузова».  Князь Куракин – человек непосвя-щённый в планы императоров, поэтому для него это война между Россией и Францией, как, впрочем, и для министра Маре. Для Наполеона эта война Франции и России против Англии. Наполеон был обрадован назначением Кутузова главнокомандующим и вновь был обманут, предположив, что этим жестом Александр даёт ему понять, что всё идёт согласно договору, хотя и не так гладко, как предполагалось вначале. Сражение, точнее видимость его с непре-менным поражением русской армии также входило в планы императоров.
     Император пожелал получить сведения о своём новом противнике, (что довольно странно, поскольку противник далеко не новый). Ему описали Кутузова как старика, известность которого началась со страшной раны, а затем уж он сумел искусно воспользоваться обстоятельствами. Поражение при Аустерлице, которое он предвидел, содействовало его репутации, а последние походы против турок ещё более увеличили его славу. Храбрость Кутузова была бесспорна, но ему ставили в упрёк то, что он соразмерял её с личными интересами, потому что всегда и всё рассчитывал. Он обладал мстительным, малоподвижным характером и в особенности хитростью, - это был характер татарина! И он умел подготовить, под покровом приветливой, уклончивой и терпеливой политики, самую неутомимую войну.
     Впрочем, он был ещё более ловким царедворцем, чем искусным генералом. Он был опасен своей популярностью и своим искусством увеличивать её и заставлять других содейст-вовать этому. Он умел льстить целой нации и каждому отдельному лицу, от генерала до солдата.
     Весьма сомнительно, что император Александр «не любил и не ценил Кутузова». Возможно, не любил, но, безусловно, ценил. Именно такой человек в сложившихся обстоятельствах был необходим Александру во главе армий. Барклай-де-Толли, «рыцарь», «человек чести» сыграл свою роль,  заманил неприятеля вглубь страны, далее в пьесе, написанной российским императором, ему не оставалось места, воин, он был не способен к обману и лести. Другое дело Кутузов – блестящий дипломат, тонкий политик  и ловкий интриган, только он один мог поддерживать в Наполеоне надежду на скорый и желанный мир.
     Официальные историки из книги в книгу пересказывают смешную сказку об опале постигшей Кутузова после Аустерлицкого поражения. Позволю себе усомниться в справедливости их суждений. Вряд ли можно считать опалой  назначение Кутузова киевским генерал-губернатором 28 сентября 1806 года. Киевская губерния, третья по значимости в мирное время (после Петербурга и Москвы), ввиду подготовки новой войны с Наполеоном становилась едва ли не первой. Кроме того, в феврале 1806 года Кутузову был пожалован орден Св. Владимира 1-й степени, а 19 сентября 1806 года император Александр пожаловал Кутузову 50 000 рублей «для оплаты долгов по службе нажитых». Вполне естественно, что Александр не мог назначить Кутузова главнокомандующим войсками 4-й коалиции, оформившейся 15 сентября 1806 года, учитывая неудачи предыдущей кампании. Союзники и общественное мнение такой выбор не одобрили бы.
               
     Расхожее мнение о Кутузове, как о «талантливом ученике великого Суворова» ошибочно по определению. Принятый им метод ведения боевых действий – маневрирование с целью сохра-нить армию, доведён до совершенства в середине XVIII века прусским королём Фридрихом II Великим. Крупные сражения (Аустерлиц, Бородино, Малый Ярославец) вынужденные, навя-занные противником. Где «суворовское» - «не числом, а умением», «бить, а не считать»?
     «…он (император Александр) не придал значения настоятельным указаниям на то, что его присутствие при армии (в 1805 году) лишит Кутузова возможности осторожно руководить дей-ствием войск, чего приходилось опасаться в особенности ввиду робкого характера Кутузова и его придворных привычек».
     Вполне очевидна ошибочность утверждения историков о нежелании императора Александра назначить Кутузова главнокомандующим в 1812 году. Утверждение  не согласуется с фактами. Вопрос о назначении Кутузова мог быть решён только Александром, только он принимал решения в своём государстве. Другое дело как была разыграна очередная пьеса, ре-жиссированная русским самодержцем. Общественное мнение в пользу Кутузова в Москве под-готовил генерал-губернатор граф Ростопчин – доверенное лицо императора. В Петербурге это сделал сам Кутузов, отличившийся в формировании Петербургского ополчения. На фоне этого подогревалось общее недовольство Барклаем, как главнокомандующим.  Созыв Чрезвычайного комитета 5 августа 1812 года – сцена достойная рукоплесканий. Поражает общее невнимание историков к тому факту, что кандидатуру Кутузова на пост главнокомандующего предложил граф Аракчеев; остальным членам комитета ничего не оставалось, как эту кандидатуру поддержать, по причине банальной до крайности; никто не отменял именного Его Величества указа от 14 декабря 1807 года, согласно которому следовало «объявляемые генералом от артиллерии графом Аракчеевым высочайшие повеления считать именными нашими (императора Александра) указами». Сколь велика сила предубеждения, что всякое мнение, высказанное всесильным графом, принималось за мнение государя императора, хотя в данном случае так оно и было. Последний акт трагикомедии блестяще сыграл сам император, якобы вынужденный покориться обстоятельствам. 7 (19) августа Александр принял Кутузова на Каменном острове «с присущей ему любезностью». 8 (20) августа он утвердил назначение Кутузова главнокомандующим по представлению Чрезвычайного комитета. Окончательно открестившись от этого действа, Александр писал великой княжне Екатерине Павловне: «Я не мог поступить иначе, как выбрать из трёх генералов, одинаково мало способных быть главнокомандующими, того, на которого указывал общий голос». Более откровенен император был с генерал-адъютантом Комаровским: «Публика желала его назначения, я его назначил. Что же касается меня, то я умываю руки».
     Теперь за ошибки совершенные Кутузовым будет ответственен Кутузов и Чрезвычайный комитет, Кутузова назначивший. А отвечать ещё будет за что…
     В 1812 году, отправляясь в действующую армию, в ответ на настороженный вопрос пле-мянника: «Неужели, дядюшка, вы думаете разбить Наполеона?» - «Разбить? Нет… - произнёс Михаил Илларионович, - Но обмануть, да, рассчитываю!».
     Михаил Илларионович не рассчитывал разбить Наполеона только потому, что получил на этот счёт совершенно определённые указания от императора Александра. Сражение Кутузов должен был проиграть и отступить к Калуге, не заходя в Москву и увлечь за собой Наполеона, то есть, определённым образом, обмануть его.  Именно поэтому Кутузов отступил от «выгодной» позиции у Царёва-Займища, выбранной Барклаем-де-Толли  для генерального сражения на «менее выгодную» позицию у Бородина.
     19 (31) августа Кутузов в письме к дочери Анне Михайловне Хитрово настоятельно реко-мендует ей выехать из города Тарусы Калужской губернии, во что бы то ни стало.
     Кутузов, несомненно, знал о планируемом Наполеоном движении на Калугу. Получить эти сведения он мог только лично от императора Александра.
     22 августа русская армия остановилась и начала закрепляться на позиции возле большого селения в 124 километрах перед Москвой. «Позиция, в которой я остановился при деревне Бо-родино, - доносил Кутузов Александру 23 августа, - одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно. Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством… как бы то ни было Москву защищать должно». «Для за-крытия Твери находятся 8 батальонов. К ним присоединяются ратники, а сверх того генерал-майор Винценгероде находится на сей дороге и её наблюдает».
     Заняв такую (с очевидными плюсами и минусами) позицию, Кутузов рассчитывал принять на ней и отразить лобовой удар противника, но сохранял за собой возможность уклониться от боя в случае, если бы Наполеон попытался его обойти с флангов...               

     26 августа (7 сентября) в 6-ом часу утра началась Бородинская битва. Накануне сражения Наполеон обратился к войскам  с воззванием: «Солдаты! Вот битва, которой вы так желали! Теперь победа зависит от вас!». Кутузов с приказом к войскам не обращался
     Нет никакой необходимости описывать здесь ход сражения, несомненно, грандиозного, но столь многократно и красочно изображённого, что невольно теряешься в поиске достоверной картины. Обращу внимание на некоторые аспекты, высказанные непосредственными уча-стниками событий относительно поведения Наполеона и Кутузова до, во время и после сра-жения.
     Вечер и часть ночи перед битвой Наполеон был деятелен, он объезжал позиции, отдавал многочисленные приказы. Императора не покидало беспокойство (Сегюр пишет – «боязнь»), что русская армия под покровом темноты удалится с поля битвы. Присутствие неприятеля на том же месте успокоило императора, и он решил немного отдохнуть. Однако, переход, сделанный им с армией, утомление предшествующих дней и ночей, бесконечные заботы и напряжённое ожидание истощили его силы. На него подействовало похолодание. Его съедали лихорадка, вызванная чрезмерным возбуждением, сухой кашель и сильная лихорадка… у него начались мучительные приступы той ужасной болезни, которая давно давала себя чувствовать, а именно – затруднение мочеиспускания.
     «…у меня 80 000 человек и я с 60 000 человек вступлю в Москву. Там присоединятся к от-ставшие и маршевые батальоны, тогда мы будем ещё сильнее, чем перед битвой!». .
     Утром Кутузов произвёл рекогносцировку позиций, как своих, так и, по возможности, про-тивника.
     В ночь перед сражением по русскому лагерю пронесли икону Смоленской Божьей матери. За ней с непокрытой головой и со слезами на глазах шел сам Кутузов. За ним следовал штаб армии. И это было гораздо сильнее любого приказа.
     Бородинское сражение началось 26 августа (7 сентября) в 6-м часу утра с атаки французов против русского правого крыла.
     При атаке флешей, позднее названных Багратионовыми,  Наполеон направил  две дивизии генерала Жюно в обход, чтобы ударить по Багратиону с фланга. Наполеон знал, что на этой позиции русские войска отсутствуют. Однако,  совершенно неожиданно для Жюно, возле речки Утицы французы «наткнулись»  на 2-й корпус генерал-лейтенанта Багговута К.Ф., который в начале сражения занимал правое крыло русской позиции и перемещение которого на левое крыло Наполеон просмотрел. Исследователи до сих пор спорят о том, кто приказал перебросить корпус Багговута с правого крыла на левое – Кутузов или Барклай? Сам Багговут после сраже-ния доносил Кутузову: «Когда неприятель повел атаку на наш левый фланг, я по приказанию главнокомандующего 1-й Западной армии пошёл с пехотными полками 2-го корпуса на под-крепление оного(т.е. левого фланга).
     Существует множество рассказов о том, что Барклай «искал смерти» в Бородинском сраже-нии. Называется даже причина такого поведения Барклая – обида за смещение с поста глав-нокомандующего (но для чего было так долго носить в себе эту обиду, гораздо проще было сразу в Царёвом-Займище застрелиться, что ли?). Действительно, одетый в парадный генеральский мундир, при орденах и лентах, он был прекрасной мишенью для стрелков. Кроме того, он всегда появлялся в наиболее опасных местах.
     Так может это не поиск смерти, а рыцарское пренебрежение к ней?
     Но даже если будущий генерал-фельдмаршал «искал смерть», то совсем не от обиды. Он устал носить в себе тайну. Во всей русской армии только он один, да пожалуй, отчасти Ку-тузов, знал о причинах отступления, знал, что Москва будет сдана и сожжена. Знал многое, и от этого знания устал. Недаром по завершении кампании император Александр писал Барклаю: «План кампании, который мы приняли, был, я думаю, единственный, который мог удастся против такого противника, каков Наполеон». Но… вернёмся к Кутузову.
     Битва продолжалась. В 8 часов утра атаман Платов послал в Кутузову принца Гессен-Филиппстальсколо, бывшего при нем волонтёром, с просьбой разрешить его казакам «съездить в тыл к неприятелю» (следовательно, идея знаменитого рейда принадлежит отнюдь не глав-нокомандующему). Кутузов в просьбе отказал.
     В 10 часов утра Кутузов узнал, что начальник штаба генерал от кавалерии Беннигсен са-мовольно изменил расположение войск утицкого участка, сорвав запланированный Кутузовым манёвр.
     В 10 часов 30 минут главнокомандующий лично приказал атаману Платову и командиру гвардейской кавалерии Уварову атаковать левый фланг и тыл французов.
     Главная квартира Кутузова размещалась в деревне Татариново, но большую часть дня Ку-тузов провёл у деревни Горки. Ни из Горок ни из Татаринова Кутузов не мог видеть, как сра-жаются его войска.               
      «Никто нами не командовал» (генерал Раевский Н.Н.).
     Роль Кутузова в отдельных моментах этого великого сражения равняется почти нулю.
     Невероятная стойкость русских воинов озадачивала и нервировала Наполеона, который (в отличие от Кутузова) наблюдал за ходом битвы из своей ставки на холме у Шевардинского редута. Здесь он провёл большую часть дня, иногда выезжая на ответственные участки. …Наполеон с каждым часом битвы мрачнел, приказания отдавал раздражённо. Подобное по-ведение императора многими объясняется болезнью, терзавшей его в этот день. Не думаю, что лёгкая простуда могла так подействовать на Наполеона. Просто сражение складывалось не так, как он предполагал или не так, как было обусловлено  ранее. Генеральное сражение было необходимо для того, чтобы «отвести глаза» англичанам, тем более, что в русской армии находился английский представитель генерал Роберт Вильсон. По воспоминаниям Коленкура, после сражения Наполеон сказал: «Мы скрестили шпаги: честь спасена в глазах всего мира, и русские наделали себе достаточно бед, для того, чтобы я стал требовать от них другого удовлетворения (Наполеон уверен – второго сражения не будет, и он прав в своей уверенности). Вероятно, сражение планировалось с оттенком лёгкой театральности: французы бодро и грозно наступают, русские не выдерживают натиска противника и, отступают с минимальными потерями. В действительности всё произошло совсем не так; Наполеон вновь был обманут и оттого раздражён.
     В ночь на 27 августа Кутузов отправил в Петербург донесение о победе над французами, но внизу сделал приписку, что из-за больших потерь он отступает к Можайску.
     30 августа донесение было доставлено в Петербург. Александр приказал служить во всех церквах благодарственные молебны, объявляя о победе, одержанной над Наполеоном.
     Кутузов был произведён в генерал-фельдмаршалы, Барклай-де-Толли пожалован орденом св. Георгия 2-й степени. В генерал-фельдмаршалы – за отступление?
     …почему Кутузов отошёл, раз он был победителем. …почему Наполеон не разгромил полностью русских.
     Кутузов не мог не отойти, иначе он нарушил бы высочайшее повеление. Наполеону не нужно было уничтожать армию, которая должна была пригодиться ему в Индии.
     28 августа (9 сентября) Наполеон вступил в Можайск.
     Предположительно, согласно договора между императорами, вступление французской армии в Москву не планировалось, за исключением гвардии и императора. Основная армейская масса должна была двигаться на Калугу и остановиться там (не напрасно Кутузов настоятельно рекомендовал дочери спешно покинуть город Тарусу, Калужской губернии). На Калугу должна была отступать и русская армия, чтобы, после заключения мира, соединиться с армией французской. Но Кутузов отступил на Москву, увлекая за собой Наполеона.
     Совет в Филях.
     Вечером 1 (13) сентября Барклай-де-Толли стал убеждать Кутузова в необходимости «оставить Москву». Михаил Илларионович, «внимательно выслушав, не мог скрыть восхищения своего, что не ему присвоена будет мысль об отступлении, и,  желая сколько возможно отклонить от себя упрёки, приказал к восьми часам вечера созвать господ генералов на совет».      
     Первым взял слово военный министр, генерал от кавалерии Барклай-де-Толли: «Потеря Мо-сквы будет чувствительной для государя, но не будет внезапным для него происшествием… Сохранив Москву, Россия не сохраняется от войны жестокой, разорительной; но сберегши армию, ещё не уничтожаются надежды отечества…» Военный министр предпочитал взять направление на город Владимир (не знал о приказе, данном Кутузову – отступать на Калугу).
     Кутузов предложил господам генералам высказаться. Мнения разделились почти поровну.
Выслушав прения, Кутузов заключил: «Знаю, что ответственность падёт на меня, но жертвую собою для блага Отечества. Повелеваю отступить!».   
     2 (14) сентября русская армия и большинство жителей оставили Москву. Кутузов приказал сжечь склады и магазины с продовольствием, фуражом, частью боеприпасов. Генерал-губернатор Ростопчин приказал полицейскому приставу Вороненко П.И. «истреблять всё огнём». Независимо друг от друга Ростопчин и Кутузов распорядились вывезти из Москвы про-тивопожарный инвентарь. Со стороны Арбата в Москву вступил авангард маршала Мюрата. К 11 часам вечера получено сообщение – горят Торговые ряды.
     3 (15) сентября Наполеон совершил торжественный въезд в Кремль. К 4 часам утра пожар распространился повсюду.
     Спасаясь от пожара, 4 (16) сентября Наполеон перебрался из Кремля в Петровский путевой дворец, где располагался штаб армии. В Петровском парке лагерем расположилась гвардия.
     В донесении императору Александру от 4 (16) сентября Кутузов пишет: «Выйдя из Москвы, армия совершила фланговый марш, чтобы прикрыть обильнейшие губернии и собранный в губерниях фураж, провиант и оружие. Одновременно этот марш создавал угрозу вражеским коммуникациям и отрезал подвоз продовольствия и боеприпасов противнику».
     Губернии были не такими уж и обильнейшими. Провиантских складов и магазинов в Калуге не было, что отчётливо видно на схеме расположения складов и магазинов, представленной ниже. Довольствовать стотысячную армию за счет реквизиций продовольствия и фуража у местного населения невозможно, в чем Наполеон имел случай убедиться не единожды. С ору-жием, так же, не совсем ясно. Арсенала в Калуге не было. Правда, совсем близко была Тула с её оружейными заводами. Но Тула, к тому времени не являлась основным поставщиком воо-ружения для русской армии. Некоторые нужды обеспечивали уральские заводы; большая часть закупалась за границей в Австрии и Англии. Насчет угрозы вражеским коммуникациям, и вовсе непонятно; получается, что боеприпасы и продовольствие Наполеону возили через Калугу?
     6 (18 сентября) Наполеон возвратился в Кремль. Тут ему подали ходатайство начальника Воспитательного дома генерал-майора Тутомлина, с просьбой поставить стражу возле этого заведения для охраны оставшихся в Москве питомцев. Наполеон не только удовлетворил хода-тайство, но и приказал немедленно пригласить Тутомлина к себе. Тутомлин просил позволения написать рапорт императрице Марии Фёдоровне, высшей начальнице всех воспитательных домов В России. Наполеон не только позволил, но предложил Тутомлину добавить, что он, На-полеон, почитает по-старому Александра и желал бы заключить мир. Тутомлин всё это написал в тот же день и отправил с чиновником своего ведомства в Петербург. .
     8 (20) сентября Наполеон пишет письмо императору Александру:
     «Красивый, великолепный город Москва не существует; Ростопчин ее сжёг. 400 зажигателей пойманы на месте преступления; все они объявили, что жгли по приказанию губернатора и полицмейстера; их расстреляли. Пожар, кажется, прекратился. Три четверти домов сгорело,
четверть осталась. Это поступок гнусный и бесцельный. Хотели отнять некоторые средства? Но эти средства были в погребах, которые огонь не коснулся. Впрочем, как решиться уничтожить город, один из самых красивых в мире и произведение веков для достижения такой ничтожной цели? Так поступали, начиная со Смоленска, и пустили 600 000 семейств по миру. Челове-колюбие, интересы Вашего Величества и этого обширного города требовали, чтобы он был мне отдан в залог, потому что русская армия не защищала его; надобно было оставить в нём пра-вительственные учреждения, власть и гражданскую стражу. Так делали в Вене два раза, в Берлине, в Мадриде; так мы сами поступили в Милане пред вступление туда Суворова. Пожары ведут к грабежу, которому предаётся солдат, оспаривая добычу у пламени. Если б я предполагал, что подобные вещи могли быть сделаны по приказанию Вашего Величества, я бы не писал вам это письмо; но я считаю невозможным, чтобы вы, с своими правилами, с своим сердцем, с верностью своих идей, могли уполномочить на такие крайности, недостойные великого государя и великого народа. Я вёл войну с Вашим Величеством без озлобления:  одно письмо от вас прежде или после Бородинской битвы остановило бы моё движение, я бы даже пожертвовал вам выгодою вступления в Москву. Если Ваше Величество сохраняете ещё ко мне остатки прежних чувств, то вы примите радушно это письмо. Во всяком случае, вы не можете на меня сердиться за известия о том, что делается в Москве».
     Это письмо взялся доставить в Петербург московский дворянин Иван Алексеевич Яковлев (отец писателя Герцена). Но Сегюр сообщает о ещё одном письме, с предложениями мира, на-писанном Наполеоном сразу по вступлении в Кремль. Это письмо поручено было доставить императору Александру некоему штаб-офицеру, которого отыскали в главном госпитале. Сегюр пишет, что в момент написания письма Наполеон был «весь охваченный надеждой». Со-держание этого, первого письма неизвестно, но какой «надеждой» мог быть охвачен Наполеон-победитель?
     21 сентября (3 октября) Наполеон предложил Коленкуру отправиться в Петербург с письмом к императору Александру. Коленкуру давались полномочия вести переговоры и заключить мир. Коленкур отвечал, что эта миссия совершенно бесполезна, так как его не примут. Тем не менее, Наполеон абсолютно уверен, что Александр охотно пойдет на переговоры и заключение мира.
     23 сентября (5 октября)в ставку Кутузова прибыл генерал-адъютант Наполеона Жак Бернар Лористон с предложением заключить перемирие и дать ему пропуск для проезда в Петербург на переговоры с императором Александром от имени императора Наполеона.
      Кутузов отвечал, что заключение перемирия превышает его полномочия, в пропуске отказал, но обещал уведомить императора Александра о мирных предложениях императора Наполеона.
     Ловкий и искусный дипломат, Кутузов… вёл переговоры с Лористоном, подавая надежды на мир – надежды, которым не предстояло осуществиться. 
   
     «Предложения о мирных условиях были посланы в Петербург с курьером, но курьеру приказано было попасть в руки неприятелю, и Наполеон уверился в мирных расположения Кутузова. Между тем, через Ярославль был послан другой курьер к Государю, с просьбой не соглашаться ни на какие условия».
     Коленкур и Сегюр утверждают, что Лористон передал Кутузову письмо Наполеона к Александру. Содержание письма неизвестно.
     Четырнадцать дней Наполеон напрасно ждал ответа из Петербурга.
     Наполеон, рассчитывая на мир, которым его манили, потратил понапрасну благоприятное время…
     В эти 14 дней Наполеон получил известия от командующего австрийским вспомогательным корпусом генерала Шварценберга. Ознакомившись с ними, Наполеон сказал: «Австрийцы и пруссаки – враги, находящиеся у нас в тылу».
     В эти 14 дней, так и не получив ответа от Александра, Наполеон выработал новый опера-тивный план – сжечь остатки Москвы и идти через Тверь на Петербург, куда должен подойти Маршал Макдональд. Мюрат и Даву должны составить арьергардное прикрытие.
    Маршал Даву и интендант армии граф Дарю возражали ему, указывая на время года, на голод, на бесплодную и пустынную дорогу.
     Маршал и интендант чувствительно ошибались. Если время года позволяло идти на Калугу, то почему оно не позволяло идти на Петербург, по довольно хорошей и далеко не пустынной дороге? В Твери и Новгороде были устроены большие провиантские склады и магазины, чего в Калуге не было.
     В результате был принят план отступления, в окружении Наполеона предпочитали термин «движения», на Смоленск.
     6 (18) октября Наполеон получил сведения о результатах Тарутинского боя. Он понял, что его, в который раз, обманули. Жажда мести возобладала над рассудком. «Идём на Калугу! И горе тем, кто окажется у меня на пути!..»  И никаких обильных губерний…
     7 (19) октября французская армия во главе с Наполеоном вышла из Москвы.
     …выступи армия эта 14 дней прежде, ни один замысел фельдмаршала (Кутузова) не достиг бы до полной зрелости. Армия наша не успела бы усилиться частью войск, формированных князем Лобановым (дивизия генерал-майора Урусова)… с Дону не успели бы прибыть 24 полка казаков (2 (14)октября)… дух армии не возвысился бы от победы, одержанной над неприятельским авангардом 6 (18) октября (Тарутинский бой)…
     …последние 14 дней довершили расстройство неприятельской армии. Если бы армия эта выступила на 14 дней прежде, то она не только избегла бы голода, но и прошла бы расстояние от Москвы до Смоленска путём сухим и погодою ясною, по той причине, что осень была не-обыкновенно тёплая, а стужа и вьюга поднялись только 28 октября (9 ноября) между Дорого-бужем и Смоленском (Давыдов, стр.116-117).
     12 (24) октября началось сражение за Малоярославец. Город четыре раза переходил из рук в руки. В результате город остался за французами. Русская армия отступила к югу.
     14 (26) октября французская армия отступила от Малоярославца на Смоленск, через Мо-жайск.
     16 (28) октября Наполеон был в Можайске, 17 (29) октября – в Гжатске, 19 (31) октября – в Вязьме.
     22 октября (3 ноября) войска Милорадовича атаковали корпус маршала Даву и в результате десятичасового боя взяли город Вязьму.
     25 октября (6 ноября) в Михайловке Наполеон получил первые сведения о заговоре генерала Мале в Париже. 9 (23) октября. Бывший республиканский генерал Мале, содержавшийся в больнице на положении арестованного, 8 (22) октября совершил побег. С помощью поддельного сенатус-консульта (печатного указа Сената) и распространения слухов о гибели императора в России Мале задумал произвести республиканский переворот. К заговору были привлечены войска парижского гарнизона. Арестованы министр полиции герцог Ровиго (Савари) и префект парижский полиции. Тяжело ранен комендант Парижа генерал Юлен. В течение девяти часов деятельность парижской администрации была парализована. И всё же попытка государственного переворота  не удалась. Войсками, сохранившими верность императору, были освобождены министр и префект полиции, а сами заговорщики арестованы.
     28 октября (9 ноября) Наполеон прибыл в Смоленск.
     Наполеон намеревался превратить Смоленск в оперативную базу армии. Он надеялся найти в Смоленске достаточное количество провианта и фуража, обустроенные госпитали и казармы. В Смоленске армия должна была быть приведена в порядок. Мечтам Наполеона не суждено было осуществиться. Он не нашёл в Смоленске ни провианта, ни фуража в том ко-личестве, которое могло удовлетворить нужды армии.
     2 (14) ноября Наполеон покинул Смоленск.
     Так рушатся под собственной тяжестью великие походы! Были превзойдены человеческие границы: гений Наполеона, желая возвыситься над временем, климатом и расстоянием, сам растворился в русском пространстве.
     Впрочем, он не питал иллюзий по поводу лишений. Он был обманут только Александром. Привыкнув покорять всех ужасом своего имени и изумлением, внушаемым его отвагой, его армией, им самим, он поставил всё в зависимость от Александра.
     3 (15) ноября Наполеон подошёл к городу Красному и узнал, что город занят отрядом генерал-адъютанта графа Ожаровского А.П.. Войска Милорадовича вышли к старой Смоленской дороге отрезая от главных сил французов три корпуса – Богарне, Даву и Нея. Сзади неотступно следовали казаки Платова. Кутузов с главными силами находился с главными силами в Юрове (около 29 км от Красного).
     4 (16) ноября французы выбили отряд Ожаровского из Красного. В полночь Наполеон отправил корпус принца Богарне к Лядам. Оставив в Красном маршала Мортье с Молодой гвардией, Наполеон со Старой гвардией отправился к Лядам вслед за Богарне.
     5 (17) ноября к Красному с боем прорвался маршал Даву. Маршал Ней выступил из Смолен-ска. Он попытался пробиться к Красному, но это ему не удалось.
     6 (18) ноября Ней повернул на север. В ночь на 7(19) ноября, ценой огромных потерь, Ней переправился по льду через Днепр и двинулся на Оршу.
     7 (19) ноября остановился в Орше, где с нетерпением ожидал прибытия армии. 8 (20) ноября Наполеон покинул Оршу.
     9 (21) ноября адмирал Чичагов занял Борисов и « господствовал совершенно правым берегом реки Березины». Витгенштейн 13 (25) ноября прибыл в село Бараны, не более одного перехода от Борисова. Таким образом, путь вперёд (на запад) Наполеону был отрезан, а сзади его преследовали авангард Главной армии под командованием Милорадовича и казаки Платова, за которыми шёл сам Кутузов. Наполеон оказался в западне.
     План разгрома французских войск при Березине в районе Борисова, утверждённый импе-ратором Александром 31 августа (12 сентября), т.е. на следующий день после получения известия о Бородинском сражении, доставил в Тарутинский лагерь из Петербурга флигель-адъютант Чернышев А.И. ещё 8 (20) сентября. Согласно императорского плана французские солдаты должны были быть «искоренены до последнего». Для этого адмирал Чичагов при поддержке генерал-майора Эртеля в районе Борисова – с юга, преградят путь отступающей и преследуемой главными силами Кутузова французской армии. С севера подойдет корпус генерал-лейтенанта Витгенштейна о окончательно довершит разгром Великой Армии.  Сам Кутузов планировал разгромить Наполеона на линии Днепра концентрическим ударом трёх русских армий, но как истый царедворец принял план императора.
     Факт существования плана замечателен тем, что он, вероятно, был составлен ещё до вступления Наполеона на русскую землю, а доставлен Кутузову в то время, когда Наполеон занимал Москву и об отступлении не помышлял. В плане ничего не говорится о судьбе самого «императора всех французов», но, поскольку, император Александр замышлял «подписать мир в Париже», по-видимому, Наполеон должен был переправиться через Березину беспрепятственно. Поэтому не слишком торопился Кутузов с главными силами, отошел от Борисова вниз Чичагов и Витгенштейн не спешил разбить малочисленный корпус маршала Виктора. Кроме того, попади Наполеон в плен или погибни, в Париже немедленно будет сформировано Временное правительство, которое, несомненно, будет способствовать скорому  заключению мира с Россией. В этом случае Александр терял то, для чего затевалось всё предприятие – лавровый венок Освободителя Европы.
     11 (23) ноября, пока маршал Виктор, по приказу Наполеона сдерживал движение Витген-штейна, маршал Удино буквально ворвался в Борисов и выбил из него войска адмирала Чича-гова. Чичагов отступил на правый берег и сжег за собой мост.
     Тем временем, Наполеон распорядился приступить к строительству ложного моста у села Ухолоды, ниже Борисова. Известие о строительстве достигло Чичагова и он, оставив у Борисова небольшой (5 тысяч человек) отряд генерал-майора Чаплица, двинулся к Ухолодам.
     14 (26) ноября выше Борисова на 14 км по приказу Наполеона спешно возводятся два пон-тонных моста. К середине дня на правый берег переправился корпус маршала Удино, который немедленно вступил в бой с отрядом генерал-майора Чаплица. Русский отряд был отброшен от места переправы. Остаток дня 14 (26) и весь день 15 (27) ноября французские войска беспре-пятственно переходили Березину. В середине дня 15 (27) через Березину переправился Наполеон. Вечером 15 (27) ноября авангард Витгенштейна  и корпус Платова заставили капитулировать дивизию генерала Партуно (7 тыс. человек) из корпуса маршала Виктора.
     16 (28) ноября остатки корпуса Виктора сдерживали на левом берегу войска Витгенштейна. Маршал Удино с трудом сдерживает натиск войск адмирала Чичагова на правом берегу. На помощь ему отправлен корпус маршала Нея и гвардия.
     17 (19) ноября Наполеон приказал Виктору переходить на левый берег. В 8 часов 30 минут Наполеон приказал поджечь оба моста. На левом берегу оставалось более 10-ти тысяч человек… Наполеон спешно уходил на запад, отбиваясь от преследования войск адмирала Чичагова…
     21 ноября (3 декабря) в Молодечно Наполеон получил 14 эстафет из Парижа и множество другой почты. Ознакомившись с ёе содержанием, император составил «погребальный», как его называли сами французы, 29-й бюллетень – надгробное слово о Великой Армии. «С 7 ноября, - писалось там, - начались морозы; в несколько дней погибли десятки тысяч лошадей; пришлось уничтожить значительную часть орудий. Армия, столь блестящая ещё 6 но-ября, 14 имела иной уже вид, почти без кавалерии, без орудий, без транспорта. За от-сутствием артиллерии, пришлось избегать сражений и всё время, не останавливаясь, идти»… «Сказать, что армия нуждается в восстановлении дисциплины, в заново орга-низованных кадрах кавалерии, артиллерии и в основательном отдыхе, значит лишь сделать вывод из всего вышеизложенного». Впервые Наполеон признал своё поражение. Вторая индийская кампания, скромно названная императором второй польской, бесславно завершилась, желаемый результат не был достигнут. Индия надолго осталась в руках Англии.
     Вечером 23 ноября (5 декабря) в местечке Сморгонь император Наполеон, под именем герцога Виченцкого, покинул армию, направляясь в Париж. Командование Великой армией возложено на маршала Мюрата.
     26 ноября (8 декабря) остатки французской армии вступили в Вильно.
     28 ноября (10 декабря) к Вильно подошли казаки атамана Платова и авангард адмирала Чичагова. Французы спешно эвакуировали город.
     29 ноября (11 декабря) фельдмаршал Кутузов с главными силами вступил в Вильно.
     2 (14) декабря остатки Великой армии, переправившись через Неман, покинули территорию Российской империи. 
     7 (19) декабря Наполеон внезапно явился в Париж. Вечером того же дня император Александр выехал из Петербурга в Вильно.
     В тронном зале Тюильрийского дворца, на заседании сената 8 (20) декабря, говоря о только что кончившемся походе на Россию, Наполеон сказал: «Война, которую я веду против России, есть политическая: я её вёл без враждебного чувства. Я хотел бы Россию избавить от бедствий, которые она сама на себя навлекла. Я мог бы вооружить наибольшую часть её населения против её же самой, провозгласив свободу рабов».
 Примечательно, что основная цель войны определена императором только после того, как война была проиграна. Вести политическую войну возможно с правительствами, но не с на-родами.
     Позже, на острове Святой Елены Наполеон прямо признал, что война с Россией была его фатальной ошибкой. (Манфред, стр.600).  Наполеон признался в совершённой ошибке, но не смог признаться перед всем миром, что был обманут и предан. «Оценивая ту силу, которую он (Наполеон) извлекал из своей репутации человека, не знающего ошибок, он дрожал при одной мысли нанести ущерб этой репутации.
     11 (23) декабря император Александр вечером прибыл в Вильно.
     12 (24) декабря, в свой день рождения, император Александр принял генералов – участников кампании. «Вы спасли не одну Россию, вы спасли Европу», - приветствовал их российский самодержец. Таким образом, Александр объявил о Заграничном (Освободительном) походе рус-ской армии.
     19 (31) декабря в Таурогене (Литва) прусский генерал Йорк, без ведома прусского короля, и генерал-квартирмейстер армии Витгенштейна барон Дибич И.И. подписали секретную кон-венцию о нейтралитете. Прусский корпус (около 20 тыс. человек) отделился от корпуса маршала Макдональда. В тот же день начались переговоры о перемирии с командующим австрийским вспомогательным корпусом Шварценбергом (перемирие заключено Милорадовичем и Шварценбергом 18 (30) января 1813 года).
     21 декабря (2 января 1813 года) Кутузов подписал приказ по армиям «О предстоящем походе за границу»: «Храбрые и победоносные войска. Наконец вы на границах империи. Каждый из вас есть спаситель отечества… Не останавливаясь среди геройских подвигов, мы идём теперь далее. Пройдём границы и потщимся довершить поражение неприятеля на собственных полях его… Вы идёте доставить себе спокойствие, а им (народам, населяющим «порабощённые страны») – свободу и независимость». Русские солдаты, бывшие крепостные рабы, шли «доставить свободу и независимость» народам Европы.
     28 декабря (9 января 1813 года) русские войска вышли из Вильно.
     1 (13) января 1813 года русские войска перешли Неман. Последним покинул русский берег император Александр.
    
     Французская научная литература о кампании 1812 года значительно беднее русской лите-ратуры. Это объясняется главным образом тем, что работы французских историков базируются в основном на воспоминаниях участников похода 1812 года, а не на  архивных материалах. Хранящиеся в Национальном архиве материалы содержат либо второстепенные документы, имеющие косвенное отношение к кампании 1812 года, либо документы, датируемые началом 1813 года, то есть уже после отступления и гибели «великой армии».
     Где же основной архивный фонд «великой армии? Где же архив похода 1812 года?
     При отступлении наполеоновской армии, уже после Смоленска принявшем катастрофический характер, в Орше 20 – 21 ноября по распоряжению графа Дарю из-за отсутствия лошадей и повозок весь архив наполеоновской армии, до тех пор тщательно сохранявшийся, был сожжен. Теперь можно уже с полной определённостью утверждать, что архива наполеоновской армии, вторгшейся в Россию, не существует.
     Кампания 1812 года – двусмысленна и загадочна. Многое могло бы прояснить эпистолярное наследие императора Александра, но и этот материал недоступен для исследования. При вступлении на престол императора Николая Павловича все документы, по мнению новоиспе-чённого императора, порочащие память об «Ангеле», были уничтожены самим Николаем Пав-ловичем или по его приказанию. Подобным образом был уничтожен личный архив вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны после её кончины. Примечательна судьба личной переписки императора Александра с графом Аракчеевым.
      Во время пребывания за границей (в 1826 году), граф напечатал письма к нему императора Александра, причём сделал это самовольно, без разрешения императора Николая… После приезда Аракчеева в Грузино император немедля направил к нему своего генерал-адъютанта Чернышева (и здесь без него не обошлось). Специально для того, чтобы отобрать имевшиеся у своевольного графа книги Александровых писем. В марте 1827 года Чернышев был в Грузино и увёз с собой восемнадцать экземпляров неугодной Николаю книги. Несколько экземпляров Алексей Андреевич все же задержал у себя. По свидетельству адъютанта Николая графа Ад-лерберга В.Ф., «Его Величество приказал уничтожить всё издание; сохранён лишь один экземп-ляр.., который, по распоряжению Его Величества, должен быть передан в его личную библиотеку». Ещё один экземпляр выпросил себе великий князь Константин Павлович.
     Очень жаль, что граф Александр Иванович Чернышев  не оставил записок. Он, несомненно, был посвящен во многие тайны и мог бы разрешить многие загадки.
     Некоторые сомнения в череде моих логических умозаключений вызывал факт печатания императором Наполеоном русских фальшивых ассигнаций.
     В начале 1810 года министр полиции Фуше открыл на бульваре Монпарнас в Париже тайный фальшивомонетный двор. В начале 1812 года, накануне похода в Россию, император распорядился открыть второй такой же двор на улице Вожиар, 26.    
     Дело было поставлено с размахом: только для печатания фальшивых банкнот достоинством в 25 и 50 рублей было изготовлено 700 гравёрных досок (а не самих банкнот). Накануне русской кампании фальшивыми русскими «рублями» были снабжены офицеры и солдаты Великой (Большой) Армии. Более того, печатание фальшивых ассигнаций было налажено в Москве, в походной типографии, находившейся в ведении интенданта Великой армии графа Дарю, во дворе старообрядческой церкви на Рогожской заставе.
     Но! Не оставались в долгу ни англичане, ни русские. В Лондоне тоже действовала фальши-вомонетная лаборатория, печатавшая то франки, то рубли, то шведские кроны. И русские на-ладили производство фальшивых фунтов и франков в Риге.
     Получается, были изготовлены гравёрные доски, что абсолютно логично. Зачем везти с собой груды ненужной бумаги, если можно печатать фальшивки в любой типографии по мере надобности. Печатание фальшивых ассигнаций в Москве – вынужденная необходимость. В самом деле, не франками же расплачиваться с русскими крестьянами, которые их в глаза не видели.
     На прощание я слегка погрешу против правил и возьму в свидетели персонажей историче-ского романа Михаила Николаевича Загоскина «Рославлев, или русские в 1812 году».
     «…Наполеон умён; поверь, он знает, что мы народ непросвещённый, северные варвары и терпеть не можем незваных гостей» (из разговора двух отставных офицеров в мае 1812 года).
     «Англия не в Европе; она в Азии; но и там владычество её скоро прекратится. Индия ждёт своего освободителя; и при первом появлении французских орлов на берегах Гангеса раздастся крик свободы на всем Индийском полуострове… Россия, верно, не захочет ссориться с На-полеоном…» (доводы французского шпиона в России)
     «… мне сдаётся, что и Наполеон не затеял бы к нам идти, если бы не думал, что его примут с хлебом да с солью…» (из беседы героя романа с московским купцом).
     Роман исторический. Всего лишь – роман. Его автор, непосредственный участник войны 1812 года и заграничных походов, не мог позволить себе опуститься до откровенного вымысла в описании событий, которые произошли не так давно (роман вышел в свет в 1831 году).  Ма-лейшие неточности в описании быта, нравов и общественных настроений описываемого ав-тором периода, несомненно, вызвали бы негативный резонанс со стороны читателя.
     Побудительные причины похода Наполеона в Россию ясны и понятны. Понятна и «по-детски» оправдана месть «императора всех французов» за неудачи его постигшие. Ему не было никакой необходимости взрывать Кремль после выхода французской армии из Москвы. Но, поскольку невозможно было отомстить лично императору Александру за неудавшийся поход, за понёсенные «издержки, за Москву, превращённую в «мёртвый город»,  и за её пожар; за молчание императора Александра в ответ на все призывы императора Наполеона к миру и за Кутузова, подавшего надежду на мир через генерала Лористона и обманувшего его, Наполеона, он, Наполеон отомстил городу, приказав уничтожить всё, что осталось нетронуто огнём. Позже история повторится в Смоленске и Вильно. «Мёртвые стены» ответят за провинности их владельца. Это месть отчаявшегося безумца.
     Но как рассудочна и изящна месть императора Александра. Его ненависть к Наполеону не от разочарования «великим человеком», ставшим «простым императором». И не трагическая судьба герцога Энгиенского причина тому, но повод. Ответ Наполеон на политические демарши со стороны императора Александра, после расстрела несчастного герцога, причина истинная. «Корсиканский выскочка» позволил себе обвинить его, природного самодержца, в убийстве отца и в боязни наказать тех, чьими руками было совершено это убийство. С этого момента Наполеон не просто «враг человечества», он личный враг российского императора. Слишком просто уничтожить врага физически, но низвергнуть его с высоты собственного величия, унизить, «обратить во прах» – месть достойная императора. В мести Александр прекрасен. Стоит ли говорить о его «гробовом» молчании в ответ на неоднократные призывы Наполеона к миру после вступления французской армии в пределы Российской империи, молчании, приводившем Наполеона в бешенство. И сколь изощрёно выглядит на фоне молчания императора надежда на скорое заключение мира, поданная Кутузовым Лористону и предотвратившая планируемый Наполеоном поход на Петербург. Наполеон пошёл на Калугу, был разбит под Малоярославцем и отступил по Старой Смоленской дороге; лишился армии и под именем графа Коленкура бежал в Париж.
     Но и этого мало Александру.
     При вступлении союзных войск в Париж, проезжая в сопровождении прусского короля по Вандомской площади, Александр обратил внимание на статую императора Наполеона: «Как высоко он забрался. У меня на такой высоте закружилась бы голова…». В несколько мгновений «благодарные парижские обыватели» накинули на статую верёвки и повергли её наземь. В этом странном изъявлении любви к русскому императору парижане готовы были разрушить и саму Вандомскую колонну, но российский император взял «это произведение искусства» под своё покровительство, объявив, что статуя Наполеона в скором времени будет заменена статуей Мира. 
     Французы предложили императору Александру переименовать Аустерлицкий мост. Алек-сандр ответил отказом: «достаточно, если будут знать, что император Александр перешёл через этот мост со своими войсками».
     При посещении Дома Инвалидов Александру доложили, что ветеранов французской армии лишили их почётных трофеев – пушек, захваченных при Иене, Ваграме и Аустерлице. Александр распорядился, чтобы в Доме Инвалидов оставили двенадцать русских пушек (двенадцатый год – двенадцать русских пушек).
     Ссылая поверженного противника на остров Эльба, император Александр настоял на со-хранении за Наполеоном титула императора, что легковерные современники в который раз приписали врождённому благородству российского монарха. Но сколько унижения перенёс На-полеон, превратившись из «императора всех французов» в императора острова Эльба. В 1805 году Наполеон подобным образом обошелся со своим будущим тестем, императором Священной Римской империи, превратив его в австрийского императора. Что же, «око за око»?
     «Моё счастье, моё единственное желание – быть полезным человеческому роду. Вот един-ственный двигатель, который привёл меня в Париж».
     Император лукавит, но месть делает мало чести…
     «…Александр не мог сбросить с себя ту соединённую с тщеславием чувствительность, ко-торая превращает доброжелательный поступок в театральную сцену и опьяняет аплодис-ментами» (сэр Вальтер Скотт).
     Пожалуй, на этом можно поставить точку.

     Тем не менее, я часто представляю себе, какой была бы картина мира, проживи император Павел ещё несколько лет или будь император Александр более великодушен…

   Когда точка была поставлена, мне стала понятна открывшаяся у Александра после 1815 года полная апатия к жизни и невесть откуда появившийся у него религиозный мистицизм. Когда дело Священного Союза государств Европы было проиграно им, он вдруг понял, какую чудовищную ошибку он совершил, погубив Наполеона, и как прав был «император всех фран-цузов», когда в 1812 году написал ему: «Государь, Вы погубили всю свою будущность». Все плоды его деяний достались Австрии и Англии. Он так и не стал «царём царей; каналья Мет-терних легко переиграл Северного Сфинкса. Возможно, не раз вспоминал он как Наполеон, по-кинув  Эльбу и, вернувшись в Париж, нашел в Тюильри текст секретного договора, заключенного 3 января 1815 года Францией, Австрией и Англией и направленного против России и Пруссии. Вспомнив все обиды, нанесённые ему русским императором, Наполеон мог бы злорадно усмехнуться, но нет, он рыцарь, рыцарь действительный, а не показной. Он немедленно пе-ресылает текст договора Александру. «Я не добр; нет, я не добр, я никогда не был добрым, но я надёжен» - говорил о себе Наполеон. Теперь Александр в полной мере смог оценить правоту слов императора; и ещё не известно, на помощь кому торопилась русская армия, когда Наполеон терпел своё последнее поражение под Ватерлоо.  Возможно , не раз вспоминал Александр убитого с его молчаливого согласия отца, императора Павла, который моментально распознал рыцарскую душу Наполеона. Возможно всё… В реальности Александр стал абсолютным нулём на европейской арене. Он нашёл утешение в религии да в бесконечных путешествиях по собственной бескрайней империи, дела которой теперь уже мало занимали его.