Последние каникулы. Ч. 1. Гл. 6. Смысл жизни

                Смысл жизни

- Ай, больно!
- Терпи, не маленький!
- Ну, хватит, Женя, довольно.
- Вот тут держи. Прижми к веку!
- Где?
- Здесь. Вот так.
- Сколько держать?
- Сколько надо, а то своим фингалом свет белый затмишь. Или завтра глаз вообще не откроется. Поищу, пожалуй, тебе темные очки. А, может, тебе джинсы заштопать? Смотри, как зацепило. Снимай!
- Нет!!! Так дойду. Вот булавкой здесь зацепить и все. А у тебя ссадина на руке. И здесь, - Димины пальцы нежно коснулись Женькиной шеи.
- Пустяки, - девушка вдруг покраснела. И «раненый» тоже смутился.
- А твоя мама… - После некоторой паузы вспомнил Дима.
- Она сегодня придет поздно. Что, испугался? – К Жене, похоже, возвращалось хорошее настроение и неизменная насмешливость. – Встреча с моей мамой тебя больше тревожит, чем с собственной?
 - Да нет. Но впервые в твоем доме и в таком виде...
- Я бы сказала, что мама видела и не такое. Я тоже битая домой приходила и не раз.
- ?!
 - Ну, падала, прыгала через заборы. Меня мама мальчишкой с детства называет, - смеялась Женя.

Потом они долго сидели за столом на кухне, пили чай с прошлогодним малиновым вареньем и домашним печеньем. За окном необычно быстро вечерело.  Свежий напоенный влагой воздух проникал в форточку, тени деревьев, блуждающие с высоты пятого этажа, ночные городские звуки и тишина в квартире создавали атмосферу покоя и предельной искренности. Они говорили обо всем. О диком происшествии в парке. Откуда взялись эти парни? На пляже их не было. Зачем они ждали их? Кто этот таинственный Незнакомец? Потом все сегодняшнее, сиюминутное ушло в сторону, отступило. Женька рассказывала о своей маме, музыкальной школе, Наталье и Татьяне, своем увлечении готикой, последней лицейской научно- практической конференции, театральном кружке, который она придумала и которому в прошлом учебном году досталась премия директора лицея, и о Динке, развалившейся на полу у батареи.

Дима говорил о младшем брате Андрее, о непростых взаимоотношениях с родителями, воспринимавшими семнадцатилетнего парня  по-прежнему десятилетним ребенком, о своей школе и срывах круглого отличника с «выдающимися математическими способностями» на «двойки».

- Ты через год на исторический будешь поступать?
- С чего ты взяла? История – это так, между делом. В будущем я программист. Наверное. И поступать буду в Механ (Механом  в Городе называли солидный технический вуз)*. Ну, пока это ближе всего. Хочется заниматься каким-то настоящим делом.
Он рассказывал о своем многолетнем увлечении компьютерами, о том, как собрал свой первый комп, как разрабатывал и редактировал Интернет-сайт своей школы, как был представителем учащихся в Совете школы и почему его оттуда выгнали.

Они говорили и говорили… Так, как, наверное, ни с кем и никогда. Было легко, просто и совершенно естественно рассуждать о содержании и смысле жизни в  семнадцать лет.
- Значит,  в школе не все отлично? – спрашивала Женька.
«Совсем как мама», - подумал Дима, а вслух ответил:
-  Кого это волнует? Только родителей. Меня нисколько, - и неожиданно вспыхнул.
- Но ведь через год сдавать ЕГЭ,  получать аттестат. А от учителей так много зависит.
- Да все это мелочи. Даже ЕГЭ, и то, адекватно или нет, меня воспринимает директор. И поступление в университет – это тоже мелочи, мелочи жизни.
- Но как же?!

 - Понимаешь, Женя… Родителям я тоже пытался объяснить. Но они меня не слушают. Понимаешь, - Дима встал у окна, - не стоит ломать голову и копья из-за ерунды.
- Ну, если высшее образование для тебя ерунда! Что же тогда по-твоему имеет смысл? – Женя смотрела на собеседника снизу вверх и грызла печененку.

 - Смысл имеет  только то, что не проходит. Остальное – суета, не стоящая усилий и самой жизни. Авторитет среди законченных карьеристов, умение льстить учителям, ограниченным в своих знаниях и душевных способностях, не умеющим уважать человека, не достигшего совершеннолетия, - мне это все не нужно. Нельзя свою жизнь посвящать суете.  Стоит только задуматься об этом, как все присущие окружающим жизненные ценности подвергаются переоценке.

- И что же ты переоценил, что по-твоему действительно важно? – спросила Женя почти без насмешки. Дима сидел на подоконнике и чем-то напоминал ей роденовского мыслителя.
- Важно и драгоценно только солнце, ветер, общение с природой, творчество, в любой области, но только творчество, лишенное конъюнктуры, снобизма, авторского тщеславия, творчество, направленное в вечность.
Женя смотрела на своего собеседника широко открытыми глазами, парни в ее окружении так не рассуждали.

- И любовь, конечно, любовь, - продолжал Дима, - материнская, любовь полов – мужчины и женщины (при этих словах, как заметила Женька, он слегка покраснел), к себе, да любовь к самому себе, к людям, близким и далеким, тебя окружающим, ко всему миру, тебя окружающему. Любовь всепоглощающая… Это почти все, что имеет смысл. Все остальное – мишура, даже просто мусор, суетно и грязно… местами. И если, как говорил классик, «посмотришь с холодным вниманием вокруг», вдруг оказывается, что все окружающие, даже самые близкие, тратят силы в основном как раз на последнее. А надо искать и переживать в повседневной жизни только то, что будет принадлежать вечности.

- Ты как-то слишком… правильно, по-книжному говоришь. Но люди живут днем сегодняшним, условности дороже этой неизвестной вечности, - ты это хочешь сказать? - вмешалась в его рассуждения Женька.

- Да, кто же думает о вечности в стараниях устроить свой сиюминутный быт, строя головокружительную карьеру или банально зарабатывая деньги, пожизненно находясь в затяжном прыжке, в вечной погоне за материальными ценностями?

- Дима, но ведь так устроен мир. А жизнь человеческая так коротка.
- И не так-то легко в течение этой короткой жизни пробить головой монолитную стену бытия, отделяющую нас от вечности, а главное почти невозможно увидеть результаты своего приобщения к последней. Даже умирая, человек, как правило, не успевает осознать значимость и итоги своей жизни. А может и успевает, но уже в ином мире. Жаль, впрочем, что это  нам неведомо. А ежедневные плотские мелкие радости  - они ближе, естественнее для человека. Все же мне кажется, что Бог или природа, наделив человека земным или физическим телом, отдалили его от вечности. Зачем - не знаю. Ты еще не устала меня слушать? – Дима неожиданно очнулся от своих размышлений вслух.

 - Нет, не устала, - задумчиво ответила Женька.
Он сел рядом за кухонный стол и накрыл ее ладонь своей:
- Знаешь, мне почти не с кем обо всем  этом говорить.

Женька первая улыбнулась, покинув состояние глубокой задумчивости и нарушив серьезность момента. И они еще говорили, но уже о чем-то легком и веселом, подтверждая известную истину о том, что счастье – это когда тебя понимают.