Муть. Были российской глубинки

Вместо предисловия

Давно мечтала написать сборниик рассказов, основанных на реальных событиях. Моя жизнь в российской глубинке сводила меня с людьми, истории которых кажутся шокирующими. До сих пор герои рассказа "Муть" живут в маленьком провинциальном городке. По этическим соображениям, имена героев изменены.

МУТЬ

Утро врывается в мою голову позвякиванием стекла и гулким говором сквозь табачную муть. Пытаюсь открыть глаза.  Этот сбившийся комок под моей головой, жалкое подобие подушки, цепляет спутанные волосы, не отпуская, держа в спасительной дреме.  Больше всего меня в новой жизни раздражают запахи. Когда-то мне нравилось засыпать, вдыхая аромат свежего белья. Помню, я экспериментировала с новыми кондиционерами и ополаскивателями.  Так, не позволять себе воспоминаний, я уже знаю, к чему они приводят.… А запахи, что ж, надеюсь, скоро я смогу к ним привыкнуть, как привыкла не замечать зеркал на своем пути и распухших лиц своих новых товарищей. Мне они даже начинают нравиться. В них меньше условностей. Все просто и понятно – сообща ищем деньги, а потом приходит долгожданное забытье.

Может все-таки доползти до умывальника. Муторно-то как… Но меня уже зовут. Ого, уже накрыли стол или это следы вчерашнего банкета? Окурки, грязные тарелки – это конечно отголоски былого, но трехлитровая банка, красующаяся в самой середине стола, манящая своей наполненностью – плод сегодняшних изысканий моих товарищей. А кстати, кто из них сопроводит меня сегодня в мир забытья? Мишка, ну это личность известная. Он чувствует наличие спиртного в радиусе 10 километров. Колька маслянисто улыбается, заметив мой расстегнувшийся халат. Я стыдливо запахиваюсь, ловя себя на мысли, что максимум через полчаса мне будет безразличен и мой внешний вид и то, чьи руки будут мять мое податливое тело.  Меня представляют двум незнакомцам, по-хозяйски разливающим самогон в мои хрустальные рюмки. Эти Пети-Васи чередой лиц ежедневно проносятся в моей голове, так и не зацепившись в ней. Интересно, а где мой законный супруг?
- Сашка где? – задаю я вопрос честной компании, считающей мой дом своим вот уже последние полгода.
- Что, по мужику соскучилась, - гоготнул Колька, - ну иди красавица, я тебя утешу. Он рывком усадил меня на свои колени и протянул первую рюмку самогона.
- Подлечись, Верунчик.
Первая утренняя рюмка и вожделенная и самая трудная. На нее надо решиться. Я выдохнула и одним глотком втянула в себя вонючую жидкость. Впрочем, жидкость вовсе не собиралась оставаться в моем организме, сделав кульбит из желудка вверх. Я закрыла глаза и попыталась глубоко вдохнуть. Все, кажется сегодняшний путь уже проторен.  Сразу стало тепло. Колькина рука, скользящая по моим ногам, приятно щекотала. Я почувствовала, как в глубине живота рождается желание. Это хорошо. В объятиях очередного ухажера я забываю о том, что еще полгода назад у меня была совсем другая жизнь. У меня была семья, работа и были живы мои родители.

Закрыть глаза и забыться под ритмичное покачивание моего тела и сопение Коли-Васи.… Но стоит хоть на секунду отгородиться от мира смеженными веками, из небытия всплывает образ отца и матери.  Господи, ну почему я никак не могу забыть выражение лиц, с которыми они лежали в гробах. Два алых гроба, море цветов и пространство, пронизанное колючими взглядами тех, кто пришел проводить…. Похоронные хлопоты удержали меня тогда от безумия, хотя кто знает, можно ли назвать мое теперешнее существование разумным?

День, убивший прежнюю Веру, я помню в мельчайший деталях. Стояли теплые майские дни. Накануне из города, где жили мои родители, вернулась моя 16-летняя дочь Оля. Девочка поехала навестить дедушку и бабушку на майские праздники. Я помню, что мы с мужем устроили себе романтический ужин. Оставшись одни в пустой квартире, мы резвились как дети, потом вечерние посиделки с друзьями под запах шашлыка. Иногда я в мельчайших деталях вспоминаю последний счастливый день моей жизни, и мне почему-то кажется, что вспомнив все, я смогу остановить время на том майском вечере или ночи, когда мы с мужем любили друг друга как в последний раз. А утром приехала Оля. Она тенью проскользнула в свою комнату. Я помню, что спросила ее о дедушке и бабушке, собираясь на работу. Она пробурчала что-то вроде – все у них нормально, и я ушла.

Я помню, что весеннее солнце нетерпимо слепило глаза, когда я брала телефонную трубку в ординаторской, куда меня пригласили к телефону.  По дороге я еще перебросилась парой незначительных фраз с моей подругой, также работавшей медицинской сестрой в детской больнице. И эти слова стали для меня тоже последними словами женской дружбы. Тогда я и представить себе не могла, что этот больничный коридор станет для меня путем на Голгофу.
Незнакомый голос в трубке пытался донести до моего сознания два факта, которые так не вязались и с этим весенним солнцем и с отдохнувшими лицами моих коллег.

-Ваши родители найдены мертвыми в своем доме. Нам пришлось задержать вашу дочь… - Слова из экранной жизни, из сюрреального мира. Господи, что за шутка? Я помню,что улыбка долго не сползала с моего лица.

-Вера, что с тобой? – девчонки в ординаторской притихли. Потом кто-то подошел ко мне, протянул стаканчик с пахнувшей жидкостью. Я выпила и помню, что на какое-то время перестала ощущать мир вокруг.

А потом были похоронные хлопоты, помню, как старалась отвести глаза от тех, кто пришел проститься с мамой и папой, которые жили очень долго и умерли в один день, благодаря моей единственной дочке, их внучке Оленьке. Странно, но я как-то сразу поверила в ее виновность. Мне вдруг стали понятны и ее отлучки по вечерам, и появившаяся раздражительность. Странно, почему я старалась убедить себя в том, что это всего лишь подростковая ершистость? По версии следствия, моя девочка специально приехала в гости к дедушке и бабушке в надежде поживиться на очередную дозу. Я до сих пор не знаю, догадались ли мои родители о том, что их внучка стала наркоманкой. Тела тех, кто подарил мне жизнь, нашли уже наутро, в погребе. Конечно же, Оля не могла сама исполнить задуманное, она подговорила своих приятелей, таких же наркоманов. Они и осуществили...

Шум в прихожей отвлек меня от потока мучительных воспоминаний. Услышав голос мужа, я соскользнула с кровати. Надо же, я даже не заметила, как с моего ложа исчез Коля-Петя.

- Ну, что, удалось?
_ Да, ее завтра обещали отпустить.
- Это дело надо обмыть. – Мужики захлопотали возле стола. Кто-то сгребал объедки, кто-то побежал за очередной трехлитровой банкой. А я стояла, прислонившись к дверному косяку, разом потеряв способность двигаться.

- Вер, она завтра придет, мы все начнем заново, - это Саша попытался приобнять меня. Но его голос кричал о том, что он и сам не верит в то, что говорит. Ничего уже нельзя начать заново. Дом, который мы получили в наследство от моих родителей, стал спасительным ключом для нашей Оли. Денег, вырученных с его продажи, вполне хватило на то, чтобы купить ее свободу. Только нашу свободу от всех этих воспоминаний, нельзя было купить ни за какие деньги.