Море

          Как-то в детстве у дяди Сани (Серёгиного батьки)  мы с другом Серёгой из патронов дробь вынули (для пацанских нужд свинец понадобился), а мякишем хлебным эти патроны снарядили.
Дядя Саня на зорьке чуть ружьё о берёзу не расхлестал от душевного негодования.
Старшой в охотничьей артели, фронтовик-разведчик, утку хоть кепкой отгоняй, а  у Сан Саныча не заладилось со стрельбой, хоть тресни пополам. "В молоко" да в синее небо. 
Взбесился фронтовик. Такие узоры из слов ярких и фраз мудреных сплетал. У нас с Серёгой под рёбрами "жуть" шевельнулась, от страха горло перехватило. Рядом лучше не стоять, а с советами, и тем более, соваться. Мы стороной больше, на расстоянии от дяди Сани.
          Конечно, понять дядьку Саню не мудрено было, тут руками впору ловить этих уток, а вокруг него дым только сизый от дуплетов, и пыжи на голову, что снег, сыплются. 
Женька, зятёк его, докумекал: сковырнул пыж ножом охотничьим, а там черняшка хлебная плотно так запрессована, подсохла уже.
          - Ах, ты растуды-твою-туды - это дядя Саня. И Серёгу, друга моего закадычного, и меня за одно, и всех, кто только мог с утречка хлебушек чёрный в руках держать. Кроет дядька Саня всю честную компанию, а сам нас глазами буравит. Ясно дело, раскусил разведчик салажат, по самую макушку попали мы в это самое дело.
          Мы потом дня три у Серегиной бабки хоронились. Дядя Саня «лютовал», а нам один сон на двоих снился, что на задницах живого места не осталось, что конец света наступил для нас двоих. И так прикидывали и эдак, а потом решили мы моим давним приятелем, Славой, (наши родители дружили) во Владик податься, в моряки записываться. Вернёмся, мол, лет через пять, вот тогда все от зависти лопнут. Нет нам места на земле Сибирской, кончилось наше счастливое детство. С той черняшкой улетело оно в синее небо.
Обида в груди страсть как бушевала. Лишь бы от дома подальше. Решение окончательное и бесповоротное. В торговый флот! В мореходку!
          Со Славой так и договорились, что по окончанию восьмого класса едем поступать в мореходку вместе. Серёга отказался, а я по ночам спать перестал, море мне снилось. Отец восемь лет флоту посвятил Тихоокеанскому, а меня почему-то не отпустил. Уговорили родители десять классов закончить, а потом, мол, поступай в свою мореходку. Эх, а всё могло сложиться совсем по другому в моей жизни.
          Ну, а пока нам «выписали наряд», так сказать, на весь сезон: в загон поставили до полного просветления мозгов. Гоняли, а куда деваться? Без тайги, без наших мужиков-фронтовиков, без их "потравить" у костерка разве мы стали бы теми, кем стали? Учили они нас уму–разуму по своим «учебникам» – экстерном и без пересдачи. Макаренко отдыхает!
        - Вы чо, кобели сопливые, навыдумывали? Это ж диверсия против родного батьки и полный подрыв его авторитета. Это ж статья политическая. А если бы косолапый сдуру на разборки заявился с претензиями какими? Мне ему прикажете мякишем щёки набивать, да пузо стволами чесать? Или, к примеру, лизгинку перед ним исполнить? В военное время, по закону, расстрел полагался.
Мужики потом нет-нет да вспомнят и разовьют нашу историю, и каждый раз что-нибудь новое вставят для куражу и потехи.
Обычно так начиналось:
         - Саныч, ты проверь патроны-то, чтоб потом разговору не было.
         - Точно - проверь, а то в прошлый раз тебе прокатило, что, мол, пацаны дробь у тебя подменили на сухари. Ишь, как складно на Серёгу с Толькой стрелки перевёл.
И хохот со всех сторон. Ржали от души каждый раз. А сами серьёзно так: ты проверь, проверь, не ленись, бугор.
Дядя Саня к патронташу:
         - И, правда, чего-то лёгкий патронташ и вроде как селёдкой наносит!      Серёга, признавайся, каким добром снарядил заряд в этот раз?
А мужики:
         - Серёга, ты ему перловки сыпани вместо дроби в следующий раз, утки у него меж коленок пастись будут. Выстрелит, а за спиной уж табун с ложками в очередь выстроился.
И снова хохот, и разные предположения на наш счёт.
        Мы без обид. Когда подросли, с понятием к шуткам относиться стали. Да и с малолетства знали - "травят" мужики у костра для души, без задней мысли. Тепло нам было рядом с нашими мужиками. Фронтовики они у нас были - высшей пробы родители.
        Мы чувствовали, что уходит наше детство, уходит навсегда.
        Мы во взрослую жизнь спешили, сломя голову, но на наше счастье - так и остались в нём – в нашем пацанском детстве по сей день. Тепло в нем и надёжно.

Море! Я встретился с моим морем, позже. И у меня было всё по другому …




P.S. (рассказ "Борис") - http://www.proza.ru/2010/12/15/655 ... тут о дядьке Сане есть кое что ...


20 февраля 2011г.