Орлов и Калиста

ОРЛОВ  И КАЛИСТА

            Мой отпуск заканчивался. Через четыре дня у меня билет на самолёт до Хабаровска. Уезжаю от мамы из села, где родилась и закончила школу. За три недели, проведённые здесь, было у меня много всевозможных встреч и знакомств. И это притом, что основное время я находилась возле мамы, исполняя дочерний долг, стараясь хоть на некоторое время немного облегчить ей жизнь: топила по утрам печки, расчищала от снега двор, приносила воду из колодца, убрала в сарай расколотые двоюродным братом дрова.      
            Общалась с мамой и престарелыми соседками, которые заходили к нам на огонёк. За это время я сходила на встречу с односельчанами, устроенную работниками библиотеки, в школу, в администрацию. Пообщалась с двоюродной сестрой, работающей учительницей, с племянницами. Побродила по окрестностям родного села, полюбовалась природой.
             Приехала я в начале ноября, снега ещё практически не было, а сейчас все окрестности  белым-белы. Но три недели – не три года – пролетели быстро. И вот я уже прощаюсь с плачущей мамой, успокаивая её обещанием приехать на следующий год. Мама теперь провожает меня только до калитки: у неё стенокардия, и ходить далеко она боится.
             Двоюродная сестра и тётя Клава, мамина сестра,  провожают меня до автобуса. Прощаюсь с ними и сажусь в автобус, следующий до райцентра, то есть до Вытегры, откуда я уже отправлюсь на Питер в междугородном автобусе. Сижу на переднем сиденье в грустном настроении, погрузившись в свои мысли. До Вытегры почти шестьдесят километров, автобус идёт ровно, дорога расчищена. Дальний свет фар освещает её, а с обеих сторон к дороге вплотную подступает темнота – седьмой час вечера.
             Пассажиров немного, и все едут молча. Вдруг водитель нажимает на сигнал два раза подряд. Я смотрю на дорогу. Возле обочины, с правой стороны, сидит небольшой зайчишка, совершенно белый, но отчётливо видимый в свете фар. Сидит столбиком, словно суслик, то ли уже перебежал дорогу, то ли ещё только собирается перебегать. Водитель ещё раз нажимает на сигнал, и зайчишка, подпрыгнув вверх, исчезает во тьме. Мне сразу на ум приходит пушкинский заяц…. Лучше бы я его не вспоминала. С этого-то всё и началось.
              По приезде в Вытегру я решила заглянуть в один магазинчик, так как до отхода автобуса на Питер было ещё два часа. Магазинчик находился прямо в здании вокзала. Вернее, это был не магазинчик, а сувенирная лавка, мне о ней рассказывала сестра.         
               Хозяева лавки, муж и жена -  молодые люди: Маргарита и Илья. Оба питерцы, но приехали сюда на жительство. В лавке необычайное разнообразие товара: здесь и сувениры, и обереги, и поделки из камня, и всевозможные украшения, и старинные костюмы, изделия из кожи, бересты, янтаря, куклы в национальных костюмах.
               Ребята живо и образно рассказывают о своих экспонатах, откуда они, какое имеют назначение. Маргарита и Илья – два сапога пара. Чувствуется в них и внутренняя интеллигентность, и ум, и образованность. Илья сам делает поделки из камня, Маргарита – мастер по коже. К тому же, она из породы травников, поэтому у них есть и раздел – лекарственные сборы, шунгит…
- Ребята, да у вас здесь не сколько магазин, сколько музей, - говорю  я.               
               Маргарита соглашается со мной и делится своими планами на будущее. Есть у них мысль сделать свою лавку как бы музеем. И рассказывать посетителям о травах и камнях, о поделках и их назначении. Для воплощения сего замысла им не хватает площади, но и это вопрос временный: администрация вокзала обещает им выделить ещё одну комнату. Я покупаю у них две куклы в русском стиле для внучек, два берестяных кулона себе и сестре, дракона, сделанного из ракушек, для младшего сына. Ребята упаковывают мне покупки.
               Всё это время, что я находилась в лавке, здесь же ходил и рассматривал товары мужчина среднего роста, слегка в подпитии, одетый в пуховик и кепочку. Его тоже крайне заинтересовала лавка, он что-то спрашивал у ребят и даже попросил номер их сайта в интернете. Илья продиктовал ему и предложил посмотреть слайды, которые ребята сами сделали. Поставив кассету, они занялись своими делами. Я вдруг увидела на одном из слайдов ятрышник.
- Северная орхидея, - как бы про себя, сказала я.
Илья внимательно посмотрел на меня и спросил:
- Вы знаете это растение?
- Господи, да я собирала из него букеты в детстве.
          Время подошло к девяти часам. Лавку пора закрывать, да и автобус вот-вот подойдёт. Я попрощалась с ребятами и вышла из лавки. Мужчина двинулся следом за мной. Я присела на скамью, и он опустился рядом.
- Хорошие ребята, и лавка что надо, - сказал он мне. Я согласно кивнула.
- Вы куда едете? – спросил он снова.
- В Питер, конечно.
- И я в Питер. Но мы сегодня не уедем.
- Это ещё почему? Обязательно уедем!
- А вот и нет. Знаете почему? – снова спросил мужчина.
- ? ?
- Потому что я еду туда же.
- Мели Емеля – твоя неделя, - подумала я про себя.
- Не верите? – опять заговорил он
- Нет.
- А вот и зря. Вот скажите: во сколько утром должен приходить в Вытегру автобус из Питера?
- В шесть, в шесть тридцать.
- А вот сегодня он пришёл в 13- 00. Потому что я на нём приехал в командировку. Видите? – показал он на сложенную тележку.
– Я привёз на ней кассовый аппарат, который работает через компьютер. У нашей фирмы, где я работаю, здесь есть магазин, а я мастер по установке таких аппаратов.
- Не вижу связи между вашей командировкой и приездом автобуса.
- Вчера вечером, когда я должен был выехать из Питера в Вытегру, на автобусной станции объявили, что автобус сломался. А я до этого тоже говорил пассажирам, что мы не поедем. За это меня хотели побить все, кто ехал до Вытегры.
- Значит, это вы им накаркали, -  съязвила я.
- Да, я накаркал, -  грустно согласился он, - и сегодня продолжаю делать то же.
- Если не придёт автобус, чего быть в принципе не может, я уговорю всех сегодняшних пассажиров побить Вас, и уверяю Вас, это будет больно, - пошутила я.
- Ну, что ж, придётся терпеть, - ответил он.
            Настроение после общения с ребятами и посещения лавки у меня было хорошее и, может поэтому назойливый попутчик не раздражал меня совершенно. Мало того, мне нравилось перебрасываться с ним полушутливыми фразами. Пассажиры, находящиеся в здании вокзала, прислушивались к нашему разговору, слегка посмеиваясь.
- Ну, так вот, когда объявили, что автобус сломался, я для себя решил, что буду ждать на вокзале, пока автобус не исправят, - продолжал мужчина. -  Аппарат, который я вёз на тележке, был тяжёл и неудобен, и я так намаялся, пока доехал с ним на метро, что не хотел даже представлять, как я потащусь с ним обратно. Я поставил тележку с аппаратом возле стены, а сам пошёл к другому аппарату, который, если верить надписи, выдавал чай, кофе или бульон.
- Чья эта тележка? – вдруг услышал я. Я повернулся на голос и увидел, что возле тележки стоит милиционер.
- Моя, а что?
- Покажите Ваши документы! – потребовал блюститель порядка. Пришлось долго объяснять ему, показывая командировочное удостоверение и документы, пока он наконец-то оставил меня в покое. Затем я опустил в прорезь автомата пять рублей, решив взять бульон.
- А Вам достался кофе, - посмеялась я.
- Да нет. Ни кофе, ни чая, ни бульона аппарат мне не выдал, - погрустнел опять попутчик.
- Тогда, наверное, он дал Вам сухой бульонный кубик.
- Не угадали. На табло появилась надпись: нажмите на возврат денег.
- Ну, и?
- Я нажал.
- Вам налили бульон?
 -Нет, мне не налили ничего. Зато аппарат дал мне сдачу мелочью.               
             Я уже откровенно смеялась над этим ходячим неудачником. «Тридцать три несчастья»  называют таких. Хотя, может он просто ломал комедию от нечего делать.
- Вдобавок ко всему среди этой мелочи, была одна монетка другого государства, - продолжал тем временем мой попутчик, - украинская пятикопеечная монета. Размером она с наш пятирублёвик, только тоненькая.
 - Ну, Вы и враль! – не выдержала я.
- Да я Вам её хоть сейчас покажу! – стал он выворачивать карманы. Монетки не было.
- Вы её уже успели кому-то сбондить, - хихикнула я.
- Нет, я не бондил, - опять грустно сказал мой собеседник.
- Но монетки-то нет!
- Нет, - согласился он, - наверное, я её и вправду сбондил, когда покупал пиво в киоске.
- Вы надули бедную продавщицу на пять рублей. Вам не стыдно?
- Стыдно, - подтвердил он, - но, к сожалению, я уже выпил пиво. А давайте  мы с Вами познакомимся, - вдруг предложил мужчина, - меня зовут Владимир Иванович Орлов! Заметьте: не Петухов какой-нибудь, а Орлов! – подчеркнул он.
- Да, птицу видать по полёту! – поехидничала я и назвала своё имя.
- А я в соседнем магазинчике купил жене очень хороший и недорогой махровый халат! – похвалился Орлов. - Показать Вам?
- Не надо, зачем?
- А я хочу Вам его показать! – заупрямился попутчик и стал открывать замок на своей дорожной сумке. Вытащил из неё розовый симпатичный халатик. - Ну и как?
- Здорово. Ваша жена будет довольна.
- Я тоже так думаю, - согласился Орлов.
               Автобуса не было. Время приближалось к десяти. «Накаркал-таки», – подумала я про себя.
- Я говорил, что автобуса не будет, - словно угадал мои мысли Владимир Иванович.
Мы прождали автобус ещё более получаса. За это время Орлов успел поведать мне,  что у него трое внуков: два - от дочери, один – от невестки. Что он всех их фактически содержит, так как у обеих молодых женщин нет мужей. Причём невестка – жена покойного сына его второй жены, а дочь – его, от первого брака. Что родом он из Псковской области, из города Великие Луки.
              Что мама его ещё, слава Богу, жива, и что он купил ей дачу под Лугой. Что у мамы его, несмотря на  преклонный возраст, характер -  «зверь», и она всех их старается подмять под себя, но он всё равно её очень любит и уважает за то, что она его многому научила. Что в Ижевске у него есть сестра, мастер парашютного спорта. Что сестра его страшно знаменитая, возглавляет в городе Ижевске ДОСААФ. Она даже, наряду с трижды Героем Советского Союза Иваном Кожедубом, внесена в книгу Почёта за огромное количество прыжков.
              Я то поддакивала собеседнику, то смеялась над его некоторым бахвальством, то шутила. Вспомнила, что, когда я училась в школе, то дружина наша носила имя Кожедуба, а что под Лугой живёт моя старшая сестра Нина. В общем, у нас нашлись с Орловым даже некие точки соприкосновения. Когда-то я прочла одну интересную мысль о том, что люди, даже случайно столкнувшиеся в этой жизни, где-то в другой жизни были чем-то связаны между собой. Если отталкиваться от этого, то с Владимиром Ивановичем Орловым мы были в другой жизни не просто знакомы.
- Автобус пришёл, - сказал кто-то.
- Ну вот, Вы и не угадали, - повернулась я к спутнику. Он пожал плечами.
              Пассажиры стали выходить на улицу. Водители междугородного автобуса вышли из него и направились в здание вокзала.
- Не спешите, - буркнул один из них.
Владимир Иванович стоял возле меня.
- Дашь закурить? – подошёл к нему мужчина лет сорока.
- Не дам, - ответил Орлов,  выдержал паузу и спросил:
- Что, бить будешь?
- Не буду, - так же серьёзно ответил мужчина.
              Я засмеялась. Вместе со мной засмеялись все, кто стоял рядом. Я уже знала от Орлова, что он не курит. «Ну, хохмач!» - подумала я.
Водители, пробыв в здании вокзала минут двадцать, вышли, сели в автобус и молча уехали.
              Толпа запереглядывалась: « Во, дают!» Кассирша вокзала, высунув голову в окошко, пискнула: «Автобус по технической причине сегодня не пойдёт, рейс переносится на восемь пятнадцать утра».
- Говорил я Вам, а Вы не верили! – торжествующе изрёк Орлов.
- Докаркались! – уже сердясь, ответила я. Вот он где вылез пушкинский заяц. Не верь после этого в приметы!
                Сотовая связь - не самое худшее изобретение человеческого разума. Через десять минут вокзал опустел: кто жил неподалёку, ушёл сам, за кем-то приехали  родственники. В здании вокзала остались мы с Орловым, женщина лет шестидесяти с хвостиком да дежурная. Меня перспектива ночевать на вокзале не радовала вовсе, у женщины, как выяснилось позже, не было другого выхода, кроме как остаться здесь, – она жила в двадцати восьми километрах от райцентра. Да и по всему было видно, что она из породы долготерпеливых русских женщин. Зато Орлов откровенно радовался, потирая руки:
- Ну надо же, сразу с тремя женщинами буду ночевать!
                Дежурная пообещала нам согреть чай. Делать нечего, придётся примириться с обстоятельствами. Но узы родства настоящие во стократ сильнее уз, бывших в какой-то прежней жизни. Зазвенел мой сотовый. Сестра Ольга, узнав про мои не очень приятные обстоятельства, позвонила племяннику Сергею, жившему здесь, и он приехал за мной на такси.
- Поехали к бабке Калисте, - сказал племянник, обнимая меня, - у нас гости, а она уже ждёт тебя, чай греет.
               Калиста (мой покойный брат, отец Сергея, в шутку звал её Канистрой) приходилась родной бабушкой Серёжиной жене Ольге, вырастила и воспитала её, так как мать у Оли погибла, когда та ещё была ребёнком. Я виделась с Калистой Сергеевной всего один раз в своей жизни. И этого было достаточно, чтобы понять, какой она человек.
- Серёжа, можно я возьму с собой ещё одну женщину? – показала я на Тамару Николаевну. Мы успели познакомиться. Женщина ехала в Питер на ежегодное освидетельствование к кардиологу, у неё, как оказалось, был вшит кардиостимулятор.
- Да, конечно, бери! – воскликнул племянник. - Разве ты не знаешь бабку Калисту?
               Конечно, знаю. Шесть лет назад я также случайно оказалась у неё вместе с сестрой. Приняла она нас по первому разряду. Накрыла стол, выставив всё, что было, даже водка откуда-то взялась, словно хозяйка специально для нас её припасла. Но перед тем, как сесть с нами за стол, Калиста Сергеевна налила большую миску борща и куда-то вышла с ней, сказав, что сейчас вернётся. Как оказалось, она подкармливала своего соседа с первого этажа, пропившегося и нигде не работающего молодого мужика. На мой вопрос, зачем она это делает, Калиста резонно ответила:
- Не умирать же ему с голоду. Собаку и то жалко, а это – человек.  Мне тарелки борща не жаль.
               Тамара Николаевна спросила у Сергея, удобно ли будет приехать к незнакомому человеку почти ночью.
- Удобно, удобно, поехали, - ответил племянник.
Я уже взялась за сумки, как вдруг увидела глаза Орлова. Он смотрел на меня растерянно, словно не понимая, что происходит. Большой ребёнок, нечаянно обиженный кем-то. Я неожиданно для себя сказала:
- Серёжа, может мы и мужчину возьмём с собой?
             Серёжка немного помолчал, с сомнением глядя на меня, а потом махнул рукой: « А, берите! Калиста всех примет, хоть весь вокзал».
Орлова не пришлось долго уговаривать. Схватив сумку и тележку, он поспешил за нами. По дороге заехали в ночной магазин, купили кое-какие продукты. Калиста нисколько не удивилась тому, что я не одна, словно так и должно быть. Поцеловала и обняла меня, попеняв, что я всё время проезжаю мимо неё.
- Калиста Сергеевна, ничего, что я с «прицепом»?
- Найдём место, не переживай, - ответила она, как само собой разумеющееся.
              Я познакомила её со своими спутниками. Калиста усадила всех за кухонный стол, предложила щей. Мы с Тамарой Николаевной отказались, а Владимир Иванович согласился.
- Стопочку-то налить, Володя? – как у старого знакомого спросила Калиста.
- Можно, - согласился Орлов.
Калиста принесла три стопочки нам, себе тоже, но только величиной с напёрсток.
- Это моя норма, - пошутила она. Налила нам с Тамарой Николаевной чаю. Орлова усадила на хозяйское место. У того глаза сияли, словно он попал на праздник. Раздетый он выглядел немного по-домашнему. Раскраснелся и был разговорчивее прежнего. Калисте тоже были нужны «свободные уши».
              Мы с Тамарой Николаевной больше поддакивали и слушали молча.
Калиста Сергеевна, как оказалось, только несколько дней назад вернулась из больницы, где была прооперирована. Но вида, что ей не очень можется, не показывала, просто перемогала себя ради гостей. Она рассказывала о своей не очень лёгкой жизни, не сетуя особенно, так как привыкла полагаться всю жизнь на себя, помогала сыновьям по мере сил, поднимала внучку, оставшуюся без матери. Рассказывая о себе, она и меня расспрашивала о маме, о сёстрах, о моей семье…
- Стихи-то пишешь ещё, Таня?
- Пишу, Калиста Сергеевна.
- Хоть бы книжечку прислала.
- Пришлю обязательно, как приеду домой, дайте-ка мне Ваш адрес точный.
- Вы пишете стихи?! – изумлённо воскликнул Орлов. - Почитайте что-нибудь.
              Но я отказалась. Честно сказать, мне уже хотелось спать, глаза слипались от усталости. Да и Тамара Николаевна, чувствовалось, устала, но терпеливо ждала, когда хозяйка наговорится вволю. Наконец нам постелили постели. Щедрая хозяйка достала свежее бельё. Уступив Орлову свою кровать в спальне, сама решила лечь на небольшой коечке в зале, где  нам с Тамарой Николаевной достался широкий диван.
Орлов, уже улегшийся в соседней комнате, какое-то время ещё пытался разговаривать с нами, просил меня прочитать хоть одно самое коротенькое стихотворение.
- Ладно, - согласилась я, лишь бы он отстал, - только  коротенькое.
                /
Ласковым именем Танюшка
В доме над тихой рекой
В детстве звала меня бабушка,
Волосы гладя рукой…

               Только и успела прочитать я, как услыхала мерный храп из спальни. Неугомонный Орлов умаялся наконец-то. Зато мы с Тамарой Николаевной так и не уснули до утра, просто делали вид, что спим. Хотя диван был широким, места нам вполне хватало, но…
Я еле дождалась утра, когда встанет хозяйка. Она тоже спала неважно, видно, побаливал бок. Какое-то время она посапывала во сне, потом снова ворочалась и часов в шесть утра встала, сходила  в ванну, а затем ушла на кухню. Встала и я.
- Ты бы поспала ещё, Таня, успеешь.
- Да что-то не лежится, Калиста Сергеевна, потом отосплюсь.
              Орлов тоже встал. Сегодня он выглядел смущённым. Видимо, ему было немного неловко.
- Как спалось-то, Володюшка? – спросила Калиста. - Что-то ты сегодня не разговорчив.
- Хорошо спалось, как дома. Спасибо Вам большое!
- Да полно тебе. Заезжай ещё, когда будешь в наших краях.
- Спасибо, обязательно.
              Хозяйка напоила нас чаем, пыталась даже что-то собрать из съестного нам в дорогу. Сообща  мы еле отговорили её, но уговорить не ходить провожать нас на вокзал не смогли. Автобус на сей раз пришёл вовремя. Пассажиров было немного. Мы с Тамарой Николаевной обняли и расцеловали хозяйку. Попрощался с ней и Орлов, но уже без лишних слов. Помог нам занести сумки в салон автобуса и сел позади меня. Тамара Николаевна умостилась где-то впереди и практически сразу уснула – сказалась бессонная ночь.
             Я сидела и смотрела в окно, мысленно ещё раз прощаясь с родиной. Молчал и Орлов. Я думала, что и он уснул. Минут через тридцать пути он вдруг тронул меня за плечо и сказал:
- Вы, наверное, думаете, почему я сегодня  молчаливый?
- По-видимому, вчера рассказали всё, что хотели.
- Нет. Я просто думаю о том, что случилось вчера, и не могу этого осознать.
- А что случилось вчера?
- Вчера я познакомился с одной хорошей женщиной. Эта женщина привезла меня и ещё одну женщину к третьей женщине. Там меня напоили, накормили, уложили в чистую постель, да ещё и стихи на ночь прочитали!
- Ну, стихи, предположим, Вы не слушали, а в остальном я не вижу ничего
сногсшибательного.
- Да как же ничего? Ведь вы меня совершенно не знаете. Разве бывают такие люди, как Вы, как Калиста?
- Как видите, бывают.
- Но я никогда с такими не сталкивался!
- Потому что Вы живёте в большом городе, где каждый живёт в своей квартире, за семью замками, как бы, отгородясь, от всех людей. Здесь всё по-иному. Конечно, не все такие, как Калиста, но много добрых и открытых людей. Может природа здешняя влияет на них, а может что-то другое. Ведь здесь ценности другие, люди делятся не деньгами, а добросердечием и радушием. Я сама с этим не раз сталкивалась.
- Я ещё долго буду всё это осмысливать и никогда не забуду того, что здесь случилось со мной! – словно поклялся Орлов.
              Больше он не говорил ничего и до самого Питера ехал молча. Видимо, дремал, а может и вправду осмысливал не так уж часто встречающиеся в наше время щедрость сердца и распахнутость души, доверчивость и незлобивость, простоту и умение делиться последним. Утром, когда автобус прибыл в Питер, он, выходя, остановился возле меня, протянул руку, пристально посмотрел в глаза, словно запоминая, и вышел из автобуса…
              Где-то через год, опять проездом, но теперь уже с сестрой мы заехали проведать Калисту Сергеевну. Она, как всегда, радушно приняла нас. Мы долго беседовали на разные темы, и я, вспомнив Орлова, спросила её, не бывал ли он в гостях.
- Нет, Таня, больше не бывал Володюшка. Может ещё заедет когда. Хороший мужик-то, да тоже не больно счастливый, видать, коль в чужих людях таким счастливым себя почувствовал, - пригорюнилась слегка хозяйка.
               Интересно, помнит ли он о нас, как обещал? Вряд ли. Городская суета, домашние дела и заботы, работа – круговорот дел и явлений. Хотя, кто его знает этого Орлова.