СС

Так в узком кругу, составляющем без малого пятую часть населения центрального района города, звали Софью Соломоновну, еще не старую, но уже и не молодую женщину. Тетя Софа была «тетей» всех моих еврейских приятелей. Будучи очень креативной  женщиной, она была консультантом по всем вопросам и регулировала все культурно-финансовые процессы на перекрестке Невского и Литейного проспектов. Племянники часто навещали ее в поисках правды жизни или трехи до получки.
– Тетя Софа, меня в армию гребут, – тихо ныл юный Натан, субтильное бледнолицее,
  похожее на мима, создание, с копной  ярко рыжих кудрей на голове.
– Вы можете позвонить каким-нибудь вашим знакомым генералам? – сложив брови домиком скулил призывник.
 – Сначала сдай бутылки, которые вы тут с Левкой напили, пока я была на даче, – в голосе ее звучала сталь, других решений не предполагалось.
Огромный абалаковский рюкзак, уставший от перемещения стеклотары из теткиной кладовки в приемный пункт, тихо свисал с плеча мокрого племянника.
– Готово, –  выдохнул он.
– Сними эту дрянь, – указала тетя Софа на толстый вязаный свитер с огромным воротником, –  И надень вот это. – Она подала ему какую-то скомканную тряпочку. Вдвоем, с трудом натянули они на его щуплое тело красно-бело-полосатую женскую майку,  едва дотянув ее до пупа, и пока наш племянник пытался вдохнуть, тетя,
выхватив из своего ридикюля ярко-красную губную помаду, нанесла последний штрих на  его обалдевшее лицо. Натан ощутил на своих губах незнакомый вкус.
– А теперь иди в свою армию, – указала она на выход.
Жара в это лето стояла невозможная. СС, естественно, жила на даче. Обладая то ли уж очень демократичным характером, то ли понимая, что племянники куда-то должны водить девок, она оставляла всегда ключ от своей роскошной квартиры одному из них, наименее наследившему в последний раз. При этом гнев ее по поводу оставленного бардака был так страшен, что провинившийся едва ли не языком вылизывал поле боя. Авторитет ее был непререкаем.
Утирая платком взмокший лоб, Вольф тащил меня к СС в надежде посмотреть по телику футбол в цветном изображении, что было редкостью по тем временам.
– Niсe! – довольно крякнул он, обнаружив за дверью приближающиеся шаги. 
Племянники были в сборе и, конечно же, с барышнями. Еще были ребята из театрального и две сестренки Эллка и Бэллка, которые шикарно пели, прямо, как  сестры Бэрри .  Балконная дверь, полностью открытая, не могла впустить в комнату ничего, кроме копоти и трамвайного грохота. Пили шампанское и белое сухое.
СС появилась настолько неожиданно, что вся компания застыла, как в последней сцене «Ревизора».
– Картина Репина? – приветствовала нас тетя.
Племянники, еще не понявшие в чем, но уже по уши виноватые, кинулись к тетушке, предваряя ее гнев.
– Ладно, живите. Что девчонок фруктами не угощаете? – продолжала наступать СС.
– Не завезли, теть Софа, – пытался вступиться за племянников Вольф, прекрасно понимая, что и на вино-то денег они стрельнули у этих самых девчонок.
–  Жлобы, – кипела тетя, обозначая женскую солидарность. – Ну-ка быстро, кто-нибудь в магазин, – указала  она трехой в направлении гастронома напротив.
Левка рванул с такой скоростью, что тетина указующая рука так и застыла в воздухе, но уже без трехи.
– Облом, – уныло сообщил вернувшийся гонец,   там такая очередища, в дверь не войти, бабы говорят, завезли бананы и дают по пять штук в руки.
– А, ты говоришь, не завезли, –  повернулась она к Вольфу. Сверкающий глаз означал, что она уже включилась в процесс.
– Сережа, дай-ка мне вон с той полки телефонный справочник, – сверкающий глаз быстро нашел нужный номер. СС уже крутила диск телефона.
– Здравствуйте, –  жестко сказала она в трубку, –  Софья Соломонна, горком партии, представьтесь,  пожалуйста, –  хорошо, молодец. В настоящее время мы принимаем группу финских товарищей и нам необходимы фрукты для сервировки стола. Мне доложили, что в ваш магазин, голубушка, только что завезли бананы… Очень хорошо. Нет, нет, что вы, всего две коробки. Этого достаточно. Да, да, я понимаю, конечно, со служебного. Спасибо, душечка, я сейчас пришлю машину. –  она так вошла в роль, что, когда обернулась к публике, все стояли по стойке смирно.
– Так, на роль инструктора горкома, мы назначим Эммку. Девушка ты у нас серьезная, да и кофточка у тебя соответствует стандартам, – бушевал в тете Станиславский.
– На роль водителя подойдет Алексей, это как раз роль для первокурсника театрального института. Будь понаглей, ты все-таки возишь хозяина, но палку не перегибай, иначе получишь двойку, а может быть будешь бит.
Через двадцать минут пир продолжался, но уже с закуской. Все чувствовали себя немножко финскими товарищами и даже пытались говорить с а-а-кце-ен-то-ом.
СС готовила чай, мы же с Вольфом, упершись в телевизор, уже были на московском стадионе Динамо и болели изо всех сил. Стадион взревел.
– Гол в ворота московского Торпедо забил Михаил Гершкович, – вопил комментатор.
– А что, Гершкович еврей? – спросила тетя, вплывая в комнату с заварным чайником.
– Еврей, теть Софа, еврей, не мешайте.
– Так что, и засчитали?… – мы с Вольфом тихо сползли со стульев. Это была ее типичная шутка.  Делала она это всегда с каменным лицом и даже как бы с легкой отстраненностью, ей было все равно, как реагируют на ее шутки, она была человеком самодостаточным.
Племянники давно и серьезно бредили заграницей. Видя, как снимаются с мест их соплеменники, разлетаясь кто в Израиль, кто в Америку, они вынашивали планы, как они станут представителями свободной прессы, как откроют свое дело. Некоторые из них даже пытались мыслить в русле художественного авангарда, вынашивая проект открытия на Бродвее пивной под названием «Агитпункт», увешанного изнутри атрибутикой советской пропаганды и портретами членов Политбюро. Дерзость планов сладко щемила сердце и тешило недооцененное здесь самолюбие.
– Теть Софа, а что вы-то не уедете куда-нибудь в Израилевку? – часто спрашивали ее племянники.
– Чего я там забыла, там же одни евреи, –  не меняя выражения на лице отшивала их тетка. – И потом, кто вам тут будет сопли вытирать?
Она, конечно же, догадывалась, что рано или поздно племянники ее бросят и усвищут в свои америки, не зная о том, что их энергичные попытки очень скоро войдут в противоречие с законом, о котором здесь они не знали ничего, окажется, что нужно работать и вообще стать другим человеком. Что очень скоро любимым развлечением их станет советский кинофильм «Разные судьбы», что, собравшись с бывшими соотечественниками, они будут петь советские песни и вспоминать, как пили на Невском и как морду им набили у «Пяти углов».
Все это СС предчувствовала, но сделать ничего не могла. Она не могла передать этим шалопаям, даже частичку своего огромного жизненного опыта. Та фанерная модель советского обывателя, которую племянники считали примитивной и хотели улучшить, переделать, оказалась единственно возможной формой, способной защитить от безжалостной системы и дураков. Неся перед собой эту не очень тяжелую ширму, она умудрялась быть абсолютно внутренне свободной.  Главное – не выходить за ее пределы и,  поворачивая  в нужном направлении, быть всегда в ее тени, оставляя себе возможность видеть все. Она точно знала: никто не подаст и никакой загробной жизни не будет, все только здесь и сейчас. Поэтому она гордо стояла на своем любимом перекрестке, распределяя потоки.

                А. Кондуров    июнь – октябрь 2009