Степан

Вспоминая о людях, с которыми меня сводила судьба, я решил написать серию рассказов об интересных и весёлых личностях, оставивших неизгладимый след в моей жизни. В большинстве своём, это обычные, простые люди из народа, казалось бы, ничем не примечательные. И в тоже время, именно на них, на этих работягах, держится наш непростой и суетный мир. Они помогли мне стать человеком, пройти суровую школу жизни, научили отделять добро от зла, научили сочувствовать, сопереживать, иронизировать, шутить, дружить, любить жизнь во всех её проявлениях. Некоторых из них уже нет с нами, другие благополучно живут и здравствуют. Я с уважением отношусь к каждому из них. А ирония, с которой написаны эти рассказы - лишь средство для придания повествованию весёлой и дружественной атмосферы. Мой низкий поклон им до самой земли. С уважением, автор.

*имя изменено


На самом деле его звали Сергеем Михайловичем*, но все привыкли называть его Степаном или просто Стёпой, как производная от простой и незамысловатой русской фамилии - Степанов. Был он личностью героической, почти легендарной.  О его босоногом розовом детстве мне, увы, ничего не известно. Знаю только, что родился в деревне, на воле, и рос, как и все деревенские ребятишки, сам по себе, как дикая былина в поле.
Затем была средняя школа и служба во флоте, на память о котором остались несколько татуировок, да ещё неизменная тельняшка, которую он никогда не снимал.
Потом были водительские курсы и нелёгкая, но интересная шофёрская стезя. Стёпа всегда любил свою работу, в особенности за то, что она позволяла легко и безбедно жить. Левые рейсы, продажа бензина, подделка чеков и накладных – эти немудрёные трюки отнимали почти всё свободное время. Бывали времена, когда он по нескольку месяцев не заходил за зарплатой в бухгалтерию, маленькие деньги его раздражали и смешили….
                *****
От рождения Господь наградил Стёпу тремя достоинствами: импозантной внешностью, редкой ленью и неслыханной хитрожопостью. Женщины были от него без ума и всегда кружились стайками возле недоступного и слегка надменного Степана. Он снисходительно позволял им себя любить, улыбаясь в зеркало заднего вида своей лучезарной улыбкой, состоящей, по меньшей мере, наполовину из отборнейших золотых зубов высшей пробы. Начальство Стёпа не жаловал, избегал. Во время обходов и рейдов прятался за машиной, отсиживался в кузове или просто слонялся вокруг автобазы, высматривая, где что плохо лежит. Как водитель он был очень даже ничего, а на остальные его задвиги руководство смотрело сквозь пальцы. До поры… до времени.
                *****
Удивительное дело, но, откатав на машинах в общей сложности больше тридцати лет, он так, ни разу и не заглянул в инструкцию по эксплуатации. Ему было лень. Из ремонтных инструментов у него был лишь огромный разводной ключ, кувалда и лом. Да ещё моток верёвки, на случай если застрянет где-то в дороге. Весь осмотр автомобиля занимал не более трёх минут.  Деловито постучав по колёсам, проверив уровень бензина в баке и масла в картере, поплевав в лобовое стекло, он с чувством выполненного долга шёл играть в карты или балагурить с мужиками на разные отстранённые темы. Курить Стёпа брезговал,  даже непростая флотская жизнь не смогла привить ему этой пагубной привычки. А вот с Ивашкою Хмельницким знался довольно часто. Пил он страстно и самозабвенно, от водки до тормозной жидкости, от политуры до портвейна, пил всё что горит и течёт, пил до безумия и бреда. Однажды так уделал по пьяни новый кожаный диван, что тот пришлось выбросить. Зато Степан мог похвастать одним редкостным даром – он был способен  стать совершенно трезвым за 10 минут, из любого невменяемого состояния. Стакан собственной мочи,  с некими секретными ингредиентами, делали своё дело. Он был готов ехать куда угодно, в любое время дня и ночи.
                *****
Перед дорогой Стёпа усердно пыхтел, давил на жалость, даже если нужно было сгонять в другой район города за какой-нибудь ерундой. А поездки на расстояния, превышающие 100 километров, неизменно сопровождались долгими нудными проводами, переходящими в панихиду и крестный ход. В кабине Степана всегда находилась непостижимая уйма разных вещей, от примуса до палатки, и от телевизора до ведра чищеной картошки. Такому изобилию вполне мог бы позавидовать любой сельмаг.
Прощаясь, долго жал руки провожающих, потом шёл в каптёрку, как он выражался: «ё..нуть чайку и сыграть партейку в карты на посошок». Партейки обычно заканчивались часа через три и, вконец измождённый игрою, Степан уныло брёл в направлении «Камаза». Его пытливый ум всю дорогу строил сложные схемы: как накрутить километраж на спидометре, как увеличить пробег, как продать излишки бензина. На многих милицейских постах Стёпу давно ждали, кипа просроченных штрафов валялась на приборной панели. Случалось, мы растапливали ими буржуйку.
Приборную панель стоит помянуть особо, судя по гигантской трещине, в неё когда-то очень давно угодил небольшой метеорит. Стоп сигналы не загорались при нажатии педали тормоза, зато очень охотно срабатывали от простого удара кулаком по приборной панели, что Степан с особым изяществом проделывал на каждом встреченном по пути перекрёстке. Выключались огни повторным ударом.
- Зато не уснёшь в дороге, - объяснял нам Стёпа с блудливой улыбкой, и шёл играть в карты. Всё равно электрическая схема автомобиля  была выше его понимания.
Посты ГАИ он всегда объезжал стороной, пользуясь самодельной картой и одному ему известными потайными тропами. В дороге не пил. Спал прямо в машине. Ездил аккуратно и безаварийно.
                *****
Затем наступила перестройка. Хозрасчёт. А с ним и ужасающая экономия. Приписки стали подсудным делом, бензина выдавали в обрез, левые рейсы отслеживали. Стёпа заметно погрустнел. Пришлось ходить за зарплатой. А тут как гром с неба – антиалкогольный указ. С зелёным змием было покончено раз и навсегда. Воровать становилось всё труднее, но природная смекалка и врождённая хитрожопость выручали снова и снова. В общем, жизнь потихоньку налаживалась…               
                *****
Один случай я вспоминаю с особым страхом и трепетом. В каптёрку вошёл взъерошенный Стёпа и, вместо традиционной партейки, угрюмо переоделся в старый ватник, пробурчав откуда-то из подмышек: «пошёл чинить машину, скоро не ждите.»
 Карты попадали из наших рук, недопитый чай встал комом в горле. Мы с удивлением и ужасом неслышно проследовали в гараж.
Стёпа извлёк откуда-то целый ящик инструментов.
- У соседа одолжил, - сказал он, подмигнув хитрым глазом, - подержите кабину!!!!
Задрав кабину до самого неба и забравшись на неё верхом, Стёпа со своего наблюдательного поста руководил ремонтными работами.
- Чуть – чуть подержите для страховки, - сказал он, - а я сейчас!!! Затем вынул какую-то шпильку. Кабина стала заваливаться прямо на нас. Первым струхнул Мишаня – великовозрастный очкарик – олигофрен, взятый на склад из жалости. Он закричал страшным голосом и бросился наутёк.
Кабина продолжала падать. Когда стало ясно, что нам её не удержать, мы в последний миг отпрыгнули в разные стороны. Раздался чудовищный скрежет. Пятисоткилограммовая махина с хрустом грохнулась на пол. Брызнули осколки стёкол. Посыпались примуса, вёдра с картошкой, ватники, тазы, телевизоры. Наступила зловещая тишина. Через минуту над кабиной показалась ухмыляющаяся физиономия Степана. Убедившись, что никого не зашибло, он вылез целиком, открыл пасть, полную золотых зубов, и сказал извиняющимся тоном: «кажется, не ту шпильку вынул, надо бы инструкцию почитать!» Мы чуть не убили его в тот раз.
                *****
 Стёпа всегда был окружён ореолом таинственности и загадочности. Время от времени к нам заходили какие-то подозрительные серые личности. Прятали глаза. Угрюмо смотрели в пол. Стёпа вынимал из тайников непонятные свёртки, отдавал пришельцам. Взамен получал деньги. Личности, поспешно раскланявшись, исчезали.
Стёпа ехидно лыбился, на расспросы не отвечал. Жулик он был порядочный.  Его как магнитом тянуло к брошенным вещам. Оглядевшись по сторонам, он деловито приседал на одно колено, делая вид, что шнурует ботинок. Подбирал чужое колесо и лениво, будто нехотя перебрасывал его через борт к себе в кузов. Здесь была его территория. Чёрная дыра. Любой предмет, попавший в кузов Степана, исчезал навеки.
При всём при этом, Стёпа был золотым  мужиком, душой компании, он познакомил нас со многими интересными и необычными людьми, любил побалагурить, травил байки и рассказывал анекдоты, тонко и изящно издевался над нами. Учил жизни. Не воровать он не мог. Это не была жажда наживы, скорее спортивный интерес и болезненная гипертрофированная клептомания. У него было всё: огромный дом в деревне, большое приусадебное хозяйство, приличная квартира и машина. Даже небольшой трактор, на котором он весною вспахивал соседские огороды.
Будучи заядлым охотником и ещё более заядлым браконьером, он частенько приносил нам остатки трофеев, угощал диковинным мясом бобра, медвежьими котлетами, лосятиной. Любил Стёпа и тихую охоту. Грибов и ягод запасал на зиму столько, что половина зверей в лесу оставались на голодном пайке. Обожал порыбачить с динамитом. Обычная рыбалка с удочкой его раздражала своей монотонностью и непредсказуемостью.
                *****
Незадолго до моего увольнения специально для Стёпы, в заслуги за его седины, был куплен новёхонький, с иголочки, красавец «Камаз». Стёпа расчувствовался. Неделю места себе не находил. Молча играл в карты. Боялся притронуться к чуду отечественного автопрома. А потом принялся, как полоумный набивать его традиционными примусами, вёдрами и плащ-палатками. Оставив узенькую норку для себя, успокоился. Жизнь снова налаживалась.  Вскоре я уволился с этой работы. С тех пор со Степаном мы так и не виделись больше.  Надеюсь, с ним всё в порядке, что он всё так же бороздит серые просторы асфальтовых рек, всё так же жульничает при игре в карты, и по-прежнему мухлюет с путевыми листами. Ни гвоздя тебе, ни жезла, дорогой друг. Да сгинет ДПС с твоего пути, да хранит тебя весёлый шофёрский Бог!