Про одного философа

          
Жил на свете один дядя-философ.  И была у него дочка, маленькая девочка.
Эта девочка страсть как не любила есть всякие каши.
И вот как начнёт она эти ненавистные каши размазывать по тарелкам,  папа ей и говорит:
«Сейчас пойду в тёмный лес, позову там одну голодную девочку, и она у нас всё поест!»

Этой голодной девочкой, разумеется, была я.  Только жила я вовсе не в тёмном лесу, а в небольшом провинциальном городке.  А голодной я была потому, что времена были тяжёлые и наесться было невероятно трудно.  К тому же я училась в институте и работала.  Но не могла нормально ни учиться, ни работать, потому что целыми днями только тем и занималась, что добывала себе пищу.  Дядя-философ меня, конечно, очень жалел, только не знал, чем мне помочь.

Иногда ко мне приходила подруга, мы пили вино и что-нибудь ели.  Но пили мы просто так, от скуки.  Потому что детей у нас ещё не было, а любви тогда уже не было на свете.  А дети, как известно, без любви не рождаются…  Так я с полной уверенностью и не могу определить, жизнь это была или что-то другое.

В таком случае лучше вернёмся к дяде-философу... 
Так вот, он совершенно не представлял, что кроме философии есть ещё и поэзия.  И когда ему об этом говорили, страшно удивлялся и не верил.  А сердце у него было доброе, и денег у него было тоже  -  видимо-невидимо.  Поэтому его очень легко было обидеть.  Когда его кто-нибудь обижал, он приходил успокаиваться в мой кабинет.  Мы говорили о погоде, философии, он успокаивался, затихал, и даже засыпал в кресле…

А в февральско–мартовское время его невероятно раздражала промозглость и сырость.  Он влетал в кабинет весь раскрасневшийся и какой-то потерянно-грустный.  В эти минуты гнева неизвестно на кого он был особенно красив, и мне вовсе не хотелось его успокаивать, а только любоваться.
 
Но он об этом не знал.  Как не знал и о том, что не был похож на тех людей, которых мы любим или ненавидим.  Он жил в каком-то своём мире, в особом, понятном ему одному измерении.  Госпожа философия была для него мирилом всего  -  руководством к жизни, судьёй его поступков, его благодетелем и палачом.  Она незримо уводила его в неведомые дали, и она же возводила глухую, непреодолимую стену между ним и другими людьми.  И я не хотела биться об эту стену, как бились другие.  Пусть всё остаётся, как есть.

Этот дяденька-философ был моим начальником.   
Однажды он меня уволил.  И мне стало легче.
               
1996 г.


-------------------------------------------
Иллюстрация из интернета.
Спасибо автору!