К многословию

И ты  подойдёшь к многословию и почитанию звука,
 ради мелодии увещевания, и прощению шума. Ведь шум – это каша поверженной муки музыки,
разорванной в кусочки бумаги, пусть туалетной, пусть тетрадной         в клеточку, крестики, отмеченные и кинутые в вечности. Под водой, которой не было,
 но предполагалось, что была, волны, крейсера, глубины,     «мимо», «попал», «убил»!
Вот где учились, вот откуда привычка к квадратному убиванию. До свидания, детство. Здравствуй, больная взрослость с вечным недомоганием папиросы и вопроса
доживания, добывания прокорма (только у мёртвых этого нет). И вот потянулась рапсодия сексуальных лет.
Сам удивляюсь, сколько у меня музыки:
Термины, инструменты, способы добывания звука, бренчание, брюзжание узника любви
 стен, побелённых известью. В сосредоточении изнывая, в жалости по себе,
 по невысказанному изыску,
Я почти воробей под крышей, без вина соловый,
Засоловелый, когда в песне не слышишь другого.
Да, и какое мне дело до половы,
Шелухи с чужого урожая тоски.
Отсеяли через грохот заботы, поля, семена
И страхом окутала мировая война.
Что-то ещё намерены делить и отбирать.
Кто же в этом переделе бесконечности сможет унять
Их или нас – рабов космических империй.
И почему-то всегда только с нас начинается эра потери:
Господи, время, пора приходить, Господи, время.