Балованный американский журавль

Мне, человеку родившемуся в Советском Союзе, американцы кажутся очень избалованными. Все – и взрослые и дети. И даже их американские животные и птицы.
Про птиц и пойдет речь ниже.

А пока несколько слов про взрослых. Они не стесняются громко разговаривать, говорить посторонним людям комплименты,  а совершая многочисленные шоппинги, ронять вещи с вешалок и их не поднимать. И даже не боятся за это кары продавцов. Ну это же американские продавцы, такие же беззаботные, как все американцы. Поэтому они не ругаются, а одобряюще улыбаются и интересуются нашли ли вы все, что хотели и не нужна ли вам их помощь. Никакой гордости и тяги к справедливому возмездию.

Дети в магазинах, раз уж зашла про магазины речь, ведут себя исключительно нагло. Помнится, в огромном супермаркете двое пацанов гоняли мяч, пока мамаша складывала продукты в тележку, не обращая на них никакого внимания. Я прямо вскипела и хотела бежать и делать резкие замечания ( я тогда только приехала и не привыкла к американскому образу жизни), но потом подумала, что если остальным это не доставляет неудобств, то мне нет дела и подавно.

Нечего и говорить, что при таком всеобщем попустительстве развращаются все, а не только люди.
Взять журавлей. Вы где-нибудь видели, чтобы стайка этих надменных голенастых птиц переходила оживленную трассу в полной уверенности, что все движение должно встать и замереть ради их царственных особ? У которых, между прочим, повыше их пернатых задниц торчат крылья и которые вполне способны через эту трассу перелететь?
А потому что развратили своей гуманностью и добрым отношением. Ведь останавливаются же автомобилисты, а журавли неспеша пересекают дорогу, не глядя ни направо, ни налево, как меня, в моем советском детстве, учили.

Я одну такую журавлиную парочку знаю лично.
Покупали мы дом у милой пожилой пары. Он высокий, практически глухой, но крепкий и очень мужественный. Умница, золотые руки и великолепное чувство собственного достоинства. Она маленькая, в седых кудельках, говорунья и до сих пор его ревнует. Обоим за девяносто. Они справляются с хозяйством, но здоровье уже подводит и дети настаивают на их переезде.
С грустью расставались прежние хозяева с насиженным местом, передавали ключи, показывали-рассказывали, как и что. Упомянули и про журавлей.
Старики от доброты сердечной прикармливали и их, и белочек. Белочки под напором моих двух кошек вскоре ретировались, а журавли остались.

Мы сыпали корм в кормушку, а они неиствовали. В этих маленьких головках с красными бусинами глаз по всей видимости содержались какие-то мысли, а в сердцах под серебристым оперением - нелепые для кур-переростков чувства.
Иначе, чем объяснить их ярость по поводу того, что у дома сменились владельцы? Ведь зерна продолжали исправно поступать в кормушку, а птицы долбили клювами в стекла веранды, оглашая окрестности дикими криками, поворачивая свои бестолковые головы и так, и сяк, чтобы разглядеть, что же происходит внутри и куда подевались их старые добрые знакомые.
А когда мы выходили из дома, журавли выгибали тощие груди, махали яростно крыльями и подскакивали высоко в воздух, изображая готовность к нападению, выражая свое презрение и негодование. Они были очень, очень огорчены. Теперь, когда я их наблюдаю вот уже четвертый год, мне абсолютно понятно, что они были просто вне себя от ярости.

Но ничего, не только человек, но и журавль ко всему привыкает. Они смирились и даже, когда у них кончается корм, проявляют к нам некоторое внимание. Склоняя голову набок, робко приближаются и с безопасного расстояния пытаются заглянуть в глаза. Очевидно пытаясь увидеть там отголоски совести, которая и толкает нас в магазин за мешками с кормом год за годом.

А потом Она идет и клюет щедро отсыпанные раздробленные кукурзуные зерна, а Он не двигается с места, пока она не утолит голод. Наверное, охраняет или проявляет присущее самцам покровительство. Он вообще любит покрасоваться перед своей самочкой. Покидать в воздух сухие травинки и листья, подпрыгивая на своих тонких, как прутики, динных ногах. Погонять соседскую шавку, которая осмелилась облаять его подружку.
Но в случае реальной опасности, он не геройствует. На моих глазах неслись они во весь опор от какого-то избалованного американской вседозволенностью мальчишки.

Пусть будут. Пусть вышагивают важно по участку, сидят за окнами веранды, заглядывая в них время от времени, и думают, что мы выходим из дома, только для того, чтобы насыпать им зерен. Когда их гнал мальчишка, мне было их безумно жалко. Наверное, я их люблю.