Вернись в Сорренто. Десять лет спустя

Виталий Бондарь
http://www.proza.ru/2011/02/21/1917

Жизнь в тело возвращалась медленно. Сознание, ушедшее  в глубины подсознания видимо решало, стоит возвращаться или нет. Но трудное решение все же было принято спустя  107 дней и ночей на нейрохирургии  госпиталя им Бурденко. Спустя еще один месяц выздоравливавшего бойца перевели с Госпитальной площади в Химки, в шестой клинический госпиталь для реабилитации. Долечиваться пришлось еще очень долго. Окончательный вердикт с выходом  на пенсию по инвалидности Юрий получил в 422 госпитале в Санкт-Петербурге.

 Шитые-перешитые живот, грудь и спина. Но конечности, слава Богу  остались свои, лишь кое-какие титановые и композитные детали машин и механизмов позаимствовали из арсенала терминатора  для  надежности работы суставов.  Последствия контузии внешне почти не проявлялись. Лишь небольшое заикание при сильном волнении  и легкий тик в сочетании со шрамом на лице выдавали  в нем человека побывавшего в передряге. Впрочем, такие увечья можно было получить и при обычным ДТП, вон, сколько их случается каждый день. С жильем все тоже  решилось  как-то просто. По президентской программе от военкомата дали однокомнатную хрущевку в Купчино. На работу в университет устроился сам, благо с этим  в новом веке стало проще. Народ после безвременья девяностых жадно потянулся, если и не к знаниям, то хотя бы к образованию.

Наличие диплома, особенно юриста или экономиста снова стало давать фору в забеге длиною в жизнь. В Москве, в госпитале он познакомился с медсестрой, обычная фронтовая история - раненный воин и сестра милосердия. Теперь, когда у него появилось жилье и работа, Аня переехала к нему в Петербург. У неё был сын, но он пока оставался в Москве с бабушкой.  В подобных жизненных коллизиях  подростки обычно  редко хотят менять город, школу, друзей на нового знакомого или мужа матери, даже в статусе отчима. Новая колея накатывалась не то чтобы шибко, но ведь и почва для неё случилась жесткая, местами железобетонная.

Аня устроилась на работу в тот самый 442 окружной госпиталь на Суворовском,  из которого  двумя годами раньше выписался в гражданскую жизнь Юра. Еще через два года работы на кафедре он защитил диссертацию. Разумеется, кандидат наук в СССР и РФ  две большие разницы и какого-то существенного  материального стимула защищаться не было,  он сделал это большей частью на автопилоте, не напрягаясь ни физически, ни морально. С бывшей тещей Юра  не виделся с тех самых пор, когда его увезли на милицейском козле. Но телефонные отношения они все-таки поддерживали.  Иногда звонила она, иногда Юра. Каждый звонок звучал надеждой, а вдруг  у кого-то появилась информация из Швеции.

Альбина не давала о себе знать несколько лет. Все, что знала о ней теща  это то, что она  развелась  и жила в Стокгольме. Первое время Даша должна была оставаться жить с Боссе, пока Альбина не найдет работу  и жилье. Как раз в это время связь с ней прервалась, а несколько попыток Зинаиды Наримановны позвонить или написать бывшему мужу дочери закончились ничем. Естественно, она спрашивала  по-русски, а он отвечал ей из вежливости сначала  по-английски, потом перешел на родной шведский, а когда  запас непереводимых шведских идиом иссяк, просто поменял телефон. Её письма возвращались обратно со штампом  Posten AB.

Штамп лаконично извещал, что адресат выбыл. Разумеется, возможности Юры были  шире, хотя бы из-за отсутствия языкового барьера, но что-то окаменевшее внутри парализовало волю начать поиск. Если бы были какие-то зацепки  найти Дашу, минуя Альбину, возможно, Юра начал бы искать раньше, но последние следы исчезли еще тогда, когда Боссе сменил телефон и заблокировал почтовую связь с Россией. Как ни странно первой разговор об этом начала Аня.

-Юра, может быть, все не так сложно как ты себе это представляешь. Давай пошлем запрос в их адресный стол или как там это у них называется?
-Я уже посылал.
-Ну и…?
-Пришел ответ, никто с такой фамилией в Швеции не проживает.
-Как они это могут знать, у них же нет прописки?
-Есть регистрация.

-Ну, ты же сам говорил, - она замуж вышла, может, фамилию сменила…
-Может, может, наверняка сменила, но как же Дашка, ну не мог же её этот перец, в самом деле, удочерить.
-Почему не мог, если она тебе еще тогда в Петрозаводске говорила об этом.
-Да что она в этом понимала семилетняя малявка.
-Что слышала, то и понимала. Значит ей сейчас уже восемнадцать?
-Почти, летом исполнится.

-Юра тебе надо ехать, возьми отпуск и поезжай.
-Кто меня сейчас отпустит, и потом, сдается мне это дело не такое быстрое.
-А летом, у тебя же летом будет целых два месяца?
-Мы же хотели с тобой…
-Да Бог с ней с этой Турцией, что я турок не видела, что ли, вон на Мальцевском рынке через одного.
-Это азербайджанцы.
-Какая разница?

-Впрочем, действительно. Если ты думаешь, что мы могли бы вдвоем…
-Нет, я так не думаю. Во- первых, чем бы я тебе там смогла помочь? А во-вторых, дорога жилье прочие расходы, все же дорого, а если  умножить на два.…Нет, Юра, поезжай один, я тебе там только обузой буду.
-Ты не обидишься?
-Зачем бы тогда я стала заводить этот разговор? Я же вижу, как ты мучаешься, мне так тебя жалко.
-Это у тебя профессиональное милосердие или от души?

-А вот теперь ты меня обидел.
-Прости, Аня.
-Да ладно, если к тебе возвращается твоя природная ироничность, значит, реабилитация идет нормально, значит мы, медсестры вместе с лечащими врачами на  верном пути
-Это месть, да?
-Кровная, как в твоей Чечне.
-Она больше не моя.
-Отрезал?
-Кинжалом.

-Ай, молодец, урус, джигит, урус...
-Баркал
-Что?
-Так, ничего, спасибо по-чеченски.
-А говоришь, отрезал
-Ну не до такой же степени, чтобы быть неблагодарным девушке горянке за комплимент.
-Это я-то горянка?

-А кто, неужели полянка или нет, кривичанка…И как я сразу не догадался, ты же все вкривь да вкось норовишь сделать
-Ну и нахалюга, когда это я под кого-то косила или душой кривила?
-Ладно, ладно, договорились,  просто славянка.
-Именем, которой знаменитый марш называется?
-Кто знает, какое имя она носила?
-И правда, кто знает?

Белые ночи покатились  с горки, начинался июль. Юра решил ехать в Швецию через Финляндию. Во-первых, визу получить быстрее и проще, а во- вторых, известно, границу лучше всего переходить в толпе. Дневным паромом из Хельсинки или вечерним из Турку, и на следующее утро в толпе пьяненьких финнов можно спокойно сойти на шведский берег без всякого паспортного контроля, как, если прилететь в Арланда или Бромма.

Некоторый план действий у Юры конечно был. Ходить по шведским бюрократическим инстанциям он не намеривался, хотя, давал себе отчет, что бюрократия бюрократии рознь. На все свои запросы из России он неукоснительно и без проволочек получал четкие вменяемые ответы, но результат все равно равнялся нулю. Ходить дальше по замкнутому кругу, пусть даже меньшего радиуса смысла не имело. Надо было менять сам принцип поиска. Нужно было отыскать Боссе Персона. В том, что он еще жив и здоров Юра как-то не сомневался, такие живут долго.

Сколько ему сейчас, семьдесят пять? Юношеский возраст для  приличного среднестатистического шведа. Боссе приехал в Петрозаводск из маленького городка Тумба, можно сказать, пригорода  Стокгольма - всего-то двадцать километров. Ну, а что, если там этих Персонов, как Ларсонов, а Ларсонов, как у нас Ивановых? Ну не Москва же в конце концов, и даже не Стокгольм. Тысяч тридцать с гаком всего и народу. Куда ему деваться, этому Боссе?

  Электричка на  Седертелье с центрального вокзала до станции Тумба шла минут двадцать, двадцать пять. Живописные окрестности шведского социального рая: вода, камень, много  зелени и  узкие мощеные улочки маленького средневекового городка.
Где-то здесь должен жить Боссе. Однако в администрации муниципалитете Бочирка,  района Тумба  Юрию любезно сообщили, что Боссе Персон 1935г. рождения,  уроженец Тумба скончался два года назад, и прах его покоится  на лесном кладбище Скугсчюркогорден  всего в двухстах метрах от праха Греты Гарбо.

Там же ему сообщили, что в его доме на углу Васаваген и Кирксвардсваген в данный момент проживает его младшей сестра.
Добротные каменные и деревянные дома на Васаваген с садиками и палисадниками. На некоторых  прикреплены  таблички с именами владельцев. Табличку  после смерти хозяина на доме Боссе менять не стали. Его сестра,  Марта оказалась очень милой старушкой лет семидесяти. Узнав, кто такой Юрий она удивилась и обрадовалась. Марта не только знала и помнила, кто такая Даша, но и виделась с ней совсем недавно.

-Проходите в дом, мы сейчас выпьем кофе и обо всем поговорим.
-Спасибо,  с удовольствием.
Кофе пили не на кухне, как принято в России, а в гостиной.
-Даша, чудесная девочка, все это время она жила именно здесь, если не считать, что большую часть времени она проводила  в интернате для детей мигрантов. Это находится  между Тумбой и Седертелье. Но на уикенд, а когда стала постарше и в будни вечером, она обязательно возвращалась  домой  к тете Марте. Своих детей у меня, к сожалению,  нет, и  я  крепко привязалась к ней.

-А как же  Альбина, она, что так и не забрала Дашу к себе?
-Я видела её последний раз очень давно, лет  восемь назад. Знаю только, что она живет в Стокгольме и работает в  банке. Иногда они встречаются  в городе, но здесь, в доме она никогда больше не появлялась. Красивая женщина, что и говорить, но она разбила сердце брату, он умер еще совсем не старым - всего-то семьдесят три года.
-И вы не знаете её адреса, ну хотя бы, как называется  банк?
-Я не спрашивала, мне это не нужно, а Даша сама не рассказывала. Она посылает ей деньги, из банка приходят извещения. Но это  не обязательно именно тот банк.

-Выходит, что Даша все это время жила фактически с чужими людьми?
-Ну, зачем же так? Я, конечно, понимаю ваши чувства, но мы ей не чужие, ведь брат удочерил девочку. Есть юридические документы. Да и просто по-человечески он её очень любил, она сложный, но удивительный ребенок. Боссе стал  ей хорошим отцом, и она его тоже полюбила.

-А где она сейчас?
-Ах, да вы же ничего не знаете. Сейчас Даша в Уппсале, в университете. Она после гимназии поступила на факультет дизайна и уже закончила первый курс. Сейчас занятий  нет, но у неё вечно какие-то дела, нужно подготовиться к началу учебного года. И еще она собиралась сделать ремонт в общежитии, надо освободить комнату, перевезти вещи и сдать книги в библиотеку. Господи и чего я раскудахталась, я ведь могу дать вам её мобильный телефон.
-Спасибо, вы очень облегчите мне жизнь.

На обратном пути в электричке Юра стал набирать номер, который ему дала Марта. К концу набора палец задрожал и замедлил скольжение по клавиатуре.
«Что сказать, узнаю ли я её голос, узнает ли она меня, вспомнит?- Пока Юра отбрасывал последние сомнения, палец закончил дело.

-Нello, -послышалось в трубке. И через несколько глухих ударов Юриного сердца еще,-  -Don`t silent, I here.*
-Дасик, девочка. Здравствуй!
-Папа!?
-Да, это я.
-Откуда ты..?
-Я здесь, рядом, приближаюсь к Стокгольму.
-Ты из самолета?

-Нет, я из электрички.
-Не поняла, что это электричка?
-Это поезд.
-Ты едешь из России?
-Нет,из Тумбы
-Ты был у нас дома?
-Да.

-Наверное, ты едешь не в поезде, а в трамвае, здесь ходит скоростной трамвай.
-Может быть, похоже на обычную электричку.
-Прости, я глупости какие-то говорю. Я очень волнуюсь.
-Я тоже.
-Мы можем встретиться прямо сейчас?
-Конечно, мне только нужно взять билет на поезд и доехать до Уппсалы или туда тоже трамвай ходит?

-Не надо никуда ехать, я тоже в Стокгольме.
-Ты у матери?
-Нет,  я у подруги. Нужно где-то встретиться, на вокзале очень много народу, я боюсь, ты опять потеряешься и исчезнешь. Ты хоть немного знаешь Стокгольм?
-Нет, но у меня есть карта, Не волнуйся, я разберусь.
-Разберусь... не понятно.
-Это значит, найду, не заблужусь.

-Хорошо, там, на карте должны быть всякие туристические объекты. Это в Юргорден, музей Юнибаккен. У Памятника старушке Астрид Линдгрен.…Помнишь, ты читал мне про Пепидлинныйчулок и Карлсона?
Помню, я нашел это место.
-Я тебя сразу узнаю, а тебе будет трудно, я выросла очень большая.
-Я постараюсь, Даша.

Он сразу узнал её, хотя, не узнать в единственной девушке рядом с бронзовой Линдгрен в кресле собственную дочь было сложно. Даша чем-то неуловимо напоминала Альбину, но, пожалуй, больше  походила на бабушку, Юрину маму. Черты лица казались не такими резкими, как у Альбины, а смягченными  б`ольшим  влиянием  славянской крови. Даша просто прижалась к нему и заплакала.

-Не плачь, доченька, я нашел тебя, мы снова вместе.
-Папа, у тебя шрам на лице, я его не помню.  Я хвасталась, что сразу узнаю тебя, но сейчас вижу, что забыла твое лицо.
-Ты не забыла, просто я постарел, а этого шрама раньше не было.
-Что ты, ты совсем не старый. Ты очень красивый, тобой даже можно выпендриваться.
-Как это?

-Я это словечко на русском форуме подцепила, я недавно стала заходить на русские форумы, а то стала забывать живой язык. Ну, что мы здесь стоим, хочешь, зайдем в музей, мне здесь очень нравится. Правда, он детский, но есть ресторанчик, можно посидеть и поговорить. Заодно увидишь Карлсона, как живого.
-Век бы его не видать…
-Вспомнил Боссе?
-Его тоже

Они сидели в вагончике  игрушечного трамвайчика, и он возил их как бы по страницам   детских книжек, в гости к их героям. Тут были не только Карлсон с Малышом и Фрекен бок, но и  конопатая девчонкой с хвостиками  в одном чулке, а также жители Мумми -Дола и много других персонажей, имен которых Юрий не помнил или не знал.
-Я часто задаю себе детский вопрос, почему все так получилось?
-Хотел бы я знать ответ.

-Мама тоже не знает, я думала, хоть ты...
-Вы с ней не дружите?
-Нет.
-Почему?
-Она меня тоже бросила.
-Почему тоже?
-Как тебя, тебя же она бросила, а не наоборот.

-Меня посадили в тюрьму.
-Я догадывалась.
-Ты уже взрослая и понимаешь, далеко не всякая женщина способна ждать четыре года…
-Тебя посадили из-за неё?
-Причем здесь она, я выпил и сломал челюсть Боссе.
-Но он же не просто так свалился в наш дом.

-Она просто хотела меня попугать, дать пинка,  пришпорить жизненные стимулы.Я тогда очень раскис после Грозного.
-Ладно, папа, давай не будем об этом. Ты удивительный человек, даже теперь её защищаешь. Я тебя таким и запомнила, самым добрым на свете.
-Спасибо, Дасик.
-Ты надолго приехал?

-Теперь даже не знаю, я как-то сразу тебя нашел, и у меня в запасе еще уйма времени, до самого конца  лета.
-Очень хорошо, поживешь у нас с Мартой, зачем тебе в отеле деньги тратить.
-Не знаю, а как она к этому отнесется?
-А причем тут она, я сама себе хозяйка.
-Ух, ты.

-Ты не думай, она добрая, немного занудная только. Боссе оставил дом мне,  завещание вступит в силу на днях. Ты помнишь, кода у меня день рождения?
-Помню, я всегда мысленно посылал тебе подарки.
-Спасибо! Меня после  смерти Боссе приглашал  нотариус и все объяснил. Марта просто опекунша, она думает, что брат оставил дом ей с пожеланием оставить движемое и недвижимое после её смерти мне. Он так сделал, чтобы её не обижать.

Но она вовсе не бедная, у неё есть свой дом, разные акции и счет в банке. Она мне сказала по секрету, что все завещала мне. Здесь так приято, без секретов в таком деликатном деле нельзя.
-У Боссе же есть родные дети, племянники Марты.
-Она их не любит, говорит, что у них сердца из пластика. Они давно не виделись, хотя, все живут рядом, в Стокгольме. Боссе их  не обидел, половину денег оставил им.

-А другую - тебе?
-Мне и Марте. Впрочем, Марте деньги не нужны, она говорит, что не успеет все потратить даже, если не дай Бог, доживет до ста лет.
-Выходит, Марта не врала, что ты его любила?
-Кого, Боссе? Да она просто божий одуванчик. Я его любила… да такого папочку- монстра, как Боссе еще поискать.

-Ты о чем?
-Не хотела говорить, но тебе  могу сказать все, ты мне самая родная душа на свете. Когда мать сбежала от него, они ведь не сразу развелись. Она боялась, что её выкинут из страны, а он надеялся - она одумается и вернется. Мне было около четырнадцати лет, когда он стал заводить эти разговорчики.
-Какие разговорчики?
-Что он все после смерти оставит мне.

-Ну и что?
-Что нужно узаконить отношения.
-В каком смысле?
-Я тоже думала, что он про удочерение, а он стал говорить, что мать его обманула и теперь я должна исправить последствия её афёры
-Каким образом, ты матери говорила?
-Нет.

-А в полицию заявляла?
-Зачем в полицию, не думай, ничего такого. Ты про Лолиту подумал?
-Ты  говоришь так сбивчиво...
-Он предлагал мне руку и сердце, причем совершенно официально хотел на мне жениться.
-Старый козёл, да что он о себе возомнил, новый Абдулла выискался. Подофил!
-Папа, мы забылись, о мертвых плохо не говорят. А, кто это Абдулла?
-Да так, кино смешное, басмач один, бандит из темного советского прошлого, времен гражданской войны и революции.

-У меня об этом самые смутные представления.
-Понятно.
-Ты не понял, он ведь все как обставил…Если он меня удочерит, то в случае его внезапной кончины, а всякое может случиться, все нужно будет делить на пять частей. А, если он на мне женится,  то половина - детям, а половина - мне.
-Выходит, он о тебе заботился.
-Выходит, так.

-А что разве волей  завещателя нельзя оговорить  другой расклад долей?
-Можно, но во-первых, он не очень хотел составлять завещание из суеверных  мыслей, а во- вторых, считал,  что такое деление потом можно оспорить в суде. Сказать, что старик был не в себе, что его чем-то подпоили те, кто с ним совместно проживал.
-Но это же все досужие рассуждения против документа.
-Да, конечно, но ведь судьи тоже люди, а мигранты очень часто личности непростые.

-Значит, замуж за Боссе ты все-таки не вышла.
-Как видишь, я не его вдова, не дотянул женишок до достижения невестой брачного возраста
-А ты иронична.
-Ты хотел сказать, цинична.
-Я не сказал.
-Мама говорит, что я вся в тебя - циничная.

-Правда?
-Ну, да.
-Никогда бы так сам о себе, не то, что не сказал, даже не подумал.
-Мы многого сами о себе не знаем.
-Соглашусь, пожалуй.
-Папа, а ты женат?
-Можно и так сказать.
-Почему, можно?

-Гражданский брак.
-Здесь многие так живут.
-Ты не поняла. Гражданский брак –это, когда формально люди сожительствуют, нет ни регистрации, ни венчания.
-А-а,  вот как, здесь так живет молодежь.
-Ты тоже?
-Пока нет. У меня, конечно, есть бой-френд, но мы не живем вместе, не сожительствуем, как ты выразился.

-Понятно, а дальше?
-Что дальше?
-Насчет планов на жизнь, замужества.
-Надо сначала получить образование, стать на свои ноги. Поживем, увидим, здесь с этим никто не торопится.
-Ясно, куда им спешить?

-Вот мы и познакомились, папочка. Хочешь еще кофе или уже пойдем?
-Нет, больше не хочу. Кофе не мой напиток,  предпочитаю чай.
-Знаешь, я тоже, но в кафе и с друзьями почему-то всегда пью кофе. Здесь так принято. А хочешь, поедем в Тумбу сразу?
-Нет, я только что оттуда, пусть Марта немного отойдет от первого впечатления.

-Может, дня через два-три? Здесь есть, что посмотреть, рекомендую обязательно посетить Миллесгорден, парк скульптур Карла Миллеса в Лидингё.
Я съезжу  в Упсалу, а когда ты будешь готов, то позвонишь мне, ладно?
-Договорились.
-Ты больше не исчезнешь?

-Я постараюсь.
-Не пугай меня так, пообещай тверже.
-Я не исчезну.
-Ну вот, теперь я спокойна. Если хочешь, приезжай в Упсалу, может, тебе будет интересно, ты же тоже когда-то преподавал студентам.
-Я и сейчас преподаю.

-Правда? Здорово, я за тебя рада. Ты профессор?
-Нет, кандидат.
-Как это, не поняла?
-Долго объяснять разницу между нашими научными школами и степенями. Можешь считать, что я кандидат в профессора.

-Все равно молодец.
-Да уж есть такое дело.
-Ты смешной.
-Говорят, когда-то это было именно так.
-Я помню, как ты смешил меня в детстве.
-Сначала мы много смеялись, а потом много и долго плакали.
-Наверное, это справедливо.

-Ты так думаешь?
-Нет, я только притворяюсь толерантной, здесь так принято.
-Ты часто говоришь, здесь так принято, а помнишь, как принято не здесь?
-Почти не помню, помню только, что не здесь мне было сначала очень хорошо. Ладно, не будем о грустном, ведь мы нашли друг, друга. Ты меня нашел. Папа, а ты искал меня раньше?
-Пытался
-И, что?

-У меня не получилось.
-Почему?
-Сначала я был в тюрьме, потом на войне. Потом меня убили, но я почему-то не умер, меня не приняли ни в рай, ни в ад.  Потом я долго- долго лечился в разных госпиталях и вышел оттуда инвалидом.
-Ты инвалид?
-А разве не заметно?

-Что заметно?
-Я закикаюсь
-Я не заметила.
-У меня дергается щека со шрамом.
-Шрам есть, но щека не дергается.
-Только, когда я волнуюсь.
-Значит, ты сейчас не волнуешься?

-Сейчас уже только чуть-чуть.
-Ну и правильно, зачем тебе волноваться. Ведь мы  нашлись, встретились,…Я буду заботиться о тебе. У тебя есть другие дети?
-Кроме тебя, никого.
А  у твоей жены, как её зовут?
Анна, у неё есть сын.

-Маленький?
-Не совсем, пятнадцать лет.
-Это хорошо.
-Почему?
-Ты не сможешь стать ему отцом.
-И что же здесь хорошего?

-Ты войдешь в анналы истории только как отец Дарьи Юрьевны...Вот черт, у нас разные фамилии.
-Ты ругаешься, почему, чем не довольна?
-Да, ругаюсь. С этими Ларсонами и Персонами мы попали в ловушку.
-Смешно.
-Что тут смешного?
-Я тоже всегда рядом с Персонами Ларсонов представляю.

-Это из книжки про Тутту Карлсон. Ты мне в детстве читал.
-Любопытная  вещь память. Совсем забыл, в чем там дело, а Ларсоны и Персоны застряли в голове.
-Это потому, что я в детстве неправильно ставила ударение, Я говорила по-французски, с ударением на последний слог - ЛарсОны и ПерсОны, а ты смеялся, но тебе тоже больше нравилось по-французски…ПерсОны…Бог мой, кто бы мог подумать, что я тоже стану Персоной. А помнишь, ты обещал сделать Боссе Персона персоной нон грата? А я подумала, что это ругательство.

-Нет, не помню.
-Ну, вот и хорошо, что ты не злопамятный.Ты так и не ответил,  хочешь приехать  в Упсалу?
-Конечно, почему бы и нет, мне интересны университетские городки.
-Но это довольно большой город
-По шведским меркам, сколько там населения, тысяч сто?
-По-европейским тоже. Я думаю раза в два больше, около двухсот.

-Да,  можно сказать, не маленький, даже не ожидал.
-Там тоже есть что посмотреть, не только университет. Кафедральный собор очень красивый, и музеев хватает. И сам город, как живой музей, кругом  средние века.
-Уговорила, завтра утром я приеду.
-Я встречу тебя на станции.
-Смотри сама, может, тебе поспать хочется или другие дела.

-Нет ничего особенного, чего бы нельзя было отложить, у меня тоже еще уйма времени.Ты, где остановился, в каком отеле?
-Прямо на пристани, куда пришел паром.
-Так ты ехал через Финляндию?
-Да.
-Скандик Ариадна.
-Точно.

-Туда удобнее всего добраться  в метро.
-Я так и планировал.
-Мы сейчас на  Юргордсброн, за мостом  мне налево к Сергельторг, я прогуляюсь до вокзала пешком, а тебе всего два шага, пойдешь прямо, к Карлаплан, там  метро рядом с площадью.
- Ну что, до завтра, -Даша поцеловала отца.

-До завтра, Дасик
-Меня здесь никто ни разу не называл Дасиком, даже мама.
-Тебе не нравится?
-Нет, что ты, очень мило, только я отвыкла.
-Я понял, до завтра.

Утром, после завтрака Юра доехал до вокзала на метро и купил билет до Уппсалы
Поезд  отправлялся через десять минут. Юра набрал  Дашин номер.
-Привет, ты уже проснулась? В шесть утра? Оказывается, ты ранняя пташка. Через десять минут мой поезд. Я могу взять такси и добраться сам. Хорошо, встречаемся  на платформе.
Юра вошел в вагон и стал осматриваться, выбирая место у окна, как  вдруг  услышал знакомую речь. Говорили  по-чеченски. Двое мужчин сидели спиной к Юрию и он, не видя их лиц, не мог побороть искушения, чтобы не зайти с другой стороны и не взглянуть на земляков.

Зачем ему это было надо, он и сам не мог бы сказать, просто голос одного из них показался ему знакомым. Он прошел по проходу вперед, а затем, как бы в поисках места получше, развернулся и пошел в обратную сторону.. Так и есть, лицо старшего мужчины, близкого к нему возраста  было неуловимо знакомо. «Не может быть, неужели Магомед? Вот так встреча. Какими судьбами?» Пока Юра соображал, как поступить, признаться или нет Магомед или чеченец похожий на него тоже обратил внимание на Юру. Наверное, он слишком долго задержался взглядом на них или чеченцы просто хорошо видели поляну.

Магомед встал с места, сделал несколько шагов  по проходу  в сторону Юрий и, поравнявшись с ним, спросил по- русски:
-Простите,  я не обознался,  вы Юрий?
-Нет, Магомед, не обознался.
-Какими судьбами, вот так встреча?!
-Да вот немного путешествую, а ты?

-Я здесь живу, в Уппсале, вот едем домой.
-А я думал, ты в Москве или Грозном.
-Что там делать, мой друг, ни войны, ни мира, ни жилья, ни работы.
- Ну, вроде, сейчас уже все отстроилось.
-Одна видимость, разве можно сравнить этот город с тем нашим Грозным?
-Наверное, ты прав, но новостройки на фотографиях  после тех руин, что я видел, меня порадовали.

Поезд тронулся, и Магомед предложил:
-Давай сядем, здесь не принято стоять в поездах, могут  черт знает за кого принять. Знакомься, мой племянник.
- Сулейман, привстав с места, представился молодой чеченец, лет тридцати.  Рука чуть дернулась в движении к рукопожатию, но неуловимым  реверсом обратно легла на коленку.
«Этикет,- догадался  Юра. Свой-чужой, старший – младший»
-Юрий, - представился он и протянул  руку.

-Ты один, давно приехал?- Магомед сел рядом с  Юрой.
-Нет, можно сказать, только прибыл в Стокгольм.
-Где  остановился, в  каком отеле?
-Скандик.
-Это гостиничная  система,  а как называется, сам отель?
-Не помню, забыл визитку в номере.
- Ты надолго в Швецию?

-Пока не решил, неделя, две, может, три.
-Ясно.
-Ну, а ты, как давно перебрался в Европу?
-Уже десять лет.
-Солидный стаж.
-Да уже совсем привыкли, почти шведы, ну и чеченцы чуть-чуть.
-Ты с семьей?
-Конечно, все здесь, кроме Асланбека.

-Решил остаться дома?
-Пропал без вести в войну.
-Он, что же воевал?
-Нет, а разве там гибли и пропадали только те, кто воевал?
-Прости, Магомед, я сочувствую твоему горю.
-Спасибо, Юра, но мы  надеемся и верим,  что он жив, потому что его видели в Чернокозово.
-Дай Бог, Дай Бог…
-Иншалла.

После этого, как бы возникла минута молчания, которую нарушил Магомед.
-А как твои, жена, дочь.
-У дочери все нормально, а с женой мы в разводе и не виделись много лет.
-Печально все это, очень печально. Я помню, у тебя были проблемы с жильем…
-Да Магомед, но это уже все в прошлом.
-То-есть, все проблемы решил?
-Можно сказать и так.

-А, чем занимаешься?
-Преподаю в университете.
-Если я не путаю, в Петрозаводске?
-Там меня уже нет. В Питере.
-Молодец, я в тебе никогда не сомневался.
-А ты, Магомед, чем занимаешься?
-Юра, ты не поверишь, я тоже преподаю в Университете.

-В каком?
-В Уппсальском.
-Солидная карьера, Магомед, я тебя поздравляю.
-Да брось ты, разве это карьера, люди в наши годы миллиардами ворочают.
-Каждому свое, мне например моя работа нравится.
-За что я тебя всегда ценил, Юра, так это за простоту и честность.
-В каком смысле, за простоту?
-В прямом. Ты всегда говорил, то, что думаешь.

-Не всегда, Магомед, не всегда.
-Ну, значит, в тех случаях ты просто молчал. Молчал, но не врал, не притворялся.
-Я рад, что ты обо мне такого мнения.
-Слушай, а зачем тебе жить в отеле, может, поживешь у меня, милости просим. Фатима будет очень рада.
-Спасибо Магомед, но мне не удобно вас стеснять.
-Какой там стеснять, у нас в доме, если не в футбол, то в большой теннис точно можно играть.

-Да нет, гости есть гости, ты же понимаешь.
-У нас все по-другому, у нас гостям рады.
-Я помню ваш добрый обычай гостеприимства.
-Ну, вот и давай, ты, что думаешь, я  не знаю, какие у вас в универе зарплаты?
-Это правда, зарплаты оставляют желать, но я пока поживу в отеле, а там посмотрим, если я задержусь, и твое предложение остается в силе.

-Конечно в силе. В любое время дня и ночи. Хотя, и мы не все время сидим на одном месте, тоже путешествуем, ездим к родственникам в другие страны. Чеченцев раскидало по всему миру, ты в курсе. Только что прилетели из Бельгии.

Поезд тем временем подошел к Упсале, и Юра стал прощаться с Магомедом. Тот дал ему свою визитку и еще раз напомнил, звонить без стеснения в любое время дня и ночи. Магомед остался прежним, хотя, чисто внешне понтов  поубавилось. Юра поспешил выйти первым, он не хотел, чтобы Магомед видел Дашу.  Они не стали врагами, их отношения в той жизни лишь с большой натяжкой можно было назвать дружбой, но Юра научился соблюдать дистанцию, сама жизнь и научила.

Даша ждала на платформе. При виде отца  её лицо просияло улыбкой.
Торопливо поцеловав дочь, Юра быстро повлек её за собой.
-Папа, что за гонки, мы от кого-то скрываемся?
-Нет, Дасик, не скрываемся, просто я  имею привычку быстро передвигаться на местности.
-Война?
-Она самая.
-Ты мне расскажешь?

-О чем рассказывать, там не было ничего, о чем бы стоило рассказать.
-Ну, как тебя чуть не убили.
-Потом, потом расскажу, если захочешь.
-Знаешь, я почти не спала сегодня ночью, все время думала и Богу молилась, благодарила, что он тебе оставил жизнь.
-Ты веришь в Бога?
-Я с Ним разговариваю,  прошу Его, благодарю за то, что Он меня понимает.
-Ты ходишь в церковь?

-Редко, можно сказать, была считанные разы.. Я знаю одну  церковь в  Стокгольме. Она  очень маленькая и очень милая. Я была там всего раза три.
В студенческом общежитии Даша жила в комнате вместе с другой  студенткой. Её соседка уехала к себе на родину в Боснию.
-Папа, я договорилась, что ты поживешь у меня. Моя соседка приедет только через месяц.
- А разве можно жить в студенческом общежитие посторонним?
-Какой же ты посторонний? Во-первых, ты мой отец, а во вторых, ты приехал из России..,как это, по обмену опытом. Я тебя даже записала на семинар.

-На какой семинар?
-На профессорский.
-Даша, ты шутишь?.
-Нет, серьезно, я сказала своему декану, что ты кандидат в профессора, преподаешь в Санкт-Петербургском университете.  Он считает, что это очень удачный случай навести мосты, установить живые связи.
-Даша, какое отношение имеет филология к дизайну?

-Ты, что думаешь, у нас на факультете языки не изучают, и потом, там же будут профессора со всех кафедр и с филологии тоже.
Но я же не знаю шведского, я  буду сидеть как болван.
-Не волнуйся, они все говорят по-английски не хуже тебя.
-Боюсь, что гораздо лучше.
-Зато, они не говорят по- французски.

-И, чем мне это поможет?
-Это чтобы ты не комплексовал, здесь все очень демократично, Если хочешь, можешь  даже рта не раскрывать, все равно все будут  счастливы.
-Это почему?
-Твое присутствие придаст обычному рутинному семинару международный статус.
-Ты издеваешься надо мной?

-Так сказал сам декан,  ему никогда в голову не придет ни над кем издеваться. Он очень гуманный человек - каждый день кормит голубей у собора.
-И, когда этот семинар?
-Через неделю.
-А где можно взять план или программу?
-В библиотеке, но я уже все взяла.

-То-есть, ты все решила за меня?
-Папа, я думаю, тебе будет интересно, туда записался даже один твой земляк.
-Какой земляк?- чуть вздрогнул и напрягся Юра.
-Один профессор, он эмигрировал из России, из Грозного.
-Ты его знаешь?
-Немного.
-Откуда, как вы познакомились?
-Папа, у тебя лицо дергается.

-Ничего, пройдет, но ты не ответила.
-Я училась шесть лет в школе и три года в гимназии с его племянником.
-Да этот Сулейман в два раза старше тебя.
- Причем здесь Сулейман, я училась с Ахмедом.
-Похоже, у него здесь пол Швеции племянников.

-Ты наверное не знаешь, но здесь полно эмигрантов, в основном мусульмане. В школе, где я училась близ Седертелье - одни эмигранты, а в самом Седертелье тридцать процентов сирийцев, столько же иракцев, курдов и выходцев с Кавказа тоже не мало.
-Стоило уезжать из Грозного.
-Ты, о чем?

-Так, о себе, о нас…Хотел спросить, как тебе удалось поступить в университет в семнадцать, ведь ты сказала, что после школы еще три года училась в гимназии?
Здесь в школе учатся девять лет. И еще меня два раза переводили через класс.
-Вот как? Я тобой горжусь.
-Это твоя заслуга.

-Как я мог заочно повлиять на твои экстерны?
-Мы разговорились с директрисой по-французски, и она  прониклась ко мне. Если ты не курсе,  в королевстве Швеция правящая французская династия Бернадотт, но подданные непатриотично предпочитают французскому  английский.
-Ты не думала о придворной карьере?
-Шутишь над бедной золушкой, для фрейлины, у меня неподходящая родословная.
Улыбка медленно сошла с лица Юрия.


Тема семинара звучала пугающе.
«Смысловые корни орнаментики древних культур. Генезис и семантика орнаментального образования».
-Даша,  что я буду делать на этом орнаментальном шабаше? Я же не в зуб ногой.
-Да тебе ничего не надо делать, ты же не докладчик. Посидишь, часок послушаешь, а там  кофе-брейк, потом ланч, выпьешь немного  виски, познакомишься  с нашими светилами.
-Даша ты прямо сводня какая-то, зачем тебе это?

-Тебе не интересно, ну хочешь, не ходи на семинар, я покажу тебе туристическую мекку Стокгольма.
-Дасик, я же не по турпутевке приехал.
-Папа, я боюсь, что ты  со мной заскучаешь, мне кажется, тебе не интересно, что я говорю прямо сейчас. Ты все время думаешь о чем-то своем или я ошибаюсь?
-Нам надо привыкнуть друг-другу, ты оставалась для меня все это время ребенком, маленькой девочкой –первоклашкой, с которой мы разговаривали последний раз на скамейке рядом с школой.

-Я понимаю, я ведь тоже запомнила тебя не таким.
-Каким, таким?
-Ты очень сосредоточен и напряжен, как будто ждешь дурных известий.
-Это последствия контузии.
-Правда, а я думала, ты разочарован.
-В чем разочарован?

-Не знаю, может быть, в жизни, может в нашей встрече.
-Даша, я ждал  встречи десять лет.
-Твои десять лет это очень много, но мои больше. Мне кажется,  я ждала тебя всю жизнь…Папа,  я должна тебе что-то сказать.
-Говори, я тебя слушаю.
-Понимаешь, мой бойфренд...

-Кто он?
-Он мусульманин.
-Племянник Магомеда?
-Почему племянник Магомеда?
-Такое впечатление, что все вокруг его племянники.
-Нет, он сириец, скорее даже ассириец, это очень древний народ.
-Я в курсе.

-Это хорошо.
-Чего хорошего?
-Что ты знаешь, кто они - другим приходится  долго объяснять.
-А мне ты ничего объяснить не хочешь?
-А что объяснять, по-моему, все и так ясно.
-Ничего не ясно, зачем эти игры с исламом?
-Мы  любим друг друга, а его родители никогда не согласятся, если сын выберет девушку другой веры.

-Даша, ты совершаешь  большую ошибку. А как же очень маленькая и очень милая церковь? С его родителями понятно, а как с твоими?
-Родители? Маме все равно, да у неё самой мать мусульманка.
-Кто тебе это сказал?
-Она ведь татарка, а татары мусульманский народ.

-У нее отец был татарином, а мать, твоя прабабка, русской. Твой прадед был партийным функционером, секретарем райкома, он исповедовал махровый  атеизм. Ну, хорошо, пусть твоей матери все пофиг, а как же я?
-А ты появился только что. Слишком поздно.
-Почему поздно, ты что, выходишь замуж?
-Нет, еще не выхожу, сначала нужно с образованием закончить.

-За это время ты еще десять раз передумаешь.
-Нет, у нас все серьезно, мы не передумаем.
-Почему ты говоришь за него?
-Потому, что я в нем уверена.
-Что в нем есть такого, чего нет  хотя бы в шведских парнях, что придает тебе такую уверенность?

-Не знаю, мне трудно это объяснить, но в них есть жизнь, жажда жизни. Понимаешь, они хотят жить.
-А шведы не хотят?
-Нет, шведы хотят  развлекаться.
-Понятно, значит, у  этих развлечений нет, монастырский устав?
-Нет, зачем же, просто важно разделять, что сначала, что потом, виртуальную жизнь от реальной. У него дома, я впервые поняла, что такое семья.

-Ты просто брошенный ребенок, которого приласкали. Поверхностное знакомство обманчиво, ведь ты никогда не жила их жизнью и не знаешь, что там внутри за красивым фасадом восточного гостеприимства?
-Я не ребенок.
-Конечно, ты просто брошенный котенок.
-Папа, ты жестокий, спасибо, что хотя бы бросили, а не утопили. Я сейчас заплачу.

-Даша, девочка, прости меня, я.., мы очень перед тобой виноваты.
-Папа, умом я все понимаю, я знаю, что происходило в Грозном и почему мы стали беженцами, мы говорили об этом в школе с чеченцами. И я немного помню ту жизнь.
-И что же ты помнишь?
-Сначала было счастье, а потом пришли гоблины-федералы.

-Даша, ты не можешь помнить федералов, мы уехали до войны и до их появления.
-Если мы уехали до войны, то, где воевал ты, и как же твой шрам?
-Боже мой, бедная, какая каша у тебя в голове, разве ты не помнишь, как мы жили в Петрозаводске, ты там пошла в школу в первый класс?
-Я все помню, а потом ты ушел на войну и не вернулся.

-Я ушел на  войну, когда вы с мамой уже  были в Швеции.
-Она меня обманывала, говорила,- мы уезжаем потому, что  война скоро придет к нам. Что ты поехал нас защищать и, когда ты победишь врагов, то вернешься к нам, и мы все будем жить в Швеции. Но победили федералы,  мы проиграли, и ты не вернулся.

Мобильный телефон вывел Юру из ступора. Мелодия звонка нежно, но настойчиво звала вернуться в Сорренто.
-Аня, ты? Что случилось? Какая теща, твоя мать? Зинаида Наримановна, когда?
-Понятно, я возвращаюсь.
-Папа, что-то случилось?
-Умерла твоя бабушка.
-Когда?

-Только что позвонила соседка. Её увезли в морг. Она сказала, что хоронить некому.
-Я лечу с тобой.
-Позвони матери, надо ей сообщить.
-Да, конечно,- Даша набрала номер.
-Мама, я звоню сообщить, умерла бабушка. Причем здесь Марта? Моя бабушка, твоя мать!   Откуда узнала? От отца! Ему сообщили. Да, он здесь со мной.
Мы сейчас едем в аэропорт. Я не знаю, во сколько рейс на Санкт-Петербург, позвони сама и узнай.

Самолет на Санкт-Петербург  вылетал в 18.50. Юра с Дашой прошли  регистрацию и, в ожидании посадки, стояли у  восьмого выхода. До вылета оставалось полтора часа.

-Здравствуй Юра,- голос Альбины прозвучал неожиданно, хотя, он и ждал её появления.
-Здравствуй, Альбина!
-Вот, как довелось встретиться. Прощались плохо, а встретились еще хуже.
-Почему же плохо, попрощались можно сказать, на свадьбе...
-Не надо Юра, не время иронизировать.
-Ты права, извини.

-Извиняться тоже не стоит, согласно классику, каждая несчастная семья несчастна по-своему, это про нас.
-Уже объявили посадку на рейс,- заторопилась Даша.

Рейс в Санкт-Петербург вылетел из Стокгольмского аэропорта Арланда по расписанию.




* Не молчите. Я здесь