Чёрный монах. Глава восьмая

Толпа судит не по справедливости,
а по слухам.
                Цицерон

I

Явленье всякое есть мера!
Она рождает зло, добро.
В том и другом своя есть вера,
И с ней герой наш заодно.
Ведь нет на свете тайного искусства,
Всё в этот мир является как свет,
Пусть не сегодня, может, и не завтра,
Но день придёт, оставив жизни след.
В том нет, друзья, малейшего сомненья,
Поскольку это сущность бытия;
Вершим ли суд, творим ли преступленья -
Ответит каждый за свои дела.
И в том судить нам трудно по исходу,
Не зная, где заложен правды миг
И где какую выбрать нам дорогу,
Чтоб рок земной врасплох нас не постиг.

II

То тайный путь в пространстве мирозданья,
О том молчат земля и небеса,
И как бы сильно ни было желанье,
К тому истоку не найдём врата.
Но есть другое в мире искупленье:
Нести от рода «старцем» божий крест
Не ради славы, сути, воскресенья,
А чтобы жил нам посланный Завет.
И в том Распутин был не исключенье,
Не двигала им жажда и расчёт,
Хотя искал при Доме приключенье,
Что укрепляло будущий оплот,
Дающее богатство, положенье;
Казённый и придворный чин! (14)
Всей знати рук расположенье
И дел возвышенных почин!
_____________________________
(14) Царский лампадник", так его официально титуловали во дворце

III

Распутин рос в глазах семейства,
Был эталоном для людей,
Чтоб та свобода лицедейства
Вершилась славой много дней.
Чтоб власть имела продолженье,
Где, окружив себя людьми,
Он исключал бы пораженье
От всей имперской родовы,
Чей голос был повсюду слышен,
В призывах тайных и вражде:
«Зачем Распутин возвеличен?
Он приведёт к большой беде!
Мужик у власти - преступленье!
Царю, династии позор!
В веках такое униженье
Ещё не знал Романов Дом».

IV

Императрица-мать молила,
Переживая всё с трудом,
И в грусти той себя винила,
Прося в слезах лишь об одном:
«О боже, сын! Открой лишь очи
И прогони в том свете мглу,
Чтоб не бояться цвета ночи
И слов, что всходят поутру.
Услышь, прошу, мои советы,
Ведь ты семьей не позабыт.
К чему нам сплетни и наветы…
Всё то России лишь вредит.
Любовью, верой смой печали,
Предай анафеме тот круг,
Употребив всю власть вначале
Для искупления всех мук».

V

Не внял советам царь России,
Один лишь образ видел он,
Тот образ - «старца и мессии»,
Что создавал скандальный звон.
С тем мненьем царь давно смирился,
О чём давно сказал  жене:
«Уж коли сын таким родился,
То, значит, в царстве быть беде».
Императрица, не скрывая,
Молила Бога - тут и там
На чудо «старца» полагая,
Внимая лишь его словам.
В награду к Гришке шло влиянье
И императорская власть,
Одно его упоминанье
Рождало сказочную сласть.

VI

За всё то пел он аллилуйю,
Верша и судьбы, и дела,
Не ожидая  жизнь другую,
Ту, что приходит иногда,
Как день приходит после ночи,
Как ночь приходит после дня,
Чтоб стать темнее и короче
Грядущего в том веке дня.
И суд сей силы неизменен,
Как в этой жизни ни хитри,
Но приговор один - повинен!
Хоть блага мира заслужи.
В природе есть своё начало,
И то словцом не изменить.
Роль «бессребреника» стала
Толпу ту мучить и душить.

VII

Как мог тот образ стать близ власти?
Откуда этот карьерист?
В России, право, лишь напасти,
А тут ещё и аферист.
Во власти нынче всех хватает,
И тех чиновников не счесть,
От них не только люд страдает,
 Но и России нашей Честь.
А тут ещё близ трона - чудо!
Необразованный мужик!
Зачем он здесь? Куда? Откуда?
Как в дом Романовых проник?
Ведь про него ужасны слухи,
Что пьёт, буянит, любит дам,
А может, взят он на поруки
Императрицей… вот где срам!

VIII

Царю не делает то чести;
Пригрев попа-временщика,
Наш государь имел лишь сплетни -
В трактирах, чайных иногда,
Откуда разносились слухи
О мнимом «старце», как попе,
Где за бутылкою от скуки
Звучала песня в тишине:
«Эх, наставники духовные,
Проповедники церковные!
С виду божии угодники,
Втихомолку греховодники!
У вас брюшки слишком пухлые,
Ваши речи слишком тухлые.
Эх, ребятушки, живей, живей,
Соберём колокола со всех церквей,
Из них пушку мы большую отольём,
Духовенством эту пушку мы набьём,
Знатно выпалим попами в небеса,
Уж посыплются нам с неба чудеса…
На купцов, да на попов, да на царей
Поднимайтёся, ребятушки, скорей!» (15)

(15) «Комаринская». 1906 г. Слова народные.
IХ

Что только не было излито
На «старца», «немку» (16) и царя.
Писали, спорили открыто,
Героев наших в том виня,
Рождая в мыслях заблужденья
Печальный в участи восторг,
Чтоб тайных судеб представленья
Вершили  той страницы ход,
Колебля власть и мир церковный
Для новых целей и идей,
Где жизни след блистал наёмный
В ревущем пламени страстей,
Чтоб в новом свете принужденья
Посеять панику и страх,
Не ради мира, - представленья!
Того, что было на устах.
___________________________________

(16)  За глаза императрицу Александру Фёдоровну называли немкой.

Х

От слухов, сплетен и фантазий
У всех кружилась голова,
Но мир жестокий ждал оказий,
Чтоб продолжалась вновь игра.
План той интриги был всем ясен.
Пороча святость и удел,
Всем говорили: царь опасен,
Ведь он распутника пригрел.
И в тех словах шло убежденье,
Тревожа мысли и сердца,
Чтоб вызвать в слухах подозренье
И обелить чету в глаза
За неудачи и стихии,
Где боль одна есть - слабый царь!
И что династию России
Спасёт лишь новый государь!

(Продолжение следует)