Здесь никогда не бывает кошек. ч. 2
Музыкант стоял над разбитой гитарой. Горестный силуэт страдающего человека, потерявшего самое дорогое, опутанный светом уличного фонаря посреди ночного мрака в закоулке старого города. Скорбное зрелище. Его снова хотели ограбить. Их было не то трое, не то четверо. Они уже вытряхнули содержимое сумки и не нашли там ничего ценного кроме небольшой серебристой не то чаши, не то рюмки. Музыкант вздрогнул, потянулся за своим сокровищем и в свете фонаря его руки застыли и закрылись как цветы в осознании потери.
Он вышел из-за спины музыканта. Посмотрел на грабителей и чуть помедлил, давая им шанс просто все оставить и уйти, но они не поняли и шагнули к нему. Драться не хотелось. Гитару было жаль, но не настолько, чтобы кого-то бить. Нужно было, чтобы они поняли, что им лучше уйти. Он не музыкант. Стало жаль, что он больше не носит с собой меч, пара правильных движений клинком действует на таких грабителей волшебно – они растворяются во мраке. Но время клинков прошло. Что ж, он давал им шанс.
И тут он увидел чашу. Да, чашу надо забрать. Где-то там возникло освещенное окно, и тень чаши скользнула к его ногам и прикоснулась к мягкой замше туфель. Он протянул руку, и тонкие серебристые нити заструились над черной тенью и собрались сначала в шарик на его ладони, а потом и вся чаша засверкала в его руке. Оставшийся грабитель тихо сел на землю, и, сжимая пустоту, смотрел как чаша постепенно изменяет форму, как звезды падают с ночного неба серебряными нитями в эту чашу и в его руке начинает сверкать и играть клинок.
Он развернулся, спрятал клинок, пнул остатки гитары и повел музыканта домой, по дороге снова и снова пытаясь убедить его ходить в спортзал, научиться ну хоть чему-то и снова и снова слышал в ответ, что он музыкант, что он против насилия в любых формах и что все обошлось. Гитару, правда, жаль, но не настолько, чтобы кого-то бить.
Он улыбнулся этой фразе музыканта.
Музыкант пил чай с бутербродами, а он сидел в кресле и смотрел как меч медленно принимает форму чаши. Смотрел и вспоминал, что он уже видел нечто похожее тогда, в пещере.
Лаковые туфли месили пепел. Музыкант что-то шептал, раздвигая пустоту перед собой. Ему стало интересно, что он делает и, протянув руку вперед, он создал перед музыкантом тонкую серебристую паутину в которой отражались, фиксировались и принимали форму слова и мысли музыканта. Музыкант что-то искал. Искал какую-то форму, имевшую для него смысл. Смысл вместилища, смысл возможностей, смысл тайны и вдохновения. Он позволил серебристым нитям принять ту форму, которую искал музыкант, и появилась чаша. Она сверкнула простым серебристым боком и мягко упала в пепел перед лаковыми туфлями. Музыкант вздрогнул. Он поднял чашу и музыкант принял этот дар бережно и счастливо улыбаясь. Он позволил музыканту уйти. Уйти с чашей.
С той самой чашей, которая стояла теперь перед ним на столе.
Музыкант что-то рассказывал о своих планах. Гастроли, кажется. Он улыбался, спрятав улыбку в высокий ворот свитера.
- Почему ты вынес из пещеры чашу?
- Что? – музыкант смолк, взял в руки чашу и бережно охватив ее пальцами, поднес к лицу. – я там ее нашел. Причем здесь почему? Там больше ничего не было.
- Тебе нужна гитара, зачем же ты взял чашу?
- Я взял то, что было.
- Ты взял то, что хотел взять. Так зачем тебе сейчас чаша?
Музыкант задумался, встал и закрыл глаза. Чаша в его руках стала менять форму, постепенно превращаясь в гитару, а он сидел и смотрел, как музыкант создает гитару из серебряных нитей еще совсем недавно бывших мечом и улыбался.
Музыкант играл на гитаре, играл вдохновенно, музыкой сердца выражая ему свою благодарность, за то что он есть, за то, что он друг и за то, что теперь у него есть инструмент, идеально воплощающий его вдохновение в звуки. А он шагнул в пустоту ночи, в место, которого никогда не было, но где была его чашка с остатками кофе.
Чашка так и лежала под деревом. Он сел на землю рядом, прислонился спиной к стволу и прикрыл глаза. Ветер играл листвой дерева, а кошка играла с тенями, скользившими по земле. Призрачная как зеркальное стекло завеса опустилась перед ним и там, в отражении он увидел серое, похожее на осьминога существо. Мор улыбался ему. Он улыбался мору. Кошка прыгала, не обращая внимания на завесу, разделявшую их, играя то с тенью листьев, то с тенью щупалец.
И теперь он знал, что здесь никогда не бывает кошек.
Свидетельство о публикации №211022100034