Мишаня

Вспоминая о людях, с которыми меня сводила судьба, я решил написать серию рассказов об интересных и весёлых личностях, оставивших неизгладимый след в моей жизни. В большинстве своём, это обычные, простые люди из народа, казалось бы, ничем не примечательные. И в тоже время, именно на них, на этих работягах, держится наш непростой и суетный мир. Они помогли мне стать человеком, пройти суровую школу жизни, научили отделять добро от зла, научили сочувствовать, сопереживать, иронизировать, шутить, дружить, любить жизнь во всех её проявлениях. Некоторых из них уже нет с нами, другие благополучно живут и здравствуют. Я с уважением отношусь к каждому из них. А ирония, с которой написаны эти рассказы - лишь средство для придания повествованию весёлой и дружественной атмосферы. Мой низкий поклон им до самой земли. С уважением, автор.


Мишаня. До сих пор, вспоминая этого забавного персонажа, я неизменно трясусь в Паркинсоне.  Редкий пассажир…. человек-амёба. На таких людей нужно, пожалуй, устраивать облавы, чтобы затем рассматривать их под микроскопом и просвечивать на рентгене. О них можно писать диссертации и научные трактаты. Конечно, всё зависит от строения головы, но тут не поможет даже голова, разум бессилен против глупости, помноженной на манию величия и возведённую в степень абсолюта.
                *****
Впервые увидев Мишаню живьём, я принял его за кадку с фикусом. И только очки, за стёклами которых светились пустые безразличные глаза, лишённые даже малейшего намёка на интеллект, выдавали в нём представителя высших приматов. А когда Мишаня открыл рот и заговорил, я был поражён до глубины души. Он знал почти все буквы русского алфавита, и это в каких - нибудь 27 лет!!! Такой задел на будущее!
                *****
Главными развлечениями Мишани по жизни были еда и ковыряние в носу. В этих двух нехитрых делах он достиг просто таки умопомрачительных результатов. Ел он долго и монотонно, медленно двигая челюстями вправо – влево и выпучив глаза от напряжения, часового перерыва на обед ему едва хватало, чтобы раскупорить все банки-склянки, вложенные одна в другую, как матрёшки. Колбасу он резал кубиками, видимо, чтобы не подавиться, а чай размешивал так энергично, что половина его летала радужными брызгами по всему вагончику. Конфеты и печенюшки прятал, завязывая пакет таким мудрёным узлом, что проще было его срезать, чем развязать.
Глотал еду Мишаня с таким неимоверным скрежетом и свистом, что хотелось потрясти его за плечи, чтобы она скорее провалилась в его клокочущее нутро. Насытившись, принимался ковыряться в носу. Я внимательно следил, чтобы он не попал пальцем в мозг и не сломал себе руку. После обеда, мы всем составом, по обыкновению играли партию-другую в карты,  и шли работать.
С приходом Мишани, процесс игры стал принимать неожиданные повороты. Любую масть, которой у него было больше всего на руках, Мишаня считал козырной! Смело бил тузов шестёрками и вальтами, сдавал игрокам разное количество карт, причём выкладывал карты неизменно картинками вверх.
Стёпа с дядей Витей (см. рассказы «Степан» и «Дядя Витя»), будучи старыми шулерами, давно прославившись на всю округу своей природной хитрожопостью, не знали, что делать с «мастером карточного стола», ибо нельзя победить тупость хитростью. За врождённый кретинизм дядя Витя придумал для Мишани забавную кличку МихУил, на которую тот с радостью отзывался.
                *****
Работая на складе, Мишаня сделал всё возможное, чтобы в самые короткие сроки привести в полный хаос отлаженную систему, годами оттачиваемую и улучшаемую скромными усилиями работников. Из двух с половиной тысяч наименований товара он смог осилить почти двести. Контргайки складывал небольшими пирамидками, по 10 штук, иногда по 9, по одному ему понятной логике, шланги от душа повязывал себе на шею, они висели на нём, как удавы, пытаясь задушить своего неопытного хозяина. Задвижки, весом в 12 кг, таскал волоком, обвязав их верёвкой. За то время, что мы тратили на полную разгрузку 10-ти тонного «Камаза», Мишаня успевал отсчитать 300 или даже 400 контргаек… Смело стоя под тельфером, на котором висела вязанка радиаторов, весом в 600 кг, Мишаня любовно раскладывал по кучкам угольники, переходники, сгоны и резьбы. Гонять его было бесполезно. Да и зачем?
Начальство Мишаня боготворил. Вытянувшись по струнке, любовно поедал директора глазами. Временами даже казалось, что он понимает отдельные фразы из речи начальника, при упоминании своего имени, выказывал явный интерес. Слюни капали на пол от напряжения. Ноги и руки тряслись от преданности. От излишней любви к высшему командному составу и переполнявшей его страсти Мишаня начинал дышать так часто и яростно, что у него запотевали очки.
Устав от тяжёлых трудовых будней, Михуил начинал собираться домой за полтора часа до окончания трудового дня. Нужно было успеть ещё так много сделать: сложить банки одна в другую, четыре раза попить чаю на посошок, пропустить со Стёпой пару партеек в карты, поковырять в носу.
Два раза мы застали Мишаню за чтением журналов. Он читал вслух анекдоты и начинал неистово биться в истерике после первой же прочитанной фразы, видимо оттого, что смог дочитать её до конца. Его распирало от смеха и он переворачивал страницу. Картинки рассматривал с особым вниманием, иногда переворачивая журнал вверх ногами. По ходящим ходуном желвакам было видно, какой неимоверно сложный мыслительный процесс происходит в его не слишком тёплой голове.

                *****
Болел Мишаня редко, потому что болеть в нём было нечему. Его организм по своему строению напоминал кишечнополостное существо. Рот, пищевод и щупальца. Плюс очки.
Как-то раз он увлёкся написанием стихов. Жалко, что сейчас не могу вспомнить ни одной фразы из них. Его словоблудия вполне могли бы обеспечить работой небольшой НИИ психиатрии и стать поводом для написания докторских диссертаций. Стихи Мишани - непочатый фронт работы для психоаналитиков и судмедэкспертов.
В армию Мишаню не взяли. Увидав сие божественное создание, военком сказал уныло: «м-да», - и выдал ему белый билет, без права обжалования приговора. Медкомиссий Мишаня боялся, люди в белых халатах внушали ему недоверие.  Единственные врачи, которым он позволял к себе прикасаться, были, как не странно, стоматологи. За зубами Мишаня следил очень тщательно, по моим прикидкам, их у него выросло штук 40-50, не считая молочных. Зубы были ему крайне необходимы, в отличии от мозга. Они помогали пережёвывать пищу. Физической боли, насколько я успел понять, Мишаня почти не испытывал, зато вида крови боялся панически. Порезав палец, падал в обморок, при первом удобном случае.
И ещё он панически боялся высоты. Залезая на стремянку, чтобы заменить лампочку, считал себя, по меньшей мере, Гагариным и Титовым в одном лице. Правда таких сложных слов он не знал, но предполагал, что в космосе тоже бывали люди, такие же смелые и отважные, как он.
                *****
Однажды Мишаня купил велосипед. Немецкий. Армированная рама. 27 скоростей. О его приближении мы слышали за полкилометра. Скрежет и лязг резал уши. Мишаня умудрился намотаться на раму и колесо, разматывать его обратно пришлось всем колхозом. Наловчившись, научился гонять на велике как сумасшедший, приводя в трепетный ужас водителей маршруток и дальнобойщиков. Они справедливо полагали, что разумнее будет переждать в канаве кверху колёсами, пока Мишаня проследует мимо.
                *****
Мишаня был равнодушен к алкоголю. И к женщинам. И к женщинам после алкоголя. Дважды я видел его пьяным. В эти парадоксальные моменты своей жизни, он ещё больше напоминал фикус в кадке. Банка пива производила на него эффект снотворного. Мы придвигали его к тёплой батарее вместе со стулом и продолжали праздновать.
О женщинах Мишаня отзывался крайне негативно. Считал их падшими существами. Берёг себя для большой и светлой любви. Говорил, что не разбрасывается случайными связями. Боится испортить породу. Выпив, становился философом: «не для того мама такой цветочек растила….я так просто под женщину не лягу…. вот они все где у меня…. » и далее вся песня с припевом. Мы одобряюще кивали головами. А про себя думали: «правильно Мишаня, таким перцам как ты лучше не размножаться…жалко генофонд нации»…. 
Время шло. Я закончил ещё один университет и сменил место работы.
                *****
Иногда мне его не хватает. Несколько раз встречал Мишаню в городе. Спрашивал, как дела? Как Аркаша, Стёпа, дядя Витя? Мишаня каждый раз затруднялся с ответом. Глупо улыбался. Ковырял в носу. Потом садился на велосипед и уезжал в неизвестность. Что ж, прощай друг, не забывай поливать и удобрять себя, фикусам тоже нужна подкормка…