Мечтая о пустоте

Смотрю я на своих знакомых - все чем-то заняты и, вроде, довольны жизнью. Система работает. Их система. В то время как моя занимает не вполне понятную позицию по отношению к окружающему миру. Я даже не знаю, как выглядела бы моя биография. "Систематического образования не получил", цели пребывания на данной планете не ясны. Итак...
Я не собираю марки, не запихиваю с туманной целью кораблики в бутылки. В детстве я не хотел стать врачом. Аудиокниги слушаю по нескольку раз, чтобы хоть что-то понять.
Единственное - что я люблю - это новых людей. До той поры, пока они представляют из себя загадку. Разгаданные люди, как прочитанные книги, ставятся на воображаемую полку и быстро забываются.
Я не люблю слушать рассуждения о жизни. Люди несут всякий бред, ибо они люди.
Незаменимых нет. Я скучаю по Хорошо Проведённому Времени, но не по компании, в которой оно было проведено.
Я вижу всё не так, как остальные. Причиной тому - особенности зрения. Поначалу было ужасно, но я привык.
Меня обвиняют в отсутствии своего мнения. 
Все мои желания сбываются.

Не знаю, что будет дальше. Вероятно, что-то очень хорошее.

****************

В бар «Академия» было принято приходить под вечер. Особенно это заведение жаловали студенты Первой Моренской Академии, иногда здесь появлялись молодые преподаватели, вначале серьёзные, они в конце концов доходили до кондиции и начинали безобразничать. Летом тут обедали группы редких в Морене туристов. В остальные времена года и суток здесь никого не было.
Свет пробивался через сине-красные, под земное средневековье, витражи и делил наш стол на неравные части. В высоких глиняных кружках невыносимо пряная жидкость «из лучших запасов». Мне не по себе, но я изо всех сил стараюсь смеяться над шутками Кларенса. Всё-таки у него день рождения.
В «Академии» пусто, даже хозяин куда-то ушёл. Наша с Кларенсом болтовня не оживляет, не наполняет пустоту, а напротив, тонет в ней, как полуденное солнце на дне колодца. Сейчас она главное действующее лицо и в городе Морене, и далеко вокруг. Она была всегда, и мы, жалкие гости этой величественной планеты, никогда её не заполним. Студенты, изучающие в Академии историю и археологию Морены, по окончании курса спешат навсегда покинуть город. Из пятидесяти выпускников прошлого года здесь не остался никто. Люди готовы заниматься любой ерундой, лишь бы не разгадывать подкинутых Мореной головоломок. Есть, конечно, и энтузиасты, уходящие в долгие экспедиции, но их год от года становится всё меньше. Хотя бы потому, что не все возвращаются.
Когда-нибудь Морена возьмёт-таки верх и мы все уйдём. Уже сейчас её улицы безлюдны и из окон покинутых домов упрямо глядит пустота. Туристы, прилетающие на два-три дня, смотрят Храм Камней – трёхсотметровое в высоту сооружение почти что в классическом стиле, изваяние старжа перед которым вполне напоминает человека в шлеме и плаще. С одной лишь разницей – ни у кого из людей нет такого волочащегося по земле шипастого хвоста. В обязательную программу для туристов входят кактусообразные растения в Ботаническом саду и непонятные древности в Археологическом музее. Всё.

***********

Ночью пришли мыши и начали что-то есть. Я находился во власти кошмара и боялся шевельнуться. Звук, издаваемый мышами, был просто оглушительным, камни они там что-ли грызли?
Прошу прощения за подробности, но я порадовался отсутствию желания прогуляться до туалета. Идти ночью из своей каморки, находившейся при археологическом музее, через фонды – нет, увольте. Все эти прямоугольные плиты с выдолбленными в них ямками внушают ещё больший ужас, чем все страхи детства, вместе взятые. А выходить в фиолетовую моренскую ночь, даже с определённой целью, я был морально не готов. Мыши продолжали налегать на камни. Может однажды они прогрызут музей настолько, что он обрушится, погребая под собой неведомые экспонаты, живших при них учёных, и сторожей – нас со стариком Тимофеем.
Я услышал, как мой сосед заворочался. Сейчас он зажжет свет и начнёт пить чай. Так и получилось. Перед чаем он подошёл ко мне и шёпотом, на случай, если я сплю с открытыми глазами, спросил:
 - Они опять приходили, да?
Я выдал серию кивков, что было больше похоже на нервный тик.
 - Пять часов, - констатировал Тимофей, глядя в окно. – Время пить чай.
Он заварил чай и щедро плеснул туда настойки, которую мы с ним заготавливали по мере поспевания местных съедобных ягод.
 - Зачем они приходят?
Я пожал плечами. Пол был холодным и я поставил босые ноги на перекладину табуретки.
 - Опять мыши кактус поели, - проворчал Тимофей, разглядывая колючее шарообразное растение, выкопанное им в прошлом году во дворе и посаженное в самолепный горшок.
 - Знаешь, а я видел одного. Он был весь чёрный и с блестящими глазами, - я сглотнул. – Он пришёл ночью и лёг рядом со мной.
Тимофей с любопытством глянул на меня и вдруг его голубые лучистые глаза превратились в щёлочки, лицо сморщилось, борода заходила ходуном. Он заливисто засмеялся и даже пролил немного чая.
 - Рядом с тобой…Чёрный и блестящий…
Я развёл руками. Шутка обещала облететь весь музей.

***************

С Линой я познакомился, когда она пришла в музей на практику. Весь день я ворочал ненавистные выщербленные глыбы под руководством профессора, а она дрожащей от волнения рукой заносила их описания в таинственную картотеку. Вечером мы отправились в «Академию», но никого из наших друзей не было, потому пришлось общаться друг с другом. Домой бежали под моренским дождём, взявшись за руки.
В течении двух лет мы дарили на праздники друзьям не два подарка, а один, вместе работали в музее и ходили босиком по дорожкам городского парка.
Тогда мы ещё мечтали уехать и я даже купил билет на огромный бело-голубой лайнер, но потом понял, что не могу. Я почувствовал, что они меня не отпускают.
В день отлета Лины шёл серый теплый дождь. Я помахал ей рукой и, не дожидаясь, пока лайнер поднимется в воздух, зашагал прочь. Мне было грустно, и я знал, что ничего подобного больше у меня не произойдёт. Были ещё девушки в славном городе Морена, но чтобы всё получилось так же сказочно – нет, такое не повторяется.

*************

Экспедиция профессора Василько вернулась поздно ночью, по представлениям Тимофея «именно в то время, когда пора было пить чай». Если говорить точнее, вернулся только один лаборант, и пришёл он не куда-нибудь, а к нам. В экспедиции он оброс кучерявой бородой и потерял один зуб, и его глаза приобрели странный синеватый оттенок закатного моренского неба. Трясущимися руками он попытался взять чашку, но разбил её, и Тимофею пришлось поить бедолагу с ложечки. Из вещей у него был только заплечный мешок, из которого с глухим стуком выпал крапчатый камень.
 - Профессор погиб?  - спрашивал его Тимофей. – Расскажи, дружок, что случилось, что вы видели?
Но лаборант только повторял «там, там», при этом руки его выстукивали бешеный ритм. Таким же ритмом веяло от всех тяжелых глыб в музее. Кажется, так они гудели, когда я проходил по неосторожности слишком близко. Под утро он заснул, и я перенёс его почти ничего не весящее тело на свою постель. Мне показалось, что там кто-то обнял его и у этого кого-то были огромные блестящие глаза.

А потом я вышел на главную дорогу. По ней уходили все экспедиции, потому, что это была единственная дорога, идущая из Морены. С собой я взял хлеб, сыр, воду и любимую настойку Тимофея.
Передо мной поднимались горы. Я вдохнул принесённый ветром воздух, как узник вдыхает первую порцию свободы. Сначала – осторожно, и не веря своему счастью. Но с каждым вдохом моя вера крепла.


Рецензии
Интересный у вас стиль, а начало вообще удачное. Многие так-ищут свое место в жизни, ищут...)))

Мария Кутузова Наклейщикова   05.10.2012 00:03     Заявить о нарушении