Cancel

Cancel

 На табло висела только одна надпись на английском – cancel. Народ бесцельно бродил по аэропорту, лежал на полу, уезжал в Прагу на шаттле, сидел в барах и ресторанах. Свободных мест не было нигде. Он решил не ехать в город. Зачем. Столько раз там был и все уже посмотрел. Красиво там было. Но и красота, тоже бывает навязчива. Почему то захотелось выпить. Водки. Грамм двести. От чего вдруг возникла такая фантазия, он себе объяснить не мог. Так захотелось и все. В ресторане все столики были заняты. Стойка бара была плотно  оккупирована, так что даже подойти было невозможно. Взгляд его упал на столик в центре зала. Там сидел один человек, и кроме него за столиком никого не было. Он подошел и попросил присесть.
- Чего надо, - хмуро спросил сидящий за столом человек.
 Ему на вид было лет тридцать, сорок. Видно было, что ему до чертиков надоело тут сидеть, но общаться с кем попало,  не хотелось. Весь вид его говорил – я богат и меня от всех вас тошнит, но так уж случилось, что нахожусь тут.
- Ничего не надо. Выпить водки и все.
- Садитесь. Водки это хорошо.  У меня есть. Налью. Пока принесут заказ, то и вечер придет. Никого к себе за стол не сажу. Знаю, поступаю дерьмово. Люди хотят кушать и пить. Ничего пусть подождут. Всего в этой жизни надо ждать. Сначала жизни, потом женщин, потом денег и наконец смерти. Куда путь держите.
- В Берлин.
- Да, да Берлин. Как то подписал там контракт с немцами. Хороший контракт. Сумма была внушительная. Всем хорошо. Я рад, мой компаньон счастлив, ну и немцы прямо светятся от счастья. Пригласили они по этому поводу отметить сделку не в ресторане, а у них дома. Нам было собственно все равно, где пить. Привезли они нас к себе. Хороший, большой дом с садом. Овчарка, дети. Прислуга и все такое прочее. За столом наши партнеры, их жены и старшие дети. Пару, каких - то стариков, как выяснилось потом – их отцы. Выпили тогда много. Выпили много и мы и немцы. Разговор как – то незаметно перешел на вторую мировую войну. А я возьми и спроси, а в каких войсках эти дедушки пребывали во время войны. Смотрю, а за столом вдруг настала тишина. И все молчат. Ничего не говорят. А  я как дурак еще раз спрашиваю. Тут один из внуков не выдерживает и напрямую спрашивает – дед, а действительно чего ты делал в ту войну. Никогда не рассказывал. Смотрю, а  дед лицом посинел, глаза нехорошо закатились, и стал он заваливаться.  Тут все забегали, засуетились. Приехали врачи, и деда срочно увезли. Немцы перед нами долго извинялись, проводили до гостиницы. А мы пошли в бар, там грубо говоря – нажрались. Утром расторгли контракт и уехали домой. Спросите, а немцы нас по судам не затаскали. Нет, ничего не сделали. Все поняли. А дети говорят, потом от них уехали и с бизнесом проблемы начались. Нет, мы ничего не делали. Иногда вот сидишь и думаешь - собирается какая – то немецкая семья. Все чинно и благородно. Во главе стола сидит патриарх семьи, читает молитву над хлебом, а руки то у него по локоть, по локоть в крови. И  внуков он любит и правнуков. И они в нем души не чают. А руки у него в крови то, в крови. Может и моих дедушек и бабушек. Я все говорю и говорю. Давайте выпьем.

Riga
02, 2011.